Geum.ru

Владимир Александрович Сафронов российский историк и археолог, председатель Совета Русского исторического общества, специалист по археологическим культурам Кавказа, исследователь проблемы индоевропейской прародины

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   40


[** Ю. А. Шилов в первой публикации (1975, с. 61-72) повозок называет их принадлежащими к ямнюй культуре. Во второй публикации (1977, с. 65-73) он выделяет кеми-обинские погребения, но погребения в повозках относит к амной культуре. В 1979 г. на основании керамики в погребениях с повозками он синхронизировал их с кеми-обинскими и вслед за нами (1974, с. 174-199) с новосвободненскими и указал на кратковременную миграцию кеми-обинцев, и старосельцев на Кавказ. О связи нижнеднепровских и прикубанских повозок им вопроса не ставилось.]


В 1982 году вышла статья А. Хойслера "К древнейшей истории колеса и повозки северопонтийской территории" (Хойслер, 1981, с. 581- 647), где автор дает каталог древнейших повозок от Урала до Голландии, от Кавказа до Альп и приходит к выводу, что все находки в Северном Причерноморье и Предкавказье происходят из погребений старшей фазы культуры окрашенных костяков. И эти повозки не дают оснований выводить их происхождение из Передней Азии или Закавказья. Не видит А. Хойслер оснований для выведения западноевропейских повозок из северопонтийского региона. Автор подчеркивает, что немногочисленные данные (имея в виду колесо в горгенской культуре, изображение парной запряжки и повозки на плите в Зюшене, парных запряжек в культуре воронковидных кубков и изображения повозки на сосуде в KBК) говорят о независимости западноевропейского центра от восточноевропейского. Вместе с тем А. Хойслер поддерживает мысль Чайлда, что существует связь между цивилизацией, металлообработкой и изобретением колеса и повозки (Хойслер, 1981, с. 639).


К нашим выводам о существовании особой культуры в Прикубаньс, отличной от древнеямной, существующей в рамках от Новосвободной до раннекатакомбных памятников Предкавказья, присоединились Трифонов (1982) и А. Н. Гей (1983, с. 112-113), однако эти авторы предлагают другую терминологию (название для выделенной нами культуры) – новотитаровская культура.


В 1983 году мы составили каталог древнейших находок колесного транспорта в Восточной Европе, выделили кубано-днепровскую культуру, связав два ареала Северного Причерноморья – Нижнее Под-непровье и Нижнее Прикубанье, вывели генезис керамики двух вариантов кубано-днепровской культуры из культуры шаровидных амфор; указали на ареальные и генетические связи с Кеми-Обой и Новосвободной у кубано-днепровской культуры, и, наконец, определенно высказались, опираясь на разработки О. Н. Трубачева, об индо-арийской атрибуции носителей кубано-днепровской культуры.


В 1986 году Гей высказался о связях новотитаровской культуры с старосельскими погребениями с повозками.


Рассмотрим подробнее основания схемы распространения колесного транспорта, сформулированные Чайлдом, и основания приоритета Южной Месопотамии в изобретении колесного транспорта.


ЮЖНАЯ МЕСОПОТАМИЯ (рис. 46: XVIII)


Киш, могильник "гамма", погребения № 237, 357, 529. Датируются, по Чайлду Раннединастическим I. Содержали повозки с костными остатками упряжных животных (онагров, лошедей?). Беренс (1964, с. 12-15) датирует эти погребения Раннединастическими II-III; Мюллер-Карпе 1068, i!9l7,4|, с. 774) определяет хи даже РД III. Беренс полагает, что в могиле 237 было две квадриги и пара эквидов, а в могилах 357 и 529 содержалось три квадриги без остеологических остатков (Беренс, 1964, с. 15-16).


Ур, царские погребения Раннединастического III. Повозки находились в 4 из 16 царских могилах. Это могила 580, где была обнаружена повозка, скелет быка, копыта от трех других быков.


