Geum.ru

Превентивная дипломатия: теория, практика и ее перспективы в центральной азии

Вид материалаДиплом

Содержание


Европейского Союза
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
«Превентивная дипломатия и Центральная Азия» дается характеристика традиционных и нетрадиционных угроз и вызовов, с которым сталкивается регион, факторов, влияющих на конфликтогенность ситуации и возможности применения превентивных действий.

Государства региона объединяют такие факторы, как единая религия, общие культурные и исторические традиции. Помимо этого, они имеют сходные природно-климатические условия и сталкиваются с одинаковыми проблемами. Сильная государственная власть, зачаточное состояние многих институтов гражданского общества с учетом практического отсутствия демократических традиций, доминирующие позиции государства в экономике при слабости до конца еще несформировавшихся рыночных механизмов предопределили необходимость глубоких преобразований, затронувших все сферы жизни. Положение новых независимых стран усугублялось серьезным экономическим кризисом, зачатки которого были видны еще в последние годы существования Советского Союза. Соседство с Афганистаном, где более двух десятилетий продолжалась гражданская война, вызвало необходимость уделения первоочередного внимания вопросам обеспечения безопасности и стабильности.

В начале 90-х годов прошлого века регион стал местом столкновения интересов различных государств, которые стремились застолбить за собой приоритетные позиции в сотрудничестве с той или иной центральноазиатской страной. Это предопределялось геополитическим положением региона, его коммуникационными возможностями, наличием значительных запасов природных ресурсов. Данные факторы и сегодня привлекают к Центральной Азии внимание ведущих стран региона и мира, транснациональных корпораций, финансовых институтов.

С учетом этих условий внешняя политика новых независимых государств ЦА развивалась в трех направлениях, которые в различные периоды имели неодинаковую приоритетность. Первое направление – активное вхождение в мировое сообщество и налаживание связей с самым широким кругом государств. Второе направление – стремление сохранить связи, прежде всего экономические с бывшими советскими республиками.

Следующим направлением внешней политики государств Центральной Азии явилось сближение с ведущими странами континента, такими как Китай, Иран, Турция, Индия и рядом других, а также государствами исламского мира. Помимо названных государств, а также России, с которой регион имеет традиционные исторические связи, геостратегическое значение Центральной Азии предопределило возрастание интереса к ней и со стороны других держав, прежде всего США, Европейского Союза, Японии. Хотя этот интерес не всегда проявлялся перманентно и обоюдно. Если на начальном этапе стремление стран ЦА наладить разносторонние отношения с США и ЕС было очевидным, то со стороны последних оно не находило однозначного выражения. Трагические события в США в сентябре 2001 года в корне изменили ситуацию и превратили Центральную Азию в зону повышенного внимания Вашингтона. Целью американской политики в Центральной Азии, по словам представителя администрации США, было стремление добиться большей интеграции государств региона в международное сообщество, укрепления в этих странах демократии и дальнейшего развития их экономики33.

Что касается Европейского Союза, то в целом его политика идентична американской, хотя в меньших масштабах, что можно объяснить наличием собственных проблем внутри ЕС вследствии его значительного расширения на Восток. Если Европу раздражают политические системы стран ЦА со слабой демократией, то в равной степени государства региона не скрывают своего недовольства то и дело раздающимися в их адрес из европейских столиц обвинениями в авторитаризме и подавлении демократии.

Сразу же после обретения независимости тюркоязычные государства Центральной Азии (то есть все страны региона, за исключением Таджикистана) столкнулись с активной политикой Турции, которая стремилась как можно глубже внедриться во все сферы жизнедеятельности этих стран, будь то политика, экономика, культура, образование. При этом четко угадывалась тенденция построения тесного альянса, где главная роль конечно же, должна была принадлежать Анкаре.

В отличие от Турции, политика Ирана в регионе была несколько сдержанной, что объяснялось различиями в идеологии и роли ислама в иранском обществе и центральноазиатских странах. Тем не менее, Тегеран выдвинув идею диалога цивилизаций стремился минимизировать эти различия и опираясь на исторически обширные связи с регионом активизировать свое участие в региональных делах.

