Теоретико-методологические проблемы изучения истории нового времени в отечественной историографии рубежа XX xxi вв
| Вид материала | Автореферат |
- Программа дисциплины актуальные проблемы отечественной истории и историографии для, 753.18kb.
- Программа курса повышения квалификации профессорско-преподавательского состава по направлению, 124.04kb.
- Кафедра «Истории и социологии», 473.53kb.
- «Феноменология религии» Общая трудоемкость изучения дисциплины составляет, 16.81kb.
- Школа-семинар: "Теоретико-методологические направления в современной мировой историографии", 206.74kb.
- 1. Предмет науки «Истории Узбекистана». Теоретико-методологические основы ее изучения, 11606.74kb.
- Н. А. Проскурякова кафедра отечественной истории Московский педагогический государственный, 1872.88kb.
- План: Значение и место истории Узбекистана в духовном возрождении нации. Предмет "Истории, 2979.79kb.
- Кольцова В. А. Теоретико-методологические основы истории психологии., 2091.03kb.
- Теоретико-методологические основы изучения скульптуры малых форм, 179.09kb.
Таким образом, в рамках рассматриваемого периода отечественными историками были предприняты попытки реконструкции образа Нового времени с позиций основных теоретико-методологических подходов современной отечественной историографии – формационного, цивилизационно-культурологических, модернизационного, а также подходов альтернативной (вероятностной) и глобальной истории. Возникновение вопроса о соотношении формационного и цивилизационного подходов было связано с реалиями развития отечественной исторической науки постсоветского периода, когда в безудержном стремлении разрушить традиционные стереотипы исторического сознания, основанные на идее формационности всемирно-исторического процесса, «вместе с грязной водой едва не выплеснули и ребёнка». Вскоре, однако, стало очевидным, что попытка действовать по принципу «tabula rasa» могла привести только к одному – появлению очередной мифологемы, в основе которой лежит всё та же «единственная идея», правда, на этот раз – идея цивилизации. В рамках формационного подхода, как известно, наиболее значимым выступает временно́е измерение истории, а главным является определение стадиального качества исторического процесса. В рамках же цивилизационного подхода речь, прежде всего, идёт о пространственном измерении, а на первый план выходят территориальные вариации исторического процесса. Каждый из названных подходов не мог сохраняться в «чистом» виде, так как перед его сторонниками, рано или поздно, вставал вопрос о совмещении временно́го и пространственного измерений истории. Анализ попыток синтеза формационного и цивилизационно-культурологических подходов, предпринятых отечественными историками, свидетельствует, что в их основе лежала вполне определённая трактовка цивилизаций в русле микроистории и культурной антропологии и стадиальный анализ на принципах формационного подхода.
Альтернативой такому синтезу в постсоветской историографии стали теории модернизации, методологически связанные с неклассической парадигмой исследовательского анализа (применение принципов системного структурно-функционального анализа, а также принципа дополнительности), но сохраняющие идею линейного исторического развития. С появлением же в отечественной историографии подходов альтернативной истории в полный голос заявил о себе постнеклассический вектор исследовательского анализа. Подходы глобальной истории в отечественной историографии получили распространение позднее, чем формационный, цивилизационный, модернизационный подходы, подходы альтернативной истории. Благодаря глобальной истории было положено начало анализу истории Нового времени с позиций неоклассики. Наиболее перспективные, на наш взгляд, попытки реконструкции целостного образа Нового времени были предприняты отечественными исследователями в рамках Петербургских Кареевских Чтений по новистике, что ещё раз свидетельствует о пользе междисциплинарных проектов.
Четвёртая глава «Утверждение современных подходов в изучении Новой истории в практике исторического образования» включает два параграфа. Производство исторических знаний и их трансляция – процессы взаимосвязанные и взаимообусловленные. Как решаются проблемы «перевода» фундаментального исторического знания в образовательную практику? В чём суть перемен, происшедших в образовательном пространстве постсоветской России на рубеже XX-XXI вв.? Какое отражение они нашли в практике изучения истории Нового времени в вузе и школе? Можно ли говорить о внедрении концептуальных новаций в образовательный процесс? Данная глава посвящена поискам ответов на эти и ряд других вопросов, связанных с репрезентациями истории Нового времени в системе высшего и среднего образования.
