«философия и методология управления»
| Вид материала | Учебник |
- Программа курса методология истории д филос н., проф. Антипов Г. А. Новосибирск 2004, 62.35kb.
- Философия и методология науки, 2853.07kb.
- Темы рефератов, соответствующие актуальным проблемам в содержании основных разделов, 111.87kb.
- Программа Вступительных испытаний Философия и методология науки и техники По направлению, 550.27kb.
- Рабочая программа по дисциплине Философия и методология науки для специальности философия, 854.82kb.
- Рабочая программа дисциплины методология научного творчества направление ооп, 292.48kb.
- Рабочая программа по дисциплине Философия и методология науки Карла Поппера для специальности, 251.94kb.
- Новости мсу. Выпуск 17 от 27. 04. 2009, 656.62kb.
- План проведения семинарских занятий с аспирантами гуманитарных факультетов по курсу, 137.06kb.
- Предмет философии, 1053.09kb.
6. Формирование первобытно-родовой общины и «дозревание» труда стал результирующим, интегративным фактором антропосоциогенеза. Преобразовательная орудийная деятельность человека стала полноценной, «дозревшей», как и формы отношений между индивидами, ставшие в полной мере социальными, когда слились воедино все названные факторы АСГ, образовав собой новое эмерджентным образом появившееся качество. Под эмерджентностью в теории систем понимают свойство системы, которого нет ни одного из ее элементов или подсистем. Таким новым свойством, или качеством в отношениях наших предков и стало управление как социальное регулирование трудовой деятельности и самих взаимосвязей между людьми и группами людей. Управляемое разделение труда, начинавшееся как горизонтальное, стало в последующем обретать формы и черты разделения социальных отношений в их вертикальном спектре (вертикальное разделение труда).
Итак, мы рассмотрели важнейшие факторы антропосоциогенеза – длительного, взаимообусловленного процесса становления человека в качестве биологически-социального существа (антропогенез) и становления общества как социальности, образуемой сознательно действующими людьми (социогенез), в ходе которого складывались все основные черты управления.
Это был колоссальный по своему значению и протяженности процесс. Как же менялся сам человек в ходе него?
Как сказано, факторы АСГ определяли развитие человечества не в одно и то же время. Производство простейших орудий началось на 1,5–1 млн. лет раньше, чем появились речь и мышление. Это стадия Homo habilis, или гомо габилиса в русском написании. Habilis означает «умелый», а Homo – это родовое название, означающее принадлежность к роду собственно человека в семействе человечьих. Homo habilis жил 2,6 – 1 млн. лет назад. Параллельно с ним существовал и другой вид гоминидов – парантропы, которые лучше приспособились к сложившимся климатическим условиям. Это их и подвело в условиях постоянно меняющегося климата Земли. Их мозг и мыслительные способности не смогли изобрести выхода в изменившихся обстоятельствах, и эта ветвь рода человеческого оказалась тупиковой.
Homo habilis же продолжил развитие своих предшественников австралопитеков. Рука гомо габилиса характеризовалась большой вариабельностью, пропорции отдельных костей скелета кисти отличались от современных, пропорции самой кисти также были своеобразны: пясть была относительно длиннее у австралопитеков, пальцы, наоборот, относительно короче, чем у современного человека. Это приводит к выводу, что данный вид не обладал еще вполне совершенной рукой, и, следовательно, предпосылки для трудовой деятельности в их морфологической организации были менее развиты. То есть гомо габилиса отличает как бы «полуосознанная» деятельность. Поэтому на этой стадии развития рода Homo трудно говорить об управлении во взаимном проживании и рациональном регулировании совместных действий. Хотя первые признаки управления складывались именно у этого вида.
Небольшие площади стоянок габилисов говорят о том, что их коллективы были количественно небольшими. Их стаи, как отмечает исследователь палеолита Д. Кларк в работе «Доисторическая Африка», состояли из двух-трех сходных по составу семей, включавших матерей с детенышами и трех-четырех взрослых самцов.45 Все члены стаи находились во взаимозависимости и делили между собой добычу, полученную охотой и собирательством. Мясная пища была их главным достижением в отличие от парантропов, следовательно, существовала охота как постоянный промысел. Но в силу примитивной организации, примитивизма речи и небольшого количества особей охота на крупных животных еще не велась. При этом, раздел пищи, как подчеркивает Д. Кларк, являлся основной характеристикой человеческого общества и одним из важнейших различий образа жизни человека от жизни млекопитающих. У габилисов уже наличествует этот признак или его первые основы.
Примерно то же можно сказать и о таком виде предчеловека как Homo ergaster (гомо эргастер), который жил 1,8 млн. – 600 тыс. лет назад. Он больше известен как подвид Homo erectus, ископаемые останки которого изучены с большой тщательностью. Гомо эректус переводится на русский язык как «человек выпрямленный», или «прямоходящий». Не в полной мере известно, есть ли гомо эректус продолжение биологического вида гомо габилиса или это самостоятельно развивавшийся от более ранних гоминидов вид, давший начало еще в большой мере разумному гейдельбергскому человеку. Надо сказать, что гомо габилис также вполне встал на задние (теперь уже нижние) конечности-ноги, освободив (передние) руки от локомоций, передвижений. А гомо эректус был не менее «умелым», чем габилис. То есть употребляемые в названиях этих видов названия достаточно условны. Питекантроп – это ранняя разновидность эректуса, синантроп – более поздняя, завершающая стадию данного биологического вида.
Гейдельбергский человек – потомок гомо эректуса. Он заложил основы развития двух дальнейших и заметно отличающихся друг от друга ветвей рода Homo – неандертальца и протокроманьонца. В Европе, где поселился неандерталец, наступил ледниковый период, и это обусловило весь образ жизни и способ существования неандертальца. Средняя температура зимы на широте современной Испании достигала минус 30 градусов по Цельсию. Протокроманьонец – южная, африканская ветвь гейдельбергского человека. В Африке к тому времени наступил исключительно засушливый климатический период, создавший не менее суровые испытания для человека, чем жестокие холода.
