Старовойтенко Е. Б. Современная психология: формы интеллектуальной жизни издательство «Академический проект» Москва 2001
| Вид материала | Реферат |
- Старовойтенко елена борисовна культурная психология личности монография издательство, 3608.26kb.
- А. В. Брушлинского и О. К. Тихомирова и современная психология мышления. Тезисы, 507.63kb.
- Международная научно-практическая дистанционная конференция «Современная психология:, 13.06kb.
- Общая психология, 288.18kb.
- Программа дисциплины «Психология творческой личности» для направления 030300. 62- «Психология», 535.66kb.
- Пособие для логопедов Москва 2001 бек 74. 3 Удк 371. 927, 514.36kb.
- «Академический Проект», 5943.67kb.
- Текст взят с психологического сайта, 4864.55kb.
- 117279, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 55а; тел, 171.2kb.
- Психология лидера издание третье, исправленное и дополненное ннбф "Онтопсихология", 2605.04kb.
явь сон
мы любим кого - то ненавидим его;
не интересуемся кем - то проявляем к нему интерес;
уверены в своей скромности полны амбиций;
держимся независимо и гордо подчиняемся, зависимы;
приличны, сдержанны аморальны, распущенны;
не блещем умом умны, интеллектуальны;
скованны, боязливы, храбры, отважны;
не любимы кем - то нас любят;
не знаем правды узнаем правду;
несчастны счастливы. ( 137 )
- В юнгианском понимании, сны могут погрузить нас в древнюю жизнь духа, в сюжетной канве которой мы утрачиваем свое «я», идентифицируемся с природными объектами, прибегаем к сверхсильным проекциям и интроекциям, претерпеваем расщепление на множественные «я», собираем себя, отделяясь от общности в качестве самостоятельного существа. О таком погружении свидетельствуют архетипические содержания образов сновидений, связанные с идеями рождения –смерти- - возрождения, а также женского - мужского, доброго - злого, разумного - иррационального, героического - боязливого, властного - жертвенного, созидательного - разрушительного начал в человеке.
- В содержаниях картин сна соотносятся элементы различных видов: элементы, тождественные или аналогичные впечатлениям дневной индивидуальной жизни, элементы, новые для личности и полезные для ее сознательного существования, элементы, чуждые и непонятные для сновидца, но явно связанные с его личной жизнью, элементы, наводящие индивида на творческие решения в жизни, элементы, которые кажутся архаизмами, анахронизмами, чем-то противоестественным для души современного человека.
- В содержаниях самых нелепых и отвлеченных от действительности снов можно обнаружить их смысловую связь с ней. Самый ценный для сновидца смысл заключен в способности сна определять его реальную деятельность и поведение. Часть сновидений кажутся изолированными от наших действий и демонстрируют активность, противоречащую им, как бы предостерегая: «и это есть в тебе». Другие могут косвенно влиять на наши сознательные действия, давая подсказки и указывая на ошибки в бодрственной жизни. Третьи опосредованно задают образы действий, разрушающих комплексы, разрешающих бессознательный конфликт или кризис. И лишь редкие сновидения можно рассматривать как прямой прогноз событий и действий субъекта.
- Есть в темах сновидений те, которые отличаются универсальностью, сравнимой в сознательном образном мире лишь с общечеловеческими образами - символами. Эти темы связываются глубинной психологией с коренными конфликтами индивидуального бытия и могут быть названы «экзистенциальной символикой сновидений». Юнг включает в ее систему образы полета, падения, преследования, изматывающего убегания, спешки и потерянного блуждания в толпе, публичного раздевания, публичного обнаружения своего неумения, странствия в незнакомом городе или доме.
- Образы сновидений обладают иногда требовательной интенцией к запечатлению, что выражается во множестве опытов их литературных, поэтических и философских описаний, а также графических и живописных изображений. Их ценность, не очевидная для неискушенного читателя и зрителя, получила полное признание в среде психоаналитиков. Здесь сыграл свою роль авторитет Фрейда, предложившего, к примеру, блестящую интерпретацию сновидений героя известного произведения В. Иенсена. (135) Побуждение клиента к художественной репрезентации своих сновидений, их толкование аналитиком рассматриваются как эффективные приемы психотерапии и психологической помощи.
