Г. И. Микерин, руководитель тематической секции по методологии и стандартам Экспертно-консультативного совета по оценочной деятельности при Минэкономразвития России

Вид материала

Документы

Содержание Часть 2. Продвижение в «высокой теории» было тесно связано с развитием «практической экономической теории»   Амартия Сен Сен А. Возможность общественного выбора // Политикам об экономике: Лекции нобелевских лауреатов по экономике. С. 257. Некипелов Различные эмпирические методологии Заявляя о своих амбициях Смена» или же «существенное обновление

Подобный материал:

• Г. И. Микерин Руководитель тематической секции по методологии и стандартам, 96.75kb.
• План работы общественно-консультативного совета при уфмс россии по смоленской области, 85.47kb.
• Настоящей статьи соответствует названию книги, 515.46kb.
• В. И. Миронов миронов Владимир Иванович, доктор юридических наук, профессор, руководитель, 16220.96kb.
• «Об оценочной деятельности в рк», 10695.2kb.
• Утвердить план работы консультативного Совета по инвестиционно-строительной деятельности, 39.07kb.
• Номер и название тематической секции, 174.55kb.
• Отчет о работе общественно-консультативного совета при Управлении Федеральной миграционной, 126.65kb.
• Протокол расширенного заседания Общественно-консультативного совета при уфмс россии, 157.39kb.
• Приказ " 11 " января 2009 г. №7 Москва Об утверждении Наставления по организации экспертно-криминалистической, 530.9kb.

Часть 2. Продвижение в «высокой теории» было тесно связано с развитием «практической экономической теории»   Амартия Сен

[Promotion in «the high theory» has been closely connected with the development of «the practical economic theory»   Amartya Sen]


По заведенному нами порядку – информировать коллег-оценщиков обо всех новых материалах, касающихся нашей профессии, – так же сделано и в данном случае, хотя предмет «высокотеоретической дискуссии» можно было бы счесть весьма далеким от вопросов «практической экономической теории», если бы в работах участников дискуссии не затрагивалось бы обсуждение понятий, которые интересуют специалистов, непосредственно занимающихся различными экономическими измерениями.

В журнале «Вопросы экономики» ³⁰ (далее – В.Э.) директор Института экономики РАН, член-корреспондент РАН Р.С. Гринбергом и его первый заместитель, доктор философских наук А.Я. Рубинштейн (авторы книги «Экономическая социодинамика»³¹) начали теоретическую дискуссию, поводом для которой послужил выход в свет летом этого года новой книги Вице-президента РАН, академика А.Д. Некипелова³².

Р.С. Гринберг сообщает в предваряющем дискуссию тексте, что руководители «объединенного Института экономики … договорились с руководством журнала об открытии широкой дискуссии по разным аспектам экономической теории». Приведем особенно важные Р.С. Гринберга: «даже самые прикладные решения в конечном итоге основаны на тех или иных теоретических воззрениях». (В.Э. с. 79) И тут же добавлено:

Что же касается попыток теоретического осмысления реальности, то они [теории минувшего века] оказались вытесненными на обочину российской экономической науки. … Западные страны живут по другим лекалам: наши коллеги по обе стороны Атлантики активно ведут теоретические исследования, вкус к которым, к сожалению, почти исчез в родном отечестве. Уверен, что неэффективность большинства российских преобразований, просчеты в прогнозах, неудачи в экономике и серьезные поражения в социальной сфере в значительной степени обусловлены дефицитом теоретического знания.

Обе стороны этой дискуссии (в особенности, А.Д. Некипелов) неоднократно приводят в тексте англоязычные понятия, вместе с их переводом на русский язык и с предлагаемым их толкованием, используют массу ссылок на экономико-теоретические работы «от Адама Смита до наших дней». Особое внимание обратим на выражение в статье А.Я. Рубинштейна консолидированного мнения со своим оппонентом (В.Э. с. 92):

…Продолжая линию Смита [речь идет об Адаме Смите, а не о Верноне Смите], я исхожу из того, что у большинства людей нет никаких представлений об общем благе. Близки мне в связи с этим и сомнения А. Сена по поводу возможности адекватного отражения общественного интереса в индивидуальных функциях полезности⁴⁸. Частично я согласен и с А. Некипеловым, который, комментируя Сена, делает вывод о том, что «существует, по всей видимости, какая-то особая порода людей, которая только и может правильно оценивать подлинные потребности не входящих в ее состав индивидов»⁴⁹.