В первом параграфе «История Нового времени в вузовской учебной литературе нового поколения» анализируются параллельно сосуществующие в рамках современного образовательного пространства разнообразные модели учебников и учебных пособий по Новой истории для высшей школы, в которых нашли отражение современные практики репрезентации Новой истории. Осуществлённый анализ выявил, что методологической основой современных учебников для высшей школы являются по преимуществу цивилизационный и модернизационный подходы. Формационный подход, если и присутствует, то имплицитно. Подходы альтернативной истории представлены на уровне отдельных методических пособий, например, предполагающих применение методики ролевых игр в учебном процессе. Подходы глобальной истории пока не получили широкого распространения. Главная проблема здесь в том, что история Нового времени изучается «по блокам», с ориентацией на которые и создаётся обеспечивающая их преподавание учебная литература. Изданий же, ориентированных на компаративный анализ, совсем немного. Говоря о методологическом «тяготении» учебников для высшей школы в системе координат «классика – неклассика – постнекласика», следует отметить, что сам способ презентации учебного материала в форме учебника изначально ориентирован на классическую модель. Выход на неклассику в данном случае возможен, скорее, при условии активного использования в учебном процессе различного рода вспомогательных материалов (учебно-методических комплексов), которые дают студентам возможность самостоятельного поиска ответов на те или иные вопросы.
Во втором параграфе рассматривается образ Нового времени в школьных учебниках истории. Как следует из осуществлённого анализа, этот образ многогранен. В них нашли отражение процессы, происходящие в современной отечественной историографии с акцентом на неоднозначность в трактовке тех или иных исторических событий и возможность различных путей реконструкции исторического прошлого, «визуальный» и «антропологический повороты». В изложении учебного материала очевидно доминирование модернизационного подхода с элементами цивилизационной парадигмы, о чём свидетельствуют, в частности, рубрикация учебников, их терминологический аппарат, ракурс рассмотрения базовых теоретических проблем истории Нового времени (периодизации, социальных революций и реформ, индивидуальности и личности, взаимоотношений западного и восточного миров), появление новых тем (структуры повседневности, «жизнь незамечательных людей») и, конечно, методологическая «оснастка» учебников. Что касается формационного подхода, то он присутствует в учебниках, но скорее имплицитно, «прорываясь» время от времени в понятийном аппарате, трактовке тех или иных событий и процессов, авторских речевых оборотах. Подача учебного материала осуществляется на основе различных дискурсивных стратегий, в числе которых не последнее место занимает ироничный дискурс. В целом, школьные учебники оставляют благоприятное впечатление «вписанности» в современный историографический контекст. Главное их достоинство, на наш взгляд, состоит в том, что сегодня школьникам предлагается не монолог, а скорее полилог, в котором явственно различимы голоса корифеев мировой историографии.
Процесс утверждения современных подходов в изучении Новой истории в практике исторического образования развивается по нескольким направлениям. Прежде всего, изменилась методологическая база осмысления данного периода всемирной истории как целостности. На смену формационному видению эпохи пришли цивилизационно-культурологические и модернизационные подходы, заявляют о себе подходы альтернативной и глобальной истории. Базовые теоретические проблемы истории Нового времени – периодизации Новой истории, феноменов социальной революции и реформы в исторической контексте Нового времени, нововременно́й индивидуальности и личности представлены в более широком диапазоне исследовательских подходов, нежели это было характерно для советской историографии. Зримое отражение процесс перемен нашёл в школьной учебной литературе, которая в сравнении с вузовской сумела создать более яркий и многомерный образ Нового времени.
В ЗАКЛЮЧЕНИИ подведены итоги осуществлённого исследования, сделаны обобщающие выводы.
