Geum.ru

Комитета Совета Федерации по правовым и судебным вопросам и Комитета Государственной Думы по конституционному закон

Вид материалаЗакон

Содержание


С МЕСТА И Совет Федерации тоже не может быть… А.Г. Лысков
Подобный материал:
1   2   3   4   5

А.Г. Лысков

Вы нам пришлите предложения авторов таких...

О.Н. КОСТИНА

Я могу вам прислать... Вот в Госдуме пакет есть, я передала в профильный комитет, они сначала даже не поверили.

А.Г. Лысков

Хорошо, пришлите.

О.Н. КОСТИНА

Дело ведь не в том, что мы сейчас хотим критиковать Минюст. Дело в том, что вопрос о реформе такого рода назрел и даже перезрел. Ее надо провести именно сейчас (я говорю это со всей ответственностью), именно в условиях кризиса.

Уважаемые коллеги, количество преступлений возрастает во всем мире, не только у нас. Мы понимаем, что кризис всегда порождает рост насилия. Здесь не надо даже аналитики, достаточно посмотреть новости, сводки. Мы видим, что только за эти три дня совершено три массовых разбойных нападения на инкассаторов, вчера в Подмосковье произошло очередное, и так далее. Возрастает детская преступность против граждан, в том числе имущественная и физическая...

В прошлом году нам удалось заинтересовать нашей тематикой Лукина, Уполномоченного по правам человека, говорю это честно, не без труда удалось, потому что он традиционно занят заключенными, осужденными. Потерпевшими у нас в стране никто не занимается, могу вам доложить. А потерпевших в стране очень много, но их никто не считает.

Я вам могу привести две очень простые цифры, чтобы было понятно. У нас только официально зарегистрированных преступлений в прошлом году, по данным МВД, 3 миллиона 210 тысяч, из них тяжких – 900 тысяч. 3 миллиона 210 тысяч всего, но они подчеркивают, что это зарегистрированные преступления. С учетом того, что вернула на доследование Генеральная прокуратура, складывается цифра в 5 миллионов.

Теперь я вам сообщаю, что, по опросу Минрегиона, 60 процентов граждан, проживающих в разных регионах, считают, что живут в криминальном обществе, в криминальном городе и регионе. Каждый седьмой лично подвергался преступным нападениям, 64 процента никуда не заявляли. А зачем заявлять?! Хочу вас спросить, что от этого будет, кроме, извините за такое выражение, геморроя? Вас что, защитят? Нет. Вам что-то выплатят? Нет.

Мы сформировали удивительное правосудие. Я хочу сказать две принципиальные вещи, хотя я не юрист, я гражданин, абсолютно такой же, как и большинство россиян: вы посмотрите на самом деле, что мы имеем. Мы ведь не имеем возможности восстановить права человека, попранные преступлением, он не получит компенсации за то, что с ним произошло, в обмен на то, что с ним случилось, мы предлагаем ему месть, узаконенную месть.

Государство говорит: "Твоего ребенка изнасиловали, ему нужна медицинская помощь, ну, извини… Но зато мы сейчас посадим этого подонка, он 25 лет будет сидеть и сгниет в тюрьме". Это я беру крайний случай, мы сами сеем в обществе злобу, ненависть и нетерпимость, потому что мы ничего больше предложить не можем. Мы говорим ему только, что разорвем человека, который это сделал, в большей или меньшей степени.

И мы хотим говорить о гуманизации в этом обществе? Мы хотим, чтобы велась какая-то борьба с правовым нигилизмом? Чтобы граждане ходили заявлять, сотрудничали с правосудием? Да с чего они пойдут?! У нас, что, работает программа защиты свидетелей? Нет, она размыта на шесть ведомств. Если бы была премия за коррупцию, гран-при бы мы взяли! Такую программу размыть на шесть ведомств, это вообще надо было догадаться! При том, что наркоконтроль, например, создали, и никто даже не дрогнул.

К чему весь этот пафос? В этой аудитории находятся и те, кому рассылали доклад, который мы писали для Лукина, в том числе на этот доклад была очень внятная и четкая реакция Президента. Вот 8 мая, о котором говорилось… это еще одна итерация. Немедленно надо принимать меры для того, чтобы компенсационные программы, как во всем мире, заработали. Во всем мире они работают в рамках министерств юстиции.

