Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря

Вид материала

Документы

Содержание Библиографический список Элементы итальянской архитектуры Поэтическая школа астраханских ногайцев На твоем пути пострадал

Подобный материал:

• Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря, 6670.24kb.
• Институт каспийского сотрудничества, 668.69kb.
• Методические указания му 1 2600-10, 485.46kb.
• Рыбохозяйственные и экологические аспекты эффективности искусственного воспроизводства, 422.61kb.
• Свод правил по проектированию и строительству метрополитены дополнительные сооружения, 1496.85kb.
•      согласован мчс россии письмо n 43-95 от 14., 1639.07kb.
• Оценка ситуации в регионе Каспийского моря и прикаспийских государствах в апреле 2011, 416.63kb.
• «Научно-исследовательский институт дезинфектологии», 448.62kb.
• Методические рекомендации мр 6 0050-11, 382.97kb.
• Решение IV международной научно-практической конференции, 42.94kb.

Библиографический список

1. Беер [Байер Г.-З.] Родословие князей Кантемиров // Он же. История о жизни и делах молдавского господаря князя Константина Кантемира. М.1783. С.301-303, 304-305, 305-306, 313.

2. Бель Антермани Г.[Белл Дж.] Известия о путешествии в Персию, в город Дербент, при российской армее, под предводительством Его Величества Императора Петра I, в 1722 годе // Астраханский сборник. Вып.I. Астрахань, 1896.С.232-234, 232-233.

3. [Вильбуа Н.П.] Всеподаннейшее прошение об отставке с изложением с изложением служебного поприща Н.П.Вильбуа // Русский архив. 1867. Год пятый. Стлб.1197.

4.Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудраго преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. Ч. VIII. М., 1789. С.187, 208-209, 261-262, 264-265, 265, 267.

5. Дневник пребывания в Астрахани Его Императорского Величества Государя Петра I // Астраханский сборник. Вып.I. Астрахань, 1896. С.247.

6.Марков А.С. Петр I и Астрахань.2-е изд., доп. Астрахань.2008.С.140.

7.Соймонов Ф. Описание Каспийского моря и чиненных на оном Российских завоеваний, яко часть истории Государя Императора Петра Великаго. СПб.1763. С.205,207-208,237-238,238-239.

8.Соймонов Ф. Описание похода Государя Императора Петра Великого к лежащим при Каспийском море персидским провинциям // Опубл. в : Муравьева Л.Л. Военно-исторический плакат VIII в. о Персидском походе Петра I // Археографический ежегодник за 1961 г. М., 1962.С.400.

9.Цвиркун В.И. Эпистолярное наследие Димитрия Кантемира: Жизнь и судьба в письмах и бумагах. Кишинэу, 2008. С.240-241,245,246-247,248-249,251,259,283,294,297.

10.Eşanu A., Eşanu V. Moştenirea culturală a Cantemireştilor. Chişinău, 2010. Р.70.

Н.Н.Яронова

ОГУК «Астраханский государственный объединенный

историко-архитектурный музей-заповедник»

ЭЛЕМЕНТЫ ИТАЛЬЯНСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ

В ИСТОРИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКАХ АСТРАХАНИ


Начатое еще в XVI, XVII веках обустройство Астрахани продолжается в XVIII веке. Этот век был переломной эпохой в истории России, ставшей в короткий срок одним из ведущих государств Европы. Культура вступила на новый путь развития. В эпоху Петра I начался процесс европеизации России. Это затронуло все сферы жизни, включая культуру, и в особенности архитектуру, во многих городах нашей страны. в том числе Астрахани. Самобытное в архитектурном плане строительство Астрахани с присущим всем русским городам фортификационным мощным кремлем в XVIII веке получает новое направление. Мощь уступает свое место красоте. В то время в России получает распространение архитектурный стиль барокко, который сложился в Италии в конце XVI века.

Замечательным памятником архитектуры XVIII века, во внешнем оформлении которого прослеживаются черты раннего барокко является Успенский собор (1710). Оконные проемы здания и каменных барабанов обрамлены уходящими вглубь уступами, профилированными наличниками, украшены легкими колонами с капителями коринфского ордера, что свойственно стилю барокко. Здание собора завершают полукруглые арки, образующие ниши с росписями на библейские темы. Образцами применения выше перечисленных архитектурных элементов служат католические храмы Рима.

