Долгин Ю. И. Пифагория мистериальные этюды

Вид материала

Книга

Содержание Поражение Дон Кихота? Прекрасная Дама Дон Кихота Три Праведника Дон Кихот Победитель Очень и более того — чрезвычайно — похоже! Почему 21-и Аркан считается также Нулевым? Штрихи биографии Учитель мечты Книжная страсть Изнанка знания Интуиция дедушки Первая любовь Богоматерь на фронте Священным Грааль Школа жизни

Подобный материал:

• Советский менталитет: Социальные этюды, 153.87kb.
• Список 1 класс. Этюды беренс Г. Соч. 70. 50 маленьких фортепианных пьес без октав №№1-30, 634.55kb.
• Филологические этюды: лингвистика, педагогика, методика, 1054.33kb.
• А. Б. Долгин Возможен ли рынок без копирайта?, 457.05kb.
• А. Б. Долгин Возможен ли рынок без копирайта? Тезисы, 11.81kb.
• Л. Н. Уланская ф 54 Филологические этюды: лингвистика, методика, страноведение (труды, 1628.91kb.
• Вернер Зомбарт Буржуа: этюды по истории духовного развития современного человека, 5341.32kb.
• Анатолий Маpтынов – Исповедимый путь Философские этюды, 2313.55kb.
• Рефлексия образов и сферы образования, 1230.16kb.
• А. В. Гордон Великая французская революция как явление русской культуры, 387.36kb.

Поражение Дон Кихота?


Эзотерика учит, что порожденные людьми мыслеобразы живут самостоятельной жизнью, тем более - получившие все­общую популярность и признание.

___________________

³ Заслуженно ли? - другой вопрос. Рыцарский жанр деградиро­вал, и критика его во многом была оправданной. Но Сервантес про­шел мимо символической и аллегорической сторон куртуазной лите­ратуры, а также совершенно пренебрег воспитательной ролью рыцар­ского эпоса и романа.


Проблема "отцов и детей" всегда чревата неожиданно­стями. Каждый казус, случавшийся с благородным рыцарем, был в то же время дуэлью между Персонажем и Писателем. По­следний мастерски-изобретательно и неизменно-любезно ста­вил первого в самые неловкие положения. И выигрывал, выиг­рывал так легко и так часто, что вовсе не заметил, как про­играл Дон Кихоту. Проиграл, когда заставил его предать себя, растоптать огненное Сердце, героичную Душу и мудрый Дух...

Сервантес подменил Дон Кихота подобием раска­явшегося Галилея, а Дон Кихот был непреклонным Джордано Бруно!

Между тем великий писатель владел чувством меры.

На протяжении всего обширного двухтомного романа, сочиненного ради развенчания рыцарства, автор Дон Кихота, с одной стороны, когда добродушно, когда язвительно под­трунивал и подсмеивался над ним, а с другой - с благосклон­ной терпимостью и плюралистической уважительностью пре­доставлял возможность своему герою в репликах и речах за­щищать проникновенно-эзотерическое мировоззрение рыцаря-мудреца.

Но в финале романа "золотая пропорция" отношения Писателя к Персонажу явно не соблюдена Сервантесом. Та жалкая исповедь, которую он вкладывает в уста умирающего страдальца, не может принадлежать Дон Кихоту. Она задума­на автором в угоду парадигме бесчудесья и противу логике, психологии и всему менталитету Персонажа искусственно на­вязана ему...

Истинное завещание Дон Кихота содержится не в за­ключительной 74-й главе второго тома, а в 20-й главе первого тома, где Рыцарь рыцарей обращается к верному оруженосцу со следующими знаменательными словами:

"Друг Санчо Да будет тебе известно, что я по воле небес родился в наш железный век, дабы воскресить золотой.

Я тот, кому в удел назначены опасности, великие деяния, смелые подвиги... я тот, кто призван воскресить Рыцарей Круг­лого Стола... затмить... весь сонм славных странствующих ры­царей былых времен, ибо в том веке, в котором суждено жить мне, я совершу столь великие и необыкновенные подвиги, перед которыми померкнет все самое блистательное, что было совер­шено ими".

