Владимир Александрович Сафронов российский историк и археолог, председатель Совета Русского исторического общества, специалист по археологическим культурам Кавказа, исследователь проблемы индоевропейской прародины

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 40

Высокие проявления духовной культуры праиндоевропейского общества и отражение в них "социальных процессов фиксируются сложением и эволюцией пантеона богов, оформлением представлений о загробной жизни в погребальных культах, в сложении календарной системы и системы десятичной счета, накоплении научных знаний.

Открытие в 'Индоевропейскую эпоху поэтического языка и его метрической структуры неизбежно 'ставит вопрос о древнейшей" в мире поэтической традиции и поэтической культуре, возникшей в праиндоевропейсиой общности. Портрет праиндоевропейского общества как древнейшей мировой цивилизации следует завершить данными, позволяющими на языковых фактах ставить вопрос о наличии древнейшей в мире праиндоевропейской системы письма, поскольку цивилизация -это классовое общество, овладевшее письменностью (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 890).

Преемственность культуры Лендьел традиций древнейшей цивилизации Старого Света - культуры Винча - позволяет предполагать, что именно в этой культуре, ареал которой лежит в области праиндоевропейской флоры, фауны и гидронимии, находится эквивалент охарактеризованной выше культуры праиндоевропейцев. Земледелие у праиндоевропейцев по данным общеиндоевропейской лексики было пашенным с использованием упряжных пахотных орудий типа рала, сохи. Об этом свидетельствуют общеиндоевропейский термин 'пахать, обрабатывать землю' с диалектными производными в значении 'плуг', 'пашня' (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 687-688); две реконструируемые основы 'тянуть' и 'царапать, делать в земле углубление, яму' производные от которых образуют слова со значением, с одной стороны, 'плуг', а с другой - 'борозди' (там же, с. 689-690). Для обозначения пахотного орудия существуют названия, происходящие от общеиндоевропейской основы со значением 'ветвь', 'кол, шест' (там же, с. 690). Отсутствие общеиндоевропейского термина со значением 'упряжное пахотное орудие типа рала' говорит, что функционально определенное орудие не было конструктивно закреплено за одной устоявшейся формой. Как орудие первой необходимости, упряжное пахотное орудие все время совершенствовалось; этим объясняется разнообразие терминов. Интересно замечание Гамкрелидзе и Иванова, что значение 'тянуть' перешло на 'плуг', 'борозду', поскольку плуг тянули животные - быки, волы, и назывались 'тянущие плуг' (там же, с. 689, сн. 1). Сочетание двух значений способа внесения зерна в землю в одной общеиндоевропейской форме 'сеять вдавливать, закапывать в землю' говорит о том, что переход от мотыжного земледелия, с которым связано закапывание зерен в землю, к пашенному земледелию с характерным для него высеванием зерен совершился в позднеиндоевропейскую эпохи, а также и то, что мотыжное земледелие не потеряло зна-

137.

чения, сузив сферу применения, с внедрением пашенного земледелия. Те термины, которые возникли в общеиндоевропейском языке .в связи с новыми прогрессивными формами земледелия, указывают на то, каковыми должны быть материальные свидетельства пашенного земледелия в археологических культурах. Это - следы борозд от вспашки; это - собственно пахотные орудия типа рала, сохи из дерева или рога; свидетельства запряжки, поскольку семантика терминов, связанных с земледелием, указывает на их соотнесенность с тягловыми животными.

Земледельческий характер культур Винча, Лендьел и КВК не вызывает сомнений. Появление земледелия в Северной Европе связывают только с культурой воронковидных кубков, а событие это датируют рубежом IV/III тыс. до н. э. (Стернбергер, с. 47). К моменту появления культуры Винчи на Северных Балканах обитатели этих районов - носители культуры Старчево-Криш - знали земледелие, однако оно было качественно отличным от винчанского земледелия. Тип земледелия, практикуемого в Старчево-Керш, обозначается как "кочевое" или мотыжное.

В Центральной Европе у носителей культуры Лендьел были также предшественники, знакомые с "кочевым" земледелием. Это племена культуры линейно-ленточной керамики (КЛЛК). Тип земледелия КЛЛК находит отражение в структуре слоя поселений КЛЛК, который похож на слоеный пирог со стерильными прослойками, свидетельствующими о периодическом запустении поселения с последующим возвращением носителей КЛЛК. Такая необходимость возникала с истощением лессовых почв. На этом фоне отчетливо высвечивается особый характер земледелия в Винче, Лендьеле и KBK, для которых характерны либо тель с очень мощными наслоениями (несколько метров), либо поселения большой площади с достаточно мощным, непрерываемым слоем.

Все поселения культур Винчи, Лендьел и KB К на ранних стадиях тяготеют к лессовым почвам. Топография поселений указывает на приоритет земледелия. Памятники поздних этапов этих культур занимают территории, с более тяжелыми для обработки почвами. Характер зависимости от почв становится иной, что, конечно, связано с прогрессом земледелия и действием других существенных причин - например, обеспечения безопасности.

Следы вспашки отмечены "под курганными насыпями КВК в Польше и Дании" (Титов, 1988, с. 79), причем этот памятник и КВК в Cap-ново относится к древнейшим КВК и имеет дату 3620 г. до н. э. Упряжные пахотные орудия в виде рала или сохи, но не плуга использовались во всех -трех культурах - Винча, Лендьел и КВК. Так, есть указания на существование рала или сохи в культуре Вэдастра -региональном варианте Винчи (Титов, 1088, с. 80), в культуре Гумельница - производной Винчи (Тодорова, с. 37; Титов, 1988, с. 80). Предположение об употреблении орудий из рога в качестве наконечников рала в культуре Сава, генетически связанной с Винчей (Тодорова, рис. 50), позволяет атрибутировать аналогичные земледельческие орудия в культуре Винча как упряжные пахотные (Гарашанин, 1979, с. 1.2).

Существуют данные об употреблении деревянного рала в поздних вариантах культуры Лендьел (Хензель, с. 63), а также есть наблюдения Я. Домбаи, что земледелие в Лендьеле носило плужный характер (Домбаи, 1960, с. 304 и Титов, 1980, с. 394). Об особой роли земледелия в культуре Лендьел судят по большому количеству костяных и роговых орудий и их частей, которые могли употребляться в качестве составных

138.

в упряжных пахотных орудиях (мнение Н. Калица см. Титов, 1980, с. 388).

В культуре воронковидных кубков найдено примитивное пахотное орудие типа рала, названное М. Гимбутас плугом (Гимбутас, 1970). Орудие деревянное.