В середине XVIII века происходит плавный переход от позднего барокко к классицизму, предпосылки которого в Италии появились еще во II половине XVI века, в эпоху Позднего Возрождения. Примером может служить астраханский римско-католический костел, построенный в 1769 г. Он напоминает классические образцы западноевропейских, прежде всего итальянских, храмов XVII-XVIII веков. Наличие двух башен звонниц, большого купола на восьмиграннике – отличительные черты храмовой католической архитектуры того времени. Как и в храмах Италии в архитектурном оформлении астраханского костела широко использованы следующие архитектурные элементы: фронтон, восьмигранный фонарь над куполом. Как католические храмы Западной Европы XVII-XVIII веков, астраханский костел имеет богатое декоративное оформление: «прорезанные» прямоугольные колоны, рустованные карнизы, арочные и круглые окна с наличниками (церковь Санта Мария дель Приорато на Авентине, Рим).

К концу XVIII века завершается переход от барочного к классическому стилю. Классицизм становится доминирующим в архитектуре Астрахани. Значительный вклад в это внес архитектор Александр Дигби, благодаря которому центр города украсился зданиями, отражавшими классические традиции в их европейском варианте. А.Дигби, родом из Тосканы, в 1786 году был назначен в Астрахань главным архитектором. «Я итальянец по национальности и подданный Его Величества короля Австрии… имел честь служить Ея Императорскому Величеству в качестве архитектора губернского города Астрахани с 1786 по 1803 год, и в этом промежутке времени я выполнял свои обязанности с успехом и рвением…».

Организующим звеном ансамбля центра города Астрахани, по мысли А.Дигби, должен был стать дом именитого гражданина, таможенных дел советника Минаса Дилянчеева. Этот дом красуется и сейчас на углу улиц Кирова и Советской, известный как бывшая резиденция астраханских губернаторов. Т.Г.Шевченко в своем дневнике сделал такой отзыв об этом доме: «Губернаторский дом – здание массивное в отношении к частным домам, бельэтаж а-ля Ренессанс, смотрит весело, вроде бонтонного отеля, поддерживаемый массивной галереей аркад, под которыми помещаются лавки с разными благородными товарами…». В ренессансном стиле в здании присутствуют арочные галереи и колонны центрального входа. Однако, несмотря на это и на поздние перестройки, дом Дилянчеева сохранил до нашего времени архитектурное решение А.Дигби в духе итальянского классицизма, палладианства, а именно, окна-балконы на консолях парадного второго этажа придают архитектуре всего здания легкость и изящность.

По проекту А.Дигби обустраивалась не только центральная часть города Астрахани, его сооружения украшали и другие районы. Но к сожалению, не все что построил Дигби сохранилось до наших дней. По его проекту в классическом стиле были построены, к примеру, колокольня церкви Вход Господень в Иерусалим, которая входила в ансамбль Плац-парадной площади; дом благотворителя И.А.Варвация на углу Плац-парадной площади и улицы Спасской; здание Адмиралтейства, которое было снесено в 1948 году.

В 1820-30-е годы завершил развитие классицизма в Астрахани архитектурный стиль ампир. Ярким представителем данного стиля являлся архитектор Карло Депедри. Наиболее значительные из сохранившихся зданий этого периода – бывшая Полицейская управа, ансамбль больницы Приказа общественного призрения, бывшая калмыцкая управа.

Больничные сооружения, возведенные в 30-40-х годах XIX века по проекту архитектора К.Депедри, на Паробичевом бугре являются выразительным примером ансамблевой застройки города в ампирный период классицизма (три первые десятилетия XIX века). Главный фасад центрального объема оформлен мощным шестиколонным портиком тосканского ордера. (В настоящее время здание используется как больница скорой медицинской помощи).

