Урочище сто могил
| Вид материала | Книга |
- Список литературы, 4.61kb.
- Развитие теоретической физики в ХХ веке шло под флагом зарождения, развития и становления, 110.96kb.
- Тематика проведения классных часов по воспитательной методике, 151.82kb.
- -, 8904.36kb.
- Место проведения: г. Семей урочище Жидебай, 123.69kb.
- Отчет о научно-исследовательской работе, 2050.33kb.
- «Хочу все знать», 18.63kb.
- Наваждение или феномен блуждающих могил, 6011.03kb.
- Южный Урал. Активные маршруты по Башкирии, 55.69kb.
- Урок-повторения и обобщения темы "сто специальная теория относительности", 114.09kb.
Семантика — это образный смысл, содержание образов [Калинина, 1999, с. 208]. Погре_
бальный обряд древних греков имел сложную семантику. Греки верили, что в загробном
мире душа умершего нуждалась во всем том, чем она пользовалась и, что любила при зем_
ной жизни (Ael., Var. Hist., VII; Diog., Sic., XVII, 26; Luc., Neer. dial., 10, 2–6). В могилу
клали вещи согласно желанию покойного или по распоряжению его родственников. При_
чем в вопросах комплектации погребального инвентаря и его расположения в могиле не
было строгих правил [Зубарь, 1982, c. 63].
Среди погребального инвентаря ольвиополитов доминируют амфоры (рис. 95), килики
(рис. 96), канфары, кубки, зеркала, лекифы, светильники, курильницы, амулеты. При этом,
в ольвийских могилах преобладают амфоры и сосуды для питья (килики, канфары, куб_
ки).
Амфоры находились в ста трех погребениях архаического периода из двухсот пятнадца_
ти учтенных, что составило 47%, а килики — в ста пятнадцати могилах, то есть в 43% погре_
бений. В классический и эллинистический периоды количество могил с амфорами состав_
210
Рис. 95. Амфоры из погребений.
211
Рис. 96. Килики из погребений.
212
ляет почти одинаковый процент — 46% (134 из 285 могил V–ІV вв. до н. э.) и 47% (в 106 из
231 могилы конца IV — первой половины I вв. до н. э.) Встречаются они и в могилах второй
половины I в. до н. э. (1902/31 и 1902/69). Интересно, что в погребениях первых веков на_
шей эры амфоры практически не встречаются. Килики, канфары или другие сосуды для
питья были найдены в ста пятьдесяти одной могиле классического периода и в семидесяти
восьми эллинистического. Причем, в одном погребении могли одновременно находится и
килик и канфар. В римское время в ольвийских погребальных комплексах в основном
встречаются кубки и стаканы. На некоторых из кубков имеются надписи_dipinti: «Пей,
радуйся!» Кубки с такими надписями не применялись в быту, а специально изготовлялись
для заупокойного культа. Аналогичные кубки имели распространение в первые века нашей
эры и на других античных некрополях Северного Причерноморья [Соломоник, 1973, c. 61–
68; Зубарь,1982, c. 75–77].
Амфоры, которые помещались в могилы ольвиополитов, наполняли водой или вином.
Существует разное мнение о содержимом амфор. Одни исследователи предполагали, что в
амфоры, которые ставились в погребения, наливалось вино. Они объясняли это тем, что
ольвиополиты представляли загробную жизнь в виде «вечного пьянства» [Кулаковский,
1902, c. 11]. Одно из первых исследований содержимого в амфорах, было сделано в начале
ХХ в. в химико_технологическом кабинете Л. К. Годзишевского в Санкт_Петербурге. По
просьбе профессора Б. В. Фармаковского провели экспертизу остатков из амфоры, най_
денной на ольвийском некрополе. Экспертиза показала, что внутри амфоры находилось
белое вино, налитое в нее перед тем, как ее поставили в могилу [Годзишевский, 1906/167,
c. 30]. Сам Б. В. Фармаковский, объяснял наличие сосудов для питья, и прежде всего ам_
фор тем, что умершие в загробном мире не должны были томиться муками Тантала [Фар_
маковский, 1903 б, c. 24]. По всей видимости, сосуды наполнялись или водой или вином в
зависимости от того, каких взглядов о загробной жизни придерживался умерший или его
родственники.
