Geum.ru

Среди многих проблем отечест­венной истории одной из самых важ­ных и интересных является проблема своеобразия исторического развития феодальной Руси

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   29
1 И. Р. Наследив Чингиз-хана... Берлин, 1925, стр. 4.

2 Т а м же, стр. 5.

3 И. Р. Наследие Чингиз-хана... Берлин, 1925, стр. 6.

4 Та м же, стр. 8


ставлении «евразийцев» кровавое и опустошительное монгольское завоевание «было делом созидательным и для самой Евразии в конечном итоге полезным», а прославившийся своими жестокостями Чингиз-хан «высту­пал как осуществитель творческой миссии, как созидатель и организатор исторически ценного здания»! '. «Евразийцы» забыли известные всем фак­ты гибели под ударами монгольских завоевателей древних цивилизаций, длительную полосу упадка, которую переживали подвергнувшиеся мон­гольскому нашествию страны, потопленные в крови народные восстания против завоевателей, тяжкое иноземное иго, высасывавшее из покоренных народов все живые соки, замедлявшее их экономическое, политическое и культурное развитие, — историческая правда не укладывалась в их наду­манную «схему».

В соответствии с трактовкой «Евразии» как единой монгольской импе­рии, «мировой» по своему характеру, И. Р. первоначально отводил Руси роль одного из многочисленных монгольских «улусов», значение которого впоследствии неизмеримо возрастает только потому, что «Русское госу­дарство явилось наследником, преемником, продолжателем исторического дела Чингиз-хана»2. Русь сумела перенять «монгольскую государствен­ную идею» и занять место монголов в политической системе Евразии, под непосредственным воздействием «монгольской государственной идеи» об­разовалось московское государство. «Государственное объединение рус­ских земель под властью Москвы, — утверждал И. Р., — было прямым следствием татарского ига» 3. Правда, монгольская государственная идея подвергалась на Руси определенной обработке, получив под влиянием «византийских государственных идей и традиций» новое, «христианско-византийское обоснование» 4.

Дальнейшее содержание русской истории автор «Наследия Чингиз-хана» видел в том, что Русь взяла на себя исторически необходимую зада­чу объединения Евразии, переняв ее у монголов, в результате чего произо­шла «замена ордынского хана московским царем с перенесением ханской ставки в Москву» 5. Традиции преемственности с политикой монгольских ханов поддерживались русскими царями до Петра I, с которого началась «измена монгольской идее», «европеизация России», что, по мнению И. Р., имело самые отрицательные последствия и в конце концов привело Рос­сию к революции.

Основные положения И. Р. о «Евразии» как «особом материке», об исторической обусловленности монгольских завоеваний, о положительной роли монголов в создании «евразийской» государственности и культуры, о

1 И. Р. Наследие Чингиз-хана... Берлин, 1925, стр. 8.

2 Т а м же, стр. 9.

3 Т а м же, стр. 21.

4 Там же, стр. 19.

5 Т а м же, стр. 22.


Руси как «наследнице» монгольской империи развивались и дополнялись в работах других историков «евразийской школы».

Н. С. Трубецкой в статье «О туранском элементе в русской культуре» (1925 г.) подчеркивал мысль об огромном положительном влиянии на рус­скую культуру и государственность монголов и вообще «туранского наро­да» '. По мнению Н. С. Трубецкого, перенимание русским народом харак­терных для «туранского психологического типа» черт (устойчивость убеж­дений, сила, религиозность) явилось «благоприятным условием» для образования русского государства, и «туранское влияние» для Руси «в об­щем было положительно»: «Московское государство возникло благодаря та­тарскому игу. Русский царь явился наследником монгольского хана: «свер­жение татарского ига» свелось к замене татарского хана православным царем и к перенесению ханской ставки в Москву. Произошло обрусение и оправославление татарщины, и московский царь оказался носителем этой новой формы татарской государственности» 2.

