Александр Паничев Бикин Тайга и люди

Вид материала

Книга

Содержание Солонцы-кудюры как важнейший компонент Рис. 12. Солонцовые районы (западный и восточный) и основные тектонические структуры (выделяемые по геофизическим данным), с кот Солонец Медвежий Бассейн руч. Гошкина Солонец Килинский Улунга - духовный центр Последняя весна Рис. 13. Места поселений старообрядцев в северной части Приморского края (состояние на 1932 г.)

Подобный материал:

• А. А. Кара-Мурзы с 76 Орловские либералы: люди, события, эпоха. Орел: Издатель Александр, 8123.09kb.
• Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова» 22 мая в 17. 00 в Саратовской областной универсальной, 13.04kb.
• Агата Кристи Сказочная тайга, 47kb.
• Нно тайга, то есть территории, которые однозначно рассматриваются большинством авторов, 477.12kb.
• Александр Бачурин, 2142.57kb.
• Александр Степанский, 468.21kb.
• Таможня и тенденции, 36.55kb.
• Калягина Галина Викторовна Антропология и зоопсихология объединяются в один цикл задача, 312.17kb.
• Полное название Большехехцирский государственный природный заповедник Эмблема, 24.48kb.
• Дни славы Пушкина — желанный и светлый праздник, 318.95kb.

Солонцы-кудюры как важнейший компонент

бассейновой экосистемы Бикина


Тот факт, что в Сихотэ-Алине много солонцов-кудюров, был отмечен еще первыми путешественниками и исследователями. В том числе А.Ф.Будищевым (его заметки на эту тему приводились выше), а также В.К.Арсеньевым, который неоднократно в своих путешествиях отмечал солонцы-кудюры, что отражено не только в его дневниках, но и в широко изданных книгах. Процитируем одно такое место из книги «По Уссурийскому краю», где знаменитый путешественник описывает «скалу» в верховьях реки Тадуши (ныне р. Зеркальная), по ключу Талазагоу, которую грызут изюбры. «Порода из которой скала состоит, разрушаясь под действием Солнца, дождя и ветра, дает беловатую рыхлую массу, похожую на глину. По словам тазов, летом во время пантовки здесь всегда много держится изюбров. Они с жадностью грызут эту землю. При ближайшем обследовании скалы на ней действительно были найдены многочисленные следы, оставленные зубами оленей. С одной стороны ими было съедено так много породы, что образовалась выемка около аршина глубиной» (Арсеньев, 1960.С.191).

Системно в Сихотэ-Алине солонцы-кудюры начали изучать в конце 30-х гг. Первым их исследователем в этом регионе был Л.Б.Капланов (1949). Он же был первым, кто обнаружил кудюры в долине Бикина, в частности, по реке Террасной (Хандагоу), и на протяжении нескольких лет активно изучал их роль в жизни животных.

Долина Бикина, несомненно, является уникальной по степени насыщенности солонцами-кудюрами. Это обусловлено, прежде всего, геолого-геоморфологическими особенностями ее устройства. Как уже отмечалось ранее, заложена она по крупнейшей в регионе разломной зоне, существовавшей на протяжении, как минимум, десятков миллионов лет. Ширина этой зоны в среднем около 100 км.

Большая часть солонцов-кудюров в пределах бикинской долины сосредоточена в двух довольно обширных районах (Рис.12). Один район, который условно можно назвать «Западным», охватывает верховья реки Алчан (с притоками Улитка и Заломная), а также - верховья реки Тохоло. Второй район, «Восточный», - охватывает практически все левобережье долины Бикина приблизительно от реки Тавасикчи и до реки Светловодной, включая весь ее бассейн. Здесь можно отметить, что с момента образования Сихотэалинского заповедника и до 50-х гг. прошлого века весь этот район входил в состав заповедника. Те люди, которые создавали заповедник, прекрасно знали территорию Сихотэ-Алиня и выбрали места, наиболее насыщенные дикими животными. Тот факт, что районы массового скопления солонцов наиболее насыщенны дикими животными, люди знали еще задолго до появления науки. Именно в таких местах ранее китайцы устраивали лудевы – системы загородок и ловчих ям, где животные заготавливались многими десяткми и даже сотнями. Одну из таких лудев В.К.Арсеньев описал вблизи скалы, которую приходили грызть олени по реке Тадуши (об этом говорилось выше).