Ур, царские погребения Раннединастического III. Могилы 789 и 800. Содержали две повозки и двух онагров.


При датировке этих погребений Беренс (1964, с. 12-15) использует корреспонденции с IV-V династиями Египта, что в абсолютных датах определяется 2723- 2423 гг. до н. э. Однако в настоящее время РД III по месопотамской линии хронологии датируется 2500-2315 гг. до н. э. (Биккерман, 1975).


Повозки из Ура и Киша указывают после коррекции их дат на появление погребального обряда с повозками в Южной Месопотамии только с 3-й четверти III тыс. до н. э. Уместно в данной связи вспомнить даты для печатей из Ура и Киша с изображением повозок с онаграми и возницами, по Горелику (1985, табл. 2: 4, 7, 8). Эти даты находятся в npeделах 28-26 вв. до н. э. и никак не комментируются .автором статьи. Все изображения типологически относятся к Раннединастическому III, что по Биккерману датируется 25-24 вв. до н. э. Поскольку мы работаем в древневосточными датами в системе дат Биккермана, то следует оговорить эту коррекцию дат, чтобы у читателей не создавалось впечатления, что в Южной Месопотамии есть повозки ранее конца Раннеди-настического II – РДIII.


ЭЛАМ (рис. 46: XIX)


Могильник Донжон (Сузы), могилы с повозками № 280, 322. Открыты три могилы с остатками повозок и упряжных животных (Чайлд, 1951), которые датируются по Чайлду, Раннединастическим I. Могила 32|2 содержала керамику с изображением повозки с бычьей упряжкой, а также остатки повозки на краю могилы и в могиле с быками и возницей (Чайлд, с. 178). Могила 280, расположенная стратиграфически выше и датируемая Чайлдом также РД I, передатирована Беренсом (1964, с. 12-15) Раннединастическим III, т. е. 2500-2316 гг. до н. э.


Дата могилы 322 может быть уточнена по керамике с изображением повозки, которая аналогична вазе из Хафадже (Чайлд, 1956, с. 150, рис. 84). На этой вазе (рис. 48: 5) изображена сцена погребения на повозке, с четверкой эквидов. Подобная расписная керамика находилась в царских могилах под храмом Иштар в Мари. Могилы были аналогичны царским гробницам Ура со сводчатыми конструкциями, содержали в инвентаре вазы с росписью, украшения из золота, серебра, ляпис-лазури, зеркало, топор с гребнем, две длинные медные булавки (Чайлд, 1956, с. 149). Дата инвентаря не выходит за границы РД П/РД III, поскольку храм Иштар датируется РД III.


Таким образом, корректировка дат памятников, которые послужили Чайлду базой для выдвижения Южной Месопотамии в древнейший центр колесного транспорта, показывает, что все древнейшие, по Чайлду, находки повозок или их изображений датируются в узком хронологическом промежутке РД III, от середины III тыс. до н. э. до Саргона (т. е. 25-23 вв. до н. э.). Этот тезис подтверждается и тем, что в Раннединастическом I-II мы знаем только волокушу (рис. 47: 3).


СРЕДНЯЯ И ВЕРХНЯЯ МЕСОПОТАМИЯ (рис. 46: XV, XVII)


Из этих регионов происходит довольно большое число моделей повозок, причем наблюдается большая вариабельность форм четырехколесной повозки, и устойчивость двухколесных.


Модели повозок Чайлд относит к эпохе Саргонидов. В системе современных дат модели четырехколесных повозок из Тель Асмара, Хафадже, Тель Хуэйры и других в Средней и Верхней Месопотамии относятся к Раннединастическому III.


