Урочище сто могил
| Вид материала | Книга |
- Список литературы, 4.61kb.
- Развитие теоретической физики в ХХ веке шло под флагом зарождения, развития и становления, 110.96kb.
- Тематика проведения классных часов по воспитательной методике, 151.82kb.
- -, 8904.36kb.
- Место проведения: г. Семей урочище Жидебай, 123.69kb.
- Отчет о научно-исследовательской работе, 2050.33kb.
- «Хочу все знать», 18.63kb.
- Наваждение или феномен блуждающих могил, 6011.03kb.
- Южный Урал. Активные маршруты по Башкирии, 55.69kb.
- Урок-повторения и обобщения темы "сто специальная теория относительности", 114.09kb.
Древние греки верили, что душа человека, которого не захоронили, становилась блужда_
ющей, поскольку она не обретала пристанища. Поэтому человеческая душа обрекалась на
вечное скитание в виде призрака, лишенного жертвоприношений и заупокойной пищи. Душа
становилась злобной и мстительной по отношению к живым, насылала на них болезни, под_
вергала порче урожай и скот, тревожила по ночам (Psevdo_Demost., Oration, X, I) [Куланж,
1906, c. 10–12; Гиро, 1915, c. 167–168]. Если человек погибал на море или в бою и не был
похоронен, то через три года его необходимо было условно похоронить с соблюдением всех
традиций погребального обряда. Погибшему на чужбине, на родине сооружалась могила,
получившая название кенотафа — ________ (Virgil., Aen., 505–506; Thuc., 11, 34) [Страш_
кевич, 1874, c. 467; Велишский, 1878, c. 617; Латышев, 1899, c. 249; Graves, 1891, p. 51; Kurtz,
Boardman, 1971, p. 99–100; Toynbее, 1971, p. 54]. Кенотафы сооружались не только погибшим
196
в сражениях вдали от Отечества, но и тем, кто умирал на чужбине. Погибшим воинам мо_
гилы_кенотафы сооружались за счет государства. Именно такой мемориал_кенотаф воз_
двигли афиняне на поле Марафона (Demos, XXI, 512). Кенотаф мог быть сооружен на ме_
сте гибели воина, а его тело захоронено в другом месте. Так, по приказу Александра Маке_
донского в Экбатане воздвигли кенотаф на месте гибели его друга Гефестеона, а тело похо_
ронили в Вавилоне (Arr., VII, 14, 3–9, 23, 6). Кенотаф погибшему воину могла соорудить на
свои средства его семья. Один из таких кенотафов погибшему находился в одной из семей_
ных усыпальниц в Риме (Suct., Сlaud., 1).
Кенотафы сооружались в виде курганов, ямных могил, склепов со статуями погибших и
с наборами погребального инвентаря [Kurtz, Boardman, 1971, p. 257–258]. При их устрой_
стве совершались все необходимые погребальные и поминальные обряды. Возле них совер_
шали возлияния в поминальные дни [Kurtz, Boardman, 1971, p. 100].
На некрополе Ольвии открыты кенотафы различного типа: ямные и подбойные могилы,
курганы, а также стелы в честь погибших.
Пять ямных могил V–IV вв. до н. э. небольших размеров с погребальным инвентарем,
но без следов погребения Ю. И. Козуб интерпретировала как кенотафы [Козуб, 1962 б, с. 80].
Известны они и в первые века нашей эры. Например, в ямной могиле 1982/4 находился
только погребальный инвентарь — лепной горшок, миниатюрная чаша и миска [Козуб,
Папанова, 1982/23 а, с. 23]. Аналогичные ямные могилы_кенотафы I в. н. э. раскопаны на
некрополях Кызаульском и в урочище Широкая балка (Азиатский Боспор) [Чевелев, 1985,
c. 86; Дмитриев, Масленников, Онайко, 1986, c. 82].
На сегодняшний день на некрополе Ольвии известен один кенотаф в виде подбойной
могилы. Это подбойная могила 1978/8 с каменным закладом римского времени, в которой
находился погребальный инвентарь — красноглиняная амфора с узким горлом (I–II вв.