Трудности обнаружения древнейших упряжных пахотных орудий заключаются, вероятно, в том, что эти орудия - составные, судя по позднейшим конструкциям рала, сохи, плуга. Часть орудия, скрепляющая оглоблю с наконечником рала, была деревянной. Собственно ральник мог быть сделан из дерева, кости, рога (см. Тодорова, рис. 50). Конец рабочей части - наральник - мог укрепляться и быть каменным. Из этого следует, что в особых случаях могла сохраниться деревянная часть рала или сохи. Чаще сохранялись и должны чаще встречаться в памятниках роговые и костяные составляющие рала, которые похожи на мотыги. Убеждают в том, что орудие - не мотыга, а часть рала, квадратные отверстия для крепления стоек, элементов соединения с рукояткой, грядилем - деревянной частью рала. Таким образом, не видеть в части роговых, костяных орудий древнейшие рала - это одна крайность. Другой крайностью является именовать древнейшие примитивные упряжные пахотные орудия плугами, и земледелие называть плужным. По Д. К. Зеленину (Краснов, 1987, с. 4), традиционные пахотные орудия делятся на три группы: бороздящие (делающие борозды и не имеющие отвальных приспособлений), пашущие (бороздящие и отваливающие и разрыхляющие, перемешивающие землю) и плужные (не только бороздящие, разрыхляющие и перемешивающие, но и полностью или частично переворачивающие пласт земли). Соответственно в зависимости от группы пахотных орудий, применяемых в земледельческой практике, земледелие называется бороздящим, пашенным И плужным. Рала -- это бороздящие и пашущие орудия, и земледелие в таком случае называется нашейным. Сохи и плуги - оборачивают полностью или частично пласт земли и являются плужными орудиями. Сохи могут быть бороздящими и пашенными орудиями. Таким образом, основные две ошибки, которые повторяются в специальной археологической литературе -- это перенос термина 'плуг' в значении просто упряжного пахотного орудия на древнейшие орудия типа рала, сохи; определение техники земледелия как плужного, хотя в качестве пахотных орудий используется не плуг, а рало. В. отношении земледелия культур (Винча, Лендьел, КВК можно, вероятно, говорить как о пашенном (хотя X. Тодорова обозначает аналогичной практики земледелие в энеолитических культурах Болгарии "как бороздящее - Тодорова, с. 37), но не как о плужном. Первым древнейшим упряжным пахотным орудием в этих культурах может реконструироваться по археологическим, материалам только рало (в случае двузубого орудия - соха). (Подробнее о конструкции рала, сохи, плуга см. Краснов, 1987, рис. 1, рис. 2, рис. 3, с. 6, 7, 15, 72, 79, 81 и др.).

Особо следует упомянуть точку зрения Ю. А. Краснова на археоло-1ическую аргументацию по вопросу возникновения пашенного земледелия в Европе (сводит к нулю любую реконструкцию и доверяет только хорошо читаемому изображению или находке пахотного орудия полной сохранности, что в археологии крайне редко (Краснов, 1987, с. 15).

Парная запряжка тягловых животных - это необходимая предпосылка появления упряжных пахотных орудий, поэтому факты ее существования - косвенное свидетельство бытования упряжных пахотных орудий, даже если последние не найдены. Только в рассматриваемых нами в качестве эквивалентов и. е. пракультуре - культуре Лендьел

139.

лексике, так как с продвижением на плодородные равнины Северной и Центральной Европы отпала необходимость в ирригации.

Зерновые культуры, выращиваемые праиндоевропейцами, были, судя по общеиндоевропейским названиям растений, ячмень, пшеница просо (Гамкрелидзе- Иванов, 1984, с. 655-659). Из технических культур выращивался лен(там же, с. 669).

В культуре Винча были найдены несколько сортов пшеницы (однозернянка, двузернянка, спельта), два вида ячменя (Гарашанин, 1979), вика, чечевица, горох (Тодорова, с. 37). В культуре Лендьел выращивались -несколько сортов пшеницы, в том числе, однозернянка, двузернянка, спельта, два вида ячменя - однорядный и многорядный, два вида овса, просо, жито, горох, фасоль, чечевица. (Хензель, с. 63). В КВК известны .несколько видов пшеницы, в том числе однозернянка, двузернянка, спельта; ячмень многорядный, горох; из технических культур- лен (Хензель, с. 87) *.

Уборка урожая и заготовка сена, вероятно, производилась серпами, о чем говорит общеиндоевропейское слово 'серп' ('Гамкрелидзе - Иванов, 1984, с. 691).

Исследователи указывают на существование двух форм хранения зерна - посевного в снопах, непосевного -- обмолоченным в больших сосудах или корзинах, обмазанных глиной. Такова практика у носителей культуры Винча (Тодорова, с. 38), культуры воронковидных кубков. Указанные выше факты свидетельствуют о важнейшей роли зерновых в жизнеобеспечении винчанского и лендьельского общества, а также земледельцев КВК, это подтверждают и сохранившиеся остатки серпов. В Винче обнаружены кремневые серпы с деревянными рукоятями (Тодорова, с. 39); на составные серпы в Лендьеле указывает Титов (1980, с. 388); о кремниевых серпах в КВК из прямых пластин длиной более 20 см сообщает Черныш (1982, с. 260).

Обработка продуктов земледелия заключалась в обмолоте, измельчении зерен злаков до крупы, муки посредством зернотерок, жерновов, ступ с пестами, о чем свидетельствуют соответствующие общеиндоевропейские семантемы. Известно, что праиндоевропейцам была знакома выпечка хлеба. Есть сведения о зернотерочных сооружениях в региональных вариантах Винчи (Тодорова, с. 38); много зернотерок и пестов происходит из поселений Лендьела и КВК ((Хензель, Ковальчик; Титов, 1980, с. 394) Тодорова указывает на ритуальные "хлебцы" - - глиняные предметы овальной, круглые, булкообразной формы, где с глиной было замешано и зерно. Аналогичные предметы известны из памятников КВК - глиняные "булки" и "бублики" (Тодорова, с. 38; Титов, 1980; Хенаель, рис. 65).

Земледелие было основой благосостояния праиндоевропейского общества, о чем свидетельствует развитая земледельческая лексика (дифференцированная лексика сельскохозяйственных циклов и многочисленные названия культурных растений). Вне всякого сомнения высоко развитое интенсивное земледелие Винчи, Лендьела и КВК на плодородных лессовых почвах во время "климатического оптимума голоцена", т. е. в период, наиболее благоприятный для ведения этой отрасли хозяйства, также было основой благосостояния населения трех указанных культур. Основная роль отводилась зерновым, главным образом, пшенице. В то же время многообразие культивируемых видов растений

* Указывают, что сорта пшеницы в Лендьеле были неизвестны в Старчево, раннем и среднем неолите Европы (Титов, l980, с. 393).

140.

обеспечивало сбалансированную пищу. "Высокий уровень энеолитической агротехники, достаточное количество влаги и неистощенность почв обеспечивали богатые урожаи и высокое качество зерна, что констатировано всеми ботаниками, проделавшими метрические исследования проб зерновых" (Тодорова, с. 38). Последние данные позволяют предполагать сооружение искусственных дамб для задержки воды и ила при разливах рек (Тодорова, с. 38).

На более низком уровне агротехники (мотыжное, подсечно-огневое земледелие) ирокезы создавали запасы кукурузы, которые могли их обеспечить на 3-4 года; запасы зерна у ирокезов на душу населения достигло почти 11 тонн (Румянцев, 1987, с. 254-255); норма прибавочного продукта у индейцев Мезоамерики, по подсчетам Румянцева, равнялась 77% (там же). Высокий процент прибавочного продукта способствовал образованию и становлению древнейшей цивилизации Старого Света и всех ее выдающихся для своего времени достижений в области архитектуры, фортификации, металлообработки, организации социального коллектива, духовных проявлений, изобретении письменности и много другого, а также способствовал росту народонаселения и территориальному расширению в виде производных культур Винчи - Лендьела и КВК.

