Владимир Александрович Сафронов российский историк и археолог, председатель Совета Русского исторического общества, специалист по археологическим культурам Кавказа, исследователь проблемы индоевропейской прародины

Вид материала

Содержание

Протогреки в окружении палеобалканских племен в подунавье и на балканах.

Подобный материал:

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 40

Генетическая связь КВК с Болеразом, который образуется на базе КВК и Лендьел IV, т. е. двух индоевропейских пракультур, и с древне-ямной культурой, которая возникает также на основе КВК, объясняет появление колесного транспорта в болеразских и древнеямных памятниках.

Генетическая связь КВК и Лендьел с культурой Винча, которая согласно нашей концепции соответствует цивилизации и является древнейшей цивилизацией Старого Света, которая принесла в Европу пашенное земледелие, сформированное стадо, металлообработку, уже в V тыс. до н. э., обеспечивает возможность появления колеса в КВК в соответствии с методическими посылками, изложенными выше.

Если учитывать аргументы Н. Власса, принимающего изображение круга с крестом за колесо, а прорисовки на табличках Тэртэрыи (Винча-Турдаш) – за эквидов как упряжных животных, и если бы нашлись более точные свидетельства таким гипотезам, то было бы не удивительно известие об обнаружении повозки уже в культуре Винча. В любом случае мы имеем такого же рода аналогии – свидетельства древнейшего колесного транспорта, – как у Чайлда – знаки на пиктограммах или у Горелика – прорисовки на сосуде из Тель Халафа, только на 1000 лет древнее. Насколько они соответствуют истине, покажет время.

ПРОТОГРЕКИ В ОКРУЖЕНИИ ПАЛЕОБАЛКАНСКИХ ПЛЕМЕН В ПОДУНАВЬЕ И НА БАЛКАНАХ.

КУЛЬТУРА БОЛЕРАЗ – БАДЕН И ЮГО-ВОСТОЧНЫЙ ИМПУЛЬС

Распад общеиндоевропейского языкового единства сопровождался выделением языков – диалектов, в том числе греческого, носители которого в разное время приняли участие в южных миграциях индоевропейцев в III-II тыс. до н. э. Особое значение греческого языка и этапов движения его носителей из ареала прародины ПИЕ в места их исторического обитания объясняется тем, что греческий – древнейший индоевропейский язык в Европе, зафиксированный письменной традицией (линейное письмо В, середина II тыс. до н. э.), хронологически развивающийся в отрыве от праиндоевропейского языкового единства немногим более 10 веков, сохранивший следы контактов с рядом индоевропейских языков, поэтому реконструкция этапов движения носителей греческого языка диалекта из общеиндоевропейского ареала до Центральной и Южной Греции позволит провести коррекцию границ ареала ПИЕ прародины в ее финальной стадии.

Проблема прихода греков на юг Балканского полуострова рассматривалась в течение десятков лет многими исследователями на базе данных лингвистики, археологии, истории, но, по большей части, в отрыве от индоевропейской проблемы.

Археологический аспект проблемы определен работами ряда исследователей. Общепринято, что население Ахейской Греции во II тыс. до н. э. является носителями греческого (или точнее протогреческого) языка (Блаватская, 1966; Сакелариу, 1980), что археологически подтверждается культурной преемственностью от Среднеэлладского к Позднеэлладскому, Геометрическому периоду и к историческим грекам I тыс. до н. э. на протяжении более 14 веков.

Полагают, что на рубеже III/II тыс. до н. э. или в конце III тыс. до н. э. в материальной культуре населения Греции произошли изменения, и инновации связаны с носителями протогреческого диалекта. Вопрос о времени появления протогреков II тыс. до н. э. достаточно прояснен: это рубеж Раннеэладского III и Среднеэлладского периодов, что в абсолютных датах находится в пределах от 23 до 19 вв. до н. э. по разным хронологическим схемам (Сакелариу, 1980, с. 30-32).

Практически одновременно и в синхронных памятниках Малой Азии (Троя V-VI) и Греции (Среднеэлладский) была выявлена "минийская керамика", рассматриваемая исследователями в качестве "индикатора" на протогреков. Хронологический приоритет этих регионов в появлении этой керамики мог быть решен выявлением прототипов "минийской керамики" и надежной относительной хронологией двух регионов в III-II тыс. до н. э. От уточнения хронологического приоритета зависела и локализация исходного центра движения греков в Грецию – на Балканах, в Центральной Европе или Малой Азии.