Сделанное различение основных форм представлений не означает ухода от идеи целостности индивидуального образного строя. По разным определениям, эта целостность является «образным планом интеллекта», или «образной ментальностью», или «образной моделью мира», или «единством образной жизни» индивида. Реконструкция индивидуального образного целого выступает основной задачей практической психологии представлений.
К интегральной характеристике образной сферы ведет, во-первых, выявление доминирующих форм представлений, во-вторых, исследование влияний различных форм друг на друга, в-третьих, изучение процессуального и продуктивного аспектов преобладающих представлений, в-четвертых, выделение основных типов, качеств, структурных особенностей процессов и продуктов индивидуальных представлений, в-пятых, нахождение наиболее зрелых, продвинутых, совершенных опытов представлений данного индивида, выразивших все ключевые черты его образных процессов и продуктов. Сделав все перечисленные шаги, можно восстановить устойчивую систему констант индивидуальной образной жизни.
Такую систему могут, к примеру, составить свойства, определяющие «художественную натуру»: доминирование воображения и образной символизации - активность фантазии, мечты и грезы - субъективная ценность сновидений - глубина зависимости от трех времен жизни - живость, быстрота, операциональная сложность образного генерирования - сила бессознательного плана образного процесса - интуитивность и одновременно рефлексивность образного творчества – высокая образная продуктивность - сложность и оригинальность образного продукта - ценность авторского начала в образном продукте - поиск совершенного воплощения - поиск понимания ценителей и т.д.
Очевидно, что в индивидуально-психологическом анализе различение процессуального и продуктивного планов представлений дает возможность существенной конкретизации данных об их отдельных формах. В этой связи предложим модели образной активности и образных эффектов или собственно образов. В моделях будет отражен общетеоретический подход к представлениям как сложной субъективной деятельности индивида. (С. Л. Рубинштейн, В. П. Зинченко, Гостев А. А. и др.)
- Образная активность и образный эффект.
Сначала остановимся на основных определениях образной активности.
1. С различными формами представлений соотносятся в качестве ведущих следующие типы образной активности:
а) репродуцирование - процесс, обеспечивающий буквальное воспроизведение образов;
б) образная категоризация - процесс, участвующий в порождения обобщенных образов, образных понятий, образных схем, абстрактных символов;
в) преобразование - процесс, определяющий динамику воображения, фантазии, сновидений, развития образных понятий;
г) образное творчество - процесс воображения, производства символов, сознательного и бессознательного рождения новых образных идей;
д ) моделирование - деятельность конструктивного воображения, создание реалистичных образных картин и проектов будущего;
е) символическая генерализация - процессуальный план символических образных обобщений в сознательной и бессознательной жизни;
ж) спонтанное генерирование образов - активность сновидений, грез и фантазии, проявление психопатологических состояний;
з) образное трансцендирование - процесс, характерный для измененных состояний сознания и выражающийся в «провидениях», «прозрениях», «предвидениях» и т. д.
2. Как и в перцепции, специфика того или иного типа активности задается характером динамических включений в процесс создания образа. К наиболее существенным включениям относятся мнемические, мыслительные, вербальные, эмоциональные. Кроме того, интенсивность, потенциал длительности и результативность образного процесса обусловлены его мотивацией. По выражению Фрейда, наши представления и фантазии «словно нанизаны на нить продвигающегося желания». В мотивационной динамике, в свою очередь, проявляются сложившиеся у данной личности установки на производство той или иной разновидности образов и возникают цели образного продуцирования в данной жизненной ситуации. Важным признаком различения типов образного процесса выступает и сравнительный вес его сознательного и бессознательного планов.
В сознательных процессах представления может участвовать рефлексивная деятельность, проясняющая для индивида суть, значение, смысл его образного продуцирования и соотносящая эти данные с его «я». Рефлексируя образный процесс, я отмечаю, что нахожусь в состоянии представления, узнаю, что именно я представляю, понимаю способы, которыми порождаю образы, намечаю свои оригинальные привнесения в известные образные картины, фиксирую свои авторские вклады в изобразительную деятельность, нахожу в себе личностные качества, характеризующие меня как более или менее искушенного субъекта образной активности.
