Г. И. Микерин, руководитель тематической секции по методологии и стандартам Экспертно-консультативного совета по оценочной деятельности при Минэкономразвития России
| Вид материала | Документы |
- Г. И. Микерин Руководитель тематической секции по методологии и стандартам, 96.75kb.
- План работы общественно-консультативного совета при уфмс россии по смоленской области, 85.47kb.
- Настоящей статьи соответствует названию книги, 515.46kb.
- В. И. Миронов миронов Владимир Иванович, доктор юридических наук, профессор, руководитель, 16220.96kb.
- «Об оценочной деятельности в рк», 10695.2kb.
- Утвердить план работы консультативного Совета по инвестиционно-строительной деятельности, 39.07kb.
- Номер и название тематической секции, 174.55kb.
- Отчет о работе общественно-консультативного совета при Управлении Федеральной миграционной, 126.65kb.
- Протокол расширенного заседания Общественно-консультативного совета при уфмс россии, 157.39kb.
- Приказ " 11 " января 2009 г. №7 Москва Об утверждении Наставления по организации экспертно-криминалистической, 530.9kb.
Часть 3. Куда податься бедному оценщику? – ИЛИ – Возможно ли единство понятий в «высокой теории» и в «практических экономических теориях»?
[Where the poor valuer can go? – OR – Whether the unity of concepts
in «the high theory» and in «practical economic theories» is possible?]
Немалую роль в создавшейся понятийной неразберихе – в том, что касается экономических измерений, играют сигналы, подаваемые хозяйственной практике со стороны фундаментальной экономической теории. Можно сетовать на то, что последние пятнадцать лет экономическая теория в России пребывала в загоне, но нельзя не признать ее оторванности от происходящего в мире «преодоления мейнстрима», т.е. снятия клановой замкнутости или «аутизма», претендующего на «экономический империализм» неоклассического направления, хотя и внутри него самого идет борьба разных течений.
Традиционное деление экономического знания на фундаментальное и прикладное или, точнее говоря, практическое – стало существенно уточняться, прежде всего, по той причине, что практика проведения экономического анализа отнюдь не означает слепого «приложения» к ней того «фундаментального» знания, которое содержит абстрактные умозаключения, различающиеся трудно идентифицируемой аксиоматикой.
При всей условности любых аллегорий, хотелось бы представлять нынешнее развитие экономического знания не как единое растущее «дерево» с «корнями», «стволом», «кроной» и «плодами», а как взаимоотношение полов единой плодоносящей пары. Живой практический опыт, прошедший конкретное осмысление, оплодотворяет абстрактную мысль, которая производит на свет не исключительно собственное детище, а плод (общего с практическим опытом) смысла, воспроизводимого потом в новом опыте.
* * *
Кратко излагая в этой части статьи то, что было более подробно рассмотрено нами в прошлых публикациях (хотя это теперь требует уточнения, но не пересмотра принципов), начнем с того, что в отечественных работах по «теории познания» (эпистемологии) выработана концепция, исходя из которой можно (конечно, огрубленно) следующим образом представить смену эпох в развитии экономического знания35.
Экономическая неоклассика, сменившая более ста лет тому назад классическую экономическую науку, подошла в конце ХХ го века к кризису, преодоление которого уже привело к становлению постнеоклассического научного знания (постнеоклассики), одним из ярких проявлений которой стало движение, названное «постаутизмом» (т.е. движением к научно-образовательному состоянию экономики «после замкнутости»).
Мы уже упоминали об этом и о нобелевских лауреатах, примкнувших к этому движению (на стр. 8 этой статьи). Не менее важно обратить внимание на существенную особенность современного экономического знания, которая определяется взаимосвязью между фундаментальным и практическим знанием – прежде всего, через систему понятий.
Постнеоклассический подход в экономической теории (именно он может претендовать на звание парадигмы) не отвергает полностью ни классическую, ни неоклассическую базовые (и частные) теории, но дополнительно привносит в зависимости от конкретных условий такие ограничения в практическое применение отдельных разновидностей теорий, которые подсказывает сама изменяющаяся конкретная хозяйственная и, в том числе, оценочная практика, с доступным для понимания языком.
Научные основы знания и принимаемые парадигмы, прежде всего, выражаемые в профессиональном языке исторически сменялись примерно таким образом:
- Донаучное (житейское, бытовое) знание об экономике – разговорный язык.
- Классическое экономическое знание (чистая наука) – научные (абстрактно-аксиоматические) понятия и категории как основа особого языка научного знания.