Вопрос "исхода" греков не может быть решен при такой постановке, поскольку нет бесспорных данных, позволяющих выявить относительную хронологическую позицию начала Раннеэлладского I и Трои I, a прототипов минийской керамики нет ни во Фракии, ни в Малой Азии, В этой связи прототипы минийской керамике в Бейджесултане (Малая Азия), датируемые рубежом III/II тыс. до н. э., приводимые Гамкре-лидзе и Ивановым (1984, с. 899) для обоснования своего тезиса о приходе греков из Малой Азии,нельзя считать аргументацией, поскольку хронологически глубже прототипов в Малой Азии нет, тогда как минийская керамика в Фессалии найдена в памятниках конца Раннеэлладского III, а в Центральной Европе – и в более ранних памятниках (Сакелариу, 1980; Чайлд, 1968).

Совершенно очевидно, что требуются новые решения, требует изменения и постановка археологического аспекта, что отразилось в работах последнего времени, в которых используются археологические источники в комплексе с лингвистическими постулатами и историческими данными (Сакелариу, 1980, с. 251-261).

Сакелариу на основании данных об изоглоссах греческого с одним из индоевропейских языков показывает, что наибольшее число изоглосс у греческого с арийским диалектом, хотя существуют тесные отношения греческого с армянским диалектом, а также с италийским и славянским, что предполагает существование протогреков к моменту распада ПИЕ прародины в контакте с протоармянамй и протоариями, в составе греко-армяно-арийской общности, а после отделения протоармян – в составе греко-индоиранской общности (Сакелариу, 1980, с. 67). Входя в группу "инновационных" языков, протогреческий и протоарийский находились в центре индоевропейского ареала, тогда как группа "консервативных" языков – кельтский, италийский, анатолийский, прототохарский – на периферии индоевропйеского континуума (Сакелариу, 1980, с. 68). По времени уход греков с прародины индоевропейцев произошел позже ухода анатолийцев (носителей "общеанатолийского языка"), но до отделения фракийского.

Археологические источники позволили Сакелариу показать, что иммиграция протогреков нарастала от РЭ I до РЭ III и достигла апогея в РЭ III, между 23 и 21 вв. до н. э. (Сакелариу, 1980, с. 31). К таким памятникам относятся, в частности, Пефкакия в Пеласгиотиде (Фессалия), Азина, Лерна, Бербати в Арголиде, Агиа Марина в Фокиде, Тебес в Беотии.

В качестве инноваций в материальной культуре памятников РЭ III и СЭ, Сакелариу называет 16 признаков, которые происходят из области "курганной культуры" – праиндоевропейского эквивалента, по Гимбутас. Таким образом, локализация исходного центра движения протогреков, по Сакелариу, связана с тремя центрами, главным из которых (сосредоточены 13 признаков – инноваций) Северо-Западное Причерноморье (Сакелариу, 1980, с. 148).

В пользу реальности связей малоазийских и балканских центров протогреческой культуры Сакелариу выделяет 13 общих типов в керамике Трои I и Раннеэлладского периода в Греции (там же с. 134-142). Исследователь обосновывает правомерность отождествления историкомифологического этнонима – данайцы – с иммигрантами Центральной Греции конца III тыс. до н. э. (Сакелариу, 1980, с. 261-262).

В работе Сакелариу остался практически неразработанным путь движения греков от прародины индоевропейцев до Греции, вопрос взаимодействия протогреков и протоариев в материальном выражении за пределами Греции, а также с культурами баденского круга, в которых усматривал корни "минийской керамики" Чайлд. Существует значительный хронологический разрыв между распадом ПИЕП на рубеже 1V/III тыс. до н. э. (согласно нашей концепции), и появлением протогреков в Греции, по Сакелариу, между 23-21 вв. до н. э.; заполнение этого хронологического промежутка архелогическим содержанием позволит по направлению связей проследить движение греков из ареала праиндоевропейцев на юг Балканского полуострова.