⁴⁸ Сен А. Возможность общественного выбора // Политикам об экономике: Лекции нобелевских лауреатов по экономике. С. 257.⁴⁹ Некипелов А. Д. Указ. соч. С. 253. [Нумерация сносок дана по оригиналу.]


В самой работе А.Д. Некипелова (на стр. 253, т.е. сразу же за цитатой, приведенной А.Я. Рубинштейном) прокомментировано очень важное для нашей темы конкретное высказывание А. Сена по поводу развития «практической экономической теории»:

А. Сена, несомненно, волнует проблема соотношения чистой и реалистической теории в решении проблемы социального выбора. Он явно желает, чтобы разработка все более изощренных методов и расширение информационной базы второй [т.е. реалистической теории] автоматически означала бы прогресс первой [т.е. чистой теории]:

« Различные эмпирические методологии, о которых здесь идет речь, могут быть рассмотрены в более широкой аналитической перспективе. Продвижение в «высокой теории» с этой точки зрения было тесно связано с развитием «практической экономической теории». [Эту фразу нобелевского лауреата мы использовали в заголовке Части 2, – Г.М.] Именно постоянное исследование конструктивных возможностей – как на аналитическом, так и на практическом уровне – помогло в некоторой степени развеять то унылое настроение, которое ранее ассоциировалось с общественным выбором и экономикой благосостояния»².

² Сен, А. Указ. соч. С. 257.

Не думаю, однако, чтобы дело обстояло именно таким образом. Стремление на практическом уровне инкорпорировать в оценки социального благосостояния самую разную информацию, дав ей при этом этически благородную интерпретацию, несомненно играет положительную роль в общественном развитии. Но связано это не с прогрессом в сфере «высокой теории», чуть ли не автоматически сопровождающим такие действия, а с положительным влиянием последних на человеческое мировоззрение и поведение. … Большое внимание проблемам, связанным с возможностью формирования функции общественного благосостояния уделялось представителями экономико-математического направления советской экономической школы. При этом многие исследователи шли по пути, в методологическом отношении весьма близком к тому, который избрал и А. Сен.


Непосредственно по основному вопросу начатой дискуссии, который относится к методологическим основам «высокой теории», А.Я. Рубинштейн, сославшись на «Структуру научных революций» Томаса Куна, высказался таким образом (В.Э. с. 86):

Заявляя о своих амбициях, авторы «Экономической социодинамики» связывают новую парадигму с переходом от постулата методологического индивидуализма к более мягкому принципу комплементарности индивидуальной и социальной полезности.

Мы предлагаем оценщикам осмыслить для своего дела некоторые новые понятия, используемые отечественными учеными-экономистами, взявшимися за восполнение в отечественной экономической науке «дефицита теоретического знания». Может оказаться полезным не только для общего образования, но и для самого оценочного дела, – взаимное оплодотворение «высокой теории» и «практической экономической теории», а именно это следует из приведенных высказываний всех трех участников дискуссии.

В былые времена «представителями экономико-математического направления советской экономической школы» (по А.Д. Некипелову) не просто «уделялось внимание», а выполнялись доведенные до практического применения разработки по оценке эффективности хозяйственных решений – по-нынешнему: и для бизнеса, и для социальной сферы. Об этом мы говорим, вспоминая Комплексную методику (КМ 1983 г.), которую, к сожалению, не восприняла тогдашняя власть и даже не позволила ее опубликовать.

Конечно, два раза не войдешь в одну и ту же воду, но и не гоже быть Иванами, не помнящими родства. Это мы говорим не по отношению ко всем трем дискутантам, а по поводу «новых парадигм» и «новых подходов», о которых идет речь в книге С. Сэйс.


Теме теоретической дискуссии, т.е. методологической позиции Р.С. Гринберга и А.Я. Рубинштейна, – в книге А.Д. Некипелова посвящена только Глава 7, но вся его книга пронизана размышлениями автора о современном состоянии экономической теории и, особо, о «понимании понятий», в частности – «институтов» (см. об этом в сноске 14).