- Неоклассическое экономическое знание (вместе с эконометрикой) – уточнение базовых понятий с математизацией научного знания и обновления особого языка.
- Постнеоклассическое экономическое знание (вместе с эконометрикой и с оценочным практическим подходом к реальной экономике для целей управления) – приближенный к разговорному язык экономического знания, с возникшими отличиями в отдельных областях фундаментального (микро- и макроэкономика) и практического научного знания (оценочная деятельность, корпоративное управление, бухгалтерский учет и аудит, инвестиционно-финансовый анализ и др.).
В современных теоретико-познавательных исследованиях касающихся становления постне(о)классической научной парадигмы36, особое значение придается тем языковым формам, которые относятся к донаучным или архетипическим, т.е. к исторически исходным формам для позднейших модификаций любого научного языка. А сторонники упоминавшегося движения «экономического постаутизма»37 ратуют не просто за некие «разновидности реалистической науки». Во главу угла ими ставится новое осмысление исторического развития всего экономического знания, начиная с его истоков и не забывая обо всех имевшихся «отклонениях», о чем также пишет и А.Д. Некипелов в своей книге.
В оценочной практике – через закрепление «Общепринятых понятий и принципов» (ОППО), на которых основываются Международные стандарты оценки (МСО), – получает разумное воплощение и тот «методологический плюрализм», который стал расшатывать устои господствовавшей парадигмы (мейнстрима), но сам не служит базой для новой парадигмы, а ограничивается общим призывом к реалистичности экономического знания.
В создавшейся ситуации сложились противоречия в понимании базовых понятий при подготовке российских (федеральных) стандартов оценки. Грозящее «снятие» таких противоречий «административным путем» – без профессиональных обоснований – может привести к массовым искажениям количественных результатов в оценочной практике.
Возрожденная в начале 1990-х годов российская оценочная практика развивается на базе признанных в мире научно-прикладных и учебно-образовательных изданий, изучение которых позволяет осознанно пользоваться международными стандартами.
Наибольшим признанием в мире пользуется выдержавший уже двенадцать изданий базовый учебник «Оценка недвижимости» 38 американского «Института оценки» (в 2007-м году будет широко отмечаться его 75-летие). В этом учебнике после представления обзора основных теоретических работ, начиная с А. Маршалла, с необходимой для практиков простотой дано объяснение базовых понятий, повторяемое во всех других учебниках:
Термин «затраты» [cost] используется в применении к производству, а не к обмену; затраты можно представить как свершившийся факт или как текущую смету. … Стоимость [value] на данный момент является денежным выражением ценности [worth] имущества, товаров или услуг для покупателя и для продавца. Во избежание путаницы оценщики используют термин «стоимость» в сочетании с другими словами, например, в таких словосочетаниях, как «рыночная стоимость», «инвестиционная стоимость» и т.п.
Напомним приведенное ранее примечание А.Д. Некипелова (см. на стр. 19 данной статьи), где выражено его личное мнение, что «понятие «стоимости» явно лучше подходит к характеристике издержек (затрат) [cost], нежели привлекательности для потребителя того или иного блага». По нашему мнению, это совсем не явно, а требует более обстоятельных обоснований. Тем более что в этой книге много раз применяется двойной термин с кавычками и скобками: ценность («стоимость»), а из контекста явно следует, что под «стоимостью» во всех таких случаях подразумевается не cost, а value.
Если прислушаться к таким рекомендациям, то во всех (переводных или основанных на зарубежных источниках) российских изданиях по практической теории оценки, включая стандарты, придется заменить «затраты» (а также «издержки») на «стоимость». А если быть последовательными, то там, где говорим «стоимость», надо будет говорить «ценность». Затратный подход надо будет называть «стоимостным», а рыночную стоимость – «ценностью».
Явно, что тогда оценщикам не разрешат применять по-русски профессиональные понятия и термины, которые соответствуют сложившейся и сейчас совершенствуемой мировой теории оценки и оценочной практики. В такой ситуации остается самим, не обращая внимания на политэкономов, заниматься уточнением понятийного аппарата – в соответствии с мировыми тенденциями в оценке и в смежных практических профессиях.
Пока же в России отношения между «высокой» («чистой») теорией и практической теорией складываются так, что оценщики (и их смежники) обязаны изучать абстрактно-аксиоматические построения (в самых разных интерпретациях), тогда как политэкономы или экономические теоретики не опускаются до изучения практической теории оценки. Хотя есть аргументы в пользу сближения абстрактных и измерительных понятий.
