Среди многих проблем отечест­венной истории одной из самых важ­ных и интересных является проблема своеобразия исторического развития феодальной Руси

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Среди самых интересных и загадочных явлений природы детская одарённость, несомненно,, 90.43kb.
• Реферат по истории России Тема: Язычество и христианство Древней Руси, 380.01kb.
• Н. Я. Данилевский о будущем россий­, 86.34kb.
• Курсовая работа, 309.89kb.
• Одной из ярких и интересных страниц истории Тамбовской епархии является деятельность, 122.58kb.
• Одной из самых острых проблем современного общества является приверженность большого, 39.6kb.
• На мой взгляд тема Алмазного фонда является одной из самых интересных тем, представленных, 91.21kb.
• Причины и последствия феодальной раздробленности на Руси Х1– начало Х11вв, 933.85kb.
• Ребёнка детский сад №402 г о. Самара Методические рекомендации по развитию элементов, 79.18kb.
• А. Н. Тарасов теория деконструкции, 190.2kb.

1 В. Тизенгаузен. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, т. 1, 1884, стр. 554.

² «Вестник Европы», 1829, ч. 164, № 15—16.


рию России '. Большим шагом вперед в историографии нашествия было появление в 1832 г. книги М. С. Гастева «Рассуждение о причинах, замед­ливших гражданскую образованность в Русском государстве до Петра Ве­ликого». Считая «владычество монголов» одной из причин, замедливших развитие России, М. С. Гастев характеризовал его как «время величайшего расстройства, величайшего несчастья для нашего отечества, одно из тех времен, кои тяготеют над человеком, удушают его». По мнению М. С. Гас­тева, «татарское подданство не ликвидировало уделов и усобиц», «успехи земледелия при владычестве монголов были очень слабы», «постоянные набеги нарушали нормальный ход жизни», «русские княжества должен­ствовали платить тягостную дань монголам». Подводя итоги, М. Гастев категорически заявляет: «Какую пользу доставили нам татары? Кажется, никакой. Само единодержавие, многими принимаемое за плод их влады­чества, не есть плод их владычества» ².

В 1832 г. Российская Академия наук вторично объявила конкурс на разработку вопроса о монгольском завоевании Восточной Европы и исто­рии Золотой Орды, установив первую премию в 200 червонцев. «Програм­ма задач, предлагаемых Имп. Академией Наук к соисканию 1834 и 1835 гг. по части истории», составленная известным востоковедом первой полови­ны XIX в. академиком X. Френом, представляла, по существу, изложение взглядов самого автора программы на роль монголо-татарского завоевания.

Академик Френ считал монголо-татарское завоевание тягчайшим бед­ствием для русского народа и указывал на владычество «монгольской ди­настии, бывшей некогда в течение двух с половиной веков ужасом и би­чом России, державшей ее в узах безусловного порабощения и располагав­шей своенравно венцом и жизнью князей ее»; Френ отмечал, что «владычество сие долженствовало иметь более или менее влияние на судьбу, устройство, постановления, образование, право, язык нашего оте­чества», для выяснения которого необходимо изучение истории Золотой Орды ³.

Результаты самого конкурса 1832 г. не оставили заметных следов в исторической литературе. Представленный в 1835 г. в Академию наук об-

¹ См.: Г. Прандунас. Причины падения России под иго татар и постепен ное восстановление единодержавия в оной. «Вестник Европы», 1827, ч. 155, № 14; Н. У с т р я л о в. О состоянии Руси накануне нашествия монголов. «Сын отечества», ч. 144, № 34 и др.

² М. Гастев. Рассуждение о причинах, замедливших гражданскую образо­ванность в Русском государстве. М., 1832, стр. 99, 112—121, 131. Книга М. Гастева вызвала резкие возражения М. П. Погодина, который повторял тезис о положитель­ном влиянии татарского ига на складывание «единодержавия» и писал, давая общую оценку татарского влияния: «с монголами мы, по крайней мере, квиты» («Теле­скоп», 1832, № 12, стр. 529).

³ См.: Программа задач, предложенных Акад. Наук к соисканию 1834 и 1835 гг., стр. 1, 3.


ширный (около 1300 л.) труд немецкого востоковеда Хаммера-Пургшалля не заслужил положительной оценки. В отзыве членов академической ко­миссии Френа, Шмидта и Круга отмечалось, что исследование Хаммера является поверхностным, в нем недостаточно использованы русские лето­писи, русские и восточные источники привлекаются некритически, допу­щено много ошибок в хронологии, искажений личных имен и географиче­ских названий, поэтому «Академия, по вышеприведенным причинам, не могла присудить труду его какой-либо премии» Ч Правда, труд Хаммера под названием «История Золотой Орды» был издан в 1839 г. за границей, но после резкой критики академической комиссией и неодобрительных от­зывов ряда русских историков (Н. Полевой, И. Березин) не пользовался авторитетом и был мало известен в России.

