Александра Александровича Романова не стало среди нас книга
| Вид материала | Книга |
- Бирюлина Александра Александровича. Всоставлении публичного отчет, 310.88kb.
- Интервью Александра Рутковского с Отаром Иоселиани стало хитом '2000': почти 25 тысяч, 1156.48kb.
- Николай ii в воспоминаниях приближённых, 719.08kb.
- Александровича Агеева «Кузнечик», 28.52kb.
- Биография наследника престола Александра Александровича, 41.47kb.
- Елена Романова («Алгоритм плюс», город Салават) (Романова Елена Леонидовна), 403.92kb.
- Каталог плодово ягодных культур романова александра ивановича, 1745.67kb.
- Курс Широких Оксана Богдановна д п. н., профессор Романова Александра Александровна, 17.79kb.
- Подробная биография Смирнова Бориса Александровича (1903 1986), 173.68kb.
- Карлина Александра Богдановича, действующего на основании Устава Основного закон, 127.36kb.
МИЛЛИАРД И ОДНА НОЧЬ
Колокольчиков В. В., Романов А. А. Миллиард и одна ночь. — М: УРСС, 1996.
Герой научно-фантастического романа и его друзья за миллиард лет переводят жизнь человечества через эфир со старой планеты на Землю. Вопросы мироздания, путешествия, приключения, войны, гибель старой общественной формации, для определенности именуемой сексуализмом, человеческие отношения и отношения эфирян, любовь и грешная любовь, эволюция животного мира и роль привзнесен-ного Господом разума на Землю составляют содержание романа.
Научные концепции и фантазии предложены В. В. Колокольчиковым. А. А. Ро-манов поддержал проект издания кнши и написал пять глав В январе 1996 года Александра Александровича Романова не стало среди нас...
Книга иллюстрирована великолепными рисунками Анатолия Тимофеевича Фо-менко. Эти рисунки носят самостоятельный характер. Они не навеяны содержани-ем книги, так как появились раньше. Но удивительное состоит в том, что читатель увидит в них образы из романа.
В октябре 1996 года Папа Римский Иоанн-Павел II счел необходимым сооб-щить, что Церковь согласилась с учением об эволюции живого в той ее части, ко-торая не противоречит божественному происхождению души. В настоящей книге, рукопись которой была готова еще в 1995 году, развивается такая же точка зрения. Авторы уважительно относятся к Вере и считают, что для молодежи, интеллиген-ции и для широкой публики о серьезных вещах надо писать доступно и интересно, чтобы многие из читателей узнавали бы свои слабости в поступках героев книги. В конечном счете хотелось, чтобы они пришли к искренней Вере.
Приятного и полезного Вам чтения!
В. В, Колокольчиков — доктор физико-математических наук, профессор, лауреат премии Ленинского комсомола в области науки и техники за 1978 год, автор книги «Гамильтоновы системы и релятивизмы».
А. А. Романов — окончил механико-математический факультет МГУ,
кандидат технических наук.
ТУНГУССКАЯ ВСТРЕЧА
Утром 30 июня 1908 года охотник-эвенк проснулся рано. В бассейне ре-ки Подкаменная Тунгуска, расположенном на широте, скажем, Ладожского озера, наступило сибирское лето. Охотник вышел из зимовья. Надо было изучить места группировки зверья с тем, чтобы потом охота была успеш-ной. Вдруг все небо загорелось ярким светом. Свет становился все ярче и ярче. У охотника создалось впечатление, что загоревшееся небо падает прямо на него. Охотник упал на землю. Инстинктивно пополз прятаться за огромные камни-валуны, по счастью оказавшиеся рядом. Забившись между двумя из них, он с ужасом стал ждать того, что произойдет с ним дальше. Вдруг небо разверзлось страшным взрывом. Раздался оглушительный рев и гул. Листья, хвоя, кора, ветки срывались с деревьев. Многие деревья вокруг места, где схоронился охотник, падали сломленными, как спички. Потом шум от взрыва прекратился, но появился дым и слышался рев из тайги.
«Однако, тайга горит,» — подумал эвенк. Надо было выбираться. Охот-ник вылез из своего укрытия. Поваленные деревья все смотрели вершинами в одну сторону.
«Куда они показывают, туда и надо идти,» — решил охотник.
Медленно продирался он сквозь поваленную чащобу. Трудность состо-
яла в том, что надо было обходить очаги пожаров. Но знание местности ему
помогало — он держался с края болот, которых здесь было много. Трава
выгорела, а деревьев было мало.
Вдруг его взгляду открылась огромная поляна. Вокруг все выгорело, а
трава на поляне была не тронута. Охотник решил отдохнуть на поляне. Ка-ково же было его удивление, когда он обнаружил в центре поляны лежащую женщину, которая слабо постанывала. Женщина смогла подняться, но ни-чего не смогла сказать охотнику — не получалось. Охотник инстинктивно оглянулся вокруг — откуда она могла взяться здесь? Ответа не находилось. Эвенк обшарил все вокруг в поисках каких-то следов. Безрезультатно.
Вокруг все выгорело. Эвенк нашел только десяток стеклянных и металличе-ских бусинок и осколок зеркальной пластинки с какими-то замысловатыми рисунками. Прихватив находки, охотник с женщиной продолжал выбирать-ся из горящей тайги поваленных деревьев.
По пути им повстречалось известное ему зимовье. Он остановился там.
Нашел припасы. Как мог, покормил женщину. Та поела кашу и засахарен-ные прошлогодние ягоды. Легли спать.
Утром продолжили путь. Поваленных деревьев становилось все меньше. Вечером охотник с женщиной пришел в свое селение. Там все были пере-пуганы. У многих в окнах раскололись стекла, побилась посуда. Во время взрыва в небе многие люди и животные валились с ног.
Женщина, которую привел охотник, не была похожа на эвенка. Не ина-
че как русская — подумали все. Но как она сюда попала? Не иначе, как с
неба. Женщина была немой. Она осталась жить у охотника. Через девять
месяцев она умерла при родах. Но ребенок — девочка осталась жива. Ее
так и стали звать «живая», «живая». Охотник пошел в семью, где отцом
семейства был русский, а мать была местной. Попросил выкормить для не-
го дочку. Он будет приносить им рыбу и зверя. А подрастет — он заберет
се к себе. На том и порешили. Русский переименовал «живую» девочку в
Витальку.
Охотникова Виталия подросла. Со своими братишками и сестренками
по материнскому молоку она играла и резвилась. Но охотник, когда он
был в селении, все чаще забирал свою дочку к себе. Когда Виталии было семь лет, в их селение приехал купец. Он увидел у охотника эвенка све-тловолосую девочку. Подивился ее удивительной истории. Девочке надо было учиться. Купец попросил у охотника отпустить девочку с ним в город на учебу. Охотник и слышать об этом не хотел. Тогда купец подпоил его, оставил ему много подарков и увез Виталию Охотникову в город.
Большие охотник не видел свою Виталию. Когда Виталии было 18 лет, в селение охотника приезжала экспедиция ученых. Они изучали место па-дения Тунгусского метеорита, что было 19 дет назад. Расспрашивали они и охотника. Он им все рассказал, все, кроме истории своей Витальки.
Они установили, что в районе падения метеорита-кометы радиуса 25—30
км лежит поваленный лес. И все поваленные деревья направлены от центра
по радиусам этой круговой области. Старые деревья, которые еще стояли,
были все ободраны от веток и торчали как мачты. Но лес стал зарастать
новой молодой порослью.
Метеоритов так и не нашли, хотя и копали ямы, оказавшиеся болотами
Руководитель первой экспедиции Л. А. Кулик погиб на фронте в 1942
году. Умер и старый охотник, вспоминая свою белокурую дочку, словно бы посланную небом. Экспедиции после войны находили такие же бусинки, какие были в бусах Витальки.
Позже был сделан вывод, что небольшая комета полностью разрушилась в атмосфере Земли и поэтому не было кратера в земле и осколков метеорита.
Но что же было? Были бусинки. Был веер поваленного леса. Был взрыв
или несколько взрывов
И почему метеорит взорвался в воздухе? Точно при подлете к Земле! А
может это сработало тормозное устройство? Какой «умный» метеорит! Не
ударяется о землю, а взрывается несколько раз так, что лес повалился на
огромной площади, и исчезает...
Или это часть какой-нибудь кометы? Недавно высказано мнение, что
это часть кометы Галлея Вроде бы, нашелся ее кусочек. Какая умная часть!
Зачем это она к нам полетела, а комета Галлея не хочет лететь к нам...
Вопросы...
АМАЗОНКА
Володя ехал с друзьями Сашей и Ирой — мужем и женой на Байкал.
Ехали на Жигулях. За рулем была Ира. Она великолепно справлялась с
управлением на крутых горных виражах. Даже немного «лихачила». Про-ехали Листвянку. Чуть дальше находилось село, куда их пригласили. Прие-хали к вечеру. Поставили машину, куда сказал вышедший навстречу хозяин.
— Проходите в дом Вы вовремя. У нас банька затоплена. Сейчас
женщины парятся. Ира, заходи и «догоняй их», а мы потом.
После каждого парения выбегали в плавках за изгородь дома и в десяти
метрах от дома окунались в студеную горную речку. У нее было стремитель-ное течение и дно в валунах Валуны были скользкие и надо было устоять на ногах.
После баньки сели ужинать. Для настроения на всю большую компанию распили привезенные с собой бутылку водки и бутылку вина. Хозяева, а их было четверо, были довольны — уважили. Спать гости пошли на сеновал.
Утром после завтрака двинулись за ягодами — за лесной малиной. Соби-
рали ее по склону горы. И неожиданно Володе представилась живописная
картина: чуть внизу поле, где паслось несколько лошадей, рядом ферма,
а на площадке гарцевала светло-серая лошадь и на пей Володя разглядел
женскую фигурку. Еще ниже простирался красавец Байкал, подхваченный с боков зелеными горами.
Сказав друзьям, что он спустится на ферму, Володя по тропинке быстро
добрался до цели.
Только он вышел из леса — прямо перед собой на небольшой возвы-
шенности он увидел девушку на светло-серой лошади. Девушка остановила лошадь Темная футболка обтягивала небольшую грудь девушки. На ней были бермуды — короткие брюки-юбка. Девушка была невысокого роста, но крепкая, судя по тому, как уверенно она держалась в седле.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Скажите, пожалуйста, Вы имеете отношение к лошадям, что здесь
пасутся? Я бы хотел их посмотреть поближе.
— Имею, — дружелюбно ответила наездница — Идемте.
Они подошли к небольшому табуну. Девушка спрыгнула с лошади. При-
вязала ее к жердочке.
— Это лошади соседней с нами фермы. Смотрите. Не возбраняется!
— А Вы сами откуда?