Проблема протогреков, по нашему мнению, должна быть дополнена вопросами этнической атрибуции памятников РЭ I-III и Раннебронзового века Северной Греции.

Происхождение "минийской керамики" – как этнического индикатора – не потеряло своей актуальности для уточнения хронологического соотношения малоазийского и балканского центров протогреческой культуры. Как известно, этот вопрос разрабатывался Чайлдом. Корни минийской керамики исследователь усматривал в баденской культуре. Гипотеза Чайлда была обоснована хронологически, поскольку баденская культура была древнее культуры Среднеэлладского периода Греции, но не имела с памятниками СЭ I хронологического разрыва (по хронологии 50-х годов). Территориальные варианты баденской культуры почти доходили до Северной Греции. В гипотезе Чайлда было рациональное зерно, именно поэтому, вероятно, она не оспаривалась, но и не разрабатывалась глубже.

Если археологический аспект проблемы появления протогреков II тыс. до н. э. можно считать достаточно подробно разработанным в научной литературе, то генезис населения Греции II тыс. до н. э. – "протогреков III тыс. до н. э." и этническая атрибуция памятников III тыс. до н. э. на юге Балканского полуострова мало затрагивались исследователями, тем более в аспекте происхождения греков.

Этносы Греции в III тыс. до н. э. связаны с протогреками II тыс. до н. э., поскольку на ряде поселений РЭ периода культурная традиция не прерывалась с переходом к Среднеэлладскому периоду. Это позволяет считать протогреков III тыс. до н. э. этнической реальностью.

Таково наше понимание существа проблемы – первого появления носителей протогреческого языка в Греции.

Археологические памятники III тыс. до н. э. в Греции рассматриваются в рамках Раннеэлладского бронзового века, в котором выделяются три ступени, РЭ I-III. Абсолютные даты начала Раннеэлладского периода либо определяются по троянской шкале 3000/2800 гг. до н. э., либо по С 14 – серединой III тыс. до н. э. (Блаватская, 1966, с. 19- 21). Но известна дата Лерны РЭ по С 14-27 в. до н. э. Исходя из принципа единства подхода к хронологической шкале, мы оставляем за собой право использовать даты одной системы, т. е. радиоуглеродные даты, а коррекцию этих дат проводить только при помощи относительных хронологических соотношений, основанных на данных стратиграфии и типологии, обеспеченной данными стратиграфии. Таким образом, начало РЭ мы датируем в пределах 27--25 вв. до н. э.

Выделение Раннеэлладского периода отражает появление новых этнических групп, не связанных с культурной традицией неолита Греции. Миграционное происхождение РЭ периода эпохи бронзы в Греции не исключает долевое участи субстрата в формировании новой эпохи, а также более южных влияний. Сравнение керамики раннеэлладских памятников между собой позволяет выделить "керамическое ядро" этого времени, состоящее из узкогорлых амфор (рис. 40: 1, 15-17), двуручных кувшивов разных пропорций (рис. 40: 2, 4), одноручных кувшинов (рис. 40: 3), мисок (рис. 40: 18, 19), черпаков (рис. 40: 20), двуручных чаш (рис. 40: 7), асков (рис. 40: 6), находящих параллели в культурах индоевропейского круга.

Влияние культур "севера" на материальную культуру Греции прослеживается с более ранних периодов – с эпохи неолита. Исследователями (Милойчич и другие) было высказано предположение, что культура Димини (IV тыс. до н. э.) возникла в связи с инфильтрацией этнических групп с севера Балкан (культура Винча), что нашло отражение в керамике, архитектуре, пластике.

В конце IV тыс. до н. э. в Северной Греции появляется новая культурная группа Лариса, характеризующаяся чернолощеной керамикой с канеллированным орнаментом, практикой трупосожжения в погребальном обряде (МюллерчКарпе, 1968, т. 2, табл. 135 Д). В появлении группы Ларисы, сменившей Димини в Фессалии, выразилось продвижение винчанского населения в горы, в места более влажного климата, в связи с возрастающей аридностью в северобалканских регионах.