Вину и воде в древнегреческих обрядах отводилась большая роль. Считалось, что вода не
только очищает, но и дарует бессмертие [Клингер, 1904, c. 11; Лурье, 1966, c. 27–42; Соло_
моник, 1973, c. 70–73; Haevernick, 1966, s. 23]. Греков в тайны загробной жизни посвящали
через элевсинские мистерии, в которых большую роль играла вода. Посвящаемые в таин_
ство должны были пройти тройное очищение водой. Вначале мисты совершали ритуальное
морское купание, далее омывали руки священной водой и только после этого, они окуна_
лись в купель перед троном богини Деметры [Токарчик, 1992, c. 47]. На элевсинские таин_
ства в IV в. до н. э. оказало большое влияние орфико_пифагорейское учение о загробной
жизни, в котором не последняя роль отводилось воде [Зелинский, 1918, c. 105–106; Токар_
чик, 1992, c. 48–49]. По представлениям орфиков для того, чтобы получить бессмертие,
необходимо было испить воду из озера Мнемозины [Лурье, 1966, c. 25]. Кроме того, в ор_
фических и элевсинских мистериях почитался культ бога Диониса, в котором важную роль
играло сакраментальное употребление вина. Греки считали, что тем, кто приобщился к ди_
онисийскому культу, молодой бог дарует бессмертие через опьянение вином [Токарчик,
1992, c. 50; Папанова, 2002 б, с. 267–272].
Согласно взглядам греков, вино даровало бессмертие не только в дионисийском культе.
Считалось, что даже просто выпитое вино может привести человека в состояние экстаза,
которое позволяло ему достичь положения божества. По свидетельству Диогена Лаэртско_
го, философ Эмпидокл, живший в V в. до н. э., полагая, что опьянение поможет ему дос_
тичь бессмертия после смерти, бросился в кратер действующего вулкана (Dio., Laer, II, IX).
Эта идея была популярна и в первые века нашей эры. «В вине жизнь» писал в I в. н. э.
Петроний Арбитр (Satir., XXXIV). Поэтому опьянение при жизни считалось своеобразной
подготовкой к тайнам загробной жизни [Ранович, 1941, c. 176; Зубарь, 1990, c. 66; Richmond,
213
1950, p. 18, 27, 120, 126; Nilsson, 1974, s. 363]. Необходимо отметить, что сакральный союз
почитателей Диониса, куда входили и орфики, был известен в Ольвии, начиная с конца
VI в. до н. э. и до конца жизни города [Русяева, 1992, c. 198–200].
Ольвиополиты, кроме питья в различных сосудах, помещали в могилы и заупокойную
пищу. Ее остатки зафиксированы в могилах всего периода существования ольвийского не_
крополя. Так, например, в могиле 1905/31 (V в. до н. э.) на чернолаковом блюде, лежали
кость животного и нож, а в погребении 1991/2 (конец V — начало IV вв. до н. э.) — голова
овцы и железный нож. Кости птиц и животных были обнаружены в четырех могилах элли_
нистического (1904/3, 1910/41, 1912/4, 1982/1) и шести — римского времени (1894/4, 1907/
13, 1979/1, 1979/2, 1979/11, 1983/4). В некоторых могилах были найдены остатки расти_
тельной пищи. Б. В. Фармаковский отмечал, что в погребении 1911/33 в чернолаковом
килике был найден съедобный корень, а в погребениях 1902/46 и 1907/13 — орехи. Очевид_
но, заупокойная пища помещалась во все могилы. Вполне вероятно, что в большинстве
своем это была пища растительного происхождения, которая не сохраняется. Обращает
внимание тот факт, что в погребениях мужчин, женщин и детей в, большинстве случаев,
рядом с заупокойной пищей животного или растительного происхождения, находились
железные ножи. Ножи обнаружены в тридцати шести могилах середины VI — начала V вв.
