Урочище сто могил
| Вид материала | Книга |
- Список литературы, 4.61kb.
- Развитие теоретической физики в ХХ веке шло под флагом зарождения, развития и становления, 110.96kb.
- Тематика проведения классных часов по воспитательной методике, 151.82kb.
- -, 8904.36kb.
- Место проведения: г. Семей урочище Жидебай, 123.69kb.
- Отчет о научно-исследовательской работе, 2050.33kb.
- «Хочу все знать», 18.63kb.
- Наваждение или феномен блуждающих могил, 6011.03kb.
- Южный Урал. Активные маршруты по Башкирии, 55.69kb.
- Урок-повторения и обобщения темы "сто специальная теория относительности", 114.09kb.
4.1.2. Кремация
В эпоху античности наряду с ингумацией существовала и кремация. Кремация (crematio—
лат. сжигаю) — один из приемов обращения с телом умершего, приводящий к уничтоже_
нию плоти до состояния праха (pulberes) [Смирнов, 1997, с. 233]. В Древней Греции суще_
ствовало множество разновидностей кремации [Словарь античности, 1989, с. 291; Брей,
Трамп, 1990, с. 124]. Во время кремации кости умершего могли перегореть в пепел (прах)
или только обгореть. Это зависело от мощности погребального костра.
Обряд трупосожжения бытовал на протяжении всего периода существования ольвийс_
кого некрополя. На некрополе Ольвии кремация производилась двумя способами. Пер_
вый — это сожжение на специальных площадках с последующим помещением праха или
кальцинированных костей в урну. Второй способ — сожжение непосредственно в могиле и
без помещения праха или кальцинированных костей в урну.
Однако кремированные погребения встречаются гораздо реже ингумированных. Так по
подсчетам А. С. Русяевой из пятьсот десяти погребений V–I вв. до н. э. только в одиннад_
цати зафиксирован этот обряд [Русяева, 1992, c. 174]. По ее мнению, на некрополе Ольвии
архаический период кремация не применялась [1992, c. 172]. В тоже время, в отчетах о
раскопках Б. В. Фармаковского зафиксировано пять случаев кремации в архаический пе_
риод [1912, c. 69, 74; 1918, c. 36–37; Козуб, 1987, c. 28; Скуднова, 1988, № 38]. Причем, из
более трехсот погребений архаического периода, раскопанных Б. В. Фармаковским, обряд
кремации зафиксирован только в двух случаях [1918, c. 36–37]. Ямная могила 1909/31 на
основании фрагментированного коринфского чернофигурного арибала, датируется третьей
четвертью VI в. до н. э. [Скуднова, 1988, № 38]. Стенки этой могилы были обложены кам_
187
нем, а затем в нее поместили прах без урны. В ямной могиле 1915/13, перекрытой слоем
камней, стояла только урна с прахом [Фармаковский, 1918, c. 38].
Еще два захоронения с кремацией были открыты в 1900 году на раскопе VI (будущий
раскоп «И»). На этом участке раскопали две ямы №26 и «t», датируемые серединой VI в. до
н. э. Они содержали кальцинированные кости, золу, уголь и фрагменты ионических и атти_
ческих сосудов. Анализ работ на раскопе VI позволил Б. В. Фармаковский прийти к выво_
ду, что в начальный период существования Ольвии обряд кремации происходил во дворе
жилья. После сожжения тела умершего, его прах погребали во дворе в специальных ямах
[Фармаковский, 1912, c. 69, 74]. Но его вывод не подтвердился последующими раскопка_
ми, так как кроме этих двух ям с остатками кремации, на территории городища архаичес_
кого времени более не было выявлено остатков трупосожжения.
Пятый случай кремации был зафиксирован на прямоугольной площадке № 3 (погребе_
ние 1913/18). На ней сохранился слой золы и угля толщиной 1,2 метра. В центре площадки
находилась прямоугольная яма (1 _ 1,2 _ 0,08 м) с фрагментами сероглиняного кувшина,
которую Б. В. Фармаковский интерпретировал как ботрос [1918, c. 37].