Значение этого события - - введения пашенного земледелия - запечатлелось в легендах и сказаниях индоевропейцев. Один из древнейших греческих мифов о Триптолеме рассказывает, что богиня земледелия Деметра научила земледелию царя Элевсина - Триптолема, который вспахал трижды "поле ллугом и бросил в землю зерна пшеницы, данные ему богиней. Поле дало -богатый урожай, а Триптолем по повелению Деметры облетел на крылатой колеснице все страны -и везде научил людей земледелию. Посетил он и Скифию, где его за науку вознамерился убить царь этого народа, желая отнять славу учителя земледелия. Народная память связала несколько важных моментов. Земледелию учит богиня, которая не принадлежала к первоначальному греческому пантеону, образ .которой восходил к средиземноморской богине-матери. По многим землям быстро разнеслась наука о земледелии, в том числе и Скифию (обозначение (Восточной Европы). Так велика слава творцов земледелия, что есть желающие отнять ее. Этот миф перешел в греческие легенды из общеиндоевропейских мифов, поскольку и греки, и протогреки были знакомы с земледелием и не могли с такой силой выразить пафос этого события. Это предположение подтверждается и историческими сведениями. Геродот (VI, 137) вспоминает, что до ионян, которые несколько раз меняли свое самоназвание, поселившихся в Афинах, на этой земле жили пеласги, которые так превосходно умели обрабатывать землю, что у них плодоносили и камни. Ионяне не владели в такой степени этой сложной наукой и оставили пеласгов жить на этой земле, в благодарность за переданную им науку до той поры, пока не произошел между ними конфликт. Эта легенда, по Геродоту, связана со II тыс. до н. э. и поскольку греки выступают здесь земледельцами, правда, менее грамотными, чем пеласги, то миф о Триптолеме отражает еще более глубокую древность.

Садоводство у праиндоевропейцев вполне вероятно. Об этом свидетельствуют общеиндоевропейские названия 'яблоня', 'виноград', 'грецкий орех' 'кизил', 'вишня', 'тутовое дерево' (Гамкрелидзе, Иванов, 1980, с. 67). Хотя все перечисленные деревья растут в Карпатском бассейне, данных о культивация их в садах нет на памятниках культур Лендьел и КВК. Некоторый свет на происхождение садоводства у древних европейцев проливают находки а свайных -поселениях культуры Кортайо,

141.

Где культивироались яблоня и, возможно виноград" (Монгайт, с. Это сравнение правомерно, поскольку этой культуре близка по инвентарю культура Михельсберг, являющаяся, как следует из вышесказан-ного, региональным вариантом КВК, образующая с альтхаймской, пфинской, шуссенридской культурами круг энеолитических .культур, по которым по мнению исследователей шло распространение меди. Можно поэтому утверждать, что именно здесь были окультурены яблоня и виноград, которые были затем распространены на всю территорию, занимаемую праиндоевропейцам и, где, конечно, были для этого подходящие условия. Не следует думать, что у носителей КВК было развитое садоводство. Первым этапом окультуривания был лесосад. И до настоящего времени мы можем наблюдать, как расчищаются естественные заросли грецкого ореха и превращаются в лесосады.

Скотоводство у праиндоевропейцев было уже полифункциональным: скот использовался как тягловый; сложилось молочное хозяйство; на конец, домашнее стад-о обеспечивало как потребности в мясе, так и в сырье (кожа, шкуры, шерсть, жилы и т. д.). Об этом свидетельствуют общеиндоевропейские семантемы - - упряжка, ярмо; доить, давать молоко, вымя, молоко, масло, сливки; кожа, шкуры, шерсть, руно, рог. Большой прибавочный продукт в виде зерна позволил создать дополнительную кормовую базу к традиционным кормам - - сену. Выпас проводился как на участках, близких к пахотным, так и на отдаленных. Необходимость охраны стад выдвинула новую фигури - пастуха. Пастух, пасти, пастбище - - это общеиндоевропейские семантемы (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 694, 695). Поголовье стада было большим. Очевидно разделение его на крупный рогатый скот и мелкий рогатый скот. Эти термины являются также общеиндоевропейскими (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 565).

Праиндоевропейцам были известны все виды домашних животных, которые существуют вплоть до настоящего времени. Это бык, корова; овца, баран, ягненок; коза, козел; свинья, поросенок; конь, лошадь; осел; собака (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 565, 577, 587, 593, 544, 562, 589).

Идентификация скотоводства в культурах - эквивалентах Лендьел и КВК, а также в культуре Винча с праиндоевропейским встречает определенные методологические затруднения: все праиндоевропейские домашние животные были известны и в культурах раннего неолита Европы и в Азии, ,в период, предшествующий появлению праиндоевропейцев. Так, в Старчево-Кереше преобладал мелкий рогатый окот, был крупный рогатый скот и свинья в соотношении 70% : 26,5% : 3,5%. В культуре линейно-ленточной керамики наоборот преобладал крупный рогатый скот (75%), второе место занимало свиноводство, третье -мелкий рогатый скот. Известна коза (Титов, 1980, с. 280, 281). Осел известен в Моравии, в памятниках культуры линейно-ленточной керамики - Штурово (Павук, 1969, рис. 31). Отдельные кости лошади также встречаются и в памятниках Кереш-Старчево и в КЛЛК, не говоря уже о собаке.

При сравнении признаков скотоводства раннего неолита Европы и культур Винча - - Лендьел - - КВ'К обращает внимание, что ранненеолитическое скотоводство было неустойчивым по составу стада: в одних культурах преобладал мелкий рогатый скот, в других - - крупный рогатый скот. Это связано с тем, что скотоводство велось на естественных выпасах, зависело от ландшафта и кочевого образа жизни, который задавался формами земледелия. Кочевому земледельцу некогда было интенсивно заниматься охотой на крупных животных, поэтому костей диких животных на неолитических поселениях ранней поры значитель-

143.

но меньше, чем Домашних. В культурах Винча - Лендьел - КВК процент диких особей в остеологическом материале приближается к 40%. Увеличение костей диких животных в рассматриваемых культурах имеет место и потому, что продолжается доместикация видов, а основной способ доместикации - импретинг - связан с отловом детенышей, взрослая особь при этом становилась просто объектом охоты. В пра-индоевропейском словаре зафиксирован имлретинг и терминах приручать', и 'детеныш дикого животного'. Лучше других изучено стадо культуры Лендьел (Краснорасписного), поскольку на материалах лендьелских поселений работал палеозоолог Ш.Бекени. Он установил наличие в лендьелском стаде недавно доместицироващных форм" (Титов, 1980, с. 395). Селекция стада для его лучшего приспособления к местным экологическим условиям проводилось носителями Винчи, Лендьел и KBK и 'путем скрещивания особей крупного, а также мелкого рогатого скота и даже кабана (Титов, 1980, с. 395-396; 1988, с. 81; Шнирельман, 1980, с. 234).

Мелкий рогатый скот в Винче, Лендьел и КВК представлен так же, как и в словаре праиндоевршейских семантем козой и овцой.

Утверждение Гамкрелидзе и Иванова (1084, с: 868), что "в Центральной Европе овцеводство ... почти полностью отсутствует до I тыс. до н. э., а разведение коз отмечается в Европе позднее, в том числе и в Восточной", следует считать недоразумением.