до н. э. (0,7%), в тридцати четырех — V–VI вв. до н. э. (12%), в тридцати семи — конца IV —
первой половины I вв. до н. э. (16%) и в девятнадцати могилах первых веков нашей эры
(0,6%). Таким образом, ножи являлись необходимым атрибутом, сопровождавшим жерт_
венную пищу.
Обычай ставить в могилы еду и питье известен на некрополях Греции архаического и
классического времени [Bruckner, Pernice, 1893, s. 175, 178; Poulsen, 1905, s. 23, 28]. По сви_
детельству Лукиана (De Luc., 9), этот обычай сохраняется и в первые века нашей эры. При_
чем, если в архаическое и классическое время доминирует мясная пища, то позже преобла_
дают овощи и фрукты (Aeschyl., Pers., 610–622) [Гайдукевич, 1949, c. 239; Арсеньева, 1977,
c. 91].
В некоторых погребениях ольвийского некрополя была найдена яичная скорлупа [Па_
рович_Пешикан, 1974, c. 78, Папанова, 1994/8, с. 9]. Яйцо занимало выдающееся место в
культе мертвых, выступая как в роли апотропея, так и очистительного средства (Apul.,
Metam., XII, 16; Jul., Sat., VI, 518; Ovid., Arms. amat., II, 330; Luc., Necr, dial. I, 1) [Новосад_
ский, 1889, c. 8–9; Клингер, 1911 б, c. 120–123; Кагаров, 1913, c. 38; Зубарь, 1982, c. 114; 1990,
c. 65; Rоbinson, 1942, p. 198]. В греческой мифологии бог Кронос оплодотворяет одним се_
менем два яйца и прячет их под землей. Из этих яиц появился Тифон — чудовище, способ_
ное разрушить живой мир [ЭСЗЭ, 2005, с. 491–492]. В орфико_пифагорейском учении яйцо
было связано с идеей возрождения. Яйцо — это символ происхождения всего живого и знак
промежуточности (например, между хаосом и мирозданием), символ тайны жизни, одно
их звеньев бесконечной цепи рождений и смертей, символ не только рождения, но и воз_
рождения. Олицетворяя жизнь, яйцо тем самым способствовало индивидуальному возрож_
дению умерщего [Яворский, 1909, c. 9; Кастанаян, 1959, c. 238; Мелетинский, 1976, c. 206;
Каковкин, 1990, c. 86–87; Nilsson, 1957, p. 139–142]. На некрополе Херсонеса яйца, по мне_
нию В. М. Зубаря [1982, c. 115], использовались как апотропеи. На ольвийском некрополе
их могли помещать в могилы как в виде апотропеев, так и в виде символа возрождения.
Особую роль в погребальном обряде ольвиополитов играли зеркала (рис. 97, 1, 2, 3). Зер_
кало — символ связи мира живых с параллельным. Это дверь, через которую душа осво_
бождается от власти этого мира и попадает в другой мир. Античные мыслители полагали,
что зеркала позволяют фиксировать скрытое от обычного глаза, подлинное содержание вещи
[ЭСЗЭ, 2005, с. 184]. Так греки верили, что узнать судьбу больного можно, опустив зерка_
ла на веревке в расселины или в священные колодцы при храмах Деметры (Paus., VII, 21,
214
Рис. 97. Погребальный инвентарь: бронзовые зеркала из погребений (1, 2, 3);
лекифы (4); алабастры (5).
215
12). Орфики же считали, что зеркало Диониса помогает перерождению души (Olim, in
Phaed, 14) [Лосев, 1957, c. 157; Русяева, 1979, c. 81]. Отметим, что зеркало было и эмблемой
богини Афродиты, которая имела древнее хтоническое происхождение [МФ, 1991, с. 74].
Таким образом, зеркала, помещенные в могилы, должны были содействовать возрождению
души умершего в загробном мире.
