Geum.ru

Альной философии: пространственные структуры, порядок общества, динамика глобальных систем под редакцией профессора В. Б. Устьянцева Саратов 2010

Вид материалаДокументы

Содержание


Раздел iii. динамика глобального социума: методология, концепты, социальное проектирование
5.1 Горизонты возможных проблем или новые подходы к изучению глобальных явлений
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   25

РАЗДЕЛ III. ДИНАМИКА ГЛОБАЛЬНОГО СОЦИУМА: МЕТОДОЛОГИЯ, КОНЦЕПТЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ




ГЛАВА 5. РЕФЛЕКСИЯ ГЛОБАЛЬНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ: ПОИСК МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ОСНОВАНИЙ


Явления динамики глобального социума – множественные, неоднозначные и противоречивые как в своей реализации, так и в своём восприятии – становятся, так или иначе, «объективной реальностью» современного мира. Несмотря на существующие критические подходы, отрицающие глобализацию как таковую, и постулирующие «необоснованность» или даже «ложность» самого концепта, и невзирая на попытки сфокусировать исследовательское внимание на феномене «других глобализаций» и дезавуировать тем самым уникальность глобализации нынешней, процесс интеграции мира в его экономическом, политическом и социокультурном измерениях набирает силу и является, на наш взгляд, уже практически в равной степени как аксиоматичным, так и безальтернативным.

Социокультурный горизонт глобализационных процессов получил внимание со стороны исследователей позднее, чем измерения экономическое и политическое. Однако степень его важности признается сегодня едва ли не доминирующей над другими сферами. Вообще, внимание к социокультурной, символической составляющей общественных процессов увеличивается по нарастающей в социальной науке. Будь это фокус на культурных детерминантах модернизационных процессов, или неоинституциональный подход к экономическим феноменам, или акцент на культурно-исторической обусловленности политических структур – в любом случае речь идет о признании факторов символического порядка в качестве одних из ключевых в той или иной системе общественных отношений. Соответственно, исследовательский интерес к глобализации, как социокультурной трансформации, также отражает эту тенденцию актуализации детерминант символического порядка.

Тот факт, что глобализация несет с собой не только преимущества, но и системные риски является сегодня уже общепризнанным. Осмысление бытийственности человека в подобных ситуациях относится к фундаментальным философским проблемам, особенно актуально сегодня звучит методологическая метафора, предложенная В.Б. Устьянцевым: «Человек – мера всех рисков: мыслимых и немыслимых, реально ожидаемых и самых неожиданных»101. В сфере экономических и политических отношений эти угрозы достаточно очевидны и, в общем, хорошо изучены, в сфере социокультурной глобализационные вызовы исследованы недостаточно. Что конкретно представляют собой эти угрозы? Какие возможны последствия для общества, ставшего перед лицом вызова социокультурных элементов глобализации? Как связаны эти вызовы с культурно-цивилизационной спецификой того или иного общества? Какие конкретно сферы социума являются приоритетными объектами вызовов такого рода? На эти и многие другие вопросы, связанные с символическими рисками, которые несет с собой глобализация, ответы всё ещё не являются как полными, так и очевидными.

5.1 Горизонты возможных проблем или новые подходы к изучению глобальных явлений


Культурно-цивилизационные «разломы», существующие в сегодняшнем мире, могут стать в ходе глобализации или ареной ожесточенных культурных столкновений, или «фронтирами» сотрудничества и культурного взаимообогащения. Конечный результат будет зависеть не только от «доброй воли» лидеров и движителей глобализации, но и от степени готовности той или иной культуры к отстаиванию своей самобытности и значимости в культурной амальгаме современного мира. Другими словами, к методологической установке культурного релятивизма должны быть расположены или все культуры, или никакая из них – в этом случае все должны быть готовы к методологической установке этноцентризма. Все другие варианты, так или иначе, будут означать дисбаланс и неравновесность в культурной глобализации. В этой связи, вполне допустимыми являются термины, относящиеся к проблемам социокультурной безопасности социума, такие, как «символическая вооруженность», «символическое оснащение», или «развитость дискурсивных систем». Для того чтобы общество выступало, как минимум, не пассивным реципиентом социокультурной глобализации, необходимо, чтобы в нем были осознаны и четко артикулированы собственные приоритеты и интересы в данной сфере. А для того, чтобы оно могло стать и субъектом данного измерения глобализационных процессов, необходимо, чтобы собственные символические комплексы были хорошо структурированы, в полной мере институционализированы, и являлись, в известном смысле, достаточно агрессивными. Только в этом случае, данный социум сможет не просто сохранить себя перед угрозой вызовов глобализации, но и увеличить собственные «жизненные шансы», цена которых в сегодняшнем мире чрезвычайно высока.

