Барышников Тише – дельфины! Предисловие

Вид материала

Книга

Содержание Брачные связи в вольерах Доброе утро! Перун пытается притопить Марфу, чтобы оказаться на ее месте, поближе к человеку. Перун и Марфа настроены меланхолически. Драться строго нежелательно! Таким образом, Перун старался стащить человека в бассейн.

Подобный материал:

• Слепое пятно, 3457.55kb.
• Д. Н. Барышников ст пр., к полит, н. Вопросы к экзамену, 313.16kb.
• Предмет) киты и дельфины ученицы (твой класс) класса, 236.31kb.
• Н. В. Барышников (Пятигорск), 1011.43kb.
• Барышников С. О, 521.81kb.
• Автореферат диссертации на соискание ученой степени, 370.58kb.
• Я под дождём бредущую Россию всё тише и тревожнее люблю, 91.9kb.
• Русский язык и литература стр, 832.81kb.
• Подведение итогов Конспект занятия. Звучит чувашская мелодия «Чёваш ташшисем» (П. Шоркина), 46.16kb.
• Вопросы для проведения, 48.79kb.

Брачные связи в вольерах

Сложность и разнообразие форм сексуального поведения животных являются одним из критериев оценки степени их умственного развития. У дельфинов проявления половой активности весьма многообразны. В море дельфинье стадо, как известно, разби­вается на группы в основном по брачно-семейному признаку. Главой таких групп всегда является крупный самец, имеющий «гарем» из нескольких самок. Хозяин семьи ведет себя очень ревниво, всячески отгоняя других самцов, осмеливающихся приблизиться к его «владениям». При содержании в неволе, когда отлов основательно перепутывает все семейные связи (тем более, что животных обычно размещают, руководствуясь не их матримониальными интересами), самцы вынуждены, насколько это возможно, заново искать себе подходящих подруг. Самки в этих вопросах белее пассивны. Если группа достаточно многочисленна и имеет в своем составе животных обоего пола, то разделение на группы и установление иерархии происходит быстро, в течение первых двух-трех дней после помещения в вольер. Доминирующее положение занимают крупные взрослые самцы. Их главенство заключается в основном в праве ухаживать за всеми имеющимися в его группе самками и спариваться с ними. В литературе (Карпентер, 1930) есть упоминания и о приоритете таких самцов в принятии пищи. Нашими наблюдениями этот факт не подтверждался; возможно, дело здесь в том способе, которым мы кормили наших животных, чаще всего разбрасывая рыбу по всему бассейну.

Когда идет «борьба за власть», особенно если в одном вольере находится несколько взрослых самцов, иногда происходят основательные стычки. Отношения выясняются при помощи зубов и хвоста, слабейший отгоняется в сторону, приобретя несколько свежих царапин.

Избрав себе подругу, самец начинает оказывать ей усиленное внимание. Он часто стремится плавать рядом с ней, не прекращая, впрочем, надзора за остальными членами «гарема» и не забывая отгонять от них других самцов. Время спаривания депьфинов приходится на весну. Но при условии содержания в бассейне с постоянной температурой воды 18-20° С спаривание может происходить в любой сезон. Самки идут на контакт только в период течки, о начале которой свидетельствует порозовение наружной половой щели. Забеременев, они всячески избегают встреч с самцами. Самцы же в неволе вообще постоянно преследуют самок, а если самка не расположена к подобным контактам, часто избирают объектом «ухаживания» содержащихся вместе с ними молодых самцов.

Самка, даже во время течки, подпускает к себе самца не сразу. Предварительно следует обязательный процесс «ухаживания». Сближаясь с «избранницей», самец поглаживает ее передними плавниками (кажущиеся с виду довольно-таки неповоротливыми, эти конечности в действительности очень подвижны). Затем самец тычется рострумом в генитальные области самки, Это несколько напоминает общеизвестный способ собачьего знакомства, но, очевидно, цель здесь иная - возбуждение самки. Вслед за этим оба дельфина начинают быстрые проплывы. Идет как бы демонстрация силы и ловкости. Иногда, догоняя самку, партнер пытается удер­жать ее зубами за плавники или за другие подвернувшиеся части тела. У некоторых самок в этот период на коже появляются многочисленные «следы от гребенки» - результат прикосновения зубов партнера. Наконец, как бы покоренная силой, быстротой и мощью самца, самка застывает в позе подставления, разрешая ему приблизиться. Половой акт длится несколько секунд и повторяется с промежутком в несколько минут три-четыре раза. Затем дельфины как бы теряют взаимный интерес и полтора-два часа не возобновляют любовных игр.

Период течки у самок продолжается в среднем около полутора недель, но иногда сокращается до двух-трех дней. Возможно, длительность этого периода зависит от момента зачатия. После этого самка категорически отказывается от половых контактов, и самцу ничего не остается, как переключиться на другую избранницу.

Мы отмечали и такие случаи, когда самец попеременно ухаживал за двумя самками, находящимися вместе с ним в одном отсеке.


