Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран
Вид материала | Документы |
- Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран южнороссийское, 1695.3kb.
- Ростовский государственный университет центр системных региональных исследований, 2254.52kb.
- Религиозно-этические основы традиционной культуры вайнахов, 517.9kb.
- Южный федеральный университет центр системных региональных исследований и прогнозирования, 2836.83kb.
- И н. Репников А. В. Современная историография россйского консерватизма статья, 386.94kb.
- Чеченский государственный университет центр системных региональных исследований и прогнозирования, 2343.38kb.
- Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк при ргу, 907.34kb.
- Сергей Александрович Кудряшев. Классификация в системных исследованиях. М.: Центр системных, 378.9kb.
- И власть в истории цивилизаций, 742.38kb.
- Глобализация и социальная безопасность, 222.65kb.
152
Первый этап социальной миграции нового элемента знания, если он пройден удачно, завершается публикацией. При этом одновременно, накладываясь друг на друга, происходят события в разных планах и смысловых контекстах: а) новый элемент знания переходит в наличный, становясь составляющей тезауруса III дисциплины и тезауруса IV науки; б) элемент знания теряет связи с ученым, становится общим достоянием всего дисциплинарного сообщества, а через тезаурус IV и всего человечества; в) элемент знания превращается в одну из возможных опор для объяснения и социализации новых элементов; г) он переходит из состояния диссоциации в состояние ассоциации с наличным дисциплинарным знанием.
Число событий, связанных с завершением первого этапа, можно было бы и умножить – мы, например, ничего не сказали о возможностях приложения, но общий смысл от этого не изменился бы: появившись в массиве дисциплинарных публикаций, элемент научного знания приобретает полную независимость от индивида, опознавшего и изъявшего его из исходного природного состояния непознанности. Он теперь навсегда прописан как полноправный житель тезауруса III своей дисциплины и тезауруса IV науки, доступен для использования каждым в любое время, в любом месте, для любых целей. Поскольку элемент научного знания не обладает «самостью», то есть не в состоянии иметь и проявлять собственные инициативы и поползновения самостоятельно продолжать свою карьеру на путях социальной миграции, обретенная элементом независимость от человека, который вырвал его из естественной ассоциации с элементами природы и перевел его в знаковую ассоциацию с элементами знания, должна, видимо, пониматься в терминах доступности для человека, который по тем или иным причинам, преследуя те или иные цели пожелал бы заняться дальнейшим устройством карьеры элемента в основных областях социальной миграции: в познании, в образовании, в приложении.
Авторы обзора «Первичные формы научной коммуникации» подчеркивают именно проблему доступности, начинают с нее: «В символ веры научной и технической коммуникации включается всеобщее убеждение в том, что исследование не завершено, пока его результаты не сделаны доступными» (41,стр. 27). Ясно, что элемент научного знания в послепубликационный период знаковой ассоциации с другими элементами более доступен, чем в естественной ассоциации как непознанный элемент среди других непознанных и познанных элементов. Он более доступен и по сравнению с
153
предпубликационным периодом, когда он, получив уже первичную знаковую обработку, обладая именем и текстом, остается все же личной собственностью открывателя и оформителя, который волен продолжать или бросить начатое им дело перемещения элемента на более высокий уровень доступности, на уровень опубликованных результатов. Ясно, однако, и то, что обходящий ограничения по вместимости рост числа составляющих дисциплинарного тезауруса III и общенаучного тезауруса IV снижает меру доступности элементов, находящихся в послепубликационный период в знаковой ассоциации, и, начиная с каких-то критических значений, которые, видимо, давно уже пройдены, этот неограниченный рост составляющих способен спадать в тезаурусе III и особенно в тезаурусе IV ситуацию, которая с точки зрения доступности мало бы чем отличалась от ситуации пребывания элемента в естественном состоянии непознанности.