Новые явления, которые находятся в центре внимания общественности всего мира, требуют от социальной науки нового арсенала понятий, методов, научных метафор, моделей и иных средств освоения и осмысления этих явлений. Хотя о глобализации написано достаточно много, все же тот концептуальный уровень, на котором ведется описание и обсуждение этого процесса, не выходит за рамки традиционной обществоведческой теории, в частности, марксизма, конфликтной методологии, системного анализа. Представляется важным учитывать идею, высказанную В.Б. Устьянцевым о том, что философский дискурс, в отличие от социологического подхода, предполагает метафорическую интерпретацию бытия человека в контексте историко-философской и социокультурной традиций, сложившихся в техногенной цивилизации102. Но общая концепция глобализации пока не появилась, что говорит о грандиозности самой темы и необходимости ее изучения в контексте самых разных наук и подходов, и здесь первенствующая роль принадлежит именно социальной философии.

В отечественной философии выразителем этой концептуальной программы является А.Н. Чумаков, определяющий перспективным использование методологического ресурса неоэволюционизма для анализа социальных трансформаций: «глобальный эволюционизм – это процесс развертывания глобализации, ее динамика развития … до всеохватного и многоаспектного явления» 103. В свете современных достижений естественных наук, математики, компьютерного моделирования, теории сложных систем представляется логичным использовать багаж новых понятий и методов и для социального познания. В числе таких современных научных представлений – понятия синергии, нелинейной динамики процессов, имеющих внешне противоположно направленный характер, но в реальности катализирующих друг друга и взаимоподдерживающих, что иначе обозначается таким свойством как их комплементарность, т.е., взаимодополнительность, понятия фрактальной итерации, неустранимой неопределенности и т.д. Теории сложных систем также внесли много методологически значимых понятий и представлений, таких как взаимонастраивающиеся процессы, многомерные явления, не укладывающиеся в классификации, построенные по правилам Аристотелевой логики, представление о том, что общность между процессами значительно важнее, чем их кажущееся различие, или даже оппозиционность. Популярны сегодня в науке концепции о сетевом характере строения мира, где такие сущности как человек, общество или отдельные институты представляются узлами, кристаллизациями процессов, проходящих сквозь них.

В ходу также концепция об информационной сущности связей между процессами, об их целенаправленном и взаимозависимом течении. Если вещи связаны физически, то облекающие их процессы связаны информационно. Причем, оппозиции в этих процессах питают друг друга и усиливаются взаимно. Процессы, как правило, взаимообратимы, подразделяются на центростремительные, внутренне ориентированные и центробежные, ориентированные вовне. В точках равновесия или областях устойчивости формируются материальные сущности. Неопределенность не может быть устранена из этих процессов или же устраняется ценой их реорганизации и изменения. И в таком случае это уже другой процесс и другой тип неопределенности. Порождаемая различиями в процессах неустранимая неопределенность способствует подъему системы на более высокий уровень эволюционной сложности и создает предпосылки креативности в разрешении ее проблем. Нельзя не коснуться и очень популярных на сегодня математических понятий точек бифуркации, аттракторов и др. Новым в аспекте социального проектирования является отказ от понятий зависимой и независимой переменной, все переменные настолько взаимозависимы, что определение одной из них всегда опосредовано значениями другой. Примеры таких проектных моделей являются известными не только в экологии, но уже и в социальных науках. По мере уместности мы будем стараться использовать в адекватных контекстах все выше перечисленные понятия. Поиск методологических оснований глобальных процессов – это только первый этап работы. Следующий и более трудный этап – обозначение приемлемых управленческих моделей и социальное проектирование.