Когда же это было?
Время жизни раннего неандертальца, как делят палеонтологи, – 600–80 тыс. лет назад), развитого неандертальца – 80-40 тыс. лет назад. Первая находка этого вида была сделана в одной из пещер долины реки Неандерталь, восточнее Дюссельдорфа, откуда он и получил свое имя. В отношении неандертальца нет никаких сомнений о степени его «разумности». В.А. Ранов даже называет его «гомо сапиенс неандтерталензис» – человек разумный неандертальского вида. Он же приводит образ, наглядно иллюстрирующий неандертальца. «Если неандертальца помыть, постричь, одеть в современный костюм и посадить в вагон метро в любом большом городе, - говорит он, - люди не обратят на него никакого внимания, настолько он похож на нас с вами». Картину «неотличимости» можно, однако, оспорить, если учесть, что неандерталец, по описанию этого же автора, «был приземистым существом со средним ростом 150-160 см, коренастым, очень сильным, его челюсть выступала вперед, как и выдающиеся над лбом надбровные дуги». Такого «парня», как видим, трудно не отличить в толпе. При этом надо еще учесть «убегающий назад лоб» и «глубоко посаженные глаза». В немалой степени важен объем головного мозга неандертальца, который «соответствует объему мозга современного человека, а иногда даже превосходит его, достигая 1600 куб. см». «Превосходство» между тем мнимо и объясняется «выпиранием» затылочной области, и потому по структуре головного мозга неандерталец еще заметно уступает гомо сапиенсу – будущему человеку разумному.
Анализировать такую субстанцию как мозг по разным причинам трудно. Но для исследования трудовой деятельности (а именно это необходимо прежде всего для понимания управления) есть очень показательная часть тела – рука, и прежде всего – кисть. «Кисть палеоантропов, или неандертальцев, - говорит В.П. Алексеев, - была в общем вполне человеческой. Правда, она отличалась от кисти современных людей большей шириной и массивностью». Но эта особенность, по мнению ученого, весьма вероятно, связана вообще с «преимущественно атлетическим габитусом неандертальцев, грубым сложением и сильным развитием мускулатуры»46. Важно, что его кисть приспособлена к тонкой моторике, а изготовленные им орудия свидетельствуют о преднамеренно-сознательном характере их производства.
Поэтому есть многие основания предположить, что стадия неандертальца стала решающей в генезисе и становлении управления. Неандертальцы – это еще «общество без социального», то есть такое общество, в котором характер взаимосвязей и отношений еще в полной мере не осознается его индивидами. Но управление в обществе неандертальцев – это уже более чем вспомогательный способ взаимодействия этого вида людей, объединенных биологической природой самоорганизации, но и в уже очень заметной мере – осознанно деятельных.
Тому множество свидетельств. «Появляются хорошо организованные жилые пространства на стоянках, первые четко оформленные жилища, зачатки искусства, одежды, но главным, - отмечает В.А. Ранов, - было высочайшее мастерство неандертальцев в выделке орудий»47. При этом, вспомним, что неандерталец – это вид человека, на которого обрушился ледниковый период, и «он смог выжить в суровых условиях оледенений эпохи вюрма», подчеркивает В.А. Ранов, и более того – «распространиться по всей еще не заселенной территории Старого Света».
Примерно 40-35 тыс. лет назад возникает современный биологический вид человека – Homo sapiens (гомо сапиенс), то есть «человек разумный». Антропологи называют его также и гомо сапиенс сапиенс, чтобы подчеркнуть «возросшую степень разумности» в сравнении со своими предшественниками, прежде всего неандертальцем, который не оказался прямым родственником гомо сапиенса.
Кроманьонец – ранняя разновидность гомо сапиенса, уже очень похож на человека современного вида, и, будучи подстриженным, уж точно был бы неотличим от современного парижанина или петербуржца по внешним признакам. «Кости скелета кроманьонца были боле массивными по сравнению с нашими, но это несущественное различие», - говорит В.А. Ранов. - Во всем остальном, выпрямленном положении тела, строении рук и ног, объеме головного мозга, строении речевого аппарата и т.д. – кроманьонец был таким же, как и мы с вами»48. Название свое он получил от грота Кроманьон (где были найдены его останки) у реки Везеры, текущей во Франции.
Непосредственным предшественником кроманьонца, как сказано выше, были люди, представлявшие южную ветвь гейдельбергского человека. В условиях жестокой засухи, пришедшей в Африку 200 тыс. лет назад, эти люди, названные протокроманьонцами, смогли выжить исключительно благодаря своей изобретательности. Их численность в пустынной обезвоженной местности сократилась едва ли не до числа, сравнимого с численностью уссурийских тигров на сегодняшнем Дальнем Востоке. Но именно выжившие таким вынужденным образом смогли развить свое воображение. Эти люди могли уже прогнозировать развитие событий во времени. Так, в короткий сезон дождей они догадались накапливать и сохранять воду в «искусственных емкостях», которыми, к примеру, могли служить страусинные яйца, содержимое которых было до этого употреблено в пищу. Речевые зоны головного мозга протокроманьонца в следствие такой вынужденной изобретательности оказались в итоге более развитыми, чем у людей чем у людей северной ветви гейдельбергского человека – неандертальца. В последующем, в наступивших благоприятных климатических условиях, «южане» смогли увеличить свою численность и постепенно переместится и освоить другие континенты. В межвидовой борьбе с неандертальцем протокроманьонцы одержали верх и, век за веком, вытеснили неандертальцев с географических пространств, занимаемых ими. Так, эволюционная ветвь неандертальцев зашла в тупик и сошла на нет. Около 50 тыс. лет назад из рода Homo на просторах Земли остался только один биологический вид – кроманьонец, ставший предком современного человека и положивший начало человеку разумному – виду Homo sapiens.
