Внезапамятные времена посреди первозданного Океана возникла Гора, состоящая из Неба и Земли, слившихся воедино
| Вид материала | Документы |
- Урок на тему «Магнитное поле Земли», 31.68kb.
- Внезапамятные времена медь стала доступна человеку. Медный век был ознаменован широким, 37.62kb.
- Рельеф дна Мирового океана, 52.6kb.
- Михаил Герштейн, 3612.51kb.
- Секция математика неевклидова геометрия, 313.99kb.
- Стандарт медицинской помощи больным с расщелиной неба, расщелиной губы, расщелиной, 270.21kb.
- Итоговый тест по курсу «филологический анализ художественного текста», 124.02kb.
- «Обитаемы ли планеты». В нем он допускал возможность жизни на Марсе. Однако от своей, 151.34kb.
- Тема урока Северный Ледовитый океан; особенности природы, хозяйственного использования,, 53.05kb.
- Ахматовой Содержание «Пророчество», 294.23kb.
П
рологВ незапамятные времена посреди первозданного Океана возникла Гора, состоящая из Неба и Земли, слившихся воедино. Над вершиной Горы в вечном покое парил бог неба Ан – отец всех прочих богов, которым еще предстояло поселиться в этом рождающемся новом мире, и первым из них стал владыка Ветер Энлиль – бог воздуха.
Энлиль не был созерцателем, как его отец Ан, и сразу же попытался разделить Небо и Землю. Бог Ан не расстался с небом и поднял его к себе ввысь, и тогда Энлиль опустил землю вниз и заполнил получившееся пространство воздухом и ветром, над которыми он был властен.
Земля, отделенная от неба волею Энлиля, вначале представляла собой пустыню. Чтобы оживить землю, сил одного Энлиля не хватало, и Ан приказал родиться еще одному богу – Энки, богу мудрости, ставшему владыкой Низа. Его власть распространялась и на поверхность земли, и на Абзу – океан подземных пресных вод. Однако Абзу Энки мог лишь оберегать, находясь над ним на земле. Месторасположение этого таинственного океана было скрыто даже от богов, и заглянуть туда никто из них не смел, потому что там, кроме живительной влаги, ставшей первопричиной жизни, находились могущественные силы «Me» – сущности всех вещей, составлявших в своей совокупности всю вселенную.
Число богов по воле грозного Ана продолжало расти. Отец богов приказал родиться Ануннакам. Эти многочисленные божества стали жить и наверху, и в подземном мире. И там и там царили тишина и пустота, у них не было ничего – ни хлеба, ни питья. Чтобы облегчить существование Ануннакам, число которых уже измерялось сотнями, в зале Созидания священного дома Дуку на Горе небес и земли великим Аном были созданы богиня скота Лахар и богиня злаков Ашнан, а могущественный Энлиль сделал так, что из земных глубин проросли семена всего, что было нужно для жизни на земле. Но Ануннаки не могли вести земное хозяйство. Они поедали злаки, но не утоляли голода, выпивали все молоко в чудесных овчарнях, но не утоляли жажду, и, чтобы служить им и следить за тем, чтобы амбары всегда были полны злаков, а овчарни – овец, человек получил дыхание жизни, и ему было дано имя.
В создании человека участвовали различные боги, но главным действующим лицом был владыка Низа – бог Энки. Когда боги остро ощутили необходимость появления человека в созданном ими мире, Энки спал крепким сном в храме подземного океана Абзу. Разбудить его смогли лишь горькие рыдания Намму – его прародительницы, матери, давшей жизнь всем богам. Своим плачем Намму призвала Энки пробудиться и, встав со своего ложа, создать служителей для богов. Пробудившись и выслушав мольбы матери, Энки сказал, обращаясь к богине-матери:
– О моя мать! Названное тобой создание уже существует,
Нужно только придать ему образ богов,
С помощью превосходных царственных мастеров
Изготовить густую глину Абзу и вылепить из нее его сердце.
Ты же вылепи для него конечности,
Рядом с тобой будет все время, пока ты лепишь,
Стоять богиня рождения Нинмах.
Она и вдохнет жизнь и движение в наше создание
И запечатлит навсегда приданный ему божественный облик.