Ряд фактов мотивируют подобную работу. В научной среде уже довольно осознана необходимость единого понимания стратегий общественного развития всего человечества, которая сопрягалась бы с накопленным знанием и опытом общественной и политической деятельности разных стран и культур. Во-вторых, становится очевидным, что дальнейшее движение в заданном сегодняшней глобализацией направлении невозможно. Оно порождает лавину проблем и ведет в тупик. Фрактал сегодняшней глобализации не оставляет точек инвариантности. Необходимость построения таких моделей можно сравнить с необходимостью для живущего организма адаптировать себя к окружению. В этом смысле социальное проектирование имеет и психологические и этнологические измерения, а не только методологические. Наши понятия частично детерминированы типом той общественной или органической жизни, которую мы ведем. Социальное проектирование позволяет нам лучше понять себя как психологические и социальные сущности. Модельные видения, аккумулирующие большие объемы информации, помогают увидеть направление процессов; они ведут к планам, которые трансформируются в возможности. Большим методологическим потенциалом для данной книги обладают фундаментальные исследования, проведенные в Российском институте социальных наук Э.Р. Григорьяном и М.А. Сафоновой 104. Подобные проекты позволяют нам делать реальные прогнозы и готовить соответствующие действия. Иногда что-то возможно понять, только построив модель. Кстати, на этом основан конструктивизм как одно из ведущих направлений в теории обучения. Компьютерное моделирование и искусственный интеллект помогают нам понять возможности мозга, хотя они только модели. Иными словами, сама задача может научить нас новым вещам, помочь увидеть то, что неосознанно или тщательно скрывается.

Иногда сверхспециализация в науке не дает ученым возможности увидеть целое без целенаправленных усилий. Но сегодня стоит задача – разработать ясно выраженное концептуальное оформление интеграции и синтеза планетной жизни, к которому можно подобраться и через конструирование моделей мировой динамики. Мир, в котором мы живем постоянно движим, и модель не только описывает или объясняет, но содержит в себе то направление действий, которое является наиболее оптимальным с точки зрения разных стран. Это требует участия многих наук, причем и в аспекте их применимости как прикладных дисциплин. Возможно даже подобное моделирование поможет унификации научного знания, кристаллизации общей методологии, основных метафор и метаформ мышления. Ведь любой инженерный проект требует учета всего комплекса условий человеческого жизни – от технических, бытовых до психологических и экологических. Синтез наук – это условие и следствие такой работы. Например, финансовый кризис 2008-2010 годов – это многомерная проблема, которая имеет и экологические и политические следствия. Нельзя его предотвратить только экономическими мерами.

Какие основные методологические требования можно было бы предъявить к анализу и проектированию таких многомерных мировых процессов? Одним из ключевых понятий при конструировании является понятие инвариантности к различным преобразованиям. Каждая культура, как специфический фрактал, задает определенное преобразование всего материала, попадающего в ее поле зрения. Как некая машина, она перерабатывает всю сырую информацию (или то, что она считает информацией) в свои культурные понятия, оценки, установки и действия. Она создает контекст и ценностное поле, в котором мы совершаем уместные с ее точки зрения действия. Мы опираемся на некие интуитивные проекции, выстроенные в рамках данной культуры. Но когда мы переходим из одной культуры в другую, наши локальные проекции оказываются недостаточными. Увеличивается охват реальности, которую мы ощущаем, растет и глубина осваиваемого материала. Вследствие этого, наши оценки и суждения становятся более сбалансированными, а модели, на которые мы опираемся – более объективными и менее подверженными опровержениям, т.е. более инвариантными. В свою очередь они также задают некий ценностный аспект, который корректируется следующей подобной итерацией. При этом безостановочное движение к подъему и усложнению моделей имеет исходными кирпичиками элементарные ежедневные взаимодействия людей. Каждое из этих взаимодействий меняет мир, он уже не тот, что был до взаимодействия, но в то же время воспроизводится и повторяется схема взаимодействия как очередная итерация фрактала.

Тождественность, самоподобие или самоаналогия структуры при изменениях в шкале, масштабе, размерах или даже в форме есть свойство многих законов и явлений. Инвариантность по отношению к культурам не означает выход за пределы культуры вообще, что невозможно, но развитие новых, более объективных элементов в культуре, учитывающих новые реалии человеческого мышления и поведения. Поэтому понятие инвариантности относительно культур означает, что сформулированные положения не меняются, если взглянуть на них с точки зрения любой из существующих на сегодня культур.

