Северный кавказ: профилактика конфликтов редакционная коллегия

Вид материала

Документы

Содержание Каким будет кавказ к 2018 году?

Подобный материал:

• Редакционная коллегия: Т. Б. Мильруд (гл ред.), С. Д. Дробышевская (составитель) Скажи, 613.91kb.
• Работа на конкурс Северный Кавказ природная жемчужина России. Проблемы экологического, 631.67kb.
• В зеркале новых концепций и подходов (опубликована как отдельная брошюра: Москва: КомКнига,, 1951.9kb.
• Программа-акция «россия для будущего» Программа: «урусвати» («urusvati»), 125.1kb.
• Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 7181.6kb.
• Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 868.19kb.
• M 5(1), 9663.74kb.
• Редакционная коллегия серии сборников документов великая отечественная война 1941-1945, 7950.74kb.
• Вселенная Учитель, 3306.02kb.
• Редакционная коллегия серии сборников документов Великая Отечественная война 1941 -1945, 9829.4kb.

КАКИМ БУДЕТ КАВКАЗ К 2018 ГОДУ?

Факторы конфликтогенности

1. Экономическое отставание от других регионов
   
2. Неэффективное местное государственное управление
   
3. Распространение радикального Ислама
   
4. Отток русского населения
   
5. Антикавказские настроение в крупных городах России
   
6. Отсутствие механизмов не силовых методов решения противоречий
   
7. Территориальные проблемы
   
8. Коррупция
   
9. Социальная несправедливость
   
10. Не подотчетность власти обществу и гражданину
    

Этнополитический прогноз для Кавказа:


ПРЕЗЕНТАЦИЯ ГРУППЫ № 1 (докладчик О.М. Цветков)


У нас мнения во многом совпали, но во многом и разошлись. Возможны разные сценарии, но, если характеризовать перспективы развития политической сферы, то я был против термина «пророссийский Северный Кавказ», поскольку с моей точки зрения политическая сфера этим термином не характеризуется. В целом, как мы предполагаем, ситуация сохранит некий имеющийся статус кво, т.е. сохранится контракт центральных российских элит Кремля с элитами республиканскими, сохранятся авторитарные системы власти, типа системы власти Кадырова. В основе этого контракта лежит лояльность северокавказских лидеров Кремлю, правящей партии «Единая Россия» и ответом на эту лояльность является финансирование и поддержка этих систем власти в северокавказских республиках. В этом смысле мы, скорее всего, получим через 10 лет своеобразную управляемую российскую демократию.

Южный Кавказ будет развиваться по своей логике. Уже сегодня мы наблюдаем совершенно разные политические устремления у трех южнокавказских государств - прозападная ориентация Грузии, попытка интеграции в западную систему безопасности и экономики, Азербайджан, который умело маневрирует между российским вектором своей политики и прозападным, и Армения, которая формально находится в сфере российского влияния. Примерно все это и сохранится.

Такой же разной будет и экономика. Экономика Северного Кавказа не имеет достаточных ресурсов для собственного саморазвития и в этом смысле она, скорее всего, останется дотационной. Более того, эксперты высказывают опасения, что внимание российской власти уделяется больше таким точкам развития, как Москва, Петербург, а Кавказ, постепенно, незаметно забывается. Т.е. речь идет о финансировании республик, но мало идет разговоров о создании полноценной экономической системы. Можно сказать с натяжками, с возможными оговорками, что экономика северокавказских республик останется депрессивной, как и экономика в Армении, возможно, и в Грузии, хотя западные партнеры могут помочь ей.

В социальной сфере и на Северном, и на Южном Кавказе, сохранится слабая социальная защищенность, поскольку требования населения Северного Кавказа к власти о социальной защите, об установлении социального государства недостаточно интенсивны, категоричны, и власть довольствуется минимумом защиты людей (недостаточность пособий, пенсий), все это работает со сбоем и т.д. То же будет в Армении, Азербайджане, скорее всего в Грузии.

Четко зафиксирована тенденция дальнейшей моноэтнизации, усиления этнической гомогенности локальных территорий на Северном и на Южном Кавказе, в частности те меньшинства в Грузии, которые там еще есть, они уменьшатся, и будет формироваться этнически более гомогенная среда.