н. э.), два красноглиняных кубка, бусинки, ракушки, лепной сосуд, миниатюрный светиль_
ник [Козуб, 1979, c. 290].
По всей видимости, кенотафами могли быть и курганы, раскопанные И. К. Суручаном в
1896 году в урочище Ста могил. Под насыпью курганов 1886/6 и 1886/9 не было обнаруже_
но никаких погребальных сооружений. В тоже время, под курганом 1886/6 на уровне мате_
рика лежал бронзовый наконечник стрелы, а под курганом 1886/9 — обработанная извест_
няковая плита, на которой стоял глиняный сосуд с камнем внутри [Суручан, 1891, c. СXII,
CXIVI].
Курганы_кенотафы известны и в других регионах античного мира. Самый грандиозный
курган_кенотаф был воздвигнут на о. Феры в VII в. до н. э. в честь переселенцев, направ_
лявшихся в Ливию и погибших во время бури на море [Kurtz, Boardman, 1971, p. 179].
Аналогичный курган_кенотаф второй половиной IV — первой половиной III вв. до н. э. был
раскопан на некрополе хоры Херсонеса (близ Ярылгачской бухты) [Щеглов, 1972, c. 72–
75].
Над некоторыми кенотафами устанавливались статуи или стелы в честь погибших. В
эпоху эллинизма на них писали эпитафии (Heredian, 58). Надгробные памятники над ке_
нотафами в виде статуй и стел ставили с архаических времен на некрополях Аттики (не_
крополь о. Феры) [Kurtz, Boardman, 1971, p. 179, 258–259]. Необычный кенотаф был рас_
копан на одном из греческих некрополей Южной Италии. В урне, закрытой крышкой, на_
ходился мраморный бюст женщины [Kurtz, Boardman, 1971, p. 258–259].
На ольвийском некрополе также известны случаи установки стел на месте кенотафа. Это
известная стела Леокса, сына Мольпагора (V в. до н. э.), [IOSPE, I–2, № 270; Фармаковс_
кий, 1915, c. 82–127]. Первым предположил, что данная стела стояла над кенотафом,
О. О. Крюгер [1921, с. 48–50; 1925, c. 91–93]. Затем его точку зрения поддержали
Ю. Г. Виноградов и А. С. Русяева [1987, c. 138; 1989, c. 88].
197
В античном мире кенотафы известны с VII в. до н. э. по III в. н. э. [Kurtz, Boardman, 1971,
p. 259; Toynbee, 1971, p. 54], а на некрополе Ольвии с V в. до н. э. и по II в. н. э.
4.2. Поминальный обряд
Родственники усопшего обязаны были посещать могилы на 3_й (трита), 9_й (енната) и
30_й (трикостиа) день после похорон, в дни смерти и рождения умершего, а также 5_го
боэдримиона в праздник поминовения всех усопших. Эти дни считались строго обязатель_
ными для посещений некрополя [Страшкевич, 1874, c. 467; Велишский, 1878, c. 612–617;
Латышев, 1899, c. 126–137; Папанова, 2002 б, с. 267; Панайотова, 2002, с. 4; Garland, 2001,
p. 40].
Живые обязаны были удовлетворять потребности умерших в пище и питье. Согласно
верованиям древних греков, если возле могил прекращались жертвоприношения, то души
умерших выходили из могил и превращались в блуждающие тени, укоряющие живых в
нечестивом поступке и вредящие им. Совершение поминального обряда — тризны, застав_
ляло душу уйти назад в могилу, чем восстанавливало мир между душою умершего и живы_
ми. К жертвенной пище и питью, которые оставляли на некрополе, живые не имели права
притрагиваться (Luc., De luc., 13; Pavs., V, 31)
Тризны кровавые или бескровные совершались сразу после погребения, а также в дни
посещения могил. Они были различных видов: жертвоприношение и возлияние возле по_
гребального костра; небольшой костер возле могилы с жертвоприношением и возлиянием;
возлияние и жертвоприношение без костра. Кроме того, на некрополе совершали возли_
яние и приносили жертвы подземным богам [Марченко, 1956, c. 105].
