Гуманитарная методология: прочтение, программа, профанация? (доклад на семинаре 15 ноября 2005г.)
| Вид материала | Программа |
- Л. Г. Голубкова Доклад был представлен в два этапа: 11 ноября на семинар, 816.34kb.
- Программа курса методология истории д филос н., проф. Антипов Г. А. Новосибирск 2004, 62.35kb.
- Учебная программа (специальность 021100 «юриспруденция») москва 2005г, 274.78kb.
- Программа и тезисы докладов 23-25 ноября 2005г г. Черноголовка исман состав оргкомитета, 768.84kb.
- В г. Вязьме Утверждено на заседании кафедры ентд протокол № от 2005г. Заведующий кафедрой, 150.29kb.
- Доклад о работе рабочей группы, 117.21kb.
- Самарская Гуманитарная Академия удк ббк пермяков Ю. Е. Философские основания юриспруденции., 3735.17kb.
- Страхова Марина Вячеславовна, врач-психотерапевт психотерапевтического отделения Пензенской, 102.69kb.
- Учебно-методическийй комплекс (специальность 021100 «юриспруденция») москва 2005г, 578.47kb.
- Программа вебинара, 58.86kb.
Флямер. А еще вопрос можно?
Кузнецова. К какому из слайдов?
Флямер. Слава Богу, мы уже начали их как-то вместе осваивать. (Смеется). У меня следующий вопрос: вроде бы (у меня так получается проверка понимания) момент, который зафиксирован на самом первом слайде – это вот этот распад на разных уровнях.
Бермус. Да.
Флямер. И разрывы между уровнями, да? И дальше установка: этот распад нужно дополнять неким созиданием, чтобы не был только распад. Отсюда ты традиции методологии так квалифицируешь, как реконструирующие, я так слышу. Это первый момент.
Теперь. Но когда мы эту функцию, в общем-то, определяем, как объемлющую – дополнение распада созиданием, реконструкцией, творением...
Бермус. Я не со всем... здесь хотел бы... Вот это слово «дополнение», потому что здесь на самом деле речь идет не о дополнении, потому что дополнение распада – это распад. Речь идет о создании пространства, в первую очередь индивидуального пространства, это той установки, о которой я говорил: формирование образа жизненного пространства. И то, о чем я говорил – индивидуальная интеллектуальная практическая позиция.
То есть, здесь вопрос не о дополнении, не о положении этого в мир, потому что я достаточно адекватен, чтобы понимать, что в ситуации, так сказать, распада всех форм – положение в мир какой-то новой онтологии невозможно. Поэтому для меня здесь возникает вопрос в первую очередь – личностного самоопределения, проблема в первую очередь экзистенциальная.
В той мере, в какой она является социальной проблемой, культурной проблемой, я еще раз возвращаюсь к ответу на вопрос Бориса Васильевича – это то, что вы мне скажете по результатам обсуждения.
Кузнецова. Ну, и давайте продолжим.
Флямер. Но ведь нельзя же жать там, где не сеял?
Кузнецова. Минуточку. Не надо возражать, не надо...
Флямер. Не очень понятно, потому что, если решать все(?) экзистенциальные проблемы, ну, как бы, решайте экзистенциальные проблемы.
Кузнецова. Миша, пока не надо возражать. Пока оставьте это замечание комментариям.
Бермус. Итак. Интендируемое содержание, то есть, то, что мы можем в этом содержании раскрыть. Мне кажется, что здесь есть некоторые ответы на заданные вопросы. И может быть, содержаться дополнительные проблемы.
Во-первых, это то, что гуманитарная методология – неклассический феномен. То есть, мы не имеем генетического, мы не имеем того самого содержательного, в традиционном понимании, описания этого феномена, именно в силу того, что она рождается в ситуации разрыва, именно в силу того, что она рождается в ситуации «после конца света».
Поэтому этот неклассический феномен референциально связан с несколькими рядами концептов. То есть, здесь я вынужден говорить о том, что и на уровне уже концептуальной базы мы не приходим к форме традиционного, генетического или какого-либо иного концептуального определения.
Методологическая установка раскрывается через удержание двух традиций, которые я выделяю в методологии: это персонологическая традиция, поскольку, если мы рассматриваем Декарта, Гуссерля и Мамардашвили, как методологов, то мы вынуждены выделить в них какое-то иное отношение, чем то, которое зафиксировано в традиции СМД.
