Geum.ru

Фгоу впо «сибирская академия государственной службы» ано «Центр социально-политических исследований и проектов»

Вид материалаДокументы

Содержание


Особенности этносоциальных и этнополитических процессов в сибири дмитрий михайлов
Истоки алтайского национализма
Подобный материал:
1   ...   33   34   35   36   37   38   39   40   ...   53

ОСОБЕННОСТИ ЭТНОСОЦИАЛЬНЫХ И ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В СИБИРИ

ДМИТРИЙ МИХАЙЛОВ


доцент кафедры гуманитарных основ государственной службы Сибирской академии государственной службы

кандидат исторических наук, доцент

Новосибирск, Россия

ИСТОКИ АЛТАЙСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА



Становление национализма, как социокультурной системы, чаще всего, связывают с процессом модернизации, и, прежде всего, с развитием капиталистических отношений. Наиболее удачно общественно-политические последствия этого перехода сформулировал Дж. Бройи - это появление идеи государства как общественной формы, а общественной жизни как формы частной1. До этого на частную жизнь посягали корпорации (особенно церковь), а государство, в его династийной форме, являлось сферой частной.

Распространение товарно-денежных отношений взламывает старые социальные системы и создает качественно новые категории населения, роль которых постоянно усиливается. Массовая маргинализация неизбежно сопровождается мировоззренческим крахом. Прежние морально-этические нормы и ценности приходят в упадок, поскольку они не только не могут объяснить происходящее, но и остро ему противоречат. Крушение традиционной картины мира порождает общую потерю идентификации. Образовавшийся идеологический вакуум, в условиях зарождения новых типов сообществ, заполняется национализмом как идеологией. Национальная идея определяет характер восприятия новых политических образований и обосновывает их границы.

Националистический дискурс зарождается в культурно-просветительской среде. Первый этап развития национального движения характеризуется деятельностью группы энтузиастов, направленной на изучение культуры, языка, истории той или иной культурной общности. В связи с этим, роль интеллигенции в процессе становления национализма исключительна. При этом сама цель – создание нации – не декларируется. Более того, очень часто последствия, которые может иметь деятельность первых активистов национального движения, не осознаются. Главным итогом их трудов является пропаганда особенностей и исторических корней культурных достижений недоминирующей культурной общности2. Идет процесс монтирования культурно-исторических образов, которые будут заполнять пространство коллективной памяти сообщества и станут основой будущего единства.

Утверждению национализма как нового принципа социальной организации способствует появление передовых быстро развивающихся технологий, которые создают принципиально новые средства для обеспечения социальной унификации (массовая печать, всеобщая грамотность, всеобщая воинская повинность и т.д.). Это является последним и решающим фактором в генезисе национализма.

Таким образом, для того чтобы выявить предпосылки зарождения национализма и проследить его истоки необходимо определить: во-первых, социальные последствия капиталистической трансформации; во-вторых, мировоззренческий кризис и порождаемый им идеологический вакуум; в-третьих, особенности начального процесса научно-публицистического освоения особой культуры, т.е. зарождение националистического дискурса.

Особенно четко переход к национализму выявляется в сопоставлении «с широкими культурными системами, которые ему предшествовали и из которых – а вместе с тем и в противовес которым он появился1». К таким системам Б. Андерсон отнес религиозное сообщество и династическое государство. На территории Горного Алтая подобного рода социокультурных форм к концу XIX в. не существовало. В исторической памяти алтайцев фиксируется западномонгольское ойратское государство Джунгарское ханство – сильное феодальное образование, в состав которого Алтай входил в XVII-XVIII вв2. Однако, в связи с отсутствием письменной традиции, иметь широкую основу и реализацию в общественно-политической практике спустя полтора столетия эти воспоминания не могли. В XIX в. весь кочевой мир переживает период упадка. Характерно замечание П.П. Румянцева в отношении кочевников Казахстана: «Далее нет уже истории киргизского народа, а есть история сельских обывателей – инородцев степных областей»3.

Основу социальной организации Горного Алтая составляли родовые группы. Родоплеменные образования отличает крайняя аморфность - постоянные изменения, образующие новые конфигурации, скрепляемые генеалогическими мифами4. На Алтае в XIX в. родоплеменные отношения были зафиксированы административным устройством. Каждый алтаец по родовой принадлежности прикреплялся пожизненно к определенному родовому старосте (зайсану), не имея возможности уйти от него, даже если жил на большом расстоянии. Во второй половине XIX в., благодаря ширящейся торговле по Чуйскому тракту, на Алтае начинают активно развиваться капиталистические формы хозяйства. Товарно-денежные отношения здесь не вытекали из логики внутреннего экономического развития, а вторгались извне, подвергая ломке традиционные социальные институты.