В 30-х годах XIX в., непосредственно после опубликования «Програм­мы» Академии наук, появились два больших курса русской истории: «Ис­тория русского народа» Н. А. Полевого и «Русская история» Н. Г. Устрялова. Н. А. Полевой писал, что в «монгольский период» перед «бурей» на­шествия «исчезают самобытные частности» и появляется «из мелких русских княжеств великое Российское государство». Однако, по его мне­нию, образование единого русского государства произошло не благодаря содействию монголов: Орда и не догадывалась, что «внук Калиты, губите­ля родных, щедрого поклонника ханов, обнажит уже на Орду меч»². Н. Г. Устрялов признает известное содействие ордынских ханов «в переве­се князя Московского над удельными», но тоже подчеркивает, что это содействие не следует преувеличивать. «Мы вправе сказать, — пишет он,— что и без них (татар. — В. К.) удельная система рушилась бы так же точ­но, как пала феодальная в Западной Европе». Татарское влияние, по мне­нию Н. Г. Устрялова, проявлялось в изменении представлений народа о верховной власти, в усилении власти князей над всеми слоями русского общества, в некоторых изменениях податной системы и уголовном праве (смертная казнь, телесные наказания), однако татары не изменили «са­мобытности народной» ³.

Дальнейшее развитие взглядов на монгольское нашествие содержится в трудах историков «государственной школы» К. Д. Кавелина и С. М. Соловьева.

К. Д. Кавелин сформулировал свою точку зрения на монголо-татарское иго в статье «Взгляд на юридический быт древней Руси» (1846 г.). По его мнению, татары не внесли в развитие русского исторического про­цесса никаких новых «начал», способных разрушить «родовой быт сла-

¹ ЖМНП, 1836, т. XI, стр. 158-159.

² Н. А. Полевой. История русского народа. СПб., 1833, т. 4, стр. 9; т. 5, стр. 22—23.

³ Н. Г. Устрялов. Русская история, ч. I, изд. 5-е, 1855, стр. 185, 187—193.


вян», и «все монгольское влияние ограничилось несколькими словами, может быть, и даже вероятно, несколькими обычаями, не совсем для нас лестными, каковы: пытка, кнут, правеж». Однако и К. Д. Кавелин отме­чает, что «монголы разрушают удельную систему», а татарское владыче­ство «усилило власть великого князя и тем воссоздало видимый центр по­литического единства Руси», способствуя в известной степени складыва­нию «единодержавия» '.

Для работ другого историка «государственной школы» — С. М. Соловьева характерно почти полное игнорирование роли монгольского завоевания в истории России. «Новый порядок вещей (под которым подразу­мевалась замена «родовых» отношений «государственными». — В. К.) начался гораздо прежде монголов, — пишет С. М. Соловьев в «Истории отношений между князьями Рюрикова дома», — и развивался естествен­но, вследствие причин внутренних» ². Ту же мысль высказывает С. М. Со­ловьев и в другой работе — «Взгляд на историю установления государст­венного порядка в России до Петра Великого»: влияние монголов не было «главным и решающим. Монголы остались жить вдалеке от русских кня­жеств, заботились о сборе дани, оставляя все как было, следовательно, ос­тавляя в полной свободе действовать те новые отношения, которые нача­лись на севере прежде них» ³.

Справедливо возражая против мнения о положительной роли монголо-татарского ига в складывании русской государственности, С. М. Соловьев допускает серьезную ошибку, вообще отрицая влияние иноземного завоевания на внутреннее развитие Руси; татарскую политику на Руси он сравнивает с эпизодическим участием половцев в усобицах рус­ских князей.

Недооценка последствий монголо-татарского нашествия нашла отражение и в более поздней работе С. М. Соловьева «История России с древ­нейших времен». Такому важному событию, как нашествие Батыя на Русь, в многотомной «Истории России» уделяется лишь часть второй главы тре­тьего тома, причем события нашествия описываются весьма бегло.

Взгляды С. М. Соловьева, несмотря на недооценку им разрушитель­ных последствий нашествия, в конце первой половины XIX в. выражали передовое направление в русской исторической науке. В вопросе о роли монгольского ига в русской истории они противостояли официально-монархической схеме русского исторического развития, выдвинутой Н. М. Ка­рамзиным, и «трудам» ряда церковных авторов, которые пытались ис-

¹ К. Д. Кавелин. Собрание сочинений, т. 1. СПб., 1897, стр. 12, 42.