Рис. 12. Солонцовые районы (западный и восточный) и основные тектонические структуры (выделяемые по геофизическим данным), с которыми связаны солонцы-кудюры


Как и в пределах остальной территории Сихотэ-Алиня, большинство солоцов-кудюров на Бикине приурочено к разломам, контролировавших палеогеновые центры контрастного (базальт-липаритового) вулканизма. Похоже, что в период излияния щелочных базальтов вместе с ними произошел выброс из земных глубин больших объемов натриевых растворов. Эти растворы, разгружаясь в вулканно-тектонических впадинах, заполненных туфогенными породами, приводили к объемной цеолитизации вмещающих толщ, насыщенных вулканическим стеклом. После надочагового воздымания и денудации цеолитовые породы местами вышли на поверхность и стали доступными для животных. В местах, удобных для животных, сформировались солонцы-кудюры.

Большинство кудюров на Бикине приурочено к краевым участкам широтной структуры, часть их приурочена к верхнебикинской наложенной впадине (солонцы в приустьевой части рек Тавасикчи, ключа Солонцового и Гошкина). Вне обозначенных территорий солонцы-кудюры встречаются редкими отдельными маловыраженными проявлениями.

Большинство кудюров по цеолитовым породам расположено на седловинах гор, в бортах ручьев и рек. Солонцы-кудюры подобного типа (точнее места их постоянного формирования) могут существовать многие тысячелетия. Животные выедают на них глинисто-цеолитовые породы, разрыхленные в процессе выветривания. Именно такой тип кудюра был описан В.К.Арсеньевым (отрывок из его книги приводился выше).

Другой тип солонцов-кудюров связан с подтоком из глубин по тектоническим трещинам минерализованных щелочных натрийсодержащих вод, иногда газирующих углекислым газом. В местах выхода на поверхность такие щелочные воды, агрессивные по отношению к силикатным породам, избирательно оглинивают вмещающие породы, насыщают глинистые минералы и почвенную органику ионами натрия. Кудюры подобного типа обычно расположены в ручьевых и речных поймах. Восходящие источниковые воды могут разгружаться с образованием хорошо выраженных родников или обводненных грязевых или грязево-торфяных площадок. Животные на таких кудюрах пьют воду из источников, а также - поедают глинистые вещества и почвы, нередко выбивая при этом обширные грязевые площадки. Их размеры могут измеряться многими гектарами.

Большая часть солонцов-кудюров бикинской долины описана автором в уже упоминавшейся книге «Зверовые солонцы Сихотэ-Алиня» (1987). Здесь нет смысла повторять все. Для лучшего представления о том, что такое солонцы-кудюры, какие они бывают на Бикине, приведу лишь несколько примеров.

В качестве примеров кудюров, возникших на основе минерализованных источников, приведу три: солонец Медвежий, солонцы ключа Гошкина и солонец Килинский. В целом они отражают все многообразие солонцов водного или гидроморфного типа.

Солонец Медвежий находится в вершине одноименного ручья одного из многочисленных правых притоков р.Бикин, эроди­рующих платобазальты междуречья Бикина и реки Ключевой. В районе плато произрастают редкостойные елово-лиственничные и лиственничные леса с подлеском из багульника болотного, за­нимающие возвышенности. Ольхово-березовые леса с редкими лиственницами и подлеском из спиреи иволистной и рябинника рябинолистного преобладают в поймах извилистых медленно теку­щих, местами заболоченных ручьев. Солонец охватывает район развилки ручья, к которой приурочено небольшое, кочковатое с кустарником спиреи, болото. Его размеры 100 х 150м. Между ко­чек на болоте выступает обводненная черного цвета илистая почва. В некоторых местах на ней и на поверхности воды хорошо заметны радужные пленки, какие обычно оставляют окислы железа или углеводороды на смоченной поверхности. Эти признаки свидетельствуют о наличии поблизости или в пределах заболочен­ной площади выходов железистых источников.