В «Заключении» своей книги А.Д. Некипелов подвел итоги работы (стр. 325, 327):

На протяжении всего исследования я подчеркнуто не выходил за рамки так называемой чистой экономической теории, суть которой состоит в выведении из принятых исходных положений (аксиом) всей системы категорий, описывающих хозяйственные институты. … Классическая макроэкономика как разновидность «реалистической науки» ориентирована на обработку практических данных и их использования для принятия решений. Вместе с тем она достаточно «легкомысленно» относится к исходным постулатам экономической теории, что, как мы видели, ведет к «огрубленности» вытекающих из нее оценок. … Чистая экономическая теория объясняет, почему на практике нередко следует вносить коррективы в выводы, непосредственно вытекающие из «реалистической науки».


Мы намеренно выделяем во фрагментах, включенных в эту часть настоящей статьи, слова, выражающие понятия (категории), которые можно рассмотреть с позиций оценочной практики [appraisal practice] и теории оценки [valuation theory]. В них применяется терминология, общепринятая в международном оценочном сообществе, хотя, следуя логике отраженной в этой дискуссии, по отношению теории оценки можно было бы говорить о «практической теории оценки» или о «теории оценочной практики».

В прежних публикациях нами многократно отмечалась многозначность русского слова «оценка» и необходимость всякий раз, когда его применяешь в новом контексте, разъяснять смысл подразумеваемого понятия. Начиная с первого же применения А.Д. Некипеловым во фрагментах, включенных в эту часть настоящей статьи, выражения: «правильно оценивать подлинные потребности»³³,   речь идет о смысле, во всяком случае, очень близком к смыслу, понимаемому в теории оценки и в оценочной практике.

* * *

Здесь самое время отметить, что во всех учебных изданиях по оценке (в британских, американских и отечественных – об этом подробно говорится в нашей книге, см. сноску 6), указывается то различие, которое было введено Альфредом Маршаллом между «теорией стоимости (ценности)» и «теорией оценки стоимости (ценности)»³⁴. Оценщики во всем мире почитают А. Маршалла как основоположника оценочной дисциплины (научно-практической), а в России ее основоположником по праву считается С.Ю. Витте, хотя он и не занимался «высокой теорией» (см. в нашей книге 2003 года).


Ссылки на труд А. Маршалла и обширные цитаты из его «Принципов» рассыпаны по всей книге А.Д. Некипелова – с самыми почтительными комментариями (см. стр. 7-8):

Сегодня микроэкономика, современный вид которой придал А. Маршалл, представляет собой набор хорошо разработанных моделей (моделей потребительского выбора, теория фирмы, модели рыночных структур, факторных доходов, общего равновесия и т.д.), описывающих поведение индивидуальных и институциональных хозяйственных субъектов, функционирование отраслевых рынков (каждого в отдельности и всех вместе) в условиях экономики, основанной на частной собственности и разделении труда. … Конечно, микроэкономика развивается и сегодня. Для анализа привлекаются все более совершенные математические инструменты, предметом исследования становятся новые явления: в качестве примера можно сослаться на интерес к роли информации в экономическом процессе… Происходит интеграция отдельных неортодоксальных течений (институционализма, эволюционной экономики и проч.) в тело основной парадигмы.


Весь этот труд А.Д. Некипелов в области «чистой экономической теории» построен на развитии «маршаллианской парадигмы», как ее называет сам автор, и направлен на поиски «выхода … за рамки меновой экономики», что – по мнению автора – «позволяет по-иному взглянуть на проблему взаимодействия полезности и издержек в очищенном от «денежных наслоений» виде». (Стр. 14) Вслед за этим А.Д. Некипелов предполагает создать «предпосылки для существенной корректировку маршаллианской парадигмы», хотя в ряде мест делает критические замечания в адрес А. Маршалла (например, стр. 114):

…Если ему [А. Маршаллу] и можно предъявлять претензии по рассматриваемым вопросам, то только в связи с тем, что он не увидел в исследовавшейся им модели основы для понимания генетического единства всех видов издержек, сводящихся, в конечном счете, к затратам человеческой жизни. Впрочем, нам это еще предстоит доказать.


Но заявление А.Д. Некипелова о своем новом подходе в «высокой теории»   всем еще предстоит осмыслить. Автор книги пишет, что старался «максимально использовать все богатство экономической мысли, включая находящийся в ее распоряжении математический инструментарий», и потом по всему тексту он пользуется «хорошо известными идеями или математическими моделями, лишь слегка адаптированными к новому способу подачи материала», что позволяет «дать целостное представление об экономической теории, построенной на существенно обновленной парадигме» (стр. 15).


