Сергей Ермаков Нож вместо микрофона

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 27

Глава 6.

Наутро Сквозняк мучался жутким похмельем. Накануне вечером он выпил в своём ресторане весь запас виски, а потом его потянуло на холодное пиво, которое он пил прямо из краника бочки. Затем ему захотелось в сауну, которая была расположена в подвале его заведения, он велел её вытопить, после чего поднялся к себе в кабинет и стал названивать по массажным салонам, чтобы вызвать себе массажистку. Но сформулировать свои требования в телефонную трубку он никак не мог, к тому же забыл адрес, куда нужно было доставить массажистку. Краб, который ради встречи со старым другом тоже махнул рюмку другую, но хорошо закусил, был практически трезв, поэтому таскался везде за Сквозняком, которого потащило обратно в зал ресторана, а там попёрло на грубости. Краб пытался его удержать от необдуманных поступков, но не тут-то было – Сквозняка понесло!

- Что мне этот ОБЭП? – кричал на весь свой ресторан пьяный Сквозняк. – Видал я его, знаешь где, на пике Коммунизма я его видал в голом виде!

И тут он заметил четверых посетителей – двух женщин и двух мужчин среднего возраста, который сидели в уголке ресторана и тихо ужинали при свечах. Официант стоял перед ними навытяжку, стараясь заработать чаевые.

- А это что еще за тусовка в моей камере? – закричал через весь зал на них Сквозняк. – А ну быстро, все под нары! Обурели тут без меня! Вон пошли отсюда, профура гребаная, кому сказал!

Посетители торопливо собрались и покинули заведение. По вытянувшимся лицам проштрафившейся администраторши, официантов и бармена, Краб понял, что Сквозняк безобразит здесь уже не впервой, а его потащило в хулиганство уже на полную катушку – сорвало башню, как у танка и соскочил Сквозняк с рельсов, как взорванный партизанами вражеский эшелон. Подействовал на него, наверное, не в лучшую сторону хамский наезд со стороны ОБЭПа, надо было как-то самоутвердится в величии своей личности, вот он и начал куражиться. Персонал заведения трясся от страха, но слова молвить не смел. Сквозняк тем временем подошёл к бару, опрокинул в себя стакан водки, и повернувшись, увидел провинившуюся администраторшу, которая испуганно жалась к барной стойке.

- А ты кто такая? – пьяно скосил он глаза на неё. – Ты сейчас пойдешь со мной в сауну, будешь делать мне массаж.

- Господин директор, - испуганно залепетала побледневшая женщина, - вы забыли, у меня же муж, я же замужем, у меня дети.

- А мне плевать, пошли, шалава! – пьяно закричал Сквозняк, схватил её за руку и потащил в сторону подвала.

У той тут ноги подкосились и она стала заваливаться в обморок. Этого хамства даже от своего друга Краб уже стерпеть не мог даже от друга. Он встал между женщиной и шатающимся в разные стороны Сквозняком, подхватив потерявшую сознание администраторшу на руки.

- О, Краб, - обрадовано воскликнул Сквозняк, - отыграем марш Мендельсона в два смычка?

- Оставь её в покое, - предложил Краб.

Он повернулся, подхватил упавшую в обморок администраторшу, отнёс её ближе к коридору и уложил на курительный диван возле бара, чтобы она пришла в себя. Сквозняка же взял за локоть и предложил ему прекратить уже безобразить и отправляться уже спать. Сквозняка это предложение повергло в гнев и ярость.

- Это мой ресторан! – заорал он. – Я тут хозяин, а ты кто такой, нищета, морпех сраный!

Краб коротким, почти невидимым тычком в челюсть остановил поток ругательств изо рта своего товарища по отсидке. Голова того мотнулась и он медленно стал заваливаться назад, потеряв сознание. Краб схватил его за грудки, не давая упасть, потом подхватил под ягодицы и водрузил себе на плечи. Повернувшись к замершим от неожиданности официантам, сказал:

- Мужики, этого ничего не было, всё было тихо-мирно. Понятно?

- Ага, - хором ответили те.

Краб отнёс бесчувственное тело Сквозняка наверх в его кабинет, бросил на один из Офиногенов, а на второй улёгся сам. А ведь собирались поехать в загородный дом, переночевать там как люди, а вот приходится спасть на диване в боевых условиях.