Это и будет человек.
Однако оказалось, что для исполнения всего того, что было предначертано, человек нуждался в дальнейшей помощи богов, и, чтобы обеспечить на Земле определенный космический порядок, бог Энлиль создал двух братьев: Эмеша-Лето и Энтена-Зиму, распределив между ними обязанности по хозяйству. Здесь первенство отдавалось Энтену. Именно он заставил овцу рожать ягнят, а козу – козлят. Чтобы молока и сливок было в изобилии, он заставил размножаться корову и быка. Птицам небесным он велел вить гнезда, а рыбам – метать икру в зарослях тростника. Он следил, чтобы пальмовые рощи и виноградники давали вино и мед, чтобы деревья плодоносили повсеместно, а злаки, брошенные в пашню, умножались.
Все, что создал Энтен, расширял и умножал его брат Эмеш. Он увеличил сады, сделал более просторными хлева и овчарни, следил за плодородием полей. Это он заставил людей строить по всей земле дома и города и возводить возвышающиеся над ними высокие храмы.
Нередко интересы братьев в их созидательной деятельности соприкасались, и между ними возникали споры, для разрешения которых они однажды пришли к Энлилю, и Энтен сказал:
– Отец мой Энлиль! Плодородие полей зависит от орошающей их воды, и ты поэтому поручил мне заботу о каналах, несущих воду, но брат мой Эмеш, ничего не смыслящий в земледелии, мешает мне в моих занятиях. Эмеш попытался лестью добиться от отца если не предпочтения, то хотя бы права называться «земледельцем богов» наравне с Энтеном. Но льстивые фразы не помогли Эмешу, и решение Энлилем этого спора стало незыблемым:
– Воды, дающие жизнь на всей Земле, мною поручены Энтену – земледельцу богов, – сказал Энлиль. – И я не могу понять, как ты, сын мой Эмеш, можешь сравнивать себя с братом твоим Энтеном?!
Эмеш безропотно принял приговор отца и преклонил колени перед братом.
Чтобы люди могли преуспеть в земледелии, для них была сотворена мотыга. Ее сделал сам Энлиль и передал черноголовым – так боги называли людей – для обработки земли и возведения храмов. Много богов было причастно к судьбам этих первых людей, но свое благополучие черноголовые связывали только с именем и образом бога Энлиля, и ему посвящали они свои гимны, преисполненные благодарности и восхищения. Ведь для них вся Вселенная до самых отдаленных ее пределов внимала могучим призывам и священным речам этого бога. Все решения и предначертания, исходившие из его уст, были нерушимы и вечны. В этих гимнах он представал тем, чей взор проникает в сердце Земли и колеблет горы, а излучаемый им свет пронзает скалы. Он свободно восседает на белом троне на высоком помосте в священном капище, правление его совершенно, и перед ним чувствуют себя ничтожными боги Небес и Земли. Без Энлиля-Могучей Горы не был бы построен ни один город, не было бы освоено ни одно селение, не возведен ни один хлев, ни один загон. Без него не возвысился бы ни один правитель, не родился бы ни один служитель храма и ни один верховный жрец или жрица не были бы избраны оракулом или гаданием. Без него не возможен никакой порядок в мире людей, потому что только его волей являются начальники войск, смотрители и надсмотрщики. По его воле возникают паводки и потоки воды наполняют отводные каналы, а разливу вод противостоят дамбы. Не будь его повелений, глубоководные рыбы не приходили бы на нерест в заросли тростника, птицы небесные не вили бы своих гнезд на просторной земле и грозовые тучи не опадали бы дождем, отдавая свою живительную влагу. И по его воле все множится на земле, смешивая свое семя, – и люди, и четвероногие твари – по его воле колосится и зреет ячмень, зацветают травы в полях и тяжелеют плоды в садах.