В 1926 г. в книге «Евразийство. Опыт систематического изложения», являвшейся, по существу, официальным изложением программы «евра­зийцев», подобная схема русского исторического развития была снова под­тверждена. В разделе «Общие положения» указывалось: «Термином «Ев­разия» мы означаем особый материк, как место развития специфической культуры, евразийской и русской... Культурное и географическое единст­во Евразии сказывается в ее истории, определяет ее хозяйственное разви­тие, ее самосознание и ее историческую миссию в отношении Европы и Азии... Впервые евразийский культурный мир предстал на сцене как це­лое в империи Чингиз-хана... Монголы сформулировали историческую за­дачу Евразии, положив начало ее политическому единству и основам ее политического строя. Они ориентировали к этой задаче евразийские на­циональные государства, прежде всего и больше всего — Московский улус. Это Московское государство, органически выросшее из Северо-Восточной Руси..., заступило место монголов и приняло на себя их культурно-поли­тическое наследие» 3.

С. Пушкарев в статье «Россия и Европа в историческом прошлом» (1927 г.) шел еще дальше в оправдании монгольских завоеваний. Он вы­ступал против взгляда на Русь XIII в. как на «сторожевой пост» по охране европейской цивилизации от монгольских завоевателей и утверждал, что с восточными соседями-кочевниками русский народ «мирно уживался го­раздо легче, чем с соседями западными», и даже больше того — «татары защищали Россию от Европы»!4.

1 К «туранскому народу» Н. Трубецкой относил «угрофинские племена», «само­едов», «тюрков», «монголов» и «маньчжур», объединяя их в «единый туранский пси­хологический тип».

2 «Евразийский временник», т. 4. Берлин, 1925, стр. 272—273.

3 «Евразийство. Опыт систематического изложения», 1926, стр. 33—38.

4 «Евразийский временник», т. 5. Берлин, 1927, стр. 147, 149.


Старался доказать «благотворное» влияние монгольского ига на рус­ский народ и евразиец Б. Ширяев. В статье «Национальное государство на территории Евразии» он возражал против довольно распространенного в буржуазной историографии деления истории России на три периода: Ки­евский, Московский и Петербургский, и считал единственной «великой гранью» в русском средневековье события монголо-татарского нашествия. «Монгольское иго, — писал Б. Ширяев, — вызвало русский народ из про­винциализма исторического бытия мелких разрозненных племенных и го­родских княжеств так называемого удельного периода, на широкую доро­гу государственности, объявшей, в конце концов, весь русский народ в совокупности». По его мнению, именно во время ига и под влиянием татар­ской политики происходил «генезис русской государственности. Она воз­никла под внешним давлением опеки монгольской государственной вла­сти» '.

Весьма положительно оценивал влияние монголо-татарского ига на Русь евразиец Э. Хара-Даван, автор книги «Чингиз-хан как полководец и его наследие». Он повторял типичное для евразийцев утверждение о ре­шающей роли монголов в формировании русской государственности: «Влиянием монгольского владычества эти (русские. — В. К.) княжества были слиты воедино, образовав сначала Московское царство, а впоследст­вии Российскую империю». Сама татарская политика на Руси, по мнению Э. Хара-Давана, была направлена прежде всего на формирование русской государственности: «...монголы приступили к собиранию и организации Руси, подобно своему государству, ради водворения в стране порядка, за­конности и благополучия... В результате такой политики монголов они да­ли покоренной ими стране основные элементы будущей московской госу­дарственности: самодержавие (ханат), централизм, крепостничество»2. Кроме того, утверждал Э. Хара-Даван, монголо-татарское иго «сильно от­разилось и на культуре русского народа, и далеко не в одном только от­рицательном смысле». В качестве примеров «положительного влияния» ига автор называл обеспечение безопасности торговых и культурных свя­зей с Востоком, влияние татар на быт, административные учреждения, военное искусство, «укрепление православия» и даже на то обстоятельст­во, что «монгольское иго влило известный процент монгольской крови в кровь русского народа. Прилив свежей, посторонней крови создает усло­вия для рождения талантов и гениев» 3. Монгольское иго, заключал Э. Ха­ра-Даван, было для Руси «превосходной, хотя и тяжелой школой, в кото­рой выковалась московская государственность и русское самодержавие» 4.

1 «Евразийская хроника», 1927, в. 7, стр. 7.

2 Э. Хара-Даван. Чингиз-хан как полководец и его наследие. Белград, 1929, стр. 119, 120, 200.

3 Т а м же, стр. 204.