Я абсолютно убедительно могу заявить о том, что в настоящее время при реформе и тех полномочиях, о которых говорил Артур Олегович, это стоит учесть. Об этом говорится во всех отзывах на наш доклад, практически из всех регионов мы получили отзывы, и все достаточно серьезные. Я даже могу вам процитировать ваш отзыв. Вы как раз и сказали о том, что до сих пор (вот я прямо цитирую), к сожалению, у нас как не было, так и нет государственного фонда поддержки людей, оказывавшихся в экстремальной ситуации.

Это не требует дополнительных финансовых затрат от государства, потому что во всем мире, как известно, это финансируется из конфиската, из штрафов, из того, что компенсирует преступник. Почему я говорю в связи с этим о гуманизации? Абсолютно понятная история, это то, о чем прежде говорил Артур Олегович. Самый простой путь гуманизации – наладить систему компенсации причиненного ущерба. Я вам могу привести очень простые примеры, банальные, из нашей практики и не из нашей практики. Девочка – жертва насилия, с перерезанным горлом. Сейчас ей 21 год, тогда, три года назад, ей было соответственно… посчитайте. Всех поймали, всех осудили, всем дали по 20 лет. Ей присудили… шкалы ведь у нас нет, как вы знаете, сколько стоит какое увечье, поэтому тут судья, как говорится, на свой страх и риск… присудили 500 тыс. рублей. Разумеется, ни копейки никто не получил, потому что там написано на маму, на бабушку, изъять ничего невозможно и так далее. Девочка – тяжелый инвалид в 19 лет, вот с такой дырой в горле, из которой торчит пластиковая трубка. Она не может разговаривать, и дышит она через эту трубку. Она не может выходить зимой и в холодное время суток на улицу, потому что трубка дышать не позволяет.

И что вы думаете? Мы, конечно, занялись через какое-то время этой историей. Я этим не горжусь абсолютно, потому что это ненормальное явление – заниматься таким кагалом, каким мы занимались, с участием Администрации Президента, Правительства Москвы, чтобы госпитализировать одного пострадавшего. В прошлую среду ей сделали третью операцию, мы занимались этим год, она заговорила, ей закрыли этот клапан.

Все это возможно, но никому это не нужно. А на одного потерпевшего… вокруг него, между прочим, огромное количество людей, которые наблюдают, что с ним будет. Соседи, родственники, коллеги, которые смотрят, будет ли государство выполнять свою социальную функцию, будет ли государство выполнять статью 52 Конституции. Тут и смотреть-то не на что. Не выполняет и не будет.

Почему это важно именно сейчас, в кризис? Из-за роста преступности. Государство обещает гражданам, что оно защитит их каким-то образом. Мы не можем остановить рост преступности, мы не можем ее победить. Это нормально, никто не может, к сожалению, этого сделать. Но мы можем и обязаны защитить граждан от этого. Они должны увидеть, что если мы не уберегли их в момент нападения, то по крайней мере мы быстро сможем компенсировать им за случившееся. Мы накажем преступников, в том числе и таким способом.

Еще один момент, о котором хотелось бы сказать. Есть такие примеры в Российской Федерации. Кемеровская область. Губернатор Тулеев уже четыре года, как такую практику ввел, правда, как он их называет, для неимущих слоев населения. Это социальная, как правило, политика, но она работает. В срок до пяти дней он выплачивает компенсацию в тяжких случаях. И когда я спросила у него, как он до этого додумался, он ответил: "Элементарно, куда мне было деваться: депрессивный регион, четыре зоны, которые перетекают все время: на свободу – обратно, на свободу – обратно и так далее".

На самом деле эта история с потерпевшими выравнивает огромное количество того, о чем здесь говорилось. Я хочу вас поддержать по Страсбургу. Я была в Страсбурге в командировке вместе с Матюшкиным Георгием Олеговичем, он наш представитель Минюста там. Только за январь по двум только делам, я подчеркиваю, это даже не то, что вы говорили, я говорю о делах, когда человека пытали в милиции и он остался инвалидом (Нижний Новгород), и еще одно такое же дело, нам присудили полмиллиона евро. Слушайте, если нас совесть не мучает, может быть, нас хотя бы, извините за выражение, жаба задушит?