Доброе утро! Перун пытается притопить Марфу, чтобы оказаться на ее месте, поближе к человеку.

Однажды в вольер, где уже продолжительное время находилась пара дельфинов - самец по кличке Перун и крупная самка Марфа (у нее только что кончился период течки, но Перун настойчиво продолжал ухаживать за ней) - подсадили другого самца довольно внушительных размеров, получившего имя Пират. Чужак был немедленно принят Перуном в «штыки». Несмотря на приблизительно одинаковые размеры обоих самцов, пришелец сразу же спасовал и, награжденный парой изрядных ударов, уединился подальше от пары.

Каково же было наше удивление, когда на следующее утро мы увидели, что роли переменились: Пират плавал рядом с Марфой, а Перун не обращал на них никакого внимания (или делал вид, что не обращает), плавая и резвясь вдали от них. Никаких стычек между дельфинами ночной дежурный по вольеру не заметил. Такой добровольный отказ от самки не мог не казаться странным, и мы стали ждать дальнейших событий.

Вечером того же дня во время кормления между самцами произошла стычка. Чашу терпения Перуна переполнила рыбка, выхваченная соперником у него из-под носа. После основательной выволочки Пират был отогнан от места кормления и остался бы полуголодным, если бы его не начали кормить отдельно. Время от времени Перун отвлекался от еды, чтобы погонять Пирата по вольеру, затем оба они снова принимались за рыбу.

Во время очередной погони старожила за новичком, когда дельфины с большой скоростью неслись друг за другом, Марфа, ранее внешне почти никак не реагировавшая на их взаимоотношения, неожиданно напала на Перуна, основательно цапнув его за верхнюю часть хвостового гребня. Затем она вклинилась между сбавившими скорость самцами и на все попытки Перуна возобновить драку отвечала недвусмысленной позой угрозы, открывая пасть в сторону своего бывшего повелителя. Пират был явно взят под защиту.

После этого Перун несколько часов вел себя очень возбужденно, носился по вольеру, выпрыгивал из воды, плохо ел. Несколько раз он пытался подобраться поближе к Пирату, но, встречая двойной отпор, отходил в сторону. На следующий день Пирата перевели в другое место. Перун несколько успокоился и снова начал ухаживать за Марфой. Та, однако, отвергала все его попытки и вела себя очень независимо: держалась в стороне, «огрызалась» и даже, когда Перун повел себя слишком активно, слегка его поколотила. Все это было явно не по нутру Перуну, но поскольку другой самки в этом отделении не было, ему пришлось смириться. Понемногу он успокоился и прекратил преследования Марфы.


Перун и Марфа настроены меланхолически.

В другом случае, когда к брачной паре молодых афалин был подсажен более крупный самец, молодой дельфин уступил самку новичку без осложнений. Изгнанник крутился возле увлеченной любовными играми пары и, когда соперник чем-нибудь отвлекался, пытался по-прежнему сблизиться со своей бывшей избранницей. Самка принимала его благосклонно, но все кончалось с возвращением нового ее хозяина. Молодой самец беспрекословно, не дожидаясь побоев, поспешно отплывал в сторону.

В группе афалин, состоявшей из трех самок (одна из них - пожилая - была и самой крупной) и двух молодых самцов, никаких стычек из-за выбора подруг не возникало. Дельфины спаривались беспорядочно, избирая то одного, то другого партнера и не отдавая предпочтения никому. Доминировала в этом обществе старая самка, изредка устраивавшая погони то за одним, то за другим самцом. Скорее всего, целью этих погонь было утверждение ее главенства в группе или просто игра, так как они не кончались ни ударами, ни укусами.

Мы наблюдали случаи и межвидового спаривания. Еще до гибели белобочки Люси было отмечено спаривание ее с афалинами, причем перед этим самцы-афалины демонстрировали перед ней весь типичный «комплекс ухаживания». Попытки самцов использовать (как уже упоминалось) ее бедственное положение перед гибелью объяснялись, очевидно, тем, что плавая уже в полубессознательном состоянии, она иногда оказывалась в положении, напоминающем позу подставления. Поза эта всегда провоцирует самцов, даже если ее случайно принимает другой самец.

В одном из вольеров длительное время находилась пара - крупная самка афалина и небольшой самец азовка по кличке Малыш. Когда у афалины наступила течка, Малыш начал всерьез вести процедуру ухаживания. Брачные игры этой пары выглядели очень забавно, настолько самец-азовка был меньше самки-афалины, и тем не менее азовке удавалось иногда добиться некоторых успехов. В таких случаях дельфиниха нежно прижимала голову Малыша к своему животу, едва дотягиваясь до нее передними ластами.

Брачные отношения белобочек в некоторых своих фазах весьма похожи на отношения афалин, только они менее разнообразны. Постепенно белобочки вообще почти перестали нас интересовать, уступая более подвижным и, как мы впоследствии убедились, не менее сообразительным, чем афалины, азовкам.