Эта черта погребального обряда на некрополе Ольвии, по мнению А. С. Русяевой, была
характерна только для догетского периода [1992, c. 178]. Однако зеркала были найдены не
только в могилах второй половины VI — первой половины I вв. до н. э. (37 случаев), а и
первых веков нашей эры (14 случаев) [Козуб, 1974, c. 82–85; Парович_Пешикан, 1974, c. 105,
прим. 151; Скуднова, 1988, c. 24; Папанова, 1994/8, с. 6]. Они находились в женских, мужс_
ких и детских погребениях. Необходимо отметить, что, как правило, это были захоронения
среднезажиточных и богатых ольвиополитов. А. С. Русяева считает, что зеркала в мужских
захоронениях были связаны с почитанием культа Диониса и участием умерших при жизни
в орфических таинствах, а в женских — с ритуалами, связанными с магическими свойства_
ми богини Деметры [1979, c. 60, 81; 1992, c. 187]. Не исключено, что часть зеркал поместили
в могилы умерших, которые при жизни были посвящены в таинства Деметры или входили
в орфический союз.
Главную роль в древнегреческом погребальном и поминальном обрядах играла жид_
кость. Поэтому древние греки большое внимание в этих обрядах, кроме воды и вина, отво_
дили оливковому маслу, которое наливали в лекифы (Arist. Ecclesiaz, 996; Plato, Hip. Min.,
368), алабастры и бальзамарии (рис. 97, 4, 5). Масло — символ милосердия. Оливковым
маслом в античную эпоху умащивали героев и триумфаторов [ЭСЗЭ, 2005, с. 292].
Лекифы с оливковым маслом ставили возле ложа умершего, помещали в могилы и ис_
пользовали при возлияниях на некрополе [Кулаковский, 1899, c. 53–54; Латышев, 1899,
c. 246; Graves, 1891, p. 57–58; Reinach, 1891, pl. 39]. В V в. до н. э. в Древней Греции были в
употреблении «белые лекифы» с росписями на погребальные темы — сцены оплакивания,
приношения жертвенной пищи и даров на могилы, загробной жизни [Фармаковский, 1915 б,
c. 345–346; Скуднова, 1959, c. 113; Козуб, 1962, c. 117]. В V–IV вв. до н. э. эти сосуды изоб_
ражали на надгробиях и даже сами надгробия изготовляли в форме лекифов [Conze, 1893,
Bd, I, XIII, 119, 121, LXXIV, 308, Bd. II, CXLIX, 647, CXXVIII, 641; Bazant, 1974, s. 1–2].
Ольвиополиты в погребальном и поминальном обрядах также широко применяли олив_
ковое масло. Об этом свидетельствуют многочисленные находки лекифов в погребениях и
на местах возлияний (рис. 97, 4). Семьдесят один лекиф был найден в шестидесяти двух
могилах третьей четверти VI — начала V вв. до н. э. и сто четырнадцать в ста пяти могилах
V–IV вв. до н. э. [Козуб, 1962, c. 118, прим. 15; Скуднова, 1988, c. 12, 15, 19; Папанова, 1993,
с. 6]. В процентном отношении это составляет 23% и 42% от общего числа всех учтенных
могил на ольвийском некропле. В эллинистический период они встречаются в захоронениях
не позже начала III в. до н. э. [Парович_Пешикан, 1974, c. 107]. Всего в раннеэллинистичес_
ких могилах было обнаружено двадцать три лекифа, что составляет менее 10% от общего
числа погребений этого времени. Очевидно, что в это время вместо лекифов на некрополе
Ольвии стали использовать другие сосуды, в частности, алабастры (рис. 97, 5), а в первые
века нашей эры стеклянные бальзамарии [Козуб, 1986]. В отличие от лекифов, сосуды этой
формы специально не изготавливались для погребального и поминального обрядов. Отме_
тим, что бальзамарии с остатками оливкового масла были раскопаны на других античных
некрополях римского времени.
Лекифы встречаются на некрополях Олинфа, Родоса, Эретрии, Пантикапея, Нимфея,
Корокондамы и Тузлы [Цветаева, 1951, c. 70; Сорокина, 1957, c. 19; Силантьева, 1959, c. 29;
Скуднова, 1959, c. 114; Козуб, 1974, c. 91; Robinson, 1942, p. 187], на территории Болгарии
[Гинев, 1986, c. 23; Тачева, 1971, с. 42–43], в погребениях некрополя на о. Самофракия
216
[Dusebery, 1965, p. 34–39]. Много их в погребениях Пантикапея и Кеп в I — конце III вв.