Обряд тризны происходил на ольвийском некрополе на протяжении всего времени его
существования. Самой ранней из раскопанных тризн является тризна датируемая VI–V вв.
до н. э., раскопанная в 1938 году. Возле могилы (детское захоронение в амфоре), на утрам_
бованной глиняной обожженной площадке со слоем пепла, после совершения поминаль_
ного обряда было оставлено несколько миниатюрных сосудиков [Козуб, 1974, c. 36]. Триз_
ны зафиксированы внутри кромлеха 1911/78 (вторая половина V в. до н. э.) и в большом
кромлехе 1926 г. (вторая половина V — начало IV вв. до н. э.) Остатки поминальных тризн,
датируемых классическим периодом, найдены в насыпи сорока пяти могил [Козуб, 1974,
c. 35].
К эллинистическому периоду относятся остатки только четырех тризн. Первая была от_
крыта под насыпью кургана 1907/1 (IV в. до н. э.) Она представляла собой остатки боль_
шого кострища с фрагментами обожженных сосудов (чернолаковые блюда, сероглиняные
ойнохои, круглодонные чаши с крышками, кухонные горшки) [Фармаковский, 1910, c. 64–
65]. Вторая — возле ямной могилы 1956/8 [Фурманская, 1958, c.21]. Третья (IV — III вв. до
н. э.) была открыта на территории западного участка ольвийского некрополя в 1962 году.
От нее сохранились несгоревшие до конца дрова костра, поверх которых лежали перевер_
нутые вверх дном миска, чернолаковое рыбное блюдо, светлоглиняный кувшин, кастрюля
с крышкой, фрагменты железного ножа [Козуб, 1962/21, c. 4–5]. Четвертая тризна (конец
IV в. до н. э.), находилась в восточной части некрополя на расстоянии 174 м от правого
берега р. Южный Буг (рис. 90). Сохранилась сильно обожженная площадка
(0,92 _ 1,22 _ 0,03 м) от кострища с остатками золы и пепла, в котором находились десять
бронзовых гвоздей и бронзовая игла. На северо_востоке от кострища лежали фрагменти_
рованная фасосская биконическая амфора и перевернутая вверх дном чернолаковая чаша,
а на северо_западе — перевернутый вверх дном чернолаковый килик [Папанова, 1993, c. 42].
198
В римское время этот обряд про_
должает сохраняться. Так, напри_
мер, возле могилы 1983/6 (I–II вв.
н. э.) было раскопано кострище
(0,5 _ 0,6 м), поверх углей которо_
го лежали сероглиняный тонко_
стенный кубок, сероглиняная та_
релка, узкогорлый красноглиня_
ный кувшин, закрытый красногли_
няный светильник с рельефным
щитком, фрагментированный
стеклянный сосуд, глиняное пира_
мидальное грузило и железные
гвозди [Козуб, 1985 а, с. 290].
Необходимо отметить, что большинство оставляемых после совершения обряда тризны
сосудов переворачивались. Переворачивание сосудов не нарушало прагматики поминаль_
ного обряда, а несло иной смысл. Перевернутые сосуды символизировали переход к иному
физическому состоянию, что, в свою очередь, знаменовало переход умершего в загробный
(другой) мир [Ляшко, Белов, 1990, c. 165]. Причем, при совершении этого обряда, сосуды
на землю бросали особым магическим жестом [Передольская, 1958, с. 114–122; Сорокина,
Усачева, 1997, с. 54].
В отличие от других античных некрополей, обряд тризны ольвиополитов имел свои осо_
бенности. На некрополе Ольвии амфоры закладов подбойных могил и кромлехов напол_
нялись не только вином и водой, но и жертвенной пищей. Например, в трех амфорах зак_
лада подбойной могилы 1910/74 (конец V — начало IV в. до н. э.) находились пепел, зола,
кости осетровых рыб, остатки смолы и белое вещество. Необычным оказалось заполнение
амфоры из заклада подбойной могилы 1996/1, которую полностью наполнили охрой (?)