Однако кроманьонец – все же еще предыстория социального человека. «Писанная история» берет свой отсчет примерно 10 – 8 тыс. лет назад, когда факты коллективной жизни людей получают все более достоверную «прописку» в документах, позднее названных историческими.
На каком из этих отрезков появляется управление? Когда возникает социальный институт управления?
1. Как мы сказали, уже гомо габилис мог в самой первоначальной форме хоть сколько-то разумно координировать совместные действия и как-то проектировать ближайшее будущее. Это эволюционный рубеж, начинающийся 2,6 млн. лет назад.
2. На стадии неандертальца и параллельно с ней стадии протокроманьонца генезис управления уже имел отчетливо определенное место. Это эволюционный рубеж, берущий отсчет 700 тыс. лет назад. По отношению к заданным нами вопросам два этих эволюционных отрезка можно объединить общим названием – протоуправление.
Протоуправление – это ранняя стадия разумной регулирующей деятельности человека, на которой в предвидении будущих результатов совместного труда предлюдей еще допускается очень много ошибок. Эти просчеты и ошибки компенсируются за счет биологической саморегуляции, самоорганизации индивидов. Однако попытки разумного объединения и регулирования трудовой деятельности человека от века к веку и от тысячелетия к тысячелетию в след за ошибками обрастают нужным человеку опытом. Протоуправление медленно переходит в свою новую фазу.
3. Стадия кроманьонца 40-35 тыс. лет назад постепенно превращает управление в полноценный феномен. Но проходит еще примерно 20 тыс. лет, когда Homo sapiens начинает переходить от охоты к скотоводству, что поднимает производительность труда примерно в 20-40 раз. В это же время начавшийся переход от собирательства к земледелию порождает не только оседлый образ жизни людей, но – самое главное – поднимает производительность их труда в 300-400 раз! Представьте себе, что ваша стипендия или зарплата сегодня вдруг увеличилась в 300 раз. Какие возможности открываются перед вами?! Точно так новый период жизни наступал и в человеческой жизни того времени. Численность людей стала заметно расти. Разделение их труда пополнилось не только видами трудовых операций, стали формироваться уже и профессии как специализированные виды деятельности. От земледелия отделяется ремесло, и появляются различные виды ремесел, начиная с гончарного дела.
4. Но социальный институт управления в полном своем объеме и качестве сформировался еще позже, и произошло это на стадии возникновения государств.
Социальный институт управления – это рациональное, целеполагающее, систематическое регулирования отношений больших масс людей, не связанных друг с другом непосредственным образом. То есть тысячи, а затем миллионы людей связаны друг с другом своим трудом и его результатами, всей своей деятельностью опосредованно.
Такое, в немалой степени обезличенное, регулирование массовой деятельности человеческих индивидов возможно только с помощью государства. Собственно само государство и создается как деловой аппарат такого регулирования, управления. Государство имеет законы как регуляторы социальной деятельности людей. Законы как государственные акты предписывают, что надлежит делать людям и что им запрещается, что не разрешается делать ни при каких обстоятельствах. Для этого у государства имеются силовые методы воздействия на нарушителей законов. Государство имеет право применять насилие в отношении нарушителей49. Но как же возможны законы, право, правовое регулирование? Для этого человечеству понадобились еще два исключительно социальных феномена – письменность и системы счисления. Люди должны были научиться писать и считать, письменно фиксировать результаты подсчетов. И только в этом случае стали возможными письменные законы и распоряжения управляющей власти в лице государственных руководителей.
Орудийная деятельность и управление.
Орудийная преобразовательная деятельность человека, как сказано выше, стала первым и важнейшим фактором антропосоциогенеза (АСГ). В ходе АСГ появляется и развивается управление.
Ясное понимание того, что представляет собой орудийная деятельность, необходимо и для проведения точной границы между тем, что называется поведением животных, и совокупностью тех действий, которые называют трудовыми операциями и подлинно общественным поведением ближайших предшественников Homo sapiens, инициировавших появление управления. Орудийная деятельность, по мнению В.П. Алексеева, начинается с гоминид и никак не раньше, отдельные случаи употребления животными предметов в качестве орудий не могут быть приняты в счет. Не относятся к этому и возведение плотин и хаток бобрами, строительство муравейников и птичьих гнезд. Гипотеза о дочеловеческом, животном, инстинктивном труде как первом этапе социогенеза также не может быть принята, хотя бы уже потому, что «функционально специализированные особи оказываются совершенно беспомощными в условиях изменившейся ситуации». Инстинкт ограниченно целесообразен, говорит В.П. Алексеев. «Зоологическая литература переполнена наблюдениями над тем, какими нелепыми, бесполезными и часто даже вредными для животного становятся инстинктивные поведенческие акты, когда животное попадает в непривычные обстоятельства»50.
Орудийная деятельность, а вместе с ней и генезис управления начинаются с малозаметных переходных форм от низших видов жизнедеятельности животных. У гоминид орудийная деятельность обретает отчетливые черты, становясь ключевой составляющей и главной отличительной чертой процесса труда, в котором выделяются три структурных фундаментальных компонента: сам труд как совокупность операций, создающих результаты труда; объект труда, то есть то, к чему прилагается труд; и средства труда, то есть то, с помощью чего труд осуществляется – орудия труда.
Орудием в широком смысле можно считать любой предмет, которое употребляет животное, чтобы достичь стоящую перед ним цель. Животные способны использовать орудия, но, по множеству наблюдений этологов (этология – наука о поведении животных), делают это спорадически, бессистемно. Но главное отличие здесь даже не в этом, а в том, что человек разумный и его предшественники сознательно изготовляют орудия для своей трудовой деятельности. И сам процесс этого изготовления закладывает основы индустрии, первоначально каменной индустрии, орудия труда которой встречают археологии все в более сложных и сложных формах изготовления и даже эстетической обработки по мере смены эпох человеческого развития.