ИНДИЯ (рис. 46: XXIV)


Модели повозок в культуре Хараппы были использованы в схеме эволюции и распространении колесного транспорта. Чайлд подчеркивал, что доказательств диффузии повозок из долины Инда в долину Тигра нет. В то же время Е. Маккей, раскопавший Чанху-Даро, 1935-36 гг. сообщает, что "собственно повозок нет в Мохенджо-Даро и Хараппе, но они известны в шумерских памятниках. Хараппа поддерживала связь с Шумером. Трудно сказать, откуда появились повозки, но на рисунках и мозаике Шумера повозки выглядят менее примитивными" (Маккей, 1943, с. 164). Модели изображают 2-х и 4-х колесные повозки,, колеса с двусторонней ступицей и трехчастной конструкции (трехчастность показана росписью – Маккей, 1943, рис. 58: 20).


В настоящее время влияние цивилизации долины Инда выявлено в памятниках конца РД I – начала династии Саргонидов, по Г. Фрэнкфорту, что по системе дат Биккермана датируется 27-23 вв. до н. э.


Конец цивилизации Хараппы относится к 1700 г. до н. э. и связывается с приходом ариев (Брей, Трумп, 1979) *.


[* Любопытно, что характеристика Е. Маккея этих повозок (1943, гл. XI, с. 163, рис. 618 : 19) в корне меняет трактовку аналогичных моделей повозок в восточноевропейских круганах, которые до сих пор назывались "люльки", "саночки"]. Их находили преимущественно, в раннекатакомбных погребениях донецкого горизонта (17-16 вв. до н. э.). "Эти повозки имели 4 колеса, а передняя стенка служила щитом для стоящего". Еще в 1974 году мы назвали эти предметы моделями повозок (Сафролов, 1974, с. 96, рис. 17 : 4), относя их к СБ IВ/с.]


Таким образом, даты повозок Месопотамии и Хараппы близки друг к другу. Факт контактов между двумя регионами установлен. Однозначно определить приоритет одного из регионов в изобретении колесного транспорта затруднительно из-за широкого диапазона датировок Хараппы и моделей повозок в ней.


СРЕДНЯЯ АЗИЯ, ИРАН (рис. 46: XXII, XXIII)


Шах-Тепе, 5 моделей колес. Анау III, модель повозки. Характеризуют, по Чайлду, центральноазиатский очаг колесного транспорта.


Хронологическая позиция Шах-Тепе определяется синхронизацией с Сиалком IV, где встречены печати Джемдет Наср, которые с учетом запаздывания на севере датируются Раннединастическим I (Энеолит СССР, 1982, с. 13).


Анау III следует за Намазгой III. Намазга III датируется первой четвертью III тыс. до н. э. Импорты Намазга III встречены в Шахри-Соте I с печатями Джемдет Наср, что позволяет датировать их Раннединастическим I i(2750-2615 гг. до н. э. по Биккерману), а, возможно, и позже, учитывая переживание сюжетов на севере.


Для уточнения соотношения центрально-азиатского, месопотамского и индского очагов с колесным транспортом необходимы более серьезные и углубленные хронологические изыскания, однако нас удовлетворяет один вполне однозначный вывод, что колесный транспорт на Древнем Востоке появился практически одновременно в Месопотамии, Центральной Азии и в долине Инда. Древневосточные находки не могут быть никоим образом удревнены даже до рубежа IV/III тыс. до н. э., потому что нет никаких оснований считать древнейшими свидетельствами существования колесного транспорта знаки на пиктограммах Урука IVa. Первые повозки в натуральную величину встречены только в памятниках РД III, т. е. 25-24 вв. до н. э. Все модели повозок, изображения повозок на печатях относятся также к РД III, кроме металлической модели двухколесной повозки из Тель Аграба (конец РД II),


Чайлд отверг возможность зарождения колесного транспорта в Европе следующими рассуждениями: "Фантастично, чтобы даны или све-вы I Северной культуры (культуры воронковидных кубков – В. С.) могли своими каменными топорами построить даже повозку для бычьей упряжки, не говоря уже о военной колеснице... Я сомневаюсь, чтобы орудия народа Бадена или Глины были столь изощренны, чтобы обработать колесо" (Чайлд, 1950).