В духовно-культурной сфере будут действовать очень сложные тенденции, будет нарастать влияние ислама на Восточном и Северном Кавказе, т.е. в Дагестане, Чечне, Ингушетии, в меньшей степени в Карачаево-Черкесии, в КБР, еще в меньшей степени в Адыгее и в Осетии. Уже сегодня мы видим фактическое соединение ислама с государством, особенно в ЧР и в Ингушетии. Мне кажется, что сохранится угроза исламистского экстремизма как ответ на множество вещей – на пролитую кровь, за 10 лет вряд ли люди, потерявшие родственников в гражданских войнах, успеют ее забыть, ответ на коррупцию, которая превосходит все разумные пределы, на социальную несправедливость. Сегодня мы видим, как в Эльбрусском районе КБР резко активизировались экстремисты-исламисты, не утихают они в Дагестане и в других регионах, хотя тотального вала исламского экстремизма удастся избежать, поскольку государство научилось взаимодействовать с традиционными исламскими организациями.

На Южном Кавказе в сфере духовности в Грузии, вероятнее всего, будут усиливаться околозападные настроения. Я два раза был там и есть достаточно серьезные основания называть Грузию демократической страной, хотя, конечно, с большими оговорками. Гораздо в меньшей степени демократии будет в Азербайджане и в силу национальных особенностей, и в силу того, что они болеют примерно той же болезнью, что и мы – нефтяной; в Армении довольно серьезная оппозиция.

Важнейший момент, который во многом будет определять политическую сферу - и российскую и южнокавказскую – это признание Россией Абхазии и Южной Осетии в качестве независимых государств. Очень вероятно, что этот тот пункт, вокруг которого будут важнейшие дипломатические дискуссии и сложившуюся ситуацию могут использовать и в экономических и в каких угодно целях. В этом смысле признание Южной Осетии и Абхазии поставило нас перед не вполне предсказуемыми последствиями, я имею в виду реакцию мирового сообщества, но пока она благоприятная для России, что будет завтра сказать трудно.


Н.Н. КОНОВАЛОВА (особое мнение члена группы)

Сценарии развития этнополитической ситуации на Кавказе могут быть самые разные. Их можно было расписать в двух частях. Если Россия сохраняется в том виде, в котором она пребывает сейчас, то вышеизложенный сценарий наиболее вероятный.А дальше возможно либо усиление России – второй вариант развития, либо ослабление России – третий.


А.Ю. ГУДИМОВ (особое мнение члена группы)

Я считаю, что Россия потеряет часть своего влияния на Кавказе. Без сомнения, это относится к Грузии, в Азербайджане, при том, что будут общие проекты – все равно будем влияние терять. Русская составляющая во всех республиках и государственных образованиях будет заметно уменьшена.

Исламизация населения увеличится практически повсеместно, при этом исламизация будет выступать как фактор идентификации – и личностной и региональной (кавказская общность).

На Северном Кавказе возникнет вопрос об эффективном менеджменте, вопрос о дотационности региона (у нас в Карачаево-Черкесии - 60%). Вложения будут идти, а управлять люди не смогут. Поэтому могут возникнуть попытки губернизации Северного Кавказа.

Экономический выход для Кавказа видится в создании единого симбиоза горноклиматических и морских курортов. За счет прокладки через Главный Кавказский хребет дороги, замкнется в огромное кольцо сеть международных аэропортов, которая будет идти в Минводы, Ставрополь, Краснодар, Майкоп, Туапсе, Сочи, Адлер, Сухуми, Черкесск. Это будет огромная курортная сеть, которая создаст реальное внимание европейских отдыхающих, для них кавказские курорты будут экономически привлекательны. Курорты Кавказа Российской Федерации будут подниматься, развиваться, это большой посыл для европейских инвесторов

Стратегическим сырьем Кавказа станет вода, регион может стать крупнейшим экспортером воды во всем мире. Это реальный экономический шанс для Кавказа.


М.О. СУЛТАНОВ (особое мнение члена группы)

Дагестан за историю своего республиканского существования выработал богатейший интернациональный опыт. Этот дагестанский опыт может быть перенесен и на другие субъекты Северного Кавказа и всей Российской Федерации.

В то же время в Дагестане ситуация тревожная. Если и дальше количественные явления клерикализма будут переходить в такие качественные, когда представители властных органов, например, министры, или представители органов правопорядка становятся мюридами, т.е. носителями иррациональных ценностей, наперекор всякому светскому здравому смыслу, то если эта тенденция будет развиваться, то это грозит самыми негативными сценариями..

Сфера образования в Дагестане (школьная и вузовская) номинальна, она профанационная, продажная, ученики видят и знают, что любой учитель, любой директор школы, любой профессор продажны, за деньги ставят зачеты, принимают экзамены. В Дагестане встречаются профессора, которые плохо говорят по-русски.

