Geum.ru

Урочище сто могил

Вид материалаКнига

Содержание


6). Ступенькообразный, глиня_ ный алтарик сохранился in situ
1); с псевдорустом (2
1); Евресивия и Ареты (2
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   20

3.2.2. Алтари

Алтари отнесены нами ко второму типу надмогильных сооружений ольвийского некро_

поля. Они представлены шестью вариантами. Три варианта алтарей открыты на семейном

участке некрополя [Папанова, 1993, с. 26–91; 1995, с. 38–39; 1998, с. 82–83].

Первый вариант алтарей (I) — это жертвенники_столы, сделанные из известняковых и

мраморных плит (рис. 68–74). На лицевой стороне они имели от одного до трех чашеобраз_

ных углублений, по форме напоминающих внутреннюю часть чаши_фиалы, используемой

в культовых целях [Фармаковский, 1906 б, с. 33; Дьяков, Янковская, 2000, с. 91–98]. На

поверхности некоторых алтарей имелись и специальные борозды для стоков жидкости из

чаш [Папанова, 1993, с. 83, рис. 8; 2002 б, с. 267; 2004 б, с. 191, рис. 1].

Среди алтарей первого варианта можно выделить семь подвариантов (a, b,v, g, d, e, f).

Вариант I a — это тщательно обработанные известняковые плиты прямоугольной формы

(рис. 68–74). Обычно на верхней стороне плиты ближе к лицевому ложку вырезались от

одного до трех чашеобразных углублений, по форме напоминавших внутреннюю сторону

чаши_фиалы, которые использовались в культовых целях [Фармаковский, 1906, с. 33; Дья_

ков, Янковская, 2000, с. 91–98; Папанова, 2002, с. 267–268]. Часть из них имела омфал. Из

чаш жидкость вытекала на землю через стоки_желобки, имевших в разрезе треугольное

сечение. Одни желобки были прорезаны от края чаши только по верхней стороне, другие

продолжались и по лицевой ложковой стороне плиты. Некоторые алтари имели более слож_

ные стоки. Эти стоки выходили из чаш, но не доходили до края, а впадали в отверстие,

соединяющее верхнюю сторону и ложковую [Папанова, 1993, с. 83, рис. 8; 2002, с. 267]. При

этом одни из них имели продолжение желобка по лицевому ложку алтаря, а другие нет.

Вариант I b — аналогичен варианту I а, но алтари этого вида имели чаши не фиалообраз_

ной формы, а прямоугольные от одной до двух (рис. 72, 3). Они также могли или иметь

желобок для стока жидкости или не иметь. Алтари этого варианта известны и на некрополе

Арганума в Румынии [Manucu_Adamesteanu, 2001, Р. 31, fig. 11 b]. Вариант I v — все сто_

роны этого алтаря были тщательно обработаны, а на верхней поверхности имелась чаша

фиалообразной формы со сквозным стоком. Интересно, что этот алтарь на обратной сторо_

не в левом нижнем углу имел еще один сток фаллосообразной формы (рис. 73).

Вариант I g — он отличается от первых двух подвариантов небрежностью обработки. В дан_

ном случае, у алтарей обрабатывались или лицевая или верхняя стороны, а иногда и та и

другая, но никогда все стороны. Расположение чаш_фиал и стоков_желобков аналогично

варианту I а (рис. 69, 3; 72, 1). Вариант I d — в данном случае чаша_фиала и желобок были

вырезаны на верхних необработанных грубо околотых (рваных) сторонах алтаря. Вариант

I e — алтарь из заклада подбойной могилы 1991/6 конца IV — начала III вв. до н. э. Это

тщательно обработанная известняковая плита с карнизом внизу лицевого ложка (рис. 74, 1).

150

Рис. 68. Алтари в виде жертвенников_столов с одной чашей.

151

Рис. 69. Алтари в виде жертвенников_столов с одной чашей.

152

Чаша_фиала с омфалом была вырезана не по центру и имела желобок для стока Этот жело_

бок продолжался по лицевому ложку до карниза [Папанова, 193, с. 32, рис. 9; 2004 б, с. 268].

Вариант I f — алтарь с тщательно обработанными сторонами и с псевдорустом

(0,03 м _ 0,015 м) на лицевом ложке (рис. 74, 2). На его верхней стороне имелись две фиа_

лообразные чаши со стоками [Папанова, 2004 б, с. 268].

Алтари этого варианта предназначались для возлияний и были широко распространен_

ны на некрополе Ольвии. Такие алтари найдены в закладах подбойных могил и земляных

склепов [Козуб, 1979, c. 235–296; Козуб, Папанова, 1983/31б, c. 4–5, 12; Папанова, 1995/

1 в]. Один из алтарей этого варианта был обнаружен в дромосе Зевсова кургана [Фарма_

Рис. 70. Алтари в виде жертвенников_столов с двумя чашами.

153

ковский, 1906, c. 33, рис. 19, c. 160; 1913, c. 82]. Только один алтарь этого типа был раскопан

in situ возле могилы 1920/161 (IV в. до н. э.) Его установили на небольшом фундаменте из

бутовых камней [Семенов_Зусер, 1920/120, c. 37].

На ольвийском некрополе жертвенники_столы появились в конце V — начале IV вв. до

н. э., а в IV — III вв. до н. э. их уже стали использовать вторично в закладах земляных скле_

пов и подбойных могил (1910/34, 1991/1, 1991/6) [Фармаковский, 1913, c. 82; Парович_

Пешикан, 1974, c. 32; Крыжицкий, Папанова, 1991/17 в, c. 2–3, 11; Папанова, 1995, с. 39].