И содержательно-генетическая линия – Гегель, Маркс, Щедровицкий. А также использование пространственных подобных представлений и социо-техническая организация рефлексивных процедур, то есть, это то, что является актуальным с точки зрения гуманитарной методологии.
Гуманитарность (это ответ на Ваш вопрос) понимается, как многомерность, соотнесенность: а) с европейской традицией гуманитарного знания, то, что называется «гуманиора», экспликация культурно-антропологических значений и смыслов в кризисной реальности, то есть, ситуативное значение. И актуализация экзистенциальных мотивов, то есть, это личностный момент, момент личностной потребности, момент личностного самоопределения.
Вот, так сказать, на пересечении этих рядов для меня рождается феномен гуманитарной методологии. Я еще раз хочу подчеркнуть, что он рождается, как неклассический феномен.
Кузнецова. Хорошо. Это закончена вторая часть. Так?
Бермус. Совершенно верно.
Кузнецова. Нет. Закончена или...?
Сазонов. Вопросы, не закончена, а...
Бермус. Первая часть.
Кузнецова. Первая часть. Да-да-да. Конечно, вопросы. Просто, мне надо сориентироваться, первая часть оказалась больше, чем мне представлялась. (Смех). Поэтому я и прошу немножечко так, держаться, чтобы конспект доклада всё-таки выслушали бы.
Сазонов. Я понимаю. Я хочу понять.
Кузнецова. Конечно-конечно.
Сазонов. Если можно, к предыдущему слайду. Интенциональность гуманитарной методологии. Насколько я понимаю, было выдвинуто некоторое требование, так сказать, функциональное определение этой гуманитарной методологии: отказ от линейной истории... На чем она может быть построена?
Бермус. Это обозначение того пространства, в котором гуманитарная методология может возникнуть.
Сазонов. Да. Относительно какого типа проблем и задач выдвигается, как бы...
Бермус. Да.
Сазонов. Теперь следующий слайд. А здесь уже гуманитарная методология, как нечто данное, как существующая.
Бермус. Совершенно верно. До определения.
Сазонов. Нет. Как переход от некоторой «установки на...» к существованию гуманитарной методологии – где образовался этот скачок?
Кузнецова. В сознании.
Сазонов. Каком? Нет. Ну, дальше уже пойдет разговор о гуманитарной методологии, как о действительно существующей. Не как то, что требует разработки и построения для решения тех или иных личностных проблем, а как факт.
Бермус. Как о возникающей действительности – не существующей, но возникающей.
Кузнецова. Но тем не менее, конечно, вопрос очень правильный.
Сазонов. Уже известно, что это не классический феномен, референциально связанный с несколькими рядами концептов. Простите, если уже референциально связанный с несколькими рядами концептов – это что это такое? Данность?
Бермус. Нет. Эта данность – это опять-таки рамочная данность, потому что первое, что я фиксирую: я не могу в нынешней ситуации продолжать классическую традицию.
Я не могу не продолжать ее, не осмысливая того краха, той катастрофы, которая произошла, а классическая традиция краха не содержит. Гегелевская эпистемология краха не содержит – это позитивная эволюционная эпистемология.
Сазонов. Но Вы же там ссылаетесь на Гусселя, на Мамардашвили, Щедровицкого, причем здесь Гегель, когда уже сегодня существует много разных, так сказать...
Кузнецова. Минуточку-минуточку. Давайте всё-таки вернемся к самой постановке вопроса. Ведь вопрос Бориса Васильевича действительно такой, понимаете, мы сначала слушали как бы Ваше личностное... рассказ о личностном самосознании того, что произошло.
Но тут я вынуждена признать, что Борис Васильевич в чем-то был прав (смеется), пытаясь Вас затормозить – мы от этого субъективного плана сейчас вдруг упадем уже в... Вот уже здесь – это правильное замечание – уже всё, это уже существует. И мы сейчас будем обсуждать вопрос: классический, не классический – но кто сказал, что оно существует? И почему мы тогда... И историко-философские корни есть, и всё на свете, но с какой стати?! Это же проект Вашего сознания.
Если бы Вы говорили: «Я мечтаю увидеть гуманитарную методологию, как неклассический феномен». «Ну, мечтайте», – скажет Борис Васильевич, и большинство так и скажет. «И я вижу, что здесь можно опереться на такие-то традиции», – ну, видите, что можно опереться, и хорошо. И гуманитарное Вы так вот понимаете.
Но Вы сейчас действительно тащите нас в обсуждение, что это уже есть.
Сазонов. До Бориса Васильевича это не возникло в Вашем дискурсе.