Олдувай (2,6 млн. – 1 млн. лет назад) сменяется Ашелем (1,5 млн. – 80 тыс. лет), затем эпохой Мустье (80–40 тыс. лет назад). Поздний Палеолит (40–10 тыс. лет назад) – это уже индустрия в подлинном почти современном, промышленном, смысле слова, когда сотни стоянок кроманьонца свидетельствуют об изготовлении орудий труда для изготовления орудий труда (и так в несколько звеньев), что приводит к специализации трудовой деятельности, специализации человеческой практики (как надприродной преобразовательной, то есть культурной деятельности) и, в итоге, как следствие, – к возникновению сложных разветвленных систем социального управления.
Даже самые примитивные формы орудийной деятельности гоминид в качестве своей основной характеристики имеют высокую временную динамичность, в их трудовой деятельности значительную роль играют акты творчества. Их деятельность в целом под воздействием меняющихся обстоятельств быстро меняет свои формы в деталях и по мере усложнения переходит в новое качество, на более высокую качественную ступень.
«Профессиональное умение» – вот основа человеческой специализации труда, в котором проявляется рациональное понимание существа производимых операций. Как только рождается «профессиональное умение», так вслед за ним проявляет первые свои признаки разделение труда, которое неизбежно требует своего инобытия в виде и форме рациональной интеграции разделенных трудовых операций, своего рода соединения труда, то есть управления.
От профессионального умения до управления, конечно, не один шаг. Разделение труда первоначально должно дать результат в виде прибавочного продукта. Именно это феномен ведет к трудовой специализации, но сама специализация является следствием рациональных находок, пороговыми из которых явились переходы от охоты к скотоводству, приведшему, как мы отметили, к повышению производительности труда в 20-40 раз, и от собирательства к земледелию, приведшему в повышению производительности труда в 300-400 раз, то есть еще на один порядок выше. Именно открытие земледелия и его развитие стало решающим в разделении труда, приведшем в итоге к цивилизации, давшей миру и институт управления.
Какие интеллектуальные операции были первыми в осознанной трудовой деятельности? Американский исследователь Т. Винн выделяет четыре элементарных и в то же время фундаментальных оперативных свойства психики: 1) понимание отношения части к целому и, наоборот, целого к части, 2) осознание соотношения частей, 3) осознание пространственно-временных отношений и, наконец, 4) понимание идентичности объектов или операций. Это по существу – первые интеллектуальные операции человека. То, что нам кажется в них элементарным, было настоящим революционным скачком в эволюции человека. И именно эти мыслительные, интеллектуальные свойства наших предков позволили им породить, создать рациональное регулирования своей совместной деятельности – управление.
Наличие всех этих интеллектуальных черт выявлено у человека «в ашельской каменной индустрии», которая по иллюстративной схеме В.А. Ранова51 начинается 1,5 млн. лет назад, что соответствует, как мы видели, параллельному проживанию гомо габилиса и гомо эректуса одновременно. То есть в этот период складываются все начальные признаки управления, такие как первичная рациональная координация, регулирующие воздействия сорганизованной трудовой деятельности все более специализирующихся в профессиональных умениях индивидов, думающих о реальном ближайшем будущем.
1.5. Организация и управление.
Итак, будучи первоначально биологической, потребность в объединении исторически создает организации людей, сначала семейного, далее этнического, еще позже – социального типа, образующие на известном отрезке истории такие ее виды, как предчеловеческая стая, род, племя и т.п.
Недостаток биологической прочности первоначальной самоорганизации дополняется постепенно внесением элементов рациональной координации, рационального регулирования совместного поведения людей. Так возникают организации производственно-экономического типа (группы охотников, заготовителей леса, собирателей природных даров, возделывателей земли и др.). Организации последнего вида, наряду с самоорганизацией, как первоначальной основой человеческой организации, приобретают в качестве своей второй природы рациональное целеполагание коллективных действий. Эта вторая природа организации индивидов и представляет собой управление.
По мере роста и накопления знаний увеличивается головной мозг человека. И прежде всего растет объем коры больших полушарий. Это материальный носитель информационной емкости интеллекта, в первую очередь рациональных знаний. Одновременно с ростом знаний человека рациональные цели в организации коллективных взаимодействий людей занимают все большее место. То есть управление как координация и регулирование коллективного поведения людей медленно оттесняет спонтанно-биологическую, природную самоорганизацию на все более отдаленный план.
Однако регулярные крушения созданных людьми социальных организаций (от малых до самых больших, от цехового объединения до обществ, государств и целых цивилизаций) – все это неизменно напоминало человеку о несовершенстве того типа и уровня рациональности, которыми обладали люди. Это свидетельствовало о недостаточности имеющихся у человека организационных знаний, умений и опыта.
Созданные разумом организации позволяли достигать отдельные цели, решать определенные задачи. Но нередко эти организации не выдерживали испытаний вновь встающих перед ними задач и проблем и прекращали существование. Самоорганизация, однако, спасала человека, брала верх и не давала обществу погибнуть окончательно и навсегда. Именно природная самоорганизация давала питательную почву для роста и развития дальнейшей рациональности.
Именно природная самоорганизация дала основы развития рациональной человеческой организации, имеющей характер управляемой системы, нацеленной на прагматический результат в будущем времени как на успех совместных действий людей.
Таким образом, эффективность взаимного регулирования коллективных действий людей, эффективность координации усилий множества индивидов, устремленных к достижению поставленных ими целей (прежде всего общих, но также и личных) образует главную проблему социального управления.