Люди множились и разделялись, а разделяла их речь: они переставали понимать друг друга. Разделяло их и пространство – образовывались разные страны. Бог Энлиль, неизменный пастырь черноголовых, был со своим народом и знал судьбу их страны, получившей имя «Шумер». Но, несмотря на непрекращающийся и обращенный к нему хор восхвалений, звучавший над страной Шумер, он не открывал своим подопечным – шумерийцам – судьбу их страны. А им очень хотелось ее знать, потому что жить им становилось все хуже и хуже: пересыхали реки, от болезней и нашествия диких зверей гибли люди и скот, а с севера и востока их теснили те, чей язык они не понимали. Среди шумерийцев появились пророки и поэты, объявлявшие людям, что Энлиль им одним открыл тайную судьбу Шумера и что черноголовых на Западе ждет другая земля, столь же прекрасная, как и страна Дильмун, где пребывают боги. Страна эта чистая, светлая и непорочная, страна вечной молодости, где ни один старик не скажет: «Я стар» и ни одна старуха не скажет: «Я стара» и где не будет вдов. Там, как и в божественной стране Дильмун, ворон не каркает, лев не убивает, волк не хватает ягненка. Там не живет пожирательница козлят – дикая собака, нет пожирателей зерна, нет скорпионов и змей. Там нет страха и ужаса, и в том новом мире не будет соперников человеку.
Не сразу поверил народ своим пророкам. Но бедствия, одолевавшие страну Шумер, не прекращались, и число желающих переселиться в другие земли, обещанные им пророками от имени Энлиля, росло от поколения к поколению, а когда их стало больше, чем тех, кто хотел остаться, несмотря на все невзгоды, народ был готов двинуться в путь. О том, каким должен быть этот путь, тоже были долгие споры. Большинству казалось, что идти следует по суше, и что только таким образом люди смогут сохранить хотя бы часть необходимого и в дороге, и на новом месте имущества и, главное, – стада домашних животных. Но были и такие, особенно среди тех, кто жил на морском побережье, которым путь водный казался более безопасным, а так как, согласно пророчествам, ожидавшая их земля также, как и эта, омывалась океаном, то мореходы непременно ее достигнут.
Обе стороны в этом споре оказались непримиримыми, и по совету мудрецов народ разделился: в конце концов, если все происходящее угодно Энлилю, то обетованной земли достигнут и те, и другие.
Начались долгие сборы. Одни стали строить на побережье огромные лодки, деревья для них рубили в далеких предгорьях и сплавляли по реке. Другие стали отбирать выносливых вьючных животных, собирать в стада вольно пасущихся овец и коз, пытались надежней уложить в неблизкий путь домашнюю утварь.
Странники, выбравшие путь по суше, первыми покинули родные места.
Народ шел в сторону уходящего Солнца. Вперемешку с вьючными животными шли женщины с детьми на руках. Шли мужчины с поклажей. Шли подростки, и каждый нес посильную ношу. Пастухи гнали небольшие стада овец и коз. Часть сильных мужчин шла впереди, по бокам и сзади движущейся толпы с тяжелыми палками и небольшими каменными палицами в руках, охраняя остальных, и особенно тех, кто нес огонь, от людей и зверей. Впрочем, глухой и монотонный шум, в котором смешивались топот тысяч ног, детский плач, мычание коров и быков, блеяние овец и коз и беспорядочная перекличка идущих, был настолько грозен, что вряд ли какой-нибудь зверь или двуногий враг посмел бы при свете дня напасть на это единое в своем движении многоглавое живое существо.
Опаснее было на привалах, когда смолкали все – и странники, и окружающая их Природа, – и наступившую тишину время от времени нарушали непонятные звуки, свидетельствовавшие о том, что вокруг тесно спящего лагеря какие-то неведомые силы продолжают бодрствовать. И далеко не всякая ночь обходилась без потерь, о чем возвещал утренний крик женщины, не нашедшей своего ребенка, исчезнувшего в ночной тьме.
По пути странникам приходилось преодолевать горы, искать надежные переходы по мелководью через быстрые реки. Движение изнуряло, и привалы, хоть они и таили в себе опасность, становились все более продолжительными. Уже несколько сотен раз Солнце исчезало на западе и снова появлялось на востоке. Казалось, что этому путешествию не будет конца, и пророкам и поэтам все труднее становилось подымать народ, доказывая необходимость следовать дальше за уходящим Солнцем.
