«Пушка»

Вид материала

Книга

Содержание № 392Первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву № 393Из заключения Главной военной прокуратуры по делу А.Ф. Коппа Полагал бы

Подобный материал:

• Офей времен Крымской войны-пушка с фрегата «Тигр», Приморский бульвар и дворцовая архитектура, 153.78kb.
• Ариненко Наталья Леонидовна 69 3 История создания огнестрельного оружия. Пушка реферат, 204.69kb.
• Программа тура, 37.07kb.
• Экскурсии по территории Московского Кремля с посещением одного/трех соборов, 36.68kb.
• Возможности и пути взаимодействия, 140.99kb.
• Центр государственности, резиденции царей и иерархов русской православной церкви, великолепный, 21.27kb.
• Москва, 29.23kb.
• Москва новогодняя, 31.41kb.
• Российские столицы русская монархия: от Рюриковичей до Романовых, 144.11kb.
• Программа: пешеходная экскурсия по историческому центру. Посещение Территории Кремля, 88.91kb.

^

№ 392
Первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву

20 апреля 1955 г.

г. Магадан

Уважаемый Никита Сергеевич!

Уже 12 лет я содержусь в исправительно-трудовых лагерях МВД СССР, не будучи ни в чем виновным. Быть лишенным свободы, семьи и родных, носить на себе печать изменника Родине тем более больно и горько, когда сознаешь, что всю свою жизнь я был честным гражданином, воспитанным в духе абсолютной преданности своей социалистической Родине, отдавал все свои силы тому, чтобы с наибольшей добросовестностью выполнять отдаваемые мне вышестоящим начальством приказы и распоряжения в деле сохранения здоровья и трудоспособности бойцов, командиров и трудящихся.

Я врач, в 1935 г. окончил Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова в г. Ленинграде, с первых дней войны был на фронте и не заслуживал того, что хоть бы в малейшей степени налагало на меня пятно преступника. Попав в окружение, я не сдался немцам, но приложил все усилия, [чтобы] выйти с группой командиров и бойцов из него и снова вступить в ряды Красной Армии, продолжать святое дело защиты своей социалистической Родины.

Используя то, что я по национальности русский немец (родился в г. Астрахани) и был в окружении немцев, следователи бывшего УМГБ Молотовской обл. Щеколдин, Аритюнов, Иванов, применяя недозволенные методы ведения следствия, вплоть до подставного лица свидетельницы N¹, сфальсифицировали против меня дело об измене Родине, насильно заставили меня «признаться» в преступлениях, которых я не совершал и не думал совершать. На следствии и суде прокурора не было, не было защиты, обвинительное заключение мне не было вручено; свидетели, которые могли бы доказать мою полную невиновность, на суд не были вызваны. 27 апреля 1943 г. выездная сессия Военного трибунала Уральского военного округа в г. Молотов на судебном заседании на основе клеветнических и заведомо сфабрикованных против меня следственных материалов при грубом нарушении элементарных норм судебного разбирательства, легкомысленно поверив моим вымученным «признаниям», не проверив действительных фактов, приговорила меня по

ст. 58-1б УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу, который после 93^х дневного пребывания в камере смертников был заменен 25 годами ИТЛ без поражения в правах.

Спрашивается, за что!? За какие преступления!? Может быть, за то, что я как командир 198-го МСБ 112-й стр. див. 51-го стр. корп. оказался вместе с личным составом 51-го СК в окружении немцев и вышел из немецкого окружения!? Или за то, что в 1942 г. в силу своей национальности (немец) по существовавшему в то время приказу был уволен из рядов РККА, продолжал честно и добросовестно трудиться в хирургической клинике Молотовского мединститута, что могут подтвердить сотрудники этой клиники проф. Шац и его ст. ассистент Лурье А.С., и был неоднократно отмечен больными за хорошую работу и отношение к ним в стенной печати данной клиники?!

Находясь на административно-лечебной работе в РККА в течение 7½ лет, не имел ни одного административного взыскания, но имел целый ряд благодарностей с занесением в личное дело.