В классический период кремация составляла только 2,5% от общего числа погребений
[Козуб, 1974, c. 31]. Это комплексы в могилах 1906/11, 1906/51, 1906/89, 1911/78, 1915/16,
1920/105, 1928/14 и большой кромлех (1926 г.) Пять случаев кремации относятся к элли_
нистическому периоду. Это погребения в могилах 1906/8 (вторая половина IV в. н. э.), 1906/
50 и 1908/22 (IV–III вв. до н. э.), 1896/41 (III в. до н. э.) и 1901/46 (II в. до н. э.) [Парович_
Пешикан, 1974, c. 56].
В первые века нашей эры обряд трупосожжения на ольвийском некрополе представлен
большим количеством погребений, чем в предыдущие периоды. Он составлял 5% от обще_
го числа всех погребений римского времени.
Известно, что Б. В. Фармаковский раскопал только два погребения с остатками крема_
ции первых веков нашей эры. Это урна с прахом в земляном склепе 1903/27 и могила 1906/
1 [Фармаковский, 1906 а, c. 160; 1908, c. 11]. Поэтому не совсем понятно, на основании, ка_
ких данных Э. Х. Миннз утверждал, что на некрополе Ольвии римского времени открыто
139 случаев кремации на 162 погребения [Minns, 1914, p. 422]. Эти же данные со ссылкой
на Э. Миннза приводит и Д. Робинсон [Robinson, 1942, p. 143].
Преобладающее большинство погребений, совершенных по обряду кремации, в первые
века нашей эры, было открыто во второй половине ХХ в. во время раскопок на ольвийском
некрополе Ю. И. Козуб (погребения 1964/3, 1964/6, 1966/1, 1967/2, 1967/10, 1968/5, 1972/
1, 1973/4 и 1979/10).
Необходимо отметить, что погребений, совершенных по обряду кремации раскопано на
некрополе Ольвии гораздо больше. Поскольку инвентарь в них отсутствовал, то их дати_
ровка затруднена [Фармаковский, 1906, c. 153; Семенов_Зусер, 1920, c. 21]. Например, при
раскопках в 1873 году небольших курганов и длинных курганов («сплошных насыпей»),
лежащих на запад от городища, встречалось довольно много могил с кремацией. Однако в
этих могилах не было ничего кроме кальцинированных костей, углей и золы [Тизенгаузен,
1873/16, c. 1–21]. В восьмидесятые годы XIX века были раскопаны и специальные «пло_
щадки для трупосожжений» [Забелин, Тизенгаузен, 1876, c. XXVIII]. Говоря об обряде кре_
мации на некрополе Ольвии, необходимо помнить, что приведенные данные относительны,
так как отсутствуют отчеты и публикации о раскопках, которые проводились на ольвийс_
ком некрополе до начала систематических раскопок в четвертой четверти ХІХ в.
Первый способ кремации на ольвийском некрополе представлен двумя вариантами —
І а и І b. Вариант І а — это сожжение тела на специальных площадках и в резервуарах. На_
пример, в архаический период, кремация неоднократно производилась на площадке 13/
1918 [Фармаковский, 1918, c. 36–37]. В V–IV вв. до н. э. для этой цели использовали пло_
188
щадку 22/1900, на которой сохранились обожженный грунт, слой угля, пепла и фрагменты
расписного лекифа [Кулаковский, 1902, c. 24, 41]. Подобные площадки для трупосожже_
ний были раскопаны рядом с могилами 1906/1, 1964/3, 1966/1, 1968/5, 1972/1 (первые
века нашей эры). Уникальным является погребальный комплекс 1964/3 (I в. н. э.) Он вклю_
чал площадку для совершения кремации с остатками сожжения тела (угли, зола, мелкие
фрагменты кальцинированных костей, ракушки мидий, железные гвозди) и яму с урной.
Она находилась на расстоянии одного метра от площадки. В урне находились кальциниро_
ванные кости, завернутые в тонкую и грубую ткани, фрагменты бронзовой фибулы и бусы.