Во всем мире существуют государственные фонды, которые в таком случае молниеносно приходят на помощь, компенсируют, помогают вылечить, извините, помогают похоронить, бывает, что и такое приходится делать. У нас что, есть право у потерпевшего на адвоката? Да нет. Попробуйте пойдите, особенно в регионе, нанять адвоката. Да денег ни у кого нет. Это что, правосудие?

Мне Елена Борисовна Мизулина как-то возразила и сказала, что гособвинитель же стоит на страже потерпевшего. Да где вы это видели? Гособвинитель игнорирует. У нас вся эта система игнорирует потерпевшего.

Вчера были дебаты, что делать с милицией, потому что там Евсюков, там задавили беременную женщину и так далее… А что делать? Все понятно. Развернитесь! Вы – сервисная организация, вы обслуживаете население, как ЖЭКи, как Мосгаз в конце концов. Нет. Именно поэтому наши структуры называются силовыми. Понимаете? Они не правоохранительные, они силовые. Они догонят в лучшем случае, если они честные, и разорвут. Это вся компенсация, которую мы предлагаем потерпевшему.

На самом деле это, конечно, чудовищное средневековье. Я могу сказать, что наша организация входит в европейский форум по правам жертв преступлений. Это 21 страна Европы. Такие программы работают в США. В общем, вся практика есть. Это не бином Ньютона, это не требует огромных финансовых затрат, но это огромный вклад в социальную политику и на самом деле в смысл реформы правосудия.

Поэтому я хочу сказать еще раз, что то, о чем говорил Артур Олегович, о чем здесь говорили выступающие… Уважаемые коллеги, давайте воспользуемся сложившимися обстоятельствами… Есть и поправки, нами разработанные, они не так велики и не так сложны в исполнении, но это на самом деле кардинально поворачивает нас к гражданам. И, конечно, вопрос о компенсации причиненного вреда, о сопровождении этих людей – все это делается из этих фондов, образованных в большинстве стран мира при минюстах. Я думаю, что нет никаких препятствий, начиная с того, что уже не впервые встречаю понимание… я встречаю понимание у самого министра Коновалова и у многих силовых министров, которые действительно бьются и с проблемой заявителей, и с проблемой качественных свидетелей и так далее.

И сейчас, когда Президент 8 мая в очередной раз дал это поручение… я знаю, мы говорили с Васильевым, мы говорили с членами профильного комитета и Плигиным, к сожалению, здесь отсутствующим, все нас поддерживают. Я не буду вам цитировать ни доклад, ни отзывы, все это есть на нашем сайте, есть, собственно, у вас. Мы открыты для любого диалога. Все предложения, мыслимые и немыслимые, нами собраны. Я просто прошу вас, поддержав инициативу службы, извините за смелость, возможно, в процессе этой реформы создать-таки этот механизм, создать тот орган, который отслеживает права потерпевших граждан в России. Потому что еще раз хочу вам сказать, что мы даже не знаем, сколько их, но, уверяю вас, их очень много. Это огромная масса, она сейчас переходит в критическую. Потому что на самом деле, когда во время кризиса вы теряете работу, зарплату, а потом к вам вламываются в квартиру и выносят последнее, при этом убивая ваших детей, я вас уверяю, никакими социальными заявлениями о росте экономики, о приостановке роста безработицы… Это не будет никому слышно. Слышны будут только крики соседа и его ребенка. Вот что будет слышно.

Извините за эмоциональное выступление, возможно, длинное.

Я еще раз хочу сказать, что все документы, все наработки у нас имеются. Мы готовы сотрудничать со службой и всеми вами.

А.Г. Лысков

Спасибо, Ольга Николаевна. (Аплодисменты.)

Я хочу сказать, что мы готовим поправки в законодательство по защите прав потерпевших, поэтому готовы воспользоваться Вашими идеями и реализовать их вместе с коллегами из Государственной Думы.

Слово предоставляется Яковлеву Вениамину Федоровичу, советнику Президента Российской Федерации. Приготовиться Мамонтову Сергею Павловичу.

В.Ф. ЯКОВЛЕВ

К тем, кто работает в службе судебных приставов, я отношусь как к близким родственникам, потому что имел прямое отношение к появлению этой службы.

Когда в 1991 году был создан Высший Арбитражный Суд Союза ССР, а в 1992 году – арбитражная система России, то сразу же выяснилось, что сам по себе суд, конечно, может работать, но, пожалуй, вхолостую. Обязательно нужна какая-то инфраструктура, которая обеспечивала бы эффективную деятельность суда, потому что решение суда на бумаге – это, конечно, хорошо, даже, может быть, в кармане истца – хорошо, но на самом деле это мало что ему дает, нужна реальная защита его прав.