С самого раннего неолита с первой половины VI тыс. до н. э. мелкий рогатый скот играл значительную роль в жизни населения Центральной Европы, появившись там за тысячелетие до возникновения Винчи и Лендьела. "В Венгрии в культуре Кереш преобладали мелкий рогатый скот - козы и овцы. В Марошлеле - Папа, например, 70% костей домашних животных принадлежат мелкому рогатому окоту" (Титов, 1980, с. 95). В Винче мелкий рогатый скот - овцы и козы - составили 17% (см. главу 5).

oПоголовье мелкого рогатого скота в раннелендьелском стаде составляет 2-7%. Оно значительно уменьшается сравнительно с его удельным весом (17%) в винчанском стаде. Это объясняется, по мнению Бекени, (Шнирельман, 1980, с. 213-'214) неприспособленностью мелкого рогатого скота к новым экологическим условиям Карпатского бассейна. Раннелендьелские скотоводы прилагают творческие усилия для улучшения стада. В результате скрещивания "барана медного века" и торфяниковой овцы (Титов, 1980, с. 394), широко распространенной в районах с умеренным климатом Европы (Монгайт, 1973, с. 249) была получена "древняя европейская первобытная порода овцы". О значении мелкого рогатого окота свидетельствует зооморфная пластика Лендьела, которая носит культовый характер (см. ниже).

В стаде KBK процент поголовья мелкого рогатого скота уже приблизительно такой же, как в Винче - от 11% в Цмелюве до 17% в Зимно (Черныш, 1982, с. 260), позднее процент мелкого рогатого скота сильно варьирует в №К и в зависимости от условий выпаса. Так, в приалыпийских вариантах этой культуры мелкий рогатый скот составлял значительно более половины поголовья стада, а крупный рогатый скот - менее 10% (Мюллер-Карпе, 1968, т. II). Это свидетельствует о наличии отгонного скотоводства, практикуемого населением приальпийской части КВК. Существование отгонного скотоводства находится в полном соответствии с предположением Гамкрелидзе и Иванова (1984, с. 580) о локализации индоевропейской прародины в области, "где уже в то время одомашненные овцы были представлены в большом количестве" и в то же время делают наглядным необоснованность

144.

предположения этих авторов о почти полном отсутствий до I тыс. до н. э. козьего хозяйства и овцеводства а Центральной Европе (там же, с. 868).

Использование мелкого рогатого скота у праиндоевропейцев можно подтвердить на основани развитой овцеводческой терминологии. От праиндоевропейского слова 'овца' в индоевропейских диалектах образовались слова со значением 'чесать', 'чесало', 'шерсть', 'руно', 'волос' (там же, с. 578).

Использование мелкого рогатого скота в хозяйстве Винча, Лендьел, КВК, вероятно, также имело основной целью получение шерсти. Предположению об основной роли мясного или молочного направления противоречит сравнительно небольшой процент его поголовья (за исключением приальпийской зоны) по сравнению с поголовьем крупного рогатого скота.

Мнение Гамкрелидзе и Иваном, основанное на устаревших данных Кларка, Шнирельмана (1980, с. 296), об отсутствии в памятниках Европы до II тыс. до н. э. находок шерсти и следующий отсюда вывод о приоритете шерстоткачества в Месопотамии а основании находок шерстяных тканей в гробнице Ура середины III тыс. до н. э. (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 581) неверно.

Древнейшие свидетельства шерстоткачества обнаружены в Центральной Европе на тысячу лет раньше. В неолитических памятниках приальпийской зоны второй половины IV тыс. до н. э. "найдены разнообразные изделия из льна и шерсти" (Монгайт, 1973, с. 249). При-альпийская зона, как уже указывалось, отмечена сильным влиянием КВК и образованием здесь региональных вариантов этой культуры, таких как Пфин, Альтхайм, Михельсберг. Это с полным основанием позволяет предполагать наличие шерстоткачества и в культуре Лендьел, в памятниках которой были обнаружены медные бусы с обрывками крученой нити в отверстии. Сделана ли пряжа "из растительного волокна или шерсти" (Титов, 1980, с. 381), установить не удалось.

Приоритет шерстоткачества в культурах Лендьел и КВК делает возможным наличие шерстоткачества и в культуре Винча, где обнаружены пряслица от ткацких станков. В любом случае шерстоткачество в указанных культурах Европы значительно древнее этого ремесла в странах Древнего Востока. Лишь Чатал Хююк, где по свидетельству Мелларта (1982, с. 86) "обнаружены прекрасные ткани (возможно, шерстяные)" может претендовать на мировой приоритет в изобретении шерстоткачества. В таком случае мы должны констатировать, что это изобретение произошло в праиндоевропейской среде. С шерстоткачеством связано понятие "священного руна" и, вероятно, культовая значимость овцы и барана в индоевропейских культах. Культовая значимость козла и барана в праиндоевропейском обществе засвидетельствована в письменных традициях древних индоевропейских народов. Аргументы Гамкрелидзе и Иванова в пользу этого положения (1984, с. 581-587) не вызывают сомнения. Однако вывод о локализации прародины в передневосточном регионе на основании того, что "наиболее ранние иконографические свидетельства" и "статуэтки козлов ритуального назначения, открытые в погребении царицы Шубад в Уре, середины III тыс. до н.э." (там же, с. 588) являются древнейшим свидетельством почитания этих животных малоубедителен ввиду очевидной асинхронности "этих свидетельств" с праиндоевропейской эпохой V-IV тыс. до н. э., а также в связи с обнаружением удивительно реалистических воспроизведений (в скульптуре, рельефе) козлов и баранов в Среднем Задунавье и более северных районах Центральной Европы в памятниках Винчи, Лендьел и КВК.

145.

Генетическое родство изображений мелкого рогатого скота в Вин-че, Лендьел и КВК несомненно ввиду их большого типологического схождения.

Форма и виды изображений разнообразны. В Винче периода В и в Лужанках были распространены совершенно идентичные сосуды в виде животного (барана, козы) (рис. 26: 1, 7) (Мюллер-Карпе, т. II, табл. 144: 30 и 202: 3). В раннем Лендьеле и КВК такие сосуды превращаются в скульптуру. (Хензель, 1980). Продолжается винчанская традиция украшать сосуд головками животных в виде зооморфных ручек, которые призваны играть охранительную роль (Мюллер-Карпе, т. II, табл. 207: 16 и Хензель, 1980, с. 103, рис. 68). Сосуд из Стрелиц (Подборский, и рис. 19: 1) рассматривается Мюллер-Карпе как культовый. Действительно, под венчиком сосуда - лепные изображения головок козы, а на плечиках сосудах антропоморфные изображения (Мюллер-Карпе, т. II, табл. 207: 37, 41). Определенный культовый характер статуэток барана подтверждается канонизацией формы со сходством до деталей, обнаруженных экземпляров в Иордансмюле и южной группе КВК в Польше (Мюллер-Карпе, т. III, табл. Хензель, 1980, рис. 67) (рис. 25: 20, 27).

Нахождение двух подобных зооморфных сосудов с изображением пары козлов в культуре моравской расписной керамики и в Винче (рис. 25: 20, 27) позволяет вспомнить козлиную упряжку, на которой выезжали боги древних индоевропейских народов (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 586-587).

Индоевропейский обычай жертвоприношения козла засвидетельствован в ряде "древних индоевропейских традиций, в частности, в германской, римской" (там же, с. 587). В древнеиндийском (ведийском) ритуале АШВАМЕДХИ "перед конем убивают козла" (там же).