Возле нее, с восточной стороны, находился погребальный инвентарь — кувшинчик типа
лекифа, светлоглиняная миска и тонкостенный глиняный кубок. Все без следов огня. Над
этой могилой стояло in situ антропоморфное известняковое надгробие [Козуб, 1984, c. 168].
Аналогичным был и погребальный комплекс 1968/5 (I в. н. э.) Он также состоял из площад_
ки для сожжения, ямной могилы круглой формы с урной. Погребальный инвентарь был
представлен сероглиняным лощеным кувшином, тонкостенным красноглиняным кубком,
красноглиняной мисочкой, железным ножом, маленькой круглой бронзовой пряжкой и
миниатюрным бронзовым гвоздиком. Интерес представляет и кремация в могиле 1966/1
(I–II вв. н. э.) Сожжение было совершено на специальной площадке, рядом с которой на_
ходилось вкопанное горло большой амфоры, служившее для возлияний. Остатки погре_
бального костра, урну и погребальный инвентарь поместили в неглубокую ямную могилу,
неправильной округлой формы. В урне находились кальцинированные кости и лезвие же_
лезного ножа. Погребальный инвентарь состоял из красноглиняного закрытого светиль_
ника и обломка терракотового рельефа с изображением женской руки. [Козуб, 1967 а, с. 210].
Вариант І b появляется в первые века нашей эры. В это время для совершения крема_
ции использовались не только площадки, но и специальные резервуары. Резервуар пред_
ставлял собой яму продолговатой формы, выкопанную в лессе, имеющую на поверхности
стеночки из сырца (рис. 86, 1, 2). Внутреннюю поверхность ям обкладывали сырцовыми
вальками или обмазывали глиной. На стенках ямы сохранились следы интенсивного горе_
ния. В ней сохранился слой золы, древесного угля и кальцинированных костей. После со_
вершения кремации яму сверху засыпали и затрамбовывали слоем глины (0,22–0,28 м).
На некрополе Ольвии открыто пять резервуаров для кремации. Первый резервуар рас_
копал еще Б. В. Фармаковский [1918, c. 36–37]. В 1986 и 1999 годах были открыты еще че_
тыре таких комплекса [Козуб, Папанова, 1986/57, c. 11; Козуб, 2001, с. 32]. В резервуаре
№1/1986 (1,82–1,9 _ 0,92–1,1 _ 0,32–0,39 м) среди золы и углей найдены фрагменты стек_
лянных бальзамария и стаканчика, толстостенного сосуда голубого цвета (I–II вв. н. э.) По
углам резервуара лежали железные гвозди от гроба. Интересно, что здесь не найдено пере_
жженных костей. Во всей видимости, они сгорели до пепла. Резервуар № 2/1986 (1,8 _ 0,68–
0,71 _ 0,27–0,28 м), в отличие от первого, не был обложен сырцовыми вальками. В его за_
полнении под трамбовкой были найдены пережженные кости, угли, зола, фрагмент венчи_
ка стеклянного сосуда светлозеленого цвета (I–II вв. н. э.) [Козуб, Папанова, 1986/57, c. 11].
Резервуары № 1/1999 и № 2/1999 имели аналогичную конструкцию. Однако их стены не
были обложены сырцовыми вальками, а обмазаны толстым слоем глины. Резервуар № 1/
1999 (2,7 _ 1,5 _ 0,42–0,7 м) был заполнен мягким зольным грунтом в котором найдены
фрагменты алебастрового алабастра и восемь бронзовых гвоздей от шкатулки. В резервуа_
ре № 2/1999 (2,36 _ 1,26 _ 0,2–0,3 м) находились обломки алабастра и четыре мелких фраг_
мента костяных резных пластинок [Козуб, 2001, с. 32–33].
Резервуар такой же конструкции известен на некрополе Керкинитиды [Кутайсов, Лан_
цов, 1989, c. 28]. На некрополе Олинфа для погребальных костров выкапывались неглубо_
кие прямоугольные ямы, напоминающие описанные комплексы [Robinson, 1942, p. 144,
fig. 26].