Тогда, в 1991–1992 годах, выяснилось, что решения арбитражных судов вообще выполнять некому, потому что судебные исполнители судов общей юрисдикции, естественно, не могли и не в состоянии были исполнять судебные решения, касающиеся предприятий и так далее.

Вот тогда мы заглянули в историю и выяснили, что при коммерческих судах России, оказывается, была служба судебных приставов. При этих коммерческих судах до революции были так называемые присяжные попечители. Это те люди, которых сегодня называют арбитражными управляющими. Тогда мы инициировали создание службы судебных приставов. И не только этой службы, но и регистрационной службы, потому что потребовались регистрация предпринимательской деятельности, регистрация юридических лиц, регистрация прав на недвижимость и так далее. Вот что означало создание судебной системы арбитражных судов. Она потянула за собой создание, по сути говоря, всей инфраструктуры, которая обеспечивала более или менее эффективную работу правоохранительной и судебной системы.

Я совершенно согласен с предыдущим выступающим, разделяю ту озабоченность, которая прозвучала в его выступлении. Действительно, еще очень многое надо сделать для того, чтобы система работала. И, самое главное, надо реализовать основное положение нашей Конституции: государство должно быть социальным. По существу, при переходе, так сказать, к новому строю мы в значительной степени подорвали основы социального государства, и сейчас едва ли не заново их надо создавать. Это и здравоохранение, и образование, и, конечно, надлежащая помощь тем, кто нуждается в этом. Это система социальной защиты, социальной поддержки и так далее. Но это требует огромных средств. Это не просто вот, что кто-то не желает… Действительно, состояние экономики, наличие соответствующих средств и так далее…

Мне понравился доклад руководителя Федеральной службы судебных приставов Артура Олеговича Парфенчикова. Мне кажется, что конкретные предложения, которые здесь прозвучали, надо поддержать, потому что они способны улучшить дело с исполнением судебных решений.

На самом деле слишком много времени тратится на мелочевку, которая не стоит таких огромных усилий. На самом деле уничтожили мотивацию людей, исполняющих судебные решения. А ведь такая мотивация была вначале. Взяли и уничтожили. Ну, ладно бы, если, отобрав, так сказать, отчисления в пользу службы судебных приставов, заменили бы их соответствующим государственным финансированием и заработной платой, это полбеды, но ведь этого сделано не было. Службу создали и тут же подорвали основу ее деятельности.

Почему хорошо работает служба исполнения судебных решений во Франции? Это частная служба, она зарабатывает на этом. Мы не можем создать частную службу, потому что она тут же будет криминализованна, станет криминальной службой. Она должна быть государственной. Но государственную службу надо организовать как следует, а значит, надо включить систему стимулов, экономических стимулов в том числе, я думаю, и отчисления в пользу службы судебных приставов, если пристав поработал. Кредитор только спасибо скажет, и он готов платить деньги за то, что исполнено в его пользу усилиями пристава.

Вторая тема, которой я хотел коснуться, – это пилотное решение Европейского суда по правам человека, это, так сказать, наш европейский позор… Россия – лидер по обращениям граждан, причем основная масса граждан обращаются как раз в связи с неисполнением судебных решений. Это ужасно. А еще ужасней то, что судебные решения не исполняются государством, государственными образованиями – Федерацией, субъектами и органами местного самоуправления. Это абсолютно недопустимо! Здесь должна быть ответственность должностных лиц.

На мой взгляд, надо обязательно решить вопросы регрессной ответственности тех, кто виновен в неисполнении судебных решений, чтобы никому неповадно было таким образом относиться к исполнению судебных решений. Конечно же, требуется и система компенсаций, о чем здесь уже говорили представители Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда. Мы вчера проводили совещание по этому поводу.

Есть два законопроекта: один разработан Верховным Судом – о возмещении вреда (он находится в Государственной Думе), другой законопроект – о присуждении компенсации – разработан Высшим Арбитражным Судом. Это разные законопроекты, и два закона мы принять не сможем, Государственная Дума не сможет принять два закона, надо, чтобы был один. Поэтому вчера я настоятельно попросил руководителей двух этих высших судов (Почему попросил? Потому что есть поручение Президента на этот счет) подготовить общий проект в течение недели.