С завершением первой половины XIX века, завершается «упорядоченная стилевая» застройка Астрахани. Происходит смешение стилей, вплоть до применения относительно нового стиля модерна. Смешение стилей наблюдалось в различных жилых районах города. Украшением городской застройки до сего времени остаются выразительные архитектурные объемы зодчих К.Домантовича, В.Варганек-Вальдовского, А.Малаховского. Хорошо «держит» перекресток, удачно вписавшись в общую застройку северной набережной реки Кутум, и сохраняет значение одного из наиболее интересных памятников астраханской архитектуры конца XIX - нач. XX веков дом купца Ф.Будагова, где интерьер ротонды отмечен влиянием величественной архитектуры Древнего Рима. Представляет интерес как образец богатого городского особняка, выполнявшего одновременно жилую и торговую функцию и бывшая кондитерская К.Шарлау – двухэтажное сложное в плане здание, возведенное в конце XIX века по проекту архитектора К.Домантовича. Обильный декор, растительный орнамент, кариатиды торгового дома кондитеров Шарлау доносят до нас дух итальянского Возрождения, столь близкий бурно развивавшейся России XIX в.

Таким образом, рассмотренные нами два века астраханской архитектурной застройки города показывают как велико влияние архитектуры Италии в целом и вклад итальянских зодчих в частности. Нужно признать, что такие стили как барокко и классицизм, получившие развитие в Италии в XVI веке доходят до нас с опозданием в два века. Тем не менее, благодаря этой «задержке» стала возможной упорядоченная застройка города с последующим вкраплением смешанных стилей. Отметим и то, что изначально итальянские архитекторы несли свою культуру в наш город лично (Дигби, Депедри), но уже к концу XIX века мы наблюдаем приоритет отечественных зодчих (Домантович, Малаховский). Очень важно, и не только в архитектуре, использовать наиболее интересное в чужих стилях, но при этом добавлять свое самобытное, отечественное. И сегодня мы видим такие здания как Успенский собор, бывший дом губернаторов, Шарлау и другие в которых отражено не только влияние итальянской, но и дух русской культуры.


Библиографический список

1. Астрахань. Город и время / под ред. Л. Качинской. Астрахань, 1998.
   
2. Марков А.С. Варвакис. Документальное повествование. Астрахань, 2000.
   
3. Михайлова М.В. Александр Дигби – зодчий классицизма на юге России // Архитектурное наследство. №28, 1980. С. 80-88.
   
4. Никитин В.П. Астрахань и ее окрестности. М., 1982.
   
5. Шевченко Т.Г. Дневник. Киев,1963.
   

А.Х. Курмансеитова

Карачаево-Черкесский институт гуманитарных исследований

ПОЭТИЧЕСКАЯ ШКОЛА АСТРАХАНСКИХ НОГАЙЦЕВ

40-х ГОДОВ XIX ВЕКА

Творческое наследие стараногайских поэтов XV- начало XX века до сох пор не исследовано, за исключением творчества астраханских поэтов Алхайдара Сыддык-Бая, Фахруддина Абушахманова и Кысрау Тияка, которым посвятил научный труд Абдул-Кадыр Губайдуллин.

В архиве и рукописном фонде Института языка, литературы и искусства им. Гамзата Цадасы Дагестанского Научного Центра РАН хранится рукопись А.-К. Губайдуллина «Краткое содержание и элементы мусульманского мистицизма в поэмах Сыддык-бая и его школы староногайских поэтов 40-х годов XIX столетия» (1). Автор в исследовании раскрывает творчество староногайских поэтов Астрахани середины XIX века и свидетельствует о наличии ногайской поэтической школы.

В 1930-х годах Абдул-Кадыр Губайдуллин работал научным сотрудником Института культуры Совнаркома ДАССР, данная рукопись является его плановой работой за 1935 год. Она состоит из двух частей, исследовательская часть работы написана на русском языке, тексты поэм написаны на латинице на ногайском языке. Автор в данной рукописи впервые в ногаеведении исследовал мистицизм в творчестве астраханских поэтов Алхайдара Сыддык-Бая, Фахруддина Абушахманова и Кысрау Тияка.