Например, в закладе подбойной могилы 1995/3 (середина IV в. до н. э.) алтарь лежал ча_

шей вниз, что явно указывает на его вторичное использование [Папанова, 2002, с. 268; 2004 б,

с. 190]. Повторно они используются и в римское время [Козуб, Папанова, 1983/31 б, c. 32].

Использование жертвенников_столов в закладах подбойных могил и склепов, в крепидах

курганов в эллинистический и римский периоды связано, по всей видимости, с тем, что они

подобно надгробиям в закладах подбойных могил и земляных склепов выполняли функ_

ции оберегов. С этой целью они могли использоваться в стенах оборонительных сооруже_

ний этого периода [Тревер, 1914; Русяева, 1992, c. 183].

Жертвенники_столы известны, например, на некрополе Кеп и Пантикапея [Виноградов,

1987, c. 55]. Причем в первом случае они стояли возле каждого земляного склепа III–I вв.

до н. э. [Сорокина, 1967, c. 104].

Второй вариант алтарей (II) — это столы_алтари (трапедзы) с ровной столешницей и нож_

ками в форме лап льва (рис. 75, 1, 2). Согласно религиозным представлениям древних гре_

ков, после совершения тризны или возлияний, необходимо было оставлять возле могил

небольшое количество молока, хлеба и плодов [Куланж, 1906, c. 14]. Эти приношения ста_

вили на столы_алтари. До наших дней сохранился только один целый ольвийский стол_

алтарь из склепа Евресивия и Ареты [Фармаковский, 1902 б, c. 1–3, рис. 1–2] и шесть но_

жек от трапедз, найденных в закладах подбойных и земляных склепов [Козуб, 1975, с. 295–

296; Козуб, Папанова, 1983/31 б, c. 32; Папанова, Ляшко, 2002, с. 7]. Все они имели одина_

ковую профилировку, напоминающую своим очертанием опоры трапедзы из склепа Евре_

сивия и Ареты (рис. 75, 1).

Третий вариант алтарей (III) — известняковый, круглый жертвенник был обнаружен на

некрополе Ольвии в 2002 году в закладе разрушенной подбойной могилы IV–III вв. до н. э.

Сохранившиеся части позволили восстановить его диаметр, который равнялся 1 м

(рис. 75, 3). По всей видимости, этот жертвенник служил для сожжения жертвоприноше_

ний, о чем свидетельствует его сильно обоженная лицевая сторона [Папанова, 2004 б, с. 195,

рис. 7].

Четвертый вариант алтарей (IV) — алтари возле могил, сложенные в форме куба из об_

работанных и полуобработанных камней (рис. 75, 4). К нему можно отнести алтарик, обна_

руженный на семейном участке некрополя (район Широкой балки 4_я Южная дорога) возле

трех могил. Его сложили из обработанной известняковой плиты и трех жертвенников_сто_

лов (вариант I a), использованных вторично. На столешнице этого алтаря стояли красно_

фигурные пелика боспорского типа и ойнохоя (середина IV в. до н. э.), оставленные после

совершения обряда возлияния возле могил [Папанова, 1997 а, с. 157, 159, рис. 2; 2002, с. 268;

2004 б, с. 195, рис. 5].

Пятый вариант (V) — каменные алтари квадратной формы, составленных из известня_

ковых плит определенным образом и внутренних площадок из утрамбованной глины

(рис. 75, 5). Известно два алтаря этого варианта. Алтарь № 1 раскопали в 1972 году, а ал_

тарь № 2 в 1997 г. Первый алтарь (0,86 _ 0,85 м) был сложен из четырех обработанных

известняковых блоков, наружные стороны которых заканчивались своеобразными акроте_

риями в виде четырехгранного выступа. С юго_западной стороны внутри алтаря сохрани_

лась ровная площадка овальной формы со следами горения, а в юго_восточном углу — скоп_

154

Рис. 71. Алтари в виде жертвенников_столов с двумя чашами.

155

Рис. 72. Алтари в виде жертвенников_столов: с двумя чашами (1); с тремя чашами (2);

с чашей прямоугольной формы (3).

156

Рис. 73. Алтарь в виде жертвенника_стола (I v).

157

ление крупных фрагментов амфор [Козуб, 1973 б, c. 290–291; 2001, с. 31–32]. Второй ал_

тарь этого вариант был сложен из пяти плотно подогнанных известняковых плит

(0,82 _ 0,80 м), но у него отсутствовала западная стенка. Как и в первом случае, его исполь_

зовали для сожжения жертвоприношения, о чем свидетельствуют сохранившиеся внутри

алтаря угольки [Козуб, 2001, с. 29–31, рис. 1].

Шестой вариант (VI) — это алтари из глины (рис. 75, 6). Ступенькообразный, глиня_

ный алтарик сохранился in situ над могилой 1992/2, датируемой IV в. до н. э. Вымостка из

фрагментов амфорных стенок примыкала к его восточной стенке. Этот алтарь служил не

только для сжигания жертвенной пищи, но и для возлияний. С этой целью под его юго_

восточным углом вкопали в землю полую ножку амфоры, соединив ее с канавкой, имею_

щей сток в могилу [Папанова, 1997 а, с. 157, 159, рис. 1; 2002, с. 268; 2004 б, с. 190].