В это время те, кто избрал для переселения в обещанную Энлилем страну морской путь, заканчивали приготовления. Когда лодки уже были готовы, им пришлось переждать сезон океанских бурь, но в конце концов все-таки настал момент, когда их большая флотилия из устья реки вышла в море. Большую часть стада пришлось оставить на покинутой земле. Овцы и козы, привыкнувшие к людям, растерянно стояли на берегу, провожая мореплавателей грустными взглядами.
Длинная вереница лодок обогнула скалистый мыс, и долина, где эти отважные странники впервые почувствовали себя народом, обитель черноголовых, где родилось слово «шумер», исчезла из виду. Море в эту пору года было спокойным и ласковым. Проходили дни, много дней. По вечерам мореходы приближались к побережью, вдоль которого пролегал их путь. Они останавливались неподалеку от берега, и лишь когда могли убедиться в отсутствии опасности, выходили на сушу.
Иногда им казалось, что они у цели: они видели прекрасные луга, покрытые высокими травами и яркими цветами, зеленые рощи на берегах рек, но вскоре убеждались, что открывшаяся перед ними земля – лишь узкая полоса между морем и отрогами близких гор, и на ней не сможет разместиться их большой народ. Удрученные, они продолжали свой путь.
Их пророки и поэты предсказывали, что обещанная им земля находится там, где подчиненный богу Энки океан подземных вод Абзу выходит на поверхность и соприкасается с соленым океаном. Поэтому один из мореплавателей-мужчин был освобожден от весел и пробовал воду за бортом, чтобы узнать, что их флотилия достигла пресных вод.
И вот, когда странники уже потеряли счет дням, горы постепенно стали отступать от побережья, и берег впереди теперь лишь угадывался, укрытый светлой полосой непрозрачного тумана. Следящий за вкусом воды известил кормчего, что вода становится пресной. И каждый пытался омочить губы, зачерпнув за бортом ладонями воду, по которой скользили их лодки, и сомневающиеся были посрамлены: перед ними был Абзу – вышедший им навстречу океан пресной воды. Грести стало тяжелее: Абзу защищался, пытаясь своими сильными течениями остановить людей, но гребцы не сдавались, и через день их лодки врезались в мягкое дно у самой кромки прибоя. Долгое путешествие закончилось.
То, что увидели перед собой странники, совсем не было похоже на райский остров Дильмун, обещанный им их поэтами и пророками. Но все знали, что и на Дильмуне, когда он поднялся из волн, не было райских садов, и земля этого острова была сухой и безжизненной. Только потом, когда волею богов Энки, Уту-Шамаша и богини Нинхурсаг эта бесплодная земля была орошена струями чистой воды, пробивавшейся из земных недр, покрылся остров буйными травами, тенистыми рощами и стал раем для всего живого.
Теперь же перед ними лежала бескрайняя равнина, по которой к океану стремились реки. Боги не устроили здесь рая, но народ-земледелец мог сделать эту землю прекрасной, и те, кто сюда прибыл, уже видели в своих мечтах тучные хлеба на хорошо обработанных полях, изрезанных оросительными каналами, и бесчисленные стада, пасущиеся в степях и дальних предгорьях.
Когда морские странники уже стали обживать новое место, именно там, в дальних предгорьях, показались незнакомые пастухи, гнавшие скот перед собой. За ними шли люди, много людей, шел караван вьючных животных. Обеспокоились те, кто прибыл к устьям рек по водам океана, но посланные навстречу пришельцам возвратились и рассказали, что они слышали в лагере чужеземцев родную речь. Старики вспомнили о том, что давным-давно, отправляясь в неведомые края, народ разделился и часть его намеревалась, следуя за Солнцем, пересечь горы.
– Значит, боги и их привели сюда, – говорили старцы.
Так оно и оказалось. Люди, спустившиеся с гор и морские странники узнали друг друга и соединились, а ту страну, куда привели их боги, они также назвали Шумер.
Проходили годы и столетия. Хорошела страна Шумер. Земледельцы и строители украсили ее тучными нивами – густая сеть оросительных каналов их питала; вознеслись к небу тенистые рощи и сады, на холмах, на берегах рек возникли большие города и храмы богам-покровителям.