По краю болота местами встречаются небольшие «раскопыченные» животными участки торфяно-илистых почв со следами их поедания в виде типичных лизунцовых углублений, обнару­живаемых чаще в прикорневой части деревьев и кустарников. Основная солонцовая площадка находится приблизительно в 100 м от болота выше по течению ручья, где в пойме имеется эрозионная котловина диаметром 50-60 м, глубиной от 0,5 до 2 м. В ее центре родник минерализованных вод, из которого берет начало маленький ручеек, который через 10 м впадает в главный ручей. По его берегам животными совершенно уничтожен растительный покров. В месте впадения ручейка вдоль берегового обрывчика, едва достигающего высоты в 10-30 см, повсеместно отмечаются следы поедания рыжевато-серых с затхлым запахом супесей. Однако следы наиболее интен­сивного поедания грунта наблюдаются по краю солонцовой площадки в корневищах деревьев (ольхи и лиственницы) и кочек. При этом явное предпочтение животные отдают тонким глинис­тым продуктам, происхождение которых связано, по всей вероят­ности, с перерождением ручьевых супесей под воздействием агрессивных источниковых вод.

Солонцовые глины светлые или рыжевато-бурые с поверхности, на глубине в несколько сантиметров приобретают голубоватые, синие или почти черные тона, что свидетельствует о преимущественно глеевом или сероводородном характере дренирующих их вод. На это же указывают обильные отложения вблизи основного солонцового родника гидроокислов железа в виде взвешенных в воде хлопьев и корочек на камнях - результат окисления растворенного в воде двухвалентного железа и выпа­дения его в осадок в виде окисей и гидроокисей. К солонцу со всех сторон подходят хорошо выраженные торные зверовые тро­пы. Среди следов на солонце явно преобладают изюбриные, меньше лосиных и козьих.

В русле ручья в пределах солонцовой площадки много окатанных и слабо окатанных (диаметром от 5 до 30 см) валунов кварцевых брекчий и монокварцитов, представленных крупно- и мелкокристаллическим молочно-белым, иногда лимонитизированным кварцем, обломками халцедоновых пород со скоплениями игольчатых кристаллов рутила и тонких чешуек гидрослюд. Реже встречаются обломки псаммитовых, граувакковых песча­ников и литокристаллокластических туфов риолито-дацитов, участками хлоритизированных, цеолитизированных и пелитизированных.

Судя по особенностям химического состава, солонцовые глины являются результатом перерождения аллювиальных отложений, обогащенных обломками вторичных кварцитов. Повышенные содержания микроэлементов свидетельствуют о первично гидро­термальной природе монокварцевых пород.