Рис. 74. Алтари в виде жертвенников_столов: с карнизом ( 1); с псевдорустом (2).

158

Рис.75. Алтари: трапедзы (1, 2); круглый жертвенник (3); в форме куба (4); квадратной формы (5); из глины (6).

159

Роль примитивных алтарей часто выполняли и амфоры или их фрагменты — горловины

и ножки без дна. Так, например, рядом с ямной могилой 1929/1 у изголовья погребенного

стояли три горловины амфор, срезанные по уровень плеч и возвышающиеся над засыпью

могилы [Мещанинов, 1930, с. 21]. Две горловины амфор, возвышающихся над ее засыпью,

стояли под южной стенкой ямной могилы 1992/11 (IV в. до н. э.). Вероятно, что кости ле_

вой руки погребенного в этой могиле, вблизи которых эти горловины были поставлены,

полностью разрушились из_за частых возлияний через них [Папанова, 1993, c. 41–42, 75,

рис. 20]. В качестве алтаря использовали большой фрагмент желобчатой амфоры, который

был вкопан горлом вниз возле ямной могилы 1966/1 (II в. н. э.) [Козуб, 1967, с. 207–210].

Амфора без дна стояла во входном колодце подбойной могилы 1987/12 (I в. н. э.) и ее горло

возвышалось над засыпью входного колодца. Эта амфора была установлена подле ног по_

гребенного [Козуб, Папанова, 1987/8 г, c. 8–9]. По всей видимости, из_за влажности, воз_

никшей вследствие частых возлияний, разложились кости стоп ног погребенного в этой

могиле.

Амфоры с отбитым дном в роли жертвенников для возлияний использовались на некро_

полях Кеп в III–I вв. до н. э. и Афин [Колобова, 1961, c. 30; Сорокина, 1963, c. 61].

В Греции в геометрический период на могилы ставили сосуды_ надгробия, которые часто

имели отбитые днища. Эти сосуды выступали не только в роли памятника, а и служили для

возлияний. Возлияния проникая к остаткам умершего должны были обеспечить союз его

«души» и «тела» [Акимова, 1990, с. 233; Caro, 1943, p. 11]. Древние греки совершали возли_

яния молоком, вином, медом, водой или их смесью (Ноm., Оd., X, 24; Еur. Iрh., 143–147).

Использование амфор в погребальном обряде можно объяснить и их связью с культом

воды [Мещанинов, 1930, c. 24]. Вода через очищение ограждала живых от мертвых и в то же

время пробуждала умершего к вечной жизни [Вундт, 1900, с. 292–294; Клингер, 1904, с. 11;

Лурье, 1966, с. 25; Соломоник, 1973, с. 168; Лосев, 1993, с. 106–107].

Алтари на ольвийском некрополе в классический, эллинистический и римский периоды

были тесно связаны с поминальным обрядом ольвиополитов. Они предназначались как

для возлияний, так и для сожжений жертвенной пищи. Вместе с погребальным сооруже_

нием они символизировали земную жизнь [Сорокина, 1967, с. 104]. Кроме того, алтари

играли определенную роль в культах Гекаты и хтонических богов [Толстиков, 1987, с. 108–

109].

3.2.3. Курганы

К третьему типу надмогильных сооружений на некрополе Ольвии можно отнести курга_

ны. Курган — округлая или продолговатая насыпь над одним или несколькими захороне_

ниями в ямной или подбойной могилах, земляном или каменном склепах [Брей, Трамп,

1990, с. 128–129; Матюшин, 1996, с. 110].

Обычай захоронения под курганами был широко распространен на некрополях антич_

ных городов Северного Причерноморья [Ростовцев, 1925; Кастанаян, 1950; Кауфман, 1947;

Силантьева, 1959; Цветаева, 1957], но ни один из некрополей античных полисов не имел

такого количества курганов как ольвийский. Еще в период средневековья, из_за множе_

ства курганов, расположенных между Широкой и Парутинской балками, он получил на_

звание «Урочище Сто Могил». Так, на всех картах Российской империи конца XVIII в.,

составленных после русско_турецких войн, нанесено «Урочище Сто Могил» (см. главу I).

Большинство из ольвийских курганов были раскопаны в XIX и начале ХХ в. (см. главу I).

Во второй половине ХХ столетия раскопали четыре кургана [Козуб, 1969, с. 282–283; Бура_

ков, 1979, c. 80; Папанова, 1985, c. 78; Беляев, Оржеховский, 1991/17] и доисследовали на_

160

сыпь кургана над склепом Евресивия и Ареты [Крыжицкий, 1993, c. 77–78; 2005, с. 428;

Папанова, 1993/8, с. 3].

Мы располагаем данными о тридцати шести раскопанных курганах ольвийского некро_

поля. Многие сведения весьма отрывочные, так как в первую очередь в отчетах и публика_

циях сообщалось о погребальном сооружении и погребальном инвентаре, но не затрагива_

лась стратиграфия курганов. Даже Б. В. Фармаковский, оставивший наиболее полные от_

четы о раскопках склепов под курганом Евресивия и Ареты и под Зевсовым курганом,

практически ничего не сообщает о самих курганных насыпях. Сведения об остальных кур_

ганах, раскопанных его экспедицией, опубликованы в отчетах Императорской Археологи_

ческой комиссии еще в меньших объемах. При этом он постоянно оговаривал, что раско_

панные курганы будут подробно описаны в отдельных публикациях [Фармаковский, 1910,

с. 33, прим. 3; 1918, с. 43, прим. 6, с. 45, прим. 1].

