Geum.ru

Владимир Александрович Сафронов российский историк и археолог, председатель Совета Русского исторического общества, специалист по археологическим культурам Кавказа, исследователь проблемы индоевропейской прародины

Вид материалаДокументы

Содержание


Северо-восточное причерноморье
Кеми-обинская и новосвободненская.
Подобный материал:
1   ...   24   25   26   27   28   29   30   31   ...   40

В этой связи следует привлечь другие памятники к обоснованию майкопской даты для древнейших старосельских памятников. Обнаружение в Северном Крыму у Красноперекопской трех погребений но обряду КДК II типа с реповидным сосудом новосвободненского типа (Рисовое 1/65), с редкими фигурными костяными пронизями, встреченными в левобережье Нижнего Поднепровья в постмариупольской культуре (Танковое 9/15) и каменным терочником - характерным атрибутом погребений КДК в Прикубанье (Щепинский, Черепанова, 1969, с. 59, рис. 17: 5, 6: 18: 1-3) (рис. 55: 9) позволяет относить их с КДК (поскольку они включают два компонента ядра культуры КДК из трех имеющихся), но датировать майкопским временем, поскольку в постмариупольской культуре дважды были найдены литейные формы для отливки проушных топоров майкопского типа (Верхняя Маевка XII гр. 2/10, о. Самарский 1/6 - Ковалева, 1979, 1980).

Положение этих погребений по II обряду КДК между двумя погребениями, совершенными по I типу обряда КДК в одном и том же кургане, содержащими кубки новосвободненского типа и сосуда типа Михайловки I (Николаева, Сафронов, 1983, рис. 9: 3, 4) (рис. 55: 3, 4) и аналогичными керамике старосельского типа, усиливает вышеприведенные аналогии и правомерность отнесения всех названных погребений к КДК, так как I тип обряда - это наиболее специфический для КДК и избирателен настолько, что может быть отнесен к КДК даже при отсутствии повозки.

Все сказанное о северокрымских погребениях можно перенести на старосельские погребения Нижнего Поднепровья. Они должны быть включены в КДК, поскольку, помимо обряда трупоположенйя (Г тип) и керамики новосвободненского облика, включают очень существенный


212.


элемент - повозку. Датировка же старосельских погребений Нижнего Поднепровья может опираться на схему синхронизации северокрымских памятников, как это было изложено, и определяться майкопским периодом и Трипольем С1 (концом). А из этого следует, что западные памятники КДК в Причерноморье датируются раньше восточных. Если древнейшие восточные памятники КДК в Прикубанье датируются временем Новосвободной, то причерноморские памятники КДК датируются временем Майкопа. (По поводу датировки каждого конкретного комплекса с повозкой сказано в Каталоге повозок - см. главу 10).

Выделение кубано-днепровской культуры и определение хронологической позиции ее комплексов на противоположных окраинах ее ареала позволяет говорить о движении этой культуры с запада на восток, причем тот факт, что увеличивается и число повозок с движением с запада на восток, вероятно, свидетельствует о той роли, которую майкопская культура сыграла в развитии колесного транспорта у племен КДК. Майкопские племена, продвигаясь на запад (поселение Константиновское на Дону, Михайловка 1, Соколовка 1/6А, 2/3:), достигают Днепровского Правобережья и входят в контакт с носителями КДК. В результате этих контактов майкопцы могли передать более усовершенствованную форму колеса и форму "кибитки-дома" на колесах, которая превратила повозку из средства передвижения в форму жилища. Возможно, этим объясняется возросшая роль повозки в ритуале племен КДК, которую мы наблюдали в памятниках КДК в Прикубанье. Это предположение не входит в противоречие с тем фактом, что на западе повозка известна в культуре воронковидных кубков (Броночицы и др.), которая через культуру шаровидных амфор и древнеямную культуру явилась предтечей кубано-днепровской культуры. Вряд ли можно сомневаться, что носители КДК так же, как и древнеямные племена древнейшего периода, знали повозку, но знакомство через майкопцев с древневосточным транспортом обогатили знания транспортной техники у племен КДК: если в КВК мы знали цельные колеса с прорезями (Тиндбекер Моор: Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 646:) и сплошные (рис. 46), то в КДК мы видим колеса, сделанные из досок, по кругу, что облегчает и изготовление колеса, и ремонт его. У нас нет никаких сведений и о кибитке на колесах в Европе, но на Востоке и на Кавказе она представлена северокавказскими моделями катакомбного времени (Ульский аул, Три Брата и др.), из чего можно заключить, что и это усовершенствование, древневосточное по происхождению, было привнесено в среду племен КДК только древневосточными племенами, а таковыми в III тыс. до н. э. мы считаем только майкопские, которые достигли Северного Кавказа и дошли до Правобережья Днепра.