Абдул-Кадыр Губайдуллин в исследовании особо выделяет творчество Алхайдара Сыддык-Бая как самого талантливого поэта и основателя астраханской поэтической школы. Ногайский просветитель Абдул-Хамид Джанибеков считал, что её основателями являются Алхайдар Сыддык-Бай и Фахруддин. О них просветитель писал: «Фахретдин (так он известен) является учителем всех ногайских певцов по школе «Хош аваз» (т.е. приятный голос)… Сидик-Бай современник Фахретдина и они одинаково вспоминаются в песнях их последующих (последователей – А.К.)» (2. С.46). А.-Х. Джанибеков выявил и подлинную фамилию Фахруддина – Абушахманов.

В рукописи А.-К. Губайдуллина неоднократно подчеркивается, что творчество указанных поэтов сформировалось под влиянием восточной литературы, оказавшей существенное влияние на формирование их мировоззрения и поэтическое творчество. Автор в рукописи отметил, что в произведениях староногайских поэтов четко прослеживается отражение «староузбекской и туркменской феодальной литературы XIV-XVIII вв., а также азербайджанско-тюркской, старотатарской, отчасти и турецкой литературы» (1. С.2). Действительно, на формирование этнокультуры ногайцев существенное влияние оказали произведения восточной классической литературы. Во-первых, в эпоху правления Эдиге и его потомков древние ногайцы обитали в Хорезме и других среднеазиатских ханствах, они в этот период проживали также в Крыму, Причерноморье и Прикаспийской неизменности, Поволжье и на Кавказе, т.е. в регионах, составлявших часть мусульманского Востока. Во-вторых, в Ногайской Орде существовала система народного образования, включавшая мектеб и медресе, где уделялось большое внимание изучению произведений восточной литературы. В круге чтения ногайцев всегда были произведения Юсуфа Баласугуни, Ахмеда Ясави, Коркута и других поэтов восточной литературы (4. С. 39-56).

А.-К. Губайдуллин исследовал произведения Сыддык-бая - «Гюль-Фердевс», «Гюль-Джамал» и «Дочь Казака», два произведения Фахруддина Абушахманова - «Подруга» и «Гюль-Энвер», а также поэму Кысрау Тияка «Гюль Ризван». По предположению А.Губайдуллина, данные поэмы являются «любовно-мистическими» и «лироэпическими», так как в них описаны любовь поэта к женщине, его ревность, взаимная или неразделённая любовь, страдания, горести и переживания. Автор рукописи подчеркнул: «В них находятся разносторонние культурные влияния. Интереснее всего то, что в них отразился мистицизм мусульманских персидских поэтов» (1. С.2).

Астраханские ногайские поэты 40-х годов XIX века активно использовали персидские и арабские мистические термины и символы. Об этом А.-К. Губайдуллин писал: «мистики-поэты под видом возлюбленной подразумевали любовь дервиша к богу, под видом сада – рай, разных достоинств возлюбленной качества того же мусульманского бога, опьянение вином – религиозный экстаз дервиша и т.д.» (1. С.4). Однако мистицизм ногайских поэтов не является таким откровенно религиозным, как в творчестве классиков туркменской поэзии Махтумкули, Сеиди и других. А.Губайдуллин подчеркнул, что «употребление терминов заставляет думать и назвать эти поэмы мистическими. Все содержание этих кратких поэм проникнуто внутренними переживаниями поэтов, следовательно, лирикой. Эпичность же их – эпическим построением, особенно же начало поэм. Кажется, что поэт с дударой-домброй в руках только что создает свое произведение, импровизирует в кругу своих друзей – «яров». Это же доказывается и повторением в начале каждого раздела стихов» (1. С. 6).

Поэма Сыддык-бая «Гюль-Фердевс» (Гуьл Фердаус-А.К.) в переводе означает «Роза рая». Произведение состоит из пятнадцати разделов, в каждой из них «от девяти до тринадцати строк и по два параллельных в каждом разделе» (1. С.13). Поэт употребляет красочные повторения, которые делают поэму «похожей на устное ногайское героическое произведение». А.-К. Губайдуллин указал: «Эти повторения в начале и в конце каждого стиха или раздела так же разнообразны, что не дают монотонного однообразия, а, наоборот, делают её очень гармоничной и изящной. Например, начальные и конечные строки первого раздела:

«Я расскажу то, что видел

Сидящим тут друзьям».