Формы сексуального поведения неоднократно отмечались также и между животными одного пола - самцами (причем это наблюдение распространяется на дельфинов всех трех видов). В этих случаях дельфины попеременно делали то какие-то попытки ухаживать, то спариваться. Среди самок подобных игр не замечалось. Но, отсаженные в ванну в период течки, они иногда начинали тереться генитальными областями о ее дно, так что растирали себе кожу чуть ли не до крови.

Описанная Бельковичем, Крушинской и Гуревичем форма ухаживания у афалин, при которой партнеры, стоя нос к носу, попеременно вкладывают свой рострум в пасть друг другу, нами не наблюдалась, хотя дельфины, плывя рядом во время брачных игр, часто хватали друг друга за рострум. Они делали это не для того, чтобы удержать другого, и не применяли силы, так что на этих местах следов от зубов не оставалось.

Разнообразие и сложность форм сексуального поведения дельфинов, безусловно, требуют отнесения этих китообразных к ряду высших млекопитающих, таких, как приматы, в том числе и человек.


Драться строго нежелательно!

Судя по довольно частым дракам, возникающим между дельфинами в вольерах, да, очевидно, и на воле, о чем красноречиво свидетельствуют шрамы у отловленных животных, дельфины - далеко не миролюбивые звери. Кажущаяся безобидность их во взаимоотношениях с людьми довольно относительна. Во взаимоотношениях этих имеется некая грань, переступив которую, человек вызывает у животного вначале пассивную оборонительную реакцию, которая постепенно - если человек систематически переступает эту грань - может перейти в агрессивную. Наиболее часто подобные «конфликты» возникают с крупными самцами, вожаками групп, у которых оборонительный рефлекс усиливается инстинктом защиты стада. Так, неоднократно отмечалось, что наиболее солидные самцы в первые дни содержания в неволе принимали позу угрозы по отношению к пловцам. До нападения на человека дело, правда, не доходило - дельфины предпочитали сами отойти в сторону.

Одна из взрослых самок афалин, получившая при отлове травму основания хвостового плавника от удара о борт при подъеме на судно, ежедневно отлавливалась для проведения лечения - ей делали инъекции антибиотиков. Поимка и уколы явно причиняли ей боль, и в ванне она вела себя настолько беспокойно, что приходилось ее придерживать. Во время второго отлова она ухитрилась схватить зубами руку державшего ее человека, оставив на ней несколько глубоких царапин. Вскоре стало опасно спускаться к ней в воду: она атаковала человека и пыталась кусаться. Дельфины, содержавшиеся вместе с ней, также начали проявлять беспокойство и при появлении людей принимали позу угрозы. Пришлось отделить от них драчунью. И мир среди оставшихся дельфинов понемногу восстановился.

Пытался хватать зубами за руки и дельфин-белобочка, которого часто отлавливали для отбора проб выдыхаемого воздуха. Первую процедуру - надевание специального приспособления на дыхало - он перенес спокойно. Но во второй раз цапнул за пальцы человека, занимавшегося этим. В дальнейшем при работе с ним приходилось принимать меры предосторожности: частые и острые зубы дельфинов оставляют глубокие болезненные ранки, которые очень плохо заживают.

Несколько раз, когда в вольерах отлавливали новых афалин, чтобы перевести их в другое место, некоторые из них пытались толкнуть спинным плавником или ударить хвостом человека, оказавшегося в непосредственной близости. В дальнейшем, по мере адаптации к неволе, их агрессивность по отношению к людям угасала.

Однажды произошел случай, наглядно показавший, на что способен рассерженный дельфин. Для закрепления у животных привычки к человеку мы считали нужным как можно больше находиться с ними в вольере. В этот день я, как обычно, спустился поплавать к моим старым знакомым - Марфе и Перуну. Агрессивности к людям они никогда до этого не проявляли, особенно охотно шла на контакт Марфа, позволявшая гладить, почесывать и тормошить себя. Перун вел себя более сдержанно, разрешая прикасаться и чесать себя не более нескольких секунд, после чего отходил и кружил вокруг пловца.

Это случилось сразу же после того, как от этой пары отсадили Пирата. Перун, как уже говорилось, все еще пытался ухаживать за Марфой и вел себя весьма настойчиво. Марфа упорно отказывалась идти навстречу его желаниям, и мы сделали вывод, что она забеременела. Из всех имевшихся у нас самок Марфа наиболее охотно играла с человеком и считалась самой ручной. Стоило пловцу появиться в вольере, как она тотчас же подплывала к нему. Убедившись, что это свой (с незнакомыми людьми она вела себя более осторожно), дельфиниха приближалась вплотную и останавливалась, ожидая привычных поглаживаний. Самое большое удовольствие доставляло дельфинихе, когда поглаживали область от подбородка до пупка, передние плавники и впадинку между рострумом и лобной подушкой. В эти минуты Марфа принимала вертикальное положение, так что ее голова и голова пловца находились на поверхности.