В последние годы все весомее становится роль Китая в регионе. Имея протяженные границы с тремя странами региона, он сумел за относительно короткий срок практически содействовать их объединению, а также России и Узбекистана в Шанхайской Организации Сотрудничества. Этот региональный механизм из форума по рассмотрению вопросов обеспечения региональной безопасности и стабильности в приграничных районах превратился в полновесный механизм с самым широким кругом целей задач – от военного до экономического и культурного сотрудничества.

Реализация огромного экономического, транспортного и коммуникационного потенциала, которым обладают страны Центральной Азии и на этой основе обеспечение национальной безопасности каждой из пяти стран, их устойчивого экономического развития затрудняется из-за несогласованности подходов к решению ряда ключевых проблем, которые можно разделить на две группы. Первую группу составляют сложности, имеющие исторический характер и возникшие еще до появления на политической арене новых независимых государств. К таковым относятся территориально-пограничные проблемы, водо- и землепользования, коммуникационные. За последние годы к ним добавилась вторая группа проблем, называемая «нетрадиционной»: рост религиозного экстремизма, незаконный оборот наркотиков, торговля людьми. Все эти проблемы не способствуют сближению государств Центральной Азии, из-за различия подходов к их приоритетности страдают интеграционные процессы и снижается общая инвестиционная привлекательность региона. Указанные сложности представляют собой потенциально конфликтогенную опасность и поэтому заслуживают тщательного изучения и анализа.

Неравномерное наличие водных ресурсов как в масштабе всего региона, так и каждой из стран ЦА, ограниченность запасов водных ресурсов при аграрной направленности экономик этих государств ставит водную проблематику на первый план. Распределение и использование воды, от которой зависит нормальная жизнедеятельность каждой страны, таит в себе огромный конфликтоопасный потенциал. Все государства региона понимают, что контролирование этого важнейшего ресурса позволит не только обеспечить собственное устойчивое развитие, но и обладать ключевым рычагом влияния на весь регион.

В рамках бывшего Советского Союза ее удавалось удерживать в жестких рамках. В условиях независимого развития государств ЦА ее острота становится все более высокой, чему способствуют такие факторы, как экстенсивное орошение земель при нерациональном водопользовании и изношенности ирригационных систем, бурный рост населения центральноазиатских стран.

Краеугольным камнем преткновения является разный подход к распределению трансграничных водных ресурсов. Хотя справедливости ради надо сказать, что у части политического истеблишмента существует понимание необходимости регионального взаимодействия для решения этого вопроса с учетом интересов всех стран. Тем не менее, пока имеющиеся разногласия представляют собой серьезный барьер на пути сближения позиций этих государств.

Сегодняшнее положение в водно-энергетической сфере Центральной Азии характеризуется противоречием между ирригацией и энергетикой. Страны, расположенные в верховьях рек – Таджикистан и Кыргызстан заинтересованы в использовании воды для развития своей энергетической отрасли для обеспечения собственных нужд и экспорта энергии в другие страны, тогда как в государствах, находящихся в низовье – Казахстане, Узбекистане и Туркменистане вода рассматривается в первую очередь как средство для ирригации. Таким образом, национальные интересы этих двух групп в вопросах водораспределения входят в противоречие.

Несмотря на предпринятые попытки решения этих вопросов, тенденция неравномерного экономического развития государств региона, все большие отличия во внешней политике, также способствовали росту различий и усугублению указанных противоречий.

Создание основанного на рыночных принципах механизма, учитывающего интересы всех государств региона по рациональному и взаимовыгодному использованию водно-энергетических ресурсов на сегодняшний день является актуальной задачей. Страны Центральной Азии посредством многочисленных двусторонних и многосторонних соглашений пытаются создать такой механизм, однако, все увеличивающийся спрос на воду, а также новые политические и экономические реалии выдвигают на первый план необходимость налаживания широкого регионального сотрудничества по вопросам управления водными ресурсами, что потребует активной реализации превентивных стратегий.