189
Ольвиополиты, после совершения обряда кремации, прах помещали в урны. Затем эти
урны ставили в ямные и подбойные могилы, земляные и каменные склепы или под насыпь
кургана. Так, например, курган 1886/8 а был насыпан над урной с прахом [Суручан, 1891,
c. СXIII]. Урны с прахом были найдены в ямных могилах 1915/3 (архаического периода),
1906/89, 1911/78, 1915/16, 1926/8 (классического периода), 1901/46, 1906/50 (эллинисти_
ческого периода) и 1906/1, 1964/3, 1964/6, 1966/1, 1968/5, 1972/1 (первых веков нашей
эры). Урны были обнаружены в каменном склепе 1908/22, земляных склепах 1906/1 и 1896/
41 (эллинистического периода). Каменных склепов с урнами с прахом, было гораздо боль_
ше, что явствует из отчетов А. С. Уварова и В. Н. Ястребова [1851, c. 42; 1896, c. 165–167].
Обычай помещать урны с прахом в каменные склепы известен и на некрополе Олинфа
[Robinson, 1942, p. 123].
Урны в могилах иногда укреплялись камнями, как, например, в погребениях 1906/46,
1966/1 и 1972/1 или перекрывались черепицей, как в могиле 1920/4. Подобный обычай
зафиксирован на некрополе Феры, где урны обкладывали камнями или плитами [Цибарт,
1916, c. 33]. Обычно урны устанавливали вертикально, как на некрополе Афин [Poulsen,
1905, s. 24, 41].
Для погребальных урн ольвиополиты использовали не только специальные сосуды, но и
сосуды из домашнего обихода. Специальные урны_сосуды раскопаны в погребениях 1896/
41, 1901/46, 1906/8, 1964/3, 1968/5, 1972/1. Они представлены следующими типами:
1. Глиняная урна с округлым корпусом и отогнутым наружу венчиком со свинцовой
Рис. 86. Резервуары для кремации: 1/1986 (1); 2/1986 (2).
190
пробкой стояла в могиле 1901/46 (II в. до н. э.) [Фармаковский, 1903 б, c. 8, рис. 7]
(рис. 87, 4).
2. Сероглиняная урна — сосуд, близкий по форме античному диносу, с подлощеной по_
верхностью (погребение 1964/3; первые века нашей эры). Этот сосуд использовался как
урна дважды, поскольку на его дне имеются следы починки [Козуб, 1984, c. 168, рис. 5]
(рис. 87, 7).
3. Красноглиняная, слабообожженная, лепная урна яйцевидной формы и с отогнутым
венчиком в виде раструба из погребения 1968/5 (I–II вв. н. э.) [Козуб, 1969, с. 282–283]
(рис. 87, 3).
4. Сероглиняная урна в виде круглого храма или домика (случайная находка на некро_
поле в 1974 г.). Тулово бочкообразное на кольцевой подставке. Крышка с кнопкообразной
ручкой составляет единое целое с туловом (рис. 87, 2) . В центре тулова — четырехугольное
отверстие, имитировавшее вход [Козуб, 1975, с. 295–296]. В 1987 году на некрополе нашли
крышку_дверь, которая подходила к описанной урне [Козуб, Папанова, 1987/8 г, c. 5]. Со_
суд подобного типа, но худшей сохранности, был найден в районе агоры, под зданием гим_
насия в комплексе второй половины VI в. до н. э. По мнению Е. И. Леви, этот сосуд служил
курильницей [1972/26 б, c. 17–18, рис. 50].
В X–XI вв. до н. э. аналогичный тип урн был распространен на некрополях Южной Ита_
лии, а в VIII в. до н. э. на некрополе Форума [Sadursha, 1975, p. 38, fig. 10] (рис. 87, 1). Ис_
пользовались они на этрусских некрополях Монтероцци в Тарквинии (VIII — VII вв. до
н. э.) и Вулчи (VIII в. до н. э.) [Bloch, 1958, pll. 15; Settis, 1992, p. 13, fig. 16; 1988, c. 23–24,
рис. 7]. Ж. Валле и М. Поллотино отмечают, что эти урны представляли собой копию хи_
жин того времени [Pollotino, Vallet, 1977, p. 6].Очевидно, погребальные урны этого типа
имитировали жилище.