Если какое-либо место требовало, по ее мнению, более тщательной обработки, она своими движениями помогала человеку, сильнее надавливая телом на его руку. Иногда, когда почесывание, очевидно, особенно ей нравилось, Марфа начинала в свою очередь поглаживать пловца одним из передних плавников, придерживая его другим плавником. Действия дельфинихи выглядели весьма забавно.

Когда она впервые начала это проделывать, я не поверил собственным глазам. Но факт оставался фактом - Марфа гладила меня! Почесав все любимые места, я протирал ладонью ее тело и хвостовой плавник, который она тотчас же подставляла. В этой позе голова дельфинихи оказывалась под водой, и если ей нужно было сменить воздух в легких, хвост начинал осторожно выдергиваться из рук. Сделав небольшой круг и запасшись порцией свежего воздуха, Марфа снова подходила ко мне вплотную.

Перун крутился возле нас в явном ажиотаже. В неподвижности самки ему чудилась желанная поза подставления. Несколько раз он делал попытки использовать ее положение, но Марфа, следя за самцом одним глазом, успевала повернуться так, что из его затеи ничего не получалось. Я мешал Марфе следить за действиями Перуна, но сам хорошо видел все маневры самца. Тогда я начал помогать ей, поворачивая за передние ласты ее туловище в сторону, противоположную той, с которой собирался зайти Перун. Вначале Марфа немного сопротивлялась, но затем, как бы сообразив, в чем дело, начала сразу же реагировать на каждое движение моих рук, послушно поворачиваясь в нужную сторону, как хорошая партнерша в танце.

Быстро убедившись, что все его старания ни к чему не приводят, и, возможно, сообразив, что я являюсь одной из причин неудачи, Перун оставил бесплодные попытки сблизиться с Марфой и стал приступать ко мне в классической позе угрозы. Когда его широко раскрытая пасть приблизилась почти вплотную, я, не долго думая, засунул в нее кулак. Расчет был прост, почти все животные стараются избавиться от того, что насильно всовывается им в пасть. Это оправдалось: Перун вытолкнул языком мою руку, несколько раз боднул головой и, резко повернувшись, отплыл в сторону.

Я решил, что этим дело и закончилось, и снова занялся было Марфой, как вдруг краем глаза заметил огромную тушу, быстро надвигавшуюся прямо на меня. Поравнявшись со мной,

Перун резко повернулся набок, так что его жесткий спинной плавник весьма ощутимо ударил меня по спине. Отбив меня этим толчком от Марфы, самец развернулся и снова пошел в нападение. Я принял очередной толчок плавника на вытянутые руки, чтобы немного смягчить его. Тогда Перун начал наносить мне частые удары верхней задней частью туловища.

Мы неоднократно наблюдали этот прием драки - дельфины частенько применяли его в стычках между собой. Сила удара хвоста у них такова, что тело одного из драчунов иногда буквально вылетало из воды. Наблюдая за подобными потасовками со стороны, я, конечно, даже мысли не допускал, что могу оказаться на месте такого животного. Сейчас же в голове у меня была одна-единственная мысль: как бы поскорее, с целыми ребрами, выбраться из воды. От того места, где я находился, до ближайшего края вольера было всего метра четыре. Однако когда я ринулся к нему, на моем пути снова замелькал гребень хвоста Перуна.

Мне помогало уходить от ударов то обстоятельство, что чело­век в воде находится как бы в состоянии невесомости и способен изгибаться и принимать любое положение. Амортизируя руками его толчки и маневрируя, я в большинстве случаев как-то смягчал удары его хвоста. Однако мне удавалось отражать не все атаки. Одним из очередных ударов - к счастью, я все же изловчился немного смягчить его руками - я был вышвырнут из воды, а взлетев в воздух, увы, снова шлепнулся прямо на драчуна.

Дежурный по вольерам, заметив необычную возню, в ужасе помчался за палкой, чтобы отогнать разъярившегося дельфина. Однако каждый раз, когда я пытался направиться к борту вольера, на моем пути неизменно вставал Перун. Он явно не давал мне возможности выбраться из воды. В кратких перерывах между атаками самец стоял носом ко мне в двух-трех метрах, очевидно, обдумывая какой-то очередной маневр. Я не решался повернуться и поплыть к противоположной стороне вольера, так как неожиданный удар, нанесенный в спину, к которому я не был бы подготовлен, мог кончиться для меня плачевно.

Я «висел», ожидая нового нападения, как вдруг из-за меня вихрем вынеслась Марфа и ринулась на Перуна. Она с такой энергией налетела на самца, что тот отпрянул в сторону. Воспользовавшись этим, я бросился к краю сети, где меня подхватили подбежавшие товарищи. Все это время Марфа стояла между мной и Перуном, не давая ему возможности» снова напасть на меня. Я отделался несколькими, правда, довольно-таки большими синяками.