Принципиальное различие в уровнях доступности элементов, находящихся в естественной и в знаковой ассоциациях, бесспорно есть, оно неустранимо. По отношению к естественней ассоциации в ее непознанной части, конечна эта часть или бесконечна, мы в общем-то ничего не можем предложить для повышения доступности образующих ее элементов кроме оформленной теми или иными парадигматическими шорами любознательности ученых. Элементы в естественной ассоциации не имеют ни имени, ни текста и возможности их опознания-идентификации могут здесь основываться только на самых общих критериях, сводимых в конечном счете к способности быть элементом – оставаться чем-то вне данной естественной ассоциации, вступать в иные ассоциативные связи с познанными уже элементами, иметь имя и текст, вписывающий наблюдаемое поведение этого нечто в наборе фиксированных ассоциаций. Доступность здесь может быть повышена только за счет увеличения массовости поиска, чем наш тип культуры активно и занимается, по экспоненте и в темпах, значительно превышающих рост населения, увеличивая численность ученых.
Иная ситуация поиска складывается с точки зрения доступности в знаковой ассоциации элементов, где каждый элемент имеет имя и текст, позволяющий его опознать на предмет использования, дело упирается лишь в ограничения по вместимости человека. Пока и здесь наш тип культуры в основном уповает на массовость: подготовка технических научных кадров намного превышает по массовости подготовку научных кадров. Но отмеченность элементов именем и текстам, как и развитая эпонимическая характеристика создают возможности вовлечения в поиск техники, прежде всего вычислительной техники, обладающей практически неограниченной вместимостью памяти и достаточным быстродействием. За последние
154
двадцать лет предлагалось и отвергалось много проектов машинного поиска нужных элементов с участием или без участия заказчика-потребителя. Некоторые из таких проектов пробовали реализовать с весьма относительным успехом, причем полные или частичные неудачи списывали, как правило, на косность научного сообщества, на нежелание ученых осваивать новую технику поиска.
Мы не намерены охаивать саму идею машинного поиска информации – это единственный из известных пока способов выхода за пределы ментальной вместимости человека, но, нам кажется, что пока то, что предлагалось и предлагается в этой области, исходит из весьма сомнительной посылки, будто нужная инженеру, ученому, преподавателю информация уже содержится там, куда они обращаются и что обращаются они именно за информацией. Иногда это действительно так, и нужное можно в принципе обнаружить как существующее и реализованное уже до начала поиска. Гарфильд с сотрудниками, используя возможности машинной памяти Индекса научного цитирования, показал, например, что если речь идет об исторической редукции массива дисциплинарных публикаций до вместимости студента, то ученый-преподаватель, планируя и готовя соответствующий курс лекций, вполне может обратиться к машине, задав ей в качестве исходной точки ретроспекции свою собственную или любую другую работу, в которой ученый-преподаватель видит вершину дисциплинарных достижений. Двигаясь в прошлое по сети цитирования на заданную глубину (хоть до античности) и ориентируясь на пики цитирования как на основные дисциплинарные события, машина без труда задает основу курса истории дисциплины, доказывающего, что именно эта работа и есть вершина дисциплинарных достижений, а также и библиографию такого курса. Ученому-преподавателю останется, только, сохраняя основную линию преемственности, обрубить второстепенные детали, снять лишнюю библиографию, заменить кое-где связи цитирования редуцирующими вставками, чтобы вогнать курс в запланированное число часов и предложить студенту посильный для него список литературы. Проверяя по Индексу научного цитирования историю открытия биокода, написанную Азимовым, Гарфильд обнаружил, что пики цитирования – основные ориентиры в такой работе и что машина здесь может внести серьезные коррективы, показав побочные, но существенные линии, на которые не обратил внимания автор. Но историческая редукция дисциплинарных массивов публикаций – единственная пока область, в которой достоинства и преимущества машинной обработки огромных массивов ассоциированных элементов знания представляются неоспоримыми: машина здесь реальный помощник человека, способный внести вполне осмысленные и справедливые поправки в работу и оценки
155
человеческой памяти.