Управление, как сказано, тесно связано с организацией. При этом управление не сводится к руководству целевой организацией. Организация и управление – это взаимосвязанные, взаимозависимые, взаимодействующие друг с другом феномены. Управление – это, прежде всего, регулирование, координация совместного труда, нацеленного на прогнозируемый результат. Управление ведет к созданию организации надприродного типа. Исторически управление конституируется как координация действий людей, сорганизованных для какой-то цели.
Очевидно, что человеческая организация представляет собой совокупность людей, свободно объединившихся или не вполне свободным, насильственным образом объединенных людей для реализации намеченной цели.
Нами не случайно употреблен здесь термин «человеческая организация». Ведь организации существуют не только в человеческой среде, но прежде всего во всей природе, как живой, так и неживой. Семейство муравьев, экологические системы, взаимодействия космических тел и галактик – все это природные организации. Человеческие организации добавляются к ним. Они особого рода организации. Почему? Потому что они разумно управляемые организации. В отличие от термина «организация», который можно трактовать предельно широко, термин «управление» понимается нами в исключительно узком – человеческом смысле. Поэтому, рассматривая управление, мы соотносим, сравниваем человеческую организацию и человеческое управление. Хотя нечеловеческого управления и не бывает. Когда за управляемую организацию принимают, к примеру, семейство бобров или стаю волков, то допускают ошибку. Ибо природный мир организуется по принципу самоорганизации открытых систем, где регулирование осуществляется не рационально, а спонтанно как свойство диссипативных систем порождать порядок из хаоса52. В биологических системах, как у тех же бобров, упорядоченную организацию поддерживают их врожденные инстинкты.
Здесь нами рассматривается человеческая, управляемая организация. Эта организация, как сказано выше, тоже дополняется спонтанной самоорганизацией, объединяющей людей. Ибо люди не только рационально действующие индивиды, но в не меньшей степени и биологические существа, часть природы.
Термин «организация» в человеческой среде имеет различные смыслы.
В одних случаях «организация» употребляется для обозначения деятельности по упорядочению совместных действий людей. Мы говорим «организовывать», «организовать» что-либо. Здесь организация понимается как процесс.
В других случаях организация рассматривается как объект, обладающий внутренней упорядоченностью, структурой.
Научный анализ организации продуктивно вести через понятие «система».
Организация и есть система взаимосвязанных элементов.
Под системой понимается совокупность элементов, внутренние связи которых сильнее внешних. Если внешние связи окажутся сильнее внутренних, то, как вы догадались, такая совокупность элементов «порвется». Таким образом, в системах существует максимум необходимых внутренних связей и минимум необходимых внешних связей.
При этом жизнеспособность открытых систем, словно на парадоксе, во многом зависит именно от разнообразия и широты ее внешних связей, внешних взаимодействий. Открытые системы – это системы, существующие благодаря активному взаимообмену с окружающей средой, с другими системами.
Человеческие организации – это неизменно открытые системы, даже если некоторые из них называют «закрытым обществом» и т.п. Почему? Потому что, во-первых, человеческие организации состоят из людей, которые дышат кислородом атмосферного воздуха, пьют природную воду, употребляют в пищу биологические продукты. Люди как открытые системы «питаются средой». Во-вторых, организации одних людей, взаимодействуют с другими человеческими организациями. Фабрики нуждаются в поставщиках сырья, борются за лучшую в сравнении с конкурентами продукцию, ориентируются на нравы, потребности и покупательную способность потребителей. Государства способствуют торговле частных корпораций и фирм с фирмами и корпорациями в других государствах, заботятся о культурном взаимообмене друг с другом, беспокоятся о мирной обстановке на своих границах. Такое взаимодействие делает организации более сильными, жизнеспособными. Если же, к примеру, государственные организации закрываются от взаимодействия с другими государствами, как Северная Корея, то не трудно увидеть, как открытая система, стремящаяся «закрыться», превращает трудолюбивый корейский народ в самых бедных людей нашего мира.
Итак, абсолютное большинство организаций человеческого мира принадлежат к категории открытых систем. Управление такими системами не может обойтись без внешних активных взаимодействий, однако руководители организации должны неизменно помнить и об укреплении внутренних связей организации. В противном случае она распадется на элементы.
Системный анализ организации дает и еще одно преимущество. Он позволяет смотреть на нее через парные соотносительные философские категории «система»-«подсистемы»-«элементы»-«структура»-«функции»; «часть» и «целое» (когда целое больше суммы его частей); через «единичное»-«особенное»-«общее»; «форму» и «содержание», «явление» и «сущность», «причину» и «следствие», «повод», «предлог», «необходимость» и «случайность», «возможность и действительность». А также через более конкретные категории: «информация», «цель», «миссия» организации, и другие. Все это открывает большие возможности в анализе организации.
Теория управления и теория организации.
Управление рассматривают и изучают сегодня такие научные и учебные дисциплины как «теория организации», с одной стороны, и «теория управления» с другой. Их можно представить как два мощных дуба, сросшиеся своим кронами. Ветви этих деревьев представляют собой частные управленческие науки, такие, как, например, «инновационный менеджмент», «психология управления», «организационная культура» и другие, входящие в вузовские образовательные стандарты по подготовке специалистов-управленцев. Как видим, даже по названиям частных управленческих дисциплин невозможно в полной мере понять, какому «дереву» принадлежат эти «ветви». Все потому, что кроны представляемых нами деревьев густо срослись. Так есть и на самом деле.
Теория управления задается главным вопросом о том, какое место должен занимать руководитель в организации, какими должны быть его полномочия и степень ответственности, и с этой точки зрения, какой должна быть оптимальная структура данной организации.
Теория организации на подобный вопрос смотрит словно изнутри. Она задается прежде всего главным вопросом о том, как построить оптимальную структуру организации, способную обеспечить достижение максимальных результатов при разумно-минимальных затратах, и с точки зрения этого, какими должны быть полномочия и степень ответственности ее руководителя или руководителей.