Вечером этого же дня Перун попытался учинить подобную расправу с одним нашим легкомысленным сотрудником, который не присутствовал при моем избиении и не поверил в агрессивность самца. К его счастью, когда Перун ринулся в атаку, он еще не отплыл далеко от мостика, с которого мы обычно входили в воду, и поэтому успел забраться под этот мостик. Хвост Перуна молотил воду в нескольких сантиметрах от его тела. Самца с трудом отогнали, и самонадеянный пловец получил возможность выбраться из воды.

Тут же был поставлен вопрос о том, чтобы пристрелить якобы взбесившееся животное. Общими усилиями жизнь Перуна была спасена. И в дальнейшем он оправдал нашу защиту, показав себя умным, сообразительным, хорошо поддающимся дрессировке дельфином. Случаев агрессивности по отношению к людям у него больше не отмечали.

Через несколько дней я снова как ни в чем не бывало плавал с этой парой. Марфа не изменила своего отношения ко мне, Перун делал вид, что между нами ничего не произошло. Однако, наказывая его, я к нему не приближался. И на второй день самец не выдержал: во время «очесывания» Марфы он подплыл и, притопив ее обычным приемом - наваливаясь рострумом, буквально влез мне в руки. Мир был окончательно восстановлен.


Таким образом, Перун старался стащить человека в бассейн.

Перун вообще был «яркой личностью» и иногда задавал нам загадки.

Например, он великолепно отличал женщин от мужчин, когда» они плавали с ним в вольере, хотя все были одеты в одинаковые костюмы из черной резины, а лица были скрыты масками. Тем не менее, он моментально определял среди них представительниц прекрасного пола и, как истинный кавалер, сопровождал их по всему вольеру, изредка слегка подталкивая снизу рострумом.

Этой своей способностью он не раз удивлял нас. Однажды вместе с тремя пловцами-мужчинами к нему в вольер спустилась и женщина. Все четверо были одеты одинаково. И, тем не менее, Перун безошибочно нашел ее среди них и стал демонстрировать ей позы ухаживания. Испуганная женщина была вынуждена выйти из воды. На мужчин, плавающих рядом, дельфин не обращал абсолютно никакого внимания. Подобную же картину мы наблюдали и несколько позже, когда с Перуном некоторое время работала одна из наших сотрудниц. Самец явно пытался ухаживать за ней.

Как отличал он мужчин от женщин и почему преследовал последних, так и осталось пока что загадкой. Возможно, что тут ему помогала разница в строении тела или какие-то особенности поведения.

Надо заметить, что способностью различать людей по каким-то общим внешним отличительным признакам обладают только животные, имеющие высокий уровень умственного развития.


От нуля до двух

Нам всегда хотелось иметь детеныша, рожденного в неволе, чтобы проследить за развитием дельфина с момента его рождения.

Изредка в аломан при отловах попадались беременные самки. Их со всяческими предосторожностями помещали в лучшие отдельные вольеры. Вместе с каждой из них мы поселяли нескольких уже освоившихся в неволе самок того же вида. Помня о назойливости самцов, ни одного из них в такие компании мы не допускали. Возле мест их содержания не только запрещалось шуметь, но мы старались даже поменьше там ходить, чтобы не тревожить беременных самок. Но, к нашему глубокому сожалению, из этих затей ничего не получалось: как правило, на второй - четвертый день у всех беременных происходил выкидыш. Дельфиненок рождался либо мертвым, либо - из-за большой недоношенности - нежизнеспособным. Вызывалось это, безусловно, стрессовым состоянием животных при отлове, которое еще усугублялось трудностями начального периода адаптации, когда все новички на какой-то срок отказывались от пищи.

Самки, у которых рождался мертвый детеныш, очень тяжело воспринимали это событие. Не оставляя его ни на минуту, они все время подталкивали неподвижные тельца к поверхности, пытаясь их оживить. И если некоторые из самок ранее уже брали корм, то после этого события они категорически отказывались от пищи, не обращая внимания на рыбу, которую им бросали. Через день-два роженицы погибали. Почти все они до самой своей смерти таскали мертвого дельфиненка зубами за передний ласт. Отобрать у них труп было невозможно.

Полагая, что, если у самки отобрать мертвого детеныша, она, может быть, сумеет оправиться, мы изготовили специальный сачок на длинной ручке. После многократных попыток мы изъяли с его помощью у некоторых рожениц мертвых малышей. Но ничего не добились этим: матери начинали все время искать их, быстро плавая по вольеру и заглядывая во все углы. Вскоре они выбивались из сил и, по-прежнему отвергая пищу, начинали быстро худеть. У них вваливались бока, появлялась «шея» - верный признак близкого летального исхода.

Гибли они всегда в ночное время. Утром, осматривая вольеры, мы находили и поднимали их тела. Остальные самки, находившиеся в этом же вольере, сбившись в кучу, держались как можно дальше от мертвых.

