М. М. Бахтин: черты универсализма
| Вид материала | Документы |
СодержаниеВыпаренный дух Новые кентавры |
- Бахтин М. М. Проблема речевых жанров, 655.26kb.
- М. В. Бахтин история христианской церкви, 3038.41kb.
- Бахтин и проблемы методологии гуманитарного знания, 5436.4kb.
- Учебное пособие. Предисловие А. М. Пронина. М.: Издательство Московского института, 1286.9kb.
- Перелік публікацій кафедри філософії культури І культурології за 2008 рік, 309.03kb.
- «акцентуированных личностей», 94kb.
- Бахтин с. И., Тюгашев, 1645.73kb.
- А. П. Лотоцкий, В. П. Бахтин, Е. В. Грабовский, А. Н. Грибов, 21.3kb.
- 2 Цель работы, 316.35kb.
- М. В. Бахтин Ректор Института деловых коммуникаций, 103.17kb.
Выпаренный дух
Я не хочу задеть тебя. Каждый учитель стремится сблизиться со своими учениками. Но, прежде всего, сам ты приближен к подлинному покою настоящих мастеров. Так в тебе соединились происхождение из хорошей школы и страстное стремление к хорошим ученикам. Это позволило выпарить из твоего жизненного опыта сближения с учениками и приближения к настоящим мастерам представления «точка зрения» и «покой». Я вижу, что ты, мой Парменид, на самом деле движешься, причем в крайнем возбуждении. Тот, кто двигает самого себя и других в строну покоя, является тем самым отпрыском Океана и всех богов, происходящих из Океана. Океан волнуется и в тебе!
Этого довольно много для нашего подлинного товарищества. Нас объединяет то, что мы оба движемся. Но я это «движение» и называю движением. Ты умалчиваешь об этом и для самого себя, и для других. Так что ты в действительности – мой товарищ, но я не являюсь твоим товарищем в сфере твоих, тобою самим высказанных истин. Твоя истина враждует с твоей действительностью. Что же это за истина, которая должна отрицать действенную власть собственного существования человека? Является ли она истиной богов, великой истиной? Божественная власть истины дает нам мужество обнаружить собственные ошибки. Но для твоей истины покоя твое собственное беспокойство предстает исключением из правила. Ты говоришь, пишешь, сочиняешь стихи, учишь -–и все это в огне. А твоя поэзия обманчива!
^
Новые кентавры
Знай, Парменид, до тех пор, пока мальчики остаются мальчиками, у тебя будут ученики, охотно обожествляющие ту жизненную незрелость, которую ты восхваляешь. Твои истины разовьются и превратятся в принудительные школьные истины. Долготерпение богов позволит школьному знанию бесконечно долго скрывать истину о возбужденном, терпящем неудачи, преходящем учителе. Ибо ты, Парменид, делаешь из порока добродетель. И это неотвратимо. Но я, Гераклит, буду ждать даже тогда, когда ты выдашь мою добродетель за порок. Я, беспокойный, приписываю тебе быстрое движение. Я же двигаюсь, как и все, а потому значительно медленнее тебя! Но я вижу и иронию богов. Ибо ты победишь. Победишь со своей догмой об ином мире, мире покоя. А я, движущийся вместе с миром, воспламененный миром Гераклит, я по-настоящему познáю покой! Ибо я могу лишь терпеливо ждать для того, чтобы однажды пережить тебя.
До тех пор, пока мальчики воображают, что их рассудок и их прекрасные тела в ином мире приподнимаются до соприкосновения с бытием, у меня не будет учеников. Таким образом, я должен ждать в состоянии вынужденного покоя того момента, когда твое школьное угодничество перестанет ослеплять мальчиков. Но когда это произойдет? Это произойдет тогда, когда опустятся те фаллосы, которые обеспечивают сытую жизнь этим мальчикам, мнящим себя изучающими «твой покой в ином мире». В мире без мужей, в скудном мире потерпевших поражение должно утратить силу то учение, которое дает молодым девушкам и старухам право наследования. И тогда все для тебя и для меня переменится. Сейчас мальчики хотят любоваться твоим миром, предшествующим действительной жизни, и они позволяют тебе влюбляться в них. Ибо взамен они приобретают попустительство и щедрость мужа, не расплачиваясь даже служением богам. Они могут предпочитать истине гражданина твою науку покоя до тех пор, пока она позволяет им чувствовать себя равными богам, обходясь без служения им. Твоя школа бытия не подходит для женщин. Они еще никогда не могли представлять богов города. Если когда-нибудь война – отец твоего школьного мира, равно как и моего мира борьбы – так опустошит города, что они окажутся населенными только пленными, изгнанными, ставшими бездетными сиротами или вдовами, то моя истина вознесется над твоим знанием. Ибо эти, не имеющие предков и наследства женщины получат из моей истины свои женские души. Луч, предназначенный именно для них, падет на каждую из них из единого Логоса, и каждая должна будет воспринять заповедь богов для своей ближней. Ты учишь: «Chacun pour soi, Dieu pour nous tous».1 А я никогда не отделял себя от действий богов. Боги действуют во мне. Я никогда не противопоставлял им себя в мнимом покое! Что же тогда я должен крикнуть в ответ бедным женщинам, выпавшим из последовательности предков, не имеющим ни жениха, ни жреца, ни учения, ни отца, женщинам, которые должны обрести все это: влейтесь в космос и следуйте вечной заповеди любви? Исходя из объемлющего мир года огня Гераклита, исходя из слов Гераклита о покрове стыда, который набрасывает на себя освобожденная природа, душа женщины крикнет ей: «Chacune au lieu de tous, Dieu par moi».2 Из этого «каждая вместо всех» женщина снова получит свое право любить, а из второй части призыва – свой чин невесты Бога не по воле мужа, дочери Бога – не по воле отца. И поскольку я сам должен был выйти из благородного рода учредителей Эфеса для того, чтобы обеспечить моему городу возвращение его Логоса, то я снова включу их, лишенных наследства женщин, в благородное сословие, ибо иначе им, бесприданницам, ничего не принесет ни имя отца, ни супруг. Душа – это сердце, вырывающееся за пределы тела. Имя выводит за пределы ее тела и женщину.