[Папанова, 2002, с. 270].
Для совершения тризн древние греки использовали специальные культовые соо_
ружения — алтари (рис. 91, 1), ямы (рис. 91, 2), канавки (рис. 92). Алтари ставили рядом с
надгробиями или возле могил [Вегнер, 1900, c. 282]. На алтарях совершали возлияния или
сожжения жертвенной пищи в честь умерших (см. главу III).
На ольвийском некрополе возлияния совершались не только на алтарях возле могил, но
и над специальными сооружениями — ямами_ботросами [Страшкевич, 1874, c. 467; Ново_
садский, 1867, c. 135; Куланж, 1906, c. 15; Фрейденберг, 1978, c. 125, 133] и жертвенными
канавками. Наличие большого числа ботросов является одной из особенностей ольвийско_
го некрополя [Фармаковский, 1918, c. 38]. Над ботросами и жертвенными канавки совер_
шали возлияния, в них оставляли жертвенную пищу (Hom., Il., XI, 24; Аhtеn., Lib., IX,
410 a). Аналогичные ямы_ботросы известны на березанском [Штерн, 1904, с. 48] и афинс_
ком некрополях [Кurtz, Boardman, 1974, р. 100].
Над ямами_ботросами совершали не только ритуальные действия в честь умерших, а и
магические обряды, связанные с богами, имевших хтонические эпиклезы — Деметре_Хто_
нии, Коре_Персефоне, Гермесу Психотомпу или Хтонию, Дионису_Плутону и Гераклу [Пе_
редольская, 1958, с. 54–61; Сорокина, Усачева, 1997, с. 54]. Интересно, что Медея также
совершала магический обряд над ямой (Apol. Rod., Arg., X, 1020–1080; Ovid., Met., VII,
234–237). Кроме того, на некрополе выполняли магические обряды, связанные с культом
богини Гекаты (Hom., Od., XI, 20–50).
Возлияние совершали молоком, вином, медом, водой или их смесью (Hom., Od., X, 24;
Eur. Iph., 143–147). Выбор компонентов для возлияний был не случаен. Очищение водой
Рис. 90. Тризна (конец IV в. до н. э.).
199
ограждало живых от мер_
твых и в то же время,
пробуждало умершего к
вечной жизни [Вундт,
1900, c. 292–293; Клин_
гер, 1904, c. 11; Соломо_
ник, 1973, c. 168; Лурье,
1966, c. 25; Зубарь, 1990,
c. 66; Haеvernick, 1966,
s. 5–23]. Обряд возлия_
ния медом, вином и мо_
локом был связан с дио_
нисийским культом, так
как Дионис имел
хтонические черты и
связь с загробным ми_
ром. Греки считали, что
этот бог мог превращать_
ся в молоко и нектар, ко_
торые являлись его сим_
волами (Anton., Lib., 10)
[Воеводский, 1874,
c. 317]. Кроме того, они
верили, что роль вина
заключалась и в том, что_
бы приводить человека в
состояние экстаза и та_
ким образом приобщать
его к богам. В загробном
мире, согласно их пред_
ставлениям, вино даро_
вало вечную жизнь и уча_
стие в Вечной трапезе
[Ранович, 1941, c. 176;
Зубарь, 1990, c. 66,
прим. 11; Richmond,
1950, p. 18, 27, 120, 126;
Nilsson, 1974, s. 363]. Воз_
лияние совершалось в
пропорциях: вода и вино
или вода, молоко, мед. В
«Пирующих софистах»
Афинея дано наставле_
ние о возлиянии: «Сле_
дует вырыть яму к западу от могилы. Встав у ямы, смотри на запад, лей воду произнося
следующее: „Эта очистительная вода вам, которым нужно и которым следует“. Затем снова
лей мирру» (Ah., IX, 410).