Этническая, принадлежность кубано-днепровской культуры может быть установлена на основании сходства ее по ряду признаков с древне-ямной культурой, индоиранская атрибуция которой выводится ретроспективно по археологическим и лингвистическим данным (см. главу о ДЯ КИО). Выше указывалось, что имеется определенное сходство с синхронной древнеямной культурой, которое и было причиной того, что эти две культуры не могли быть отделены друг от друга. Интегрирующие признаки для КДК и ДЯ КИО включают курган, яму как форму могильного сооружения, перекрытую древесным настилом, иногда повозки, одну форму керамики в западной зоне ДЯ КИО - в По-бужье, Днестро-Дунайском междуречье, некоторые типы украшений (костяные бусы, булавки, подвески в 1,5 оборота, бляхи с пунсонной орнаментацией), окрашенность скелета охрой, использование мела и охры в ритуале. Дифференцирующие признаки включают обряд тру-


213.


поположения, повозку, которая не стала обрядовой нормой в ДЯ КИО, неамфорные типы керамики ДЯ КИО (особенно круглодонные сосуды восточной зоны ДЯ КИО). Сходная часть керамического комплекса КДК и ДЯ КИО связана с общим происхождением от культуры воронковидных кубков. Однако сходство керамики КДК наблюдается только с керамикой западной зоны ДЯК. В Прикубанье - восточной зоне ДЯК - бросается в глаза резкое отличие керамики КДК и ДЯК. Последние относятся к типичным круглодонным, овоидным сосудам волго-уральского и донского варианта, по Мерперту, никак не напоминающим об общем происхождении. Это свидетельствует также, что отпочкование кубано-днепровской культуры от археологического эквивалента индоиранцев - ДЯ'К западной зоны - произошло на территории западнее Днепра и в период до середины III тыс. до н. э.

Сходство Новосвободной с КДК. прослеживается по точным аналогиям 8 формам керамики, что составляет 1/3 комплекса КДК (8/23) и 1/5 часть (8/43) комплекса Новосвободной. Коэффициент сходства равен 0,3, что, по Кларку, позволяет относить культуру Новосвободной и кубано-днепровскую культуру к одной культурно-исторической общности (рис. 56).

Не конкретизируя центр сложения КДК, можно вполне определенно указать на степной пояс от Прикарпатья до Среднедунайской равнины, к которому подходили границы ареала и культуры шаровидных амфор, и баденской культуры (большая часть форм которой имеется в комплексе Новосвободной), и древнеямной культуры, где могло иметь место взаимодействие, приведшее к сложению нового культурного комплекса.

В 1983 году мы привели три модели, объясняющие сложение КДК (Николаева, Сафронов, 1983, с. 62).

Лингвисты считают, что 20% сходства лексики указывает на языковое сходство. Сходство трех культур - КДК, ДЯК западной зоны, Новосвободной - находит хорошее объяснение в индо-хеттской теории Стертеванта. Этническая атрибуция КДК, как индоарийская (Николаева, Сафронов, 1983, с. 66 и сл.) и сходство Новосвободной с КДК позволил сделать вывод о хетто-палайской атрибуции Новосвободной и в дальнейшем позволит уточнить ареал сложения КДК в большей мере.