— Мы сами из медучилища. У нас здесь база отдыха. Мы здесь и отдыха-ем, и одновременно работаем по обеспечению базы. Практика. А лошади —это у меня в свободное время. Мне дают покататься.
— А как Вас зовут?
— Вита.
— Вита?
— Да, а что?
— Редкое и красивое имя — «жизнь».
— Верно, имя редкое. У нас в училище я одна — Вита.
— Кто же Вам дал такое имя?
— О, это долгая история. Так звали мою прабабушку. А мою дочку зовут
Валя!
— Дочку? У Вас уже есть дочка?
— Почему уже?
— Да на вид Вам лет 19. Верно, вид у меня более юный, чем на самом деле. Ну, что до сви-дания?
— Почему? Вы торопитесь?
— Нет, просто, когда парни узнают, что у меня дочь, они быстро про-
щаются со мной.
— Вы говорите о парнях. А как зовут, тогда Вашего мужа?
— Сейчас это уже не важно. «Он ушел от нас к тете Маше», как говорит
моя дочка. Так, что? До свидания?
— До настоящего свидания.
— Как это понять?
— Я хочу с Вами встретиться.
— Вот так сразу?
— Да, это мой стиль.
— И много Вы стиляете?
— Нет. Но принципы имею.
— Какие, например?
— Не убий, не нарушай законов.
— Ну это понятно, а в смысле стиля?
— Вы мне очень понравились. Но, к сожалению, мы через несколько
часов уезжаем с друзьями отсюда. А послезавтра я уезжаю Иркутска
ДОМОЙ В МОСКВУ.
— Так Вы из Москвы?
— Да.
— Интересно. Через три дня я тоже еду на Украину через Моекву. — Поедем вместе?
— Но у Вас же билет на послезавтра. Есть билет?
— Есть. Но я его обменяю. У вас какой поезд?
— Какой? Девятый, фирменный «Байкал».
— А вагон?
— Десятый.
— Место?
— Двадцать третье и двадцать четвертое? А что?
— Я постараюсь быть поближе к Вам. А сейчас до свидания через три
ДНЯ.
— Странный Вы какой-то. Ну до свидания... н долго уговаривал женщину, работающую в билетной кассе, дать ему
место в нужном вагоне и в нужном месте. Наконец, она нашла, то что
нужно.
— Ваше счастье. Могу дать Вам двадцать первое место. Берете?
— Конечно! Вита очень удивилась, когда увидела Володю, сидевшего
уже в ее купе. Рядом с ней была девочка лет четырех — такой длинноволо-сый, кудрявый ангелочек. Глаза большие, черные. Губки бантиком. Ручки пухленькие, крепкие.
— Зачем Вы пришли меня провожать? Это неудобно, — сказала Вита,
после того, как простилась с провожавшей ее женщиной.
— А я не провожаю. Я еду в этом купе. Вот это мое место!
- Да?!
7
— А кто Вас провожал, если не секрет?
— Какой секрет? Это моя свекровь, мы с ней до сих пор дружны.
— Несмотря на тетю Машу?
-Да.
— Понятно.
Ехать нужно было долго — больше трех суток. Это устраивало Володю.
Через некоторое время они уже знали друг о друге достаточно много. Он не женат. Была первая любовь, были увлечения. Ее бывший муж был у нее единственным Он еще пожалеет, что пренебрег ею. И когда он вернется, то она посмотрит. . Наверное, простит. В первый и последний раз. Поэтому других мужчин для нее не существует. А математики ей вообще понравиться не смогут Володя совсем потерял голову. Он и так, и сяк подступался к ней. Все —
бесполезно На большой станции купил цветы Подарил их Вите Играл с ее дочкой, угощал ее сладостями. Из вагона-ресторана принес бутылку сухого вина (до этого он выяснил, что Вита пьет только сухое). Но Вита выпила немного, развеселилась, а решения своего не поменяла. А Володя сообщил ей, что влюбился в нее.
— Спокойной ночи, — сказала она.
— Спокойной ночи, — уныло ответил Володя Четвертого пассажира
в купе не подселяли Спал Володя спокойно Вита иногда поглядывала с
верхней полки вниз — как спит дочь Володя предлагал ей нижнюю полку, но Вита сказала, что любит именно верхнюю.
Днем после обеда дочь играла в коридоре вагона, а Вита легла на ниж-нюю полку То ли спала, то ли нет. Л с /кала в джинсах на животе, укрывшись простынею. Простынь облегала ее красивую фигуру. Володя залюбовался ею. Непреодолимое желание дотронуться до нее возникло у Володи. Есте-ственно, он сдерживал себя. Но очень хотелось это сделать. Все его поведе-ние в дальнейшем стало ориентироваться только на добровольное согласие женщины. Как только не согласна — стоп его предложениям. Тогда же он нашел в своей голове компромисс — он не будет дотрагиваться до нее. Но осторожно обведет руками контуры ее тела Он так и сделал. Придвинулся к ней и двумя ладонями, как это делается врачами в мануальной терапии, стал на расстоянии сантиметра обводить ее тело Сначала его ладони нави-сли над плечами, лопатками, спиной. Его сердце заколотилось с огромной силой, когда ладони обвели ее бедра. Его руки остановились. Правая рука была над поясницей, а левая — над верхней частью ног.
Ему показалось, что молодая женщина задышала глубже. Он провел
руками над поверхностью ее, а потом нежно обвел ягодицы. При этом
расстояние от ладоней рук до простыни сокращалось и иногда он нечаянно (он старался этого не делать) легонько касался ее.
Женщина никак не прореагировала на это. Володя вышел в коридор.
Это уже было кое-что. Ясно было, что она не спала Но почему не прервала
его порыв? Хорошо, что если ей было просто приятно. Это то, что нужно. А
если, просто нежелание ссориться? Это хуже. Но пока он не выяснит в чем
дело — он будет продолжать действовать в таком ключе. Ведь на этом пути у
него появилась надежда. Все его легальные, теоретические, платонические
методы были, как ему казалось, исчерпаны, А на этом пути фактом является ее нейтральная позиция. Это уже не отрицательная позиция, правда и пока не отрицательная позиция. Он решил продолжать в таком же духе, то есть не на словах, а на деле заинтересовать ее.
Весь день Вита была с ним приветлива. Следующую ночь он уже не мог спать спокойно. Но задача была сложной: ему надо было продвинуться вперед, но вместе с тем не надо было разрушать ее нейтральной позиции. Нейтральность ее позиции была для него достижением, так как на пути поведения «супермена», какой он выбрал, естественной реакцией мог быть протест.
Итак наступил второй вечер испытания для нашего бедного Володи.
Он решил проверить: вызовут ли уже не нечаянные, но пока недлитель-
ные касания протест Виты?
Он заметил, что Вита не сказала ему, как прошлый раз: «Спокойной
ночи». Это был шанс для выполнения его небольшого, но рискованного
плана действий. А, может быть, это не было планом, а импульсивным его действием. Трудно сказать, что это было. Но несчастный влюбленный со-всем потерял голову. Он поднялся. Встал напротив верхней полки и замер.
Что делать? Быть как все — приличным и упустить эту женщину, которая
сводила его с ума? А ведь она уедет на Украину, а потом вернется домой
и будет ждать, когда же вернется ее неверный муженек. Нет! Пусть он
получит отпор, но зато, по его мнению, как мужчина он все сделает...
Вита лежала опять на животе под одеялом. «На животе, так на живо-
те. .. «, — подумал Володя. Его руки нашли край середины одеяла. Правая рука легла ладонью на простынь и продвинулась на сантиметр под одеяло, которым укрылась молодая женщина. Потом пауза. Вита опять не реагиро-вала. Тогда рука углубилась дальше. Опять пауза. Никакой реакции. Володе было ясно, что Вита еще не могла так быстро уснуть. Она, конечно, чув-ствовала, что его рука появилась у нее под одеялом. Следующая подвижка. Кончики его пальцев коснулись ее бедра. Джинсы, конечно, джинсы. Она уже сказала ему, что спит в джинсах, она привыкла спать в джинсах в по-ходах. Поезд она приравняла к походу. Володя замер. Он боролся за свое счастье. Боролся нетрадиционно с помощью мужского нахальства. Вита не реагировала. Но это еще ничего не значило, ведь его пальцы тихо-тихо, нежно-нежно коснулись ее бедра. Теперь он стал легонько касаться ее кон-чиками пальцев, проводя их вдоль внешней части бедра. Реакции не было. Пока это был успех. И тут Володя смело положил всю свою ладонь поверх се левой ноги в верхней ее части. Его рука была просто горячей, но и он почувствовал тепло ее тела. Рука оставалась неподвижной — она не возра-жала. Тогда его ладонь заскользила по внутренней поверхности левой ноги, поглаживая ее вдоль туда и обратно.
Виточка не показывала своего отношения к этому нахальному действу.
Володя перенес пальцы руки на внутреннюю поверхность правой ноги и провел ими по ней. Ее нога непроизвольно дернулась. «Щекотно?» —подумал Володя.
И тут Вита села в постели. Володя — ни с места, только ему показалось,
что его голова влезает в его шею. Вита стала потирать свою правую руку и
морщиться: «Руку больно стало». «Свело?» — как ни в чем не бывало, но
сдавленным голосом спросил Володя.
— Нет, просто больно. Володя, обрадованный тем, что его не руга-
ют напрямую, улегся на своей полке. В принципе, он мог быть доволен.
Все-таки его не отшили пока. Программа на сегодня была выполнена. Он успокоился и заснул.
Но утром он ждал головомойки от Виты. Но нет, она к событиям про-
шлого вечера не возвращалась. И была с Володей любезна. «Это опять
кое-что!» — решил Володя. Значит, она не рвет ту нить, которой он свя-
зывался с ней.
— Я от Вас баддею! — сказал он. Вита улыбнулась, как ему показалось
с удовольствием, но возразила.
— Нет, пусть все остается, как есть.
— Но я Вас тащу и Вы тащите меня, но вот вопрос — тащитесь ли Вы,
Вита?
— Я поняла. Современное объяснение в любви...
Наступала третья ночь. Володя чувствовал себя обреченным. Начали
возникать сомнения. Перед ним замаячило, действительно, сильное чувство к этой женщине. Может, он неправильно поступает? Но отступать нельзя. Он не трус. Не хватало еще этого. Вот трусость — это действительно позор. Он не стал ложиться спать, а продолжал разговаривать с ней о пустяках, стоя перед окном. Его локти опирались на обе верхние полки. Левая полка продолжала, на счастье, пустовать. Они ехали, как в СВ. В окне мелькали огоньки. Девочка спала. Вита лежала под одеялом на боку, повернувшись к нему. Создавалось впечатление, что его равномерный разговор убаюкивает ее. Периодически она закрывала глаза, улыбалась, потом снова включалась в разговор. Но вот она закрыла глаза и замолчала. Володе стало неудобно разговаривать. Хотя он только стал ей объясняться, стал говорить, какая она красивая, умная, юная. Что делать? Она не спит. Это ясно. Поцеловать ее? Но поцелуй мгновенно требует ответа. Может она хочет продолжения его вчерашних действий. Они ее почти ни к чему не обязывают. Почему это она сразу должна отвечать на его пылкие слова или поцелуй? Может, и вообще не должна, и ничего не скажет? А игра? В любой момент она выкрутится. А он останется в дураках, как и все мужчины. Хватит с нее одного обманщика. Вероятно, они все такие. А игра? А ведь, действительно, приятно — такой нахал. Посмотрим...