Как видим, при гибком понимании можно представить теорию организации составной частью теории управления, а можно и, наоборот, – увидеть теорию управления внутренней подсистемой теории организации. Эти научные и учебные дисциплины по объему своей предметной области выглядят, словно олимпийские кольца, глубоко проникающие друг в друга.
При этом нужен и философский анализ организации и управления, а в узком смысле – философия управления, с тем чтобы открыть глубокие методологические возможности анализа управляемости человеческой организации и организационных возможностей управления.
Итак, взгляд на управление и его природу столь же полезен, как изнутри организационных структур, так и с точки зрения эффективности действий руководителей.
В широком смысле любая человеческая организация – это специально созданная систему связи между участниками.
Социальная организация в ключе ее исторического происхождения – это средство для решения индивидуальных проблем отдельного человека53, а вместе с этим и только в этом случае – средство решения проблем людей, вошедших в данную организацию.
1.6. Цивилизация и управление.
Рефлексия управления как социального явления началась, конечно же, много позже фактического возникновения управления. Человек должен был подняться еще до уровня понимания, анализа самого себя, дойти до рубежа хотя бы первичной саморефлексии, вслед за которым он смог задаться вопросом также о природе и сущности своих отношений с другими людьми.
Несмотря на то, что управление человеческими организациями насчитывает многие тысячелетия, действительная история научной теории организации и управления началась только в XX-м столетии54.
Однако история общественной мысли об управлении начиналась все же. Уже библейские тексты говорят нам о трудных поисках рациональной организации общества, с сегодняшней точки зрения часто нелепых, но порой гениальных, закладывающих основы цивилизации и всей теперешней современности.
Некоторые исследователи ведут отсчет генезиса управления от священников древних цивилизаций, превращавшихся «в Шумере, Египте и Аккаде <…> в касту религиозных функционеров», своего рода первых «деловых людей». «Ведь жрецы, помимо соблюдения ритуальных почестей, заведовали сбором налогов, управляли государственной казной, распределяли государственный бюджет, ведали имущественными делами»55.
Как нам удалось показать, управление как способ регулирования человеческих отношений начиналось не с шумерских жрецов и не с египетских фараонов. Генезис управления берет свой отсчет из глубин человеческой эволюции в 2-3 миллиона лет. Однако хозяйственно-экономическое управление в сравнительно сложившемся его виде действительно началось в эпоху первых цивилизаций.
Но и здесь различить государственно-политическое управление от хозяйственно-делового управления очень непросто, так как и самостоятельных, не зависящих от государства экономических организаций попросту еще не было, или существование их могло проявляться в едва развитом виде. Понадобилась бы прозорливость опытного исследователя, чтобы заметить и рассмотреть зарождение хозяйственных ячеек как деловых организаций того времени. Возможно, современный ученый и смог бы провести социально-философское и социологическое исследование «форм и методов управления» данного периода, окажись он специально в Древнем Египте или Аккаде. Но вряд ли это вскрыло бы сложную дифференцированную картину, ибо сами отношения хозяйственно-управленческой иерархии и организационных структур едва ли еще проявлялись в своем отчетливом виде.
Систематизировать экономические отношения стремились однако и руководители той эпохи. По этой причине побочным результатом управленческой деятельности шумерских жрецов стало появление письменности. А с именем вавилонского правителя Хаммурапи (1792-1752 гг. до н.э.), как отмечает А.И. Кравченко, связана уже, созданная им на основе единых законов, эффективная административная система, понадобившаяся для управления обширными территориями, в том числе завоеванных Месопотамии и Ассирии.
Однако говорить об анализе управления и его природы современниками той эпохи все же возможным не представляется. Цивилизация должна была еще прорасти разумным отражением действительности на всю глубину общественных отношений и всей социальности, прежде чем встал вопрос о смысле, природе и сущности управления в ней.
Эволюция управления от начального своего рубежа, «протоуправления», просуществовавшего в предыстории человечества, как мы отметили, не один миллион лет, прошла длительный путь и множество ступеней развития, прежде чем выросла до состояния управления как социального института.
Повторим, что социальный институт управления – это рациональное, целеполагающее, систематическое регулирования отношений больших масс людей, связанных друг с другом не только непосредственным, но в большей мере опосредованным образом. Мы сказали, что такое регулирование массовой деятельности человеческих индивидов возможно только с помощью государства, которое создает (издает) законы как регуляторы социальной деятельности людей. Совокупность законов образует систему правового управленческого регулирования, для осуществления которого необходимы письменность и развитые математические исчисления.
Все это вместе сделало возможным появление цивилизации как нового, не виданного ранее типа культуры и самих общественных и межличностных отношений. Цивилизация немыслима без государства и социального института управления. Как равно и не один из этих феноменов невозможен без цивилизационных достижений людей.
В длительной эволюции управления прослеживаются три крупных ступени развития самих человеческих отношений, выделяемых Б.Ф. Поршневым: интердикция – суггестия – рациональность. Возросшая степень рациональности в анализе и понимании объективного мира собственно и приводит к возникновению цивилизации, и институт управления следует считать в полной мере цивилизационным явлением.
Первыми в истории общества, как известно, были египетская, андская, шумерская, микойская, китайская, майянская56 цивилизации57, положившие начало новому качеству человеческой жизни и отношений. Греческая, римская58 цивилизации, давшие непосредственное начало современной европейской культуре, как известно, – более поздние цивилизационные образования, уходящие корнями в культуру ранних цивилизаций.
Г. Мишо и Э. Марк соотносят близкородственные и очень важные для понимания социального управления понятия «общество», «цивилизация», «культура».