Кузнецова. Да не только для него, я, как ни защищала докладчика, но и для меня этого не возникло.
Реплика. Благодаря Вашей успешной защите... (Смех). ** (Говорят одновременно).
Кузнецова. А как нам здесь быть корректно? Потому что это обычная вещь – с одной стороны, докладчик говорит: «Я против натуральных форм знания» – хорошо-хорошо. Но и сам же тут же уже не то, что натурализовал – уже объективировал, уже всё есть. И сама формулировка демонстрирует это.
Реплика. Неклассический феномен.
Кузнецова. Понимаете?
Вопрос. Можно здесь уточняющий вопрос?
Кузнецова. Пожалуйста.
Вопрос. Уже нужно уточнение. Потому что Вы уже трактовку даете, что он объективировал. Можно ли Вас понимать так, что Вы вот эти два пункта, методологическую установку и идею гуманитарности, таким образом Вами трактуемые – используете, как рамки, рамки, в смысле мембраны...?
Бермус. Естественно.
Вопрос. Для того чтобы в этих рамках начать (собственно, дальше уточняющий вопрос) строить представления или практику? Вот, на самом деле, сбивает «не классический феномен» – что это такое, непонятно.
Кузнецова. А меня здесь сбивает абсолютно всё.
Вопрос. Вы в этих рамках дальше собираетесь что-то выстраивать – представления, практику?
Бермус. Да. Совершенно верно.
Реплика. То есть, она у него пока не дана, он обсуждает просто...
Бермус. Вопрос в том, что это рамочный. Безусловно, это рамочный. Безусловно, то, что есть определенные референции, ну, это объективная реальность любого знания – оно референциально связано с некоторыми идеями, которые находятся у предшественников.
Я не совсем понимаю момент, когда здесь было сказано, что она есть – есть рамка. Я еще раз подчеркиваю, что вся первая часть – это есть последовательность шагов по уточнению этой рамки, не более того.
Кузнецова. Ну, докладчик согласен как бы вспоминать, что...
Сазонов. Нет. В чем рамка существует? Вами задана рамка, как личностная проблема и попытка построить пространство или поле, где решать эту проблему? Или как проблема?
Бермус. Совершенно верно – и как проблема, и как поле, в котором эта проблема может быть решена.
Сазонов. Если проблема, то тогда непонятно, каким образом от тех проблем переходят к утверждениям, типа «это не классический феномен, референциально связанный с несколькими рядами концепций».
Кузнецова. Как произошел этот прыжок действительно непонятно.
Сазонов. Они категориально совершенно разные.
Бермус. То Вас интересует связь, как связан этот слайд с содержанием следующего?
Сазонов. Я прочитал Ваш вот этот... К сожалению, я не читал **...
Бермус. Нет. Здесь я был просто нормирован, что должно быть две страницы и не более того, поэтому...
Сазонов. Да. И у меня заранее был вопрос относительно того, что в них происходит, с одной стороны, попытка выхода на некоторое иное построение, с другой стороны, каждый раз она рассматривается, как данная – когда новизна обсуждается, как новизна некоего существующего феномена, неизвестного нам.
И момент-то есть. Мы его не знаем, но должны будем обсудить и сопоставить с **...
Кузнецова. Да. Нам сейчас расскажут об этом.
Бермус. Борис Васильевич, если эта замена будет содержательной – то есть, есть не феномен, есть феноменальное поле – есть некоторое плохо определенное множество. Если говорить математическим языком – плохо определенное множество. Вот это некоторая граница, некоторый ограничивающий фактор этого множества.
Кузнецова. И тем не менее, Александр Григорьевич, я думаю, что ситуация сейчас такая: сейчас мы остановимся. Вы пока присядьте. И давайте-ка прокомментируем уже выслушанное, потом что, действительно, дальше прыгать просто опасно, ибо уже сам язык будет нас тут держать в рамках того, что мы начнем обсуждать... Как * всегда издевался над этим: «Напишем бэбик и сейчас будем обсуждать – какие у него размеры, какой вес – а в общем-то, это совершенно непонятно что».
Бермус. Наталья Ивановна, если можно, просто проблема и перспектива обсуждения... Может быть, мы просмотрим эту часть, то есть, где я попытаюсь объективировать мое представление о том, в чем должен быть контекст обсуждения?
Кузнецова. Хорошо. Одну секундочку. Я не собираюсь Вас остановить, но я собираюсь дать возможность людям немножко здесь высказать уже свое представление о том, что сказано. Это будет потом вам полезно и для рефлексии. Я Вас не остановлю на этом, но...