Болезненный процесс трансформации методологических основ отечественной исторической науки с конца 1980-х гг. прошёл в своём развитии два этапа. Первый этап, условно хронологизируемый в границах конца XX в., отмечен активным вторжением публицистики на территорию профессиональной деятельности историков и дискуссиями в самой профессиональной исторической среде по поводу основ «ремесла», его социальной функции и смысла профессиональной деятельности в целом. Именно в рамках этого этапа марксистская парадигма истории подверглась наиболее сильному натиску, но, перестав быть государственной идеологией, сумела сохранить за собой статус одной из научных теорий в методологическом инструментарии историка. Этот этап отмечен также обращением к опыту западной историографии и активными заимствованиями из него. Не случайно во второй половине 1990-х гг. столь стремительно в отечественном историознании стали распространяться постмодернистские идеи. Одним из результатов этого процесса стало падение авторитета макрообъяснительных моделей истории, подчёркнутый интерес к «истории в осколках», демонстративный уход «практикующих» историков в частные исторические сюжеты, на свои «заповедные» территории, а приращение научного знания происходило за счёт скрупулёзной работы с историческими источниками (как уже введёнными в научный оборот, так и вновь открытыми) в духе традиций позитивистской историографии.
На исходе 1990-х гг. начался второй этап развития современной отечественной историографии, характерные черты которого особенно чётко проявились уже в начале XXI в. Прежде всего, это плюрализм методологических подходов в осмыслении прошлого, возможность выбора стратегии профессионального поведения и следование ей. Сегодня в методологическом пространстве отечественной историографии параллельно сосуществуют классическая, неклассическая и постнеклассическая (неоклассическая) парадигмы познания прошлого. Постмодернизм, сыграв роль мобилизующего силы профессионального сообщества фактора в поисках основ профессиональной идентичности, уходит в тень. Всё чаще сегодня говорят о ситуации постпостмодернизма. В историографии возрождается интерес к Большому Нарративу, характерной чертой которого становится поиск путей сочетания микро- и макроподходов в изучении прошлого.
Профессиональное историческое сообщество сегодня в большей степени, чем вчера, склонно к профессиональной саморефлексии, т.е. к взгляду на себя со стороны, к самопознанию. Ощущается потребность в преодолении разобщённости внутри профессиональной среды, между «практикующими» историками, с одной стороны, и «методологами», «эпистемологами» и «историографами» – с другой. Вступая в отношения диалога с прошлым, историк остро нуждается в диалоге с коллегами – представителями разных цехов исторической науки.
Возможно, демонстрируемый частью историков нигилизм в отношении методологической культуры связан с повышенной конфликтностью любых публичных обсуждений всего, что касается методологического инструментария историка. Но сделать вид, что проблемы не существует, совсем не значит её решить. Думается, риск остаться на обочине должен быть стимулирующим началом. Методологическую культуру до́лжно прививать со студенческой скамьи. Методологические «know-how» можно передать только на практике, показывая «у верстака», как «это» работает. Вузовские курсы по методологии истории, конечно, нуждаются в коренном пересмотре. Главный посыл здесь – показать будущим историкам всю «палитру», а не отдельные её части.
Говоря о перспективах междисциплинарности, имея в виду при этом «союз» истории с другими науками, не следует забывать, что внутрицеховые отношения в среде самих историков часто осложняются именно корпоративными перегородками, возводимыми из самых лучших побуждений (во имя сохранения корпорации как некой данности, которую надо воспроизводить, например).
Процесс перемен в отечественной историографии, происшедший на рубеже XX-XXI вв., заставил по-новому взглянуть на существующие способы репрезентации больших исторических периодов мировой истории, включая историю Нового времени. Отечественные историки предприняли попытки переосмысления базовых теоретических проблем Новой истории. В их числе – проблема периодизации в различных её аспектах, проблема социальных революций и социального реформаторства, проблема нововременно́й индивидуальности и личности.
Состоявшиеся по проблеме периодизации Новой истории дискуссии свидетельствуют о том, что она далека от однозначного своего решения, и вряд ли к нему до́лжно стремиться. В то же время можно достаточно определённо говорить об отказе современной российской историографии безоговорочно следовать в периодизационных схемах принципу «по революциям и войнам», расширении хронологических рамок этого периода мировой истории, прежде всего, «в глубь веков», к рубежу XV-XVI столетий, о выделении в качестве особого периода т.н. «зоны Перехода» или «раннего Нового времени» в хронологических рамках трёх следующих за этим рубежом столетий. Одновременно ставится вопрос о второй «зоне Перехода» – между Новой историей и современностью, что, в свою очередь, актуализирует размышления о содержательном наполнении понятия «Новейшая история».