н. э. [Кунина, Сорокина, 1972, c. 147].
Составной частью греческого погребального обряда и культа мертвых являлся огонь
(Juven, Sat. XV, 140) [Новосадский, 1877, c. 178; Куланж, 1906, c. 28; Гиро, 1915, c. 171]. Не_
обходимо отметить, что огонь в культовой жизни древних греков имел большое значение.
Его считали священным и он пользовался особым почитанием. Огонь в древнегреческой
традиции рассматривался как оживающее и родящее начало [Фрейденберг, 1936, с. 452].
На ночных праздниках в честь Диониса Ликнита менады факелами освещали путь богу на
землю, приходящему из подземного царства [Иванов, 1904, с. 118; Рыбакова, 2002, с. 121].
Пламя огня символизировало жизнь, а его угасание означало приход смерти (Dio. Chris.
Hom., XII, in Epist. ad. Cor., 7; Plut. De lat. viv., 1130 B). Греки считали огонь одушевлен_
ным существом, а светильник сородичем и собратом негасимого и вечного огня жизни (Arist.,
De amim. passim; Plato, Phaedz., 245F; Plut., Qu. C 702 idid; Mor. 72, 75). В поминальном и
погребальном обрядах огонь играл очистительную роль.
Обычай помещать светильники в погребения возник в Греции в эпоху бронзы в
протогеометрический период. Именно этим временем датируются погребения со све_
тильниками на античных некрополях о. Саламина и о. Кипра [Bailey, 1975, p. 113, 206–222].
Иное мнение о сроке появления этого обычая высказали В. М. Зубарь и С. Б. Сорочан. Они
предполают, что обычай ставить светильники в погребения появился в Греции в классичес_
кое время [1984, c. 148]. Действительно, в этот период на некрополях Греции светильники
используются чаще, чем в предыдущий период [Chear, 1929, p. 536–537; Kurtz, Boardman,
1972, p. 211]. Светильники использовались в погребальном обряде на некрополе Карелиса
на о. Фарос [Perrot, Shipiez, 1885, p. 232], но время появления этих памятников более ран_
нее.
Самые ранние светильники на ольвийском некрополе датируются второй половиной VI —
началом V вв. до н. э. (могилы 1902/98, 1903/36) [Козуб, 1974, c. 106]. Это наиболее ранние
случаи находок светильников не только на некрополе Ольвии, но и на некрополях всего
Северного Причерноморья [Зубарь, Сорочан, 1984, c. 149].
Известны ольвийские погребения со светильниками и в классический период. Таких
погребений раскопано восемь — 1901/74 (V в. до н. э.), 1902/92 (вторая половина V в. до
н. э.), 1904/11 (IV в. до н. э.), 1906/6 (V–IV вв. до н. э.),1906/23 (первая половина V в. до
н. э.), 1913/35 (первая половина V в. до н. э.), 1920/43 (IV в. до н. э.), 1992/8 (IV–III вв. до
н. э.) В эллинистический период в двадцати одной ольвийской могиле было найдено двад_
цать семь светильников, причем в могиле 1901/88 (II–I вв. до н. э.) их было четыре, а пять_
десят могил римского времени содержали пятьдесят семь светильников. Очевидно, что в
первые века нашей эры этот обряд получает большее распространение.
Во II–III вв. н. э. их количество в могилах заметно увеличивается на всех некрополях
Северного Причерноморья [Зубарь, Сорочан, 1984, c. 147–156; Зубарь, 1990, c. 71–72]. По
мнению В. М. Зубаря, это явление было связано с влиянием восточных религий, распрос_
транившихся в позднеантичный период в Римской империи. Восточные религии имели
своих стороннников и в Херсонесе, который был тесно связан с римской империей [Зу_
барь, 1990, c. 72]. В отличие от Херсонеса, в Ольвии восточные культы не имели такого
большого распространения [Русяева, 1992, c. 234]. По всей видимости, обычай помещения
светильников в погребения ольвиополитов в этот период был связан с распространением
среди них орфического учения, в котором огонь играл большую роль, и культа Диониса, в
котором его почитатели выступали в роли факелоносцев этого бога [Richmond, 1950, p. 31;
Nilsson, 1974, s. 366]. Возможно, что в ряде случаев этот обычай был связан с распрост_
ранением в античном мире, в том числе и Ольвии, культа Гермеса Тресмегиста, обеспечиваю_
217
щего бессмертие и загробное блаженство душам умерших (Stob., I, 293, 21) [Ельницкий,
1964, c. 144].