Может, так она думала, рассуждал Володя. Значит, игра. Хорошо. Но
насколько близка ему стала в мыслях эта женщина! Теплая волна опять
нахлынула на него. И рука, которой может быть, предстояло быть побитой, мужественно двинулась под уже однажды преодоленное одеяло Виты.
Вся ладонь уже была под одеялом, а Виты он еще не касался. Ах да, она же лежит на боку и его рука посередине. Надо опустить ее чуть ниже.
Стоп — касание сверху коленей. Пауза, Вита не шевелится. Тогда медленно
Володя начинает продвигать руку по джинсам по месту соприкосновения ее
ног, удаляясь от коленей. Через несколько десятков секунд это путешествие
стало затруднительным для руки. Для продолжения движения Володя отря-
дил указательный палец. После паузы, как бы сказав себе «Ну, с богом... «,
его палец стал с усилием проникать дальше Он уже не обращал внимание на касания соединения двух ее ног, а был поглощен контактом с поверх-ностью его заветной цели. Чтобы возбудить Биту, а то, что она не спала —не было никаких сомнений, он стал водить палец туда-сюда, придавливая его кверху. И тут Вита зашевелилась. Володя выдернул руку, но остался стоять перед ней — будь, что будет, но он не убежит! А она эта умница, эта чудо-женщина, он уже начинал это понимать, просто повернулась с боку на спину. В потемках Володя этого еще не понял. Он только понял, что пока его не прогоняют. А раз не прогоняют — мужчина должен продолжать. За-кон природы. Иначе ты не мужчина. Его дело предложить, ее — отказаться.
Но пока она на деле не отказывается. Итак Володя опять полез к ней. И
в третий раз гостеприимное одеяло было преодолено. И тут, наткнувшись
на ее бок, с одной стороны, Володя был рад, что она лежит животиком
кверху, но, с другой стороны, надо быть осторожным. Минер ошибается
только раз! — Лезли в голову мудрые мысли. Пойти напрямую — можно сорваться. Надо убедиться, что она сменила позу для продолжения игры, а не для ее прерывания. Ведь у нее в ее красивой головке сейчас на первый план выходит решение отбрить этого нахала, но не отбривает, а вдруг будет интересно? Игруля! Поэтому напрямик нельзя. И Володя «пошел» наверх, в обход. Его рука сдвинулась влево и не дотрагиваясь до Виты, приподняв одеяло, нависла над ее животиком. Пауза. Реакции нет. Но это еще ничего не значит. Володя выдержал несколько прежних пауз. Тихо. Вот теперь можно. Теперь она его должна ругать за долгую паузу. И он всей ладонью сразу опустился к ней на живот. О здесь она была прикрыта тоненькой футболочкой, а не этими джинсами, что ниже. Володя замер. Это был один из самых главных моментов, И она не возразила против его присутствия на ее животе — его руки в это время. Начался следующий этап взаимоотно-шений мужчины и .женщины. Сердце его получило наконец возможность успокоиться. Он просто начинал получать удовольствие. Он не сомневал-ся, что похожее удовольствие испытывает Вита. Через футболку, он нежно погладил ее животик. Поднялся к левой груди. Подержал руку на ней. Она была без бюстгальтера. Кончиками пальцев нежно обвел сосочек. Сосочек от такого внимания напрягся. Перешел на правую грудь. Сделал то же са-мое. Рука опять скользит вниз и потихоньку начинает вытягивать футболку из джинсов. Вита не возражает. И вот он касается своими пальцами до ее животика. Круговыми движениями долго, не торопясь водит пальцами вокруг пупочка.
«Сейчас ей, наверное, очень приятно», — думает он. Опускаться вниз правой рукой было неудобно. Он вытащил ее и на ее место положил левую. Левая была до этого снаружи и поэтому сначала была чуть холоднее правой.
Но Вита выдержала это. «Значит, приятно,» — подумал Володя. Пальцы
его левой руки с живота скользнули под джинсы, чуть-чуть. Продвигаться
дальше было неудобно — джинсы не пускали. Вита молчала. Левая рука
вылезла из-под джинсов. Правая вернулась и пришла ей на помощь. Они
делали движения уже как бы независимо от Володи. От него уже ничего
не зависело — он прилип к этой женщине. Так вот, обе его руки быстро,
но чуть касаясь стали исследовать под одеялом устройство джинсов Виты.
12
Скоро была найдена молния и тотчас открыта им. Но левая рука опять не смогла пролезть. Она полезла прежним путем — с животика. Пришлось снова вылезать. Не без юмора в этот момент Володя сравнивал себя с фо-толюбителем, который под одеялом в темноте заряжает пленку в кассету фотоаппарата. «Тоже мне — любитель, здесь любителя мало. Нужен про-фессионал — иначе подорвешься», — с иронией подумал он.
Но вот найдена последняя застежка на джинсах и они распахнулись.
Хитрая Вита, как лисичка, затаилась, не шелохнется. А самой-то приятно.
Как оригинально! Практически посторонний мужчина добился того, что
расстегнул у нее то, что хотел. И практически, казалось, путь к цели был
открыт. Она не возражала. Это был факт. Володя не верил сам себе. Не-
ужели это правда? Трое суток сопротивления и что же сейчас? Не медля, его левая рука скользнула с животика вниз по ней. Какое это было счастье! Он все почувствовал: нежная молодая кожа, маленькие шелковые плавоч-ки пошли вверх руки и шелковистые, шелковистые мягкие и очень густые волосики...
«Ох, как много вас тут,» — подумал Володя. И от того, что их бы-ло много в темноте наощупь ему почему-то показались они темного цве-та. Волосики доставили ему громадное удовольствие, но он полез дальше. Женщина была абсолютно сухой. Это огорчило Володю. Не возбудилась.
Но он отогнал эту мысль. Не долго думая, он послюнявил левую ладонь
и смочил ее между волосиками. Вита не возражала. И тут он сделал свою-
единственную ошибку. Если бы он ее не сделал, то может быть строгая
учительница допустила бы его до себя. А может быть остановила его на
следующей ошибке. Но она поймала его на первой же.
Вернемся к бедному Володе. Он был на вершине счастья. Именно сча-
стья. В один миг он понял, что любит эту женщину. Все сделает для нее.
Ведь ему показалось, что она начинает его любить. Во всяком случае, ни-
каких возражений, не то, что днем! А раз он любит, она не возражает, то
зачем ему эта идиотская поза дежурного санитара у полки больного. Да,
конечно, если любишь — надо делать все по-человечески. В сторону эти
суперменевские приемы. Он любит ее. Он ей это докажет. И все сделает,
как надо... И поторопился. Потом он только понял, в чем в этот момент
была его ошибка? Такая простая, как арифметика, как дважды два. Он
не дождался ее возбуждения. «Уж сколько раз твердили миру... « «А воз и
ныне там... «
Так вот, Володя на вершине счастья. Она его пробрала. Мгновенно он
скидывает свои брюки и сигает к ней на полку.
— Виточка! Я люблю Вас! Я полюбил Вас! Я только полежу с Вами.
И лезет под одеяло. О бедный мужчина! О бедные мужчины! О ти-
хие, о коварные женщины! Хотя это было и нелогично, но Вита сделала
вид, что она только, что проснулась и спокойно отправила его на свое ме-сто. Мололи ц что спокойно. И не преминула понаблюдать, как Володя в расстройстве одевает плавки и брюки.
Но все нормально, уважаемые читатели. Такова жизнь. Такова наша
героиня Вита. Как все женщины, как почти все женщины.
Володя лег спать и быстро успокоился. Все же он оставался «быть счаст-
13
ливым». Ну что из того, что женщина сейчас ему отказала? Да это и не самоцель. Если бы Вита могла сейчас распознать ход его мыслей, то она бы его зауважала. Не самоцель, но правда, важный элемент... Очень важный. Но он счастлив. То, что он ощутил, ему показалось вершиной того, что можно было ощутить в подобной ситуации. Другие тоже бывают счастли-вы. Но у них свое. А ведь сколько несчастливых. Сам он был таким. Теперь другое дело. Теперь она его наверняка не отвергнет... И какая кожа! Какие волосики! Ну это и хорошо, что остальное впереди.
Полный счастья он уснул. Но сон его был тревожный. Во сне он начинал
стыдиться своих дел. Но утром он все равно поймет, что был прав. У
него своя функция. У нее — своя. Приснилась ему Вита. И Вита, и не
совсем Вита. Она сидела на коне — светло-сером, но одета она была как воительница, амазонка. Одежда ее показывала, что она предводительница. Чуть поодаль ее стояли верные ей воины. И говорила она не по-русски. И вообще не понятно на каком языке...
Володя проснулся. Вита заканчивала с дочерью завтракать.
— Доброе утро, — первым сказал Володя.
— Доброе утро.
Позже они опять не касались вечерних событий. К тому же'дна тогдй сделала вид, что только что проснулась. Но Володе надоело играть в кошки-мышки. И он пошел в атаку, но осторожно.
— Вита, спасибо, что Вы умная женщина.
— Я умная? Почему Вы это говорите Да, вроде, поняли меня, мои чувства к Вам, не поднимаете скандал.
— А... К чему?
— Но я действительно Вас люблю. Я сам даже не ожидал этого счастья
То, какие моменты Вы мне подарили, это такое счастье. У Вас такая нежная
кожа, такие шелковые волосики и их так много'
— Чего-чего?
— У Вас такая нежная кожа, такие шелковые волосики и их так много.
Вита покраснела и замолчала, поняв, что глупо прикидываться дальше.
— Я понимаю, Вы не могли поступить по другому. Но давайте побли-
же познакомимся с Вами, когда остановится поезд. Я приглашаю Вас с
дочерью к себе. Вы одиноки. Я одинок. Прервите Вашу поездку.
— Вы такой настойчивый. Я начинаю к Вам привыкать.
— О, для меня это уже большое достижение.
— Но поймите мою «травму». Я не могу сейчас ни думать, ни делать
по-другому.
— Понятно. Вы будете некоторое время доказывать, что Вы не такая,
как Ваш муж. Но это ловушка для Вашей жизни.
— Пусть. Пусть все остается как есть. Но, чтобы Вы не обижались, я
скажу «я благодарна Вам, что Вы нашли способ немного меня успокоить.