Поэтому необходима кадровая реформа, чтобы выработать такие механизмы, чтобы на ключевые посты республиканской власти попадали позитивные люди. Но мы прекрасно знаем, кто дает отмашку дагестанской власти – конечно, Кремль.

. В Дагестане очень мало осталось русских. В сознании этнических русских укрепилось мнение, что в оттоке русского населения с Кавказа виноваты, якобы, кавказцы, в Дагестане – значит, дагестанцы. Отчасти это может и так. Но главным образом не дагестанцы виноваты, нужно оставаться и бороться. Русские хотят конформизма. Почему они уезжают из Дагестана, потому что в России более комфортно жить.

Поэтому если в Дагестане будут продолжаться те тенденции, которые сегодня, то ничего хорошего не будет. А если кто-нибудь появится, который переломит эти тенденции в более позитивное русло, тогда будет замечательно.


ПЕЗЕНТАЦИЯ ГРУППЫ № 2 (Докладчик Г.А. Мурклинская)

Первый прогноз будет скорее оптимистический, и он совпадает с прогнозом первой группы. Если рассматривать эту ситуацию без учета тенденций того, что происходит в мире, глобальных процессов, которые довлеют сейчас над нами, а взять в отрыве от этого маленький «идеальный» кусочек земли, перешеек между Каспийским и Черным морями, оказавшийся в эпицентре событий и спрогнозировать на десять лет вперед, то все народы живущие здесь достойны лучшего будущего и все они хотят развиваться, чтобы оставить потомкам достойную жизнь и историю, которой они могли бы гордиться.

На сегодняшний день мы имеем небольшие подвижки в положительном направлении. Это то, что наш президент называет «подушкой безопасности», т.е. экономически мы сейчас более или менее можем говорить о будущем, можем позволить себе планировать экономически наше будущее. Но мы планируем его только в расчете, что мы часть России.

Первое необходимое условие – это создание единой экономической системы, интеграции этих систем – российского Северного Кавказа и наших соседей, хотя процветание этого региона будет сложным. Для этого нам нужно снятие или смягчение административного режима. Это означает, что визовый режим и административный режим проезда и контактов будут для нас более свободными, будут созданы более комфортных условия для развития бизнеса, транспортных систем, интеграция региона во все экономические схемы.

Наиболее оптимальной экономической нишей для Кавказа является та, которую он занимал в годы советской власти, являясь всесоюзной здравницей, курортной и туристической зоной. Теперь на новом витке мы можем вернуться к созданию единой туристско-рекреационной зоны. В этом мы можем, учитывая наши климатическо-географические условия создать конкурентные условия для нашего бизнеса. Но для этого нужно построение эффективной власти в России, потому что сейчас одна из причин, почему регионы остаются дотационными – это та же система коррупции, когда элите и в Москве и на местах выгоднее существование одного финансового краника, по которому им сверху сливаются большие финансы. Если эта система будет оставаться таковой, развитие нам не грозит.

Если же мы пойдем по цивилизованному пути и станем модернизировать систему административного управления регионами, то прежде всего надо уходить от клановости и трайбализма. Трайбализм – это родовое пятно у всех народов региона, от него мы никак не уйдем. Приходим на какое-нибудь предприятие или в учреждение и если там начальник кумык, то мы свободно можем говорить по-кумыкски, нас поймут, если аварец, то по-аварски, нас опять же поймут, приветят как родного. Мы можем говорить и по-русски, нас тоже поймут, но это будет разный уровень понимания.

У нас в Дагестане был правящий этнос – даргинский, долго с этим остальные, меньшие этносы боролись, получили следующий правящий этнос. Если удастся уйти от этого, создать хотя бы положительную тенденцию, то мы сможем развиваться экономически, возможно, запустив как начальный этап рекреационно-туристический бизнес, так как он основан на инициативе самих людей, здесь государственные дотации в наименьшей степени нужны.

Но только на туристическом бизнесе поднять экономику невозможно, нужно развивать и остальные сектора экономики, идя к принципу самодостаточности. Это условие безопасности любого региона.

Мы не можем не понимать, что столкновение дипломатических интересов, прорвавшееся именно в этом регионе, носит очень значительный, более глобальный характер, чем борьба за судьбу Южной Осетии, Абхазии, Карабаха всех остальных непризнанных народов мира. Крушение одного мира, одной системы прошло почти бескровно, но сейчас новое развитие оказалось перед тупиком. Лимит такого развития, без потрясений, уже исчерпан. Передел сфер влияния, который до сих пор оттеснял Россию все дальше от сфер ее традиционных интересов, тоже уже оказался исчерпанным. Мы оказались на красной черте. Но и не только, весь мир. Это очень опасный вариант.