Я верю в советскую справедливость. Верю в то, что партия и Сов. правительство в лице Вас помогут мне после стольких лет моего несчастья, горя и позора и утраченного моего здоровья выяснить истинное положение дел и реабилитировать меня. Прежние и неоднократные мои обращения в различные судебные органы не дали для меня положительных результатов, а потому оправдывают мое обращение в данном письме лично к Вам. Я вынужден просить у Вас помощи, зная, что Ваша справедливость не откажет мне в деле моей реабилитации.

З/к А.Ф. Копп

20/IV-[19]55 г.

ГОПАПО. Ф.641/1. Оп.1. Д.13299. Л.122–124. Подлинник. Рукопись.
^

№ 393
Из заключения Главной военной прокуратуры по делу А.Ф. Коппа

28 марта 1958 г.

г. Москва

Секретно

«УТВЕРЖДАЮ»

Зам. главного военного прокурора

полковник юстиции Б. Викторов

28 марта 1958 года

Военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры подполковник юстиции МЕНЬШОВ, рассмотрев архивно-следственное дело, жалобу осужденного и материалы дополнительной проверки по ним,

УСТАНОВИЛ:

27 апреля 1943 года Военным трибуналом Уральского военного округа осужден по ст. 58-1 «б» УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества

КОПП Александр Феликсович, 1910 года рождения, уроженец гор. Астрахани, немец, гражданин СССР, беспартийный, служащий, имеющий высшее медицинское образование, женатый, несудимый, в Советской Армии служивший с 1934 года по 22 августа 1942 года, до ареста (29 января 1943 года) работавший врачом-хирургом 1-ой госпитальной клиники гор. Перми.

Определением Военной коллегии Верховного суда СССР 1-го июня 1943 года приговор оставлен в силе, а кассационная жалоба осужденного без удовлетворения. […]¹

Президиум Верховного Совета СССР (протокол № 114/57сс от 23 июля 1943 года) заменил КОППУ высшую меру наказания двадцатью пятью годами лишения свободы в ИТЛ. […]

КОПП признан виновным в том, что он, являясь командиром 198-го медико-санитарного батальона, в июле 1941 года, попав в окружение немецких войск, «не принял надлежащих решительных мер к эвакуации раненых и в самый ответственный момент, оставив медсанбат, скрылся… Попав в плен к немцам, КОПП в процессе его допроса дал согласие немецкому офицеру работать в пользу немецкой разведки в тылу советских войск и … подписку, обязывавшую его собирать сведения шпионского характера… После этого КОПП, получив от немецкого офицера пропуск, был переброшен в тыл советских войск» (из приговора).

Приговор суда и определение кассационной инстанции подлежат отмене, а дело КОППА прекращению по следующим основаниям:

На предварительном и судебном следствии КОПП, хотя и признал себя виновным, но по обстоятельствам дела дал крайне противоречивые показания. Признавая свою вину в измене Родине, КОПП в то же время суду показал, что от своего батальона он отстал вынужденно, в силу обстрела батальона противником. Из окружения выходил вместе с другими офицерами советских войск, попавшими в кольцо противника.

Находясь в плену врага всего около 3-х часов, дал подписку о сотрудничестве с немецкой разведкой, но фактически своего обязательства не выполнял. […]

В кассационной жалобе КОПП, также признав свою вину, заявил, что врагом советской власти он никогда не был. […]

В последующих многочисленных жалобах, поданных как из мест заключения, так и после освобождения², в 1947–57 гг., КОПП, категорически отрицая свою вину, просит пересмотреть его дело и реабилитировать [его], так как за измену Родине осужден неправильно […].