4 Т а м же, стр 226


К числу историков «евразийской школы» относился в 20-х — начале 30-х годов и Г. Вернадский. Он в полной мере соглашался с традиционной для евразийцев схемой русского исторического процесса и места в русской истории монголо-татарского завоевания.

В статье «Два подвига св. Александра Невского», опубликованной в 1925 г. в «Евразийском временнике», Г. Вернадский писал о том, что мон­гольское завоевание Руси было в значительной степени оправдано тем, что иначе русские земли попали бы под власть западных государств, и только монголы предотвратили это. «Русь могла погибнуть в героической борьбе, но устоять и спастись в борьбе одновременно на два фронта не могла. Предстояло выбирать между Западом и Востоком. Даниил Галицкий вы­брал Запад... Александр Невский выбрал Восток и под его защитой решил отбиваться от Запада» '. Г. Вернадский хвалил Александра Невского за его «смирение» по отношению к Орде и так оценивал русско-татарские отно­шения: «Александр видел в монголах дружественную в культурном отно­шении силу, которая могла помочь ему сохранить и утвердить русскую культурную самобытность от латинского Запада» 2.

Еще яснее взгляды, характерные для «евразийской исторической шко­лы», проявились в статье Г. Вернадского «Монгольское иго в русской исто­рии». Г. Вернадский рассматривает русскую историю только как состав­ную часть истории монгольской империи — что типично для евразийцев. Г. Вернадский всячески старался преуменьшить отрицательное влияние монголо-татарского нашествия на историческое развитие Руси. Этой цели служило и утверждение, что «монгольское нашествие не было чем-то прин­ципиально новым» по сравнению с другими движениями кочевников (пе­ченегов, половцев), ссылка на то, что монгольское иго «поставило русскую землю в теснейшую связь со степным центром и азиатскими перифериями материка», так как «русская земля попала в систему мировой империи — империи монголов» 3, и т. д. Монгольское иго Г. Вернадский считал не обременительным для Руси. Он писал, что в отличие от Польши, Литвы и Венгрии, установивших свою власть над частью русских земель, «монголь­ская империя не мешала внутренней культурной жизни своих частей, в том числе и земли русской... Это государство было — мировая империя, а не провинциальная держава». Больше того, «монголо-татарская волна поддержала на своем гребне оборону русского народа от латинского Запада» 4.

Историю Северо-Восточной Руси Г. Вернадский не выделял из исто­рии Золотой Орды, хотя и признавал, что полного слияния «улуса Джучи» с «русской государственностью» не произошло. По его мнению, «Золотея

1 «Евразийский временник», т. 4. Берлин, 1925, стр. 320—321.

2 Т а м же, стр. 327.

3 «Евразийский временник», т. 5. Берлин, 1927, стр. 156, 157.

4 Т а м же, стр. 159.


Орда явилась преемницей сразу двух государственных миров: степного (частью половецкого) и лесного (северо-русского)» и имела, в соответст­вии с этим, «две столицы» — Сарай, как центр государственный, и Моск­ву, которая являлась «главным центром в церковном отношении».

Систематически свою концепцию русского исторического развития Г. Вернадский изложил в книге «Начертания русской империи» (часть I), выпущенной «Евразийским книгоиздательством» в 1927 г. Почти дословно повторяя программный сборник «Евразийство», Г. Вернадский писал: «Евразия представляет собой ту наделенную естественными границами ге­ографическую область, которую в стихийном историческом процессе суж­дено было освоить русскому народу» '. В этом процессе «освоения Евразии» и оформления «евразийского государства» русские испытывали, по мнению Г. Вернадского, двоякое влияние — монгольское и византий­ское: «Русский народ получил два богатых исторических наследства — монгольское и византийское. Монгольское наследство — евразийское государство. Византийское наследство — православная государствен­ность» 2.