Вероятно, сомнения Чайлда были бы развеяны, если бы он знал о металлических топорах Винчи-Плочник, Тисаполгар, Бодрогкерештур, Ледьел IV, Все названные культуры предшествуют появлению шумерской цивилизации Раннединастического I. Как уже указывалось выше, Чайлд придавал большое значение не только фактам обнаружения повозок и их атрибутов на Древнем Востоке в III тыс. до н. э., но и тому, что только в этом регионе, по его мнению, возникли предпосылки для такого изобретения, которые были и только и могли быть связаны с цивилизацией (парная упряжка волов, эквидов; упряжные пахотные орудия, волокуша; развитая металлообработка). Дата месопотамской цивилизации определялась им серединой IV тыс. до н. э., что в настоящее время пересмотрено и определяется первой четвертью III тыс. до н. э. (по Биккерману). В то же время все предпосылки изобретения колеса и повозки, названные в числе признаков цивилизации, существовали в Европе, но на 1500 лет ранее, в культуре Винча (см. главы 6 и 8). На рубеже IV/III тыс. до н. э. в Европе появился и колесный транспорт в виде четырехколесной повозки. Все сказанное позволяет сделать вывод, что применяя методику Чайлда к вновь открытым фактам, связанным с проблемой колесного транспорта, можно сделать единственный вывод, что колесо и повозка возникли там, где появилась древнейшая цивилизация, т. е. в Центральной Европе.


Это заключение меняет пути распространения великого изобретения, каким является колесо и повозка. Чайлд полагал, что "идея колеса и правила его изготовления, также обряд захоронения людей королевского ранга в колесных повозках была передана через понтийских пастухов (ямная культура – В. С.) из месопотамских городов-государств в поздненеолитические племенные сообщества Европы" (Чайлд, 1957, с. 40). Исторически движение повозки в Западную Европу было связано с первыми миграциями индоевропейцев. Этот тезис Чайлда в настоящее время должен быть также пересмотрен и благодаря тому, что пересмотрена локализация индоевропейской прародины (см. глава 1 и 7), а также на основании того, что древнейшая цивилизация возникает на Балканах, а древнейшие свидетельства колесного транспорта зафиксированы в культуре воронковидных кубков АВ и старшей фазы КВК, генетически связанной с археологическим выражением древнейшей цивилизации – культурой Винча.


Новые находки моделей четырехколесных повозок в баденской культуре, в Центральной Европе вызвали серию работ (Бихир, Бона, Сулимирский, Пигот, Ганчар, Фолтини, Сопрони, Смолиан, Немешова-Павукова и др.), которые не внесли корректировок в локализацию центра зарождения колесного транспорта, но дали много гипотез о путях распространения колесного транспорта из Месопотамии в Европу либо через Кавказ, либо через Подунавье, либо через Апенины. Отсутствие твердой хронологической шкалы для памятников баденской культуры не позволило исследователям поставить вопрос о приоритете центральноевропейского региона в изобретении повозки. Поскольку не были предложены археологические культуры – посредники в передаче этой идеи из Месопотамии в Европу, то все названные исследования не вышли за рамки гипотез.


В связи с находкой модели повозки с протомами быков из энеолитического поселения Словакии – Радошина болеразской группы Немешова-Павукова (1977, с. 445) определяет, что типологически эта находка примыкает к повозкам Раннединастического Месопотамии. Исследовательница отмечает, что в Малой Азии есть модель, относящаяся ко времени Аладжи, т. е. 25-23 вв. до н. э. Это металлическая модель четырехколесной повозки с парной запряжкой волов (рис. 48). Более поздние разработки (Немешова-Павукова, 1980) позволяют определить хронологическую позицию болеразской группы словацкого энеолита как 28/27 вв. до н. э., а начала баденской культуры как середина 26 в. до н. э. В соответствии с этими данными центральноевропейские находки 28-26 вв. до н. э. оказываются в одном культурном блоке и хронологически предшествуют месопотамским повозкам и анатолийской модели повозки. Даже на основании этих фактов необходим пересмотр концепции Чайлда о приоритете месопотамского центра, однако никем из исследователей так проблема не ставилась.