Ур, Лагаш, Ниппур, Кеш, Шуруппак – так именовались великие города Шумера. Но вскоре среди них своим могуществом и красотой стал выделяться Урук-Кулаб, находившийся под покровительством Инанны-Нинсианы-Иштар, богини любви и плодородия, звезды утреннего восхода, и ее символ – кольцо с лентой – украшал дворцы и здания этого города. Со временем правители города – верховные жрецы – были возведены в царское достоинство. Первым царем Урука стал Мескиаггашер, сын бога Уту. Подобно своему отцу богу Уту-Шамашу, он на закате исчезал в море, а утром выходил из-за гор. Он царствовал триста двадцать четыре года, и сменил его на престоле Урука его сын Энмеркар. Энмеркар правил в Уруке четыреста двадцать лет.
При Мескиаггашере город Урук состоял из храма Эанна – обители богов Ана и Инанны – и нескольких построек вокруг него. Энмеркар же поставил себе целью превратить Урук в великий город, и для строительства ему были необходимы железо и камень, необходимо было золото и серебро, чтобы платить мастерам. Драгоценными металлами и камнями был в то время богат город Аратта, что лежал за семью хребтами, и Энмеркар, к которому благоволила Инанна, обратился с мольбой к своей доброй богине:
– О моя великая Инанна! Обяжи всех жителей Аратты золото и серебро, лазурит и драгоценные камни поставлять в Урук для твоего храма! И пусть Аратта подчиняется Уруку и поставляет камень для строительства дворцов и храмов! Инанна благосклонно выслушала просьбу Энмеркара и обещала ему свою помощь.
Но выполнить задуманное Энмеркаром оказалось не так просто. Правитель Аратты – верховный жрец Энсукушсиранна – отказался выполнить требования Энмеркара. Потребовались долгие переговоры. Царь Энмеркар несколько раз посылал своих гонцов в Аратту, и те возвращались ни с чем. И только когда очередной гонец прибыл в Аратту со скипетром Энмеркара, вид этого символа власти так поразил Энсукушсиранна, что он признал величие царя Урука. Спустя некоторое время народ Аратты принес ему свои дары.
После Энмеркара в Уруке правил сын Энмеркара богоравный Лугальбанда. Еще при жизни отца он прославился своими подвигами. Он участвовал в военном походе на снова отказавшуюся подчиниться Аратту, но заболел в пути и был оставлен воинами Урука на излечение в горной стране Забу. Выздоровев, он попытался покинуть эту страну и возвратиться в Урук. Но в этой стране властвовал исполинский орел Анзуд, определявший судьбы всего живого на Земле, и никто не в силах был изменить его решение. Лугальбанда стал следить за Анзудом и однажды, во время его отсутствия, приблизился к его гнезду и накормил его птенцов жиром, медом и хлебом, а потом разукрасил их лица и надел на их головы короны. Увидев своих птенцов счастливыми, Анзуд пообещал свою помощь и покровительство тому, кто так их потешил. Тогда перед Анзудом и появился Лугальбанда. Орел восхвалил его доброе имя, причислил его к героям и благословил его в путь.
Путь Лугальбанды в Урук пролегал через царство мертвых – Страну без возврата, но благословение Анзуда, мудрые советы божественной птицы и полученный от нее дар скорохода помогли ему преодолеть все препятствия. Когда он возвратился в Урук, этот волшебный дар позволил ему, вмешавшись в борьбу с Араттой, ускорить победу над этим непокорным городом.
После ухода из жизни Энмеркара Лугальбанда правил в Уруке тысячу двести лет. Возведенный в круг богов, он стал супругом богини Нинсун, и у них родился сын Гильгамеш. Когда Лугальбанда покинул Землю и занял свое место среди богов Шумера, около ста лет страной правил божественный Думузи, а когда он был низвергнут Инанной, на трон Урука взошел царь Гильгамеш.
П
ервый подвиг Юного ГильгамешаПокидая этот мир, великий герой Лугальбанда, царь Урука, завещал власть в государстве своему сыну Гильгамешу с условием, что в годы его юности управлять страной будет мудрый Забардибунуг, а сам Гильгамеш до достижения зрелости будет только верховным жрецом в соседнем с Уруком городе Кулаб, где находился Эанна – величественный храм богини Инанны-Иштар, покровительницы Урука. И Урук, и Кулаб, и вся страна, в центре которой находились эти города, подчинялись северному городу Киш – столице всего Шумера, где в то время правил царь Агга, сын Энмебарагеси, из династии, основанной могучим царем Кальбой, и кроткий Забардибунуг смиренно признавал его власть и был искренне ему предан.