Судя по научной литературе о дельфинах, роженицам всегда оказывают помощь одна или две соплеменницы - с этой целью мы и помещали к беременным самкам других дельфиних. Но - и это было довольно странно - они постоянно держались в стороне и никакой помощи не оказывали. Объяснялось это, очевидно, тем, что, пойманные гораздо раньше, «помощницы» не принадлежали к стаду, в котором находились беременные самки. Этот факт еще раз подтверждает предположение, что помощь у дельфинов оказывается только особями, связанными родственными или какими-то иными близкими отношениями.

Мертвого дельфиненка родила на второй день пребывания в неволе и наша старая знакомая Марфа. Два дня она постоянно носила его и возилась с ним, но в начале третьих суток мы нашли тело дельфиненка на дне. Как бы убедившись в бесплодности попыток вернуть его к жизни, Марфа к нему больше даже не подплывала. Несколько дней после этого она держалась в одиночестве не ела и была в очень плохом состоянии, но постепенно оправилась и примкнула к остальным дельфинам, уже несколько освоившимся и нормально питавшимся.

Впоследствии, за несколько лет содержания в неволе, она еще два раза беременела, и в обоих случаях у нее на пятом-шестом месяце беременности (самки дельфинов вынашивают детенышей около десяти месяцев) происходили выкидыши. Причиной тому, очевидно, были условия содержания в неволе - отсутствие простора и, как следствие этого, отсутствие энергичного движения, необходимого для нормального физиологического состояния животных. Кроме того, нельзя не учитывать и тот факт, что Марфе приходилось участвовать в экспериментах и опытах, хотя и не причинявших ей особого вреда, но, очевидно, как-то влиявших на тонкие процессы формирования плода.

Беременность у дельфинов делается заметной лишь на последних месяцах. У этих животных полнота туловища значительно варьируется. И мы часто ошибались, поначалу принимая животное за беременную самку, а при ближайшем рассмотрении «самка» оказывалась растолстевшим самцом. Попадались и просто полные самки, от которых мы долго ждали потомства. Ожидание кончалось тем, что у них появлялась течка и они начинали спариваться с самцами. А мы теряли надежду на появление у них в скором времени детенышей.

Но дважды мы праздновали и счастливое «разрешение от бремени» у азовок. Обе самки попали к нам на ранних стадиях беременности, легко перенесли период адаптации и сохранили плод. Роды наступили у них на восьмом месяце пребывания в неволе. К этому моменту самки сильно располнели и начали плавать несколько медленнее. Одна из них ходила постоянно в сопровождении двух более молодых самок, которые помогали ей и при родах, по очереди поддерживая сначала ее, а потом и малыша. У другой беременной самки роль «повивальной бабки» неожиданно стал выполнять самец, ранее постоянно плававший вместе с ней, хотя в этой группе имелись также и самки.

Процесс родов у первой азовки проходил нормально. От появления свернутого в трубочку хвостика до полного выхода плода прошло около двадцати минут. После появления малыша мать и сопровождавшие ее две самки, все вместе очень осторожно подталкивая дельфиненка, помогли ему подняться к поверхности, где он сделал свой первый вдох. Несколько минут дельфиненок не двигался самостоятельно. Затем хвостик у него расправился, и он, быстро работая им (раза в два быстрее, чем взрослые), начал плавать и всплывать сам для вдоха.

На первых порах он иногда, очевидно, терял координацию движений и заваливался набок. В этих случаях мать немедленно приходила ему на помощь и, поддевая носом, выталкивала к поверхности. К концу первого дня жизни детеныш (он оказался самцом) вел себя уже довольно уверенно, держась все время у материнского хвоста в позе следования. По длине он был приблизительно равен одной трети матери. Мы не взвешивали его (хотя нам и очень хотелось это сделать), боясь причинить ему вред при отлове. Через тридцать - сорок минут малыш тыкался носиком в материнские соски, высовывавшиеся из «пазов», как только он к ним прикасался, брал их в рот и получал очередную порцию молока. Часть его иногда проливалась, и тогда в воде виднелось мутное облачко. После кормления у матери еще некоторое время (3-5 секунд) из сосков выделялась тоненькая струйка, затем они прятались и молоко переставало выделяться. Через несколько дней дельфиненок стал вдвое толще и за явное сходство с шариком единогласно получил прозвище Колобок.

У другой роженицы процесс появления детеныша протекал более тяжело и длился около двух часов. За это время хвостовой плавничок дельфиненка показывался несколько раз, затем снова почти совсем исчезал. Самка медленно плавала, конвульсивно изгибаясь. Наконец к концу этого срока появилось около половины его туловища, но обессилевшая самка уже почти не двигалась. Тогда самец, крутившийся все время возле нее, подперев самку снизу, вынес ее к поверхности и некоторое время так поддерживал. Отдохнув несколько минут, роженица несколькими судорожными движениями освободилась от плода. Пять дельфинов, находившихся вместе с ними в вольере, возбужденно носились в отдалении, не принимая прямого участия в событии. Так же, как и в первом случае, мать и ее помощник помогли малышу подняться наверх для вдоха, и он долго лежал в позе зависа. Рядом в такой же позе носом к нему находилась мамаша.