3. В порождении любого образа можно обнаружить присутствие нескольких типов активности и сложной системы конкретных репрезентативных действий или актов, составляющих микроструктуру образного продуцирования. В частности, реализуются действия по воспроизведению перцептивных структур, разделению образных элементов, их сравнению, соединению, сгущению, вложению, растворению друг в друге, взаимному замещению, присоединению, объединению и разведению- сведению противоположностей. В зависимости от общего характера образной активности, в ней из числа приведенных преобладают аналитические, синтетические, обобщающие, «коллекционирующие» или «агглютинирующие» действия.
Репрезентативные действия в общем образном процессе могут протекать у конкретных людей с разной частотой повторяемости, с различной скоростью, в различных вариациях, с легкостью или трудностью взаимопереходов и, в целом, на разном уровне сформированности, развития, зрелости.
4.. Конечными результатами совершившихся образных действий могут быть точные и полные воссоздания перцептивных впечатлений, упрощение или схематизация элементов образного опыта, появление в ментальном пространстве новых образных структур, возникновение легко распадающихся ассоциативных образных рядов или констелляций, принципиальная перестройка отношений и элементов интегральных «образа мира», «образа жизни», «образа я» индивида.
5. В общем течении образного процесса любого типа выделяется несколько основных этапов.
1-й этап. Актуализация мотива порождения образа в контексте общей душевно - практической деятельности в данный момент жизни.
2-й этап. Формирование на бессознательном и сознательном уровнях готовности субъекта осуществить образную активность. Различают психофизиологическую, психофункциональную и личностную формы готовности. Задача на построение образа, которую готов решать субъект, становится целью образного продуцирования.
3-й этап. Сознательное и бессознательное извлечение из прошлого и наличного опыта жизни «материалов» будущего образного процесса. Масштаб предварительной организации формирования образа может быть различен: от вовлечения в процесс всей тотальности опыта до обращения к фрагментарным, случайным, ситуативным впечатлениям.
4-й этап. Собственно образное продуцирование, состоящее из множества производящих осознанных и внесознательных актов, ведущих к результату, адекватному целям буквального копирования бывших впечатлений, или направленного построения модели несуществующего объекта и будущего предметного действия, или свободного творения образов искусства, или поэтической и философской символизации.
5-й этап. Момент рождения ментального образа, с разной степенью четкости проступающий в сознании. Уровни осознания образа колеблются от мимолетной фиксации или скользящего внимания до сосредоточенности, прояснения и достижения полной ясности.
6-й этап. Появление интенции воплотить образный результат в технику или продукт внешне - практической деятельности: в завораживающий способ детской игры, в художественное произведение, в зрелище, в драматическое или комедийное действо, в ситуацию значимого общения, в самопрезентацию.
6. В реальном образном процессе перечисленные этапы, как правило, существенно свернуты, и их следы отыскиваются лишь в сложных внутриструктурных отношениях сформированного образа. То же касается и тонкой операциональной структуры образной активности. Поэтому любое описание процесса представления стремится найти опору в его «критическом», то есть наилучшем, совершенном, самом характерном результате.
В психологии представлений демонстрация возможностей того или иного типа образной активности на примере критического образного эффекта так же ценна, как теоретические определения. Мы это видели при анализе образов - символов. Снова воспользуемся этим приемом, привлекая художественные тексты, рассматривая с их помощью процессы образного репродуцирования, преобразования, моделирования, а также процессы, характерные для сновидений.