Ритуальное жертвоприношение козлов и коней, калькирующее ритуал "ашвамедхи", обнаружено на памятнике лендьелской культуры Вешанцы (Польша - Хензель, 1980, с. 67).

Таким образом, в V-IV тыс. до н. э. в культуре Винча, Лендьел, КВК не только был известен мелкий рогатый скот, но и шерстоткачество. Свидетельства праиндоевропейской лексики об этом виде ремесла являются древнейшими, как и данные о шерстоткачестве в Лендьеле и КВК" и, возможно, в Винче. Они датируются IV тыс. до н.э. и даже его началом. Вероятность находки шерстяных тканей в Чатал Хююке (сохранились лишь отпечатки) велика, поскольку "сведения о наличии шерстистых овец появляются в Передней Азии в начале VII или VI тыс. до н. э. (Шнирельман, 1980, с. 225). В таком случае приоритет в изобретении шерстоткачества не за блоком культур Винча, Лендьел, КВК, а за культурой Чатал Хююк, в которой, в конечном счете, и лежат истоки трех названных культур. Указанные факты и уникальные свидетельства культовой значимости барана и козла в культурах Винча, Лендьел, KBK, находящие детальные подтверждения в праиндоевропейской лексике и традициях, укрепляют уверенность и в праиндоевропейской атрибуции названных культур.

Роль крупного рогатого скота в жизнеобеспечении праиндоевропейского общества по данным и. е. лексики велика и разнообразна.

С большими стадами крупного рогатого скота многие древние и. е. народы связывали вероятно, как и праиндоевропейцы, свое благополучие, а охрану стад считали делом, достойным героя; почитали первейшей обязанностью и долгом. (Пасти, охранять" обозначается одним и тем же словом в и. е. праязыке. Крупный рогатый скот хотя и частично обеспечивал потребности праиндоевропейского общества в мясе, однако подтверждением этого служит одна праиндоевропейская лексе-

146.

ма "мясо", Мясное направление в скотоводстве праиндоевропейцев подчеркивается тем,, что скот приносится в жертву богам, однако считать его главным в доминирующим у нас нет данных. Молочное хозяйство у праиндоевропейцев характеризуется несравненно большим количеством и. е. праязыковых фактов; характеризуется общеиндоевропейскими терминами "доить", "доение", а также и. е. словами, обозначающими продукты, молочного хозяйства "молоко", "масло", "сливки". Поэтическим образом всяческого изоби-билия является "общеиндоевропейская символика "вымени" и "дойной коровы" (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 567-671).

Крупный рогатый скот в жизнеобеспечении населения Винчи, Лендьел и КВК, без сомнения, играл важнейшую роль. Его поголовье в Винче составляло 60%, в Лендьеле - - 77-80%, в КВК - от 50 до 75% (Титов, 1980, с. 394; Черныш, 1982, с. 260).

Охрана стад и выпас должны были быть основной заботой скотоводов, вероятно, с этим связана мобильность праиндоевропейцев, если судить о расширении территориальных границ их первоначальной эйкумены. Мясное направление в скотоводстве этих культур и значение крупного рогатого скота подчеркивается указанным процентом соотношением костных остатков на поселениях трех указанных культур. Если же учитывать большой процент 20-40% диких животных, то станет ясно, что крупный рогатый скот удовлетворял не более половины потребностей населения Винчи, Лендьел, КВК в мясе и доказывать его приоритет перед молочным хозяйством на данных археологии не представляется возможным.

Молочное хозяйство как направление в скотоводстве Винчи, Лендьел и КВК подтверждается фактами обнаружения в памятниках этих культур керамических форм, предназначенных для переработки продуктов молочного хозяйства -- дуршлагов для приготовления сыра, сосудов со сливами, вероятно, маслобоек, натеками на сосудах от подгоревшей молочной пищи, сосудами без дна, служащими воронками для слива молока (Черныш, 1982, с, 261; Пелещищин, 1985, с. 278; Мюллер-Карпе, т. III: 13, табл. 448: 23). В КВК широко распространены сосуды на ножках в форме вымени (например, Хензель, 1980, рис. 51 а). Это согласуется со стремлением носителей КВК "заговаривать" сосуды с соответствующей функцией соответствующей атрибутикой божества, с охранной миссией.

Молочное хозяйство у праиндоевропейцев, зафиксированное по данным лексики и в материальной культуре Винча, Лендьел и КВК, относятся к середине V-IV тыс. до н. э. и являются самыми древними свидетельствами этого вида производящей экономики в мире. Лишь через тысячу лет молочное хозяйство возникло в Египте, затем в Месопотамии (Шнирельман, 1980, с. 220). Молочное хозяйство "одна из важнейших предпосылок возникновения полукочевого и кочевого хозяйства" (там же, с. 219), что, вероятно, и обеспечивало мобильность и быстрое расселение праиндоевропейцев в Центральной и Северной Европе, а потом явилось и причиной великих миграций индоевропейцев на восток, юго-восток *.

Использование крупного рогатого скота в качестве тягловой силы нашло отражение в и. е. лексике, а также в памятниках культур Винча,

* Наличие молочного скотоводства в КВК признается и специалистами по про-исхождению скотоводства. Шнирельман (1980 с. 224) указывает, что "самые ранние его симптомы наблюдаются в культуре воронковидных кубков".

147.

Лендьел, КВК и было разобрано выше. Можно только добавить, что в словаре праиндоевропейских семантем достаточно много лексических свидетельств приручения крупного рогатого скота. Праиндоевропейское обозначение "быка" от основы "укрощать, обуздывать, насиловать" является отражением "факта участия носителей общеиндоевропейского языка в процессе доместикации дикого быка" (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 575). Выделяется "два основных ареала быка -- европейский, где дикими предками быка были огромные быки-зубры и западно-азиатский" (там же, с 573). Древнейшие свидетельства одомашнивания быка обнаружены в Чатал Хююке. Гамкрелидзе и Иванов остроумно выделяют две основы со значением "бык" в праиндоевропейском. Одна из них, по их мнению, носит "переднеазиатский миграционный характер", другая - - восходит к древней общеиндоевропейской праформе (там же).

Доместикация крупного рогатого скота зафиксирована в памятниках Лендьел, Винча и КВК (Титов, 1980, с. 396; Хензель, 1980, с. 90). Нет свидетельств ее в памятниках археологии Восточной Европы, что говорит в пользу проникновения скотоводческих групп населения в восточную Европу (вместе со скотом), поскольку "зубр" в этом регионе не мог быть одомашнен.