Это не высокопарное краснобайство, не бравада гордеца и не зазнайство самости. Это сбывшееся пророчество.


Прекрасная Дама Дон Кихота


В наше время кому памятны славные имена когда-то знаменитых рыцарей - Ланселота, Гаваина, Роланда и другие? Разве лишь книгочеям и филологам... Но все знают имя Дон Кихота. И почти все помнят его Прекрасную Даму - Дульци­нею из Тобоза.

Прекрасная Дама - прежде всего Дама Мечты, а затем уже Избранница Воображения влюбленного.

Древние греки почитали Афродиту - богиню Любви и Красоты, но различали две ее ипостаси: Афродиту-Пандемос (всенародную) и Афродиту-Уранию (Небесную).

Из Любви Небесной (в отличие от любви земной) в XII веке в Провансе (Франция) возник культ Прекрасной Дамы.

Прекрасная Дама была не обязательно красавицей, не обязательно знатной, не обязательно знакомой или виденной тем, кто ее избрал. Трубадур Джауфре Рюдель воспел "любовь далекую", воспел принцессу Триполитанскую, о которой слы­шал, но никогда не лицезрел воочию.

Дон Кихот в беспримерной борьбе с очевидностью пре­взошел не только подвига рыцарей, но и рекорды трубадуров. Дама его сердца не имела ни единой точки соприкосновения с так называемой реальностью. Однако ни в какой корреляции с реальностью он принципиально не нуждался: "Мне достаточ­но воображать и верить, что добрая Альдонса Лоренсо прекрас­на и чиста<..> она представляется так, как я того хочу и в рас­суждении красоты, и в рассуждении знатности, и с нею не срав­нится Елена, и до нее не поднимется Лукреция и никакая другая из славных женщин протекших столетии... А люди пусть гово­рят что угодно, ибо если невежды станут меня порицать, то строгие судьи меня обелят".

Дон Кихота нисколько не смущало: конкретен или аб­страктен предмет его Любви, заключающейся в служении Пре­красной Даме и верности Ей: "Одному Богу известно, су­ществует Дульцинея на свете или же не существует; вымышле­на она или же не вымышлена, - в исследовании подобного рода нельзя заходить слишком далеко".

Тонкий Мир - это мир реально существующих мыслеобразов, которые для плотного (земного) мира ирреальны. Для сознания, объемлющего Многомирье, явь творчества мысли столь же несомненна, как явь творчества Природы. Все так называемые "воздушные замки" - в какой угодно форме -"овеществлены" на ментальном плане.

Дон Кихот только потому постоянно "попадал впро­сак", что жил сразу в нескольких мирах, раздражая и возмущая ничего не понимающих обитателей одномирья. Слепой от рождения, естественно, не воспринимает мира зрячего; непо­священный не приемлет Многомирья посвященного, слишком сложного, странного - и потому страшного для слабой, вялой и ленивой мысли.

Закономерно в глазах обывателей Дои Кихот представ­лялся загадкой. Решали они ее очень просто: "безумец".

Предосудительно нарочитое усложнение проблемы. Но упрощению, вопреки непростой истине, - нет прощения!

Загадку Дон Кихота разгадывали не одни глупцы.

Крупнейшие писатели мира с душой, объемлющей и зем­ное, и Надземное, - Байрон, Гюго, Гейне, Тургенев, Достоев­ский, Мережковский - каждый по-своему во многом разгадали тайну бессмертного рыцаря.

Во многом, но не до конца, ибо величие Дела Дон Кихо­та (по сути понятое и приветственно поднятое ими) во всех ас­пектах непостижимо без прожектора эзотеризма, свет которого с особенной яркостью вспыхнул в наше время.