* * *
Знакомство с новыми материалами по двум рассматриваемым направлениям экономического знания – хотя бы в той их части, которая содержит новые сведения о происходящем во всем мире «пересмотре понятий» – позволяет уточнить ранее высказывавшиеся нами соображения по обсуждаемым вопросам в уже упоминавшейся книге о методологических основах оценки стоимости имущества (2003 г. – см. сноску 6). Ниже без ссылок используются фрагменты из нее, иногда с новыми дополнениями.
В нашей книге мы обращали внимание на интересное историко-лингвистическое наблюдение Карл Маркса, которое имеет отношение к обсуждаемой теме.
В самом начале своего «Капитала» (на второй странице основного текста 1-го тома) Карл Маркс, с присущей ему скрупулезностью, сделал следующее примечание:
«В XVII столетии мы еще часто встречаем у английских писателей «worth» для обозначения потребительной стоимости и «value» для обозначения меновой стоимости: это совершенно в духе английского языка, который любит вещи, непосредственно данные, обозначать словами германского происхождения [от Wert], а рефлектированные – словами романского происхождения [от valeo]».
(К. Маркс. Ф. Энгельс. Сочинения, Т. 23, С. 44.)
Процитированное примечание Маркса – примечательно39 еще и тем, как это не покажется странным, что оно дает основу для современного понимания исторически меняющегося смыслового наполнения базовых экономических понятий или категорий.
В книге А.Д. Некипелова можно увидеть проявление этой современной тенденции. Хотя при этом порой смущает императивность некоторых суждений, особенно, когда автор к событиям далекого прошлого (к тому же, относимых к разным парадигмам) относится как к ошибкам (Карла Маркса – «вслед за У. Пети, А Смитом, и Д. Рикардо») или к заблуждениям (А. Маршалла, которому все еще «можно предъявлять претензии»). Но с чем надо согласиться – это с самокритичным выражением А.Д. Некипелова: «Увы, мы оба были не правы» (под «мы» понимаются М.И. Туган-Барановский и сам автор).
М.И. Туган-Барановский переживал (в двух смыслах слова) период, когда в мировой экономической науке шла «смена парадигм»: первое издание его книги 1909 г., а цитируемое нами ниже – 1917 г. А.Д. Некипелов же сравнивает свои работы 1996 года (достаточно прочесть их названия) с их переосмыслением в обсуждаемой книге 2006 года.
Во-первых, очевиден разрыв в 80 лет, которые отечественная экономическая наука была отлучена от мировой. Таким образом, российские экономисты стали осмысливать «смену парадигм» начала XX-го века (переход от классики к неоклассике) в конце XX-го века, т.е. тогда, когда в мировой науке уже шла новая «смена парадигм» (переход от неоклассики к постнеоклассике). Эта важнейшая эпохальная особенность не осознается.
Во-вторых, упрощенное представление нынешних реформаторов экономических терминов о достаточности при «смене парадигм» только того, чтобы поменять перевод слов (но не трогая русское издание «Капитала» и т.п.), проводит к неимоверной путанице. Иначе говоря, в российской «чистой экономической теории» происходит замена очень устаревшего – на выходящее сейчас из употребления. И это ничья не вина, а общая беда.
Что же касается толкования по-русски базовых понятий (категорий), то, во всяком случае, по поводу одного слова – следует согласиться с А.Д. Некипеловым в том, что М.И. Туган-Барановский был не прав (при всем уважении к его трудам) даже для своего времени. Тем более, это неверно для сегодняшней экономической теории и практики.
Напомним аргументы, которые приводились М.И. Туган-Барановским:
Наш разговорный язык обладает двумя словами «ценность» и «стоимость» с существенно различными значениями. Я могу, например, сказать: «эта картина стоила мне очень мало, но ценю я ее очень высоко» – и всякий поймет, о чем идет речь. Но благодаря низкому уровню у нас теоретического знания, произошла поистине курьезная вещь: научная экономическая терминология не только не усовершенствовала терминологии разговорного языка, а существенно ухудшила ее и внесла в нее путаницу, которой разговорный язык лишен.