Л.П. Потапов убедительно доказал, что к концу XIX в. алтайское общество в новых экономических условиях трансформировалось быстрыми темпами. Главными факторами этих преобразований стали: во-первых, вторжение русского капитала в алтайские стойбища; во-вторых, введение денежных податей и повинностей; в-третьих, появление товарной формы хозяйства1. Кочевая экономика под напором рыночных отношений переживает стресс. В конечном счете, возникает специализация скотоводства ориентированная на рынок, что наносит сокрушительный удар по традиционным социальным структурам2. В условиях периферии эксплуатация приобретала чудовищные формы.3 Окончательно утверждает новое общественное состояние на Алтае землеустроительная реформа 1911-13 гг., ориентированная на разрушение феодального землевладения и общинного землепользования, фактически санкционировавшая упадок родового строя4.

Очевидно, что массовая ресоциализация привела к психологической растерянности, состоянию фрустрации. «К началу ХХ века – отмечает А.М. Сагалаев - в общественном сознании жителей Горного Алтая наблюдается брожение. Впервые, может быть, за многие века их мироощущение оказалось в трагическом разладе с действительностью. Оно уже не могло объяснить много из происходящего» 5. Бедствия русско-японской войны и в целом революционная ситуация в стране усугубили положение. Мировоззренческий кризис на Алтае особенно ярко иллюстрирует появление новой религии. В 1904 г. властям пришлось применить силу в связи развивавшимся массовым религиозным движением - бурханизмом. Принципиально важен отклик, который нашел в народе призыв к новой вере - в общественных молениях принимали участие от 1500 до 4000 человек6. Потребность в новой идее свидетельствует о наличии идеологического вакуума.

Алтайский националистический дискурс был детерминирован и развивался в контексте общих идеологических процессов, протекавших в Российской империи. В 1829 г. стала функционировать Алтайская духовная миссия во главе с незаурядным церковным деятелем архимандритом Макарием. Характерно, что целью деятельности миссии было заявлено стремление сделать алтайцев «истинно русскими»1. В середине XIX в. русификация на Алтае сталкивалась с серьезными проблемами. Сформировавшееся православное меньшинство не было стабильным, немаловажную роль играло то, что зачастую православная церковь отождествлялась с грабительской экспансией русского капитала. Все это порождало недоверие и не способствовало вытеснению шаманизма. Как заметил П.Б.Струве - насильнический официальный национализм «прокладывает путь не национально-государственному объединению, а национальному автономизму и федерализму»2.

Если в XVIII в. описанием культуры населения Алтая занимались в основном православные миссионеры, то со второй половины XIX в. развернулась серьезная научно-исследовательская деятельность, которая, прежде всего, связана с именем выдающегося тюрколога В.В. Радлова. В дальнейшем значительную роль в развитии алтаистики сыграли областники. Оппозиционный характер – в целом характерная черта отечественной этнографической науки XIX в.3, а в случае с областниками, она имела еще и недвусмысленный сепаратистский налет. В России культурный потенциал малых наций, который состоял из научно-публицистического описания языка, искусства, мифологии и т.д., сразу же приобретал политический оттенок.

Именно на этом фоне и в этой среде, во второй половине XIX в. начинается формироваться пока еще крайне малочисленная алтайская интеллигенция – главный носитель национальной идеологии. Среди ее представителей тесно связанный с областниками художник Г.И. Гуркин. Уже в 1918 г. он примет активное участие в работе Каракорум-Алтайской окружной управы – по-настоящему первом проявлении алтайского национализма в общественно-политической практике.

Национализм на Алтае как социальная форма стал прямым следствием разрушения традиционного мира кочевников под натиском товарно-денежных отношений. Параллельно начинается формирование алтайской национальной идеологии, которая корнями уходит в культурно-просветительскую деятельность областников. Заявив о себе впервые в конце XIX в., алтайский национализм особенно ярко проявился уже как общественно-политическая практика в полный драматизма период гражданской войны. Важными факторами в дальнейшем функционировании алтайского национализма станут образование Ойротской автономной области в 1922 г., всероссийская перепись населения 1926 г., широкое распространение грамотности и др.