По всей видимости, на некрополе Ольвии существовали урны и других форм. В отчетах
конца ХІХ — начала ХХ в. только отмечался факт нахождения урн с прахом, но без их опи_
сания [Уваров, 1851, c. 42; Фармаковский, 1918, c. 37; Семенов_Зусер, 1920, c. 21]. Так, на_
пример, в отчете А. С. Уварова за 1844 год читаем, что в каменном склепе под курганом,
находились «греческие вазы» с пеплом [Уваров, 1851, c. 43].
Кроме простых урн ольвиополиты использовали для погребальных целей или дорогие
сосуды или специально изготовленные сосуды. О красоте ольвийских урн может свиде_
тельствовать чернолаковая урна с изображением мужской и женской фигур [СН, 1900,
c. 80], купленная у крестьян с. Парутино в 1897 году. В погребении 1928/5 под урну ис_
пользовали амфору типа панафинейской с акварельной росписью. В качестве урн ольвио_
политы использовали и различные культовые и бытовые сосуды — курильницы, амфоры,
столовою и лепную посуду.
Курильницы. Расписная курильница_урна (конец IV — начало III вв. до н. э.) найденная
на некрополе Ольвии, хранится в музее зарубежного искусства г. Риги (рис. 87, 5). Ее
pосписали яркими полихромными красками, а на венчике по белому фону нанесли синей
краской овы в обрамлении темно_красных полосок, над ручками — узкий желтый пояс,
под которым сохранились остатки росписи темно_красной краской. Конусовидную часть
тулова сосуда украсили широкими трапецевидными полосами, суживающимися к низу и
разделенными четырьмя узкими линиями. На вогнутой нижней части подставки — пояс из
ов. Основная роспись нанесена по верху цилиндрической части тулова: дыни, листья акан_
фа, стилизованное изображение семейства арацевых в период цветения и созревания пло_
довых [Зайцева, 1970, c. 110–115, рис. 2]. Сосуд имел двойное назначение — дар умершему
и погребальный.
Амфоры. В погребениях ольвийского некрополя были найдены амфоры_урны [Кеппен,
1820; Фармаковский, 1918, c. 37–38]. Амфоры_урны раскопаны в погребениях 1915/13 и
191
Рис. 87. Типы погребальных урн: урна в виде хижины из Южной Италии ( 1); сероглиняная
урна в виде круглого домика (2); сероглиняный горшок_урна (3); глиняная урна со свинцовой
пробкой (4); расписная курильница_урна (5); лепной горшок (6); урна в форме диноса (7).
192
1916/16 (V в. до н. э.), 1926/17 (V–IV вв. до н. э.), 1906/1 и 1966/1 (I в. н. э.). В одном слу_
чае под урну использовали панафинейскую амфору с акварельной росписью (погребение
1928/5).
Столовая и кухонная посуда. В качестве урн применялись горшки и кувшины (рис. 87, 3).
Так, в погребении 1911/78 (V в. до н. э.) в качестве урны был использован чернолаковый
кувшин; в погребении 1905/78 (IV в. до н. э.) — горшок; в погребении 1906/89 (IV в. до
н. э.) — сероглиняный кувшин, а в погребении 1984/6 (II — III вв. н. э.) — красноглиняный
кувшин.
Лепные сосуды. В погребении 1972/1 (первые века нашей эры) под урну был использован
лепной горшок (рис. 87, 6). Горшки такого типа известны в Ольвии только в нескольких
экземплярах, но они широко представлены на черняховских поселениях [Козуб, 1973, с. 290–
291].
Подобное разнообразие погребальных урн зафиксировано на некрополях Нимфея и
Херсонеса [Грач, 1981, c. 263; Зубарь, 1982, c. 53–57]. На афинском некрополе под урны
использовали амфоры, которые накрывали полусферическими чашами с остатками погре_
бальных жертвоприношений [Poulsen, 1905, s. 42]. В амфорах_урнах хоронили на некропо_
лях о. Родос и Олинфа. На последнем под урны использовались гидрии [Robinson, 1942,
p. 155–157].