Доминирующая часть "керамического ядра" РЭ I находит аналогии также в северобалканской культуре Винча только более поздних периодов Д1 -Д2 (рис. 40: 8--12), характерной чертой керамики которой являются двуручные кувшины разнообразной формы (рис. 40: 9, 11), одноручные кувшины (рис. 40: 10), амфоры с канеллюрами, с ручками и без ручек (рис. 40: 8). Отсутствующие в Винче аски есть в культуре Гумельница, которая является культурой, производной от Винчи (рис. 40: 13).

Хронология культуры Винча указывает на ее большую древность относительно Раннеэладского I. Самые поздние памятники Винчи по С 14 датируются концом IV тыс. до н. э., а отдельные памятники (Горная Тузла) имеют даты по С 14 – 30/29 вв. до н. э. Между Винчей и памятниками Северной Греции нет хронологического и территориального разрыва, что позволяет говорить при существовании указанных керамических параллелей об участии культуры Винчи в сложении Раннеэладского I бронзового века.

Прямое сравнение ряда форм керамики РЭ I-III с керамикой праиндоевропейской культуры – Лендьел IV (Иордансмюль, Луданица – рис. 33) показывает связь некоторой части раннеэладских памятников с культурами Центральной Европы, что соответствует связям протогреков с праиндоевропейским ядром. Хронология Лендьела IV (IV/III тыс. до н. э. – 28 вв. до н. э.) и Раннеэлладского I периода (27-25 вв. до н. э.) показывает приоритет праиндоевропейской культуры относительно РЭ I бронзового века Греции. Территориально лендьелские традиции доходят до коренных территорий Винчи и выражаются в появлении прослоек на винчанских поселениях с керамикой Лендьел, Тисаполгар и Бодрогкерештур (Иованович, 1971), которые стратиграфически помещаются между поздневинчанскими слоями и слоями баденского времени с баденской атрибуцией. Таким образом, нет хронологического и территориального разрыва между памятниками Раннеэлладского периода и южными границами позднелендьелских памятников. Интересно и то, что смещение Лендьела IV к югу, вызванное общим экологическим кризисом, сопровождалось движением и других культур, синхронных и соседних с Лендьелом в Подунавье.

Сходство другой части керамического комплекса Раннеэлладского периода Греции (рис. 40: 15-20), не находящей аналогии в культуре Винча и культуре Лендьел, с баденской культурой (6 форм – рис. 40: 21-26), подчеркивает большую вероятность соответствия болеразско-баденских форм керамической традиции протогреков.

Анализ керамического комплекса Раннеэлладского периода Греции показал, по крайней мере, четырехкомпонентность его состава, образованную включениями Винчи Д, Гумельницы, Лендьел IV и Бадена.

Анализ керамического комплекса македонских и фессалийских памятников Раннебронзового века (РБ – втор. четв. III тыс. – III/II тыс. до н. э.) позволяет увереннее говорить о центральноевропейском компоненте, слагающем раннебронзовые памятники Северной Греции и раннеэлладские Средней и Южной Греции. Рассмотренный в качестве базового памятника тель Аргисса – Аргисса-Магула – включал слои Протосескло, РБ века и минийскую керамику начала II тыс. до н. э. и находился недалеко от Ларисы, давшей название культурной группе в Фессалии, отмеченной следами сильного воздействия культуры Северных Балкан – Винчи.

В керамическом комплексе Аргиссы выделяется группа двуручных сосудов с варьирующими пропорциями устья (от кувшинообразного устья до чашеобразного) и с варьирующим выступанием ручек над устьем (рис. 39: 1-6), причем иногда ручки украшались канеллюрами. Некоторые двуручные чаши являются точным подобием минийских чаш (рис. 39: 2). Факт совстречаемости нескольких разновидностей чаш в одном горизонте, комплексе в Аргиссе позволяет считать, что мы уловили процесс сложения формы, а следовательно, и время появления подобных чаш в Аргиссе – начало РБ – рассматривать временем сложения раннеэлладского комплекса с протогреческим компонентом. Фессалийские двуручные чаши, с одной стороны, связаны с раннеэлладскими двуручными сосудами и чашами (рис. 39: 1-6 и 40: 7), с другой стороны – северобалканскими культурами такими, как Винча Д2, Сэлькуца IV (рис. 40: 1-7 и 40: 8-14), а также с дунайскими культурами такими, как Иордансмюль (рис. 33: 20, 21 и 39: 1-6), Луданица (рис. 39: 1-6 и 33: 7, 8), являющимися вариантами Лендьела IV. Следует учитывать также существование двуручных сосудов в КВК бааль-бергской фазы (рис. 29: 18).