Мы на Кавказе имеем столкновение не только супердержав, это очевидно, но за этим столкновением стоят интересы других государств, которые выжидают. Плюс к этому мы имеем глобальный финансово-экономический кризис, который в ближайшие годы закончиться не может, потому что закончился лимит развития рыночной экономики того типа, который развивался за счет освоения новых рынков, новых территорий, в частности постсоветского пространства. Но это пространство практически освоено, дальнейшее расширение уже не получается, а делить еще есть что – территория России и тех лимитрофных государств, которые находятся между Россией и другими государствами - глобальными конкурентами. Этот конфликт, в котором ни США, ни Россия не могут стать победителями, скорее всего они могут только ослабить друг друга. Этого конфликта нужно избежать. Однако третьи государства будут усиленно нас к нему подталкивать, потому что ослабление обоих противников выгодно слишком многим.

В связи с ситуацией в Осетии. А что если и другие спорные территории поставят такие же вопросы, а что если и там начнутся такие же процессы, а что, если какой-нибудь из этих процессов взорвется таким же конфликтом? Давайте не будем шутить с огнем. Конечно, Абхазию и Осетию, здесь спора нет, мы должны поддержать и признать, в таких ситуациях нужно исходить из прагматичных соображений. Однако когда разговор идет о международно-правовых отношениях, давайте садиться за стол переговоров, включая все виды гражданских вариантов общения, в том числе НПО, которые имеют определенный вес в обществе, давайте выходить с этими проблемами на все инстанции, на всех уровнях.


ПЕЗЕНТАЦИЯ ГРУППЫ № 3 (Докладчик С.А. Арутюнов)

Я в принципе как исследователь исхожу из концепции цикличности истории. Понимание истории как линейного процесса заложено было на рубеже VI-V вв. Блаженным Августином. Прошло примерно 1000 лет пока величайший историк не только исламского мира, но и всего человечества Ибн Хальдун выступил со своей концепцией роста и упадка асабийя, т.е силы внутренней солидарности общества и с концепцией циклического, повторяющегося развития. Это он делал на материале, который был ему очень хорошо знаком, на магрибском материале, но это относится к общемировой истории. Еще полтысячи лет прошло, прежде чем появился цивилизационный подход к мировой истории, сочетающийся с циклическим подходом - до этого на европейскую науку он большого воздействия не произвел, он оставался до XIX века сравнительно мало известным, помимо узкого круга востоковедов, и преобладала концепция Блаженного Августина о линейном развитии, которая была усложнена и преобразована, но в общем с такой же концепцией линейного развития мы встречаемся у Гегеля с его странствованиями Мирового духа. И только во второй половине XIX в. сначала наш соотечественник Данилевский, а потом Освальд Шпенглер, затем Тойнби и вновь наш соотечественник, недооцененный, как я считаю, российский историк Владимир Игоревич Пантин прежде всего, есть и другие, которые разделяют и вместе с ним пишут эту концепции и развивают ее, но прежде всего И.В. Пантин, в наши дни развил цивилизационно-циклическую концепцию мировой истории.

Надо сказать, что опять-таки до него другой наш соотечественник, (но нет пророка в своем отечестве), выступил с созданием концепции, которая послужила базой для аостроений Пантина, В отличие от него он очень хорошо известен, на Западе больше, чем в России, поскольку он подвергся, как и многие величайшие ученые России, репрессиям в сталинское время – В. Леонтьев. Леонтьев выступил в свое время с концепцией длинных циклов экономического развития. Длинные циклы Леонтьева примерно начитываю примерно 50 лет каждый. Их прошло до нашего времени довольно много. Пантин, собственно говоря, взял длинные циклы Леонтьева, показал, что четные и нечетные имеют между собой некоторые различия, и, если их сдвоить, то мы получаем примерно столетние циклы исторического развития. Я говорю примерно столетние, потому что они имеют тенденцию сжиматься, и если первые их них были длиной более полутораста лет, то сейчас значительно меньше ста.

