2 главные методологические черты и перспективы разработки диалогических подходов и процедур в психологии
| Вид материала | Документы |
- Актуальные проблемы современной, 133.63kb.
- Курса «Методологические основы психологии». Курс реализуется в рамках специальности, 79.51kb.
- Темы рефератов по дисциплине «История психологии», 21.19kb.
- Вопросы психологии. 2011. № С. 3-13, 226.67kb.
- Программа минимум кандидатского экзамена по специальности 19. 00. 01 «Общая психология,, 465.84kb.
- Программа минимум кандидатского экзамена по специальности 19. 00. 01 «Общая психология,, 370.18kb.
- Методологические основы функционирования здравоохранительной отрасли как составляющей, 277.89kb.
- Статья из сб научных трудов "Современная психология: состояние и перспективы исследований., 275.61kb.
- Общенаучные и методологические основы юридической психологии (общая часть юридической, 781.75kb.
- «Методологические основы психологии», 15.04kb.
Мединцев. В. А.
2.1.главные методологические черты и перспективы разработки диалогических подходов и процедур в психологии
Психологи в последнее десятилетие проявляют повышенный интерес к понятию «диалог», связывая с ним (точнее – с его содержательными интерпретациями) надежды существенно обогатить и усовершенствовать существующие, а также разработать новые процедуры терапии и консультирования. Объяснить востребованность диалогической методологии в наши дни, полагаю, можно общей тенденций в современных гуманитарных науках, которую именуют «лингвистический поворот» (существуют и иные её определения). Одной из существенных черт этой тенденции является определённая интеграция психологической и лингвистической проблематик: с одной стороны – к изучению психологических черт индивида можно подойти через анализ его языкового общения, с другой – в лингвистике на смену пониманию языка как исключительно семиотической системе приходят теории, в которых освоение и функционирование языка предстаёт как коммуникативный, социально и индивидуально психологический процесс. Помимо диалогических подходов в психологии категорию «диалог» широко используют наряду с понятием «дискурс» в содержательно близких направлениях, таких как герменевтическая психология, теория социальных представлений, теория социального конструкционизма, дискурсивная психология.
В предлагаемой работе этапы становления, разновидности и возможные перспективы диалогического направления исследований станут предметом анализа, в рамках которого мы также рассмотрим теоретико-методологическую проблематику упомянутых родственных концепций, чтобы уяснить как сходные черты, так и различия между ними и группой диалогических подходов в психологии. Разумеется, характер такого анализа (выбранный материал и его интерпретация) в значительной мере отражает авторское видение диалогической проблематики, связанное, в том числе, и с его скромным вкладом в построение диалогически ориентированных подходов в психологии.
2.1.1.Диалогические подходы в пост-советской психотерапии и консультировании
Особенностью диалогического консультирования, полагает Т. А. Флоренская, является отношению к человеку как к субъекту «живого общения», а не как к объекту исследования и воздействия; такой диалогический подход «…основан на общечеловеческих духовно-нравственных ориентирах..» [1.5, с. 5]. Эти ориентиры автор видит в традиции русской христианской философии и этики, поэтому идеи М. М. Бахтина, интерпретированные ею именно в таком контексте, образуют своеобразную ткань (vs теория как идеальная модель) христианской версии диалогического подхода в психологическом консультировании, который методологически противопоставлен «объективистской научной психологии». На глубинном уровне – при таком понимании человеческой психологии – происходит «диалог со своей совестью, в которой проявляется духовное Я» [1.5, 25]. Помимо превосходящего возможности понимания и осознания человеком «духовного Я» Т. А. Флоренская рассматривает «наличное Я» – то, что представляет собой человек в его теперешнем состоянии с учётом его ограниченности рамками опыта, среды, воспитания, наследственности. В свою очередь, наличное Я заключает в себе голоса «реального Я» и «идеального Я». К первому из них автором отнесено представление о себе, которое есть у человека. Ко второму – образ-идеал, который он хотел бы видеть в себе. Духовное Я, хотя и не должно быть предметом психологического исследования, но необходимо, чтобы психолог a priori признавал его существование. При выполнении этого условия у него появляется возможность «диалогически приобщиться» и к своему духовному Я, и к духовному Я пациента. Только тогда психолог может приступать к обнаружению и описанию наличного Я пациента, полагает автор.
В более общем методологическом плане Т. А. Флоренская считает справедливым поставить вопрос о пересмотре ценностей и критериев современной психологической науки. По её мнению, в системе обновлённых критериев научности психология должна стать частью не механистической, а гуманитарной картины мира. При этом, полагает автор, не следует исключать того, что человек обладает и объективными характеристиками, и механизмами психики. В этой связи статус научной психологии определён так: «Объективная психология может быть полезна и интересна, если она занимает своё место и не претендует на познание «глубин» человеческой души, недоступных и неподвластных ей…» [1.5, 132].