Процесс репродуцирования. Является внутренним воссозданием объекта, бывшего когда - то в опыте восприятия, но отсутствующего в наличной ситуации. Часто находит форму репрезентации, замещающую исходный объект, например, форму словесного выражения. Ориентирован на сохранение объекта во всей полноте его индивидуальных эмпирических признаков, ранее тщательно перцептивно структурированных. Имеет в своем операциональном составе акты быстрого извлечения из прошлого опыта структурных инвариант, акты детализации, синтеза, многоступенчатой категоризации, вербализации, уточняющего структурного анализа. Объектом репродуцирования может быть единичный предмет, предметная обстановка, временное событие. Идеальным результатом процесса выступает представление сложных объектов не только в богатстве и единстве их внешних качеств, но и с теми оценочно - смысловыми и эмоциональными оттенками, которыми окрашивалось когда-то их реальное освоение. Особенно это касается объектов высокой положительной субъективной значимости.
Трудно найти лучшую литературную иллюстрацию подобного репродуцирования, чем образы «Мемуаров» Казановы. К примеру, образ госпожи М.М., прибывшей когда-то на свидание с автором в мужском костюме.
«Бархатный розовый плащ, вышитый золотом, такой же камзол, черные шелковые панталоны, бриллиантовые серьги, солитер большой цены на мизинце и на другой руке перстень, украшенный только хрусталем, положенным на белый шелк. Ее маска была из черных кружев, поразительных по тонкости работы и красоте рисунка. Я осмотрел ее карманы. Я нашел в них золотую табакерку, бонбоньерку, оправленную крупным жемчугом, золотой игольник, великолепный лорнет, платки из тончайшего батиста, напитанные драгоценными духами. Я со вниманием разглядывал богатую отделку ее двух часов, ее цепочек и брелков, сверкавших мелкими бриллиантами. И, наконец, я нашел пистолет. Это был английский пистолет чистой стали и мастерской работы.» ( Цит. по: 98, с. 44 )
Здесь фотографичность воссозданного образа менее всего похожа на внутреннее копирование оригинала и словесную передачу копии. Этот образ - великолепный ключ к таинственной жизни женщины, проявившей себя в ее утонченном облике, к жизни самого Казановы, на мгновение совпавшей с нею. От таких образов охотно отправляется в путь наше воображение, бесконечно расширяющее горизонт конкретной подаренной нам «духовной картины».
Образное преобразование как процесс воображения и фантазирования заключают многие возможности создания новых образов. Они, в частности, развертываются тогда, когда исходный воспринимаемый или репродуцируемый объект является незавершенной структурой и заключает для субъекта задачу, которая решается восполнением структуры, введением в нее недостающего элемента, изменяющего все основные соотношения ее других составляющих. Здесь образная деятельность разрешает «образную проблему», слита с мыслительной и символической активностью, становится образотворчеством с особо сложным операциональным составом. Операциями и действиями воображения выступают анализ проблемного целого, разнообразное комбинирование его компонентов, исследование составных частей самих компонентов, постановка частей в новые связи и зависимости, вариативное введение новых компонентов, исключение лишних, пробные синтезы измененных элементов и т. д.
В сказочном и легендарном мирах чистого воображения образная проблема часто бывает тайной, которую должен раскрыть герой, представив, например, целостный, без пустот сценарий собственной судьбы. Такова знаменитая «загадка Макбета».
«И вот Макбет решил снова отправиться к ведуньям. Разве не они заронили в нем мечту стать королем Шотландии! Ему не терпелось узнать свою судьбу и дольше.
- Ты непобедим и не отдашь корону, пока зеленый Бирнамский лес не придет сам в твой неприступный замок, - поведали вещуньи.
- Сказки, бред. Деревья сами по себе не ходят, - успокаивал себя Макбет. Я в замке в полной безопасности.
И все-таки после встречи с колдуньями Макбет велел укрепить свой замок на холме. В числе тех, кто доставлял камни и бревна, был благородный Макдуф, которого боялся и ненавидел Макбет... .
И случилось так, что король английский собрал армию отважных воинов, и к ней присоединился Макдуф. Армия вступила в Бирнамский лес, и по велению Макдуфа каждый воин отломил себе большую ветку дерева и под ее прикрытием двинулся к замку.