Анализ взаимоотношений между государствами Центральной Азии за прошедшие почти пятнадцать лет их независимого развития показывает, что этно-территориальные и пограничные проблемы, порожденные, в основном, в советское время, ввиду их нерешенности оказывают серьезное дестабилизирующее влияние. Такие исторически сложившиеся факторы как непринятие во внимание при проведенном в советский период национально-территориальном размежевании зон компактного расселения этнических групп, которые значительно отличаются от установленных межреспубликанских границ, а также попытки односторонней демаркации границ и их минирование осложняют отношения между странами региона.

Автор диссертации детально анализирует имеющиеся между государствами региона двусторонние проблемы в этой сфере и отмечает, что в 1998-1999 годах переговорному процессу почти повсеместно было положено начало. На настоящий момент достигнут значительное продвижение в плане юридического оформления границ, однако это не должно вызывать эйфорию, так как получившая развитие в годы независимости конфликтная ментальность правящих элит в обозримой перспективе все еще способна подпитывать разногласия по существующим на сегодняшний день проблемам.

Поэтому, применение основных элементов концепции превентивной дипломатии в качестве сдерживающего механизма и инструмента, поощряющего конструктивный и мирный подход к решению этно-территориальных и пограничных вопросов в Центральной Азии нужно считать насущной необходимостью.

Перечисленные проблемы, хотя они и весьма серьезны, все же не определяют полностью конфликтогенный потенциал региона. Подавляющее большинство специалистов, занимающихся проблемами Центральной Азии34, едины во мнении: несмотря на долгие годы господства государственного атеизма, ислам как важнейший регулирующий компонент цивилизационного пространства народов Центральной Азии присутствовал в регионе всегда. Однако активизация и радикализация этого фактора в виде феномена нонконформистского политического ислама произошла на закате советской власти и в первые годы существования новых независимых государств.

Наиболее ярко эта реальность проявилась в ходе межтаджикского конфликта. Выход исламизма на политическую арену в Таджикистане отнюдь не подразумевает его ведущей роли в региональном измерении. Большинство аналитиков высказывают мнение, что население Ферганской долины, разделенной между тремя государствами – Таджикистаном, Кыргызстаном и Узбекистаном, всегда отличалось относительно высокой набожностью. Здесь, даже в советские времена, имелась разветвленная структура подпольных учебных центров, где, кстати, получила неофициальное теологическое образование часть руководителей Партии исламского возрождения Таджикистана. Долина, как самая густонаселенная зона региона, давно испытывает трудности в обеспечении населения землей, водой и рабочими местами. Существующий здесь относительно высокий уровень безработицы среди молодежи создает благоприятные условия для проникновения радикальных идей. Ферганская долина всегда была известна еще и этнической чересполосицей, что в определенных условиях может стать дополнительным источником для беспокойства35. Таким образом, этнотерриториальные аспекты рассматриваемой проблемы также работают в направлении содействия расширению рамок конфликтогенности региона.

Мы являемся свидетелями того, как, несмотря на принимаемые государствами Центральной Азии превентивные меры по противостоянию угрозе исламизма (зачастую они осуществляются ими самостоятельно без должной совместной координации), указанные тенденции набирают силу. Вряд ли эти меры будут соответствовать масштабам этого нового вызова, коль скоро они будут сепаратными, доводимыми вплоть даже до неоизоляционистских шагов: некоторые государства региона уже пошли на такие крайности, пренебрегая заключенными двусторонними и многосторонними соглашениями о борьбе против терроризма и религиозного экстремизма.

В целях конкретизированного рассмотрения проблемы, связанной с зарождением и развитием различных компонентов радикального ислама в ЦА в диссертации дается анализ появления на политической арене региона трех наиболее известных примеров исламистских движений и объединений на территории Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана – «Хизбу-т-Тахрир аль-Ислами», Партии исламского возрождения Таджикистана и Исламского Движения Узбекистана, их тактики действий и перспектив влияния на ситуацию в регионе в целом.