В другом месте А.Д. Некипелов называет «заблуждением» А. Маршалла то, что он не знал предложений А.Д. Некипелова, которые «еще предстоит доказать» (стр. 10-11):

А. Маршалл сделал очень важный шаг вперед, увязав величину меновой ценности с взаимодействием полезности и издержек. … Что же касается вопроса о «конечной» мере издержек, то здесь А. Маршалл заменил одно заблуждение (трудовую теорию ценности) на другое. Величину издержек он постоянно выражает в денежной форме, не давая ответа на естественный вопрос; а что же позволяет деньгам выступать в качестве такой меры⁴?

⁴ … Следует принять в расчет, что производство товара требует приложения различных видов труда и применение капитала во многих его формах. Затраты всех различных видов труда … в совокупности мы станем называть реальными издержками производства товара. Сумма денег, которые приходится платить за эти усилия и жертвы, мы назовем либо денежными издержками производства, либо, для краткости, издержками производства; они составляют … цену предложения. (Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. II М. С. 21-22).

Однако приведенная общеизвестная цитата из «Принципов» А. Маршалла как раз свидетельствует о том, что «денежная форма» (для целей практической оценки) вводится не ВМЕСТО, а НАРЯДУ с «реальной мерой», подразумевающей «неденежное измерение», правда, не заявляемое постоянно. Ведь здесь не учитывается различение А. Маршаллом «теории стоимости» и «теории оценки стоимости». А именно так только и могут различаться реальные (натуральные) и денежные (стоимостные) измерения.

* * *

Во всей своей книге А.Д. Некипелов, также как и другие российские политэкономы («чистые» теоретики), попеременно применяет в одном и том же смысле слова: то «стоимость», то «ценность», то их вместе, ставя одно из них в скобки, лишь иногда давая в скобках английские слова: например, при рассмотрении «функции денег как единицы измерения ценности (unit of value)» (стр. 131). Очевидно, что такое применение обоих русских слов отражает два разных перевода одного английского слова «value».

Дискуссию об этом начал почти сто лет тому назад М.И. Туган-Барановский, а в последнее десятилетие подобная позиция приобретала сторонников среди российских экономистов. А.Д. Некипелов упоминает об этом еще в одном примечании (стр. 9-10):

Маркс … не сумел удовлетворительным способом решить проблему влияния общественной потребности на величину ценности («стоимости»). … Он ошибался, когда вслед за У. Пети, А Смитом, и Д. Рикардо выдвигал труд в качестве универсальной меры издержек¹. ¹Впрочем, надо признать, что полный отказ от трудовой теории ценности мне как ученому, получившему марксистское образование, дался с большим трудом. Еще в середине 1990-х гг. я считал, что решение рассматриваемой проблемы лежит на пути синтеза трудовой теории ценности и субъективной теории полезности. (См. Некипелов А. Д. Теория трудовой стоимости и предельной полезности: взаимодействие издержек и полезности // Проблемы прогнозирования. 1996. № 1…) Лишь позже я узнал, что у меня был предшественник – М. Туган-Барановский. Увы, мы оба были не правы.


Приведенное примечание А.Д. Некипелова аукается еще в одном примечании (стр. 21), стиль которого характерен для теоретических работ последнего десятилетия, повторяющих, в основном, путаные аргументы М.И. Туган-Барановского (см. в Части 3):

…производственной деятельности с целью создания соответствующих благ (потребительных ценностей, по Рикардо, а вслед за ним и по Марксу¹)…

¹В русском переводе «Капитала», как известно, используется несколько иной термин – «потребительные стоимости». На мой взгляд, это неудачно, поскольку понятие «стоимости» явно лучше подходит к характеристике издержек, нежели привлекательности для потребителя того или иного блага.


Параллельно автор развивает линию, обозначенную им в подзаголовке к основному названию книги – «От «робинзонады» до рыночной экономики, основанной на индивидуальном производстве». При этом (начиная со С. 33) он применяет еще одно понятие, обозначаемое им одновременно двумя терминами, выделяя их курсивом: «затраты (издержки)» (потом говорится об их «отождествлении со стоимостью»):

Применение Робинзоном в процессе производства своей рабочей силы при ближайшем рассмотрении трудно признать за подлинные затраты (издержки).