Этническая принадлежность КДК устанавливается более определенно, чем у новосвободненцев. КДК занимает узкую приморскую территорию от низовий Южного Буга - Днепра до низовий и среднего течения Кубани. Если в междуречье Днепра - Дона эта культура растворяется ко II тыс. до н. э. в ямной культуре, то в Прикубанье и Крыму (см. выше и напр. Рисовое 1/41, 1/43; Щепинский, с. 122-124, рис. 48: 1, 2, 9-13) типичные комплексы КДК встречены с булавками как раннего, так и позднего облика. Это свидетельствует об их доживании до катакомбного времени. Вне всякого сомнения, эта культура вошла компонентом в выделенную нами приазовскую катакомбную культуру, об этом свидетельствует полностью сохранившийся в катакомбной культуре погребальный обряд (I и II обрядовые группы, как и в КДК, охра, мел, угольки на подстилке), за исключением коренных изменений в форме могильного сооружения (появление катакомбы). В комплексах КДК и ПКК имеются каменные стелы. Появление приазовской культуры (ПКК) мы связывали со "смещением в восточные районы массива мегалитических культур шаровидных амфор и шнуровой керамики, появлением на начальной фазе этого процесса кеми-обинских, нижнемихайловских и западно-кавказских дольменных памятников и оформлением катакомбных культур на заключительном этапе", иными сло-


214.


вами, с процессом индоевропеизации азово-черноморских степей. (Николаева, Сафронов, 1981, с. 5 и сл.).

В 18 в. до н.э. в СБ 1с (по периодизации Сафронова для Юга Восточной Европы (1979, с. 15) или в горизонте С для степного Предкавказья (Сафронова, 1974, с. 77-97), когда в некоторых районах Нижнего Прикубанья еще продолжает существовать ОКК, на Нижнем Дону и на Донетчине появляется донецкая катакомбная культура ДКК, в сложении которой участвовали три компонента: пришлый североевропейский, древнеямная культура, приазовская катакомбная культура. На нижнем Днепре в чуть более позднее время появляется аналогичная ДКК ингульская катакомбная культура. Впоследствиии все эти культуры вошли в предкавказскую катакомбную культуру, сменившуюся в Нижнем Подонье и Прикубанье культурой многоваликовой керамики и срубной культурой. В Закубанье этот период слабо освещен памятниками; вполне возможно, что катакомбные племена отступали, как и в Центральном Предкавказье, к горам, и остатки прежнего населения, возможно, сохранились в предгорьях. Возможно, именно ка-такомбный компонент обеспечил некоторый параллелизм в развитии позднебронзового - раннежелезного века Центрального Предкавказья, северо-западных предгорий Северного Кавказа и Горного Крыма. Сходство кобанских сосудов с катакомбными и чернолощенными обряда погребения "скорченно на боку" с руками перед лицом мы уже отмечали. Для Горного Крыма и его южного берега достаточно точные и полные параллели по обряду погребения и керамике отмечаются между позднекатакомбными и кизил-кобинскими А. А. Щепинским. Их можно дополнить соответствиями, уводящими к керамической традиции КДК.

В Нижнем Прикубанье и Адыгее в керамических комплексах позднебронзового - раннежелезного века есть ряд корреспонденции, уводящих к катакомбной и даже керамической традиции КДК. Однако это особая тема. Для этнической характеристики КДК важно, что с 23 в. до н. э. до второй половины 18 в. до н.э. от низовий Буга и Днеп-ра до низовий Кубани приморская полоса была занята одной культурой, которая на этой же территории переросла в ПКК под влиянием злотского компонента, но продолжала существовать на этой территории до 16 в. до н. э. (до 17 в. до н. э. - на Нижнем Дону). Далее эта культура вошла компонентом в инглуьскую катакомбную культуру на Днепре и ДКК, а через последнюю непосредственно и в предкавказскую, которая доживает до 13 в. до н. э., как установлено, в предгорных районах.