Может быть, не все еще потеряно в жизни?»
— Мне очень приятно, что Вы мне это сказали. Но возьмите хотя бы
мои координаты или оставьте свои.
— Нет. Не стоит.
— Вы меня убиваете!
14
— Нет. Если Вы захотите — Вы можете меня найти: медучилище, Вита.
Имя редкое. Найдете.
— Хорошо. Согласен. А можно я возьму у Вас залог? Залог того, что
мы встретимся.
—Какой залог?
— Вот это интересное зеркальце.
— Это не зеркальце.
МАЛЕНЬКАЯ ВИТА
Под равномерный стук колес Вите хорошо вспоминалось: бабушка, ро-
дители, старший брат Павел. . .
Они катались с ним на трамвае — хоть это и не доставляло им особой
радости — и дважды проезжали площадь с киоском под огромным тополем
со стороны линии к центру на углу. В киоске многие соседи покупали по
утрам газеты. Трамвай, притормозив, останавливался, и Павлуха там, где
обычно выходил, сегодня склонял голову и размышлял о том, что хорошо
было б обоим после стольких суетных часов передохнуть немного, вытя-
нувшись на кроватях. Как, собственно, и наставляли папа с мамой. Но вот
беда — самих родителей нет дома, а без них в большой квартире тоскливо,
одиноко. Зачем папа и мама уехали в воскресный день с приятелями на
машине за город, не взяв с собой ребят? Были бы просто шашлыки, так
нет, какая-то там знаменательная дата. Разве ж родные дети обузой или в тягость могут быть?
— Нам следовало их уговорить, — взгрустнув, промолвил мальчик.
Уж как-нибудь мы сзади б уместились
Вита-стрскоза была согласна. Конечно, на машине, машине легковой,
кататься куда интереснее, чем на трамвае, кому-кому, а им-то это хорошо
известно. Известно потому, что в прошлый вторник дядя Глеб вдруг усадил
их — ввиду этого сестру забрали из детсада раньше — в свой пикапчик, и
они, как и, возможно, папа с мамой, домчались до луговины, спрятавшейся
за могучим лесом, и блаженствовали па теперь уже наверняка усеянном
цветами берегу жемчужной речки. А трамвай — тут что и говорить! —
тащится еле-еле да к тому ж по рельсам, на транспорте таком не больно
развернешься. И народу поначалу битком набито было, ладно хоть потом стало свободнее.
— Эй, дети! — прервала цепь невеселых размышлений мальчика высо-кая, не в меру полная и оттого немного неуклюжая женщина- кондуктор. —
Вам не пора ли выходить?
Павлуха, вздрогнув, обернулся.
— Простите, нам? — спросил он.
— А кому же? — ответила она. — Вы на второй круг пошли, не кто-
нибудь еще. Да-да! На второй.
— Не может быть, — удивился мальчик. — Вроде б недавно сели. Нам
ведь нужно к парку.
15
— К парку, — подтвердила Вита и выжидающе уставилась на женщи-
ну. — Ой, а по телеку, — не получив ответа, поддела не без умысла ее
она, — на той неделе, кажется, сказали, что скоро уж во всех троллейбу-
сах, трамваях и автобусах компостеры и кассы установят. Сел, пробил идь опустил талончик — и езжай спокойно. Здорово!
Женщина лишь мельком глянула на девочку.
— Им нужно! Ишь! — передразнила она мальчика. — Вот высажу ct
час, узнаете.
— Мы выйдем сами, — помрачнел Павлуха, — но у парка. У вхрда.
У центрального. Билеты у нас есть, и на меня, — он ткнул локтем в бок
сестру, — и на Биту.
— Да неужто? — усмехнулась женщина, хотя определенно знала, по-
мнила, как мальчик подходил к ней. — Да неужто так?
— Так! — чуть вскипев, сказала Вита. — А я, представьте, в школу
только осенью пойду. Мне семи нет еще. В конце июня, через месяц,
будет.
— И нам, в самом деле, нужно к парку. — буркнул Павлуха, — Мы
живем рядом. Правда,
— К парку! — вновь передразнила его женщина — Коль нужно — так
давно бы вышли. А то все здесь торчите и места почем зря занимаете.
— Простите, — извинился мальчик. — Об этом мы как раз и не поду-
мали.
Он опустил ладонь, чтобы погладить пристроившегося у него в ногах
щенка, а тот, решив, что с ним заигрывают, взвизгнул и выскочил в проход между сиденьями. В следующий момент он, несмышленыш, замер и на виду у всех — ладно бы у детей, а то и остальных — сделал внушительную лужу.
— Что-о? — разинула в негодовании рот женщина-кондуктор. — Этого
мне только не хватало!
В поисках какого-либо оправдания Павлуха заерзал на скамье. Вита
же, не растерявшись, поймала щенка, опустила на колени и обратилась
доверительно к сидевшей позади ребят старушке.
— Вы на него внимания, пожалуйста, не обращайте, — сказала она. —
Он ведь маленький.
Старушка улыбнулась. Женщина-кондуктор между тем сочла себя ужас-
но оскорбленной. Она надулась, покраснела, сделала резкий вдох, намере-ваясь обрушить на ребят поток нелестных слов, но, сбив дыханье, поперх-нулась и в итоге не смогла прокомментировать ни инцидент, ни непосред-ственность — с ее-то точки зрения бесцеремонность девочки — тотчас же, сразу, обстоятельнее. Огромная, угрюмая, она, ступая по-мужски вразвал-ку, приближалась к детям. Павлуха, испугавшись, взял Биту за руку. Ну, а сестра и не брыкалась, вела себя на удивление смирно. Она уставилась в окно и вроде бы совсем забыла о происшедшем недоразумении.
Трамвай свернул за угол. Внимание части пассажиров привлекла тол-па вокруг передвижного павильона с детской одеждой и игрушками Вите игрушки захотелось рассмотреть, естественно, все до единой, так что она в конце концов привстала.
16
— Ой, Павлик! Посмотри! — заверещала она, сбив, расстроив каверз-
ные планы хозяйки негостеприимного вагона, — та вдруг развернулась и,
пошатываясь, поплелась назад. — У девочки в сиреневом, в горошек, пла-
тьице—во-он она, ты видишь? — такая же, как у меня, корзинка1 Ведь
чудно?
Павлуха не испытывал желания глазеть по сторонам. Отделавшись де-
журной фразой, он усадил сестру на место.
— Успокойся, — сказал он. — А то узнаем точно. Получим массу удо-
вольствий.
— Ну уж! — заявила Вита.
— От такой все можно ожидать. — Какой конкретно, именно, Павлуха
умолчал.
— Но почему? — Сестра пытала брата без всякого стеснения.
— Мы, видимо, мешаем ей работать. — Объяснил он.
Девочка пригнулась и крутанула пальцем у виска. Пальцем, понятно,
указательным.
— Чем, пам-прам, мы мешаем? — спросила она.
— И мне б это узнать, — ответил он.
— Тем, — Вита вытянулась, — что болтаем много?
— Отчасти, думаю, — Павлуха почесал затылок, — да.
— Иль что места меняем часто? — потупила она глаза.
— Я тебя сколько останавливал? — напомнил он.
— А может, тете просто нездоровится? — предположила девочка.
— Да может. Может быть и так, — пожал плечами мальчик.
— Или, — сказала Вита, — она всегда почему-либо недовольна?
Тут уж Павлуха цыкнул на сестру в надежде, что она будет говорить чуть тише.
— Кто ее знает! — произнес он сам вполголоса
Убавил громкость, подал вновь пример и во-время, поскольку женщина,
как оказалось, даже малейших жалоб на слух не имела.
— Я недовольна не всегда, а лишь сегодня, лишь сейчас, — сказала она
с выражением, стараясь быть предельно четкой. — И недовольна потому,
что из-за вас, двух зарвавшихся баловней и одного несчастного щенка в
моем вагоне царит полнейший ералаш.
— Как? Ералаш? — заинтересовалась Вита. — Но отчего ж тогда неве-
село? Ну никому? Что не смеется-то никто?
— Должно быть, недосуг, — сказал один из пассажиров.
Те из них, что, пропустив с момента входа одну-две остановки, выхо-
дили, в трамвае, в самом деле, едва успевали отдышаться. Прочие же были настолько заняты решением своих собственных проблем, что на чужие их —стоило ли удивляться? — не хватало.
— А почему мы — как это? — зарвавшиеся баловни? — спросила Вита
брата.
— Не-е знаю, — протянул он.
—- А щенок почему наш несчастный? — подумала, но не угомонилась
девочка.
— Задай этот вопрос ей, — кивнув в конец вагона, посоветовал Павлуха.
17
— Ей!? Билетерше!? — Вита не решилась,
— Не хочется9 — спросил он
— Злючая-колючая, — ответила она,
— С чугунной челюстью, — добавил мальчик.
Ему по крайней мере после мелочных придирок женщины уже вовее
не хотелось кататься. Но встать и просто так уйти — значило отступить с
позором смыться
То, чего очень ждешь, случается, приходит с легкостью Павлухе было
горько, Вите неуютно, и она совсем по взрослому — где научилась-то? —вздыхала.
— Сиди, глупыха мой, сиди, — гладила она щенка по шерстке.
Щенок и не пытался встать Устроившись удобно, он зевнул, зевнув, улегся и закрыл глаза. Вита, мысленно поцеловав его, опять уставилась в окно.
— Ой, — вскоре вскрикнула она, — ой, Павлик' Посмотри!
На этот раз Павлуха посмотрел и почти сразу обратил внимание на па-ренька, чинно вышагивавшего по тротуару в том же направлении, что они ехали.
— Э-эй1 — крикнула Вита в открытое окно.
Услышав ее голос и увидав знакомое лицо, паренек побежал следом за
трамваем
— Так это же, — сказал Павлуха, — Гошка!
— Да! — подхватила Вита.
— Задумал нас догнать?
— Наверное
— А мы
— Что мы
— Поможем ему?
— Обязательно.
— Сойдем — предложил мальчик.
— Конечно! — согласилась девочка.
\ Они собрали вещи — куклу с огромными ресницами, корзинку и панам-ки и — сами захотели, не почему-нибудь еще — с победным видом, под-хватив щенка, выскочили из трамвая, лишь только он остановился. Гошка себя не заставил ждать, был вскоре тут как тут.
— Ну у тебя и скорость1 — похвалил его Павлуха
— Ты что ли, спортом занимаешься? — спросила Вита.
Гошка затряс головой, руками и, в общем, что-то выдавил из горла, но
что именно — понять было непросто. Потом же, отдышавшись, он шлепнул Павлуху по плечу.
— А здорово, что вы из-за меня решили дальше пехом, — сказал он.
- Это вот все Вита, — откликнулся Павлуха. — Глазастая — кошмар.
Он дернул сестру за косу Приятель — легонько — за другую.