Вывод о происхождении крупного и мелкого рогатого скота и свиньи "с запада из Средней и Южной Европы" вслед за Громовой поддерживает Цалкин (1970, с. 257-258), также отвергающий "представления об автохтонной доместикации в Восточной Европе крупного рогатого скота, овец, коз и свиней". Проникновение крупного рогатого скота из Малой Азии на Балканы, а затем в Центральную и Северную Европу для специалистов очевидно. Вероятно, оттуда же в указанные районы проник мелкий рогатый скот и свиньи. Творчески доместицированный и приспособленный к местным экологическим условиям Центральной и Северной Европы скот был приведен в Восточную Европу переселившимися группами населения из Северной, Центральной Европы. Без сомнения, основную роль в распространении производящего хозяйства в Восточной Европе сыграло население Винчи, Лендьела и КВК. Таким образом, приоритет в возникновении скотоводства, по крайней мере, крупного рогатого скота принадлежит к малоазийскому раннеиндоевропейскому населению, а в его распространении по Европе поздние индоевропейцы сыграли одну из главных ролей. Специализация хозяйства и отделение ремесел по данным и. е. лексики прослеживается на немногих примерах. Индоевропейские корни "тесать" и "прясть" (Мейе, 1938, с. 388) могут в одинаковой мере свидетельствовать о специализации, не исключая и всеобщего участия в этих операция без специализации. То же следует сказать и о терминах "шерсть", "лен", и терминах гончарства (Мейе, с. 402), существование .которых - еще не достаточное свидетельство выделения отдельных коллективов людей, специализирующихся только на изготовлении керамики. Единственным термином, бесспорно характерным обозначением существования вида ремесла, является слово "ковать" (общеевропейский корень и. е. языка).

Специализация хозяйства и выделение ремесел в КЛ и КВК зафиксировано на тех же видах человеческой деятельности. Присутствие в инвентаре памятников КВК больших серий каменных клиновидных топоров и лесные районы, в которых обнаружены эти памятники, говорят о постоянной обработке дерева, хотя и не свидетельствуют, как и языковые данные, о выделении специфической операции - - плотницкого ремесла. Косвенными данными о высокоспециализированных

148.

навыках в обработке дерева служат свайные поселения соседней, синхронной и, возможно, родственной культуры Кортайо, где благодаря хорошей сохранности материальных остатков в торфе обнаружено значительно больше свидетельств специализации в плотницком деле: челны-однодеревки, остатки деревянных домов, "первая в истории человечества деревянная мебель - скамьи, столы и сундуки" (Монгайт, 1973, с. 249). Наличие многочисленных находок пряслиц (Доистория Чехии) и семян льна свидетельствуют о существовании специализации населения KB К в ткачестве, что соответствует словам в общеиндоевропейском языке "прясть", "лен". В КЛ и КВК не обнаружено остатков шерсти, засвидетельствованной в общеиндоевропейской лексике, однако, постоянное присутствие костей мелкого рогатого скота , (на третьем месте в составе стада) при преобладании крупного рогатого скота и свиньи косвенным образом свидетельствуют об использовании овцы не только для мяса, но для шерсти.

Находки в культуре Кортайо разнообразных изделий "из льна и шерсти - нитки, шнурки, веревки, тесьма, сети, ткани и вязаные изделия, а также орудия производства - льночесалки, деревянные веретена, вязальные крючки, ткацкие челноки и части ткацких станков" (Монгайт, 1973, с. 249) рассеивают всякие сомнения не только в существовании обработки шерсти носителями КВК, но и сомнения в специализированном характере ткачества. Гончарство в и. е. лексике отражено немногими терминами, обнаруживающими общность корневого элемента, однако, общие слова в отдаленных языках (санскрите и европейских языках) - "чаша" и "сосуд" - могут лишь свидетельствовать, что посуда производилась в относительно близких центрах, и, вероятно, распад общности произошел не ранее неолита.

Гончарство культуры Лендьел и воронковидных кубков позволяет уверенно судить о выделении этого ремесла, что, вероятно, способствовало долговечности керамической традиции, выражающейся в высокой стандартизации некоторых форм, существующих на протяжении 1000 лет, переживших саму культуру и зафиксированных в КША и КШК, генетически связанных с КВК. Разнообразный керамический набор: кубки различных форм, "вазы для фруктов", баночные сосуды, бутыли, амфоры, "пифосы", кувшины, миски, тарелки, "сковородки", "лампы", душлаги, "чайники" и др.; богатая орнаментация, большое число штампов, использование инкрустации белой пастой, скульптурные детали на сосудах, зооморфные ручки (Монгайт, с. 272-278; Энеолит СССР, с. 260-261) свидетельствуют не только о развитой гончарной традиции, но и выделении гончарного ремесла.

Металлообработка у праиндоееропейцев по данным лексики устанавливается лишь на основании корня "ковать", характерного для европейских языков, хотя знакомство с медью, серебром и золотом зафиксировано наличием общеиндоевропейских названий этих металлов и в и.-и. языках (см. выше). Это свидетельствует о том, что индоиранцы до выделения их из индоевропейского массива были только знакомы с указанными металлами, но не знали его обработки. В то же время знакомство с обработкой металлов (корень "ковать") могло произойти в то время, когда племена, говорившие на европейских диалектах и. е. языка, находились еще в относительной близости к друг другу.

Металлургия (литье, производство металла) в общеиндоевропейской лексике не отражена, это говорит о том, что распад основной части индоевропейской общности произошел до освоения техники литья металлов. Это обстоятельство при учете того, что процесс распада ПИЕ

149.

начался не ранее второй половины - конца IV тыс. до н. э., служит одним из аргументов помещения прародины в Европе, поскольку в районах Ближнего (Востока техника плавления и литья металла была освоена к рубежу VII-VI тыс. до н. э., а в Анатолии, в частности в VI тыс. до н. э. (Рындина, с. 104-105). Лишь Европа до III тыс. до н. э. не знала металлургии. Даже у таких сложных форм из металла, как топоры-мотыги "проушины были получены пробивкой" (Рындина, с. 104). Это делает обоснованным вывод Рындиной о том, что "эти формы были заимствованы европейской металлургией, находившейся еще в зачаточном состоянии и не освоившей еще технических требований их исполнения". Рындина вполне убедительно показала "полное отсутствие каких бы то ни было археологических свидетельств наличия литейной техники в древнейших металлоносных культурах Юго-Восточной Европы" (Рындина, с. 103). Первые литейные формы и тигли в Европе обнаружены, по ее мнению, в культуре Тисаполгар (Рындина, с. 103), более поздней, чем ранние фазы КВК и, вероятно, синхронной на ранней стадии Триполью В1 (Энеолит СССР, 1982, с. 175). На этом основании Рындина подчеркивает "кузнечный характер первоначальной европейской металлообработки" (Рындина, с. 104). Наличие общеиндоевропейского корня "ковать" в европейских языках свидетельствует о том, что их отделение произошло именно в период кузнечной металлообработки до появления техники литья.

Кузнечная металлообработка в КЛ и КВК засвидетельствована находками медных предметов в комплексах КЛ старшей фазы культуры КВК на поселении Макотраш в Чехии (спиралька, кружок с выбитыми отверстиями). Не установлен местный или привозной характер этих изделий. Однако находки в более поздних памятниках обнаружены по всей территории К Л и КВК, что свидетельствует об их местной обработке - по крайней мере, подправке, доделке, проковке на месте. Металлургия в КВК обнаружена на памятниках самых поздних периодов КВК, сосуществующих с КША и КШК, т. е. после частичного распада КВК и отделения от нее вышеназванных культур.