Будучи допрошен по существу дела и жалоб в 1955 и 1957 гг., КОПП показал, что на предварительном и судебном следствии им даны вымышленные показания в силу применения к нему незаконных методов допроса. В суде их подтвердил потому, что следователем заранее был предупрежден на этот счет. […]

«На настоящем допросе, – заявил КОПП, – подтверждаю, что в немецком плену я не был и для шпионской работы не привлекался, никто никакого задания по этому вопросу мне не давал. Я также не считаю себя виновным в том, что [якобы] по моей вине подвергся обстрелу транспорт с ранеными, направленный МСБ на гор. Невель, так как этим делом занимался непосредственно начсанкор Горностаев. Я самостоятельно этот вопрос не решал, и транспорт был туда направлен по указанию Горностаева. Нет моей вины и в том, что якобы я бросил на произвол судьбы раненых, а сам скрылся, вследствие чего раненые якобы пострадали и были взяты в плен… В те дни, перед выходом из окружения, я действовал в соответствии с полученными указаниями командира 112-й СД… Однако причиной такого положения (неудачного выхода из окружения) являлась не моя нераспорядительность, а то, что передовые части и подразделения не смогли обеспечить выход из окружения не только для раненых, но и для себя… Мною, в соответствии с приказом командования дивизии, было сделано все необходимое для эвакуации раненых и вывода [их] из окружения…,

что я мог сделать в такой обстановке полной деморализации и неразберихи, в ночное время. Я, как и все, был вынужден спасаться и примкнул к одному из полков… Я сам лежал в болоте с одним солдатом под обстрелом немцев». […]

Обвинение КОППА в том, что он в обстановке окружения не принял надлежащих мер к эвакуации раненых и в самый ответственный момент, оставив медсанбат, скрылся, было подтверждено показаниями свидетельницы N¹, данными ею на следствии и в судебном заседании. […] Будучи допрошена 3 сентября 1955 года, N свои показания изменила и заявила, что о преступной деятельности КОППА, выразившейся в том, что он бросил батальон и предательски скрылся от личного состава, ей известно со слов других. Точно утверждать, что КОПП – изменник Родине, она не может. […]

Начальник санитарной службы 112-й стрелковой дивизии свидетель Ложкин Н.И., допрошенный во время дополнительной проверки 14 ноября 1957 г., показал, что в период совместного пребывания в окружении войск противника КОПП действовал в соответствии с приказанием командования. Самостоятельно решать вопросы вывода раненых из окружения КОПП не мог. Обвинять его в этом за плохой исход эвакуации раненых неправильно.

Во время дополнительной проверки дела и жалоб КОППА 4 января 1958 года допрошен бывший начальник санитарной службы 51-го корпуса свидетель Горностаев А.И., который показал, что боевая обстановка, [в которой оказались] медсанбат и 112-й стрелковая дивизия в то время, Ложкиным и КОППОМ изложена правильно. «Считаю, – заявил далее Горностаев, – что вся медицинская служба корпуса, в том числе и 112-й стрелковой дивизии, находилась в тяжелом положении и не по своей вине вынуждена была оставить часть раненых в плену противника». […]

Других доказательств виновности КОППА в том, что он был в плену врага, где дал подписку противнику о сотрудничестве с немецкой разведкой, кроме показаний о том осужденного, от которых он теперь отказался, в материалах дела не имеется. Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР в настоящее время сообщил, что сведениями о принадлежности КОППА А.Ф. к немецкой разведке он не располагает. […]

Имея в виду изложенное и то, что материалами дополнительной проверки вскрыты новые обстоятельства дела, которые не были известны составу суда при рассмотрении настоящего дела, а потому, руководствуясь ст. 378 УПК РСФСР,

^ ПОЛАГАЛ БЫ:

Архивно-следственное дело КОППА А.Ф. вместе с жалобами осужденного и материалами дополнительной проверки представить в Военную коллегию Верховного суда СССР на предмет отмены по вновь открывшимся обстоятельствам приговора Военного трибунала Уральского военного округа от 27 апреля 1943 года и определения Военной коллегии Верховного суда СССР от 1 июня 1943 года и прекращения дела КОППА Александра Феликсовича по ст. 4 п. 5 УПК РСФСР. […]

Военный прокурор отдела ГВП

подполковник юстиции

Меньшов

СОГЛАСЕН: Зам. начальника отдела ГВП²

ГОПАПО. Ф.641/1. Оп.1. Д.13299. Л.272–275. Подлинник. Машинопись.