Утром Сквозняк очнулся от пьянки ни свет, ни заря и своими оглушительными стонами разбудил Краба, который тоже проснулся и поднял голову с дивана. На часах стене было пять утра. Краб привык вставать в шесть, но проснувшись уже больше заснуть не мог. Сквозняк заметил его, попытался улыбнуться, но гримаса головной боли исказила его лицо.

- Краб, братуха, а чего это мы с тобой здесь на диванах спали, как два бомжа? – удивился он. – Почему мы не дома?

Краб ничего ему не ответил, а снова прилёг. Сквозняк видимо частично припомнил свои вчерашние «подвиги» и но отчего-то это не повергло его в печаль и уныние, не вызвало муки совести, а наоборот - развеселило. Он стал интересоваться у Краба подробностями вечера, сказал похохатывая, что не помнит ни хрена, только помнит, что он пил пиво прямо из краника бочки, а потом всё как отрезало.

- А потом помню что я еще куда-то долго звонил и никак не мог дозвониться, - как ни в чем не бывало, продолжал болтать Сквозняк, - кому я звонил, Краб? Как всегда в массажный салон массажистку заказывал?

- Нет, ты в Ленинскую библиотеку звонил, - ответил Краб, - просил оставить для себя книгу «Основы перманентного экзистенциализма».

Сквозняка ответ Краба очень насмешил, видимо он позабыл, что к нему через пять часов должны заявиться сотрудники ОБЭПа с проверкой, а когда Краб напомнил ему об этом, Сквозняк нахмурился и указал куда на самом деле следует отправиться работникам этого заведения.

- Краб, братуха, не позволяй мне так напиваться, ладно? – попросил он. – А то кроме тебя меня остановить некому, а я когда нажираюсь, начинаю творить галимый беспредел!

После сказанной фразы Сквозняк надолго замолк. Краб предположил, что Сквозняк обдумывает стратегию поведения, размышляет где ему взять документы, как говорить с ОБЭПовцами, но когда он поднял голову и посмотрел на Сквозняка, то увидел, что он спит сном младенца. Видимо если совесть и мучила Сквозняка, то только во сне.

Краб лежал на диване в кабинете Сквозняка и думал о том, в какой дерьмовой ситуации он сам оказался, приехав в Москву. Деньги занятые у сослуживцев для поездки в Вольфрамск у него, как у какого-то лоха, вытащили карманники, паспорт испорчен, хорошо еще, что вообще он лежит в кармане, Татьяна в Вольфрамске, но позвонить ей на мобильный телефон он не может, потому что её визитка лежала у него в пропавшем бумажнике. У Сквозняка неприятности, скоро нагрянет ОБЭП, начнут шерстить его, а тут еще Краб со своими проблемами. Если бы у него в кармане лежала бы хоть какая-то сумма, то он бы не стал дожидаться когда Сквозняк проснётся, а просто встал бы и ушёл, сам бы решал свои проблемы, самостоятельно.

Краб лежал и поглядывал на часы – стрелки двигались медленно, но неумолимо приближались к десяти часам. Сквозняк, которого Краб вчера насильно угомонил в половине четвёртого утра, отсыпался, безмятежно похрапывая. Было только восемь утра, когда Краб решил сходить в туалет умыться и начинать тормошить своего товарища. Он зашел в туалет, который находился рядом, через стенку от кабинета Сквозняка и заметил, что слышимость в туалете просто идеальная. Было слышно как Сквозняк храпит так, как будто он спал на соседней кровати. Краб подумал о том, что надо бы Сквозняку посоветовать сделать хорошую звукоизоляцию. А то мало ли какие переговоры в кабинете бывают, а подслушать их из туалета проще простого. Краб открыл воду в кране и стал умываться. В это время по коридору послышались громкие шаги человек четырёх, Краб услышал как дверь в кабинет Сквозняка с треском открылась и раздался громкий окрик:

- Встать, сука! Подъём сорок пять секунд!

Первым порывом Краба было выскочить в коридор, но он сообразил, что этим поступком ничего не добьется – его просто уложат на пол мордой вниз. Лучше уж он пока побудет в умывальнике и последит за развитием событий.