Дело в том, что каждый из этих законопроектов имеет не только достоинства, но и определенные недостатки. Надо достоинства объединить, а от недостатков избавиться. Проект Верховного Суда хорош во многих отношениях, но возмещение вреда – это значит, что мы включаем Гражданский кодекс… это виновная ответственность, и пошла писать губерния... Это будет прямо противоречить пилотному решению, которое вынес Европейский суд по правам человека в адрес России. Значит, уже по этой причине этот законопроект не годится, его надо пересматривать. Компенсация – это лучше, то, что предлагает Высший Арбитражный Суд. Но этот законопроект тоже нуждается в некоторой доработке.

Вчера мы обсудили достоинства и недостатки этих законопроектов, и мне кажется, что сейчас в принципе требуется только совместная работа двух высших судов: сесть, недельку поработать и представить хороший доброкачественный проект. Я думаю, что он очень быстро пройдет, потому что в этом заинтересованы все. Президент дал поручение, Государственная Дума препятствовать не будет, Совет Федерации (это уже по сегодняшнему мероприятию видно) тоже проблем не создаст. Поэтому надо просто поэнергичнее действовать. Спасибо. (Аплодисменты.)

А.Г. Лысков

Спасибо, Вениамин Федорович.

Слово предоставляется Мамонтову Сергею Павловичу, главному редактору журнала "Федеральный третейский суд. Ученые записки". Тема доклада – "Возможность законодательного приравнивания к исполнительным документам решений третейского суда наряду с судебными приказами, нотариальными надписями и удостоверениями комиссий по трудовым спорам".

Единственное, я хочу сделать маленькое замечание. У меня вызывает некоторые сомнения… распространена эта работа, и работа называется "Федеральный третейский суд". Все-таки третейский суд несколько отличается от федерального суда. Поэтому подумайте, как поступить.

С.П. МАМОНТОВ

Данное название обозначено тем, что на сегодняшний день третейский суд, действующий у нас, имеет определенный федеральный уровень, так как его подразделения располагаются в разных частях нашей территории.

А.Г. Лысков

Нет, вы меня поймите правильно. Существует общее понятие, федеральный суд – это федеральный суд.

с места

Есть третейский суд… (Говорит без микрофона. Не слышно.)

А.Г. Лысков

Абсолютно точно.

С МЕСТА

Третейский суд не может быть федеральным.

А.Г. Лысков

То есть должно быть как бы совпадение понятийных…

С МЕСТА

И Совет Федерации тоже не может быть…

А.Г. Лысков

Подумайте, как это лучше сделать.

Пожалуйста, Сергей Павлович.

С.П. МАМОНТОВ

Как юрист, представляющий организацию, которая старается активно развивать третейское судопроизводство в России, я хотел бы обозначить те вопросы, которые касаются наиболее эффективного исполнения решений третейских судов.

Несмотря на тот факт, что при заключении третейского соглашения стороны возлагают на себя обязательства добровольно исполнить решение третейского суда, зачастую приходится сталкиваться с умышленной недобросовестностью проигравшей стороны.

Изначально, принимая федеральный закон о третейских судах, законодатель подразумевал третейский суд как альтернативу государственному суду, наделяя третейское судопроизводство рядом серьезных преимуществ. Одним из основных преимуществ третейского разбирательства является возможность в минимальный срок рассмотреть спор. Указанное преимущество для обращающихся в третейский суд сторон предполагает не только быстрое по времени рассмотрение спора, но и, что самое главное, быстрое добровольное исполнение решения третейского суда проигравшей стороной. Но в том случае, если проигравшая сторона добровольно не желает исполнить решение третейского суда, такое важное преимущество третейского разбирательства, как оперативность, тотчас испаряется.

Имея на руках решение третейского суда… стороне-взыскателю такое решение при его неисполнении ровным счетом ничего не дает, так как для того, чтобы возбудить исполнительное производство, взыскателю приходится обращаться в государственный суд за исполнительным листом. А это уже отдельная процедура со своими особенностями и своими процессуальными сроками. И решение о выдаче исполнительного листа может затянуться как на несколько месяцев, так и на несколько лет. И в этом случае взыскатель совершенно справедливо начинает думать, что лучше бы он сразу обратился в государственный суд.