[А также начальные и конечные строки второго раздела – А.К.]:

«Я расскажу то, что видел,

Слушайте внимательно» (1 С.13).

Поэт с домброй в руках поёт друзьям о своих переживаниях. Сыддык-Бай в поэме «Гюль-Фердевс» активно употребляет мистические термины и выражения дервишей, используемые последними для описания любви к богу. В этой поэме А.Губайдуллин выявил наличие мистических символов: «Его возлюбленная сидит в «укромном месте» (hevlet çajda). Также называются дервишские уединения для устремлений к богу. … Ходьба красавицы похожа на ходьбу павлина, этой птицы, которая раньше жила в раю по мусульманским преданиям. Эта птица обожествляется некоторыми сектами. Поэт называет себя бюль-бюль – «соловей»: олицетворение того, что он поёт, а его предмет любви яр «подруга». Этим же именем обозначают и называют мистики «бога» (1. С. 14-15).

Главный герой, увидев свою возлюбленную «мертвой», «воскресил» её. Данный сюжет напоминает мусульманское предание о «воскрешение из мертвых на том свете». Поэт говорит о том, что он гость на земле, напоминая о том, что «жизнь на этом свете» является временной, так как настоящая жизнь - «там», т.е. после смерти. Сыддык-Бай описывает комнату, но это «сад подруги», которая изображает любовь, и он является «гостем в саду». В поэме использованы термины мистической любви: поцелуй, уста, больная душа, лекарство (но лекарство не простое, а слова любимой женщины), - он почти всегда описывает их на персидском языке, а слово «улыбка» - на арабском языке (1. С. 14-15).

В произведении использованы древнетюркские слова данышмак – «беседа с возлюбленной», гоьзел яр – «красивая подруга», гюль – «роза», что свидетельствует о хорошем знании поэтом древнетюркской и восточной литературы. Традиционно в восточной поэзии роза символизирует женщину. В современной ногайской грамматике слово «роза» пишется «гуьл», но А.-К. Губайдуллин в транскрипции с латинской графики на кириллицу написал «гюль». В данном случае это более точная передача указанного термина, так как схожий по написанию термин «ѓуль» в переводе с арабского языка означает «демон пустыни, злой дух» и в восточной литературе это слово используется именно в этом значении.

По мнению А.-К. Губайдуллина, в поэме «Гюль-Фердевс» интересным является выражение: « На твоем пути пострадал», так как «путь» и тарикат имеют одно и то же значение. У мистиков «тарикат» - это «путь к познанию бога». Об этом исследователь писал: «Здесь также Сыддык-Бай «свой путь любви берет оттуда же. «Любовь» он называет иногда ашык, а иногда sevda – «болезнь». Оба эти слова дервишские. Он употребляет мистико-философские термины felek – «мир», carhь felek - «колесо мира» и devran - «круговорот жизни». Особенно интересен последний термин, напоминающий браминское переселение душ. Даже его клятва: «семь земель, семь неб, солнце, луна, звезды, ангелы, восемь раев, гурии, райские юноши…» свидетельствует, что он был воспитан, если не последователем мусульманского мистицизма, но на мистике» (1. С. 17-18).

Состояние, когда дервиши доходят до последней степени «совершенства» при тарикате, мистики называют термином vьsal, который А.Сыддык-бай употребляет в поэме «Гюль-Фердевс». Тарика – метод мистического познания Истины. С помощью тариката человек, стремившийся к духовному очищению и ощущавший в себе склонность к религиозной практике, вступал на путь размышлений и психофизических упражнений, чтобы интуитивно познать истинную божественную реальность (ал-хакика) и свою сопричастность ей (3. С.224). Староногайские поэты были выпускниками медресе, они знали как суфизм, так и восточную поэзию, поэтому активно использовали свои знания в поэтическом творчестве.

Сыддык-Бай в поэме «Гюль-Фердевс» употребляет большое количество символов. Выражение поэта: «Войти в сад и собирать айву и гранаты» - общепринятое в восточной поэзии описание интимных отношений между мужчиной и женщиной. В данном случае каждый фрукт обозначает особый символ.