Но решение каждой задачи предполагает и порождает другую задачу. Помимо инвариантности и стабильности, неизменности универсальных законов есть поминутно изменяющаяся реальность и есть необратимые изменения, к которым люди более чем чувствительны. Понять – это схватить частное в общем, увидеть в каждом общем частную специфику. Увидеть направление развития необратимых изменений – это зафиксировать фрактал в действии, это развить диалектику фрактала и получить доступ к его коррекции. Иными словами, сама инвариантность находится в постоянном изменении; неустойчивость, неравновесность социальных процессов не дает уверенности в правильности или прочности какого-либо положения или принципа. Расчеты последствий своих действий и реакций других сторон будь это бизнес или политические взаимоотношения государств не могут преодолеть неустранимую неопределенность. Расчеты проводятся до совершения первого шага в выбранном направлении. Но как только этот шаг сделан, возникла принципиально новая ситуация с новыми установками сторон и контекстом действия. Даже непрерывные расчеты и калькуляции действий – своих и оппонентов – не могут снять эту неопределенность. Каждый обиходный социальный контакт – то ли покупателя с продавцом, то ли преподавателя со студентом, то ли дипломатов двух стран – неустранимо погребает старый мир. В результате любого контакта как очередной итерации двух и более схем рождается новый мир с новыми, точно так же меняющимися инвариантностями.

Ввиду того, что в сегодняшней ситуации все наши действия взаимозависимы, мы вовлекаем в них огромное число людей и даже следующие поколения. Посредством нашего сегодняшнего знания мы производим необратимые изменения во вселенной, связывая ее состояния с ограниченным объемом нашего опыта и понимания. Но чем обернется такое увеличивающееся влияние человека на мир, если он еще не научился справляться с тем, что порождает он сам, т.е. с социальными процессами, и, в частности, с проблемами своего государственного устройства и т.д. Уже в социальной сфере мы сталкиваемся со множеством конкурирующих систем ценностей. Неужели только одна из них отвечает строению вселенной? Ведь мы еще не научились жить в едином мире, мы еще живем в разных государствах, разделенные не только территориями, но и глубоким непониманием друг друга. Следовательно, задачи, которые стоят перед социальными науками оказываются даже важнее, первичнее, чем освоение космоса. Надо научиться ориентироваться в мире, который становится одним миром. И наш мир, это не отдельные страны, но мы начинаем жить в планетарном масштабе, приобретаем глобальный взгляд на вещи, не отказываясь в то же время от их локального рассмотрения. Хотя каждый ученый так или иначе свое понимание социальной динамики черпает из истории и социального положения его страны, это не мешает развитию новых критериев объективности и честности в социальной науке.

Поиск универсальных оснований социальных процессов актуализирует перед современными учеными необходимость обращения к материалистическим моделям понимания истории и ее закономерностей. Обратившись к исследованиям И.А. Гобозова, программную методологию материалистического понимания социальной динамики можно представить следующим образом: 1) моделирование социальной динамики исходит из решающей, детерминирующей роли материального производства непосредственной жизни. Необходимо изучать реальный процесс производства, реально складывающиеся отношения между людьми. 2). Оно показывает, как возникают и эволюционируют различные формы общественного сознания – религия, философия, мораль, право и каким образом они детерминируются материальным производством. 3). Оно всегда остается на почве действительной истории, объясняет не практику из идей, а идейные образования из материальной жизни. 4). Оно считает, что каждая ступень развития общества застает определенный уровень производительных сил, определенные производственные отношения. Новые поколения используют производительные силы, приобретенный предшествующий капитал и таким образом одновременно создают новые ценности и новые производительные силы. 5). Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще.105

Кстати, вопрос ценностей является наиболее дискутируемым и может быть разрешен, разве что на основе тщательного сравнения того, что представляет собой та или иная система ценностей с тем, что говорит нам о человеке и обществе вся система научных знаний. Здесь мы подходим к вопросу о взаимоотношениях науки и религии, мосты между которыми прокладываются давно, вызывая оживленную дискуссию в обществе, так некоторые считают, что пора объединнть эти две ветви знания, или прояснить одну их них в свете другой и т.д. Однако, при построении такого диалога необходимо помнить, что некоторые принципы построения науки, несовместимые с теологией.