Три Праведника


Мигель де Сервантес в заголовке романа назвал своего героя "хитроумным", как Гомер величал (совершенно заслу­женно) Одиссея. Но Дон Кихот никогда и ни с кем не хитрил. И слава Богу, что обходился без этого сомнительного для Пра­ведника таланта!

Зато его отличали другие редкие достоинства.

В мировой литературе нет героя по сочетанию лучших качеств - доброты, сердечности, благородства, отваги, велико­душия, мудрости, верности Даме, чистоты помыслов, огненности устремления, светлости Цели - сопоставимого с ним. Может быть, за одним исключением - князя Мышкина из "Идиота" Достоевского. Мышкин - безоружный Дон Кихот, Рыцарь без рыцарской атрибутики...

Эволюция "человека не от мира сего", Воина Света как бы завершена: Предшественник воевал в негодных для земных успехов доспехах; Последователь (другая индивидуальность в другом времени) - совсем без них.

Результат священный: проигрыш в жизни (преходяще-иллюзорной) - выигрыш в Жизни (вечно-истинной)!

Достоевский в романе "Идиот" объединил тему "Рыцаря Печального Образа" Сервантеса с темой "Бедного рыцаря" Пушкина. По существу - это одна тема - Вершинного вопло­щенного Духа, проявленная в Вершинном воплощенном Ха­рактере на фоне превратных псевдореалий физического мира.

Аглая у Достоевского традиционно заблуждается в "комичности" Дон Кихота, но глубоко права в отождествле­нии последнего с "Бедным рыцарем", который, по ее словам: "Тот же Дон Кихот, но только серьезный, а не комический. Я сначала не понимала и смеялась, а теперь люблю "рыцаря бед­ного", а главное - уважаю его подвиги"⁴.

Бедный рыцарь, будучи христианином по рождению, не исполнял обрядов, предписанных церковью, но всю жизнь по­святил служению Богоматери и посмертно удостоился (по Ее благоволению) райского блаженства. Стихотворение Пушкина за классически-романтическим убранством таит гермети­ческую истину: можно не принадлежать ни к какой религии и почитать Матерь Мира как Прекрасную Даму Небес, Символ Изначальной Творческой Гармонии, Эмблему Красоты и Любви, преображающей Хаос в Космос.

Языческая Венера и христианская Мадонна - ипостаси Матери Мира.

Так замыкается круг Наивысшего для людского пред­ставления священного понятия:

Афродита-Урания, Прекрасная Дама, Святая Дева, Ма­терь Мира.


Дон Кихот Победитель


Пожалуй, ни один литературный персонаж, знакомый всем от мала до велика, с имиджем Лидера, Фаворита, Ориги­нала или Монстра (Робин Гуд, Дон Жуан, Ромео, Гамлет, Фауст, Воланд и др.) не воспроизведен в изобразительном ис­кусстве в таком количестве, как герой Сервантеса.

____________

⁴ Начало стихотворения Пушкина о "Бедном рыцаре" ("Легенда"):


Был на свете рыцарь бедный

Молчаливый как святой,

С виду сумрачный и бледный

Духом смелый и простой.


Он имел одно виденье,

Непостижное уму,

И глубоко впечатленье

В сердце врезалось ему.


Первоклассные художники от Доре до Пикассо запечат­лели в иллюстрациях к роману и в шедеврах графики незабы­ваемый угловато-остроконечный силуэт невообразимо худого и длинного рыцаря...


Очень и более того — чрезвычайно — похоже!


Но во всех вариантах мы видим всего лишь оболочку Дон Кихота...

Когда Геракл был посмертно вознесен на Олимп, в пре­исподней - Аиде - осталась тень могучего героя.

Подлинный портрет- Дон Кихота находится на картинке к 21-му (Нулевому) Аркану Таро под названием "Безумный". Там изображен нелепый Человек в шутовском колпаке и ра­зорванной одежде. Не обращая внимания на разинутую пасть крокодила перед ним и преследующую собаку, он решительно шагает к пропасти. В правой руке его Жезл - символ сакраль­ной Власти.