Но кроме этой области социальной миграции знания существуют и другие области, также требующие ментальных операций над дисциплинарными массивами (тезаурус III) и над общенаучным массивам (тезаурус IV) знания как целостностями. В этих других областях социальной миграции элементов научного знания обстановка куда менее ясная с точки зрения условий осуществимости машинного поиска. Известные пока проекты напоминают попытки искать те, что не потеряли. Уже теоретическая редукция, например, массива дисциплинарных публикаций до вместимости студента предполагает привнесение новой теории, реассоциацию элементов по новому основанию, которое, в отличие от сети цитирования, не содержится в массиве как предшествующая попытке данность, а вносится ученым-преподавателем в массив как нечто ему внешнее и определенно в массиве отсутствующее. Здесь вряд ли можно надеяться на помощь машины, поскольку в текстах элементов научного знания, которые социализировались дисциплиной через публикацию до появления данной теории, трудно рассчитывать найти для машины зацепки, способные сказать нечто об этой новой теории, о которой авторы текстов не имели ни малейшего представления.
Точно так же обстоит дело и в области опосредования нового знания наличным на этапе подготовки рукописи к публикации. Автору, естественно, хотелось бы иметь представление о всех возможных опорах текущего тезауруса III для объяснения с коллегами, сравнить их по степени убедительности и авторитетности, отобрать в квоту цитирования 10-15 наилучших. И когда он проделал уже работу по привязке нового элемента к наличным, он вполне может, взяв этот продукт собственного творчества за исходный пункт ретроспекции, проверить машинным способом, насколько его результат хорошо вписывается в дисциплинарную традицию, не оставляет ли он огорчительных прорех и пробелов в преемственности, как она дана сетью цитирования и т.д. Но, чтобы получить эту возможность проверки, нужно сначала иметь этот исходный пункт ретроспекции, а в его сотворении, создании, в выборе опор и связей ассоциации нового с наличным никто ученому помочь не может: в тезаурусе III, сколько ни зондируй его машинным способом, нет еще того, что ученый предположительно ищет – его собственного текста, описывающего поведение нового элемента с опорой на наличные оставляющие тезауруса. Этот текст появится в тезаурус III после публикации, когда ученому уже нечего будет искать.
Близкая ситуация и в области приложения. Здесь инженеру, конструктору, ученому-прикладнику предлагают искать то, что он сам должен вложить в тексты
156
элементов тезауруса IV. В самом деле, творчество инженера, конструктора с точки зрения знаковых операций с элементами научного знания в чем-то напоминает деятельность теоретика. Теоретик привносит теорию, а с нею и новое основание для реассоциации наличных элементов знания. Инженер-конструктор руководствуется менее масштабными целями – ему нет, скажем, нужды заботиться о полноте теории, о минимуме потерь элементов знания в процессах реассоциации – но и конструктор в общем-то тоже занят реассоциацией элементов по основанию, которое он привносит как технологическую идею процесса или машины, для реализации которых нужно ассоциировать составляющие тезауруса IV, в некое новое и оптимальное единство.
Если не слишком пугаться умножения областей ассоциации и соответствующих им текущих тезаурусов, то область технологических приложений элементов научного знания можно рассматривать как некий ассоциативный континуум, безусловно обладающий свойствами целостности и имеющий с точки зрения состава-номенклатуры различений текущую характеристику, свой текущий технологический тезаурус, тезаурус V. Тогда деятельность инженера-конструктора по продолжению карьеры элемента научного знания можно рассматривать как сумму удачных или не очень удачных попыток переместить составляющие тезаурус IV элементы в ассоциативные составляющие тезауруса V, что, собственно, и вызывает процессы морального старения техники. Новые составляющие тезауруса V, если они превосходят по экономическим характеристикам наличные, вытесняют их. Механизм здесь несколько иной, чем в случаях с тезаурусами III и IV, которые растут неограниченно, накапливая неограниченнее число составляющих, хотя в любой данный момент это число конечно. Сфера же технологических приложений научного знания в любой текущий момент конечна, поэтому в тезаурусе V наблюдается и накопление и дренаж морально стареющих составляющих. Но при всем том тезаурус V по числу составляющих его ассоциированных единиц явно находится за пределами вместимости человека.