Послед в обоих случаях вышел через несколько минут после родов.

Спинные плавнички у дельфинят при родах были пригнуты к спине, причем у первого - вправо, а у второго - влево, и выровнялись лишь через несколько дней.

Вторая роженица была, очевидно, слабее первой, так как часто вместе с малышом стояла в позе зависа, которая, в общем, нехарактерна для азовок. Ее детеныш (тоже самец), получивший кличку Мышонок за чисто серый цвет кожи, развивался нормально, ел с должным аппетитом, но был намного тоньше Колобка.

Обеих самок перевели в один вольер. Они все время ревностно опекали своих детенышей, не позволяя никому из их группы подплывать к ним близко. Отгонялся и самец, помогавший самке при родах. Все поползновения дельфинят к самостоятельности также пресекались, причем наказанием служили толчки рострумом. Через три месяца основательно подросшие малыши - к этому времени они уже составляли половину длины своих родительниц - начали брать в рот рыбу, предназначенную для кормления и, поносив ее некоторое время, бросали. В конце четвертого месяца жизни, они начали есть рыбу и вести себя уже довольно независимо, хотя изредка по-прежнему и прикладывались к материнским соскам. Форма их тепа начала делаться непропорциональной: мышцы хвоста были развиты еще очень слабо, а живот в объеме ужа почти не уступал родительскому. Выглядели они при этом довольно забавно: как шарики, из которых с одной стороны выглядывала мордочка, а с другой - быстро работающий кургузый хвостик. Очевидно, такая диспропорция возникала в связи с недостатком места для «физических упражнений», необходимых для нормального развития мышц, и избыточным питанием. Ограничить их в еде мы не могли: из рук азовки рыбу не брали, а старшие сородичи во время кормления уступали им пищу.

Оба дельфиненка отличались страшным любопытством, лезли во все щели, гонялись за заплывавшими в вольер рыбешками (чего никогда не делали взрослые азовки), но их интересы ограничивались только подводным миром. Ни один из них никогда не пытался высунуться из воды, как это делают афалины. Любимой игрушкой Колобка был кусочек капронового конца, торчавший на глубине двух метров в том месте, где были связаны сети. Он часто подолгу рассматривал его, а затем брал в зубы и трепал из стороны в сторону, как щенок. Предметов, которые мы бросали им в вольер - надувные резиновые игрушки, пластмассовые кольца и т. д., азовки вначале избегали, а привыкнув к ним, просто переставали их замечать, никогда не пытаясь играть с ними.

К наступлению зимы Колобок и Мышонок стали совсем большими и отличались от своих сородичей только своеобразной формой тела. Судя по внешнему виду, оба чувствовали себя великолепно, и их оставили зимовать вместе со всеми азовками в открытом, вольере. Начало холодных дней они перенесли хорошо. Но затем - вначале Мышонок, а вслед за ним и Колобок - начали кашлять и через несколько дней погибли.

При вскрытии было установлено, что причиной смерти оказалась пневмония. Кроме того, у обоих имелось обширное жировое перерождение большинства внутренних органов, атрофия сердца и мышц туловища. Оба дельфиненка были основательно заражены гельминтами. Это вызвало некоторое удивление, ведь наличие внутренних паразитов обычно вызывает исхудание животных. В данном же случае ничего подобного не наблюдалось.

Выводы из нашего первого опыта по содержанию детенышей были просты: прежде всего, если мы хотим сохранить и вырастить здоровое потомство, дельфинам необходимо создать условия, максимально приближенные к жизни в море. А для этого нужны, прежде всего, более обширные бассейны. Многие из нас начали мечтать об отгороженных бухтах и тому подобном, но пока, к сожалению, это были только прожекты. Возможностями для претворения их в жизнь мы еще не располагали.

У белобочек ни разу не было случаев благополучных родов. Попадавшие к нам беременные самки обычно в первые же дни после отлова разрешались мертвым плодом и на вторые-третьи сутки после этого погибали сами.

Однажды к нам попала белобочка с четырех-пятимесячным детенышем. С большими предосторожностями мы поместили их в вольер, где они плавали вместе. Но на следующие сутки мать была найдена мертвой на дне. Осиротевший дельфиненок тыкался носиком в животы других самок, но нигде не получал молока. На рыбу он не обращал никакого внимания. Мы сделали попытку перевести его на искусственное питание, давая ему бульон с перетертой рыбой и молоком. Эту жидкую кашицу с помощью трубки несколько раз удалось скормить малышу, но состояние его все время ухудшалось, и на третьи сутки он также погиб. И даже если бы мы выпустили его после смерти матери на волю, дельфиненок все равно бы не выжил, так как еще не мог прокормиться самостоятельно. А шансов на то, что ему удалось бы найти стадо и в нем - кормилицу, практически не было: белобочек в Черном море мало, и они редко приближаются к берегам, держась преимущественно открытого моря.