Иногда урны помещали в гроб или саркофаг, как, например, в погребении 1906/8. Ана_
логичное явление имело место на некрополе Олинфа, где амфоры_урны ставили внутрь
саркофагов [Robinson, 1942, p. 155–156].
Кальцинированные кости после обряда кремации, ольвиополиты не всегда помещали в
урну. Их могли завернуть в ткань, а затем поместить в могилу как, например, в земляном
склепе 1903/27 (I в. до н. э.)
Второй способ кремации на некрополе Ольвии — сожжение непосредственно в могиле.
При этом способе прах не помещали в урну, а оставляли в могиле. Такой способ кремации
зафиксирован в ямных могилах 1909/31 (VI в. до н. э.), 1915/13 и 1911/78 (V в. до н. э.),
1906/51 (IV в. до н. э.), 1906/50 и 1908/22 (IV в. до н. э.), 1967/2, 1972/10 и 1973/1 (первые
века нашей эры), стены которых сохранили следы интенсивного горения. Известен только
один случай кремации в каменном склепе с двухскатным перекрытием (1908/22).
На ольвийском некрополе раскопаны два * очень интересных комплекса (1911/78,
1926) — кромлехи вокруг площадок с кремациями. Первый кромлех 1911/78 (вторая по_
ловина IV в. до н.э) представлял собой специально подготовленную квадратную площадку
с закругленной южной стороной, в центре которой сохранились остатки кремационного
костра (рис. 88, 1). Вокруг нее по кругу (d=4,45 м) лежало семнадцать пухлогорлых хиос_
ских амфор ножками внутрь (конец VI — первая половина V вв. до н. э.) Поверх остатков
погребального костра, лежала разбитая чернолаковая урна_кувшин с кальцинированными
костями, углями и пеплом [Фармаковский, 1914, c. 15, рис. 14; Козуб, 1974, c. 32, рис. 4;
AA, 1912, s. 351, Abb. 39].
Второй кромлех 1926 года (диаметр — 10,7 м) был образован девяносто остродонными
амфорами (V–IV вв. до н. э.). Часть амфор была заполнена остатками кальцинированных
костей, пеплом и углями. Кострище (1,42 _ 2,85 м) находилось в северной части площадки
и имело овальную форму. Среди пепла и углей лежали чернолаковый лекиф, бронзовые
шарики и четыре остродонные амфоры [Фармаковский, 1929, c. 67–69, рис. 58–59; Козуб,
1974, c. 33, рис. 5] (рис. 88, 2).
* В прессе промелькнуло сообщение, что в 2001 году парутинцы раскопали кромлех из 106 амфор, которые
были проданы [см. Глушко О. Варвари, або ольвійська драма // Вітчизна.— 2002.— № 3–4.— С. 102].
193
Аналогичный обряд зафиксирован на некрополе Нимфея (VI–V вв. до н. э.) Здесь рас_
копали два кромлеха, в одном из которых находилось до двух десятков амфор, оставлен_
ных после совершения тризны [Грач, 1978, c. 314; 1981, c. 263; 1999, с. 28–29]. Известен кром_
лех из амфор и в Болгарии. Однако он имел особенности, которые отличают его от анало_
гичных сооружений на некрополях Ольвии и Нимфея. Во_первых, кромлех построили из
двух кольцеобразных каменных стенок, вокруг которых положили целые амфоры. Во_вто_
рых, погребение внутри этого кромлеха было совершено по обряду ингумации, а не крема_
ции [Цанева, 1982, с. 45; Александров, 1989; Русева, 2000, с. 71–72].
Интерес представляет семантика самого обряда. Ранее было высказано мнение, что кром_
лехи из амфор в греческом погребальном обряде связаны с культом воды, даровавшей, по
мнению древних, бессмертие умершим [Мещанинов, 1930, с. 24]. В амфорах могла быть не
только вода, а и вино, которое также, по мнению древних греков, даровало бессмертие.