Очистительную роль, подобно огню в древнегреческом погребальном обряде играло и
воскурение ароматных трав, зерен, которые бросали на тлеющие угли (Apul., Met., XI, 16)
[Вундт, б. г., c. 296; Зайцева, 1962, c. 196]. С этой целью, в эллинистический и римский пе_
риоды в могилы ольвиополитов ставили курительницы_фимиатерии (рис. 98). Тридцать
таких курильниц были найдены в погребениях конца IV — первой половины II вв. до н. э.
[Зайцева, 1962, c. 185–194; 1970, c. 110]. Их специально изготавливали для погребальных
целей. Об этом косвенно может свидетельствовать роспись отдельных экземпляров, кото_
рая была связана с сюжетами культа мертвых [Зайцева, 1970, с. 115]. Известно и шесть
фимиатериев из погребений первых веков нашей эры. В тех случаях, когда не было фими_
атерия, воскурение ароматных трав и зерен происходило на углях непосредственно в моги_
лах. Угли найдены в шести могилах V–IV вв. до н. э., двенадцати — конца IV — первой по_
ловины I вв. до н. э. и десяти — I–II вв. до н. э. [Козуб, 1974, c. 30; Парович_Пешикан, 1974,
№ 10, 25, 63, 85, 127, 158, 161]. Иногда в качестве курильниц использовали обычные ми_
сочки (погребения 1901/27, 1901/12, 1901/32, 1906/35, 1911/10, 1911/35) или лепные гор_
шки (погребения 1920/96, 1937/3).
Необходимо отметить, что в погребальном обряде угли и зола также играли очиститель_
ную роль, а в роли их заменителей в погребениях могли выступать мел и известь [Смир_
нов, 1964, c. 96; 1975, c. 162; Грейвс, 1992, c. 7]. Вероятно поэтому, многие камеры земляных
склепов в Ольвии белились мелом или известью.
С культом огня в погребальном обряде греков связана и легко воспламеняющая сера
(Hom., Od., XXII, 41; Apul., Metam., IX, 16; Ovid., Metam, VII, 260–261) [Смирнов, 1964,
c. 95]. Сера найдена в ольвийских могилах 1909/6, 1910/34, 1911/67, 1912/36 и 1913/4 и в
погребениях некрополя Херсонеса (первые века нашей эры) [Зубарь, Мещеряков, 1983,
c. 89].
В ряде могил конца VI в. до н. э.— II в. н. э. были найдены морские раковины средизем_
номорского и черноморского происхождения [Книпович, 1923, c. 65–72; Ляшко, Папано_
ва, 2002, c. 178–179]. Некоторые из них использовались для хранения румян. Большин_
ство же применялось как подвески_амулеты (погребения 1920/1, 1920/56, 1920/114 и 2000/
1). Считалось, что магическая сила раковин могла сохраняться и после смерти молюска.
Поэтому раковины и помещали в могилы в роли оберегов [Ляшко, Папанова, 2002, c. 178].
Греки верили, что раковины — амулеты оберегали не только живых от болезней и дурного
глаза, но и от мертвых [Зубарь, Мещеряков, 1983, c. 97]. В античной мифологии раковины
также символизировали идею бессмертия. Двустворчатая раковина считалась у древних
символом женского водного начала, вселенской матки, порождающей живое (Афродита на
раковине) [Тресиндер, 1999, с. 302; ЭСЗЭ, 2005, с. 400]. Кроме того, раковины — улитки
(спиралевидной формы) у древних символизировали вечность, идею непрерывности цик_
ла смерти и возрождения, так как они совмещали внутренне и внешнее начало [Богданова,
1980, с. 82; ЭСЗЭ, 2005, с. 401].