Соотношение центральноевропейского и восточноевропейского очагов колесного транспорта сводится к хронологическому соотношению древнеямной, кубано-днепровской и баденской культур, где найдены древнейшие повозки и модели повозок. Древнейшие памятники древнеямной культуры, где найдены деревянные сложные конструкции, которые интерпретируются нами как части повозок, были обнаружены в Центральной Европе, в Северо-Восточной Венгрии в могильнике Кетедьхаза в стратиграфическом узле с памятниками Болераз-Чернаво-да III: памятники ДЯК следовали за болеразскими помятниками, а возможно, и были синхронны с ними.


Чтобы выявить центр происхождения колесного транспорта, необходимы тонкие хронологические соответствия всех европейских находок колесного транспорта в пределах первой половины III тыс. до н. э., поэтому ниже мы приводим наш комментарий к хронологии каждой находки, о которой сообщаются необходимые каталожные сведения. (Римскими цифрами обозначены регионы, а арабскими цифрами – конкретный памятник в европейских регионах с колесным транспортом).


ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРОПА. СЕВЕРО-ВОСТОЧНАЯ ВЕНГРИЯ (рис. 46: III)


Кетедьхаза, курганное поле (раскопки Д. Газдапустаи, 1966 г. и И. Эчеди, 1968г.). Древнеямная культура, по Эчеди (1979).


Тип погребений "с деревянными конструкциями", выделенный Эчеди, находит аналогии в памятниках Венгрии из раскопок более раннего периода Ж. Чалога, и по мнению всех исследователей, эти конструкции могут иметь отношение к повозке (Эчеди, 1979, сноска ПО).


1. Кетедьхаза 3/7 – основное погребение (Эчеди, 1979, с. 22), установлено по выкиду, после удаления которого были расчищены деревянные конструкции. Конструкция состояла из 4 продольных брусов, положенных как перекрытие могилы, поверх которых было положено 11 поперечных брусов разной толщины, сделанных из толстых веток, расщепленных пополам (Эчеди, 1979, рис. 11). Кроме надрезки и расщепления, никаких следов обработки дерева (скрепления, связывания) не было отмечено. В двух метрах от могилы находилось место, где подготавливали эту конструкцию – следы коры, ветвей. Скелет человека лежал на спине, головой на 3., с руками, протянутыми вдоль туловища и согнутыми в коленях ногами, упавшими направо. Таковы наблюдения полевых исследователей.


Судя по рисунку и фотографии, описание памятника можно уточнить. Четырех продольных брусов не видно, однако отчетливо видно, что на восточной стороне могилы три бруса лежали впритык друг к другу; в западной стороне нет следов продольных брусьев. При этом вся середина перекрытия сохранилась, поскольку конструкция только просела, а не обрушилась, поэтому не должно быть ссылок на фрагментарность перекрытия. Более того, с западной и восточной стороны -длинные широкие плахи, с северной и южной стороны – плахи такой же толщины, но в середине над могилой – более тонкие брусья. Если учесть, что с северной и южной сторон плахи приподняты и расположены наклонно к могиле (Эчеди, 1979, фото 5: 3, 4), то может быть реконструирована картина: телега с бортами по 50 см высоты была поставлена над могилой; когда борта развалились под давлением насыпи, то они упали на края могилы, на которой лежала земля выкида, которая сообщила им наклон к могиле. С восточной стороны могилы отмечена еще длинная тонкая жердь – фрагмент дышла или оглобли. В юго-западном углу на фотографии отмечена площадь тлена, которая больше, чем ширина плахи; это место углублено относительно края могилы. Вполне вероятно, что это остатки тлена от колеса. Архаичность памятника подчеркивает инвентарь, состоящий из серебряных колец с несомкнутыми концами, ожерелья из клыков животных; астрагалов, куска охры.