До наших дней на некрополе Ольвии сохранился 91 курган. Архивные данные и обмеры

сохранившихся курганов показали, что они имели высоту от 0,2 м до 14,5 м, диаметр от 6 м

до 48–90 м [Фармаковский, 1906 б, с. 22; Papanova, 2000 а, р. 89–101; Крыжицкий, 2005,

с. 430]. На сегодняшний день 52 сохранившихся кургана имеют диаметр 30–42 м, а 28 кур_

ганов — 20–29 м [Крыжицкий, 2005, с. 425] (см. рис. 7). Не исключено, что в XVIII–XIX вв.

ольвийские курганы имели большие насыпи. Так в 1792 г. Ф. П. Деволан писал в рапорте,

что большинство курганов на ольвийском некрополе различной «высоты и формы, из ко_

торых наиболее часто использовалась коническая форма сахарной головы, высотой от 7 фу_

тов до 24–28 футов» [Тункина, 2002, с. 425]. В переводе на метрическую систему мер это

составляет от 2,1 до 8,5 м. У А. С. Уварова имеется сообщение о том, что один из ольвийс_

ких склепов с уступчатым сводом имел высоту 10,76 м [1851, с. 42–43; 1853, табл. XI]. Вряд

ли насыпь над таким грандиозным склепом была меньшей высоты.

На чертеже П. И. Кеппена, сделанном в 1819 году, даны размеры насыпи Зевсова курга_

на. «Высота оной,— писал он,— от низу до самого верха 13 саженей. От верха в 8,5 саженей

могила была обложена плитами тесаного раковинного камня, окружность могилы в том

месте, где она обложена камнем, 56 саженей» [Кеппен, 1820/21, c. 65; Папанова, 2005, с. 265].

Известно, что в одной сажени в первой половине XIX века было 2,1336 метров [Кияшко,

Пронштейн, 1973, c. 47; Каменцева, Устюгов, 1975, с. 241]. При переводе в метрическую

систему мер, мы получаем следующие данные — от самого верха насыпь имела высоту 27,7 м

окружность — 119,5 м, но это размеры не самого кургана, а его насыпи и культурного слоя

в этом районе города.

В свое время к интересным выводам пришел профессор П. Ф. Бараков, изучавший эоло_

вые наносы и почвы на некрополе и городище Ольвии в 1912–13 гг. Он писал, что надмо_

гильные памятники, будучи не высоки, скоро погребались наносами. Эта высота наносов

по его расчетам за две тысячи лет составила 2,2–2,5 м, а самые высокие курганы за это вре_

мя уменьшились в два раза [1913, c. 117–119]. Этот вывод косвенно подтверждается и дан_

ными о насыпи Зевсова кургана. Как уже отмечалось выше, обмер этого кургана, сделан_

ный П. И. Кеппеном в 1819 году, зафиксировал его высоту — 8,5 м, а через восемьдесят три

года Б. В. Фармаковский писал, что высота его составляла 7,367 м, а диаметр — 90 м [1820,

c. 65; 1906 б, c. 7]. А курган, раскопанный в 1907 году, имел высоту 2,2 м из_за того, что он

распахивался и «первоначальная насыпь его расплылась» [Фармаковский; 1910, c. 59].

Высота кургана не зависела от того, над каким типом погребального сооружения его на_

сыпали. Так на плане В. И. Деренкина отмечено девять курганов в районе Широкой балки,

которые имели значительные насыпи и перекрывали ямные и подбойные могилы [1916/3,

c. 42–43]. Курганы с насыпями различной высоты наблюдаются и на некрополе Керамика

(Афины) [Kurtz, Boardman, 1971, p. 56, 80].

Для насыпи больших курганов в IV–III вв. до н. э. использовали как землю, вынутую из

161

материка при строительстве погребальных

сооружений, так и взятую из вне.

Б. В. Фармаковский оставил описание

стратиграфии насыпи кургана, раскопан_

ного в 1907 году (рис. 76). Верхний слой

насыпи состоял из чернозема, ниже нахо_

дился слой серожелтой глины, под кото_

рым шел слой светложелтой глины. На

самом низу находился темноглинистый слой с «прослойкой светлой глины» [Фармаковс_

кий; 1910, c. 60–61, рис. 50]. В римское время для насыпей Зевсова кургана и кургана Ев_

ресивия и Ареты использовали землю из культурного слоя городища о чем свидетельству_

ет большое количество керамического материала в обеих насыпях [Фармаковский, 1906 в,

с. 9, 23; Папанова, 1993/1 в, с. 3]. Состав насыпи Зевсового кургана — желтая глина, пере_

мешанная с черной землей, золой и фрагментами «от самых разнообразных и относящихся

к разному времени предметов» [Фармаковский, 1906 в, с. 23]. Ольвиополиты для строи_

тельства насыпи кургана могли использовать привозную глину. Косвенным доказатель_

ством этому является тот факт, что парутинские крестьяне на протяжении ХIХ–ХХ вв.

брали глину для строительных нужд из ольвийских курганных насыпей, объясняя это тем,

что она по качеству лучше, чем местная глина.