В изучении традиционной для отечественной историографии проблематики социальных революций как форм социальной динамики нововременно́го общества суть происшедших перемен может быть кратко охарактеризована как отход от их оценки в качестве единственных «локомотивов истории», двигающих её вперёд, и одновременно декларирование позитивной роли реформ в жизни социума. Недолгий период «бума» исследовательского интереса к роли реформ и реформаторов в эпоху Нового времени, в основном, на материале отечественной истории, пережитый отечественной историографией в конце XX в., не привёл к появлению фундаментальных обобщающих исследований по типологии нововременно́го социального реформаторства в целом. Эта линия исследовательского интерес к проблеме резюмируется на сегодняшний день разделами в трудах, посвящённых либеральной и социал-демократической моделям общественного развития. Целостный взгляд на феномен социальной революции в историческом контексте Нового времени – также, очевидно, дело будущего, хотя в этом направлении уже предприняты серьёзные шаги, идёт ли речь о переосмыслении подходов к истории конкретных революций Нового времени, революции 1789 г. во Франции, прежде всего, или о попытках сопоставительного анализа социальных революций современности с революциями эпохи Нового времени.
Проблема индивидуальности и личности в эпоху Нового времени актуализирована в отечественной историографии постсоветского периода по нескольким позициям. Во-первых, через приобретший большую популярность антропоисторический подход. Во-вторых, в связи с изменением оценки роли т.н. «великой» личности в истории в видении отечественных историков. В-третьих, на наш взгляд, интерес к проблеме индивидуальности и личности актуализирован тем обстоятельством, что инициаторами и активными участниками дискуссии на эту тему стали «звёзды» отечественной историографии конца XX в. Небезосновательным представляется подход, рассматривающий споры о личности и индивидуальности как «зачин историографии 90 х». Наконец, нельзя не отметить роль «контекста» – эпоха перемен в жизни российского социума резко актуализировала проблему личности и её прав, которая, как известно, является одной из несущих конструкций возникшего в Новое время индустриального общества. Появление в историографии темы «жизни незамечательных людей», безымянных персонажей истории – следствие указанных процессов.
Комплекс теоретических проблем истории Нового времени, подвергшихся переосмыслению, привёл к постановке в отечественной историографии новой исследовательской задачи – созданию целостного образа Новой истории через призму конкурирующих методологических подходов. Не в последнюю очередь, на наш взгляд, этому способствовало то обстоятельство, что в силу ряда причин «экспериментальной площадкой» для апробации новых для отечественной историографии макроподходов к изучению прошлого стал именно этот период мировой истории.
Разочарование в познавательных возможностях формационного подхода, последующий уход в цивилизационную парадигму, появление в связи с этим новых проблем привели к поискам путей непротиворечивого совмещения двух подходов в осмыслении прошлого. Параллельно шло освоение отечественной историографией модернизационной теории. Указанные теории при наложении на историческую конкретику – реалии развития нововременно́го общества давали свои позитивные плоды, идёт ли речь о формационном подходе, актуализировавшем экономический фактор в жизнедеятельности социума, или цивилизационной теории, акцентировавшей внимание на культурном многообразии мира. Что касается модернизационной теории, особенно её неклассических интерпретаций, то одними исследователями она была воспринята как прорыв в новое пространство смыслов исторической науки, а другими – как попытка навязать историческому сообществу некий «эрзац» формационной теории.
На рубеже XX-XXI вв. в отечественной историографии был разрушен один из самых мощных стереотипов мышления, который основывался на утверждении о том, что «история не терпит сослагательного наклонения». Моделирование нереализовавшихся сценариев исторического развития привело к появлению нового направления исторических исследований, известного как альтернативная (вероятностная) история. В канву исторического исследования был включён фактор случайности, что означало возможность взгляда на историю не только с позиций каузальности, но и казуальности тоже. Это дало в руки исследователей возможность поиска новых аргументов «pro et contra» реализовавшихся вариантов общественного развития. Проникновение идей синергетики в историческую науку актуализировало подходы альтернативной истории. Они стали использоваться как для анализа конкретных событий Новой истории (войн, революций), так и для характеристики долговременных масштабных процессов, в частности, «европейского чуда» – процесса рождения новой Европы, в результате которого одна из окраин мира оказалась цитаделью рождения индустриальной цивилизации.