Автор в поэме «Гюль-Фердевс» широко использует символику арабских букв. В восточной поэзии каждая буква или их сочетание имеют особое значение, поэтому существует мнение, что они влияют на судьбу человека, болезни и т.д. В поэме слова «Элифообразный мой стан сделался дал‘ом» обозначают: «Прямой стан мой сгорбился», так как вертикальная арабская буква «алиф» превращается в «дал» - дугообразную (1. С.19).

А. Сыддык-Бай в поэме уделяет большое внимание моменту разлуки, при её описании он использует термины восточной поэзии. Тюркское слово Jьrьlьg (Йырылык) употребляется иногда и в других языках: арабском и персидском. Это слово имеет два значения: разлука с любимым человеком и в то же время аллегория смерти и отдаление человека от бога.

Алхайдар Сыддык-Бай в поэме «Гюль Фердевс» использовал и другие термины мистицизма. Об этом А.-К. Губайдуллин сообщил: «В его поэме часто употребляется dedar, т.е. «лицезрение», хотя здесь подразумевается его простое значение в смысле «свидание», но под этим словом скрывается «лицезрение бога» - высшее состояние, когда человек тариката, по мусульманскому дервишскому учению, может «увидеть, познать бога» (1. С.20).

Поэт хорошо знаком с природой и её явлениями и этому свидетельствует описание им сильного шторма на Каспийском море в поэме «Гуьл-Фердевс» (1. С.21).

В поэме Сыддык-Бай дал краткие сведения из своей биографии, искренне выразив личные чувства. Он был странствующим поэтом-импровизатором и художественно описал свои путешествия, которые совершил с торговой целью в близлежащие к Астрахани государства. В Персии Сыддык-Бай жил иногда по два месяца. О себе поэт сказал: «В другом у меня счастье и будущность». Исследуя творчество Сыддык-Бая, А.-К. Губайдуллин сделал следующий вывод, что поэзия не являлась его основным источником существования, так как средства на жизнь он зарабатывал торговлей - поэт был мелким торговцем, продававшим свои товары по городам Волги, Южного Урала, иногда отправлялся в Персию.

Небольшую зарисовку из своей жизни Сыддык-Бай дал в поэме «Дочь Казака»: «Я путешествовал в ближних странах… был в Иранской земле, увидел девять городов около Астрахани, гулял во всех городах и деревнях, а когда случались большие пиры, то во многих из них пел, играл на домбре, как купец путешествовал между Волгой и Яиком» (1. С. 21).

Абдул-Хамид Джанибеков указал более конкретные сведения из жизни поэта: «Сидик-Бай известный ногайский народный певец. Уроженец Средней Азии (Хива). [Он] родился в 1811 году и умер в 1876 году в Астрахани» (2. С.46). Ногайцы до Октябрьской революции проживали не только в Поволжье и на Кавказе, но и на территории Средней Азии, в том числе и среди узбеков. В указанный период ногайцы выезжали учиться в Бухару, Самарканд, Хиву, и миграционные процессы между ногайцами Поволжья и Средней Азии были оживленными. В 1920-1930 годах, когда начались репрессии против астраханских ногайцев, известные ногайские просветители Наджиб Гасри (Мавлюбердиев), Булат Салиев и многие другие выехали к ногайцам, проживавшим в Средней Азии. В 1930-х годах ногайцев, живших в данном регионе, при переписи населения записали узбеками, так же как в Астраханской области - татарами.

Поэмы Алхайдара Сыддык-Бая «Гюль-Джамал» и «Дочь Казака» посвящены описанию красоты его любимых женщин, в первой из них он описал красоту возлюбленной:

Под землёю мертвецы,

Кричат: «О, наш Бог!».

Луна с солнцем и звездами

В ноги ей поклонились (1. С. 23).

По рассказам астраханских стариков, за такие «богохульные слова» Сыддык-Бая подвергли в Астрахани «суду инквизиции», муллы осудили его как еретика и безбожника и взяли с него подписку, что он больше не будет упражняться в искусстве сложения стихов. Сохранились сведения, что поэт покаялся в грехах и не стал больше писать.