В роли апотропеев, отпугивающих злых духов от душ умерших, выступали и бронзовые
колокольчики. Греки верили, что звон металла, особенно бронзы, которая получена искус_
ственным путем, очищает от скверны [Деревицкий, 1892, c. 291; Кагаров, 1913, c. 83; Зу_
барь, 1983, c. 97]. Бронза использовалась древними для изготовления амулетов еще и пото_
му, что она выступала эквивалентом золота, символизирующего божественную чистоту, свет
и тепло [Уваров, 1847, c. 21; Шеппинг, б. г., c. 11–12]. В тоже время колокольчики являлись
и астральными символами, связывающими землю и небо. Их полусфера символизировала
небо, а язычок — землю, то есть в них воплощалась идея вечности [Богданова, 1980, c. 83].
На ольвийском некрополе бронзовые колокольчики найдены в двух комплексах конца VI в.
218
Рис. 98. Курильницы_фимиатерии (по К. И. Зайцевой).
219
до н. э. (погребения 1910/59 и 1912/28). В могилах классического и эллинистического пе_
риодов они неизвестны. Чаще они встречаются в погребениях первых веков нашей эры
(13 экземпляров).
Ольвиополиты клали в могилы умерших монеты, предназначавшиеся Харону для упла_
ты за перевоз душ умерших через подземную реку Стикс (Luc., Har., IV, I), так называемый
обол Харона или «death_coin» [Grinder_Hansen, 1991, p. 208]. Миф о Хароне ольвиополи_
там был известен со второй половины VI в. до н. э. [Русяева, 1992, c. 175]. Сцена перевоза
Хароном души умершей женщины изображена на полихромной вазе ольвийского произ_
водства III в. до н. э. [Книпович, 1955, c. 383; Зайцева, 1976] (рис. 99).
Монеты были найдены в могилах архаического периода (девять штук) [Скуднова, 1988,
c. 31]. В классический и эллинистический периоды монеты содержал один процент могил
V–IV вв. до н. э. и более 50% могил конца IV — первой половины I вв. до н. э. В первые века
нашей эры — шестьдесят пять погребений римского времени имели в составе погребально_
го инвентаря монеты. Как правило, в могилы клали по одной монете, реже по две (могила
1903/21), а в погребении 1913/39 находилось пять. Монеты, найденные в погребениях, в
большинстве случаев, были старые или вышедшие из обращения. Их, чаще всего, клали
умершим в левую или правую руку. Очень редко — в рот и совсем редко на плечи, таз или
в ноги. Обол Харона был известен в погребальном обряде многих античных памятников,
например Аполонии (с IV в. до н. э.). Погребальный и поминальный обряды Аполлонии
весьма близки ольвийским [Панайотова, 1998, с. 18].
Особый интерес представляет обычай ольвиополитов класть в могилы камни — куски
мрамора, гранита, известняка, кремня как обработанные, так и необработанные, а также
гальку. Камни обнаружены в сорока погребениях архаического периода, в шести — класси_
ческого, в шестнадцати — эллинистического и в двадцати трех — римского. Это далеко не
полные данные, так как сведения о них исследователи не всегда фиксировали в дневниках.
Авторы отчетов интерпретируют обработанные камни как «точильные камни», «каменные
блюда» или «оселки». Камни_дикари, морская галька, кремень выступали в погребальном
обряде в роли апотропеев [Русяева, 1992, c. 165–166]. Из камней изготовлялись амулеты в
виде подвесок. Такие амулеты_подвески найдены в могилах I–II вв. н. э. (1973/4, 1973/20,
1975/2).
Спорным остается вопрос о роли и назначении в погребениях «каменных плит» и «ка_
менных блюд». Одно такое «каменное блюдо» было раскопано и в могиле 1992/10 (IV в. до
н. э.) [Папанова, 1993, c. 40]. В.М. Скуднова предполагала, что они являлись предметами
женского инвентаря, но их функциональное назначение не уточняла [1988, c. 32]. Извест_
ны находки камней и в могилах ольвиополитов первых веков нашей эры (1902/110, 1909/
35, 1930/1), а также на некрополе о. Березани и в женских захоронениях Лесостепи [Иль_
инская, 1968, c. 150–151; Скуднова, 1988, c. 31].