Кромлехи имели форму круга. Известно, что символику круга использовали пифагорей_
цы (Plot., II (14), 1, 6) и орфики. Согласно учению пифагорейцев круг — это замкнутое
пространство. Отсутствие в нем начала и конца, символизирует единство и бесконечность
жизни [Купер, 1995, с. 30]. У орфиков круг (Кронос), окружавший космическое яйцо, по
определению Пифагора, являлся душой Вселенной [Купер, 1995, с. 163], а в элевсинских
таинствах, по свидетельству Климента Александрийского, он символизировал вечность
[Уваров, 1847, с. 21]. Умерший, оставаясь внутри круга, не имел права переступать его гра_
ницы. Можно предположить, что кромлех_круг символизировал собой акт перерождения
к вечной жизни, через очищение огнем и водой/вином.
Чрезвычайная редкость подобного погребального обряда приводит к мысли, что он мог
применяться только по отношению к людям определенного социального круга. Однако,
выяснить их социальный ранг не представляется возможным. Вполне вероятно, что такой
Рис. 88. Кромлехи из амфор: 1911/78 (1); 1926 (2).
194
обряд сопровождал захоронение людей, ис_
поведовавших орфико_пифагорейское уче_
ние и посвященных в элевсинские таинства,
которые имели распространение во всем эл_
линском мире, в том числе в Ольвии [Ру_
сяева, 1973, с. 44–48; 1992, с. 127–128; Ви_
ноградов, 1989, с. 129–130; Лейпунская,
1990, с. 117–120; Скрижинская, 2002, с. 173,
184].
Для совершения кремации необходим
был костер, имеющий температуру 900–
1000 градусов, о чем свидетельствует во всех
случаях интенсивно обгоревший слой зем_
ли на площадках и внутри могил [Никити_
на, 1974, c. 59; Зубарь, 1982, c. 52; Wells, 1960,
р. 35–36]. Например, грунт под кострищем
в большом кромлехе 1926 года обгорел на
глубину 0,075 м. Для достижения такой
высокой температуры погребальный костер
складывали из пяти_шести рядов бревен
[Бартон, 1795, c. 65; Robinson, 1942, p. 144,
fig. 26] (рис. 89). Анализ золы, сделанный А. Гаммерманом, показал, что ольвиополиты ис_
пользовали для кремации дубовые, кленовые и сосновые деревья, произраставшие в этом
регионе [Гаммерман, 1936/106, с. 77].
Тело могли кремировать в гробу, саркофаге или положив его непосредственно на бревна
костра. Остатки погребального костра гасили водой или вином (Hom., Il., XIII, 235). По
всей видимости, вином был залит костер в кромлехе 1926 года, где рядом с кострищем ле_
жали четыре амфоры. Прах собирали в урну, которую затем помещали в могилу вместе с
вещами. Погребальный инвентарь не всегда и не весь мог побывать в огне погребального
костра (All., Var. Hist., VII, 8). В одной могиле могли помещаться погребенные как по об_
ряду кремации, так и по обряду ингумации (погребения в земляном склееп 1928/4; V–
IV вв. до н. э.) Иногда, кальцинированные кости, помещали в могилу, завернув их в ткань
(погребения 1903/27, 1964/3).
Возникает вопрос и о социальном статусе кремированных. В.М. Зубарь, проанализиро_
вав обряд кремации на некрополе Херсонеса первых веков нашей эры, пришел к выводу,
что кремации подвергались только богатые херсониситы. Однако, еще Б. В. Фармаковс_
кий отмечал, что ни на одном из античных некрополей нельзя отметить, что при соверше_
нии погребального обряда господствовал принцип экономии [1903 б, c. 8]. Необходимо по_
мнить о том, что греки часто хоронили заслуженных граждан за общественный счет. Оль_
виополиты в этом не являлись исключением.
Обряд кремации известен на других античных некрополях Северного Причерноморья.