В контексте нашего исследования ценными для анализа проблемного поля является философско-методологическая рефлексия И.А. Гобозова.106 Базируясь на принципах материалистической философии, он осуществляет демаркацию понятий «вера» и «знание». Так, с позиции обыденного сознания вера есть определенная уверенность в явлении, понятии или субъекте. Она базируется на жизненном опыте и соответствующих знаниях, без нее человек не сможет ориентироваться в природной и социальной действительности – такая вера становится условием жизнедеятельности социума и условием его перспективных преобразований. Дефиниция «знание», раскрывается нам как совокупность сведений об окружающем мире и самом человеке, полученных в процессе его жизнедеятельности. Эти знания связаны с жизненным опытом, деятельностью и теоретизацией, являясь необходимым базисом веры в широком смысле слова. Поэтому в данном случае вера и знание не являются антагонистами, конституируя жизненный мир человека.

Что касается религиозной веры, то она предполагает веру в сверхъестественные силы, конкретизированные в Боге. Дж. Келленбергер на материале иудео-христианской традиции, и философской экзистенциальной мысли, полагает, что основой религиозной веры является «абсурдная модель» и модель «парадоксальной веры», что противоречит ценностям классической науки.107 Иррациональная природа веры, непосредственно влияет на социальную динамику, как религиозных общин, так и самого общества, являясь фактором интеграции и дезинтеграции, социальной апатии или терроризма. Таким образом, можно констатировать, что религиозная вера и воспроизводимые ею ценности не тождественны научным знаниям, базирующимся на признании объективного характера мира и законов его развития и функционирования. Научные знания отражают сущность исследуемых объектов, а теология108 опирается на особый род фактов, представляющих собой информацию, изложенную в книгах, признанных религиозным сознанием священными, которые подлежат интерпретации (экзегетике) и комментированию; любое утверждение теолога можно проверить, обратившись к тексту той или иной книги Ветхого или Нового Завета.109

Принципы демаркации науки и религии были успешно сформулированы И.А. Гобозовым110. Разберемся с некоторыми из них – первый принцип – это признание объективности окружающей природной среды. Наука полагает, что природа познаваема, что открытие ее законов дает возможность человеку использовать их для улучшения своих жизненных условий. Поэтому наука призывает человека к активной деятельности. С точки зрения теологии, Бог сотворил мир, в том числе и самого человека, иначе говоря, теология не признает объективного характера природы. Второй принцип – принцип сомнения. Наука все подвергает сомнению и проверке, потому что без сомнения нет научного прогресса. Теология отвергает принцип сомнения по отношению к Богооткровенной Истине.111 Библейские тексты не тождественны научным фактам, с помощью которых можно проверить утверждения теологов. Третий принцип – поиск истины. Наука ищет истину. Путей нахождения истины много. Отсюда ясно, что в науке абсолютно необходим плюрализм мнений. Но истина одна. Поэтому одно из мнений может оказаться истинным, а все остальные – ложными. Истинность научных результатов подтверждается практикой в самом широком смысле слова. Теология не ищет истину, поскольку всецело уверена, что ею обладает – эта истина содержится в священных текстах. Четвертый принцип – принцип доказательности и аргументированности. Являясь формой догматического стиля мышления, теология ничего не доказывает, она базируется на вере, поэтому не нуждается в доказательности. На уровне представленных оснований, научный и теологический стили мышления – различны.

Завершая философскую рефлексию проблемы, И.А. Гобозов заключает, что сегодня многие отечественные философы игнорируют ценность рационального знания, ориентируясь исключительно на постмодернистские или религиозные ценности. Однако необходимо учитывать, что в век высоких технологий, религия и иные иррациональные мыслительные программы не могут выступать в качестве культурной доминанты в сложной сети общественной жизни, в современных противоречивых глобализационных процессах. Сегодня весьма актуальны научные, в том числе гуманитарные, знания, которые могут служить методологическим и жизненным принципом деятельности людей по созданию материальных и духовных ценностей. Что касается религии, то ее не надо запрещать, ибо ее гуманистический и культурно-идентификационный потенциал очевиден. Религиозная вера – это результат личного выбора, и надо уважать религиозные чувства верующих. Являясь интегрирующе-дезинтегрирующим фактором динамики современного общества, деструктивные и тоталитарные культы, а также реакционные религиозные сообщества необходимо ограничивать в соответствии с правовыми нормами и ценностями.