Но вскоре истинным властителем Урука стал Гильгамеш. По его приказу Урук и Кулаб были объединены в один город и обнесены мощной кирпичной стеной, за которой горожане почувствовали себя в безопасности. И Гильгамеш перестал отправлять дань и дары в северную столицу. От такого неподчинения и нарушения давно установившихся традиций царь Агга, сын Энмебарагеси, рассвирепел и отправил в Урук своих послов с отрядом воинов. Послы потребовали прекратить в Уруке какие бы то ни было работы по укреплению города и подтвердить свою верность северной столице и династии царей Шумера, управлявшей всей страной уже более двадцати четырех тысяч лет так, что ни один город еще никогда не смел противиться ее власти.
Вместо строительства укреплений послы посоветовали Гильгамешу употребить все свои силы на сооружение колодцев, в которых нуждалась страна Шумер. Не дав своего согласия, Гильгамеш оставил послов во дворце, где он их принимал, а сам вышел на главную площадь города и пригласил туда старейшин. Когда они собрались, он поведал им о посольстве Агги и с возмущением сказал:
– Дом Киша предлагает нам, свободным гражданам Урука и Кулаба, заниматься под его началом строительством колодцев по всей стране, углублять их, прилаживать к ним черпаки и ведра! Приняв такое предложение, мы покроем себя позором, подтвердив свою покорность дому Киша, вместо того чтобы поразить его оружием и добиться свободы! Давайте же примем бой и да поможет нам в этом наша покровительница богиня Инанна-Иштар!
Но мудрые и осторожные старцы не верили в силы Гильгамеша и в то, что он сможет противостоять военачальникам Киша. Посоветовавшись друг с другом, они заявили юному правителю, что не стоит бороться с тем, кто сильнее, и нарушать то, что установлено много веков назад и проверено временем.
– Лучше принять предложение Агги и заняться устройством, оснащением и углублением колодцев, чем проливать кровь! – сказал старейший из старейшин, и опекун Гильгамеша – Забардибунуг – поддержал его.
Но Гильгамеш уже не нуждался в опеке и, выслушав эти трусливые речи, повелел собрать на площадь всех граждан Урука. Стоя перед ними, он повторил слово в слово унизительное предложение посланников Агги и спросил свой народ, согласен ли он рыть и оснащать колодцы по воле дома Киша, либо предпочитает с оружием в руках сокрушить северного врага и завоевать свободу и независимость на вечные времена.
Ответ граждан Урука не заставил себя ждать. Один из зрелых мужей сказал, обращаясь к Гильгамешу:
– Все стоящие и сидящие перед тобой здесь, на этой площади, те, кто имеет силу и может усидеть в седле, готовы поразить оружием воинов дома Киша, потому что мы знаем, что наш город – это создание великих богов, спустивших сюда Эанну – наш храм, сотворенный ими по частям, и мы верим тебе, Гильгамеш – сын великого военного вождя Лугальбанды, оградивший великой стеной великий покой, установленный здесь Аном! С тобой нам никто не страшен, и мы готовы сразиться с воинством Агги, как бы велико оно ни было! Мы понимаем, что, если в городе нет оружия и если город проявит слабость, враг будет вечно находиться у его ворот! Агга ведет себя по отношению к нам, как хозяин к своим рабам, а ведь еще наши мудрые предки говорили своим сыновьям: «Вы можете иметь повелителя, вы можете подчиняться царю, но избегайте хозяина!» И вот пришел наш черед отречься от того, кто вознамерился стать нашим хозяином.
И все собравшиеся на площади одобрительными и боевыми возгласами поддержали эту речь.
– Что ж, – ответил им Гильгамеш. – Значит, пришла пора сменить мирные мотыги на боевые палицы, и взявшие в руки оружие покроют себя вечной славой, если Агга, ут