Причиной распространения этого типа керамики в столь многочисленных и разнокультурных памятниках является их общая индоевропейская подоснова.

Вопрос о древнейшем центре появления двуручного кувшина и двуручной чаши, как прототипа минийской керамики, связан, как уже указывалось, с проблемой определения ареала, откуда пришли протогреки II тыс. до н. э. Очевиден хронологический приоритет культуры Винча в появлении формы двуручного кувшина (Винча и Сакалхат-Лёбё – рис. 13: 18). В то же время в памятниках краснорасписного Лендьела, синхронного Винче С, никаких сосудов с ручками нет. Сосуды с ручками появляются в лендьелской культуре только на стадии Лендьел III, а также в синхронной с ней другой праиндоевропейской культуре – КВК (рис. 29), причем в КВК на баальбергской ступени появляются формы, сопоставимые с фессалийскими двуручными чашами (рис. 29: 16, 18). Следует упомянуть, что в баальбергском комплексе совстреча-ются двуручные чаши, кувшины и аски (рис. 29: 16-18 и 40: 3, 6, 7), что характерно для керамического ядра Раннеэлладского периода (рис. 40: 3, 6, 7). Культура Луданица (рис. 33: 7, 8) и Иордансмюль (рис.33; 20,21) содержат в своем комплексе уже точные аналогии фессалийским и раннеэлладским двуручным чашам и сосудам находятся в керамическом комплексе (Винчи Д2 (рис. 44: 20, 21, 25, 26), Сэлькуцы IV. Наиболее близкие аналогии раннеэладским и фессалийским чашам с 2-мя ручками происходят из лендьелских комлпексов, что позволяет обозначить центральноевропейский компонент в сложении Раннеэлладского культурного комплекса, а также в поздневинчанских и пост-винчанских балканских культурах, что позволяет выделить и балканский компонент в сложении бронзового века Греции.

Кроме двуручных сосудов, в керамическом комплексе Аргиссы присутствует 7 керамических типов из разных строительных горизонтов, но близких по времени, которые сопоставимы с Лендьелом III (рис. 39: 8, 16), с Лендьелом IV (рис. 39: 1-15). Амфоры с 4-мя ручками на линии наибольшего диаметра (рис. 39: 20, 28) украшены рельефными валиками с насечками и сопоставимы с амфорами культуры Коцофени, которая является региональным и территориальным вариантом Бадена. Последние параллели указывают на преемственность во времени центральноевропейской традиции в памятниках Ранне- и Среднеэлладскогэ периодов.

Троя I и раннеэлладские поселения Греции развиваются одновременно. Многие исследователи (Чайлд, Калиц, Сакелариу и другие) отмечали большое число общих форм керамики на юге Балкан и в Малой Азии в этот период, в частности лицевые урны с крышками в виде антропоморфной личины, сосуды на ножках и т. д. Материалы Трои 1 находят на островах Греции и во Фракии (Дикили Таш). Кроме сходства, которое имеют материалы Трои I с раннеэлладским комплексом, существует сходство Трои I также с центральноевропейским и балканским комплексом конца IV тыс. до н. э.

В то же время в Малой Азии, в Бейджесултане XVII, т. е. в слое, датируемом около 25 в. до н. э.), зафиксированы многие керамические формы, аналогичные как раннеэлладским, так и центрально-европейским (Мюллер-Карпе, 1974, т. 3, табл. 322, В). В их число входят амфоры четырехушковые типа куявских, сосуды на ножках, аски, мисы и другие.

Таким образом, в Трое I и ряде памятников III тыс. до н. э. западной части Малой Азии отмечается тот же компонент, что и в раннеэлладских памятниках Греции (материковой и островной), и этот компонент имеет центрально-европейское происхождение. Вместе с тем нельзя говорить о полном тождестве малоазийских и южнобалканских памятников.