Всю русскую историю автор ставил в зависимость от «движения ко­чевых народов», от борьбы «леса и степи» и в соответствии с этим строил свою систему периодизации. Период русской истории до монголо-татарско-го нашествия Г. Вернадский определял как «борьбу леса со степью», вто­рой период (с нашествия Батыя) — как «победу степи над лесом». Этот период, по мнению Г. Вернадского, имел огромное положительное значе­ние для русских земель, так как обеспечил им условия для дальнейшего развития: «Русские княжества надолго освободились от борьбы со степью. Подчинением великому монгольскому хану (затем и «царю ордынскому», т. е. хану Золотой Орды) достигается формальное объединение русских княжеств; когда падает власть Золотой Орды, Москва оказывается в си­лах принять эту власть на свои плечи» 3. В следующий период русской истории «условно 1452—1696 гг.» — была одержана «решительная по­беда леса над степью» 4.

Более поздняя работа Г. Вернадского «Опыт истории Евразии», по существу, не вносила ничего принципиально нового в систему взглядов автора на русскую историю. И в этой работе Г. Вернадский рассматривал историю России только в связи с «евразийской историей», отводил Руси роль первоначально улуса монгольской империи, а в дальнейшем — пре­емницы «мировой евразийской империи», оправдывал завоевания монго­лов, считая их носителями идеи «евразийского единства». О страшном опу-

1 Г. В. Вернадский. Начертание русской истории, ч. I, 1927, стр. 6.

2 Т а м же, стр. 17.

3 Т а м же, стр. 22.

4 Т а м же, стр. 23.


стошении русских земель в результате монголо-татарских завоеваний в книге вообще не говорилось '.

«Историческая школа евразийцев» 20-х — начала 30-х годов остави­ла в наследство зарубежной историографии целую систему взглядов на русскую историю и особенно на роль монгольских завоеваний в истории русского народа и других народов Восточной Европы. В общих чертах взгляды «евразийцев» сводились к следующему:

1) монголо-татарские завоевания рассматривались как исторически необходимое и прогрессивное явление;

2) преувеличивался уровень культуры, государственности, военного искусства монголов; идеализировались «гениальность» и «мудрая государ­ственная деятельность» монгольских ханов и полководцев;

3) замалчивался грабительский характер монголо-татарских завое­ваний, разрушавших производительные силы и культуру оседлых стран;

4) русская история рассматривалась лишь в связи с историей мон­гольской империи как история одного из «монгольских улусов», лишенного самостоятельного исторического бытия;

5) великие достижения русского народа в создании своей самобытной национальной культуры и государственности приписывались «благотвор­ному» монгольскому влиянию, восприятию «монгольской государственной идеи»;

6) объявляя русских «туранским народом», близким монголам и тюр­кам, «евразийцы» подчеркивали их «противоположность» западно-европей­ским народам, проповедовали «вечный конфликт» между Востоком и За­падом.

Разработка советскими историками вопросов, связанных с оценкой монгольских завоеваний и их роли в истории оседлых народов Азии и Во­сточной Европы, показала полную научную несостоятельность выводов «евразийцев». Исследования Б. Я. Владимирцева, А. Ю. Якубовского, М. Г. Сафаргалиева 2 показали, что монголо-татары по уровню экономиче­ского, политического и культурного развития стояли гораздо ниже поко­ренных ими народов и не могли дать им ничего «положительного» и «исто­рически ценного». Раскопки советских археологов Б. А. Рыбакова, М. К. Каргера, Н. Н. Воронина, А. Л. Монгайта, В. К. Гончарова и других на огромном фактическом материале доказали разрушительный характер монголо-татарского завоевания, которое сопровождалось опустошением

1 Г. В. Вернадский. Опыт истории Евразии, ч. I. «Евразийское книгоизда­тельство», 1934, стр. 6—15.

2 См.: Б. Я. Владимирцев. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934; А. Якубовский. К вопросу о происхождении ремес­ленной промышленности Сарая-Берке. «Известия ГАИМК», т. 8, в. 2—3; Б. Д. Г р е-к о в, А. Ю. Якубовский. Золотая Орда и ее падение. М.—Л., 1950; М. Г. Сафаргалиев. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960.


целых стран, гибелью городов и сельских поселений, массовым избиением населения и привело к длительному упадку ремесла, торговли, культуры'. В исследованиях А. Н. Насонова, Б. Д. Грекова, Л. В. Черепнина2 опро­вергается мнение о якобы «положительном» влиянии монголо-татар на процесс складывания русского централизованного государства и велико­русской народности.