Но вернемся к моему первому тезису, Парменид. Сегодня я буду побежден твоим школьным угодничеством. И мои сограждане не хотят ходить в мою школу. Но этим мое суждение нельзя считать ни осужденным, ни отброшенным. Когда появятся следующие требованиям времени взрослые, которые должны будут ходить в школу, то Логос будет так настигать их, что каждый год великого года заново возгорится в настигнутой душе. Каждый Кайрос богов, каждое решение богов, приведшее к сотворению этого космоса, заново вторгнется на арену времени, ибо его носит одушевленное женское тело. Она станет настоящим кентавром, эта женская душа в луче Бога.
Тем самым открывается дверь, ведущая ко втором ответу на сомнение Кратила. Он сказал, что и я еще отделяю «будет, есть, был» от действий богов.
О, как бы я хотел, чтобы ни мой город, и никакой другой не нуждался в моих учениях, но действовал бы одухотворенно. Но каждое отдельное действие богов является слабым. Страсть поражает то религию, то торговлю, то поле битвы, то политику. Таким образом, мое учение должно отменять страсть в каждом случае, когда Бог не является. Но поскольку я должен заменить одухотворенные личности, которые способны переживать минуты слабости, то я четко осознал сущность богов: в отличие от земных тварей, богов мы узнаем не только благодаря их именам, но благодаря их действиям. Каждый бог, каждый даймон выступает как соединение действия и имени, и выступает только в свое время. Все боги являются богами лишь в определенные мгновения в той мере, в какой мы можем узнавать их в качестве имеюшщего имя действия. Таким образом, если я должен исцелить немощную общину, то я должен вести двойную игру. Хотя я и должен отвлекаться от каждого отдельного Кайроса, каждого отдельного бога мгновения, несмотря на это, я должен верить в то, что времена наполнены явлениями богов. Боги присутствуют здесь и теперь, всегда и везде – так учу я вопреки ущербному мгновению. Боги появляются именно во времени, чтобы из потоков возникло настоящее. Здесь я сам в нетерпении становлюсь текучим. Но перст моего Бога указывает на тебя, отделившего головы от тел, и вот из огненного потока гнева на меня изливается настоящее. Вопреки тебе, Бог предписывает мне вечно ждать. Кто же верит в Бога мгновения? Не те ли, кто приписывает длительность этому мгновению? Кайрос – это нечто большее, чем точка в потоке времени, поскольку для тебя появляющийся сегодня и здесь Бог остается настоящим и всемогущим главой. И каждый, и каждая уподобляются божеству в той мере. В какой они приписывают мгновению длительность.
От этого служения богам я не отказался. Да, служение «Прекрасное домостроительство огненной жизни было, есть и будет» возвещает как раз мгновения проявления Бога в мире. Ибо времена глаголов здесь разные. Прошлое, настоящее, будущее должны быть поняты в их взаимосвязи. Но поскольку времена сталкиваются друг с другом, то они действуют как отдельные силы. Наблюдатель не воспринимает здесь никакого однообразного «божественного». Здесь боги входят в нашу ночь, и благодаря им мы можем повиноваться. Волны бессмысленно носят того, кто хочет жить вечно, опираясь лишь на свои силы. Моя собственная жажда жизни или мой собственный страх перед жизнью всегда сбивают меня с пути. Но поскольку я действую для всех под Богом, смотрящим на меня, то я остаюсь укрытым в его вечности, независимо от того, умрет или живет чуточка моей самости. И женские души опять поверят мне тогда, когда подойдет к концу мир твоего «бытия», когда духи убитых больше не захотят пить из чана твоих идеалов, когда никого больше не будет радовать созерцание или теоретизирование. Тогда взгляд упадет на девушек, как падает взгляд на служанку, и благодаря этому взгляду Бог победит страх смерти в этой душе. Она запоет, как это было прежде, и есть сегодня, и будет всегда, несмотря на кружение эонов. Так каждое мгновение всего эона зажигает оживляющий огонь, чтобы каждое мгновение заслужило обожествление, чтобы каждое мгновение предстало бы перед своим Богом, а всякий, верующий в этого Бога, навсегда заслужил бы воплощение и пребывание.