² С. Соловьев. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М., 1847, стр. VII, 18.

³С. Соловьев. Взгляд на установление государственного порядка в России до Петра Великого. СПб., Изд. «Общественная польза», стр. 839.


пользовать материалы татарского нашествия для возвеличивания право­славия '.

Значительным вкладом в историографию монголо-татарского нашест­вия явилась книга М. И. Иванина «О военном искусстве и завоеваниях монголов» (1846 г.), в которой впервые сделана попытка осмыслить собы­тия похода Батыя с точки зрения военного историка. В книге М. И. Ива­нина содержится много интересных сведений о событиях похода Батыя, об особенностях тактики кочевников, боевых качествах монгольской кон­ницы и т. д.

Не ставила своей задачей определить влияние монгольского завоева­ния па Русь и появившаяся в 1850 г. работа профессора Московского университета И. Д. Беляева «О монгольских чиновниках на Руси, упоминае­мых в ханских ярлыках», содержание которой довольно точно определя­ется в предисловии самим автором: «объяснение разных наименований монгольских чиновников и правителей, упоминаемых в ярлыках» ².

В целом историография 30—40-х годов XIX в. характеризуется большим вниманием историков к событиям монголо-татарского нашествия, постановкой принципиальных вопросов о роли монгольского ига в русской истории и о степени влияния завоевателей на различные стороны жизни русского общества. В это время была подвергнута критике официально-монархическая концепция исторического развития Н. М. Карамзина и в ряде работ и статей, особенно в трудах революционных демократов, сформулирован передовой по тому времени взгляд на монголо-татарское наше­ствие и его последствия.

В. Г. Белинский в «Литературных мечтаниях» (1834 г.) называл та­тарское иго «сковывающим началом» в истории русского народа, которое задерживало его развитие³. Молодой Н. Г. Чернышевский в письме к род­ным 30 августа 1846 г. писал, характеризуя монгольских завоевателей: «Жалко или нет бытие подобных народов? Быша, и быша, яко и не бывше. Прошли, как буря, все разрушили, сожгли, полонили, разграбили и толь­ко... Быть всемогучими в политическом и военном смысле и ничтожными по другим, высшим элементам жизни народной?» Н. Г. Чернышевский пра­вильно понимал всемирно-историческое значение борьбы русского народа против монголо-татарских завоевателей, спасшей от разгрома «европей­скую цивилизацию»: «Нет, не завоевателями и не грабителями выступают

¹ Примером такого рода «трудов» может служить статья анонимного автора «Пути промысла божия о России в порабощении ее татарами» (1842 г.), в которой нашествие оценивается как «перст Божий» и называется «одним из благотворней­ших событий (!) и для нашей церкви и для нашего отечества», ибо «укрепило пра­вославие», и «породило у нас самодержавие» («Маяк», 1842, № 6, стр. 28, 29).

² Архив историко-юридических сведений, изд. Калачевым, кн. 1. М., 1850, стр. 99.

³ См.: В. Г. Белинский. Поли. собр. соч. т. 1. М., 1853, стр. 37.


в истории политической русские, как гунны и монголы, — пишет Н. Г. Чернышевский, — а спасителями, спасителями от ига монголов, ко­торое они сдержали на мощной вые своей, не допустив его до Европы, быв стеной ей, правда, подвергнувшейся всем выстрелам, стеною, которую вполовину разбили враги» '. К вопросу о регрессивной роли татаро-монгольских завоеваний Н. Г. Чернышевский возвращается в статье «Непоч­тение к авторам», в которой отмечает, что развитие цивилизации в России «задерживалось соседством хищнических азиатских орд: печенегов, татар» ².

Яркую картину последствий монгольского нашествия для русских зе­мель дает А. И. Герпен. В книге «О развитии революционных идей в Рос­сии» (1851 г.) А. И. Герцен пишет: «Татары пронеслись над Россией по­добно туче саранчи, подобно урагану, сокрушающему все, что встречалось на его пути. Они разоряли города, жгли деревни... и после всех этих ужа­сов исчезали за Каспийским морем, время от времени посылая оттуда свои свирепые орды, чтобы напоминать покоренным народам о своем гос­подстве. Внутреннего же строя государства, его администрации и прави­тельства победители-кочевники не трогали... Монгольское иго тем не менее нанесло ужасный удар: материальный ущерб после неоднократных опустошений привел к полному истощению народа — он согнулся под тяж­ким игом нищеты. Люди бежали из деревень, никто из жителей не чувст­вовал себя в безопасности, к податям прибавилась выплата дани, за кото­рою при малейшем опоздании приезжали баскаки, обладавшие неограни­ченными полномочиями, и тысячи татар и калмыков. Именно в это злосчастное время, длившееся около двух столетий, Россия и дала обо­гнать себя Европе» ³.