— Да я тебя заметила, только мы выехали к кинотеатру, — похвасталась
она.
— Врешь! — заявил Гошка.
— Нет, нетушки! — возразила Вита
18
Высунув кончик языка, она адресовала его «своему знакомому по бра-
ту»
— Вот вредная, — шутя сказал он.
— А ты и сам такой — отбилась она запросто.
1 Оба посмотрели на Павлуху
Да ну вас, — бросил тот, и все захохотали, затряслись как от щекотки.
Эй, ребя Это самое Где вы нашли такого кутьку-мутьку? — спро-
сил, чмокнув щенка, Гошка
— А ты угадай, — тотчас же предложила ему Вита.
Гошка состроил потрясающую рожицу и начал выдавать одно предпо-
чоженье за другим, но все они шли мимо, так что Вита то и дело прыгала на месте, кричала- «Нет» — и хлопала в ладоши. Наконец Гошка выдохся и поднял руки вверх.
— У-уф! — сказал он.
— А-а, сдался! — заключила Вита. — Песик, слышишь?
Щенок всего лишь по случайности вильнул своим хвостом.
— Так где же вы нашли его? — теперь, после игры, потребовал уэке
ответа Гоша.
— Нигде и не нашли, — сказал Павлуха
— Как это? — Приятель, быстрый на ноги, опешил
— Очень просто, — Вита с удовольствием еще
его. — Ол, наш щенок, к нам привязался сам.
— Бро-ось — Гошка и верил, и не верил.
— Честно, кроме шуток, — произнес Павлуха. — Пошел за нами — да
и все. Взял и пошел.
Приятель, как бы собираясь с мыслями, засеменил вокруг щенка. Оста-
новившись, он потер над переносицей.
— М-да, — бросил он. — Раз привязался сам, понятно, почему не пла-
чет. В смысле, конечно, не скулит.
— Ну, почему? — спросила Вита.
— Хозяин у него до вас или вообще отсутствовал, — ответил Гошка, —
или, где он жил, его так обижали, что убежать на все четыре стороны было для него спасеньем Ну-у, он и убежал при первой же возможности.
— Мы думали, он потерялся, — высказался не совсем уверенно Павлуха.
— Не-ет, — заявил приятель
— Что ж, значит, он бездомный? — поджала губы Вита.
— Конечно, — и не понял, и не разделил ее тревоги Гоша.
— Но тогда он голодный! — закричала девочка.
— А вот и нет, — возразил мальчик. — Здесь, понимаете, такое дело.
Если у собаки есть хозяин, он, только он ее и кормит. Чтоб собака была
предана ему и никому другому. Брату — и тому кормить ее не разрешает,
нет. Ну а бездомную — тут разрешить или не разрешить, само собою,
некому. Такой почти что каждый встречный что-нибудь подбрасывает.
— Ну ты и загнул! — хмыкнул Павлуха.
— Фи-и, больно надо, — усмехнулся Гошка. — Я одну книгу в лагере
читал... Еще в прошлом году .. Но позабыл название. В ней все про собак
19
написано! И про бездомную собаку. Только сама она там ни к кому не приставала, не привязывалась.
— Что ж она делала? — спросила Вита.
— Пряталась на задах фабричного двора, — ответил Гошка. — Она уже
была совсем большой и полагала, что все люди такие же плохие, как ее
хозяин. Бывший, понимаете?
— И что с ней потом стало? — присел на корточки и потрепал за мор-
дочку щенка Павлуха.
— Она с одним хорошим старичком, — промолвил Гошка, — подру-
жилась. Он приносил ей косточки, мослы, колбасные обрезки... и тому
подобное. И бедная собака частенько наедалась до отвалу. Ей, в общем,
нравилось на том дворе. Живи ведь она у свирепого и жадного хозяина,
ходила бы и битой, и голодной с самого утра до вечера.
— А добрый старичок в свой добрый дом ее, что ли, не взял? — при-
строилась с Павлухой рядом Вита.
— Не взял, — ответил Гошка. — Они просто дружили. Когда собака
наедалась, ей нравилось лежать у старичка в ногах — и все. Тогда она к еде,
ну, это, становилась вроде бы равнодушной. С одной стороны С другой же
ее мучили сомнения, и потому она время от времени приоткрывала пасть,
чтобы порычать. Собака же есть собака. Более всего на свете все-таки она
боялась, как бы у нее чего-нибудь не отняли
Сказав это, Гошка присел на корточки и дернул щенка за ухо. Голова
того качнулась подобно неваляшке и замерла в исходном положении. Ще-
нок смотрел на сточную трубу, возле которой, выгнув спину, терлась серая
обшарпанная кошка, и не испытывал, по-видимому, ничего — ни злобы,
ни презрения к кошке, ни хотя бы жалости к ее изрядно поцарапанному
носу.
— Га-ав! — тявкнул щенок и облизал одну за другой лапы, а затем
ладошку Виты.
— Ой, мальчики! — воскликнула она. — Как о еде заговорили, мне
самой кушать захотелось. А тебе? — спросила она брата.
— Мне как будто тоже, — ответил он.
— Тогда что, в столовую? — вскочив, повела ноздрями девочка.
— Ага, — кивнул Павлуха
Гошка лишь недоуменно фыркнул.
— Охота же вам связываться с общепитом, — сказал он. — Лучше бы
шли домой, ведь рядом.
— Да у нас, — посетовала Вита, — нет дома никого.
— Как так?
— Уехали, — сказал Павлуха, — папа с мамой. За город. На легковушке.
— И вы... Вы что, одни остались? — Приятель стал прикидывать, ра-
зыгрывают или нет его.
— Одни, — сказала Вита.
— Честно?
— Да.
— Не в первый раз, — протянул Павлуха.
— Ага. В четвертый или третий.
— В третий.
— Точно — Вита вытянула один за другим три маленьких изящных
пальчика, что более всего, должно быть, убедило Гошку.
— Вот это жизнь! — воскликнул он.
Павлуха же махнул рукой — и только.
— А-а, нам уже и надоело, — буркнул он.
— Ври! — приятель ухмыльнулся.
— Не хочешь, так не верь, — и не подумал настаивать Павлуха.
— А что вы до нашей встречи делали? — спросил на всякий случай
Гошка.
— Да все, — сказала Вита. — Сначала в зоопарке были, потом в кино.
Все бутерброды съели, которые нам мама сделала. Катались на трамвае.
Разве мало?
— Нет, ничего, — ответил он.
— Но лучше было бы нам поехать тоже за город. — Начал мечтать
Павлуха.
— С родителями вместе? — хохотнул приятель. — Ну уж нет. Меня
моим и шоколадом не просто заманить. Видал я эти самые поездки. Туда-то не ходи, того-то не бери, чуть что, нотации выслушиваешь...
— И нам папа и мама, наверное, разрешают все, — сказала Вита. —
Так ты идешь с нами в столовую?
— Я сыт, — отказался Гошка. — Я подожду на улице. С этим красавцем
поиграю.
— А потом в парк? До вечера? — предложил Павлуха.
— Принято, — согласился Гошка.
Они узнали, что ближайшая столовая у почты и повернули к ней. Не
сделав и двух-трех шагов, они остановились и поманили за собой щенка.
Тот вроде бы потянулся, но, лениво проковыляв меньше полуметра, сел
и высунул язык. Ребята повторили свой маневр и не один раз, удаляясь
уже не на два-три, а шагов на десять, — недотепа, ни дать, ни взять —
клубок вязальных ниток, упрямо не хотел бежать вперед. В конце концов
Вите пришлось взять снова щенка на руки, чтобы уже без приключений
всем троим добраться до столовой, из широко распахнутых дверей которой
тянуло вовсю жаром и запахами кухни
— Ну, действуйте, — промолвил Гошка.
— Зайдешь, может? — спросил Павлуха.
Приятель молча подтолкнул его.
- Да он стесняется, — сказала Вита.
— Еще чего, — ответил Гошка.
Брат и сестра пошли вдвоем.
— Ну, говори, — сказал Павлуха, — говори, что кушать будешь.
Встав на цыпочки, он принялся за изучение меню.
— Я тоже хочу, — заявила Вита. — Поднимешь меня, a?
— Зачем? — не понял мальчик. — Ты же читать не умеешь
— Ну уж! — возразила девочка. — Я буквы знаю. Почти все:
Брат, хотя ему очень не хотелось, уступил.
— Только давай живее, — прокряхтел он.
Держать сестру было непросто, нет, а слазить, несмотря на просьбу, она не спешила, ворочалась, водила пальцем по бумаге и, увлекшись, едва ли не позабыла, где находится. Павлуха, словом, наконец не выдержал и опустил ее.
— Хоть что-нибудь-то выбрала? — спросил он.
Вита мотнула головой.
— Я не успела прочитать до конца — созналась она.
— А у меня... Я — не двужильный. У-у-ф!
— Такие длинные слова.
Брат надавил на кончик се носа пальцем и начал читать меню вслух.
— На первое суп рыбный, борщ, бульон и рисовый молочный. Тебе
что?
— Борщ, — сказала Вита.
— На второе... что на второе? Мясо отварное, бифштекс с яйцом,
котлеты, блинчики. Бифштекс будешь?
— Бифштекс.
- А я... Что ж, тоже бифштекс. И тоже борщ.
— Мне и компот. Или кисель.
Мальчик скривил вдруг рот и шлепнул себя по лбу.
— Ну, разошлись.
— А? Что?
Павлуха запустил ладонь в кармашек шорт и извлек его содержимое,
включая оторвавшуюся от рубахи пуговицу, ключи, пару значков и перочинный нож.
— Мы, — сказал он, — забыли посмотреть на цены. А это... Это не
буфет для школьников.
— И что же? — Вита потянула брата за рукав.
— Денег у нас больше нет почти что И на порцию, на одну первого и
на одну приличного второго вряд ли хватит, — пробурчал Павлуха. — Вот, понимаешь, все, что... Все, что есть.
— Ай-яй! — сказала девочка. — А было очень много.
— Утром? — усмехнулся мальчик. — Утром было.
— Да уплыло.
— Получается.
— И как, — воскликнула она, — мы ухитрились? Деньги — кучу! —растранжирить?
Павлуха начал вспоминать.
— М-да! Если бы мы съели не по три порции мороженного, а по одной,
ну как в обычный день, у нас было бы сейчас достаточно.
Они, чтобы не толкаться у взрослых под ногами, отошли к окну.
— Вот это уплели, так уплели, — сказала Вита.
— И не заметили совсем.
— С мамой такого бы нам не удалось.
— Гм, это точно.
— И просить не стоило бы.
— Ага. Хотя, многое зависит от конкретных обстоятельств. Может быть, в жару три порции мороженного в день — это нормально. В самый раз.
— Что же делать-то мы будем? — спросила девочка.