Бассейн руч. Гошкина представляет собой слабо всхолмлен­ную с отдельными выступающими высотами, поросшую густым кедрово-широколиственным лесом, чашеподобную котловину диаметром более 10 км, открытую в сторону р. Бикин. Боль­шинство солонцов-кудюров приурочено к центральной части котловины, к главному гидрографическому узлу ручья - месту слияния нескольких приточных ключей. Водораздельные пространства и поймы всех приточных ключей в этой части левобережья р. Бикин перекрыты мощной толщей рыхлых, преимущественно суглинистых отложений с примесью дресвы, гальки и мелких обломков осадочных и вулканических пород третично-четвертичного возраста. Из-за отсутствия плотного валунно-галечникового аллювиального основания вмещающие породы в местах подтока минеральных вод на солонцах сильно оглинены и водонасыщены. Солонцовые площадки здесь чрезвычайно топкие и отличаются небольшими размерами, не превышающими нескольких десятков квадратных метров. В местах подтока родниковых вод обычно формируются глинистые грифоны, которые внешне представляют собой выступающие над поверхностью солонцовой площадки невысокие (до 10-15 см) округлые возвышения, с плоской, обыч­но обводненной, поверхностью, напоминающие перевернутые столовые тарелки. Их диаметр бывает самым различным - от нескольких сантиметров до нескольких метров. Такие грифоны, заполненные жидким глинисто-алевритовым раствором, нередко достигают значительной глубины (5 м и более). При этом самые глубокие обычно имеют небольшие размеры и в поперечнике (обычно не превышающие 1 м). Глинистая поверх­ность грифонов в естественном состоянии гладкая или слабобугристая, желтовато-рыжих тонов. На глубине в несколько сантиметров цвет глинисто-алеври­товых пород становится серо-синим или серо-голубым. Появляет­ся болотный, иногда сероводородный запах. Некоторые грифоны периодически газируют. При этом глина на поверхности может периодически вспучиваться. В период массового посещения солонцов животными грифоны теряют свою типичную морфоло­гическую выраженность, и вся поверхность площадки превра­щается в «расчавканную» грязь голубовато-серого или черного цвета. Следует отметить, что животные на таких солонцах наиболее охотно используют глины не из грифонов, а по краю солонцовых площадок, где выедают углубления до полуметра и более глубиной обычно в корнях деревьев. Зверовые тропы здесь не имеют четкой выраженности и протяженности, какая бывает вблизи солонцов в горной части Сихотэ-Алиня, что объясняется пластичностью окружающих грунтов, высокой скоростью их зарастания из-за преобладания однолетних трав и папоротников, а также низкой численностью в этих местах лосей - животных, наиболее активно формирующих тропы. Солонцы руч. Гошкина посещают главным образом изюбры и косули.

Солонец Килинский возник на основе куста восходящих источников минеральных вод, разгружающихся в прибортовой части второй надпойменной террасы р. Большой Светловодной, на правом бере­гу, приблизительно напротив устья ручья Жимолость. Название солонца связано с фамилией старообрядца Килина, хутор которого находился относительно недалеко. На месте бывшего хутора остались лишь пустоши, заросшие кустарниками и редкими березовыми лесами.

В месте выходов родников отмечается обширная, вытянутая в сторону реки, неглубокая эрозионная корытообразная ложбина, в пределах которой располагается несколько заболоченных лишенных растительности торфяно-илистых площадок, шириной 30-40м и 50-100 м длиной. В прибортовой части террасы, сложенной нижнечетвертичными суглинками, в краевой части верхней солонцовой площадки имеется несколько эрозионных воронок глубиной до 1 м и диаметром до 10 м с каменистым дном, заполненных стоячей с хлопьями гидроокислов железа минерализованной водой, подтекающей из многочисленных слабо фонтанирующих родничков. Из воронок вытекают небольшие ручейки с резко выраженными русловыми ложбинами, переходя­щими в мелкие извилистые овраги, которые опускаются на ближайшее грязевое болото. В центральной части верхнего грязевого болота слабовспученным обширным грифоном выде­ляется место подтока воды из крупного восходящего источника. Наиболее охотно, судя по многочисленным лизунцовым уг­лублениям, животные поедают торфяно-илистые почвы в русловой части верхних родниковых ручьев, в корнях деревьев и кустарни­ков близ выходов минеральных источников; пьют воду и сосут жидкую грязь в пределах грязевых грифонов на «болотах». Вся поверхность «солонцовых болот» обычно сплошь покрыта следами животных. Съедобные грунты здесь достаточно разно­образны: от серовато-голубых глин в лизунцах прибортовой час­ти террасы до типичных торфов темно-коричневого цвета с заметной примесью тонкой минеральной пыли, привнесенной, вероятно, источниковыми водами, вблизи ручьев и на «болотах». Среди каменных обломков на солонце преобладают слабоокатанные валуны базальтов, часто ноздреватых, обломки эруптивных и тектонических окварцованных брекчий по кислым пирокластам.

Солонец очень активно посещается различными видами копытных животных. Общая площадь выходов солонцовых пород здесь оценивается приблизительно в 2 га. Площадь же, в пределах которой наблюдаются следы активной жизнедеятельности жи­вотных в виде густой сети троп, приблизительно равна 1 км². Многие тропы, тянущиеся к солонцу, становятся заметны за 5 км и более.