А.Д. Некипелов (см. стр. 112), критикуя К. Маркса за то, что им «проблема [«аллокации ресурсов»] рассматривается только со стороны издержек», ссылается на классическое сравнение А. Маршалла с ножницами: «Мы могли бы с равным основанием спорить о том, регулируется стоимость полезностью или издержками производства, как и о том, разрезает ли кусок бумаги верхнее или нижнее лезвие ножниц. (Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. II, М.: Прогресс; Универс, 1993 г. С. 31-32.)»

Следуя логике А.Д. Некипелова (кстати, он предлагает «предельную полезность» называть «субъективной ценностью»   см. С. 96) полезность, т.е. ценность, составляет вместе с издержками те лезвия ножниц, от «разрезания» которыми экономической субстанции остается след, не видимый невооруженным глазом, и называемый стоимостью.

Ножницы Маршалла – это образ, который мог бы помочь примирить «высокую теорию» с «практической экономической теорией». Именно таково понимание этого вопроса в маршаллианской и в современной «теории оценки стоимости».

* * *

Приведем еще один фрагмент, который содержится в «Заключительных замечаниях» к Части первой его книги и который позволяет представить общий понятийный (категориальный) аппарат, предлагаемый А.Д. Некипеловым (стр. 95-96):

Маркс, как известно, рассматривал процесс формирования (и логически, и исторически) рыночной экономики как развитие форм стоимости – от простой (случайной) до денежной. При этом само развитие форм стоимости он считал производным от эволюции форм обмена. Мы отказываемся от Марксовой трактовки категории стоимости, но было бы ошибкой отбросить и идею анализа форм обмена. …

Можно, конечно, отождествить издержки со стоимостью (кстати, в дальнейшем мы и будем так поступать) [но в «теории оценки стоимости» такая возможность ограничена лишь одним из трех общепринятых «подходов»   «по А. Маршаллу»,   Г.М.], а ценность – с потребительной стоимостью и сказать, что в данном случае мы имеем дело с разведением по разные стороны обмена двух имманентных ему характеристик – стоимости и потребительной стоимости. Но надо видеть и качественные различия. Стоимость [так это выделено самим автором,   Г.М.] в нашем случае представляет собой не абстрактное воплощение затрат общественного труда, а время жизни конкретного индивида, пожертвованное на производство соответствующего товара. Потребительная же ценность, в отличие от метода Маркса, должна измеряться не количеством блага, а приносимым им приращением величины общей полезности у конкретного индивида.

При изложенном подходе появляется возможность … сформулировать четкие количественные параметры, при которых обмен становится взаимовыгодным для его участников. Для Маркса же, как известно, простой обмен был случайным не только по происхождению, но и по пропорциям.

Конечно, для целей измерений было бы очень важно получать «четкие количественные параметры» и А.Д. Некипелов дает для этого основания. «Современная экономическая теория решает вопрос об «измерении полезностей» следующим образом» (стр. 21), утверждает этот автор, и по всей книге им используются математические выкладки с множеством формул и графиков, а также с авторскими пояснениями, например, дисконтирования «в соответствии с гипотезой Ирвинга Фишера» (стр. 27) и других формул, широко применяемых сегодня практикующими оценщиками.

А.Я. Рубинштейн добавляет, что А.Д. Некипеловым «на новом витке понимания группового интереса в его эвристическую функцию включается механизм политического согласования не распознаваемых рынком преференций индивидов. Эта версия уже вплотную подходит к моим собственным представлениям о групповых интересах. И хотя А. Некипелов указывает на недостаточность социодинамических объяснений механизмов их формирования, мне кажется, что здесь наши позиции очень близки». (В.Э. с. 91)

А в конце своей статьи А.Я. Рубинштейн заключает – «Подведу итоги» (В.Э. с. 93):

В основе теоретического ядра экономической социодинамики лежит смена господствующей парадигмы – переход от постулата методологического индивидуализма к более мягкому принципу комплементарности, допускающему существование групповых интересов наряду с предпочтениями индивидов... Иначе говоря, общественные преференции, генерируемые политической системой, невозможно представить в виде агрегата индивидуальных предпочтений, выявляемых рыночным механизмом. …
В теоретических построениях А. Некипелова, напротив, сохраняется приверженность господствующей парадигме методологического индивидуализма и вместо существования автономных групповых интересов предлагается «добавка» нерыночной части в функции полезности каждого индивида. Подобная модификация предпочтений индивидов хотя и устраняет … «парадокс публичных благ», но порождает иной вопрос: о взаимодействии «рыночных» и «нерыночных» элементов в индивидуальных функциях полезности.