Другой глобальной опасностью, оказывающей все большее влияние на ситуацию в Центральной Азии является проблема наркотиков. Из года в год увеличивается поток наркотиков через трансграничные сети распространения, растет число потребителей наркотиков, а также лиц, вовлекаемых в торговлю этим злом. Начиная с конца 90-х годов прошлого века и поныне через регион пролегают маршруты поставки наркотиков для рынков Западной Европы, и отправной точкой были не только Афганистан, но и другие азиатские страны, включая Китай и страны Юго-Восточной Азии36. Бедность и безработица в Центральной Азии вовлекают в орбиту наркобизнеса все большее количество людей, в особенности молодежь.

Основным фактором, превратившим Центральную Азию в крупную транзитную артерию по распространению наркотиков, является ее соседство с Афганистаном – главным производителем наркотиков опийной группы. Многолетняя война в этой стране послужила тому, что ее сельское хозяйство практически повсеместно переориентировалось на выращивание наркосодержащих культур, обеспечивающих высокий доход при относительно невысоких затратах на производство. Тот факт, что цена наркотиков в Афганистане и у стран-потребителей порой достигает разницы в 50 раз, наглядно показывает высокоприбыльность наркобизнеса. Все возрастающий спрос на эти наркотики в Западной Европе, а также в России и Китае делает центральноазиатский маршрут наиболее привлекательным для наркодельцов.

Сложность проблемы также заключается и в слабой эффективности охраны границ с Афганистаном с учетом распространения коррупции в пограничных и таможенных органах стран региона. Расширяющееся международное сотрудничество по борьбе с международным терроризмом, в особенности в свете контртеррористической операции в Афганистане, в перспективе должно способствовать укреплению возможностей центральноазиатских государств в продуктивном противодействии распространению наркотиков.

Тревожным симптомом проблемы распространения наркотиков является возросшее вовлечение в наркобизнес женщин и детей. При этом в расчет берется то, что эта группа вызывает меньше подозрений и к ним применяется более мягкое наказание в случае провала. Также учитывается то, что эта группа наиболее уязвима в плане отсутствия источников заработка. В частности в Таджикистане в 2000 году 10% осужденных за распространение наркотиков составляли женщины37.

Проблема наркотрафика является глобальной, ей в равной степени подвержены как государства производящие наркотики, так и страны транзита и конечного пользования. Поэтому для эффективного противодействия ей требуются по меньшей мере региональные консолидированные усилия. Хотя государства Центральной Азии предпринимают меры по совершенствованию законодательной базы этой деятельности, однако слабая материально-техническая и институциональная основа, коррупция и нехватка финансовых и человеческих ресурсов намного снижают эффективность этих усилий.

Одним из важных направлений взаимоотношений государств Центральной Азии за пятнадцатилетний период их независимого развития явились попытки создания региональных интеграционных механизмов, обеспечивающих взаимодействие с целью решения текущих и перспективных задач. В первое время после обретения независимости такие шаги в основном были направлены на преодоление экономического кризиса вследствие разрыва хозяйственных связей, существовавших в рамках Советского Союза. Основные усилия были направлены на минимизацию последствий этого разрыва, сохранение кооперации в рамках региона. С этой целю в апреле 1994 года между Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном был заключен Договор о создании единого экономического пространства, а в 1997 году эти государства заключили Договор о вечной дружбе, который предусматривал широкое взаимодействие практически по всем сферам жизнедеятельности.

После присоединения Таджикистана к Договору о создании единого экономического пространства, в июле 1998 года было принято решение о создании Центрально-Азиатского экономического сообщества (ЦАЭС) в качестве полновесной региональной организации со своей структурой и органами интеграции. Несмотря на большие потенциальные возможности этой структуры, в конечном итоге указанные цели не были достигнуты, что обуславливалось различиями в подходах к интеграции, изменениями в приоритетах, а также ситуацией на международной арене.