— Да что-нибудь придумаем. Как-нибудь выкрутимся. Давай, а, просто
подождем до вечера. Потерпим до приезда мамы.
— Нет, я терпеть не могу, — вдруг заявила Вита. — Да и ты что ль, не
помнишь? Супа дома нет. Доел папа его.
— Серьезно? Ну тогда, — Павлуха, потоптавшись, повел сестру назад,
к меню, — давай съедим по порции борща и выпьем по стакану киселя.
— На это денег хватит?
— Да. Два борща, два киселя, потом два куска хлеба — у нас еще
останется... Или можно взять не две, а одну порцию борща, одну — котлет и стакан киселя и все поделить поровну. Что лучше?
— Поделить, — решила Вита.
— Да? Хорошо, — сказал Павлуха. — А ты... Ты маме не прогово-
ришься? — насторожился он.
— Да ни за что! — заверила сестра.
Цена подобных слов, Павлуха знал, была невелика.
- Что же, иди мой руки — сказал он тем не менее.
— А куда? — спросила Вита.
— К умывальнику Или не видишь? Вон он. — Мальчик подождал пока
сестра сориентируется.
— А-а. Только ведь до крана мне все равно не дотянуться. Не достать.
— Беда мне с тобой, — вздохнул Павлуха.
Он прошел вместе с нею к умывальнику и пустил воду.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Ну, а вытирать чем?
— Темнота. Деревня, — пошутил брат. — Вот сюда нажмешь... О-оп!
Подует теплый воздух. Та-ак... Что такое, а?
Он попытался запустить электрополотенце трижды — все напрасно.
— Тьфу!.
— Ну, чем?
— Ничем. Значит, ничем,
— Как так?
- Отстань и успокойся.
-Ну-у...
— Боишься, что ли, цыпок?
-Да.
— Не бойся. Раз или два не вытереть, они не будут.
— Все равно.
— Тогда вот носовым платком. Держи!
Он сунут ей его в кармашек ее платья.
— Спасибо. А ты куда?
— Туда вон. Выбивать чеки.
У кассового аппарата стояла небольшая очередь. Мальчик пристроился
за кучерявым парнем и был всего лишь пятым в очереди, а Вита уж уткну-
лась носом в плечо брата.
— Теперь мне что делать? — спросила она.
— Вроде, пока нечего. Хотя, знаешь, ты можешь занять столик.
— Какой хочу?
— Конечно. — Ответил, осмотрев зал, мальчик. — Но лучше чистый!
свободный.
Сестра, последовав совету брата, уселась в центре зала в одиночестве.
Когда, однако же, Павлуха пришел к столу с подносом, за ним уже хозяйничал тот самый кучерявый парень, что был перед Павлухой в очереди в кассу, а позже — на раздаче.
— Э~э, — сказал он, — ну, а почему харч на одну персону?
— По Потому, что я уже обедал, — соврал Павлуха.
— Гм, вчера? Возможно, — сказал парень, испытывая Биту взглядом
Та поспешила осветить действительное положение дел.
— Ты что? — набросилась она на брата. — Мы же договорились? Ре-
шили поделить борщ и котлеты. И кисель
— Ну это так, символически, — пробормотал Павлуха. — Проголода-
лась-то ты, верно? А я за компанию.
Парень привстал, испытывая взглядом теперь не Биту, а его.
— Герой! — сказал он, выходя из-за стола.
— Я правда почти сыт! — крикнул Павлуха ему вслед.
Парень кивнул, но не остановился.
— Куда он, а? — спросила Вита.
— На горы, на кудыкины, — ответил брат. — С тобою от стыда сгореть
почти что ничего не стоит.
— Ну уж — Девочка заерзала на стуле
— Хотя бы иногда ты прежде думай, а потом раскрывай рот — сказал,
слегка досадуя, Павлуха
— Я-а .. — Вита нахмурилась. — Я...
— Ладно, ешь. Он, — брат имел в виду соседа по столу, — конечно,
догадался запросто, что с деньгами у нас не здорово.
— Ну и что?
— Сейчас увидишь.
Вернувшись, кучерявый парень поставил па стол две тарелки — одну с
борщом, одну с котлетами — и стакан с киселем.
— А ну-ка, братва, за работу! — скомандовал он. — Слышите?
— Я правда почти сыт, — упрямо повторил Павлуха '
— Не смеши.
— Не верите?
— Само собой.
— Зря вы потратились
— Ну будет. Самая пора о мелочах забыть. Согласен?
— Вита, ешь.
— А ты?
Павлуха понимал, что дальше возражать нелепо, но.
— Слушай, что тут думать-то? — воскликнул парень. — Ложку в руку
и...
— Спасибо, — уступил наполовину мальчик.
— Вот заладил. Кстати, у меня брат и сестра такие же, как вы. Цыплята-
лопушки.
— Ха-ха!
— Вы честно?
— Да, такие же.
— Поэтому вы и...
— Поэтому.
— У-уф! — уступил полностью Павлуха и принялся за борщ.
— Вот так-то, — улыбнулся парень.
Дело наконец пошло, и даже Вита начала работать ложкой энергичнее.
— Ой, горячо! — пищала она раз за разом.
— Дуй, дуй сильнее, — говорил ей парень.
Девочка наверное, и сама прекрасно знала, что нужно делать. Да и брат
ей помогал вовсю.
— Вита, ешь с хлебом, так сытнее. Не хочешь черный? Белый вот
держи, — разговорился он. — А вы, — он обратился к парню, — делаете
что?
— Чем, в смысле, занимаюсь? — уточнил тот.
-Да
— Работаю на стройке. — Парень сменил свою уже пустую тарелку из-
под первого на полную с котлетами.
— Кем? — Вита решила блеснуть эрудицией. — Прорабом?
— Каменщиком, — сказал парень.
Девочка еще немного и выронила бы ложку.
— Ой! — крикнула она. — Наш папа прежде тоже каменщиком был!
— Так. А теперь? — принявшись за второе, спросил парень
— Теперь, — сказал Павлуха, — на заводе вкалывает. На бетонном.
Мастером
— Неплохо, — отозвался парень. — Должно быть, отучился и — пожа-
луйста.
— Техникум строительный закончил. — Подтвердил мальчик.
Парень дал понять, что по-хорошему завидует отцу ребят.
— Я тоже вот надумал набраться ума-разума, — промолвил он, допил
кисель и, пожелав Павлухе с Витой здоровья и успехов, заспешил куда-то.
Вита в это время страдала над котлетами.
— Что? Стоп машина? — догадался брат. — Окончилось кино?
— Больше не хочется, — сказала девочка.
— А дома, — усмехнулся мальчик, — ты, если попросишь, метешь без
остановки. Верно?
— Дома-то вкуснее, — резонно заметила сестра.
Павлуха не нашел, что возразить.
— Пей, что ли, кисель, — сказал он, — да пойдем.
— Ну, а котлетами угостим щеночка! Можно? — Обрадовалась Вита.
Завернув их — целую и половинку — в бумажную салфетку, она поста-
вила тарелку с картофельным пюре, к которому едва притронулась, поверх тарелки с остатками борща.
— Гошка уже, наверное, замучился нас ждать, — сказал Павлуха.
Вита, приподнявшись, глянула в окно. Приятель их скакал то на одной
ноге, то на другой почти напротив них, выделывая дикие зигзаги, чтобы не
наступить случайно на щенка, метавшегося неподалеку и не соблюдавшего
ни малейшей осторожности
— Им даже очень весело, — сказала девочка.
— Ну все равно, — поторопил ее Павлуха.
Но Вита не могла уйти, не получив толкового ответа на взволновавший
вдруг ее вопрос
— А странно, очень странно, — произнесла она. — Готовят не так вкус-
но, а денег берут ужас сколько.
— Здесь?
— Ну да!
— В столовой? Это еще что!
— Серьезно?
Гм. . В кафе или ресторане, — сказал мальчик, — цены еще выше.,
— Я никогда в них не была: в кафе или в ресторане. — А в столовой-то
почему первые и вторые блюда такие дорогие?
Павлуха поднапрягся и таки отыскал достаточно простое объяснение.
— Потому, — сказал он, — что не дома главным образом питаются
мужчины Эти, одинокие, те, у кого ни жены нет, ни детей. Так вот, с
них если за еду, за, понимаешь ли, закуску меньше брать, они пить больше будут Одинокие такие. Они только и делают, что пьют ну да еще гуляют.
Вита задумалась и, может статься, задала бы следующий каверзный во-
прос, если бы брат не проявил настойчивость и не вывел ее из помещения
на улицу Там девочка, переключившись, бросилась ловить щенка, чтобы
угостить его котлетой.
— Джек' Смирно' Стой1 — вызвался Гошка ей помочь.
— Стой! — подхватила Вита. — Стой, глупыха!
Но щенок не слушался и продолжал резвиться Преследовать животное
как раз не стоило, и Павлуха готов был указать и Вите, и приятелю на их
ошибку. Только вот его не очень-то устраивало заявление Гоши
— С чего ты взял, — насупился он, — что щенка, вот этого, моего с
Витой, зовут Джек?
Приятель растерялся.
— Но как-то же его зовут
— Как-то да. — Павлуха вдруг заговорил надменно, с явным вызовом. —
Но только уж не Джек, учти.
— А мне, — сказала Вита, — эта кличка нравится.
— И мне, — обрадовался Гошка. — Да ты первый щенка-то так назвал.
Не помнишь?
— Нет, — сказал Павлуха. *
— Точно первый Вит, а? Подтверди.
— Да вроде. '- <
— Все равно не помню. Может быть, машинально? — предположил
Павлуха.
Он подумал, что чуть-чуть — и попросту свалял бы дурака. Джек, в
общем, кличка была стоящая. И раз она пошла от него самого, спор можно прекратить.
— Ну хорошо.
— Согласился? — крикнул Гошка
— Ладно, — пробурчал Павлуха
Девочку такой исход вполне устроил
— Джек! Джек1 Ну, Джек' — с удвоенной энергией пустилась она уго-
варивать щенка подойти ближе.
Щенок наконец послушался, подошел, схватил котлету, отбежал к газо-
ну и, вываляв ее, добытую без всякого труда, в пыли, забыл о ней навеки
— Эх ты, Матютя-тютя, — обратился не то к сестре, не то к животному
Павлуха.
— А кто предупреждал, что он по горло сыт? — почувствовал себя ги-
гантом Гошка. — Ну, кто?
— Да ты, — сказала Вита.
— Так-то вот!
— Рад, что нос утер?
— Конечно. Если тебе говорят «загнул», а ты не думал делать этого,
полезно и дружку дать пилюлю. Паш, а Паш?
Павлуха проглотил пилюлю стойко. Хлюпиком он, впрочем, не был
никогда. Он глянул строго на щенка и поднял палец — погрозить ему.