Среди многих русских экономистов (особенно среди марксистов) вошло в обычай употреблять термины «стоимость» и «ценность» не как противоположные, а как тождественные понятия, синонимы. Эта пагубная привычка была, по-видимому, введена и закреплена, главным образом, первым русским переводом «Капитала» Маркса, где немецкое слово «Wert» было ошибочно переведено словом «стоимость», а не «ценность». Между тем немецкий язык знает наряду с термином «Wert» (ценность) другой термин «Kosten» (стоимость), точно так же, как и по-английски слово «value» (ценность) никоим образом не может быть смешиваемо со словом «cost» (стоимость)… По всем этим причинам, русский теоретик, развивающий теорию стоимости, должен употреблять большие усилия, чтобы его читатели понимали, о каком экономическом явлении идет речь, и чтобы последние не смешивали «стоимость» с «ценностью».
(Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. – Петроград, 1917, С. 62.)
Следует согласиться с тем, что на уровне «разговорного языка» можно (даже не проводя специального лингвистического исследования) попытаться выявить смысловое различие между в чем-то близкими словами, даже если они являются антонимами.
Также можно согласиться и с тем, что русские слова «ценность» и «стоимость» имеют «существенно различные значения», хотя стоящие рядом слова «существенно» и «различные» по-русски плохо сочетаются. Однако общеизвестно, что на любом языке каждое из слов, передающих какие-либо смыслы «ценности» и «стоимости» весьма многозначны, и что такая многозначность неодинакова (несимметрична) для разных языков. Еще более несимметричными являются смыслы, вкладываемые на разных языках в эти слова тогда, когда они применяются как научные термины.
Сперва следует самым обстоятельным образом выяснить все смысловые значения этих слов на русском языке. К моменту написания цитируемого текста в России все уже пользовались толковым словарем Вл.И. Даля, а профессорá политэкономии, каковым был и «легальный марксист» М.И. Туган-Барановский, не могли не знать лекций С.Ю. Витте (1912 года), который негативно относился к марксизму, но прекрасно знал языки.
По трудам Даля и Витте нами была прослежена преемственность современных экономических терминов с теми, которые были на русском языке сто лет тому назад (это подробно изложено в нашей книге 2003 г.), но мы не нашли – как ни старались, вместе с коллегами, – никаких «подкреплений» позиции М.И. Туган-Барановского, а вместе с ним и современных экономистов-теоретиков, действующих в том же духе.
Материалы, обсуждаемые в настоящей статье, еще более укрепляют уверенность в том, что предложенные М.И. Туган-Барановским изменения «научной экономической терминологии» приводят в России «здесь и сейчас» к той «поистине курьезной вещи», (как сказано в этой цитате из политэкономического труда М.И. Туган-Барановского) являющейся наукообразной «путанице, которой разговорный язык лишен».
На самом же деле, сами аргументы М.И. Туган-Барановского и его нынешних последователей являются путаными, что обнаруживалось и раньше при детальном рассмотрении смысла слов, прежде всего, русских, а также при сравнении их с различными смыслами, которые характерны для слов подобного рода в других языках.
Камнем преткновения, по сути, является единственное понятие, которое на всех европейских языках выражается одним словом – см. в этой цитате: «Kosten» (нем.), «cost» (англ.). А в богатом и могучем русском языке – из-за теоретико-экономических изысканий с придумыванием абстрактных «условий», которые А.Я. Рубинштейн в своей статье справедливо назвал «утопическими» (мы привели эту его фразу в п.5 на стр. 21) – русские экономисты-теоретики заблудились в трех словах как в трех соснах.
Первое из этих трех слов – в современном русском применении – это «затраты», а также архаичное, но не вышедшее совсем из экономического употребления, «издержки». Тонкие различия в применении этих двух слов не имеют здесь особого значения, и их можно считать синонимами, хотя в других языках трудно найти подобную пару.
Второе слово – «себестоимость», которое появилось в отечественной хозяйственной практике после революции, и нам неизвестны особые споры о нем. Его смысл соответствует общепринятому пониманию смысла при переводе этого слова на любой европейский язык. Хотя особых претензий к этому термину никогда не было, но экономисты-теоретики относятся к нему как к слишком простецкому, и не применяют его (в советское время даже предлагался термин «народнохозяйственная себестоимость»).
Третье из этих трех слов, которому многие экономисты-теоретики желают придать от своего имени особый смысл – категориальный и даже сакральный – это «стоимость». Так как никто из нынешних экономистов-теоретиков, рассуждая по этому поводу, не ушел далеко от аргументов М.И. Туган-Барановского, еще раз кратко остановимся на них.
В приведенной цитате содержится пример, по которому, якобы, «всякий поймет, о чем идет речь». В примере, включенном в эту цитату, слова «стоила мне» выделены нами, чтобы пояснить их. Следует учесть, что дальше автор привел те самые «Kosten» (нем.) и «cost» (англ.), которые он однозначно называет по-русски «стоимостью» и с которыми «никоим образом не может быть смешиваемо слово «ценность», т.е. «Wert» и «value». О последних двух словах – см. выше в «примечательном примечании» Карла Маркса, а о современном понимании различия между «worth» и «value» шла речь в Части 1.