Остатки жертвенной пищи помещали в ямы_ботросы, после чего над ними могли совер_
шаться возлияния (Ah., IX, 410 a; Hom., Od., XI, 24; Luc., Char., 22) [Кун, 1922, c. 55, Фрей_
Рис. 91. Возлияние на алтаре — изображение на ольвийской стеле
с посвящением стратегов Аполону Простату (1); возлияние над
ямой — рисунок на краснофигурном сосуде с изображением
вознесения мертвого Геракла на Олимп (2).
200
Рис. 92. Жертвенные канавки: 1/1992 (1); 5/1992 (2); жертвенная канавка с ботросом (3).
201
денберг, 1978, c. 39]. Ботросы довольно часто встречаются на участках захоронений ольвий_
ского некрополя V–IV вв. до н. э. Так девять ям_ботросов были раскопаны на одном из
участков некрополя в 1920 году [Семенов_Зусер, 1920/120], а на семейном участке некро_
поля у Широкой балки вдоль 4_й южной дороги их открыто пять, причем в две из них
впадали стоки из жертвенных канавок [Папанова, 1993, с. 43–44, 77, рис. 22]. Аналогичные
ямы_ботросы известны на некрополях поселения на о. Березань [Штерн, 1904, c. 485; Ка_
пошина, 1956, c. 211–254], на Тамани [Ростовцев, 1914, с. 12–13] и на некрополе Афин [Kurtz,
Boardman, 1971, p. 100]. Ритуальные ямы известны в Европе, Африке и Малой Азии [Бала_
банов, 1999, c. 62–76; Георгиева, 1999, c. 165–183; Tonkova, 1997, p. 592–610; Агре, 2001, с. 54–
59].
Ямы_ботросы имели различную форму — аморфную, прямоугольную, конусовидную,
воронкообразную. Они могли быть пустыми или с немногочисленным инвентарем, остав_
шимся после жертвоприношений [Фармаковский, 1918, c. 38; Семенов_Зусер, 1920/120,
c. 3, 7, 11, 16, 17; Козуб, 1987, c. 34; Крыжицкий, Липавский, 1989/5, c. 3; Папанова, 1993,
c. 18].
Иногда на некрополе Ольвии для возлияний вместо ям использовались амфоры, их гор_
ловины или нижние части с отбитыми ножками (например, в погребениях 1992/5 и 1992/11).
В роли ботросов использовали амфоры, стоявшие в закладах подбойных могил 1995/6 и
1995/15 (IV в. до н. э.), горловины которых возвышались над засыпью входных колодцев
[Папанова, 2002 б, с. 268]. Амфоры с отбитым дном применялись для возлияний и на не_
крополях Кеп (III–I вв. до н. э.) и Афин [Колобова, 1961, с. 30; Сорокина, 1983, с. 61].
Возлияние над амфорами знаменовало ситуацию перехода и совершалось для обеспече_
ния сохранности миропорядка, нарушенного смертью. Амфоры без дна были медиатором,
своеобразной воронкой между миром живых и миром мертвых, ради благополучия живых
[Тульпе, 1999, с. 340].
Возлияния и жертвоприношения на некрополе Ольвии совершались также над специ_
альными канавками, которые характерны для погребального обряда конца VI–IV вв. до
н. э. Восемь параллельных канавок глубиной 0,03–0,09 м, которые относились к могилам
VI–IV вв. до н. э., раскопали под насыпью кургана 1907/1 датируемого IV в. до н. э.
(рис. 78, 2) [Фармаковский, 1910, c. 61]. Девять жертвенных канавок (конец V — начало
III вв. до н. э.), расположенных вблизи могил, были открыты на семейном участке ольвий_
ского некрополя в районе Широкой балки [Папанова, 1993, c. 42–45; 1994/8, с. 11; 1995/8,
с. 25; 2002 б, с. 267–272]. Три из них (№ 1, 4, 5) после совершения обряда утрамбовали пес_
ком и лиманной глиной зеленого цвета (рис. 92, 1, 2). Одна из канавок в ее северной части,
имела сток в яму_ботрос (рис. 92, 3). По всей видимости, над этой канавкой резали жерт_
венное животное и его кровь стекла в яму_ботрос. Затем в нее сбросили пепел сожженного
жертвенного мяса животного и плотно утрамбовывали, поскольку прикосновение к жерт_
венной пище оскверняло живых [Латышев, 1899, c. 247]. Необычным было заполнение ка_
навка № 3 (1992). В ее западном углу лежала фасосская амфора, а по линии восток_запад
стояли три горловины амфор, через которые совершили возлияние. После совершения об_
ряда канавка была засыпана глиной.