В древности курганные насыпи часто дополнительно укреплялись камнем. Эти укреп_

ления (крепиды) из тщательно обработанных каменных плит или из необработанных и по_

луобработанных камней (кромлехи), которые устанавливались в основании насыпи по ок_

ружности. Ольвийские курганы не были исключением. В качестве строительного материа_

ла для крепид могли использовать и вышедшие из употребления алтари (жертвенники_

столы). Например, в крепиде Зевсового кургана находился мраморный алтарь, который

вначале служил базой статуи Тимо, дочери Ипсекрионта и жены Эпикрата, жрицы Арте_

миды (II в. до н. э.) [Фармаковский, 1906 в, с. 31–33, рис. 19].

Курганы с крепидами обозначены на первых планах городища и некрополя Ольвии

И. С. Бориславского (1809–1816), П. И. Кеппена (1819) и И. П. Бларамберга (1822) [Па_

панова, 1994, с. 4; Тункина, 2002, рис. 160–161]. На всех этих планах буквой «D» отмечен

курган Евресивия и Ареты [Кеппен, 1821; Blaramberg, 1822, s. 28; Тункина, 2002, рис. 160–

161]. О курганах обложенных камнем, писали И. П. Муравьев_Апостол (1820) и

П. И. Кеппен (1821). В частности они упоминали и о крепиде кургана, находившегося в

юго_западной части участка «И» [Кеппен, 1819; 1820, c. 65; Муравьев_Апостол, 1823, c. 30].

Через тридцать лет, А. С. Уваров, осмотрев некрополь Ольвии, оставил такую запись о кур_

ганах с крепидами: «Многие помнят еще, как эти курганы обложены были огромными кам_

нями без всяких надписей и украшений... Досель мы с точностью можем говорить о пяти

подобных насыпях или курганах (b, c, d, e, f)» [1851, с. 38].

Под руководством Б. В. Фармаковского на некрополе Ольвии были раскопаны три кур_

гана с крепидами из тщательно обработанных плит — Зевсов курган, курган Евресивия и

Ареты и курган, раскопанный в 1912 году [Фармаковский, 1906 в, c. 7–32; 1916, c. 33,

рис. 50–51; ПI, 1927, c. 331].

Крепида Зевсова кургана (вторая половина II — первая половина III вв. н. э.) — двух_

рядная сложная орфостатная система (рис. 77, 1). Она имела высоту 1,88 м и диаметр 37 м.

Эта крепида состояла из фундамента (1,5 _ 0,2 м), цоколя (высота 0,39 м), орфостатного

ряда (высота 0,92 м) и карниза (0,37 м). Цоколь был сложен в технике квадровой кладки

из больших обтесанных камней. На нем были установлены большие рустированые плиты в

технике кордон на ребро и плита на образок [Фармаковский, 1906 в, c. 11–12, 15]. Крепида

кургана над склепом Евресивия и Ареты (рис. 77, 2) имела высоту 1,1 м и диаметр 28 м.

Рис. 76. Стратиграфия насыпи кургана,

раскопанного в 1907 году.

162

Рис. 77. Курганы с крепидами: Зевсов курган ( 1); Евресивия и Ареты (2); курган, раскопанный в 1912 г. (3);

курган, раскопанный в 1968 г. (4).

163

Система кладки этой крепиды аналогична кладке крепиды Зевсова кургана. Она также со_

стояла из фундамента (высота 0,52 м), цоколя (высота 0,25–0,29 м), орфостатного ряда (вы_

сота 0,55–0,59 м) и карниза (высота 0,25–0,28 м). Пропорции в членение стен крепид Зев_

сова кургана и Евресивия и Ареты близки друг другу. Высота кургана в древности достига_

ла 4,5 м [Крыжицкий, 2005, с. 430–432]. В насыпи кургана, раскопанного в 1912 году, также

были обнаружены «края сохранившейся части крепиды» [Фармаковский, 1916, c. 33, рис. 50–

51] (рис. 77, 3).

Частично разрушенная крепида (кромлех) из необработанных и полуобработанных кам_

ней, окружала курган, раскопанный Ю. И. Козуб в 1968 году (рис. 77, 4). Эта крепида име_

ла высоту 0,87 м и диаметр 11,2 м и была сложена в два ряда из необработанных известня_

ковых камней [Козуб, 1969, c. 238–239]. Аналогичные кромлехи окружали курган_кенотаф

близ Ярылгачской бухты и на некрополе Панское I [Щеглов, 1972, с. 70; Рогов, 1985, с. 46].

По мнению С. Д. Крыжицкого, большинство крупных курганов на некрополе Ольвии

(диаметр более 30 м) могли иметь в древности каменные крепиды [Крыжицкий, 2005, с. 425].

Эти крепиды не сохранились, так как камень из них забрали или турки на строительство

Очаковской крепости или парутинские крестьяне. Еще И. П. Бларамберг в 1822 г. писал,

что парутинцы растащили камень, которым был обложен курган Евресивия и Ареты

[Blaramberg, 1822; Фармаковский, 1902, с. 5].

Курганы с крепидами известны на всех некрополях материковой Греции. Они возводи_

лись над каменными и земляными склепами, ямными могилами и кенотафами [Kurtz,

Boardman, 1971, p. 81, 176–177].

Большинство раскопанных курганов ольвийского некрополя были возведены над ка_

менными склепами различных типов. Из тридцати шести курганов — двадцать насыпали

над каменными склепами, три кургана — над земляными склепами (1886/10, 1886 и 1913),

а четыре — над ямными могилами (1886/3, 1894/1, 1893/2, 1907/1). Интересно, что иссле_

дованные каменные склепы были смещены относительно условного центра кургана.