Оценка монголо-татарского завоевания В. Г. Белинским, Н. Г. Чер­нышевским и А. И. Герценом была высшим достижением русской истори­ческой науки XIX в. Буржуазная историография конца XIX—начала XX в. в этом отношении сделала значительный шаг назад.

Развитие русской историографии монголо-татарского нашествия в 50—60-х годах XIX в. характеризуется прежде всего дальнейшим расши­рением источниковедческой базы. Много новых восточных источников было введено в научный оборот И. Н. Березиным. В исследованиях «Внут­реннее устройство Золотой Орды (по ханским ярлыкам)» и «Тарханные ярлыки, данные ханами Золотой Орды русскому духовенству» (1852 г.) он обстоятельно знакомит с этим важным видом источников. В других его работах — «Первое нашествие монголов на Россию» (1852 г.) и «Нашест­вие Батыя на Россию» (1855 г.) —приводятся обширные выдержки из


восточных авторов о нашествии монголо-татар на Восточную Европу (Рашид-ад-Дина', Джувейни, Ибн-Эльасира, Абулгази и др.) Выдержки из восточных авторов опубликованы И. Н. Березиным с подробными ком­ментариями, объяснением исторических терминов, географических назва­ний и личных имен. В примечаниях к переводам комментируются отдель­ные события, даются указания на степень достоверности тех или иных фактов и дат. Вместе с тем И. Н. Березин, вводя в научный оборот новые восточные источники, ограничивается объяснением текстов и не пытается сделать какие-либо выводы и обобщения. Такой же характер имеет и док­торская диссертация И. Н. Березина «Очерк внутреннего устройства улу­са Джучиева» (1864 г.), написанная автором в плане исторического и фи­лологического комментария.

50—60-е годы XIX в. внесли мало нового в историографию монголь­ского нашествия. Немногочисленные статьи, посвященные частным вопро­сам темы², работы церковных авторов (в которых трактовка историчес­кого материала, как правило, была целиком подчинена задаче восхваления церкви и духовенства) ³ и несколько брошюр из серии «Чтений для на­рода» ⁴ — вот, пожалуй, и все, что прибавили эти десятилетия к историо­графии нашествия.

В 70-х годах появляется ряд университетских курсов и общих статей, в которых заметны попытки оценить последствия монгольского завоевания для истории России. В 1870 г. Н. И. Костомаров в большой статье «Начало единодержавия в древней Руси» выступил против С. М. Соловьева, отри­цавшего положительное влияние татарского ига на складывание «едино­державного государства». В отличие от С. М. Соловьева, Н. И. Костомаров утверждал, что «в Северо-Восточной Руси до татар не сделано никакого шага к уничтожению удельно-вечевого строя» и только в татарском «раб­стве Русь нашла свое единство, до которого не додумалась в период сво­боды». В целом, по мнению Н. И. Костомарова, «татарское завоевание дало

¹ В 1869 г. И. Н. Березиным был опубликован отдельно «Сборник летописей. История Рашид-ад-Дина» (ТВО, 1869, ч. 131).

См.: А. А. Бобровников. О монгольских надписях на русских актах. «Известия Археологического общества», 1861, т. 3, в. 1; С. Березовский. Где на­ходилась Онуза, где останавливался станом Батый. «Тамбовские губ. ведомости», 1862, № 13; В. И. Л е с т в и ц ы н. Место побоища на Сити. «Ярославские губ. ведо­мости», 1868, № 41 и др.

³ См.: М а к а р и и. Успехи православной церкви в период монгольский. «Хри­стианское чтение», 1859, № 6; М а к а р и и. Русские монастыри в период монгольский. «Христианское чтение», 1861, № 9; П. Н. Соколов. Татарское иго и подвиги св. Александра Невского. «Херсонские епарх. ведомости», 1862, № 17; Н. Е. Образ­цов. Как отразилось на историю православного русского духовенства монгольское владычество с его дальнейшими результатами. Смоленск, 1867.

⁴ См.: «Владычество татар и освобождение от них земли русской». «Чтение для солдат», кн. 3, 1853; К. Бестужев-Рюмин. О злых временах татарщины и страшном Мамаевом побоище. СПб., 1865 и др.