- О, блин, «маски-шоу»! – раздался хриплый голос Сквозняка. – Что-то вы рановато, обещали в десять утра заявиться.

- А мы всегда приходим когда нас не ждут, - сказал тот же начальственный голос, что и скомандовал подъем, - чтобы таких как ты, уродов, брать тепленькими.

- А ты кто такой вообще? – поинтересовался Сквозняк.

После его вопроса менее чем через секунду раздался удар со шлепком и грохот упавшего на пол тела. Ясно было, что досталось самому хозяину кабинета. Краб не знал что ему делать. Сквозняк назвал незваных гостей «маски-шоу», значит, ОМОН – лихие парни с автоматами и в бронежилетах. Тут у Краба даже при его умении размазывать лихих парней по стенке шансов ноль целых хрен десятых. Он осторожно прикрутил кран с водой, чтобы было слышнее что происходит в кабинете.

- Здесь вопросы задаю я, - пояснил начальственный голос, - а ты слушаешь и говоришь – да, нет и так точно. Понял?

- Чего уж не понять, учёный, - ответил Сквозняк.

После этого начальственный голос выпроводил своих вооруженных помощников, приказав оставить их наедине и «маски-шоу» потопали вниз в помещение ресторана, а судя по шагам двое остались у дверей. Естественно, как же их начальник при своих подчинённых будет говорить о сумме взятки, чтобы оставили они Сквозняка в покое – тут нужен разговор с глазу на глаз. Но разговор, к удивлению Краба, пошёл не о деньгах, которые Сквозняк должен был выплатить во избежание финансовой проверки, а об уголовном прошлом его друга, которое Сквозняк по его заверениям уже стёр из памяти. И начался он с того, что мужик с начальственным голосом поинтересовался – давно ли он виделся с вором в законе Шерстяным?

- А при чем тут Шерстяной? – не понял Сквозняк. – Вы же пришли проверять мой ресторан, вот и проверяйте. Какие проблемы? При чем здесь Шерстяной? Он к моему бизнесу отношения не имеет…

- Ты не понял, вопросы здесь задаю я, а ты на них отвечаешь, - сквозь зубы процедил командир отрада «маски-шоу», - или позвать зубодробильную машину, чтобы тебе мозги вправить?

- Не надо, - сразу же отозвался Сквозняк, - у меня после первого раза челюсть болит. А Шерстяного я давно не видел. У него свой бизнес, у меня свой. Мы больше не пересекаемся.

- Твой бизнес, чудила, я знаю, как свой собственный, - произнёс начальственный голос, - и про то как у тебя вьетнамцы-нелегалы в подвале в Климовске контрафактную одежду под известными мировыми марками шьют для рынка «Динамо» на Станколите и про то как ты у себя в ресторане мухлюешь, работаешь без кассового аппарата. Всё я знаю и могу раздавить весь твой бизнес одним пальцем.

- Так может быть, попытаться как-то договориться, - предложил Сквозняк, - я «Мерседес» новенький недавно купил, а в принципе он мне не нужен, у меня еще «Тойота» есть…

- Ты меня не понял, чудила ты конченый, я не из ОБОПа, я из другой структуры полковник, которой дела нет до твоего вшивого бизнеса. Бизнес этот твой мне интересен постольку поскольку ты лично, сука уголовная, на нём сидишь. А ОБОПовцы вчера специально малость попугать тебя пришли, чтобы у тебя сегодня мозги лучше работали. И если мы с тобой сейчас не договоримся, то в десять они заявятся снова и к завтрашнему дню от твоего хренового бизнеса камня на камне не останется! И «Мерседесом» своим вонючим ты, падла, не откупишься!

- Ну а я что, я готов договариваться, - сказал Сквозняк, - только я не пойму в чём проблема...

Голос у него не был радужно весел. Краб понял, что раз разговор с самого начала пошёл о Шерстяном, то эти самые «другие структуры» наверняка ФСБ. И голос у этого мужика точно полковничий. Нагло работают мужики, даже удостоверения никакого не предъявили. А попроси Сквозняк показать у них документы - так отметелят, что мало не покажется.

- Ты в зоне у вора в законе Шерстяного кем-то вроде заместителя был, в воровской пристяжи хаживал, - начал говорить полковник.