В поэме «Гюль-Джамал» имеются те же мистические термины, что и в произведении «Гюль-Фердевс», поэтому А.-К. Губайдуллин выделил только термины, которые характерны лишь для поэмы «Гюль-Джамал». В данном произведении свое путешествие Сыддык-бай называет terni diar - «оставление мира», «уход из мира», он также использует термин mast аşьg (маст ашык) – «опьянение (божественной) любовью» и олицетворение сил природы:

«Фиалки, наклоняя свои

Головки, богу взывают» (1. С. 24).

Поэма «Гюль-Джамал» построена так, что каждый раздел на конце строки оканчивается на какую-нибудь определенную букву (звук). Если строка заканчивается на «эль», то это придает читателю жизнерадостное настроение и «церковную мрачность» - если оканчивается на «ы» (1. С.25).

Дестан «Дочь Казака» сохранился не полностью, текст поэмы в рукописи А.-К. Губайдуллина начинается с третьего раздела и отсутствует конец. Исследователь отметил: «Эта поэма отличается главным образом внешней этнографичностью. Поэт, перечисляя достоинства красавиц, их красоту, ум, нравственные достоинства, уделил много места описанию их искусных украшений, которыми так богато наряжались ногайки в старину. Сыддык-Бай дал подробное описание головных, налобных, нагрудных, наручных украшений с их подробным изображением», он подчеркивал, что «особыми названиями, из какого драгоценного камня, золотыми и серебряными червонцами русских и иностранных, и какой оттенок они дают каждой частице тела женщины» (1. С.25-26).

При анализе творчества астраханских поэтов середины XIX века исследователь особо выделил творчество Алхайдара Сыддык-Бая как основателя астраханской поэтической школы. А.-К. Губайдуллин высокохудожественными поэмами считал произведения Сыддык-Бая и из троих указанных выше авторов выделял только его: «Но последний (Кысрау Тияк- А.К.) и Фахруддин были не так талантливы и сильны, как Альхайдар. Последний, может быть, и учился у Кысрау, но Альхайдар был гораздо талантливее, разнообразнее, образованнее в классической персидской поэзии, чем оба поэта … если была школа таких поэтов, то это мог быть только Альхайдар» (1. С.27).

В рукописи А.-К. Губайдуллина исследованы также произведения Кысрау Тияк и Фахруддина Абушахманова. Кысрау Тияк умер в то время, когда Алхайдар Сыддык-Бай и Фахруддин Абушахманов начали прославляться как искусные поэты. Поэтому исследователь считает, что родоначальником староногайской поэзии в Астрахани был Кысрау Тияк.

Творчество Фахруддина и Кысрау Тияка, по мнению А.-К. Губайдуллина, однообразно, так как «слишком напоминает содержание поэзии» и идеи Алхайдара», поэтому их произведения он не исследовал так подробно, как творчество А. Сыддык-Бая.

Поэзия Фахруддина более самобытна, так как ее отличает простой народный язык, малое использование автором арабизмов и фарсизмов. При сравнении себя со своей любимой поэт употребляет имена героев из восточной литературы: «Гумра и Зулейха», «Юсуф и Зулейха»; в его поэмах использованы также философские размышления. Исследуя его творчество, А.-К. Губайдуллин обратил внимание, что у него «встречаются также аллегорические образы философского характера о краткости жизни того же классическо-персидского образца: «Сгорела испепеленная бабочка», «Влить в пламя свечи…», также «Летает как птица, которая потеряла свое гнездо» (1. С.28). Астраханские ногайцы Ф. Абушахманова называли «Фахруддин-шаьйде» (5. С.111-112).

О себе Фахруддин оставил краткие сведения: «Мой отец был зажиточным, хотя и не очень богатым. А я каждую пятницу одевал особый сарпай (мужская верхняя одежда – А.К.)» (1. С.29). Даты жизни и деятельности из его автобиографии сообщил Абдул-Хамид Джанибеков: «Фахруддин Абушахманов родился в 1808 году и умер в 1883 году в Астрахани» (2. С.46).