С вопросом ценностей тесно связан вопрос о значениях. Значения и ценности являются производными как от системы знания, универсальных законов мира, так и от исторического и религиозного опыта. Изучение значений может так же продвинуть нас на пути понимания универсальных законов. Можно вкратце указать еще на ряд категорий и понятий, которые прочно вошли в научный арсенал. Это фундаментальные категории организации и самоорганизации, хаоса и порядка, системности и элементов системы, модели интеллекта и обучения. Можно говорить о трех широких стилях научного мышления: а) вероятностно-статистическом; б) структурно-алгебраическом и в) геометрико-топологическом. Социальное проектирование и построение моделей опирается также на следующие пары взаимодополнительных категорий – холизм, точка зрения о первичности целого как единства и плюрализм как множественность форм и видений. Модель и холистична и плюралистична, обе характеристики на равных участвуют в конструкции.

Все процессы так или иначе ведут к нарушению равновесия и к новому его восстановлению. Но будет ли это всегда, не являются ли какие-то нарушения равновесия необратимыми? Когда и в каких условиях они становятся разрушительными? Культурные и политические движения стремятся восстановить равновесие или поднять его на более высокий уровень. Но в виду полной неинформированности населения и манипулятивности политики не примем ли мы одно (дисбаланс и полное разрушение) за другое (восстановление равновесия)? Ведь не исключена и иная трактовка событий 1917 года в России, как результата влияния процессов глобализации первой волны, которым удалось разрушить протекционистское русское государство превратить Россию в гигантскую фабрику. Любое продвижение в проектировании социальных явлений ставит под сомнение устоявшиеся интерпретации исторических событий. Можно сказать, что история переписывается с той же интенсивностью, что и проектирование «хороших» моделей. Но где критерии того, что модель или проект «хорошие», если мы не можем полагаться даже на историю, интерпретации которой зависят в конечном счете от строящихся проектов. Ведь доказательства пригодности или непригодности проектов могут запоздать и появиться после окончательного разрушения той или иной социокультурной системы.

Сами логика и математика не могут служить критериями правильности проектирования. Например, как определить прогрессивность или реакционность таких социальных преобразований как рыночная экономика, либеральный политический порядок, возникновение новых государств, глобальная система образования, международный терроризм и т.д., если у нас нет обобщающего поекта всего всемирного процесса?

Новая концепция экоцентризма приходит на смену антропологизму: не человек в центре вселенной, а человек для поддержания вселенной. Ввиду разливающегося кругом (даже в развитых странах) ощущения патологического развития мира и его нынешнего болезненного состояния разрабатываются новые концепции общественных наук. Сегодня социальная философия, являясь пожалуй самым перспективным направлением отечественно философии, охотно вбирает в себя множество новых представлений, чутко реагируя на настроения общества, тенденции культуры и изменения природы.

Любой социальный институт, чтобы существовать должен опираться на множество индивидуальных действий и выборов. Он не может существовать независимо от них. Такие действия, которые формируются на базе экономии усилий, времени, денег, сопряжены с нормами и этикой данного общества есть фракталы, которые воспроизводятся миллионы раз в самых различных условиях. Именно они составляют опору для институтов и государства в целом. Можно сказать, что каждый социальный институт есть порождение определенного фрактала. Но меняются обстоятельства, а фрактал или институт по прежнему воспроизводит старые схемы, и тогда институт становится ретроградным, устрашающим тех, кому еще повезло родиться здоровым и избежать влияния этого института. Остальных он сформировал по своему образу и подобию. Но как можно выйти из пут этого устрашающего фрактала, работающего только на самого себя и пожирающего своих детей? Некоторые видят выход в новых законах, новых решениях и новой логике их принятия. Но поскольку законы есть воплощение обычаев, мы можем спросить, а как сам обычай вырос? Ведь некогда принятые решения, показав свою эффективность становятся привычкой. Привычка, или обычай есть решающая вещь, без нее закон становится мертвой буквой.

В результате социального проектирования рождаются новые гипотезы. Они требуют проверки. Но очень трудно извлечь необходимые данные из существующей социальной статистики. Она собиралась с опорой на доморощенные представления государственного бухучета, не подозревавшего о скорых изменениях в мире. Нужны специальные усилия по поиску данных о статистике полярных и комплементарных процессов, аналогичных соревнованию брони и снаряда, кодированию и декодированию, конструкции и деконструкции, артикулируемого и реализуемого. Например, как соотносится численность врачей с состоянием здоровья в данном обществе, как соотносится численность полиции или милиции с состоянием преступности, как зависит рост численности государственных служащих и благосостояние общества, численность автосервисов с качеством ремонта и т.д. Эти данные принесут много неожиданного и расшатают сложившиеся в социальной науке догмы. Без таких данных новым представлениям трудно будет доказать свою применимость и в социальной науке, хотя интуитивно они кажутся ясными многим ученым.