- Так это когда было, еще при первой отсидке, - возразил Сквозняк, - а потом я второй раз сел на нары, а Шерстяной в столице начал дела делать уже без меня…

- Заткнись, харя уголовная! – коротко приказал полковник. – Я про тебя всё досконально знаю, ты тут мне свою тошнотворную биографию можешь не пересказывать. И про дела Шерстяного все знаю. Что сидит он на поставках наркоты из Афганистана, что наших русских баб вагонами продает в Турецкие публичные дома, что финансирует изъятие органов у наших граждан и переправку их за рубеж и что мне самому, полковнику Тарасову, эта мразь уже поперек горла стоит. Короче, выбор у тебя, Сквозняк, не велик – либо ты поможешь нам Шерстяного «утопить», как Герасим Му-Му, либо я тебе устрою здесь такой ад, что когда черти тебя в преисподне жарить будут, ты будешь их благодарить за милосердие.

Повисла пауза. Краб помнил Шерстяного по зоне. Это был грузинский вор в законе, волосатый, как обезьяна, беспринципный, как ледокол и хитрый, как матёрая лисица. Шерстяного в жизни по настоящему интересовали только две вещи – деньги и власть. Ради обладания этими двумя понятиями Шерстяной мог легко переступить через труп собственной матери. Не удивительно, что он выводил из себя полковника Тарасова.

- Крысу из меня сделать хотите? – негромко спросил Сквозняк. – Чтобы я штымпом кумовским стал, в красный цвет перекрасился? А вот это ты, сука легавая, видел?

Краб догадался что именно показал Тарасову Сквозняк. Но на удивление полковник отреагировал на этот оскорбительный выпад в свою сторону крайне спокойно и сдержанно, даже своих подручных, стоящих возле дверей не кликнул. Краб не знал что и делать – выскочить, напасть на охрану, а потом выкинуть полковника Тарасова из окна кабинета? Что это даст кроме еще больших неприятностей для того же Сквозняка? За стеной повисла еще большая пауза чем в первый раз, после которой полковник Тарасов кардинально переменил тон разговора. Очевидно было, что полковник Тарасов большой мастер переговоров – сначала грубо наехал, а теперь стал по отечески заботливым.

- Ты присядь, Сквозняк, не мельтеши, - спокойно сказал он, - давай поговорим как два взрослых умных мужика. Вот ты, Сквозняк, после второй своей отсидки человеком стал, завязал с криминалом, ресторан вон себе открыл, да еще эту фабрику вьетнамскую в Мытищах. И хоть я лично тебя законопослушным гражданином назвать не могу, ты постоянно хочешь объегорить государство, но сам другой стороны и вреда ты большого стране не наносишь – так пакостишь по мелочи. И мы тебе до поры до времени давали спокойно работать, никто тебя не трогал, никто на тебя не наезжал, никто твои финансовые документы не проверял. И при происшествиях в этом районе тебя не кантовали, потому что знали – Сквозняк с криминалом завязал. Так дело было?

Сквозняк ничего не ответил, показывая своим молчанием, что ни на какие переговоры с легавыми, которые замарают его воровскую репутацию, он ни в жизнь не пойдет. Да, он завязал с воровскими делами, но не ссучился же.

- А вот что касается чести твоей воровской, - продолжил полковник, - которую ты так четко блюдёшь, так скажи мне - где она эта честь, у кого она есть? У Шерстяного? Так, извини, Сквозняк, Шерстяной уже миллион раз воровской кодекс нарушил – живет он во дворце на Рублёвке, недвижимость у него на Кипре, в Штатах, банк свой собственный и общаковые деньги на своих баб тратит…

- А тебе, менту, завидно? – усмехнулся Сквозняк.

- Чему завидовать-то? – спокойно спросил Тарасов. – Тому, что его как волка красными флажками обложили и он по ночам на луну воет?

- Ты, мент, меня не агитируй, - хмуро произнёс Сквозняк, - я ваши сладкие прокурорские речи слышал-переслышал. Падлой никогда не был и не буду, братана не продам, лучше в земле сгнию.