Руси толчок и крутой поворот к монархии», которая и наступила в резуль­тате ослабления Золотой Орды и «перехода верховной власти к великому московскому князю» '.

Тезис Н. И. Костомарова о решающей роли татарского ига в ликви­дации «удельно-вечевого строя» и складывании «единодержавия» полу­чил в дальнейшем широкое распространение в русской буржуазной историографии.

Несколько по-иному подходил к оценке монголо-татарского завоева­ния Руси К. Бестужев-Рюмин. В своем курсе «Русской истории» (который имел в основном компилятивный характер) К. Бестужев-Рюмин пытается примирить противоположные оценки роли монгольского завоевания, упре­кая С. М. Соловьева за недооценку, а Н. М. Карамзина и Н. И. Костома­рова за преувеличение влияния Орды на складывание русской государст­венности. Известный интерес представляет разделение К. Бестужевым-Рюминым татарского влияния на Русь на «прямое» и «косвенное» (в смысле задержки культурного развития России и ее отрыва от западно­европейской «цивилизации»); именно «косвенное влияние» татарского ига К. Бестужев-Рюмин считал основным².

В 1873 г. с полемической статьей по вопросу о татарском влиянии на русскую историю выступил В. И. Кельсиев, который протестовал против утверждений о неспособности русских к самостоятельным историческим действиям, против преувеличения иноземного, и в особенности татарского влияния на Россию, критиковал историков, которые Русь «приняли за «tabula rasa», на которой всякий, кому не лень, могли производить что угодно». В. И. Кельсиев писал, что татарское влияние на русскую жизнь было незначительным. «Заимствовав от татар, или, по крайней мере, через татар, многие слова, — писал В. И. Кельсиев, — мы вовсе не заимствовали от них ни быта, ни цивилизации» ³.

Однако интересная статья В. И. Кельсиева не могла нарушить основ­ной тенденции буржуазной историографии второй половины XIX в. — стремления преуменьшить разрушительные последствия монгольского за­воевания и найти «положительное влияние» татар на русскую историо­графию. Историк русского права И. Д. Беляев в «Лекциях по истории русского законодательства» (1879 г.) прямо утверждал, что монголо-татары «подготовили многое для будущего торжества самодержавия»: они способствовали ликвидации различий между «дружиной» и «земщиной», усилению отдельных князей; в условиях монголо-татарского ига князь, соби-

¹ Н. И. Костомаров. Начало единодержавия в древней Руси. «Вестник Европы», 1870 г., № 11, стр. 53—54; № 12, стр. 496, 517, 561.

² См.: К. Бестужев-Рюмин. Русская история, т. 1, СПб., 1872.

³ В. И. Кельсиев. Заметки о татарском влиянии на великороссов. «Граж­данин», 1873, № 44—45, стр. 1179, 1207.


равший ордынский выход, стал «ближе к народу» и получил «большую власть» над своими подданными ¹.

Очень большое значение придавал монгольскому влиянию и другой историк русского права — Ф. И. Леонтович. Он считал монгольское право «двухвековым мостом», при помощи которого русские шагнули «от мира к государству», причем монголо-татары принесли Руси много новых «политических и социальных институтов»: систему приказов, тарханы, крепост­ничество, местничество, кормление и т. д. По мнению Ф. И. Леонтовича, даже «Соборное уложение 1649 года напоминает «Великую Ясу» Чингиз-хана с ея страшными наказаниями»! ².

Из других работ этого времени можно упомянуть новое, значительно дополненное издание книги М. И. Иванина «О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингиз-хане и Та­мерлане» (1875 г.), статьи О. Миллера «О древнерусской литературе по отношению к татарскому игу» ³ и Е. Е. Голубпнского «Порабощение Руси татарами и отношение ханов монгольских к русской церкви», в которых опровергалось утверждение церковных авторов о якобы «патриотической» роли церковников в период нашествия монголо-татар, а также работы украинских историков И. Левицкого и М. А. Максимовича. И. Левицкий утверждал, что монголо-татары нанесли украинским землям такой страш­ный урон, что «после татарского нашествия Украина стала пустынею» ⁴. М. А. Максимович, наоборот, считал, что «гиперболические выражения летописей не следует понимать в буквальном смысле», и после нашествия на Украине «осталось население столь значительное, что для князей было кем воевать и соседей, и друг друга» ⁵. Справедливо выступая против на­ционалистической теории М. Погодина об утрате Киевской Русью после нашествия Батыя своего коренного населения и последующем заселением ее «новопришлым народом из Карпатов», М. А. Максимович недооцени­вает разрушительные последствия нашествия⁸.