Ближе к полудню часовой, стоявший на крепостной стене, заметил, что на замок не спеша идет сам Бирнамский лес. Он бросился с известием к королю, но тот не хотел этому верить и сам поднялся на крепостной вал... и понял, что пробил его час... Он погиб в сражении, скрестив мечи с самим Макдуфом.» (148, с.124)
Картина судьбы оказалась неясной для героя, так как не был найден образ «живого леса», завершивший гештальт ситуации, изображенной в предсказании.
Указанный тип активности воображения относится к числу наиболее сложных и при этом наименее спонтанных. В других случаях деятельность воображения, хотя и не столь интеллектуальная, кажется выразительнее, богаче, свободнее. Она может, к примеру, состоять в избыточном, безудержном продуцировании множества элементов, до комизма перегружающих исходный образ ситуации. Этот прием воображения также можно найти в сказочных повествованиях. К его известным эффектам относятся нелепые царские фантазии из русской народной сказки «Волшебное кольцо» в пересказе А.Н. Афанасьева.
Царь, не отказывая Ивану - дураку в просьбе отдать за него дочь, приказывает сначала сослужить ему службу. «Дочь моя роду не простого, и потому венчаться ей надо как ни на есть лучше во всем народе. Сделай ты мне, чтобы от твоего дворца до моего дворца золотая дорога легла; а через реку чтобы был у меня мост, да не простой, а такой, чтобы одна сторона была золотая полоса, а другая сторона - серебряная полоса; а на реке чтобы плавали всякие птицы редкие, а по ту сторону реки пускай церковь стоит, да не простая, а вся восковая, а вокруг нее пускай зацветают восковые яблони, да спелые яблоки родят.» ( 99, с.254.)
В мифических и сказочных сюжетах обнаруживается и другой интересный опыт «абсурдного» воображения. Он состоит в преувеличении роли, размера, активности какой-то детали образной структуры вплоть до придания ей значения самостоятельного объекта, даже за счет разрушения исходного целого.
В разных вариантах европейских сказок, оказывая покровительство нежной девушке, которую будущий муж - король подвергает испытанию тяжелым трудом швеи, пряхи и ткачихи, три волшебницы принимают образы женщин - страшилищ с уродливо увеличенными глазами (чтобы шить в темноте), огромными распухшими руками (чтобы быстро прясть), громадной ногой ( чтобы ткать сутки напролет).
В фантастических произведениях великих мастеров вымысла встречается прием отделения и «одушевления» какой-то части человеческого тела. У Андерсена - пляшущие ноги в красных башмаках в сказке о тщеславной Карен; у Гофмана - человеческие глаза, оживленные колдовством Песочного человека; у Гоголя - Нос, разгуливающий по Петербургу, у Булгакова - приключения головы редактора Берлиоза.
В приведенных случаях «заполнения», «перегрузки», «частичной гипертрофии» и «изоляции элементов» образных структур воображение в целом придерживается обычных предметных координат. Иное дело, когда воображение - мечта, оттолкнувшись от ложной идеи, создает новую образную структуру с многими разумно соотносящимися компонентами, лишенными, однако, надежных корней в фактическом мире субъекта. Достигается недолгое приятное состояние подмены и подстановки образа бывшей или возможной чужой жизни на место образа собственной. В этом опыте «беспочвенного мечтания», перевоплощения, отчуждающей идентификации мечтатель может изощренно идеализировать и защищать свое «я», испытывая настоящий творческий подъем, будто и в самом деле образные действия прямо создают реальность.
Сошлемся на двух выдающихся исследователей человеческого воображения.
З. Фрейд: «Вообразите случай с бедным и осиротевшим юношей, которому вы сообщили адрес работодателя, у которого он скорее всего сможет получить должность. По дороге туда он скорее всего погрузится в грезы соответственно своему положению. Содержание этой фантазии выглядит примерно так: он получает должность, приходится по душе своему новому начальнику, становится необходимым для дела, входит в семью хозяина, женится на его пленительной дочке, а потом сам становится во главе как совладелец, а потом и как наследник дела.» ( 135, с. 132 )
Наверное, этот эскиз полон у юноши самых живых подробностей его пути наверх. Феноменально близкое описание находим у Марселя Пруста.