Под курганными насыпями находились один и более погребальных сооружений раз_

личных конструкций и разного времени (рис. 78). Так, под невысокой насыпью кургана в

Урочище Ста Могил (1904) было обнаружено тридцать шесть погребальных сооружения

различных типов. Курган возвели в IV в. до н. э. над двумя каменными склепами с двух_

скатным перекрытием, а при строительстве насыпи ее полы перекрыли насыпи над земля_

ными склепами, ямными и подбойными могилами более раннего времени [Фармаковский,

1907, c. 34–35, рис. 48]. Иногда курганы насыпались над одновременными захоронениями,

совершенными в погребальных конструкциях разных типов. Например, курган 1886/3 пе_

рекрывал два каменных земляных склепа и ямную могилу (все IV в. до н. э.) По всей види_

мости, такие курганы представляли собой семейные усыпальницы. Подтверждают это и

находки тризн в полах курганов (курган1907/1).

На ольвийском некрополе известны случаи, когда насыпь возводилась над погребальной

урной. Например, под курганом 1886/89 на уровне материка находилась фрагменти_

рованная погребальная урна. Известняковая плита, на которой стоял глиняный сосуд с

камнем внутри, были раскопаны под курганом 1886/9. Не менее скромными были находки

под насыпью кургана 1886/6 — только бронзовый наконечник стрелы [Суручан, 1891, c. XII–

XIV]. Отсутствовали погребальные сооружения и под курганом 1991/1 [Беляев, Оржехов_

ский, 1991/17]. По всей видимости, эти курганы могли быть кенотафами. Подобные курга_

ны_кенотафы известны и на других некрополях, например на некрополе Керамика [Kurtz,

Boardman, 1971, p. 81, 99].

Древние греки устанавливали на курганах различные вотивы: надгробные стелы, алтари,

эдикулы, антропоморфные надгробия. Интересная в этом аспекте надпись на надгробии

Эпикрата, сына Исократа, о которой шла речь выше. В ней говориться, что умерший имеет

164

Рис. 78. Погребальные сооружения под курганами: 1904 г. (1); 1907 г. (2); 1912 г. (3).

165

памятник в виде земляной насыпи и стелы [Козуб, Белецкий, 1977, c. 172–175; Андреева,

2002, с. 32]. По всей видимости, на вершине ольвийских курганов устанавливали статуар_

ные скульптуры, вотивные колонны или небольшие моноптеры [Крыжийкий, 2005, с. 433].

На ольвийском некрополе также известны «длинные» курганы с вытянутыми насыпями

(«холмообразные насыпи»). Такие насыпи были зафиксированы к северо_западу от горо_

дища [Уваров, 1853, табл. VIIIв; Забелин, Тизенгаузен, 1876, c. XXVII–XXVIII; Ястребов,

1896, c. 98]. «Длинные» курганы, датируемые 700–650 г. до н. э., известны и на Афинском

некрополе. В отличии от ольвийских, они представляли собой холмообразные насыпи пря_

моугольной формы. Под ними были раскопаны погребения с менее богатым погребальным

инвентарем, чем под обычными курганами.

Исследователи отмечают, что курганы, были весьма «дорогим дополнением к погребаль_

ным расходам» [Kurtz, Boardman, 1971, p. 81]. Сооружение курганной насыпи — трудоем_

кий процесс, требующий значительного количества рабочих рук и средств [Мозолевський,

1979, c. 67; Ольховский, 1991, c. 175–176].

Долгое время в литературе, посвященной некрополю Ольвии, считалось, что первые

курганы на нем появляются в IV в. до н. э. [Козуб, 1974, c. 17, 131; 1987, c. 29–30]. А. С. Ру_

сяева считает, что появление на ольвийском некрополе «крупных» курганов было связано

с началом строительства каменных склепов в последней четверти IV в. до н. э. после снятия

осады Зопириона [2000, с. 106–107; 2002, с. 213]. По мнению С. Д. Крыжицкого курганы на

некрополе Ольвии появились не позднее IV в. до н. э. и просуществовали вплоть до первой

половины III в. до н. э. [2005, с. 425]. В. М. Скудновой считала, что курганы характерны

для классического, эллинистического и римского периодов некрополя Ольвии [1988, c. 5,

7]. Она отнесла появление первых курганных насыпей к более раннему периоду — рубежу

V–IV в. до н. э. Обошла вниманием вопрос о времени возникновения курганного некропо_

ля Ольвии М. Б. Парович_Пешикан, исследовавшая некрополь эллинистического перио_

да [1974, c. 38–52]. Впервые эту тему более широко рассмотрел С. А. Липавский, который

пришел к выводу, что курганы в Северном Причерноморье насыпали «с самого начала су_

ществования греческих, прежде всего милетских апойкий на Черном море», то есть в VII–

VI вв. до н. э. [1990, c. 27]. На основании изучения материалов некрополя Ольвии и других

античных некрополей Северного Причерноморья можно предположить, что ольвийские

курганные насыпи появляются одновременно с началом существования некрополя, то есть

с конца VI в. до н. э. [Papanova, 2000 а, р. 89]. Большие же ольвийские курганы стали со_

оружать, по всей видимости, на рубеже V–IV вв. до н. э. Эта датировка не противоречит

истории возникновения и развития данного типа надмогильных сооружений в античном

мире.