- Тупой ты, Сквозняк, - как ни в чём ни бывало, продолжил полковник Тарасов, - вот вспомни как при первой своей отсидке ты хотел из «положенцев» в вора короноваться. Было такое? Да хоть измолчись ты, а я знаю, что было. Малявы в зоны, как положено разослали – не был ли Сквозняк замечен в подлянке, не крысятничал ли, не был ли кумовским стукачком? И ведь не был ни тем, ни другим, ни третьим! И даже с малолетки, куда ты прямиком из детдома попал малява пришла, мол, Сквозняк всегда был реальный пацан. И почему ж тогда воры на сходке решили корону воровскую тебе не давать? Ты не знаешь, а я знаю! Потому что ты русский «Ваня», а основная часть воров в законе всегда была кавказцами, в основном грузинами, как Шерстяной. Ты им как «шестёрка» нужен был, а вот как авторитет вряд ли. И сам Шерстяной на сходняке против тебя проголосовал, хотя он сам и за тебя поручительство вначале дал. Ты его братаном кличешь, а он тебя продал и в ус не подул.

- Лжешь ты собака бешеная, не верю я тебе, - сказал Сквозняк.

- Веришь, не веришь это дело десятое, - ответил полковник Тарасов, - но дело было именно так. Да и кто такой для тебя лично этот Шерстяной – мразь паскудная, он тебе ни сват, ни брат, ни папа с мамой. Заручился с помощью бабок своих грязных поддержкой властьпридержащих, охрану завёл почище чем у президента, чует, тварь, что последние деньки его подходят, собирается за бугор. А нам, чтобы его упечь туда, где ему и место прямых улик не хватает. Твоя задача будет простой. Ты под предлогом того, что на тебя ОБЭП наехал, заявишься в дом к Шерстяному и попросишь его эту проблему решить. Покалякаете там, как старые кореша, вотрешься к нему в доверие, ты это умеешь. А я тебе дам очки специальные, ты будешь в доме у него ходить, а всё, что ты видишь, будет на магнитофон записываться. Потом наши умельцы кое-каким предметам интерьера из дома Шерстяного сделают копии. Во второй и третий визит ты эти копии вместо оригиналов поставишь, а в копии у нас камеры и жучки будут вмонтированы. И вот тогда мы уже сможем за жизнью нашего подопечного следить, связи его порочные наружу вытащить, на достояние общественности и генерального прокурора. И пойми, у тебя выбора-то ведь нет никакого. Ты как думал – полжизни гадил-гадил, воровал, людей убивал, а потом раз – решил исправиться, и всё - ты уже чистый. Так не бывает.

- За всё то, что я в жизни нагадил, я уже свой срок отсидел, - ответил Сквозняк.

- Ошибаешься, - ответил полковник, - отсидел ты малую толику и не отмыться тебе еще, ой, как долго! Это Бог у нас милосердный, пошёл в церковь, покаялся и он тебе грехи отпустил, а органы правопорядка - они немилосердны. И другими быть не могут. Искупать надо свои грехи, Сквозняк, либо добрыми делами, либо кровью. Так что или ты нам поможешь, или спущу я тебя в унитаз как старую заварку и смою. Думаешь, если бы Шерстяного поставили перед таким выбором, он хотя бы на минуту задумался как ему поступить? Сдал бы тебя с потрохами, потому что для него его собственная задница дороже всех сокровищ на свете! Ладно, даю тебе сутки на раздумье. Завтра в это же время буду у тебя здесь, ответ мне дашь. И не вздумай в бега податься – найду, хуже будет. И не вздумай о нашем разговоре Шерстяному рассказать, я всё равно об этом узнаю – тогда уж точно позавидуешь мертвым.

Полковник Тарасов встал со скрипом с кожаного дивана, хлопнула дверь кабинета Сквозняка, послышались удаляющиеся шаги по коридору. Краб вышел из туалета, подошёл к приоткрытой двери и заглянул внутрь. Сквозняк сидел на стуле, вид у него был потрёпанный и помятый. На скрип двери он среагировал, поднял глаза от пола и увидел Краба.

- А ты где был? – спросил он без особого интереса.

- В туалете прятался, - ответил Краб.

- А-а-а… – мрачно произнёс Сквозняк, потирая скулу расшибленную «зубодробильной машиной» полковника Тарасова.

Blog

Сергей Ермаков Нож вместо микрофона

Глава 6.