Этот - не то шут, не то сумасшедший, - невзирая на все опасности очевидного, совершает Подвиг Мудрости.

Невозможно точнее и утонченнее наглядно представить неординарную нравственную ауру "Рыцаря Печального Обра­за", "Рыцаря Львов", "Рыцаря рыцарей всех времен"!


Почему 21-и Аркан считается также Нулевым?


21=7+7+7. Три Семерки по эзотерической комбинатори­ке совместимы в трехзначное число 777, являющееся показате­лем воплощений человека на Земле, показателем прекращения процесса инкарнаций, т.е. 21 как код 777-ти, - Нулевое число. Цифровая последовательность при совмещении Двадцати Од­ного и Нуля в трехзначное число 210 опять же доказывает ко­нечную завершенность числа 21. Именно в 21-й главе "Откровения святого Иоанна" происходит Преображение фи­зического мира планеты, иначе говоря, земной прежний плот­ный мир превращается в Нулевой!

Божий Град устанавливается на Новой Земле под Новы­ми Небесами. И среди первых "званных" и "избранных" будет Воин-Мудрец.

Дон Кихот не побежденным, а Победителем, как рыцарь Света, как Идеал Героя войдет в Новый Мир.


***


ШТРИХИ БИОГРАФИИ


Главный поступок


Грудным ребенком, впервые почувствовав во рту соску, мгновенно распознал подделку и выплюнул ее.

Так раз и навсегда отказался от любых заменителей-суррогатов.


Лев до неба


Среди моих детских игрушек меня привлекал маленький, грациозный как статуэтка, резиновый лев. В те годы игрушеч­ные персоналии животных изготовлялись (без нынешней не­брежной условности) оптимально приближенными к натуре, разумеется, в уменьшенном размере. Но лев не мог быть лили­путом! Неудовлетворенный форматом льва, я решил увеличить его в моем воображении, но в дошкольном возрасте в один прием не справился с задачей. Однако путем постепенного - в течении нескольких дней - мыслительного "увеличения" льва, довел его размеры до вполне нормальной кондиции.

Это упражнение на абстрагирование, стоившее мне премногих усилий, увлекло меня настолько, что я не хотел и не мог остановиться. Успешно экстраполируемый лев со дня на день рос и поднимался все выше и выше! Скоро его гигантская фи­гура превзошла наш семиэтажный дом... Наконец невероят­ным напряжением предельно сконцентрированной воли мне удалось представить царя зверей в максимальном масштабе - от земли до облаков... Возможно, величайший по мыслеобразному воплощению Лев гривой достиг неба и... растаял, исчез бесследно: то ли сколлапсировался в ничто, то ли триумфально удалился в Наднебный ареал.

Наряду с некоторым сожалением и разочарованием я ис­пытал законное удовлетворение от результата эксперимента. Уверовал в неограниченно потенциальные и ограниченные объективно мои творческие возможности...


Учитель мечты


Первым Светлым моим Учителем являлась мама, влюб­ленная в поэзию Серебряного века, почитавшая Красоту Элла­ды и догадывающаяся о Мудрости Древнего Египта...

Получив классически-гуманитарное воспитание, совер­шенно несвойственное нигилистической атмосфере 20-х годов, я восхищался героями античного мира, но героем не стал, ибо склонный по натуре к созерцательности, а не к активности, предпочитал независимое творчество любым идеологически-модным пассажам.

Столик мамы украшали изображения Гермеса и Христа. Мама считала себя пантеисткой. Именно пантеизм, как я узнал впоследствии, Махатмы называли философией наиболее близ­кой к Учению Света.


Книжная страсть


Школьником я присутствовал на уроках, но по существу отсутствовал, в большинстве случаев пропуская мимо ушей то, чем начиняли наши послушные и непокорные головы...