И, наконец, как ввести эти представления в процесс образования? Принцип исключения противоположностей, доминирующий в школьном образовании, выглядит в свете новых представлений симптомом неразвитого или детского мышления. Противоположности находятся не только в оппозиции, но и имеют много общего. Невозможно классифицировать сложные события, состоящие из многих размерностей только на две группы, обычно они не имеют общую ось симметрии. Синергия комплиментариев есть творческое взаимодействие между двумя сложными системами или процессами, которые имеют много общего, хотя и некоторые противоположные характеристики. Эти две системы не должны рассматриваться как противоположные, но как взаимодополнительные, комплиментарные друг к другу. В социальной сфере общности взаимонастраиваются, как в музыке происходит настройка музыкантов перед концертом. Общее между взаимодействующими сущностями иногда более важно, чем их различия. Хотя, именно через процесс различения и взаимодействия возникает творчество, различия катализируют процесс создания. Смысл этого в том, что надо сознательно создавать такую симфонию, которая мотивировала бы общности к самонастраиванию.

Обучение таким принципам синергии, взаимодополнения должно начинаться в раннем детстве. А не так, как это до сих пор практикуется в школе, где отклонение от логики Аристотеля или сопротивление поспешной генерализации (обобщению) понятий считается признаком неразвитости, и на этом основании детей отправляют в коррекционные классы, а оттуда, как всем известно, они пополняют преступную среду. Конечно, для учителя такие дети трудны, но это и есть золотой фонд общества. Именно они сохранят общество для будущего, если, конечно, вовремя попадут к хорошим учителям. Обучение этим принципам и учителей должно предотвратить серьезные трудности, которые вырастают в их педагогической практике ввиду неадекватного применения закона исключенного третьего к воспитанию.

Другие характеристики современного образования – это его глобальность и непрерывность. Мир резко изменился. Скорость изменений требует адекватных средств освоения. Только непрерывно обучающиеся выживают и достигают своих целей. Те же, кто считает себя уже полностью обученным, живут в том мире, которого уже нет, их знания уже не соответствуют новому миру. Растущая демократизация мира разделила людей на две категории: тех, кто ориентируется в сложном мире и может принять участие в решении проблем, касающихся и его жизни в нем, и тех, кто следует решениям, принятыми другими. Хотя первых принято называть лидерами, но процесс демократизации приводит к тому, что сегодня от лидеров требуется более высокий уровень поведения – наличие высокой морали и идей общественных преобразований.

Конклав российской бюрократии еще монотонно обсуждает проблемы государственного или негосударственного образования. Вопрос должен ставиться о концепции образования, о целях, о формах, методах, о задачах, которые призвано решать образование. В мире начинают доминировать новые тенденции – инженерно-технические профессии, знание математики и художественного творчества сблизились, смысл жизни и элементы личностной культуры не менее важны, чем умение писать и читать. Общение по интернету с далекими коллегами по профилю требует новых гуманитарных качеств, например, умения изложить свое кредо и выявить сущность позиции оппонента на другом конце планеты – признак новой культуры коммуникаций.

Каждый молодой человек, общающийся со сверстником – тот же дипломат, продвигающий международные отношения и знакомящий других с особенностями своей культуры. Подчас это и межрелигиозный диалог и здесь важно отстоять свои взгляды не пушками и угрозами, а аргументами и логикой, превращающей незнакомых в друзей своей культуры. Иногда приходится быть и миссионером своей культуры и своего мира ценностей.

Расстояние ныне определяется не в километрах, а в минутах, затраченных на коммуникацию. Процесс освоения знаний – вот что важно и что собой представляет вызов, брошенный историей нашей эпохе. Знаний, которые не только растут с большей, чем когда-либо скоростью, но и с той же скоростью становятся недоступными, потому что все больше знания превращаются в товар, за который надо платить, и даже засекречиваются, поскольку даже деньги не могут окупить все преимущества нового знания и того, что только ты владеешь пока им. В мире уже не ждут окончания сражений. Новое мышление в мире, продиктованное новыми представлениями физики, математики, генетики, сложных процессов говорит, что каждое компетентное и консолидированное сообщество способно изменить мир, если оно достаточно последователено. Наука, технологии и ценности вошли в единое русло знаний.