Однажды в только что отловленной группе афалин оказалось довольно много молодых животных. На второй день к одной из самок пристроился восьми-десятимесячный дельфин. Он всюду ходил за нею, часто прикладывался к ее соскам, а она всячески оберегала его от посторонних. Мы решили, что это мать и детеныш, разобщенные поначалу во время отлова. Эта пара (дельфиненок оказался самцом) быстро акклиматизировалась, и оба животных одними из первых начали поедать рыбу.

Малыш, получивший имя Галс, через несколько дней уже смело отходил надолго от самки и вообще отличался большой самостоятельностью. Сосать ее он вскоре совершенно перестал и перешел на общий корм. Дельфиниха, считавшаяся его матерью, к нашему удивлению, стала относиться к нему довольно равнодушно, стараясь всячески избавиться от дельфиненка, изредка пристраивавшегося к ней в позе следования. Несколько раз она даже «шлепала» его хвостом и толкала рострумом, как бы наказывая за приставание. Это никак не вязалось с поведением настоящей дельфинихи-матери. И оставалось только предположить, что самка ранее (возможно, во время поимки) потеряла детеныша и временно «усыновила» осиротевшего малыша.

Галс довольно легко пошел на контакт с человеком и очень быстро стал ручным. В вольере он отличался своим веселым, неугомонным нравом, много шалил, любил при кормежке выхватывать рыбу из-под носа у старших, за что иногда ему основательно попадало. Вскоре на его ранее идеально чистом тельце появились характерные «расчески» - следы от зубов сородичей.

Чтобы Галс лучше привык к человеку, его перевели в отдельную выгородку, где с ним часто плавал кто-либо из сотрудников. Дельфиненок, как и подобает всем малышам, почти постоянно играл, проявляя неукротимую фантазию в изобретении забав. Никаких признаков тоски или скуки, как обычно бывало с животными, содержащимися отдельно от всех, он не проявлял. Перезимовал Галс в бассейне с подогреваемой водой. А летом следующего года ему пришлось в буквальном смысле слова сыграть в кинофильмах несколько ролей, одна из которых вошла в число легенд о дельфинах Черного моря.

В одном из прибрежных районов Крыма, возле поселка Ласпи, Киевская студия научно-популярных фильмов снимала фильм «Язык животных». Нужен был ручной дельфин. Для съемок выбрали Галса. Но через несколько дней штормом разбило наскоро поставленный вольер, и дельфиненок исчез. Поиски его окончились безрезультатно. Галс не имел навыков в самостоятельном добывании пищи и наверняка был обречен на гибель. Для студии доставили других животных, и мы понемногу смирились с потерей полюбившегося всем дельфиненка.

Недели через две после пропажи от рыбаков, привозивших нам рыбу, мы случайно услышали, что неподалеку от Севастополя, в районе поселка Кача, к их лодкам близко подплывал небольшой дельфин. Он с удовольствием ел мелкую рыбешку, которую ему бросали рыбаки. Это мог быть только Галс. Срочный выезд на указанное место ничего не дал - дельфиненка там уже не было.

Прошло около месяца. И вдруг как-то вечером в одной из передач Крымского телевидения сообщили о появлении на пляжах Евпатории дельфина-афалины, названного купающимися Альмой,- она бесстрашно подплывает к людям, трется о ноги, разрешает брать себя на руки, позволяет тормошить. По словам корреспондента, Альма даже катала на себе детей. Увидев ее изображение на экране, мы безошибочно узнали нашего беглеца.

Вскоре заметки о небывалом поведении «дикого» дельфина появились не только в крымских газетах, но и в «Вечернем Киеве» и даже в «Правде». Позже статья о необычном случае, называвшаяся «Сюрприз Черного моря», была опубликована вместе с фотографиями и в журнале «Наука и жизнь».

Галс, названный теперь женским именем, питался, очевидно, за счет подачек рыбаков и восхищенных зрителей.

Оставлять Галса на свободе - а в действительности на произвол судьбы - в надежде, что ему и впредь удастся кормиться таким же образом, было рискованно. Наступала осень, пляжи пустели, а начинающиеся штормы вынуждали рыбаков по нескольку дней оставаться на берегу. Мы решили вернуть беглеца «домой». В Евпаторию направилась целая экспедиция. Евпаторийцы - от купальщиков и до горсовета - не хотели расставаться с «Альмой». И только после того, как мы объяснили причины, почему мы вынуждены забрать дельфина, согласие на это - очень неохотно - было дано.

Домой дельфиненок возвращался в ванне. Дорогу он перенес хорошо и вскоре как ни в чем не бывало играл и резвился в вольере.

Впоследствии все, кто познакомился с ним в Евпатории, могли полюбоваться «Альмой» в кинофильмах «Нейтральные воды» и «Планета Океан». К этому времени сам дельфиненок уже сильно подрос, но продолжал оставаться таким же веселым, ручным и забавным.

Хотя Галс рос и формировался в основном в условиях неволи, никаких диспропорций в строении его тела, как это было в двух случаях с азовками, мы не замечали.