Типичным примером литоморфных солонцов-кудюров, т.е. возникающих на основе обнажений цеолитизированных пород, могут служить таковые в приводораздельной части рек Лосевки (приток реки Максимовки) и Пещерки (приток Большой Светловодной).

Все они находятся в пределах пониженного (на общем фоне окружающих высот), вытянутого параллельно ручью хребта, расчлененного на отдельные округлые вершины, соединенные между собой резко пониженными седловинами. Длина хребта около 1,5 км, шири­на - около 500 м, при общем превышении над уровнем поймы в среднем на 150-200 м. Его западные склоны покрыты редко­стойным лиственничным лесом с густыми зарослями багульника-рододендрона. С востока на склоны хребта черной «лавиной» наползает елово-пихтовый с редкими высокими лиственницами и кедрами лес, спускающийся с обширного полого уходящего ввысь юго-западного склона горы, сложенной базальтовой экструзией. Как показало обследование, верхняя часть «солонцового» хребта состоит из слоистых слаболитифицированных пепловых, преимущественно псаммитовых, кристалловитрокластических туфов рио-дацитов, переслаивающихся с пепловыми туфами алевропелитовой размерности. Вверх по разрезу пепловые туфы замещаются гравелитовыми и алгомератовыми разностями. Кристаллокласты в псаммитовых туфах занимают до 10% объема породы и представлены слабо цеолитизировэнным плагиоклазом (андезином с зональным строением), зернами кварца и пластинками биотита. Витрокласты - лепешки вулка­нического стекла - сильно изменены, местами полностью заме­щены цеолитом и глинистыми минералами. Литокласты представ­лены обломками дацитов. В целом порода местами сильно лимонитизирована и гидрослюдизирована. Между плоскостями напластования в туфах встречаются остатки обугленной флоры. Тонкообломочные разности туфов, судя по просмотрам шлифов, цеолитизированы более интенсивно. Нередко в них вся стекловатая масса почти нацело замещена криптокристаллическим цеолитом, который лишь местами образует розетковидные и пластинчатые агрегаты с хорошо видимой спайностью. Газовые пузыри и промежутки между цеолитизированными частицами выполнены палагонитом и монтмориллонитом. Иногда отмечают­ся сульфиды.

Под описанными туфами рио-дацитового состава зале­гает толща монолитных кристалловитрокластических ультракис­лых и кислых тонкообломочных туфов светло-желтого цвета (кристаллокласты в них представлены плагиоклазом). Витрокласты - обломки пузырчатой пемзы и полосчатых лепешек стекла. Размер основной массы пепловых частиц от 0,25 до 0,3 мм. Туфы почти полностью замещены цеолитом и монтмориллонитом. Цеолит образует микрокристаллические сплошные агрегаты, местами пластинчатые кристаллы. В ассоциации с цеолитами (гейландитом и анальцимом) во всех описанных выше породах встречались вторичный кварц, опал, монтмориллонит, гидроокислы железа, хлориты, гидрослюды, реже сульфи­ды и гематит.

Цеолитизированные туфы нижней пачки в пределах хребта выходят редкими незначительными по площади коренными скаль­ными выходами, вокруг которых наблюдаются следы активной жизнедеятельности животных в виде хорошо выраженных троп и типичных лизунцовых ниш в элювии и делювии на обнажениях. Судя по следам, наиболее охотно поедаются порошковидные продукты выветривания туфов, происхождение которых, по всей видимости, связано с морозным выветриванием водонасыщенных микропористых пород. Охотно также вылизываются и глинистые породы, возникшие в результате более глубокого выветривания туфов в мелкощебнистой осыпи ниже коренных обнажений.