Бермус. Нет. Я **...
Кузнецова. * Парадоксальность, в которую мы забрались, она действительно требует и рефлексии, и...
Флямер. А докладчик ее ощутил?
Кузнецова. А вот, мы сейчас и постараемся это объяснить докладчику.
Флямер. Потому что, если сейчас в аудитории произошел выбор перспективы нашего здесь обсуждения... Он сейчас произошел, я хотел бы понять – Вы его поняли, услышали или нет?
Бермус. Нет. То есть, я понял, что между слайдом, где определено некоторое одно, один уровень рамочности, и слайдом, где определен некоторый более высокий уровень рамочности – здесь возникает проблема понимания того, как эти уровни рамочности связаны.
Кузнецова. Я бы сказала так: если последний слайд говорил о рамках, то он выражен в предельно неадекватной форме для выражения рамок, потому что, действительно, язык недопустимо... Такой вот – язык данности. Вы говорите, как о реальности. Причем, говорить никак нельзя, как о реальности – даже непонятно, проект ли это? Действительно, рамки.
Итак. Друзья, сейчас пока просто сделаем точку размышлений.
Флямер. Нет. Это Вы сейчас только что сделали замечание к слайду, да?
Кузнецова. Не к слайду, а к логике доклада, в известном смысле.
Флямер. А контекст нашего обсуждения – перспектива **...
Кузнецова. Миша, мы сейчас вернемся к пункту-2, как докладчик приготовил свои части, а вот здесь, тем не менее...
Флямер. Пункт-2 – это пункт-2 в докладе, а я говорю про наш разговор.
Жен. Миша сказал, что вторая часть доклада уже реализовалась здесь в семинаре.
Кузнецова. В известном смысле, конечно, но было бы интересно посмотреть...
Флямер. И если Вы этого не заметите, то Вы с нами своей второй частью не сойдетесь, как бы.
Кузнецова. Это верно.
Реплика. Мы уже в третьей. (Смех).
Кузнецова. Нет-нет-нет. Миша, у меня просьба, поясните, пожалуйста, потому что мы сейчас говорим на каком-то таком эзотерическом языке – поясните, что Вы хотели бы, чтобы докладчик понял в этом пункте, на что мы все обратили внимание.
Флямер. Мое понимание состоит в следующем, что все... некоторые из высказывавшихся (не все высказались, я не могу сказать, что все, но некоторые высказывавшиеся) в последней части обратили внимание на то, что в том месте Вашего выступления, где должна происходить объективация, выкладывается нечто, гуманитарная методология, как будто она уже есть.
Бермус. И не выкладываются те процедуры, которые ее таким образом конституируют.
Флямер. В которых она конституирована.
Бермус. На самом деле, ответ на Ваш вопрос следует...
Флямер. Нет-нет-нет.
Кузнецова. Это уже не вопрос, это уже реплика.
Флямер. Поэтому нам захотелось, во-первых, остановить выступление. А во-вторых, как бы либо проверить друг с другом, начать обсуждать, что же здесь в плане объективации?
Кузнецова. Произошло.
Флямер. Да. Потому что термины, все рамки – это уже из этой...
Кузнецова. Сейчас постарайтесь понять нас, сосредоточитесь на нас. Пожалуйста, Гена.
Копылов. У меня два комментария. Действительно, то, что отметил Миша –наблюдается. На мой взгляд, чем это вызвано? Как я могу это объяснить или рационализировать: первое – идет рефлексивный текст без действия, то есть, фактически, без акта по созданию. То есть: никакой работы в рамках гуманитарной методологии проделано не было, а помимо тех требований, обычных функциональных требований, которые возникают интуитивно при создании новой конструкции, описываются уже и детали конструкции.
А это не очень допустимо. Не знаю, почему это вызвано – такое опережающее действие рефлексии.
Второе. Мне кажется, что здесь происходит такой явный, незаметный для автора скачок между методологической и философской позицией. То есть, то, что вначале на первых моментах рассуждения выступало, как требование на определенную методологию, то есть, фактически на некоторое практическое действие – дальше замазывается некоторым историко-философским рассуждением по поводу того, на что это может быть похоже.
В этом смысле, мне кажется, что здесь могла бы помочь ситуации следующее: вы можете для себя реконструировать, в чем, собственно, состоит Ваш замысел? То есть, тут бы была полезна попытка ответить сейчас на некоторый деятельностный вопрос – в чем проект или замысел того, что Вы собираетесь делать, называя это потом «гуманитарной методологией»?