Таким образом, данные о металлообработке в и. е. лексике и в памятниках КЛ и КВК совпадают и позволяют обозначать знакомство с металлом их носителей периодом кузнечной металлообработки. Колесный транспорт в общеиндоевропейской лексике занимает немаловажное место. Названия, имеющие отношения к колесному транспорту, многочисленны: колесо, ось, ступица иго (узда), ярмо, повозка, воз, везти, ехать. (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. Мейе, с. 387). Эти слова позволяют утверждать не только наличие транспорта у индоевропейцев, но и то, что транспорт играл особую роль в жизни индоевропейцев, позволяя им легко перемещаться на большие расстояния. Тем самым он обеспечивал технические средства для далеких миграций, поэтому индоевропейцы должны были ознакомиться с колесом до распада и е. единства, или распада и. е. континуитета.

Наличие в общеиндоевропейском указанных слов свидетельствует уже о достаточно развитом транспорте у праиндоевропейцев, а / элементов конструкции (ступица, ось) показывает важную роль отдельных деталей повозки, которые ремонтировались в дороге, заменялись другими, были, одним словом, объектом особой заботы и внимания.

Использование вола для транспортных целей праиндоевропейцами зафиксировано в и. е. лексике наличием названия 'ярмо' и терминами, свидетельствующими о кастрации быков. Ведь в упряжке можно использовать лишь кастрированного быка (вола). Колесный транспорт в КВК зафиксирован в позднем варианте КВК в Нидерландах, где найдены в торфяниковых болотах деревянные

150.

трехчастные колеса с выделенными ступицами для крепления колес на оси (Ван-дер-Ваальс, Мюллер-Карпе - рис. 48). Такие находки предполагали и существование повозки у носителей КВК. И действительно, как сказано выше, при раскопках в Броночицах в Польше в слое КВК был найден сосуд, на котором было нанесено условное изображение 4-х колесной повозки с тягловой упряжкой. Сосуд по форме несколько выбивается из числа типичных для КВК. Хронологическое его положение также не совсем ясно: либо относится к древнейшим участкам поселения, либо к более поздним участкам, но во всяком случае не к участкам с керамикой группы Лажняны, которая относится в настоящее время польским археологом Сохацким к проявлению Болераза на территории Польши. Следовательно, это определяет дату изображения в хронологическом промежутке до 28-27 вв. до н. э., исходя из датировок Болераза по С 14 (Немейцова- Павукова, 1981, табл. 16). Аналогичные изображения имеются на покровной плите мегалитической могилы культуры воронковидных кубков в Зюшене (Хойслер, 1981, рис. 18:1). Броночицкая и зюшенская прорисовки парных запряжек с повозками выполнены в том же стиле, с теми же условностями изображения, что и рисунки повозок и парной запряжки на плитах Каменной могилы в Приазовье, на что также указывал А. Хойслер (1981, рис. 18:2; Даниленко, 1986, рис. 21). Броночицкий сосуд с прорисовкой повозки аналогичен по форме одному из сосудов новосвободненской культуры, с которой связана кубано-днепровская культура - - культура погребений с повозками сер. III - начала II тыс. до н. э., генетически связанная с древнеямиой и КША (Николаева, 1980; Николаева, Сафронов, 1983) (рис. 48: 5).

Начала геометрии зафиксированы у носителей КВК на ранних этапах развития культуры. Наиболее выразительные данные сообщаются исследователями поселения КВК - Макотржасы (район Кладно, Средняя Чехия). Поселение КВК, Макотржасы, занимало площадь около 100 га, а укрепленная часть -- 9,33 га была связана с древней стадией этой культурой - баальбергской. Укрепление имело квадратную форму с тремя сторонами по 300 м и одной стороной - - '320 м. "В переводе на мегалитические ярды общая длина сторон равна числу 360". (Плеслова - Стикова, 1976, с. 170, рис. 1). Полагают, что объект имел астрономическую и геометрическую ориентировку и, таким образом, являлся выражением календарной системы, обеспечивал изложение годового лунарного цикла (12 месяцев по 29,5 дня). Существование подобного идеологического центра было связано с новой практикой экономики и дополнительной ее специализацией, находящейся на более высоком уровне, необходимостью учитывать природную цикличность, и предполагает как высокий уровень экономики, так и жреческого института, ведающего этими знаниями. Аналогичные культовые центры выявлены и на поселениях культуры Лендьел. Так, на поселении культуры моравской расписной керамики в Тешетицах - Киевицах (Моравия, район Зноймо), исследованном в течение 10 лет В. Подборским (Подборский, 1976, с. 183) была выявлена кругообразная, укрепленная территория, имеющая астрономическую ориентировку. Помимо социальной, оборонительной и экономической функции объект мог служить культовым целям: "в Качестве обсерватории для регистрации календарных периодов (солнцестояний, лунарных циклов), ...места для обрядов, связанных с культом природных сил (плодовитость, плодородие)" (Подборский, 1976, с. 183). Культовый характер площадки 40x40 кв. м, 1,6 га, окруженной, четырьмя рвами, подтверждается комплексами женских идолов и желто-белой расписной керамики в ямах диаметром 2,5 м. "По культовой интерпре-

151.

тации можно утверждать, что объект был предназначен для нескольких целей: в качестве обсерватории для регистрации основных календарных периодов (солнцестояний, лунарных циклов), далее, как место собраний совета родовых старейшин или родственников рода и, конечно, как места для обрядов, связанных с культом природных сил (плодовитость, плодородность). Возможно, все селение в Тешетицах-Киевицах служило в качестве центрального поселка, объединяющего группу кровных родов, которые принимали участие и в строительстве, и в уходе за этим архитектурно трудоемким сооружением" (Подборский, с. 183). Использование вола для транспортных средств в качестве тягловой силы в КВК подтверждается медной скульптурой бычков в ярме (Хен-зель, рис. 54), протомами голов быка на ручках и частях сосудов КВК. Надо сказать, что в КВК в отличие от КЛ развит культ божества, в зооморфном изображении, поэтому таких свидетельств об использовании крупного рогатого скота как тягловой силы в скульптурном виде для культуры Лендьел мы не имеем. Чрезвычайно важным также для соотнесения КВК и КЛ с и. е. общностью явился установленный по костным остаткам факт практики кастрации быков носителями КЛ и КВК (Шнирельман, 1980, с. 227; Титов, 1980, с. 395).

Лошадь и ее значение в культуре праиндоевропейцев составляет вопрос, в достаточной мере запутанный методологически археологами. Присутствие костей лошади едва ли не является однозначным и точно индоевропейским атрибутом для памятника, где эти остатки были найдены. По этому поводу существует мистификация о связи доместикации лошади в IV тыс. до н. э. и фактом первичности зарождения псалий для колесничной запряжки во II тыс. до н. э. Разрабатывая проблему происхождения псалий II тыс. до н. э. и уточняя центр зарождения этого элемента конской упряжки, исследователи совершенно неоправданно переносили результаты своих наблюдений на IV тыс. до н. э., полагая, вероятно, статичное состояние этнических массивов в ареале от Греции до Приуралья в течение двух тысячелетий. Однако даже вопрос доместикации не так однозначен, как его представляют исследователи. Ученые ставят .вопрос о двух одновременных центрах доместикации - В Центральной Европе и понтийских степях, после чего лошадь распространилась по Европе, и совершенствоваться упряжь могла независимо в разных местах. Вряд ли возможно такое совпадение, что лошадь была одомашнена там, где две тысячи лет спустя появился псалий и конская запряжка. Коль' скоро таковой зоной названо Приуралье ,и степи Восточной Ецропы, то и праиндоевропейцы должны были обитать там же. Комментарии здесь излишни. На основании таких заключений можно еще раз вспомнить, что индоевропейская задача может быть решена при одновременном включении "всех каналов ее решения", а по одному факту нельзя даже и думать изменить версию о локализации прародины индоевропейцев. В то же время нет оснований отрицать складывание ритуалов с участием коня в праиндоевропейской культуре IV/III-III тыс. до н. э. Это подтверждается ритуальными захоронениями целых скелетов коней в Бжесць-Куявские (КЛ) и производной от нее культуре шаровидных амфор в Польше (Свешников, 1983). Что касается датировки Телегиным среднестоговской культуры, где в позднем ее периоде были найдены памятники с большим количеством костей лошади, что указывало, по Телегину, на ее индоиранскую, или и. е. атрибуцию, то она диктуется трипольскими импортами B2/G1. Это соответствует предболеразскому горизонту и моложе на 500 лет

152.