Таким образом, на протяжении более чем полтысячи лет, на указанной территории существовала единая культура - КДК, которая входила в разные варианты катакомбной общности, возможно, вошедшей компонентом в материальную культуру раннежелезного века.

Памятники и, вероятно, население указанной территории на протяжении полуторатысячелетней истории отличались от остальных памятников и населения Северного Причерноморья - к такому же мнению на основании исторических и лингвистических данных пришел О. Н. Трубачев, указавший, что "неправомерно отождествлять все Северное Причерноморье с иранским языковым ареалом" (Трубачев, 1978, с. 35). По его мнению, "берега Керченского пролива, Таманский полуостров, Восточное Приазовье, Северо-Западный Кавказ своим лингвистическим своеобразием обязаны в значительной степени особому индоевропейскому неиранскому этносу, фигурирующему в литературной традиции и свидетельству древних как племена синдов и мео-тов" (там же, с. 35). На основании данных ономастики (из греческих надписей на камнях) и текстах античных авторов и топонимики, Тру-


215.


бачев, вслед за Кречмером, приходит к выводу об индоарийской или праиндийской принадлежности синдов и меотов" (там же, с. 37). Син-ды, по мнению исследователя, жили на Дону и называли Танаис (Дон) - *Sinus, что мы читаем как искажение первоначального синдо-меотского *Sindus (там же, с. 37). Далее Трубачев отмечает, что "толь-ков индийской индоарийской ветви языков река называется *Sindus. Отсюда, по Трубачеву, и название реки Инд, страны Инда. "Меоты или маиты были теснейшим образом связаны с Азовским морем, древней Меотидой. Связь названий моря и народа была ясна в общем еще древним. Народ был назван по морю, а не наоборот" (там же, с. 36). Название Азовского моря Трубачев читает *tem-arun ('темное море' - др.-инд.) объясняется из индоевропейского *dhe - "кормить грудью", т. е. кормилица Черного моря. Анализ языковых фактов привел Труба-чева к интереснейшему и основополагающему выводу, чрезвычайно важному и для определения этнической принадлежности КДК.: "На Нижнем Дону синды жили до появления индоариев в Передней Азии" (там же, с. 37), т. е. до появления там митаннийцев (до 17 в. до н. э.). Исключительное значение имеет расшифровка Трубачевым, что "название меотов - эпиграфическая форма 'maitai' передает, видимо, само название - всплывает в то же время (II тыс. до н. э. - в Передней Азии; так мы этимологизируем название 'maita', производное с хурритским суффиксом 'nni' от одного из арийских самоназваний 'maita' (там же, с. 16). Следовательно, в Передней Азии с 17 в. до н. э. восходит к названию меотов, живших по берегам Азовского моря, включая Нижнее Прикубанье. Меоты, или вернее, их часть, образовавшая правящую верхушку государства Митании, должна была уйти из Прикубанья не позднее конца 18 в. до н. э., а допуская время на неизвестные перипетии, приведшие к власти пришельцев, их уход следует датировать и более ранним временем, т. е. временем КДК (23- сер. 18 вв. до н. э.).