Каждый пантинский цикл включает два леонтьевских цикла и каждый из этих полуциклов разделяется еще на две фазы, так что в полном цикле, условно говоря вековом, имеются четыре фазы – это фаза перестройки, реструктуризации мировой экономической системы, затем фаза технологического переворота, затем фаза великих потрясений и наконец, фаза революции мирового рынка. Итак, мы сейчас живем в третьей фазе 9 цикла. Циклы начались после распада Римской империи, т.е. примерно с 500 г., с того же времени, когда творил Блаженный Августин. До этого иначе структурировалась мировая история, но, начиная с конца античности, начала средневековья уже она идет более или менее такими циклами. Фаза великих потрясений в каждом вековом цикле вообще то означает кризисную ситуацию для всего мира, а для России она означает усиление репрессивности, заканчивающееся некоторой смутой, после которой наступает четвертая фаза – восстановление, дальше начинается очередной цикл.

Россия в своей истории пережила 5 периодов, соответственно 5 фаз великих потрясений. Это были периоды царствования Иоанна IV Грозного, затем Петра I, затем Николая I, затем Иосифа Сталина, и, наконец, сейчас Владимира Путина. Еще отмечу, что эти фазы, как и циклы, делятся на четные и нечетные, и нечетные, хотя и являются репрессивными и трагичными и изобилуют великими потрясениями, но все же мягче, лучше, чем четные. Поэтому царствование Иоанна Грозного, кто знает историю этого периода, тот согласится со мной, что оно сильно драматизировано, на самом деле репрессии эти были не так уж страшны, они касались, в основном, бояр, и эта эпоха великих потрясений была, конечно, менее потрясающей, чем жуткая эпоха Петра I. Затем более мягкая эпоха Николая I, затем жуткая эпоха Сталина, и снова более мягкая эпоха Путина. Эпоха Владимира Путина (точнее Путин пришел к власти в 2000 г., но эта фаза по математически точной с плюс-минус один год схеме Пантина падает на 2005-2017 гг.) в силу сжатия сроков занимает не 24 года, а всего лишь 12 лет. Она была предсказана еще в 1995 г. и последующее развитие, уже 13 лет, подтвердила полную точность этих предсказаний. Но сама фаза великих потрясений, с моей точки зрения, началась не в 2005, а в 2004 г., строго говоря, сразу после выборов этой «штемпельной» думы, которая была избрана в декабре 2003 г., вот с 2004 г. началась эта фаза.

В 2018 г. мы сможем ожидать вступления мировой экономики, а стало быть и политики в некий общемировой кризис, который повторяется регулярно, он будет, наверно, десятый общемировой кризис. Для России это будет конец эпохи Путина; те концепции, те подходы, та ментальность идеология власти, которая была характерна для эпохи Путина, она подойдет к концу и начнется поиск нового пути. 2017-2018 гг. – это общемировой кризис, но для России он будет усугублен тем, что это будет 100-летие ВОСР. И хотя полное повторение ВОСР невозможно, но некоторая фарсовая её имитация вполне вероятна: ожидания, экспектации, настроения, воспоминания с этим столетним юбилеем неизбежно овладеют достаточно широкими кругами трудящихся масс, наименее образованных, конечно, и я думаю, что авантюристически лидеры нынешнего российского коммунизма постараются этими обстоятельствами воспользоваться, для того, чтобы пропагандировать какое-то использование опыта ВОСР для решения тех острых проблем, которые перед Россией уже понемногу встают, но через 10 лет встанут во весь рост.

На Северном Кавказе эти кризисные явления выльются в дальнейшее уменьшение доли русских, усиление этнической гомогенности разными путями, вплоть до этнических чисток и новых, возможно, кровопролитных этнических конфликтов. Но здесь возможны два крайних сценария. Один, при условии, что власть федерального центра к этому времени попадет в разумные и волевые руки, это путь погашения конфликтов, мирного, дипломатического баланса, демократизации общественной жизни, резкого ограничения полномочий этнических ханов и султанов (президентов, глав республик, губернаторов), развития муниципальных (кантональных и коммунальных) полномочий, подавлен6ия попыток этнических чисток. Это оптимальный сценарий.

Но есть и другой, пессимальный сценарий. Это, наоборот, паралич федеральной власти, разгул локального этнически базированного произвола, бегство интеллигенции, выход во власть шовинистической черни – то, что отчасти мы уже видим в «независимых» государствах Южного Кавказа, но в многократно ухудшенном виде. В крайнем варианте это отпадение республик Кавказа от РФ – превращение их в микрозаповедники отсталости, нищеты, мракобесия и произвола. Конечно, возможны и разные промежуточные варианты. К сожалению, они будут зависеть не столько от качества местных социальных и политических сил, сколько от качества федерального, кремлевского руководства.