Сестра тотчас же встала на защиту Джека. Вновь она взяла его на руки,
вручив корзинку брату, и пошла за ребятами — за Гошкой и Павлухой —в парк. Там было людно. На лужайке между еще не высохшим ручьем и теннисными кортами группа одетых по-спортивному мальчишек примерно одних лет — от девяти и до одиннадцати — собиралась гонять мяч.
— Эй, вы! — позвал вновь подошедших усыпанный веснушками кре-
пыш — Давайте-ка в ворота, а?
Гошка, раз уж выбирать не приходилось, продался тотчас же. А Павлуха
был хитрее.
— Мы, — заявил он, — никогда друг против друга не играем.
Он приготовился к насмешкам, возражениям, однако же крепыш при-
нял его условие.немедленно.
— Бери, Чибрик, обоих, — скомандовал он худенькому пареньку. —
Они по очереди будут у тебя стоять.
Соперники сваляли из рубашек штанги, замерили ворота, выстроились
носом к носу и ввели мяч в игру, подбросив его вверх. Команда Гошки
и Павлухи была значительно слабее. В течение считанных минут Гошке
воткнули два мяча, и так как в нападении у Чибрика и у его партнеров
не получилось ничего, Павлуха, плюнув на свои обязанности — он играл
в заднем эшелоне, — двинулся вперед. Чибрик откинул ему мяч, Павлу-
ха обвел крепыша, потом еще одного паренька и еще и пробил по чужим
воротам. Мяч угодил прямехонько в «шестерку».
— Го-ол! — закричал Павлуха. i ~г<
— Го-ол! — вторили ему его помощники, однако как-то робко. и
Причиной тому был крепыш. '
— А этого вы не хотите? Ну так выкусите! — прорычал он, показйв&я
фиг. — Над штангой мяч прошел. Точно над штангой. Здесь вот. <
— Да ты, что? — взвился Павлуха.
27
— Над штангой! — принялись кричать и потрясать руками друзья вес-
нушчатого.
— Гол! Чистый гол! ,<
~ Иди ты! ,
— Сам иди. ,
— Рубаху вон Кирюхину, что( ли
— Так сбоку же.
~Нет- •» t
— Изнутри ворот
— Нет, в точности над штангой. > «»< > ft • '
— Гол! Чистый гол! — Павлуха продолжал упорствовать почти что в
одиночестве. i!{ ]bj , (
Веснушчатый приблизился нему вплотную. «
— Я вот тебе по шее дам, чтоб не болтал, холера! — прошипел он.
Павлуха посмотрел назад, все же рассчитывая на поддержку. И Чибрик,
и другие ребята из его команды переминались с ноги на ногу с опущенными головами. Гошка же был очень далеко.
— Ну, жила! — бросил он. — В следующий раз смотри как следует.
Вернувшись в центр защиты, он играл дальше собранней и жестче и при первой же возможности вновь ринулся вперед. Теперь его держали сразу двое, но Павлуха сыграл в стенку с Чибриком и оказался с глазу на глаз с вратарем соперника. На этот раз оспаривать точность удара было глупо —мяч пролетел прямо меж ног стража ворот, — однако же веснушчатый, как оказалось, был классным ловкачом.
— Рука! — истошно завопил он. — У тебя была рука!
— Да ты, что?! — взвился Павлуха во второй раз
— Не было! Не было! — заголосили хором все его партнеры.
Павлухе показалось, что на сей раз они чувствуют себя значительно уве-
реннее.
— Брось, Карп, не жми, — сказал веснушчатому кто-то из его коман-
ды. — Не было ничего, правда, ты знаешь.
— Было! — рявкнул Карп. — Была рука'
— У тебя, может? — хмыкнул подошедший Гоша.
Веснушчатый, пригнувшись, развернулся и саданул его. Павлуха, не раз-
думывая, вернул за Гошку долг, игре пришел коней, и на лужайке началась обычнейшая потасовка.
— Мальчики! Мальчики! Что вы делаете? — завизжала Вита.
Ее слова повисли в воздухе, ребята то сходились вместе и тогда напоми-нали кучу-малу, то разделялись по двое, по трое и обменивались тумаками. — Вот тебе, гад! — пыхтел Павлуха, схватившись с занудой-крепышом.
Тому пришел на помощь малый, обиженный Павлухой вратарь. Под-кравшись сзади, он присел на корточки. Веснушчатый, конечно, знал, что нужно делать дальше. Он отступил как бы с намереньем передохнуть на шаг и неожиданно толкнул Павлуху изо всех сил в грудь, Павлуха шлепнулся и рассек локоть.
Шагавший в это время вдоль лужайки пожилой мужчина, понаблюдав
за потасовкой, вмешался.
28
— А ну, архаровцы, — остановившись, крикнул он, — кончай бузу!
Жест предостережения, который отослал он драчунам, был, как все-
гда, воспринят правильно, все, кроме Гошки и Павлухи, бросились бежать,
оставшиеся, вроде бы, получили право считаться победителями. Но прежде
следовало зализать полученные раны. И Павлуха, вспомнив о разбитом
локте, пустился изучать его. ,, «п, \и
— Ой, у тебя же кровь течет! — запричитала Вита. т ,v r ,,,
Она подошла к брату и дунула на локоть пару раз. ( ы t Si,0,, »
— А, ерунда, — сказал Павлуха, — заживет.
Он сорвал лист и, послюнявив, наложил его на ссадину.
Сам себе предоставленный щенок тем временем носился по лужайке
взад-вперед.
— Жаль, поиграли мало, — бросил Гошка.
— У них своя компания, — кивнул Павлуха. — Свои правила.
— Тьфу! — выругался первый.
— Тьфу! — повторил второй.
— Чем мы будем заниматься дальше в таком случае? — спросила Вита.
Брат не имел пока конкретных предложений. Он посмотрел на Гошку,
рассчитывая на его фантазию.
— Я, знаете, пожалуй, домой двину, — выдал вдруг приятель. ~'* 'п
— Что-о? — удивилась девочка.
— Как так? — обмяк и растерялся и Павлуха.
— Мне надо.
— Не финти. tf-i»i,A '< ' * с*
— Да, честно. > >
— Что же ты молчал? j - * -i <
— Когда? ,п, (/>, t., -г..
— Ну вот до этого. До эогр мр'мнтд? t, Ui. ,,n
— Так... Забыл... , , J. '] '>м ,, лл-г .t , /t/ ;
— Брехня! ,'((Y, , ,,v, ,д, , „
— Нет, честно нет. * * ' ' ' >
~ Брехня! f), MI)/ , ч ;» .
— Может быть, передумаешь? 1а , '-•> JH ; ,x f ,
— Да я... Да мне... — Гошка повесил голову.
Что говорить, он оставлял друзей не в лучшую для них минуту, но толь-
ко уже настаивая на своем решении, стал понимать, какой он в сущности нечуткий, наверное, даже черствый человек.
— Ладно, шуруй, — сказал Павлуха непривычно холодно, — упраши-
вать не станем. Вот еще!
— Но уж когда-нибудь припомним тебе все. Тогда попрыгаешь. — Вита
прищурила глаза.
Гошка задумался и отыскал довольно уважительное объяснение своему
уходу.
— Я ведь не предупредил родителей, что со двора уйду.
— Ну будь здоров, — закончил разговор Павлуха.
Выбравшись к аллее, спрятавшейся в тени молодой листвы, приятель
обернулся — чувствовал себя, конечно, виноватым. Из принципа в ту же
29
секунду Павлуха с Витой подняли носы, уставившись на без единой туч-! ки небо. Когда они их опустили, Гошки видно не было. После игры и] потасовки было тихо. Щенок угомонился и вытянулся на траве.
— Вот какой умный песик, — вымолвила девочка. «-'
— Друг верный. '
Вита вдруг присела и схватилась за живот.
— Нет, это и вообразить-то невозможно! — воскликнула она.
— О чем ты, господи? — спросил Павлуха.
— Да о том драчуне, — ответила сестра. — Надо же быть таким смеш-'
ным и неуклюжим.
Ее опять непринужденный голосок слегка ободрил брата. Представив:
без особого труда веснушчатого, мальчик улыбнулся,
— Смешной? — сказал он. — Может... Правда! Руки длинные, как у;
обезьяны. Болтаются без дела.
— Они ему. наверное, мешают, вот он, чуть что и лезет в драку.
— Ха-ха-ха! — Они весело смеялись.
— Если к таким рукам, — промолвил, не теряя темпа, мальчик, — доба-
вить бороденку деда Якова да десять или двадцать — он перекосил лицо —морщин, получится кощей Бессмертный. Ну как на картинке!
— И-и! — завизжала девочка.
— Подружку ему б хорошо найти, — едва перекричал ее Павлуха, —
Бабку Йошку.
— Но уж тогда вместе с избой на курьих ножках. — Вита прихлопнула
ладонями.
— И помелом! — завопил брат.
— В дырявой ступе, — она захромала, изображая Бабку Йошку,
— А знаешь, — произнес после короткого, но впечатляющего предста-
вления мальчик, — бабка Симаковых малость на Йошку похожа.
— Ой, точно! — чуть не обалдела от открытия девочка. — Она и ненор-
мальная, и страшная.
— Ну вот мы и посадим ее в ступу! — закричал Павлуха. Л,
— А можно? Да? Или понарошке? —- догадалась Вита.
Напуганный их возгласами и резкими движениями щенок поднялся и
попятился назад.
— Не бойся, Джек, — погладил его мальчик. — Тебя-то никто не оби-
дит, раз ты с нами. Что, отправимся домой и мы?
— Отправимся, — вздохнула девочка.
— Бегом? Посоревнуемся? — предложил брат.
— Не-ет. Я устала. Чур, куклу и корзинку снова несешь ты.
Павлуха пошел за игрушками, а Вита с живой ношей, имея преимуще-
ство в пятнадцать-двадцать метров, затрусила к аллее.
— Э-эй! — произнес Павлуха, иного от нее не ожидавший.
— А вот теперь посоревнуемся! — ответила сестра.
Он бросился за ней вдогонку. Выскочив за ограду парка, они миновали
пару перекрестков и оказались во дворе своего дома у песочницы.
30
— Вы что, с ума сошли? — сказала им, на пару секунд оторвавшись от архиважных дел, девчушка из соседнего подъезда. Ей было лет пять-шесть, и звали ее Вера.
— Немного, — выпалил Павлуха.
— Бежали целый километр. — пояснила Вита.
Она с самым серьезным видом забралась в песочницу. Павлуха же по-
прежнему не знал, чем наконец себя занять.
— Бежали? А где были? — спросила Вера.
— В парке, — похвалилась Вита.
— Что там делали? — Вера оторвалась опять от своих дел и посмотрела
на Павлуху.