Зато я не читал, а "проглатывал" книги, уделяя им не только дневное, но подчас и ночное время. Бывало, приходи­лось читать несколько (пять или шесть!) книг параллельно. И успевал! Друг мой, конечно, был тоже книжником. Перефрази­руя поговорку, я бы сказал: "Не имей сто рублей, не имей сто друзей, а имей тысячу книг!" Мое счастье заключалось в Кни­ге.


Изнанка знания


Многочтение и разнознание, несомненно, образователь­но полезно, но оно же способствует иллюзии "всезнания" или "почти всезнания", когда подростку начинает казаться, что он уже "умнее всех"... И у меня был период обманчивого превос­ходства над другими, возможно, менее сведущими в науках, но компенсирующими этот пробел опытом и интуицией. Самодо­вольная в своей (будто бы) непогрешимости логика зачастую капитулирует перед ними.


Интуиция дедушки


Урок, запомнившийся на всю жизнь, преподнес мне мой дедушка - А.О.Смелянский, интеллигентный и всеми уважае­мый человек в городе (Прилуки на Украине), но без универси­тетских регалий... Он приехал в Москву погостить у нас при­близительно в конце 20-х годов. Дедушка предложил мне, весьма самоуверенному подростку, пойти с ним к его прияте­лю. Адрес дед забыл привезти. Помнил только название пере­улка.

Меня предложение дедушки рассмешило: какая провин­циальная наивность! Я попытался объяснить ему, что Москва - не Прилуки, где разыскать без точного адреса человека не многим сложнее, чем в деревне. В столице же это равносильно поиску иглы в стоге сена. "Мы вернемся ни с чем. Увидишь, что выйдет по-моему."

Дедушка невозмутимо выслушал мои доводы и сказал: "Когда я был в твоем возрасте, то, как ты, любил говорить эти слова: "Увидишь, что выйдет по-моему"... Мы пойдем в бли­жайшее воскресенье".

Настал воскресный день. Убежденный в торжестве тео­рии вероятности, исключающей необоснованное как невыпол­нимое, я отправился с дедом на поиск его приятели, благо пе­реулок, где он проживал, находился недалеко от нас. Едва мы вошли в этот переулок, как я осознал, что происходит какая-то фантасмагория: летний день выдался исключительно жарким. Без преувеличения - стояла тропическая жара! И то, что я уви­дел, походило на прелюдию гротескной картины из "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова: весь переулок, задыхаясь от духоты в квартирах, высыпал из домов на воздух и вольно расположился на тротуарах и мостовой (автомобили в те годы редко появлялись на улицах). Легко одетые, иные как на пляже, люди, изнывая под палящим солнцем, сидели на стульях, лежа­ли на подушках и раскладушках... Ничего подобного я не на­блюдал в Москве ни прежде, ни потом.

Мы не прошли и половины переулка, как моего дедушку окликнул тот самый его приятель, шансы найти которого, по моим расчетам, были равны нулю. "Произвольная" интуиция опровергла "доказательное" отрицание. Это был мистический знак, смысл которого я тогда в полной мере не постиг...


Первая любовь


Моя первая любовь оказалась увлечением. Она - моло­дая женщина, обстоятельствами разлученная с мужем, случай­но повстречалась с юношей... Последовали не случайные еже­вечерние свидания. Однажды она надела мне на палец свое об­ручальное кольцо с тем, чтобы я носил его некоторое время. Очередное стихотворение, посвященное ей, я закончил прися­гой: "Я разлюблю тебя не раньше, чем на кольце взыграет ржа." (Знал, что золото не ржавеет!)

Скоро я обнаружил, что чувство мое охладевает... Тогда же, к удивлению моему, на кольце проступила ржавчина.

Женщина, которой я был увлечен, хорошо владела со­бой. Она спокойно заметила: "Ты меня разлюбил". И кольцо, конечно, забрала.


"Манифест века"


Я познакомился с поэтом Николаем Глазковым осенью 1939 года в стенах Пединститута. Нас не устраивала нивели­рованная казенщина так называемого "социалистического реализма" тех лет.