Общество у них – это «организованный ансамбль индивидов, связанных длительными отношениями», а цивилизация – результат деятельности общества, в которой и в котором культуре отводится место и смысл «стиля», «образа жизни и поведения, формы созидания, посредством которых это общество выражает себя».59
Как отмечает Б.С. Ерасов, слово «цивилизация» постепенно входило в интеллектуальный и научный оборот западного общества вслед за термином «культура» на том этапе, когда постепенно ослабевало влияние религиозного мировоззрения, и мир все более представал как среда и результат деятельности человека, отделившегося от природы и уже мало подверженного вере в божественное проведение60. Принято считать что впервые слово «цивилизация» употребил маркиз де В.Р. Мирабо в своем трактате 1757 года «Друг законов». По определению Мирабо, «цивилизация есть смягчение нравов, учтивость, вежливость и знания, распространяемые для того, чтобы соблюдать правила приличий и чтобы эти правила играли роль законов общежития».
Цивилизация как новое состояние общества и несет с собой то самое «смягчение нравов» и установление рациональных законов общественного бытия и общественного жития – общежития – через возникающий социальный институт управления. Управление как рациональное воздействие на социальность и «смягчает нравы», устанавливает менее жестокие, в дальнейшем – менее жесткие, а в идеале – благоприятные отношения между людьми.
В истории общества и его философском анализе этим словом в дальнейшем все увереннее пользуются П.А. Гольбах, ЖА. Кондорсе и другие мыслители. «С приближением революции, - отмечает Л. Февр, - слово "цивилизация" празднует победу»61 и в 1798 г. впервые пробивается в «Словарь Академии», которые до тех пор его игнорировал. Аналогичный процесс происходит в это время и в Англии62, где это слово вводится в научный обиход как результат усилий английских просветителей, как их ответ на социальные и лингвистические потребности времени63. В реализации их культура выступает компонентом цивилизации, ибо иногда считают, что термин в литературе и появился с той целью, чтобы показать отличие варварских народов, где закон не действует, от народов, где закон действует64.
Рассмотренная нами эволюция гоминид выглядит в этом плане как «культурное восхождение» человека, прошедшее различные стадии, этапы и, наконец, вводящее человека эпоху цивилизации. «Дикость» и «варварство» как еще недавно обозначавшиеся историей этапы этого восхождения терминологически почти полностью сошли на нет и выглядят в редких источниках анахронизмом как знак уничижительного отношения к истории человека. Ибо так называемая человеческая «дикость», начинающаяся как интердикция, как запрещение и силовое подавление в отношениях между первыми людьми, с возникающей в ходе антропосоциогенеза рациональностью все более восходит к новому типу отношений, в которых растущая информационная емкость интеллекта ведет и к более высоким формам рациональности, в итоге – к социальному институту управления, государству, цивилизации как новому типу культуры.
Таким образом, рефлексия феномена цивилизации в истории общества и созданной им науки начинается значительно позже самого возникновения цивилизаций. Только в 1819 году слово «цивилизация» впервые употребляется во множественном числе, что, кроме прочего, свидетельствует о начале признания многообразия и различий в цивилизационном устроении народов и обществ. В 1828 г. Ф. Гизо публикует «Историю цивилизации в Европе», а через два года – «Историю цивилизации во Франции». В 1857-1861 гг. Г. Бокль публикует «Историю цивилизации в Англии».65
Большое значение для развития управления в эпоху цивилизации играет отмечаемое А. Тойнби «приобщение через имитацию к социальным ценностям», или мимесис. В примитивных обществах, говорит Тойнби, он ориентирован на обычай и направлен в прошлое. В цивилизациях же мимесис ориентирован на творческих личностей, которые оказываются первооткрывателями на пути к общечеловеческой цели. «В обществе, где мимесис направлен в будущее, обычай увядает, и общество динамично устремляется по пути изменений и роста».66 Конечно же, огромное большинство людей всегда с бессознательной покорностью следуют духу своего времени. Но «дух времени», акцентирует Бокль, «слагается единственно из его знаний и направления, принимаемого этими знаниями»67. Рост знаний, рост рационального интеллекта и определяет всю человеческую эволюцию и ее цивилизационную стадию. Рост интеллектуальных знаний детерминирует и сам прогресс, его качество, где управление как способ рационального регулирования совместных человеческих операций, действий, общественных отношений обретает все более зримые и значимые черты.
Возникший в эпоху земледелия прибавочный продукт вместе с ростом человеческих знаний способствуют развитию торговых отношений между объединениями людей, различными социальными слоями, между самими цивилизациями. Коммерция в свою очередь способствует колоссальному росту знаний, цивилизационной эволюции и ускоренному прогрессу, порождающему совершенно необычный для первобытного, традиционного общества феномен предпринимательства.
Управление в новых отношениях предстает перед нами как плод устремленной вперед цивилизации, что означает предвидение и прогноз. И это находит свое выражение в мифах греческой цивилизации, в частности в мифе о Прометее. Прометей не просто (как принято считать) несет огонь, Прометей в греческой мифологии – это «мыслящий прежде», «предвидящий», это тот, кто своим огнем освещает путь впереди, путь, устремленный вперед во времени. Полная противоположность Прометею – его брат-близнец Эпиметей, «мыслящий после» и потому ставший для людей причиной многих несчастий. Нетрудно понять: «Прометей-Эпиметей» – это в реальной жизни одно лицо и два взаимосвязанных качества сознания человека и общественного сознания в целом, заглядывающего мыслью в будущее на основании знаний о прошлом и настоящем. Однако если человек копается в прошлом, едва различая завтрашний день (Эпиметей), то следует ждать бед и невзгод, так как будущее непременно о себе заявит постановкой ни как не ожидаемых им проблем. Если же мысль человека, коллектива, общества с любопытством устремлена вперед (Прометей) в желании разгадать, упредить, повлиять своим действием на этот завтрашний день, то именно эта устремленность, возможная лишь на рациональном анализе прошлого, вчерашнего дня и текущего настоящего ведет людей к успеху и достижениям.