Самый серьёзный «вызов», перед лицом которого оказалось профессиональное историческое сообщество в конце XX – начале XXI вв., связан с процессами глобализации. Эти процессы поставили на повестку дня необходимость поиска новых объяснительных макромоделей прошлого, учитывающих глобальный контекст. В конце XX в. стали активно разрабатываться подходы глобальной истории как истории, прежде всего, сетевой. В рамках этих подходов история Нового времени предстаёт как эпоха зарождения того мира, в котором мы сейчас живём и который сейчас находится на пороге кардинальных перемен. Она предстаёт как эпоха зарождения глобальных проблем современности, решение которых или, по крайней мере, смягчение их опасных для человечества последствий возможно только сообща. Как свидетельствует осуществлённый в работе анализ, подходы глобальной истории уже используются отечественными историками в реконструкции образа истории Нового времени как истории непрерывного роста взаимосвязанности и взаимозависимости мира людей, а также мира людей и мира природы. История Нового времени в контексте подходов глобальной истории предстаёт как соединение нашего вчера, нашего сегодня и нашего возможного завтра. В этих опытах как нельзя кстати достижения отечественной историографии конца XIX – начала XX вв., которую в лице её лучших представителей всегда отличало стремление к осмыслению опыта мировой истории с позиций всеединства.
Разработки А.В. Гордона, В.М. Ракова, Б.Н. Комиссарова, других исследователей, на наш взгляд, могут представлять серьёзный интерес для авторов различного рода макроверсий исторического прошлого, идёт ли речь об авторском коллективе 8-томной «Всемирной истории», подготовка которой осуществляется под эгидой ИВИ РАН, или отдельных исследователях, занимающихся изучением подобного рода сюжетов.
В системе координат современного научно-исторического знания достойное место, при условии активной разработки теоретическо-методологических проблем изучения истории Нового времени с учётом подходов, предлагаемых наукой сегодня, может занять новистика. Новистика видится нам как междисциплинарное направление научных исследований, предметом изучения которого является история Нового времени, а целью – создание концептуальной картины нововременно́й действительности, идущей от той самой «всемирно-исторической точки зрения», на которой более века назад настаивали выдающиеся представители русской исторической школы. Определяясь с подходами к изучению прошлого, новистика может использовать тот бесценный багаж междисциплинарности, который уже накоплен современной российской историографией.
Подходы к познанию нововременно́й действительностью, предлагаемые в рамках новистики, очевидно перекликаются с подходами глобальной истории. Приоритетные проблемы новистики: проблема определения оптимального методологического инструментария для изучению этого периода всемирной истории в условиях параллельного сосуществования классической, неклассической и постнеклассической парадигм исследовательского анализа; проблема периодизации истории Нового времени, вписанная в концепты всемирной, глобальной и универсальной историй; проблема типологических признаков истории Нового времени; проблема форм и способов социальной динамики в Новое время, соотношения революционного и реформистского вариантов общественных трансформаций; проблема моделирования альтернативных сценариев прошлого и будущего на материале Новой истории, с учётом трендов развития человечества, наметившихся в этот период; «историческое измерение» глобальных проблем современности.
Не становясь альтернативой событийной истории Нового времени, новистика, на наш взгляд, может взять на себя бремя теоретических интерпретаций всемирно-исторического процесса в этот период его развития, используя методы различных наук, в том числе и весьма далёких от истории. Новистика – это история Нового времени с позиций междисциплинарности, поэтому интересен в этом смысле ракурс рассмотрения нововременно́й действительности, который даёт, допустим, введение в канву исторического исследования сослагательного наклонения. Эпоха Нового времени – благодатное поле для моделирования альтернативных сценариев прошлого и будущего, так как именно в эту эпоху всемирной истории возрастает роль субъективного фактора – свободы воли индивидуума, сознающего свою самоценность и ответственность за свои действия. Отдельная и уже активно разрабатываемая тема новистических исследований – генезис и эволюция глобальных проблем современности, изучаемых с активным использованием реверсивного метода, включая такую «знаковую» проблему современности, как терроризм.
Сегодня, в современных условиях развития исторического знания, в эпоху глобализации мира, на первый план выходит концептуальность. Если мы живём «здесь» и «сейчас», мы не можем не реагировать на вызовы времени. Отказ от того или иного уровня теоретизирования в истории, по крайней мере, преждевременен, а по большому счёту – ненаучен.