2. Кетедьхаза 3/6 – первое впускное в курган 3 погребение (Эчеди, 1979, с. 22- 23). "Могила была перекрыта деревянной конструкцией, основа которой подобна конструкции в могиле 3/4" (Эчеди, 1979, с. 22). "Были соединены между собой большие брусы, предварительно подогнанные друг другу". Над скелетом лежали узкие, толщиной до 2 см планки. "Скелет лежал на спине, головой на 3. Обе руки были согнуты и лежали на тазу, а ноги распались ромбом. К деревянной конструкции относились кожаные покрытия в 3 слоя, которые поднимались над деревянной рамой" (Эчеди, 1979, рис. 10, табл. 5: 1-2).


Таким образом, на дне могилы был положен щит из рамы с поперечными планками. Скелет лежал на возвышении по отношению к плоскости рамы на 20 см. Деревянная конструкция, включавшая три слоя кожаных покрывал, находилась выше скелета.


По отношению к основной могиле деревянные конструкции этой впускной могилы выглядели несколько иначе, но остов повозки со снятыми колесами выглядел совершенно так же, как и рама погребения 3/6. Кожаные покрывала – существенная деталь – находит параллели в нижнекубанских памятниках с повозками.


3. Кетедьхаза 3/5 – впускная в кургане (Эчеди, 1979, с. 22).


В могиле находились "остатки колоды", которая была покрыта кожаными покрывалами с четко различимыми заплатами, светло-коричневого и красно-коричневого цвета. Содержала захоронение ребенка.


Эчеди включает погребение в группу памятников с деревянными конструкциями; описание кожаных покрытий напоминает описание нижнекубанских находок (Козенкова, 1973, с. 60 и сл.).


4. Кетедьхаза 3/4 – впускная могила в кургане (Эчеди, 1979, с. 21). Была перекрыта "деревянной конструкцией", состоящей из 4 прямоугольных брусьев. Брусы были соединены между собой шипами, вставленными в гнезда. Рама была покрыта тонкими жердямии кожей. Конструкция перекрытия рухнула со временем на скелет. Под скелетом также отмечены жерди. Обряд погребения – на спине, скорченно; ноги упали на левую сторону. Ориентировка – головой на 3. (Эчеди, 1979, рис. 9). Скелет был покрыт мелом. Инвентарь состоял из серебряных подвесок и кусочка охры.


В отличие от выше перечисленных конструкций здесь рама намеренно скреплена, хотя необходимости скреплять плахи перекрытия нет, что.может свидетельствовать о том, что и эта рама представляет основание повозки. Число таких погребений с "деревянными конструкциями" может быть умножено, если учесть раскопки более раннего времени. Самыми информативными являются раскопки Ж. Чалога в Кацахоттлахом-Балмажуйварош, Дебрецен-Васахалом (Эчеди, 1979, сноска 110). Автор раскопок отмечал такие элементы покрытия, как "пол", "плетни", "ограда" и т. д.


Древнеямная культура хорошо исследована в отношении погребальных конструкций во времени и на большом пространстве от Венгрии до Урала и Кавказа; конструкция перекрытия, в основном, однотипны: поперечный и продольный настил плах с циновками на них. Сама по себе сложность надмогильных деревянных конструкций над древнеямными могилами Венгрии уже может служить указанием на неординарность этих конструкций, а опыт исследования нами повозок в Нижнем Прикубанье разной степени сохранности свидетельствует о том, как хрупки остатки повозок, как легко может быть утрачено звено, необходимое для установления семантики конструкции, что позволяет нам усматривать в венгерских конструкциях – части повозок.


Конструкции в древнеямных могилах Кетедьхаза использованы не для того, чтобы напрямую сравнивать их с болеразской и баденскими моделями повозок, но с целью употребить данные стратиграфии, связывающие болеразские, баденские и древнеямные памятники в прямой, а не многозвенной цепочке.