Устремленная вперед во времени мысль собственно и рождает управление как социальный феномен и общественный институт.
Так, А.И. Пригожин отмечает сочетание этих качеств в управлении, точнее, в принятии управленческих решений. «Возникает своеобразный парадокс: - говорит он, - решение, которое обращено в будущее, принимается на основании информации о прошлом состоянии объекта»68. А рациональное решение в управлении – это не больше не меньше, а плод и продукт устремленной вперед цивилизации.
Словарь английского языка Вебстера выделяет несколько аспектов в понимании цивилизации, среди которых культура занимает первое место69. Представляет интерес определение цивилизации, даваемое «Международной энциклопедией социальных наук», в котором на первом месте также соотнесение понятий «цивилизация» и «культура»70. Здесь цивилизация представляется как категория, используемая в противопоставлении понятию примитивной культуры, как культурные типы, которым присуща органическая гетерогенность (то есть неоднородность) и соответствующая ей сложная социальная структура, в которой институт управления как рациональный способ регулирования общественных отношений занимает все более зримое место. В разделе «Критерии цивилизации» данная Энциклопедия отмечает, что «предпосылкой формирования цивилизации является достижение значительного уровня эффективности в производстве продуктов питания, при этом сельскохозяйственное производство повсюду является экономическим базисом цивилизации».
Названная Энциклопедия вводит управление в число характеристик, отличающих цивилизацию от традиционного общества. «Развитие технологии, включающее в себя не только орудия труда и ремесел, но и, что еще более важно, управленческих навыков, - говорится здесь, - функционально привязано к процессам формирования цивилизации».71
Итак, управление, «развитие управленческих навыков» – функциональный критерий цивилизации. Система экономических отношений, основанная на разделении труда, – горизонтальном (профессиональная и укладная специализация) и вертикальном (социальная стратификация)» – представляет собой фундаментальный критерий цивилизации. А цивилизационный критерий разделения труда немыслим, в свою очередь, без управления как превращенной формы разделения труда, как «соединения» результатов труда, как интеграции трудовой деятельности.
Все это неизбежно начинает формировать рациональное представление о значении управления, его влиянии на будущее данного общества, социальной организации. Поэтому в интеллектуальной сфере цивилизация способствует развитию спекулятивной мысли, расширению представлений о времени (ретроспективного и перспективного), созданию точных и прогностических наук (арифметика, геометрия и астрономия), внедрению общепринятой символики для записи и передачи информации (письменность и запись счисления), фиксирование мер времени и пространства, то есть фактически всего того, что сразу и вслед становится важнейшими качествами социально ориентированного образования и культуры.
Развитие математики очевидным образом связано с распространением административных служб (как управленческого явления) и торговли. Появление геометрии вызвано к жизни необходимостью проведения землемерных работ, что приобретает особенное значение в новых экономических укладах, в строительстве гидросооружений и в монументальной архитектуре. Развитие письменности и систем записи счисления становится необходимым в делах административного управления сложными политическими системами, в управлении крупными поместьями и в торговых делах.
Однако внедрение письменности на смену чисто мнемонических способов имело революционные последствия, так как письменность использовалась для удовлетворения широкого круга новых потребностей общества. Она применялась для составления законов, записи космологических знаний, династических историй (а затем и собственно истории), для регистрации сделок, контрактов и актов. Письменность относится, таким образом, к функционально значимым критериям цивилизации.
«Расцвет цивилизации, - говорится в Энциклопедии, - происходит в условиях культурной и политической независимости и представляет собой полное развитие творческого потенциала и реализацию идей справедливости, свободы, мудрости, общественного и индивидуального благополучия». Именно поэтому свобода и справедливость рассматриваются нами в данном учебнике как ключевые критерии цивилизации и управления, критерии «цивилизованного управления».
В целом можно сказать, что «цивилизация начинается там, где совершается переход к сельскому хозяйству, ведут оседлый образ жизни, устанавливают определенную форму управления и осваивают письменность», - как подчеркивает Э. Хантингтон в книге «Движущие силы цивилизации»72.
Значимый вклад в теорию цивилизации внесли исследования русского философа Н.Я. Данилевского, сформулировавшего концепцию «культурно-исторических типов».73 По Данилевскому, развитие цивилизации есть явление более сложное, чем история развития и гибели отдельных государств. Его идеи сводятся к тому, что цивилизация не имеет обязательной принадлежности к конкретному государству. В основе ее развития лежат не только экономические, но и культурно-религиозные детерминанты.74 Нельзя не заметить, что эти идеи российского мыслителя XIX века оказали заметное влияние на О. Шпенглера, А. Тойнби и некоторых других европейских исследователей XX столетия, в работах которых развиваются все основные «цивилизационные положения», изложенные Н.Я. Данилевским.
В итоге научных дискуссий XIX-XX веков, слово «цивилизация» стало означать для большинства исследователей «совокупность наиболее плотно сгустившихся форм жизни», а именно как «преобладающих в обществе видов производства, потребления, обучения, управления, сообщения, службы, развлечения…, возникающих из разнообразного качества жизни = общей культуры сожительствующих индивидов».75
Управление для этих «плотно сгустившихся форм жизни» становится неотъемлемым средством регулирования отношений всех названных жизненных форм. Хотя сам Гарсия с анализируемыми им определением и характеристиками цивилизации, почерпнутыми в научной литературе, соглашается не вполне. Он ставит во главу угла мораль как важнейший критерий цивилизационного образа жизни.
Таким образом, управление – это цивилизационный феномен.
Цивилизация рождается с появлением управления и всех сопутствующих ему названных нами явлений. Цивилизация возникает в первую очередь вместе с небывалым ростом «информационной емкости человеческого интеллекта». А управление, в свою очередь, принимает завершенные, полноценные формы и вырастает до уровня социального института именно в эпоху цивилизаций.