По всей видимости, «каменные плиты» и «каменные блюда» могли выполнять в загроб_
ном мире функцию столиков_алтарей, а при жизни служили для растирания растений и
коры деревьев для изготовления косметических мазей. О таком способе растирания трав у
скифских женщин сообщает Геродот (Her., IV, 75). В женских погребениях их могли ис_
пользовать и как туалетные столики. Например, в погребении 1930/1 (I–II вв. н. э.) на ка_
менной плите со шлифованной поверхностью стояла шкатулка с остатками румян, сделан_
ная из двухстворчатой раковины с медной ручкой.
Применение камней в ольвийском погребальном обряде является одной из его своеоб_
разных черт. Объяснение такого почитания камней ольвиополитами мы находим в антич_
ной мифологии. Символом небесного дерева у греков выступал каменный столб. Камень,
по их мнению, свидетельствовал о том, что сын бога обрел бессмертие, проглотив его [Це_
рен, 1976, c. 138, 170–171]. Камень играл значительную роль в культе бога Гермеса, сопро_
220
вождавшего души умерших в загробный мир. Даже его имя переводится как «тот, кто про_
изошел от камня» [Церен, 1976, c. 173].
В эллинистический и, особенно, в римский период в ольвийских могилах часто встреча_
ется черепица, по всей видимости, выполнявшая ту же роль, что и камни. Косвенно об этом
может свидетельствовать находка камня и черепицы в погребении 1912/57 (IV–III вв. до
н. э.).
Своеобразной чертой погребального обряда некрополя Ольвии является и использова_
ние красной краски — румян, охры, реальгара. Красная краска обнаружена в семидесяти
трех погребальных комплексах всего периода существования некрополя. Из них девятнад_
цать случаев зафиксировано в могилах архаического периода, одиннадцать — классическо_
го, тринадцать — эллинистического и тридцать один — римского. Причем, в семи могилах
VI–IV вв. до н. э. красной краской было посыпано дно могил. Ею посыпали и погребенных,
о чем свидетельствуют находки окрашенных скелетов [Капошина, 1946, c. 27–28; Папано_
ва, 1993, c. 36]. Необходимо отметить, что в трех случаях были окрашены только кости че_
репа (погребения 1902/77, 1911/45, 1992). Использование охры на ольвийском некрополе,
отмечалось еще Ю. А. Кулаковским [1912, c. 190]. Красная краска в погребальном обряде
древних обществ символизировала идею плодородия или переходного состояния от жизни
и смерти, надежду на новое воскрешение умерших [Бессонова, 1990, c. 31; Папанова, 1997 б,
с. 172].
Древние греки, полагали, что умерший нуждается в своих вещах, питье и еде, поэтому
они и давали ему заупокойную пищу, «кормили» в поминальные дни, помещали в могилу
Рис. 99. Сцена перевоза Хароном души умершей женщины (роспись полихромной вазы
ольвийского производства).
221
его вещи и предметы ритуального назначения. Они полагали, что все это заставляло душу
умершего не тревожить живых. Повсеместным распространением веры в загробное суще_
ствование объясняется сходство отдельных элементов погребального и поминального об_
рядов древних греков и их соседей.
Представления о смерти и о загробном мире у древних греков, в том числе и жителей
Ольвии, были сложными, непоследовательными и строго не регламентированы религией
[Garland, 2001, р. 21–26]. Разные обряды соблюдались при погребении и поминовении ге_
роев, самоубийц, убитых на войне, казненных, утопленников, не погребенных сразу после
смерти, посвященных в различные культы и мистерии, приверженцев различных фило_
софских учений (орфиков, пифагорейцев) [Morris, 1996, р. 17–18].
Однако ольвиополиты на протяжении долгого времени в своей духовной жизни, в том
числе и в вопросах погребального и поминального обрядов, оставались консервативными
сторонниками греческих традиций. Ряд элементов погребального и поминального обря_
дов, особенно в первые века нашей эры, они исполняли согласно традициям по «законам
предков», утратив понимание их сущности и назначения.