У Кысрау Тияка сохранилась лишь одна его поэма - «Гюль Ризван». Поэма написана на языке астраханских ногайцев, как было сказано выше, автор мало использовал арабизмы и фарсизмы. Тем не менее, А.-К. Губайдуллин отметил: «У него язык достаточно простой астраханский - ногайский. Меньше персизмов, арабизмов. В выражениях он не так высокопарен и меньше среднеазиатского ложноклассицизма» (1. С.30). В то же время Кысрау Тияк произносил клятвы всевозможными арабо-персидскими названиями земли, неба «семикратным», «восьмью раями», гуриями, райскими юношами, Иерусалимом, Каабой, черным камнем и т.д.». Поэт, несмотря на самобытность, активно использовал в своем творчестве мистические термины и символы.

В поэме Кысрау Тияк описал сцены ревности, когда любимая женщина Гюль-Ризван (название одного из мусульманских раев) постоянно устраивала скандал, чтобы испытать его чувства (1. С.31-32).

Кысрау Тияк в поэме сообщил, что к нему обращаются «молла-оглан», данная форма обращения дает возможность предположить, что отец Кысрау - мулла. Однако необходимо помнить, что «в старину моллой и дамуллой называли всякого образованного человека (например, обращались – А.К.) как мурза и эмир-заде (сын эмира), а (фактически это был – А.К.) простой канцелярский чиновник, писец» (1. С.31). Поэт скрыл свою подлинную фамилию, так как он указал место жительства – Тияк (слобода в Астрахани, в которой жили ногайцы), поэтому вполне возможно, что под псевдонимом Кысрау Тияк он мог скрыть свое настоящее имя и фамилию.

А.-К. Губайдуллин относил произведения Фахруддина Абушахманова и Кысрау Тияка к лирико-эпическим, так как «любовь в них стилизована и окрашена в мистический оттенок. Эти поэмы искусственны: на них мало или вовсе незаметно влияние ногайского [эпоса – А.К.], если не считать начала и конца, когда поэты обращаются к слушателям» (1. С.32-33). Ученый сделал вывод, что на их творчество оказало влияние восточная классическая литература, так как в их поэмах изобилуют мистические образы, термины и выражения, а также литературные герои известные в персидской, старо-узбекской, феодальной туркменской, азербайджанской и турецкой поэзии.

Влияние восточной литературы на творчество ногайских поэтов вполне закономерно, так как ногайцы мусульмане-сунниты ханафитского толка. Суфизм получил широкое распространение в Ногайской Орде (ясавийская и накшбандийская ветви) (5. С.26). Мировоззрение Накшбандийи представляет собой соединение двух среднеазиатских линий мистицизма: «умеренного» городского, отраженного в доктринах ‘Абд ал-Халика ал-Гидждувани, и кочевого «тюркского» – Ахмада ал-Йасави, – сохранившего элементы древних верований тюркских народов (3. С.188).

Родословные ногайских князей восходят именно к Ходже Ахмеду Ясави (Ахмад ал-Йасави), поэтому распространение его учения среди ногайцев не вызывает сомнения. Суфийское братство Накшбандийа проникло в Поволжье в XVIII в. и бытовала в этом регионе до 20-х годов XX века (3. С.187). Однако А. Ярлыкапов отмечает, что после потери политической самостоятельности и трагедии мухаджирства, ногайцы утратили собственные суфийские традиции (7. С.27). Тем не менее, «ногайская устная и письменная словесность на протяжении веков развивавшаяся в тесной взаимосвязи с литературами мусульманского Востока и являясь таковой сама, не могла не испытывать вместе со всеми влияния суфизма и свойственной ему литературной традиции» (6. С.55).

В настоящее время рукопись А.-К. Губайдуллина «Краткое содержание и элементы мусульманского мистицизма в поэмах Сыддык-Бая и его школы староногайских поэтов 40-х годов XIX столетия» является ценным источником при изучении творчества староногайских поэтов Астрахани, автор является одним из первых исследователей мистицизма в ногайской поэзии.

Суфизм оказал значительное влияние на формирование мировоззрения ногайцев, отразившийся и на становление астраханской поэтической школы. Мистицизм, термины и символы суфизма в творчестве астраханских поэтов свидетельствуют об использовании староногайскими поэтами литературных традиций восточной поэзии. Староногайская поэзия XIV - начала XX века, формировавшаяся под влиянием суфизма, должна стать предметом специального исследования литературоведов, владеющих арабским и персидским языками.