Вообще-то, в пример включен глагол, а не существительное, что можно было бы счесть некорректным при лингвистическом анализе, но для понимания экономического смысла слов – это даже удобно. Все такие слова в европейских языках, но в отличие от русского языка, имеют смысл «стоить СЕБЕ», а в любых – даже неспециализированных – словарях добавляется пояснение: «обойтись в …». Или с полным сохранением смысла можно сказать в этом примере иначе: «Я затратил (издержал) на эту картину очень мало». Причем – «мало» ДЕНЕГ – что подразумевается в применении этих иностранных глаголов.
Межъязыковое различие в смысловых значениях (семантике) русских слов было снято после введения русского термина «себестоимость». Но М.И. Туган-Барановский не мог знать об этом, потому что это произошло после его смерти. А современная российская бухгалтерия ведется по нормативно закрепленным правилам «калькуляции себестоимости», т.е. суммирования измеренных величин, называемых «затратами» и иногда «издержками». Эти оба слова применяются по-русски во множественном числе, но рассуждения, что единственное число от них надо называть «стоимостью», якобы, по аналогии с английским языком [costs-cost], по меньшей мере, вызывают недоумение.
Переходя ко второй части короткой фразы, предложенной М.И. Туган-Барановским в качестве примера, отметим, что (вольно или невольно) автор прибег к смысловому искажению. Ведь пример должен был бы иллюстрировать на основе немецких и английских терминов различие между «стоимостью» и «ценностью». Но выражение «я ценю ее», скорее свидетельствует об «оценке» (или об «оценивании», как любят говорить теоретики, но здесь это не имеет значения).
Но можно пойти от желаемого (М.И. Туган-Барановским) смысла иностранных слов. Дело в том, что глаголы «wert» (нем.) и «worth» (англ., всегда в страдательном залоге) обычно переводятся на русский язык глаголом «стоить», хотя, например, выражение «it is worth its weight in gold» – переводится как: «это ценится на вес золота».
Если же по-русски речь идет о глаголе «оценивать», то из множества синонимов для примера, приведенного М.И. Туган-Барановским, действительно, можно применить глагол «value», хотя точнее в данном контексте будет «appreciate». А по-немецки наиболее близким будет «bewerten» и, соответственно, «оценка», которая «Bebewertung».
Однако «оценивать», тем более – долгосрочный капитальный актив, можно не только по затратам на его создание, но и по его ценности (индивидуальной или же публичной), а также и по создаваемому им потоку дохода и/или иных выгод.
Так что, когда мы переходим к искомым существительным, то по-русски никак не избавиться от двойственности понимания слова «стоимость», чего нет в других языках. Применение этого слова – не в бытовом общении, а как профессионального термина, – неизбежно связано с той методологической и даже мировоззренческой основой (т.е. парадигмой), которая заложена в понимании термина, т.е. в экономическом понятии.
На основе представлений об оценке в современных теоретических публикациях и в практических стандартах можно предложить следующую обобщающую формулировку:
Стоимость является не фактом, а оценочным суждением, выносимым на основе доступных фактов и применимых методов выполнения оценочных расчетов.
ТЕОРЕТИЧЕСКИ стоимость может «отождествляться» – в одном крайнем случае – с определенным образом представляемыми затратами (издержками) на создание/приобретение имущества (активов) В другом крайнем случае – она может «отождествляться» с экономической ценностью, которая бывает связана с измеримой полезностью отдельного актива для индивидуального собственника (инвестора).
Но НА ПРАКТИКЕ стоимость не может «отождествляться» ни с тем и ни с другим. Она оценивается – во всяком случае, для всех объектов имущества (осязаемых и неосязаемых активов) – именно вынесением профессиональных оценочных суждений.
* * *
После предложенной обобщающей формулировки мы хотим представить на обсуждение таблицу, в которой разделены на две группы базовые экономические понятия, толкование которых содержатся в МСО и в новейших материалах, обсуждаемых в настоящей статье по обоим направлениям: практической (оценочной) и фундаментальной экономической теории. Это первая попытка такой группировки, и она предназначена только для того, чтобы свести в наглядном виде разные представленные выше позиции, а также осмысленно подойти к понятийному аппарату в проектах стандартов оценки 2007 г.