О «теоретических» потугах оторвавшейся от своего народа, скатив­шейся к мистике и идеализму кучки белоэмигрантов-евразийцев можно было бы и не вспоминать, если бы в буржуазной историографии последних лет не делались попытки возродить их похороненные жизнью идеи.

После второй мировой войны в зарубежной буржуазной историогра­фии появились работы, в которых повторялись в тех или иных вариантах многие выводы «евразийской школы». Конечно, в новых исторических условиях, когда Советский Союз возглавил могучий лагерь социализма, когда наша страна вступила в период развернутого строительства комму­низма и стали очевидны преимущества социалистической системы, даже самые яростные враги коммунизма не решаются говорить о «кризисе» большевистской идеологии и скорой «гибели» Советской власти. Но основ­ные исторические выводы евразийцев о «прогрессивности» монгольских завоеваний, о том, что русская культура и государственность сложились под монгольским влиянием, о «вечном конфликте» между западом и во­стоком, о якобы природной агрессивности «востока» и т. д. до сих пор бы­туют в буржуазной историографии.

В первые ряды современной буржуазной исторической науки выдви­нулись такие старые «зубры» евразийства, как профессор (ныне амери­канский) Георг Вернадский. В книге «Монголы и Русь» (1953 г.) Г. Вер­надский повторяет многие положения евразийцев по этой важной пробле­ме русской истории. Он полностью растворяет историю России как «субвассала» монгольской империи в истории великих и золотоордынских ханов, старается преуменьшить разрушительные последствия нашествия, дает положительную оценку влияния монголо-татарского ига на формиро­вание русской государственности. «Организация общественных классов, которая возникла в течение монгольского периода, — пишет Г. Вернад-

1 См.: Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси, 1948; А. Л. М о н г а и т. Старая Рязань, М., 1955; М. К. К а р г е р. Древний Киев. М., 1958; «По следам древних культур». Древняя Русь. М., 1953 и др.

2 См.: А. Н. Насонов. Монголы и Русь. История татарской политики на Руси. М.—Л., 1940; Б. Д. Гр е ко в, А. Ю. Я ку бо в ск и и. Золотая Орда и ее па­дение. М.—Л., 1850; Л. В. Ч е р е п н и н. Образование русского централизованного государства в XIV—XVI веках. М., 1960; Л. В. Ч е р е п н и н. Условия формирования русской народности до конца XV в. «Вопросы формирования русской народности и нации». Сб. статей. М.—Л., 1958.


ский, — развивалась дальше и завершилась Московским государством» '. Утверждения об определяющей роли монголо-татарского завоевания в оформлении русской государственности, преуменьшение разрушительных последствий нашествия, рассуждения о том, что русские восприняли воен­но-административную и политическую систему монголов, содержатся и в более поздних работах Г. Вернадского 2.

Активная проповедь «прогрессивности» монголо-татарских завоева­ний, которая прослеживается в работах Г. Вернадского, является доволь­но распространенной в современной буржуазной историографии. Так рас­сматривается, например, монгольское завоевание в «Иллюстрированной истории России», изданной в 1957 г. в Нью-Йорке3. Большое распростра­нение получила теория влияния на русскую историю различных инозем­ных «культур», которая объясняет формирование государственности, пра­ва, развитие культуры и т. д. различными «влияниями»: в древности — ва­рягов, с принятием христианства — Византии, в средние века — монголов, а с Петра I — «европейской цивилизации» (например, в трудах американ­ского историка Бакуса). Так, французский историк А. Муссе прямо утвер­ждает, что лишь «монгольское нашествие... принесло в страну понятие го­сударства, которого славяне не имели» 4.

История монголо-татарского завоевания XIII в. и его влияния на русскую историю является предметом постоянной фальсификации и со стороны западногерманских реваншистских историков.

Бывший гитлеровский зондерфюрер, а ныне западногерманский исто­рик Г. Раух даже исключает Россию из числа европейских государств. По его утверждению, монгольское завоевание превратило «Московское го­сударство» в «азиатскую державу». Татарское влияние Г. Раух считает решающим фактором русской истории, пишет, что «результаты влияния татарского государства... превратились в основополагающие факторы мос­ковской государственности», и даже всерьез пытается отыскать в совет­ском строе «татарские черты!» 5.