С VI в. до н. э. он фиксируется на о. Березань, в Пантикапее, Нимфее и Фанагории [Цвета_
ева, 1951, c. 64–69; Капошина, 1956, c. 231–234; Кастанян, 1959, c. 260–262; Лапин, 1966,
c. 110–112; Грач, 1978, c. 81; 1999, с. 28–30], а с V в. до н. э.— на некрополе Херсонеса [Бе_
лов, 1938, c. 167; Зедгенидзе, Савеля, 1981, c. 3; Зубарь, 1982, c. 51]. Причем, на некрополе
Пантикапея количество случаев кремации сократилось с 10–13% (V–IV вв. до н. э.) до 3%
(III в. до н. э.) [Цветаева, 1951, c. 64–69]. Аналогичный процесс сокращения числа количе_
ства кремации в третьей четверти VI в. до н. э. происходил и на о. Березань. По всей види_
мости, это было связано с запретом обряда или с невозможностью доставки дров для погре_
Рис. 89. Погребальный костер
(рисунок на краснофигурной вазе).
195
бального костра [Русяева, 1990, c. 44]. В первые века нашей эры, этот обряд возобновляет_
ся и начинает широко применяться на некрополях Ольвии и Херсонеса [Зубарь, 1982, c. 57–
58].
Обычно, древние греки кремировали мужчин, женщин и детей старше одного года, неза_
висимо от их социального положения. (Plin., Nat. Hist., VII, 71; Juv., XV, 40), но были и
исключения. Так в отдельных областях Древней Греции допускалась кремация детей до
одного года. В то же время на некрополе Олинфа не зафиксированы случаи кремаций жен_
щин, но известна кремация детей [Robinson, 1942, p. 146].
Античные авторы писали, что выбор способа погребения зависел, в первую очередь, от
желания семьи покойного (Hell., V, 3, 19; Plut, Agis., 40, 3; Plin., II, 96; XXXVI, 17; Poll., X,
150). Сохранение обряда кремации в первые века нашей эры они объясняли двумя причи_
нами. Первая — большинство древних греков верили в загробный мир, описанный Гоме_
ром и Гесиодом. В тоже время орфико_пифагорейское учение запрещало сожжение. Вто_
рая причина — традиции семьи (Luc., De luc., 2, 2; Jambl., Vita Pyth., 28, 154).
Единого мнения об истоках обряда кремации у древних греков у исследователей отсут_
ствует. Так Г. Драгендорф и С. А. Токарев считали, что обряд кремации характерен для
ионийцев [Dragendorff, 1903, s. 90–93; Токарев, 1976, c. 59]. По мнению Ч. Лоримера и
Дж. Томсона этот обряд был известен ахейцам еще с домикенского времени, а у ионийцев
он имел распространение только среди знати [Lorimer, 1880, p. 176; Томсон, 1958, c. 507–
508]. В свою очередь Э. Роде и, подержавшая его точку, зрения К. М. Колобова, объясняли
появление обряда кремации в материковой Греции расселением дорийских племен [Rohde,
1898, s. 30–31; Колобов, 1951, c. 58–59]. Г. Чайлд приписывал выполнение этого обряда ана_
толийскому влиянию [Чайлд, 1952, c. 108–109].
Обряд кремации был известен древним грекам с эпохи бронзы (Hom., Il., XIII, 165).
Возникновение этого обряда было связано с идеей очищения огнем души умершего для его
последующего возрождения в загробном мире [Томсон, 1958, c. 41–42; Фрейденберг, 1978,
c. 78, 94; Lorimer, 1880, p. 53, 161, 177; Rohde, 1898, s. 30]. Об очищающей силе огня, дарую_
щей бессмертие, писали Аполлодор, Гомер, Апулей и Плутарх (Apol., III, X, 3; XIII, 6; Apul.,
Metam., XI, 16; Hom., Od., XI, 218–222; Plut., Mor., 263). Диодор подчеркивал, что погре_
бальный костер не только должен очистить, но и «оживить» умершего (Diod., I, 12, 3).
Очевидно, что выбор обряда погребения в древней Ольвии зависел от завещания умер_
шего, желания его семьи и их религиозных взглядов. В тоже время, этом обряд не должен
был противоречить по своей сущности общепринятым правилам погребального обряда
древнегреческого мира.