Утверждение новых подходов в изучении Новой истории в практике исторического образования в рамках рассматриваемого периода шло параллельно с процессом их разработки академической историографией. Система образования, общего и профессионального, требовала ответов на вопросы, которые академическая историография не могла дать немедленно. Поэтому иногда, с опережением, свои ответы на вопросы, касающиеся, прежде всего, репрезентаций этого периода всемирной истории как целостности, предлагали авторы учебников и учебных пособий по истории Нового времени. Современная учебная литература, освещающая нововременны́е процессы в истории стран Запада, Востока и России, чрезвычайно разнообразна. В первую очередь, это относится к школьным учебникам.
В условиях современной познавательной ситуации утратили актуальность дискуссии об идеальной модели учебника истории как учебника, который способен дать некое итоговое, «окончательное», не подлежащее пересмотру знание. Более того, сама идея учебника как средства получения исторических знаний подвергается сегодня серьёзным сомнениям. Памятуя об условности самого понятия «идеальный» по отношению к учебной литературе, «идеальный» учебник по Новой истории, на наш взгляд, должен исходить из посыла о том, что Новая история (независимо от того, идёт ли речь об истории стран Европы и Америки, Азии и Африки, российской истории) есть неотъемлемая часть всемирной истории человечества. Идея всемирности должна быть сквозной в рамках всего учебника. Отсюда, изложением процессов и событий должно вестись с постоянным учётом общего вектора развития мировой цивилизации именно в этот период её существования. Конечно, регионализация Новой истории по принципу «Запад – Россия – Восток» является, наверное, вынужденной неизбежностью, но даже при сохранении этого деления необходимо всегда помнить о единстве человеческой истории и не излагать региональную историю (будь то история стран Европы и Америки, Азии и Африки или нашей страны) изолированно. Этот предлагаемый императив поведения отнюдь не посягает на то, что принято обозначать понятиями «цивилизационное многообразие», «региональная специфика», «национальные особенности». Главный посыл здесь другой – не забывать о том, что именно в эпоху Нового времени история приобретает по определению тот искомый характер всемирности, который позволяет говорит не просто о единстве рода человеческого, но о взаимосвязанности, взаимозависимости, взаимовлиянии отдельных его частей, возникших как результат экономических, политических, идеологических, культурных процессов, характеризующих становление и развитие индустриального общества.
В учебниках и учебных пособиях по истории Нового времени, при всём их разнообразии и вариативности предлагаемых подходов, на наш взгляд, недостаёт, с одной стороны, концептуальности, а с другой – посыла к деятельностному обучению. Не может сегодня изучение этого столь значимого для судеб современного мира периода всемирной истории строиться пусть даже на самом изощрённом наборе событий, персоналий, дат. Все эти, безусловно, неотъемлемые атрибуты исторического знания должны работать на «конечный результат», т.е. стать знанием, способным приносить практическую пользу.
Далеко не худшей традицией отечественной и зарубежной историографии XIX-XX вв. всегда было требование к историку-профессионалу, занимающемуся изучением тех или иных конкретно-исторических проблем, хорошо ориентироваться и в области методологии. Однако в современной отечественной историографии это сочетание стало проявляться сравнительно редко. Более того, налицо – демонстративный отказ части историков от следования какой бы то ни было методологии исторического познания. Этому есть своё объяснение – слишком долго довлел над исторической наукой политический и идеологический диктат. Именно в деструктивном стремлении броситься из одной экстремы в другую наиболее проявился кризис постсоветской российской историографии. Между тем отечественная историография, являющаяся неотъемлемой составной частью мировой, должна обрести своё подлинное лицо на основе широты восприятия, глубины взглядов и многосторонности подходов. Сегодня методологическая рефлексия должна стать привычной потребностью российских историков, а разработкой теоретико-методологических проблем своей науки в той или иной степени должны заниматься все историки. Очевидно, что поиск новых подходов в изучении истории Нового времени не должен вестись в отрыве от общего процесса методологических исканий современной отечественной историографии. Эти процессы взаимосвязанные и взаимообусловленные, так как выход российской исторической науки на новые рубежи невозможен без переосмысления как блоков конкретной истории, так и теоретических интерпретаций всемирно-исторического процесса в целом.