Инженеру-конструктору, естественно, хотелось бы иметь полную информацию о составляющих тезауруса IV, которые можно было бы привлечь в оптимальное решение задачи разработки новой составляющей тезауруса V, и о тех составляющих тезауруса V, от экономических характеристик которых приходится отталкиваться. Но в первом случае машина не может помочь – в текстах элементов тезауруса IV нет и не может быть информации о технологических ассоциациях, составляющих тезаурус V, тем более о составляющих новых. А вторая задача не требует машинного поиска, поскольку экономические характеристики составляющих тезауруса V известны как
157
исходный ориентир любого грамотного технологического творчества.
Карьера элемента научного знания с момента его появления в границах социальной миграции (открытие) складывается, таким образом, из серии последовательных и одновременных перемещений, выполняемых силами индивидов, получивших специальную подготовку и «закодированных» в эти виды деятельности. Исходным и решающим моментом социальной миграции элемента следует считать публикацию в форме имя-текст. С этого, события, независимо от дальнейшей судьбы элемента, он постоянно присутствует в границах социальной миграции знания на правах составляющей тезауруса III дисциплины, по массиву публикаций которой он прописан, и общенаучного тезауруса IV, присутствует как претендент на дальнейшие перемещения. Эти дальнейшие перемещения, если они происходят, идут в трех относительно независимых областях: а) связи нового наличным знанием; б) академической подготовки научных и технических кадров; в) технологического приложения. Перемещения, поскольку они не зависят друг от друга, могут происходить и одновременно, поскольку же все перемещения ведутся силами индивидов, получивших специальную подготовку и в меру собственной вместимости имеющих доступ к составляющим тезауруса III и тезауруса IV, академическая область миграции знания располагается, как правило, до области связи нового с наличным и области технологических приложений, образуя фильтр редукции тезаурусов III и IV до вместимости студента.
Область академической миграции знания и открывающиеся в ней возможности для социальной карьеры элемента научного знания, попавшего уже в тезаурусы I и IV в результате публикации, можно описать как преобразование силами ученых-преподавателей тезаурусов III и IV, явно превышающих физические и ментальные возможности студентов – будущих ученых, преподавателей, инженеров, конструкторов – в академические тезаурусы IIIа и IVa, удовлетворяющие ограничениям по вместимости. Шансы элемента на переход из тезауруса III в тезаурус IIIa или из тезауруса IV в тезаурус IVa в общем-то невелики и к тому же меняются как по времени, так и по области перехода.
Дисциплинарный переход тезаурус III – тезаурус IIIa, более вероятен, поскольку в нашем типе культуры институт высшего образования повсеместно использует вот уже более сотни лет «профессорский» ролевой набор, изобретенный в 1810 г. Гумбольдтом для Берлинского университета. В состав этого набора входят роли исследователя, преподавателя, историка и теоретика дисциплины. Значительная часть ученых, ведущих активные исследования является одновременно и преподавателями и авторами
158
учебников и курсов, рассчитанных на вместимость студента и представляющих текущее состояние тезауруса IIIa, дисциплины. Вели новый элемент знания опубликован профессором, ведущим данный дисциплинарный курс и работающим над учебниками или учебными пособиями, то у такого элемента почти 100% вероятность войти и в курс, и в учебник, а с ними и в тезаурус IIIа на правах выдающееся дисциплинарного события. В области исторической редукции для курса лекций профессор вряд ли забудет о собственном вкладе в дисциплинарную копилку знания и с большой долей вероятности именно его примет за исходную точку ретроспекции при разработке курса истории дисциплины. Похожее произойдет и в области теоретической редукции -элемент будет показан как значимое подтверждение или как яркий пример эмпирического проявления общих генерализирующих и интегрирующих допущений теории.