« Смена» или же «существенное обновление» (как говорит об этом А.Д. Некипелов) господствующей парадигмы касается всех частей, составляющих экономическое знание. С позиций оценочной практики принято говорить о глубоком, но все же эволюционном изменении стандартов, тогда как в бухгалтерском сообществе говорят о революции в стандартах финансовой отчетности. В оценочной теории и практике последнее время проявляются две тенденции: (1) расширение понятия «рыночной стоимости» за счет учета социальных и экологических факторов, которые относят к «ответственности бизнеса», и (2) введения особой методологии оценки (потенциала) имущества в «публичном секторе».

Для оценщиков могут представить интерес те обращения к понятиям «оценка» и «ценность», которые содержатся в статье А.Я. Рубинштейна (слова «стоимость» и «затраты (издержки)» он вообще не применяет). Таких обращений ровно десять:

1. предположения о ценностной природе общественных интересов (В.Э. с. 82)
   
2. феномен «безбилетника» обусловливает нулевую оценку индивидуальной полезности общественных товаров, а тем самым и нулевую общественную ценность этих благ (В.Э. с. 83)
   
3. возможность двух оценок полезности общественного блага одним и тем же индивидом (В.Э. с. 84)
   
4. существование ненулевой оценки социальной полезности общественного товара оказывается возможным даже тогда, когда индивиды не высказывают никакой заинтересованности в этом благе (В.Э. с. 84)
   
5. при соблюдении, по сути, утопических условий (наличие только частных благ, совершенная конкуренция, отсутствие экстерналий, информационной асимметрии и т.п.) исчезает нужда и в определении интереса [это и есть оценка] общества как такового. Однако дело не только в том, что реальная жизнь богаче таких предпосылок, но и в том, что даже в рамках абстрактной теории обнаруживаются противоречия. (В.Э. с. 87)
   
6. Невидимые для рынка предпочтения способна, на его [Некипелова] взгляд, «сканировать» политическая система, которая, в частности, выявляет истинную ценность публичных благ. (В.Э. с. 88)
   
7. в известной работе М. Титцеля и К. Мюллера [1998 г.]: «…у человека одновременно может быть нескольких систем предпочтений, то есть стандартов оценки, и системы эти при определенных обстоятельствах могут исключать друг друга так, что совсем другие, даже противоположные действия оцениваются как оптимальные» (В.Э. с. 89) [Конечно, стандарты оценки – в фундаментальном смысле.]
   
8. Отмечу и ряд других авторов, придерживающихся доктрины «просвещенного личного интереса» и пытающихся в своих исследованиях расширить границы рационального поведения индивида, добавляя альтруистическую мотивацию, ценностные суждения, заботу об общественных интересах (В.Э. с. 89)
   
9. Непротиворечивое сосуществование двух оценок полезности этого блага и суверенитет потребителя обеспечиваются в данной модели [Х. Марголис, 1982 г.] тем, что указанные оценки, равно как и компромисс между ними, формируются внутри каждого индивида. … Как оно [условие Марголиса] согласуется с аксиоматикой неоклассической теории?.. (В.Э. с. 90)
   
10. «существует, по всей видимости, какая-то особая порода людей, которая только и может правильно оценивать подлинные потребности не входящих в ее состав индивидов». (В.Э. с. 92) [Эта выдержка нами уже цитировалась, здесь сравним ее с п. 6]
    

Выявление словесной схожести (возможно, лишь кажущейся) понятий фундаментальной теории с понятиями оценочной теории и практики – вызывает у нас естественное желание: попытаться либо связать, либо явно (воспользуемся этим словом, несколько раз примененным в книге А.Д. Некипелова) развести понятия «стандартов оценки» (ОППО – см. в МСО) и «аксиоматику абстрактной теории» (см. подчеркнутые нами слова в п.9 и в п.5). О таких попытках пойдет речь в Части 3 настоящей статьи.

Везде во фрагментах из английских и отечественных работ мы выделяем слова истинный и подлинный, выражающие стремления теоретиков всех наций проникнуть в непознанную (и, возможно, несуществующую) суть явлений. Это – благое дело, но во всех стандартах не допускается практическая оценка на основе подобных понятий.