— Щенка дрессировали, — бросил он, — вот этого. мп,
Девчушка ахнула. ,»Uil!qnior
— Как здорово! — воскликнула она. J! '/ '* ', '* »»» * jf
— Сейчас, — сказала Вита, — мы ему прекрасный домгюстрхУим, С
двориком. М(' ' „ «* 7
— Я буду помогать, а, можно? — попросила Вера. ' «»
— Ну конечно. Двигайся. ' '
— Ага, спасибо.
Девочки пристроились в углу песочницы и энергично заработали лок-
тями.
— Смотри, как получается, — сказала Вита брату спустя десять минут.
— Фи! — усмехнулся он.
В ответ сестра шепнула что-то на ухо напарнице.
— Хороший дом, большой, — поддержала ее Вера.
— Да, но щенка вам в него ни за что не затащить, — вновь усмехнулся
брат.
— Ну прямо, — возразила Вита.
Она была готова и поспорить, когда из третьего подъезда дома не выва-
лила бы с шумом ребятня во главе с признанным заводилой Дудиным по кличе Транспортир.
— Аида с нами. Пока взрослых нет, — пригласил Транспортир Павлуху.
— Ой, а куда? — насторожилась Вита. Насторожилась потому, что ре-бятня, удерживая за края почти метровый по диагонали змей, шла к нена-вистному для большинства жильцов творению — огромной голубятне. Со-оруженная неведомо когда в три яруса — жилище зимнее, жилище летнее и что-то вроде антресоли со смотровой площадкой наверху — над крышами сараев в глубине двора, поделенная по числу голубятников на шесть частей, поскрипывавшая да и покачивавшаяся на ветру ниже средней силы, при де-ревянной лестнице с прогнившими и выпавшими в ряде мест ступеньками, она собой являла невзрачную, высокую, почти что вровень дому каланчу. Ни одного из голубятников на ненавистном, но и уникальнейшем тво-рении еще не было, и в ту минуту, когда пятеро или шестеро ребят тащили к нему змей, другие уже карабкались на голубятню.
— Может, и правда мне проветриться? — пробормотал Павлуха.
— Мама не разрешает. Или ты забыл?
31
Брат поднял с земли камушек, подбросил его и ударил, словно по мячу
ногой.
— Да помню я.
— А что не разрешает? — полюбопытствовала Вера.
— На голубятню лазить, — объяснила Вита. — Вон она какая.
— Да-а? — Вера уставилась на каланчу, как будто видела ее впервые, а
Вита принялась выкладывать еще одну перегородку в доме.
— И с этими ребятами большими играть не разрешает, — добавила
она. — Не разрешает. Нет — и все.
Брат знал об этом. Он уже не сомневался.
— Подумаешь, я на одну минутку, — сказал он, побежав за Транспор-
тиром.
Позориться, быть маменькиным сыном, ему ужасно не хотелось. Он
решился и был встречен как старый и заслуженный товарищ.
— Давно бы так, — похлопал его заводила по плечу. — Небось уже
надоело с разной мелюзгой мотаться.
— Да я... — хотел соврать Павлуха покрасивее, но Дудин уже отвер-
нулся от него.
Те несколько ребят, что лезли наверх первыми, как раз добрались до
конечной точки.
— А ну, гаврики, шевелись! — крикнул один из них.
— А что, — стал озираться Транспортир, — никак проснулась Шура9
— Ага, — послышался смешок.
Павлуха оглянулся. Дворничиха Шура, женщина с виду — но и толь-
ко — грозная, тряся метлой, спешила к голубятне.
— Ух я вам, окаянные! — прикрикнула она, и, встав на цыпочки, ле-
гонько зацепила концом метлы взбиравшегося позади всех Транспортира.
— Полегче, тетя! — огрызнулся он.
— Ха! — подхватила вся компания.
Однако Шура, как и прежде, как всегда, не собиралась заниматься сло-весной перепалкой с детворой. Опустив бесполезную метлу, она с чувством исполненного долга одернула косынку.
— Вот носит вас нелегкая, — сказала она и ушла.
Вита проводила ее взглядом полным сожаления.
— Эй, — крикнула она Павлухе, подражая, насколько это было в ее
силах интонации родителей, — будь повнимательней!
Брат в это время выполнял ответственное поручение — держал хвост
змея. Вместе с ним длиннюший-предлиннющий хвост держал еще один
парнишка, а четверо других, включая Транспортира, заканчивали подго-
товку к запуску.
— Ну, прости господи, вперед! — сделал отмашу Транспортир, в руках
которого была катушка с ниткой.
Он отпустил нитку на метр, потом на два, на три, змей, как и полагалось, несколько осел и завибрировал, попав затем в центр мощного воздушного потока, в первое мгновенье замер, а в следующее рванулся в вышину.
— Ух, красота! — сказал Павлуха, когда полдела было позади.
— А ты как думал? — усмехнулся Транспортир.
32
Он был, конечно, мастер хоть куда.
— Потапыча-то будем вызывать? — спросил у него шустрый паренек
по прозвищу Боярик.
— А как иначе? — отозвался Транспортир.
— Ветер в сторону его хором наш бомбовоз несет.
Боярик свистнул три раза подряд. Из деревянного одноэтажного до-
мишки метрах примерно в ста от голубятни — свист с небольшими паузами продолжался — вскоре выскочил Потапыч — худой, смурной, день ото дня небритый мужичок. Вид у него был, по обыкновению, заспанный. Глянув мельком по сторонам и увидав ребят, он им приветливо махнул рукой.
— Ну, все готово! — крикнул Транспортир.
Потапыч, вероятно, не расслышал слов подростка, их не разобрал, но
догадался, что от него ждут, и, вынув папиросы, двинул к голубятне.
— Сейчас, вот погоди, закатим трали-вали, — сказал Боярик, подтолк-
нув Павлуху.
— Да я знаю. Видел, — откликнулся тот. >•- •' л* • «.Л,
— Что ль, с земли? — поинтересовался шустрый. • . > 5 г vmt? i
— Из окна, — сказал Павлуха. «. . ,со* *
— Это, гм, не то, — промолвил его собеседник.
— Да, совсем не то. Смотрите, полетели, — подтвердил Дудин-Транс-
портир.
Потапыч выпустил своих красавцев из летнего жилища голубятни, во-
оружился хворостиной и вскарабкался на самый верх к ребятам. Голуби
пока что бороздили воздушное пространство в беспорядке и норовили где-нибудь присесть. Потапыч взмахнул хворостиной и трудился в поте лица несколько минут пока его питомцы не сошлись в единой стае. Выписывая круг за кругом — каждый последующий шире предыдущих — голуби взле-тали выше, выше, до тех пор пока внизу не затерялись кроны, крыши, не осталось в обозримой от них близости и никого, и ничего, кроме парившего почти по центру кругов змея, — он, он один еще мог с ними спорить.
Может быть, он был для птиц ориентиром, вокруг которого они сколь-зили под свист и улюлюканье захлебывавшейся от восторга ребятни. Когда всем стало ясно, что глотки надрывать впредь бесполезно, ибо расстояние сводило их совместные усилия на нет, ребята, развалившись на площадке, просто смотрели в голубую даль.
— Да, здорово! — сказал Павлуха.
Ему, испытывавшему подобное впервые, представлялось, что еще не-
много, и сам он полетит, что вот уже в руках его штурвал, и самолет, нет
и не самолет, космический корабль мчит с колоссальной скоростью его на встречу с неизвестным и таинственным, и он, посланец доброго и справед-ливого народа, приносит мир и счастье в неведомые страны и галактики, и там, вдали от родины, его встречают с криками «Ура!», забрасывают с ног до головы цветами, расспрашивают обо всем, и он, конечно, отвечает, рассказывает и рассказывает...
Размечтавшись, увязывая поневоле с каждой сценой и себя самого и
всех своих товарищей, включая даже Гошку, Павлуха удалился от скромных
поначалу — когда еще был у песочницы — намерений и попросту утратил
33
элементарнейшее представление о времени. Он был почти что счастлив,! когда до него вдруг дошло, что это ведь его, его, Павлуху, зовут откуда-тс там снизу.
— Сынок, а? Ты заснул, сынок? — узнал он голос матери.
Узнал и обомлел. Штурвал, далекие галактики — все сразу уплыло, сги-нуло подобно сну. В груди же у Павлухи защемило. И что он не спустило пять минут назад? Тогда бы, наверное, было тихо. А теперь? Теперь ем) не избежать головомойки. Сдерживая дрожь, он приготовился к самом) худшему из вариантов.
— Сыно-ок! — опять сказала мать.
Сказала, как и полминутой раньше, спокойно и доброжелательно, н( лишь теперь, избавившись от грез, придя в себя после ужаснейшего первогс испуга, Павлуха это осознал. А осознав, тотчас же растерялся и задумался а может, он не прав, и взбучка не грозит ему?
Он — все же чуть настороже — оперся на пять точек и соскользнул
раю площадки в месте, где к ней подходила лестница. Там он сейчас же
глянул вниз и у него отлегло, отлегло полностью от сердца. Мать с отцш
стояли поодаль сараев, взявшись за руки, чему-то улыбались и о чем-то тар своем болтали Павлуха попрощался с каждым из ребят и стал спускаться.'
— Будь повнимательней, сынок, — сказал отец, подстраиваясь под то-|
нальность матери, — не торопись.
— Не беспокойся, — отозвался мальчик. — Видишь, какой змей? Аты,|
ма?
— Вижу, вижу, — закивала женщина.
Вита подергиврча ее за подол, но мать не отвечала. Девочка обшарила]
рюкзак родителей
— Что ж вы венок мне не привезли?
— Повремени с вопросами, — остановил ее отец. — Брат твой висит на] лестнице, а ты...
Павлуха не замедлил прокомментировать его слова.
— Разве же это лестница? — брезгливо бросил он. — Так, пустячок.
— Конечно, разумеется, — даже излишне весело сказала мать.
— Я в твои годы осваивал похлеще, — вторил ей отец.
Пока он, весь в сомнениях, прикидывал, стоит ли лезть ему страховки; ради наверх, чтобы затем спуститься вместе с сыном, Павлуха наступил на]
третью от земли ступеньку и спрыгнул с нее. Выпрямившись и заправив
выбившуюся из-под шорт рубаху, он поднял глаза на родителей и удру-!
ченный замер. Мать, на лице которой еще минуту назад, кажется, царила!
безмятежная улыбка, стояла бледная, осунувшаяся и совсем не похожая
самое себя. Ее вдруг затрясло, из горла ее вырвался щемящий душу звук,
она, закрыв лицо руками, вздрогнула и в следующий момент, припав отцу на грудь, расплакалась.
— Ма, ма, ты что? — пробормотал Павлуха.
— Мамуля, дорогая! — запричитала Вита.
— Что-нибудь случилось? — Мальчик попытался втиснуться между ро-
дителями.
— Дай я, — толкнула его девочка. ' 'и с' «
34
— Отстань. |i ,
— Hy-y... u '> «> <