Неуспеху интеграции также в значительной мере способствовали принципиальные различия в проведении экономических реформ, особенно касающихся валютно-финансовой, таможенной, внешнеэкономической политики, что стало непреодолимой преградой на пути формирования общего рынка, свободной торговли и единого таможенного пространства, создание которых было предусмотрено уставными документами ЦАЭС. Все это обуславливалось также и разностью экономических интересов и приоритетов в развитии тех или иных отраслей. Использование транспортно-коммуникационных возможностей и наличия энергоресурсов в качестве орудия диктата, установление административных барьеров на пути грузопотока, что практически постоянно имело место во взаимоотношениях центрально-азиатских государств, также не способствовали достижению целей этой структуры. Сказывались также и непростые личностные взаимоотношения среди лидеров государств региона, их политические амбиции.

Таким образом, в сложившихся в Центральной Азии условиях, когда перманентно существующая между государствами региона напряженность иногда приобретает кризисные очертания имплементация практически всего спектра методов и путей превентивной дипломатии становится императивом времени. Настоятельной необходимостью момента становится создание региональной системы раннего предупреждения, превентивно представляющей информацию о возрастании напряженности и опасности достижения латентными конфликтами кризисной фазы. Весьма успешный и эффективно работающий пример разрешения ряда проблем в рамках «Шанхайской пятерки» и затем ШОС, мог бы представить для стран региона воодушевляющий образец налаживания и расширения мер по укреплению доверия.

В этом контексте существующих объективных условий для имплементации превентивной дипломатии определяющее значение необходимости проявления субъективного фактора – политической воли государств региона становится более чем очевидным. Осознание политической элитой Центральной Азии неотложности его проявления дало бы возможность превратить регион не только в спокойный и стабильный район нашей планеты, но и создало бы условия для его превращения в желанный район приложения усилий для устойчивого экономического роста.

В заключении отмечается, что развитие человеческого общества к началу XXI века, характеризующегося изобретением невиданных доселе видов оружия массового уничтожения (ОМУ), а также беспрецедентным наращиванием производства новых видов традиционного оружия, приближающегося по своим разрушительным параметрам к ОМУ, делает предотвращение многочисленных конфликтов в различных частях Земного шара, где использовалось бы это оружие, несомненным императивом. В свете этого, ненасильственный, в принципе, характер превентивной дипломатии, имеющей целью предотвратить разрастание конфликта до кризисной фазы на основе переговоров, посредничества, арбитража, укрепления мер доверия с использованием механизмов раннего предупреждения, установления фактов, превентивного развертывания войск и создания демилитаризованных зон представляет собой привлекательный тип эффективных предупреждающих стратегий, нацеленных не только на элиминацию латентных конфликтов, но и на нейтрализацию коренных причин возникновения конфликтных ситуаций.

Формирование концепции ПД связано с классической версией бывшего Генерального секретаря ООН Бутроса Гали, которая предполагала осуществление: а) мер, направленных на установление доверия, б) раннее предупреждение, основанное на сборе информации, установлении фактов неофициальным или официальным путем, в) меры превентивного развертывания, г) создание демилитаризированных зон. Фактически, Б.Гали дал не только определение превентивной дипломатии как одной из форм поддержания мира, но и одним из первых в мире предложил перечень тех действий, посредством которых происходит ее реализация. Причем, если одни из них, как меры установления доверия, были давно известны в практике международных отношений, то другие, как превентивное развертывание, представляли в 80 – начале 90-х гг. ХХ в. совершенно новый и малоизвестный тип действий по сохранению мира и безопасности. В концентрированном виде основы ПД были изложены в его докладе от 17 июля 1992 г., получившем название «Повестка дня для мира» и вошедшем в историю в качестве одного из ключевых, концептуальных документов по данной проблематике. На этапе формирования концепции принципиальным моментом было понимание ведущими политиками и учеными, что ПД в принципе отличается от дипломатии мирного времени или обычной дипломатии в общепринятом значении этого слова, кризисной дипломатии или управления конфликтом.