В поминальном обряде ольвиополиты использовали и специально сделанные в могилах
различные углубления, в основном конусовидной формы и разного рода канавки. Так, в
четырех могилах 1909/32, 1909/33, 1910/21 и 1910/26 канавки глубиной 0,2–0,3 метра и
шириной 0,3–0,5 метра проходили вдоль коротких или длинных сторон могилы. Можно
было бы предположить, что они предназначались для крепления какой_либо деревянной
конструкции. Однако этому выводу противоречит тот факт, что в погребении 1909/32 ске_
лет лежал поверх канавки. Вероятно, возлияние было совершено до помещения тела в мо_
гилу с целью умилостивить подземных богов.
202
Необычное погребение 1928/14 эллинистического периода было обнаружено в круглой
яме, обложенной сырцовыми кирпичами. В нем на глубине 1,5 м находилось захоронение
четырех взрослых людей. В центре могилы под погребенными на глубине 2,25 м были най_
дены пепел, ракушки, мелкие фрагменты разбитой посуды, кальцинированные кости и дель_
финчик. На самом дне могилы сохранились следы обжига и зольное пятно, очень тщатель_
но обложенное сырцами. Г. П. Крысин, открывший этот комплекс, предположил, что это
погребение имело культовое значение. Об этом, по его мнению, свидетельствуют остатки
кремации и признаки тризны [Крысин, 1928/25, c. 22–23, 36–37]. Возможно, что погребен_
ные в этой могиле люди могли умереть от неизвестной болезни. Их близкие специально
подготовили могилу необычной конструкции и совершили определенный ритуал. Могилу
очистили огнем и совершили жертвоприношение, чтобы умилостивить подземных богов.
После этого умерших похоронили.
Жертвенные канавки известны на некрополях Греции с конца VIII в. до н. э. Они входи_
ли в комплекс погребального сооружения и выкапывались исключительно в случаях захо_
ронения богатого и влиятельного гражданина. Обычно на уровне современной поверхнос_
ти выкапывались неглубокие канавки (0,02–0,03 м) длиной от 3 до 10 м. Иногда их стены
обкладывались сырцовыми кирпичами. После сожжения жертвоприношений, они тщатель_
но засыпались мокрой землей [Kurtz, Boardman, 1971, p. 65–66].
Обряд тризны зафиксирован на греческих некрополях Северного Причерноморья во
все периоды их существования [Марченко, 1956, c. 105; Сорокина, 1961, c. 51; 1962, c. 100;
1963, c. 61; 1967, c. 107; Казакова, Каменецкий, 1970, c. 82]. Этот обряд всегда выполнял две
функции. Первая — удовлетворение потребностей умерших в пище и питье, а вторая — в
умилостивление богов. У древних греков обряд тризны известен с эпохи бронзы (Hom., Il.,
Od., X, 530). Вначале тризны были очень кровавыми, в жертву приносили много живот_
ных. Остатки подобных богатых тризн открыты возле могил родовой знати на некрополях
Афин и о. Феры [Bruckner, Pernice, 1893, s. 74, 80, 174; Poulsen, 1905, s. 26, 41; Колобова,
1961, c. 34]. После реформ Солона в 594 году они становятся менее кровавыми, но обычай
сохраняет возлияние крови жертвенных животных над ямами_ботросами и канавками. С
этого времени в античном мире для жертвоприношений стали использовать не только бы_
ков, а коз и баранов [Bohlau, 1898, s. 10–34].
В отличие от материковой Греции, тризны на ольвийском некрополе никогда не были
особо пышными и кровавыми, так как основную массу населения Ольвии на всем этапе ее
существования, составляли малозажиточные и среднезажиточные слои населения.