Получается, что в том случае, если стороны выбрали альтернативный способ рассмотрения своего спора, все равно никакой альтернативы не получается, все равно приходится обращаться в государственный суд. Более того, проигравшая третейское разбирательство сторона получает великолепную возможность обнаружить за то время, пока выдается исполнительный лист, способы, как уйти от исполнения решения третейского суда и сделать его невозможным.

Непризнание решения третейского суда исполнительным документом может явиться поражением законодательной идеи быстрого и эффективного разрешения споров посредством альтернативных способов. Чтобы иметь хотя бы небольшую возможность воздействовать на должника, принуждая его исполнить третейское решение, весьма интересен опыт, которым обладает Федеральный третейский суд.

При Федеральном третейском суде образована служба третейских приставов, деятельность которых регламентирована третьей частью третейского кодекса. Третейские приставы в случае неисполнения решения третейского суда начинают действовать, если стороны между собой договорились о взыскании неустойки за неисполнение решения третейского суда. Деятельность третейских приставов достаточно ограничена по сравнению с тем, какие возможности имеют государственные приставы-исполнители.

Но вместе с тем я считаю, что Федеральному третейскому суду удалось третейским кодексом в рамках действующего законодательства предоставить третейским приставам возможность цивилизованного подхода к должникам, которые не исполняют решения третейского суда. Этот подход обозначается следующим, например: обращение с заявлением в третейский суд о применении к должнику обеспечительных мер; предупреждение должника об уголовной ответственности по статье 177 Уголовного кодекса; вызов сторон для урегулирования спора при посредничестве третейского судебного пристава. Также третейский пристав может наложить на должника неустойки и штрафы, и эта мера крайне необходима, так как она имеет серьезный воспитательный и экономический эффект. Для многих, кто сталкивается со службой третейских приставов Федерального третейского суда, это является каким-то ноу-хау. Но на самом деле институт частных судебных приставов работает в различных странах мира, в том числе в США, Словакии, Голландии, Франции и других странах. В России давно муссируется вопрос о введении института частных судебных приставов, а по своей правовой природе третейские судебные приставы это и есть частные судебные приставы.

Но на сегодняшний день деятельность третейских приставов весьма ограничена, а потому малоэффективна. Поэтому деятельность такой службы в основном не способствует реальному и незамедлительному исполнению решений третейских судов. Самый лучший способ наделить решение третейского суда реальной юридической силой – на законодательном уровне приравнять решение третейского суда к исполнительному документу либо предоставить право третейским судам выдавать самостоятельно на основании их решений исполнительный лист.

У такой идеи есть много противников. Но в нашей стране, похоже, опыт уже существует и имеется положительная практика. Так, на основании статьи 389 Трудового кодекса Российской Федерации в случае неисполнения решения комиссии по трудовым спорам в установленный срок указанная комиссия выдает работнику удостоверение, которое является исполнительным документом. Причем комиссия по трудовым спорам не должна нигде заявляться, не должна нигде аккредитовываться, не должна включать в свой состав профессиональных юристов, а, напротив, она включает в свой состав в основном активных общественников. На основании удостоверения, выданного комиссией по трудовым спорам, судебный пристав-исполнитель приводит решение данной комиссии в исполнение в принудительном порядке.

Также существует другой пример – исполнительная надпись нотариуса, которая является исполнительным документом в соответствии с подпунктом 8 пункта 1 статьи 7 Федерального закона "Об исполнительном производстве", что было подтверждено Конституционным Судом в 2001 году. Конституционный Суд сделал вывод, что нотариус вправе совершать на документах, подтверждающих бесспорность задолженности или иной ответственности должника перед взыскателем, исполнительную надпись для взыскания денежных сумм и истребования имущества от должника.

Таким образом, решение комиссии по трудовым спорам и исполнительная надпись нотариуса являются исполнительными документами, а решение постоянно действующего легализованного третейского суда в составе профессиональных юристов – третейских судей, аккредитованных в соответствии со статьей 8 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", является только основанием для получения исполнительного листа.