Ну, скажем, что Вы хотите – обеспечить для людей, личностей жизнь в этом разорванном мире или что?..
Кузнецова. Переход к новой реальности.
Флямер. Переход к новой реальности или достижения соразмерности в этом разорванном мире – это могут быть разные варианты, но это должен быть деятельностный ответ, который поможет, собственно, потом стянуть вот...
Кузнецова. И ясный потом. Ясно выложенный, и так далее. Но это не вопрос, Александр Григорьевич, имейте в виду. Это не вопрос, это комментарий.
Авксентьев. Александр Григорьевич, не обижайтесь. (Смех). Я давно не ходил на Семинар, отвык. (Смех).
Кузнецова. Ну, всё... Ходите чаще.
Авксентьев. Да. Действительно, надо восстанавливать вот эту вот самую... цивильность. Посмотрите, что я хочу Вам сказать: как-то это всё «попахивает», знаете, не обижайтесь, всё в кавычках – каким-то... вот, не надувательством, а вот... Вы сейчас поймете меня.
Вот, что-то 15 лет происходит. «Ах! Ёлки-палки! Катастрофа! Уже нужно новое мышление!» Их много таких, и то, и другое... Нужна приватизация, нужно пятое, десятое, пятнадцатое... Новое образование, 250 тысяч раз новое образование, новая армия, всё новое, новое, всё реформировать, население реформировать.
Какой-то очень, знаете, такой обыкновенный шаг в этих условиях. Какой-то он настолько типичный. И бабушки сидят, им чего-то надо, и кому-то больше денег надо, чего надо менять-менять-менять... Это настолько как-то социально, знаете вот...
Кузнецова. Ангажировано.
Авксентьев. Настолько ангажировано, что просто я уже не могу к этому относиться с симпатией. Хотя раньше, когда был «застой», я относился с симпатией к тому... к призывам к новому и прочим-прочим...
Копылов. Сева, есть такое слово «оператор». Вот, физик знает.
Кузнецова. Да. Конечно.
Копылов. Такой оператор «новое», необходимость нового.
Авксентьев. Вот оператор откуда-то...
Копылов. Такой стандартный оператор.
Авксентьев. Теперь. СМД-методология, теория деятельности, всё вот эта вот... ну, содержательно-генетическая логика, ну, вся, короче, ММКовская традиция – она тоже проблематизировала социо-культурную ситуацию, но как! Насколько глубже и шире, исторически ёмче. (Смех). ** Какая там армия, в задницу?! (Смех). И вот, где Вы были? Еще какая-то * армия, какая-то вшивая школа, там! Разве в этом...!
Не с этого там начинали – там начинали с оснований. Ну, анализа проблемной ситуации, основания. А всё остальное уже было не нужно говорить, все остальные... все, кто читал, уже понимали и соотносили, интерпретировали это на своем материале.
Так Вы не вышли за рамки той критики. Не вышли Вы, поэтому Вы не можете выйти за рамки методологической традиции СМД-методологии – Вы там, в ней, Вы критикуемы ею. Ну, что Вам показывает Борис Васильевич, намекая на то, что дискурс был не совсем галантен, так сказать, его можно было бы сделать короче, лаконичнее, точнее, острее, прямее и убойнее.
А то очень много там всего, каких-то слов, диспозитивов и прочего, а движения такого... знаете, как бы проткнуть...
Кузнецова. Прорывного.
Авксентьев. И сразу убить эту самую... кого там надо убить. Этого укола нет, пока. А он уже должен быть, по идее. Вы же теперь собрались обсуждать перспективы обсуждения – какие перспективы обсуждения, когда Вы не убили никого из здесь сидящих?! Убейте нас, тогда мы будем с Вами обсуждать, а Вы не убиваете. Убить надо. Обязательно. Хоть что-то **...
Бермус. **
Кузнецова. Александр Григорьевич, подождите отвечать. Сейчас тут публика должна высказаться, а вот, Вы должны как-то об этом подумать.
Галушкин. Я не согласен я с пафосом предыдущего выступления.
Кузнецова. Ну, и чудесно.
Галушкин. Не согласен со словом «убить», и не потому что оно страшное какое-то, а оно как бы... это один социальный призыв, одной направленности. Я, может быть, по смыслу и туда же, но в совсем других словах.
Чего мне не хватает, чтобы воспринимать это в качестве нового. В смысле, я же не знаю, что дальше, может действительно новое. Тем более, если душа кричит, значит, место пустое, и новое просится.