В составленном мною "Манифесте века" я провозгласил: "Да здравствует футуризм, экспрессионизм, конструктивизм, имажинизм, дадаизм..." и т.д. - все запретные в нашей стране "измы" новаторского искусства начала XX века. Кончался мой список неологизмом - "небывализм".

Глазкову понравилось новое слово. Он предложил: "Назовемся небывалистами..." Хотя наше инакомыслие было абсолютно неполитизированным, небывализм, едва заявив о себе, после неизбежного скандала, исчез как эфемерида.


Богоматерь на фронте


Сорок третий год. Седьмое марта.

Поле боя, белое как скатерть.

На снегу, как сужденная карта,

Предо мной открытка - Богоматерь.

Я поднял открытку, взял себе я.

И был ранен. И домой вернулся.

Нету в мире лучшего трофея

И находки драгоценнее - клянусь я.

Потому молюсь Мадонне нынче;

И в душе моей Она как Праздник.

Тот убог, как самый жалкий нищий,

Кто не чтит Пречистой Лик Прекрасный.


Война убивает лучших. Вероятно, я не принадлежал к ним. Но первое, что я услышал в пути на фронт: "Ты - длин­ный, тебя сразу убьют". Меня сразу не убили, потому что поч­ти сразу ранили.

Убежден, что Богоматерь помогла мне уцелеть за то ма­лое внимание, которое я оказал Ей.

Потому считаю себя в вечном долгу перед Милосердием Святой Девы.


Священным Грааль


Грозен свет от кубка Грааля.

В путь-дорогу не пора ли?


1940 г.


Мы не плыли, а играли

В короля Артура град ли?

К величайшему сожалению, должен признать, что "Грааль" возник в моих стихах предвоенных, как стрела на­угад... Символика Грааля была для меня за семью печатями; о герметизме я даже не подозревал.

Может быть, я слышал Зов, но не расслышал в надлежа­щей степени.

Сознательно, с ликующим переживанием воспринял Зов спустя много лет, как что-то исконно мое, давно знакомое, ду­ховно родное... Душа воспрянула, будто обрела крылья... Од­нако необходимо уточнить и предостеречь: ощущение окрыленности недостаточно для полета. Как теперь принято гово­рить - эйфория здесь неуместна и даже опасна. Никто до за­вершающей точки на пути Восхождения не может похвалиться, что выдержал все испытания, уготованные ему в жизни...

Из 150-ти рыцарей Круглого стола короля Артура, по призванию сердца отправившихся на поиски Священного Со­кровища, к лицезрению Грааля было допущено только трое. И один-единственный из них удостоился звания Служителя Со­кровенного Света.

Дай Бог каждому стать таким Единственным!

1997 г.


ШКОЛА ЖИЗНИ


ПОЭМА


Шел, по свету логик

И тропу выискивал,

Из путей далеких

Выбирал близкие.

Но преодолеть их —

Все пройти дороги,

Взялся диалектик

На пути далеком.

––––––––

"...Цель наша пристань.

Плыть надо в даль нам.

Небывалистам — К великим тайнам! "

/Н.Глазков Ю.Долгину/


"...Цель наша пристань.

Наш ход неистов.

Тут стан. Небывалистам К последним смыслам

Путь дан! "

/Ю.Долгин Н.Глазкову/


I. Точка отсчета


Почти ровесник Октября –

Вся разница -

полгода,

Юнцом не признавал "старья",

Пренебрегал им гордо.

Стремился только к новизне...

Абсурднейшей?

Быть может.

Но полагал - всего важней

Стих строить

непохоже.

Все то, что я постиг потом –

Не признавал в начале!

Фунт лиха узнавал почем

И днями, и ночами.

О, Школа жизни!

Я дошел

До финиша солдатом,

Разбитым телом и душой

На мириады атомов.

Как атомы в одно собрать?

Не обойтись без риска...

Но, чтобы слова не соврать –

Быть надо просто искренним!