Эта оперативность перехода нового элемента в учебные курсы и в учебные пособия рассматривается и в принципе должна рассматриваться как достоинство профессорского ролевого набора. Она позволяет постоянно удерживать подготовку научных кадров в тесном контакте с событиями «переднего края» науки. Даже то обстоятельство, что в каждом университете при этом и каждым профессором-преподавателем читается не один и тот же «стандартный» курс, рекомендуется не одна и та же литература, используются не одни и те же учебники и не в одном и том же объеме, не может быть поставлено в вину сложившейся академической практике. Тезаурус IIIа при этом, естественно, теряет строгие очертания и, возможно, если наложить составы читаемых одновременно в разных университетах дисциплинарных курсов, совокупный тезаурус IIIa, выйдет за пределы вместимости студента. Но такое несовпадение и известная доля теоретического и исторического разнообразия только на пользу дисциплине, поскольку при этом в тезаурусах IIIa поглощается большая часть тезауруса III и обеспечивается более широкий набор соперничающих и соревнующихся точек зрения на процесс дисциплинарного познания, что способствует появлению и закреплению через академическое опосредование новых исследовательских направлений.
С возрастом шансы элемента научного знания на переход в тезаурус IIIa, на представительство в теоретических и исторических редукциях дисциплинарного знания существенно падают. Да и те элементы, которым смолоду посчастливилось попасть в составляющие тезауруса IIIa, редко остаются в нем на длительный срок: со временем более молодые элементы оттесняют их на второстепенные места или вообще вытесняют из состава академического тезауруса. В отличие от пребывания в тезаурусе
159
III, которое может считаться практически вечной и неизменной образующей карьеры элемента научного знания, пребывание в тезаурусе IIIа следует рассматривать как временную и факультативную образующую. Большинство элементов вообще не попадает в тезаурус IIIа и остается за пределами воспроизводимой через академический канал преемственности дисциплинарного исследования. Но это не значит, что такие элементы исчезли и погибли для социальной миграции знания. Не так уж редки случаи, когда элементы весьма солидного возраста в результате усилий авторов курсов и учебников оказываются в тезаурусе IIIa, как яркие подтверждения авторской концепции и позиции. Достаточно в этой связи напомнить судьбу публикаций Менделя, Буля, Флемминга. К тому же академическая область миграции, хотя она и оказывает серьезнейшее влияние на возможности миграции элемента в других областях, не является все же единственной областью, даже и не пройдя через академический фильтр текущего тезауруса IIIa, элемент может стать предметом интереса и активных перемещений в других областях.
Не более перспективен для карьеры элемента научного знания и междисциплинарный академический переход тезаурус IV – тезаурус IVa, хотя он имеет свои особенности, явно отличающие его от дисциплинарного академического перехода тезаурус III – тезаурус IIIа. Прежде всего текущий состав тезауруса IVa во многом произволен от того специализирующего крена подготовки научно-технических кадров, который задан данному институту высшей школы учебным планом. В зависимости от профиля подготовки конструкторов, скажем, или технологов, эксплуатационников или экономистов, архитекторов или строителей в состав тезауруса IVa будут цедиться в разных пропорциях и в разных долях почасового представительства курсы относящихся к делу дисциплин. Так что тезаурус IVa, существует в еще большем разнообразии вариантов и, соответственно, вероятностей присутствия в нем того или иного элемента, чем дисциплинарный тезаурус IIIa. К тому же, требования к редукции дисциплинарных массивов знания до вместимости студента выявляются здесь более жестко и разнообразно: один и тот же курс химии, скажем, может читаться на разных факультетах одними и теми же преподавателями и семестр и три семестра.
С другой стороны, подготовка научно-технических кадров для приложения научного знания значительно слабее реагирует на текущие события «переднего края» науки, чем подготовка научных кадров. Поэтому тезаурус IVa, как правило, более консервативен и стабилен, чем тезаурус IIIа. Это не значит, что преподаватели соответствующих курсов не участвуют в дисциплинарных исследованиях. Они, вроде Крылова, например, могут быть и активными исследователями и крупными