Несколько иначе рассматривают психологическую проблематику диалога другие исследователи, представители отечественной психологической традиции. В частности, Е. Т. Соколова и Н. С. Бурлакова рассматривают проблемы и методы психотерапии в контексте ряда положений диалогической философии М. М. Бахтина и культурно-исторической теории Л. С. Выготского о диалоге как форме бытия личности и социальном генезе человека: «…психика понимается как структура принципиально диалогическая, имплицитно содержащая различные формы социальных внешних диалогов» [1.5]. В соответствии с такой проекцией диалогических идей в психологию линия культурно-исторического развития сознания (и самосознания) начинается интериоризацией множества форм родительского отношения, которые далее существуют в виде базовых паттернов внутреннего диалога. Развитые, зрелые формы самосознания, полагают авторы, характеризуются свернутостью ранних форм социального диалога, их встроенностью в сложно организованную иерархическую архитектонику более поздних диалогических «напластований», сквозь которую базовые паттерны внутреннего диалога (в т. ч. первичный «материнский» диалог) едва различимы, то в случаях «дефицитарной», «диффузной» организации самоидентичности исходное диалогическое отношение доминирует. Один из методов (названный «диалогический анализ случая») состоит в реконструкции движения внутреннего диалога с целью выявления в нём как устойчивых структур и строго фиксированных смыслов, так и сам процесс их порождения в ходе психотерапевтического сеанса. Авторы подчеркивают, что главным методом и лечащим средством психотерапии становится особая форма взаимоотношений терапевта и пациента в процессе психотерапевтического контакта, при которой «терапевт намеренно и осознанно встраивается в специфический внутренний диалог, содействуя его развитию и углублению» (там же).
Методологическая позиция, с которой, по мнению А. Ф. Копьёва, следует разрабатывать диалогический подход в психологическом консультировании, должна состоять в том, чтобы теоретические основы изучения психотерапевтического общения не были жестко привязаны к конкретным психологическим теориям, а были бы «трансгредиентны» (по выражению М. М. Бахтина) по отношению к ним. Бахтинская концепция диалога, по мнению автора, как раз и обладает таким качеством, поскольку в ней «…исходным фактом является само общение, взятое до (или вне) его психологических определений в понятиях той или иной концепции психотерапии» [1.5, 18]. Для А. Ф. Копьёва диалог является «…моментом актуализации человеком своей подлинной природы, непосредственно связанным с преодолением различных форм сопротивления и защиты…» [там же]. В содержании бахтинского понятия «диалог» автор различает два смысловых оттенка: (1) общечеловеческая реальность, как, изначальное условие человеческого сознания и самосознания, как основная форма их реализации; (2) конкретное событие общения, при котором происходит самообнаружение человека в конкретном взаимодействии. Если в первом значении диалог не поддаётся количественной оценке (при том, что он всегда «есть»), то в отношении конкретного диалога, по мнению автора, всегда можно сделать заключение о том, состоялся он или нет, более- или менее- диалогичным был конкретный эпизод общения. А. Ф. Копьёв предлагает рассматривать такой диалог как момент актуализации человеком своей подлинной природы, в котором происходит преодоление человеком своих форм сопротивления и защиты. Именно поэтому особую значимость автор придаёт психологическим условиям вхождения и избегания диалога, а также диалогической интенции клиента, которая в качестве суммарного вектора его воли в ситуации консультирования для терапевта намного важнее, чем форма, в которой выражается в данный момент самоопределение клиента, значение сказанных им слов.
Существенно более детально идеи диалогизма воплощены в одной из новых версий диалогического подхода – триалогическом подходе А. Б. Орлова [1.5]. Автор ставил перед собой задание – разработать систему положений, развивающих одновременно как общепсихологическую концепцию личности, так и систему понятий диалогического подхода. Исходными для последующих рассуждений стали его представления о структуре личности как «интрапсихической триаде инстанций» – персона, лик, тень, – и о восходящей к трудам А. А. Ухтомского триаде: человек; другой как двойник; другой как лицо (собеседник). Соответственно, следующим положением этого метода является утверждение о троегласии и троебытии человека – триалоге. Категория «триалог» означает: 1) концептуальную фиксацию фундаментальной тройственности человека (как структуры, системы); 2) коммуникативную и аутокоммуникативную структуру, о которой сказано, что она обладает четырьмя измерениями: интерперсональным (персона – персона), интраперсональным (персона – тень), субперсональным (тень – тень) и трансперсональным (лик – лик); 3) реальный феномен практики психотерапии-консультирования, который включает в себя помимо позиций психолога и пациента ещё и позицию (голос) третьего участника – наблюдателя; 4) обучающую процедуру в практике психотерапии-консультирования. В соответствии с предложенной моделью триалог как реальный феномен практики психотерапии-консультирования образуют две триады субъектов общения: 1) психотерапевт-консультант, воображаемый наблюдатель (супервизор), пациент; 2) пациент, воображаемый наблюдатель (субвизор), психотерапевт-консультант.
Помимо изложенных положений А. Б. Орлов формулирует три основные идеи подхода: 1) идею трёх территорий («Я изживаю не там, где переживаю, и я переживаю не там, где живу» [там же, 11]); идею трёх субъектов (трёх внутренних инстанций – наблюдатель, внутренний клиент, внутренний терапевт); идею трёх языков (проявление Я трёх субъектов (аспектов) личности участников общения происходит в трёх языковых формах: внутренний наблюдатель использует знаковый язык поведения, внутренний клиент – сигнальный язык тела, внутренний терапевт – символический (образный) язык состояний).