Ранее бытовало мнение, что курганы, как часть погребального ритуала, появляются в

ряде древних обществ во второй половине III тысячелетии до н. э. [Массон, 1976, c. 149,

164–165; Андросов, 1989, c. 11; Wiesner, 1932, s. 11, 13, 18, 35, 40]. В последнее время иссле_

дователи считают, что традиция строительства земляных насыпей (курганов) над погребе_

ниями появилась в степях Евразии несколько ранее — в начале III тысячелетии до н. э.

[см. Ляшко, 2004, с. 282]. Обычай насыпать курганы над могилами в Элладу принесли в

конце III тысячелетия до н. э. протогреки [Скилариа, 1972, с. 32]. Эту традицию восприня_

ли и продолжили дорийцы, которые появились в Древней Греции позже (Paus., II, 7, 2; VI,

213, VIII, 16, 2; Hom., Іl., XIII, 125–126, 250–257; XXIV, 799; Od., XII, 13–14) [Блаватская,

1966, c. 46; Kurtz, Boardman, 1971, p. 38, 56, 75]. В архаическое время монументальные кур_

ганы, опоясанные жертвенными рвами, возводились на некрополях Ионии, материковой и

островной Греции [Kurtz, Boardman, 1971, p. 176–178]. Курганы перекрывали как могилы с

ингумацией так и с кремацией. Например, курган Эвколиона в Афинах перекрывал места

совершения кремации и погребения в глиняных гробах [Kurtz, Boardman, 1971, p. 75, 79–

166

80, fig. 9–10]. В классическое время они известны на некрополях Аттики, Ларисы, Питен,

Олинфа, Эретрии, Македонии, Амфианополиса, Мелл и Беотии [Robinson, 1942, p. 117–

118; Kurtz, Boardman, 1971, p. 177–185; Цветаева, 1957, c. 228; Лапин, 1966, c. 173].

На античных некрополях Западного Причерноморья курганы стали насыпать с VI в. до

н. э. На некрополе Истрии эта традиция просуществовала четыре столетия с VI в. по II в. до

н. э. включительно [Alexandresku, 1966, s. 140; Федоров, Полевой, 1973, c. 157–158, 165].

На некрополе Каллатии они возводились с архаического и до конца эллинистического пе_

риода [Preda, 1961, s. 277; 1963, c. 38; Федоров, Полевой, 1973, c. 169]. Курганы широко пред_

ставлены на некрополях Македонии, Дакии и Фракии [Parvan, 1914, s. 150; Mansel, 1941,

s. 257; Андроников, 1990, c. 112–113].

В Северном Причерноморье наиболее ранние греческие курганы раскопаны на о. Бере_

зань, которые Э. Р. фон Штерн датировал VI в. до н. э. [Штерн, 1907, c. 45]. На Марицынс_

ком некрополе традиция захоронения под курганами существовала на протяжении VI и

V веков до н. э. [Ebert, 1913, s. 5, 11] *. В первой четверти V в. до н. э. подкурганные захоро_

нения известны на Южном и Северном некрополях в урочище Чертоватое [Снытко, Смир_

нов, Липавский, 1989, c. 47–48; Липавский, Снытко, 1989, c. 131–132; Снытко, Липавский,

1989, c. 146; Липавский, 1990, c. 22–23]. Березанский, Марицынский, Южный и Северный

в урочище Чертоватое — это некрополи античных поселений Ольвийской хоры. Вряд ли

курганы на некрополях хоры Ольвии появились раньше, чем практика их строительства

на ольвийском некрополе.

На Боспоре курганы появляются также в VI–V вв. до н. э. Так большое количество кур_

ганов (55) датируемых второй половины VI в. до н. э. и первых веков нашей эры было рас_

копано на нимфейском некрополе. На некрополях Тиритаки и Кеп погребения под курга_

нами датируются IV–III вв. до н. э. [Силантьева, 1959, c. 5–107; Сорокина, 1968, c. 98]. Од_

нако, в отличие от ольвийского некрополя, на них курганы греческой знати соседствовали

с курганами синдо_меотской знати [Цветаева, 1957, c. 229–232].

Обзор курганных некрополей Греции, Малой Азии, Западного и Северного Причерно_

морья свидетельствует о том, что обычай возведения курганных насыпей уходит своими

корнями в эпоху неолита. Обычай сооружения курганных насыпей над погребенными не

противоречит и греческому погребальному обряду. Погребальный обряд древних греков

предполагал наличие обязательной насыпи над могилами в виде невысокой насыпи_курга_

на от 0,5 до 0,75 м [Савостина, 1984, c. 6]. Эти насыпи со временем дополнялись новыми

захоронениями, досыпались или разрушались. Аналогичное явление было зафиксировано,

например, на некрополе Керамика [Kurtz, Boardman, 1971, p. 80–81].

Таким образом, предложенная нами датировка начала захоронения под курганами на

некрополе Ольвии — конец VI в. до н. э. не противоречит общепринятой погребальной тра_

диции в древнегреческом обществе. Ольвийские курганы, подобно курганам Греции этого

времени, имели невысокие земляные, неукрепленные камнем насыпи и поэтому не сохра_

нились до наших дней. Многие ольвийские курганы с высокими насыпями были раскопа_

ны или разрыты грабителями еще в XVIII и XIX вв. и поэтому нам не известно время их

сооружения.