В этом чувствуется своего рода правовая несправедливость. Ведь, например, в комиссии по трудовым спорам решение принимают лица, которые не обладают юридическими знаниями, которые не имеют ни малейшей юридической практики, и их решение обязательно к исполнительному производству. Нотариусам закон позволяет взыскивать денежные суммы с должника и истребовать имущество, и их решение обязательно к возбуждению исполнительного производства, тогда как третейским судам в лице судей, которые являются профессорами юриспруденции, докторами юридических наук, заслуженными юристами Российской Федерации, кандидатами юридических наук, людьми, которые обладают опытом работы в области юриспруденции от 25 лет и более, законодатель не доверяет и, вместо того чтобы действительно решать проблему загруженности государственных судов, заставляет вновь и вновь обращаться в компетентные суды для проверки решений, принятых третейскими судьями.

Сложно признать третейское разбирательство альтернативным способом разрешения споров, если по обеспечительным мерам, принятым третейским судом, стороны в любом случае будут обращаться в компетентный суд, если по результатам принятия решения проигравшая сторона будет обращаться с заявлением об отмене решения третейского суда в компетентный суд, если по основаниям принятого решения третейского суда выигравшей стороне в любом случае необходимо будет обращаться за исполнительным листом в компетентный суд.

Таким образом, вместо упрощения судебных процедур закон усложнил их отсутствием приравнивания решения третейского суда к исполнительному документу. Кстати говоря, аналогии могут быть те же с точки зрения открытой возможности проигравшей стороны оспорить решение. Например, удостоверение комиссии по трудовым спорам может быть обжаловано в 10-дневный срок в суд. Нотариальная надпись подлежит исполнению, но тоже в 10-дневный срок может быть обжалована.

Я не могу не разделять мнение тех людей, которые говорят об относительно возможных злоупотреблениях со стороны третейских судов. К сожалению, это имеет место быть во всех сферах. Объективная критика помогает обращать внимание на те ошибки, которые допускают третейские суды, и искать пути их преодоления. Однако не следует забывать о том, что большинство постоянно действующих третейских судов заботятся о своей репутации и работают исключительно в рамках закона, решая споры оперативно и профессионально.

А.Г. Лысков

У меня вопрос.

Сергей Павлович, вопрос следующего порядка. Я еще раз хочу обратить Ваше внимание на словосочетание "федеральный третейский суд". По-моему, это не очень корректно и не вписывается в норму Конституции. Это первое, что я хочу сказать.

Второй вопрос, который возникает… Вы официально зарегистрированы в Минюсте?

С.П. МАМОНТОВ

Закон о третейских судах предполагает аккредитование третейского суда в компетентном суде.

А.Г. Лысков

Кто создал?..

С.П. МАМОНТОВ

Федеральный третейский суд аккредитован в Арбитражном суде города Москвы и в Арбитражном суде Московской области под таким названием.

А.Г. Лысков

Вот так, да? Очень хорошо.

Вы не будете возражать, если наш комитет обратится в соответствующий уполномоченный орган, а именно в Министерство юстиции, с тем чтобы они провели со своей стороны экспертизу правомочности существования вашего суда, а мы с привлечением наших ученых – со своей стороны. Потому что, понимаете, у меня на самом деле очень много вопросов возникает.

Конечно, всё, что Вы сказали, – хорошо. Ваши цели направлены… Я еще раз говорю, я не работал ни дня в суде, я работал длительное время (около 20 лет) старшим следователем по особо важным делам сначала в Генеральной прокуратуре, потом в МВД, но у меня сразу возникает вопрос – мантия... Вы сфотографированы в мантии. Ведь мантия, понимаете, это та форма, которая принадлежит только государственной структуре, государственному судье. Насколько обоснованно Вы надели на себя мантию, допустим?

С.П. МАМОНТОВ

Никакой нормативно-правовой акт не запрещает проводить судебные слушания в судейской мантии, если я выполняю роль судьи.

А.Г. Лысков

Я Вам признателен за то, что Вы пришли на наши парламентские слушания и за Вашу такую, если хотите, своеобразную смелость изложить свою позицию здесь. Мы все это, конечно, учтем, но мы вынуждены будем дать соответствующую оценку. Комитет наш так и называется – по правовым и судебным вопросам. У меня, как у руководителя комитета, сразу же возникает много вопросов. Я только сегодня увидел этот документ, я его еще, конечно, и сам пролистаю со своими коллегами по комитету, с работниками аппарата. Мы готовы с Вами встретиться дополнительно, если Вы не будете возражать.

С.П. МАМОНТОВ

С удовольствием. И если та проверка, которая будет, будет конструктивной, она будет честной по сути…