Близость названий 'Hypanis' - Южный Буг, 'Hypanis' - Кубань, 'Hyphasin' в Индии (Трубачев, 1976, с. 16) и новые открытия Трубаче-ва "об индо-арийских следах, помимо непосредственного Приазовья, также в Крыму и низовьях Днепра" (там же, с. 16) позволили исследователю установить ареал обитания праиндийцев от низовий Буга - Днепра по приморской полосе до Нижнего Прикубанья, включая Крым и Нижнее Подонье, удивительно точно совпадающий с картой распространения памятников кубано-днепровской культуры. "Проявления пракритизма в реликтах языка северо-понтийских индоарийцев, в данном случае тавров" (там же, с. 17) рассеивают всякие сомнения в глубокой древности индоарийских свидетельств в районе Крыма. Аргументация связи КДК и ПКК с позднейшими катакомбными культурами и связь последних с культурами раннежелезного века не могут, таким образом, поколебать общее положение о праиндийской атрибуции КДК, но хорошо иллюстрируют мысль Трубачева об исторических синдах и меотах как об остатках праиндийского населения в Азово-Черноморье. В Прикубанье они столкнулись с западно-семитскими племенами майкопской культуры (см. ниже). От этого народа они переняли некоторые технические усовершенствования колесного транспорта (кибитки, составное колесо). Вероятно, праиндийцы были теми проводниками новых достижений в колесном транспорте, которые, вероятно, и передали их в среду индоевропейцев, разбросанным в то время от Дона до Рейна. Они, вероятно, были теми распространителями более совершенных майкопских, а позднее - куро-аракских форм оружия (топоры, кинжалы), находки которых часто встречаются в Причерноморье от Нижнего Подонья до Прикарпатья. Вместе с техническими дости-

216.

жениямй праиндийцы передавали и лексические заимствоьания из картвельских и семитских языков в индоевропейский массив. Вероятно, этим, а не связями на праиндоевропейском уровне и следует объяснять некоторую часть семитских и картвельских заимствований 'в индоевропейских языках.

СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ III ТЫС. ДО Н. Э.

ПРОБЛЕМА ХЕТТОВ. МЕГАЛИТИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ

СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ - УСАТОВСКАЯ,

КЕМИ-ОБИНСКАЯ И НОВОСВОБОДНЕНСКАЯ.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ ДОЛЬМЕНОВ НОВОСВОБОДНОЙ

Во второй половине III тыс. до н. э. на юге Восточной Европы произошли исторические события, повлекшие исчезновение двух самых ярких культур III тыс. до н. э. - трипольской на западе и майкопской - на юго-востоке. На смену им пришли культуры - усатовская, кеми-обинская и новосвободненская, в которых мегалитическая традиция проявилась с разной силой. Региональный подход к изучению памятников не позволил исследователям поставить вопрос о связи этих событий.


На юго-западе Восточной Европы трипольские памятники претерпевают изменения, которые выражаются переходом от среднего к позднему Триполью - Триполью С; изменения коснулись всех сторон культуры - погребального обряда, керамической традиции (падает доля расписной посуды меняется характер росписи), формы жилищ.


В Крыму, Нижнем Поднепровье, Приазовье появляется кеми-обинская культура, не имеющая точек соприкосновения с неолитом Крыма.


На Северном Кавказе яркая майкопская культура древневосточного происхождения сменяется дольменными памятниками типа Новосвободной, все черты которых (кроме элементов металлокомплекса) никак не связаны с майкопскими памятниками.


Все эти культуры граничат между собой, несмотря на значительную удаленность самых крайних памятников - усатовских и новосвобод-ненских. Кеми-Оба доходит до Тамани, а на запад доходит до коренных усатовских территорий, равно, как усатовские импорты имеют место в Михайловке. Они имеют, кроме того, ряд сходных черт, достаточно специфических, и в большем количестве между собой, чем с культурами, предшествующими им. Это - мегалитические конструкции-кромлехи, каменные ящики, каменные заклады, погребальный обряд - "скорченно на боку" с кистями перед лицом. В керамике появляется амфора, известная в Европе со времен Винчи и КВК, в культуре шаровидных амфор, культурах шнуровых керамик, баденской культуре и т. д.


Все три рассматриваемые группы памятников не имеют местных корней, а следовательно, должны рассматриваться пришлыми. Доказательству этого тезиса и рассмотрению всех возможных гипотез происхождения дольменных памятников типа Новосвободной посвящается данный раздел работы.


217.