КВК, где найдены кости лошади и бжесць-куявской культуры. Следовательно, делать заключение по большому количеству остатков лошади об индоевропейской атрибуции культуры и памятника неправомерно. По данным лингвистики реконструируется достаточно высокий уровень духовной культуры индоевропейского общества в период до распада, характеризуемый социальной дифференциацией с выделением правителей, военных вождей, царей (древнее название царя в санскрите и в западных диалектах - - см. Мейе, с. 394), выделением такого социального института как жречество (параллели названию "жрец" в умбрском языке и языке Вед и Авесты - Мейе, с. 401). Развитой социальной структуре, которая по письменным источникам представляется троичной - - жрецы, военная аристократия и рядовые общинники (Этнические проблемы, с. 107) o - соответствует и религия, представленная пантеоном богов с одним верховным божеством (приводились параллели между мифологией ариев, отраженной в Ведах, Авесте и мифологией греков -- там же, с. 37). Бог в разных и. е. языках обозначается близкими словами.

Поскольку духовная культура определяет уровень развития материальной, то в археологическом выражении она представлена, в частности, и остатками материальной культуры. Как было показано выше, накопление агротехнических знаний имело место в КЛ и КВК, равно как и навыков в селекции крупного рогатого скота, выведении новых пород (попытка скрещивания домашнего быка с диким отмечена в материалах культуры Лендьел - Титов, с. 394). В конце существования культуры Кортайо вместо мелкой "торфяниковой" породы появляются крупные особи. Такие знания при отсутствии письменности должны были поддерживаться не только общественной практикой, но и существованием особой группы общества - хранителей традиций, знаний - жречества.

Особенно показательная роль жречества в закреплении в общественной практике более сложных понятий - метрической и календарной системы, начал геометрических знаний, которые отмечены у носителей КВК. Более того, с конца баальбергской культуры на КВК оказывает сильное воздействие мегалитическая традиция, которая сыграла особую роль в сложении религиозных и обрядовых воззрений у носителей КВК. В этой связи следует вспомнить и астрономическую обсерваторию в Стохендже (Англия), которая служит ярким свидетельством существования жреческой касты и дает право считать, что именно с момента воздействия мегалитической традации на КВК обозначился поворотный момент в оформлении идеологии праиндоевропейского общества. Как эта картина представлена в археологических материалах? Погребальный обряд КВК. и КЛ не выглядит чем-то неустойчивым. Наибольшее разнообразие его форм наблюдается в восточной группе, а именно в среднегермайской подгруппе. Начиная с баальбергской культуры, происходит усложнение погребального ритуала, что выражается в увеличении числа форм могильных сооружении (от простой ямы в ранней фазе баальбергской культуры до 5 форм в вальтерниенбург-бернбургской культуре), оформлении надмогильного сооружения в виде кургана, земляного - в баальбергской культуре или каменного -в вальтерниенбург-бернбургской культуре (Фишер), появлении полиритуальности (скорченные на боку, на спине, вытянутые, парные, коллективные до 50-78 индивидуумов), разных групп ориентировок: 3 -В, С -Ю. Разнообразие ритуала достигает апогея в вальтерниенбург-бернбургской группе КВК, где представлены: 1) мегалитические могилы (Фишер, табл. 24); 2) гробницы из каменных плит (Фишер, табл. 25: 2);

153.

3) гробницы из булыжной кладки (Фишер, табл. 25: 3, 4); 4) деревянные гробницы (Фишер, там же); 5) могилы под плитой (Беренс, с. 107).

Таким образом, если в ранней фазе культуры Лендьел и КВК погребальный ритуал характеризовался экстрамуральными могильниками, грунтовыми, с земляными ямами, однородностью обряда погребения, что не свидетельствовало о социальной дифференциации, то уже в Баальберге (КВК) появляется земляной курган как поминальное место. С мегалитами связаны стелы, отмечавшие места погребения. В Польше длинные курганы (или куявские) также должны были отвечать задаче особого выделения места погребения. Кроме того они воспроизводили форму длинных домов, которые были жилищами людей при жизни. Существование коллективных погребений, длинных курганов говорит об отсутствии социальной стратификации общества северной группы КВК. От мегалитической религии носители КВК восприняли существенные стороны заупокойного культа: отверстие во внутренней перегородке мегалитической камеры, возможно, связано с понятием о душе и усложненных верованиях. С мегалитами связано и изображение божеств заупокойного культа в виде стилизованных рисунков и рельефов, а также менгиров.

Особая роль в погребальном ритуале отводилась огню. Обряд трупосожжения известен у хеттов (Гамкрелидзе - Иванов, 1980, 1981). Судя по письменной традиции, часть индоиранцев также знала обряд трупосожжения (Этнические проблемы... с. 107).

Обряд трупосожжения не распространен в одинаковой мере во всех группах КЛ и КВК и их хронологических ступенях, однако следует особо подчеркнуть использование огня в погребальном ритуале как в КВК и КЛ, так и в культурах-дериватах от КВК-культуре шаровидных амфор, культуре шнуровых керамик (см. выше). В Чехословакии за пределами поселения Макотраш известна группа могил с полуспаленными скелетами, помещенными в каменные ограды. Погребенные лежали лицом к северу, головой на В (Доистория Чехии, с. 241). Другой чертой погребального ритуала было присутствие в насыпи и могилах человеческих костей, что может рассматриваться как ритуальное жертвоприношение или каннибализм. Помещались дробные части скелета: части ног или голова. Это чрезвычайно любопытная черта ритуала отмечается и в культурах-дериватах КВК на Северном Кавказе. Впервые отмечена в раскопках Самоквасова, после чего неоднократно подтверждалась раскопками Апухтина, Гуми-левского и Ртвеладзе, Самоквасов, столкнувшись с этим обрядом, трактовал его как каннибализм.

Все вышесказанное приводит нас к выводу, что в культуре Лендьел и культуре воронковидных кубков при общем культурном единстве, выражающемся, главным образом, в керамике, имеются различия в погребальном ритуале, что говорит о каких-то процессах интеграции при консервативно сохраняющихся отличиях. Участие в сохранении подобных традиций жрецов представляется бесспорным, а такое состояние культуры соответствует первоначальному культурному единству, которое было прервано с распадом и. е. общности.

ЧАСТЬ II

РАСПАД ИНДОЕВРОПЕЙСКОЙ ОБЩНОСТИ

И ВЕЛИКИЕ МИГРАЦИИ ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ В III ТЫС. ДО Н. Э.

Blog

Содержание