Многокомпонентность культуры Троя I, раннеэлладских памятников материковой и островной Греции показывает, что в начале III тыс. до н. э. археологически фиксируется продвижение культурного комплекса, включающего элементы праиндоевропейских культур Центральной Европы (Лендьел, КВК), элементы поздневинчанской культуры и элементы культур, производных от Винчи (Гумельница) составившего основу для раннеэлладского бронзового века и Трои I, преобладающая часть которого в неизменном виде доживает почти до исторических греков – протогреков II тыс. до н. э.

Время этого движения по радиокарбонным датам поздней Винчи, Болераза устанавливается между 30 и 28 вв. до н. э. Начало Трои, по Блегену, – 2700 гг. до н. э.

Эта миграция из районов Центральной Европы и Северных Балкан в Центральную и Южную Грецию и в Малую Азию удовлетворяет условиям, предъявляемым к миграциям. Исходные памятники древнее памятников в конечных пунктах миграции (действительно, Лендьел IV, Винча Д, Гумельница древнее раннеэлладских памятников и Трои I). Между исходными и конечными памятниками, обозначающими миграцию, не должно быть хронологического и территорального разрыва. Действительно, конец Лендьел IV, вошедшего в состав группы Болераз, определяется радиокарбонными датами Болераза в поселении Глинско в Словакии (Немешова-Павукова, 1981); к этому же времени относится начало Раннеэлладского периода, если принимать во внимание дату по С 14 раннеэлладской Лерны; тем же временем определяется начало Трои I, по Блегену; Мюллер-Карпе принимает одну и ту же дату для Трои I и Раннеэлладского периода. (Мюллер-Карпе, 1968; 1974), 27 в. до н. э. С большой вероятностью устанавливается смыкание ареалов Лендьела IV и Раннеэлладского периодов; это основывается на существовании на поселениях Винчи слоя, находящегося между поздневинчанским и болеразско-баденским. Факт больших перемещений на карте археологических культур конца IV – начала III тыс. до н. э. подтверждается исчезновением двух мощных культурных центров – Винчи и Гумельницы, а также перегруппировками двух праиндоевропейских культур, приведшими к сложению культур Болераз-Баденского круга. Причина такого катаклизма уже обсуждалась выше, в главе 7: распад праиндоевропейского единства был вызван сменой культурно-хозяйственного типа – земледельческо-скотоводческого – в связи с аридностью, засушливостью климата, не благоприятного для земледелия. Выделяются коллективы кочующих скотоводов, которые перемещаются сначала в пределах праиндоевропейского ареала ПИЕП V, а затем переходят к далеким миграциям на юг, юго-восток и восток. О вторжениях скотоводов, разрушивших неиндоевропейские цивилизации Гумельницы Лендьела, Винчи и другие, из которых складывалось представление о доиндоевропейской Древней Европе, писала Гимбутас (1973). Наша точка зрения в корне иная. Кочующие скотоводы – это те же индоевропейцы что и носители этих земледельских культур Древней Европы; они самозарождаются в пределах этих культур и совершают внутренние передвижения. Инициируемые этим движением носители земледельческого культурно-хозяйственного типа уходят в области с благоприятными условиями для земледелия. На освободившиеся земли приходят коллективы скотоводов. Археологически эта модель реализовалась в исчезновении Винчи, Гумельницы – земледельческих культур; перегруппировке двух земледельческих культур Лендьел и КВК в ско-товодческо-земледельческие культуры болераз-баденского круга; появление групп подвижных скотоводческих культур – древнеямная культура; образование синкретичных комплексов на винчанской основе типа Сэлькуца IV. Проходы носителей древнеямной культуры от Прикарпатья до Северо-Восточной Венгрии и до Балкан археологически зафиксированы в распространении курганного обряда погребения и охровых погребений, а также в распространении скипетров – инсигний власти в виде головы животного – тотема или лошади. Эти скипетры намечают пути продвижения скотоводческих культур в границах от Ситагроя, до поселений финальной Гумельницы, и среднего Триполья. В археологической литературе это явление было давно отмечено и получило название "степная инвазия" (Тодорова, 1980: таблица хронологических соотношений), однако анализ этого явления был поверхностным.

Blog

Содержание