Выделением дольменной культуры в самостоятельную археологическую культуру наука обязана двум исследователям: Л. И. Лаврову (1960) и А. Д. Столяру (1960). Их работы, вышедшие одновременно, содержали разный подход, но привели к одному результату. Столяр на основании типологического анализа материалов из поселения Ме-шоко и данных стратиграфии пришел к выводу о разнокультурности майкопских и новосвободненских памятников, к сожалению, не развив подробнее этого положения.


Лавров пришел к выводу о необходимости выделения особой дольменной культуры Северо-Западного Кавказа, использовав в качестве базы доказательств анализ архитектурных форм. В работе Лаврова дана сводка более чем 1137 дольменов.


Как известно, в дольменах производились захоронения нескольких хронологических эпох - раннебронзовой (Эшерские дольмены, дольмены Новосвободной), позднебронзовой (кобанская и колхидская культуры) и железного века (раннесредневековые погребения), поэтому сказать однозначно, что дольмены - это форма могильной конструкции, свойственная только раннебронзовому веку, в настоящее время нельзя. Незначительный керамический инвентарь раннебронзового века в работе Лаврова (1960, с. 102-103), не анализировался в качестве основания для выделения культуры. Вместе с тем выполнена четкая архитектурно-типологическая классификация и разобран обряд погребения. По мнению Лаврова (1960, с. 107), обычай хоронить своих соплеменников в мегалитических постройках был заимствован северокавказцами у населения Средиземноморья в результате морских походов племен Северо-Западного Кавказа. Выводы Лаврова и Столяра фактически не были замечены большинством археологов. Это было связано с тем, что уникальный для того времени памятник Мешоко не был опубликован в полном объеме, а исследователи этого памятника быстро отошли от раннебронзовой тематики. Напротив, работа Лаврова, фундаментальная по замыслу и исполнению, не была обращена в своем отсутствующем археологическом аспекте к археологам. Как статьи Столяра и Формозова, посвященные Мешоко, так и статья Лаврова вышли в труднодоступных изданиях.


Вряд ли можно считать событием появление двух монографий В. И. Марковина (1974 и 1978 г.). Незначительно дополнив карту распространения дольменов Лаврова и приведя в своей работе классификацию Лаврова для дольменных построек, Марковин выделил три этапа развития дольменов, запутав, насколько это возможно, археологический аспект проблемы дольменов на Северном Кавказе. Только в вопросе принадлежности дольменов Новосвободной к дольменной или к майкопской культуре Марковин последовательно занимал противоположные позиции (в 1974 году он считал майкопские и новосвободненские памятники разнокультурными, а в 1978 году вновь считал Новосвободную вторым этапом развития майкопской культуры). Что касается атрибуции новых материалов из дольменов, относящихся к куро-аракской и другим культурам раннебронзового века Западного Кавказа, то она осталась не раскрытой Марковиным.


О правомерности выделения дольменной культуры Северо-западного Кавказа свидетельствует большая плотность их размещения на сравнительно небольшой территории, канонизированные формы, не встречающиеся в других регионах (трапециевидные и овальные в плане с портальными выступами и отверстием-входом и т. д.); обряд трупоположения (сидячее, скорченное на боку с руками перед лицом, вторичные захоронения). Незначительный материал, обнаруженный в дольменах, говорит о том, что древнейшие дольмены могут быть датированы


218.


в пределах небольшого хронологического интервала - 23 в. до н. э. - начало 11 тыс. до н. э. Атрибуцию древнейшей керамики, происходящей из дольменов, провела Н. А. Николаева (1981, с. 79-82). Выделяется группа впускных погребений с инвентарем колхидско-кобанского типа. Строительство дольменов, по мнению исследователей, прекратилось задолго до появления культуры, носители которой использовали воздвигнутые ранее дольмены. Можно присоединиться к мнению Лаврова, который предполагал однокультурность основной массы дольменных построек на Северном Кавказе.