Расцвет курганной архитектуры на ольвийском некрополе начинается с воздвижением

грандиозных курганов с каменными склепами в IV в. до н. э.

Аналогичный процесс зафиксирован в это время на некрополе Кеп [Сорокина, 1962, c. 98].

Это явление было обусловлено рядом причин. Во_первых, ольвиополиты знали об искон_

* Кроме него этот некрополь считают греческим А. Шлиц, В. В. Лапин, Ю. И. Козуб, И. А. Снытко,

И. Смирнов, С. А. Липавский и др. [Schleiz, 1913, s. 114; Лапин, 1966, с. 174; Козуб, 1987, c. 29; Снытко, Липав_

ский, 1989, c. 146; Снытко, Смирнов, Липавский, 1989, c. 47; Липавский, 1990, c. 20–21].

167

ном греческом обычае насыпать курган над могилой героев. В частности они могли знать об

этом обычае из поем Гомера, которого они любили и заучивали наизусть с самого начала

существования города [Крыжицкий и др., 1999, с. 583].Им было известно, что над могилой

почитаемого ними Ахилла на Сигейском мысу насыпан курган. По мнению

А. С. Русяевой, основная причина начала курганного строительства в Ольвии — это увле_

чение ольвиополитов поэмами Гомера [Русяева, 2000, с. 108]. Во_вторых — это влияние афи_

нян, которые насыпали курганы с момента существования афинского полиса. Известно,

что в V–IV вв. до н.э между Афинами и Ольвией существовали тесные связи. Афиняне

проживали в Нижнем Побужье. Кроме того, Ольвия вошла в 30_е годы V в. до н. э в состав

первого афинского морского союза [Виноградов, 1989, с. 126–131; Крыжицкий и др., 1999,

с. 354]. Из Афин в Ольвию пришел и обычай предоставления почестей прославившимся

гражданам, в том числе и достойное их погребение [Русяева, 2000, с. 108–109]. В третьих —

распространение в IV в. до н. э. во всем древнегреческом мире апофеоза умерших, связан_

ного с верой в то, что умерший герой, способен предотвращать беды от своих сородичей и

полиса [Русяева, 1992, с. 187–189; Papanova, 2000 б, р. 123–131].

Во II –I вв. до н. э. на ольвийском некрополе традиция захоронений курганами прихо_

дит в упадок [Крапивина, 1993, c. 76; Papanova, 2000 а, р. 89–101]. Причиной упадка послу_

жил кризис, который переживал город в середине II — первой половине I вв. до н. э. [Кры_

жицкий, 1985, c. 132]. Традиция сооружения курганов на некрополе Ольвии возрождается

в I–II вв. н. э. Вполне вероятно, что возрождению этой традиции во многом способствовала

не увядшая любовь ольвиополитов к поэмам Гомера о чем свидетельствует Дион Хрисос_

том (Orat., XXXVI). Окончательно эта традиция умирает в III в. н. э., когда ольвийский

полис переживает новый затяжной кризис из которого он так и не смог выйти [Крапивина,

1988, c. 16–17; Papanova, 2000 б, р. 123–131].

Ранее бытовало мнение, что курганный некрополь Ольвии — это захоронения богатых

граждан полиса. Однако знатность у древних греков не всегда предполагала наличие богат_

ства. Очень часто граждан за заслуги перед полисом хоронили за счет гражданской общи_

ны. Подобное явление существовало и в практике ольвийской гражданской общины. Такой

чести был удостоен ольвиополит Никерат, сын Папия, который погиб, защищая своих со_

граждан [IOSPE, I2, № 42].

Курганы, в том числе и ольвийские, играли различную роль на некрополях. Во_первых,

курган — надмогильный памятник. «Курган их — алтарь, возлияние память, скорбь о них

хвала» читаем мы в трене Симонида о спартанцах павших при Фермопилах [Гаспаров, 1980,

с. 352]. Во_вторых, это сакральный памятник, апотропей могилы и полиса, а подкурганные

склепы, как мы уже писали выше, являлись героонами. Ольвиополиты как и все греки

верили при жизни в «загробную трапезу», о приобщении их после смерти к сонму богов и в

свое бессмертие [Русяева, 2000, с. 108–109]. В_третьих, они являлись дозорными пунктами

и сторожевыми постами [Блаватский, 1954, с. 198; Карасев, 1956, с. 34; Козуб, 1984, с. 168–

169]. Доказательством этого вывода служат следующие факты. Так под насыпью ольвийс_

ких курганов 1886/6 и 1991/1 отсутствовали погребальные сооружения [Суручан, 1891,

c. XII–XIV; Беляев, Оржеховский, 1991/17]. Вполне вероятно, что эти курганы насыпали в

оборонительных целях. Кроме того, территория некрополя Ольвии имела свои границы,

четкие интервалы между дорогами и большие курганы, стоящие вдоль этих дорог, которые

цепью охватывали все подступы к городу. Эти курганы могли использовать для наблюда_

тельных целей дозорные и придорожные посты. В этом аспекте интересно сообщение Дио_

на Хрисостома о том, что стража при нападении варваров на Ольвию, бежала с башен в

степь, а не в сторону города (Dio. Chryc. Or., XXXVI, V, II, 48). С. Б. Буйских предполо_

жил, что это были посты, которые несли сторожевую службу на вершинах ольвийских кур_

ганов [1991, с. 90].

168