Слаболитифицированные умереннокислые туфы верхней пачки не образуют скальных выходов. Солонцы по ним формируются в бортах глубоких эрозионных распадков, где животными вскры­ваются небольшие по площади обнажения рассыпающихся на плитки пород. В одном из таких распадков, в самой его вершине, в районе обширной чашеподобной эрозионной котловины возник самый крупный солонец-кудюр. Берущий начало из-под обнажения рассыпающихся туфов родник способствует разрушению пород, которые, превращаясь в алеврит светло-голубовато-зеленого цвета, отлагаются многометровым шлейфом, вытянутым вдоль распадка, заполняя при этом мощным слоем эрозионную котло­вину. Впадающий в котловину ручеек разжижает алевриты на площади в несколько десятков квадратных метров, превращая их местами в светло-голубую, почти бирюзовую глинисто-алеври­товую «грязь». Эта грязевая ванна - любимейшее место сбегающихся сюда с окрестных гор и с низовий реки лосей и изюбров. Голубой «грязью» измазаны все деревья в округе. Поедают эту «грязь» животные с особой страстью.

Все солонцы, возникшие в пределах «солонцового» хребта, сообщаясь между собой хорошо выраженными и запутанными в сложном бугристо-западинном микрорельефе тропами, образуют единое солонцовое урочище, названное автором Лосиным.

В заключение очерка о солонцах-кудюрах Бикина хотелось бы еще раз отметить огромную экологическую значимость этих природных объектов. Наиболее крупные солонцовые урочища повсеместно должны быть объявлены охраняемыми памятниками природы. Необычайно важно, чтобы при составлении любых проектов, связанных с освоением территорий (будь то выделение кварталов под вырубки, проведение дорог, строительство складов, временных населенных пунктов и т.п.), учитывались эти уникальные биогеологические реликты, оказывающие огромное влияние на диких животных.


Духовное и материальное


Этот очерк не только о старообрядцах. В нем я попытался восстановить канву основных событий, которые произошли в верховьях Бикина с момента появления там первых переселенцев из России (на рубеже XIX и XX вв.) и до настоящих дней.

Значительная часть представленных здесь исторических фактов от начала века и до 1938 г. заимствована из удивительной книги, которая имеет неприметное название «Старообрядцы Приморья: история, традиции». Издана она совсем недавно, в 2004 г. Написала эту книгу Вера Васильевна Кобко, научный сотрудник Приморского государственного музея им. В.К.Арсеньева.

Я давно знаю Веру Васильевну, неоднократно помогал ей в сборе информации по истории старообрядчества, один раз мы ездили в длительную командировку по городам и весям Приморья в поисках людей, сохранивших память о давно прошедших событиях. При этом мне всегда казалось: то, что она делает, не более, чем рутинная, ничем не примечательная музейная научная работа. После того как я прочел ее книгу, мнение мое изменилось. Теперь я знаю, что есть люди, которые рождены для того, чтобы сделать необычайно важную для всех конкретную работу.

Разумеется, данный очерк - это не только компиляция большого труда В.В.Кобко. Значительная доля в нем - плоды моих собственных разговоров с людьми, чтения литературы, размышлений, да и деяний.

Улунга - духовный центр

крестьянской старообрядческой цивилизации


Прочитав этот заголовок, наверняка кто-нибудь подумает: «еще один кулик нашелся со своим болотом», все у него на Бикине уникальное. Не просто старообрядцы на Бикине, а, поди ж ты, - целая цивилизация…

Так вот, в заголовке написано все правильно. Именно на Бикине был один из последних, а быть может самый последний в России духовный центр «древлеправославной веры», вокруг которого сплотились единоверцы из многих районов России, и именно здесь существовал живой реликтовый оазис крестьянской культуры, мало изменившейся в своей основе со времен чуть ли не Ионна Грозного. После Бикина столь многочисленных вольных поселений носителей такой культуры в России уже не было, хотя менее многочисленные продолжали еще существовать в глухой сибирской тайге до начала 50-х гг. XX в. Возможно, последним очагом этой реликтовой культуры в России был хутор Лыковых в верховьях р.Абакан на Алтае. Обнаружен он был, как известно, лишь в 1978 г.

-

Вопрос о том, когда старообрядцы впервые появились на Бикине, пока остается без точного ответа. Если учесть, что первые старообрядческие поселения на северном побережье Приморья (в том числе по р. Максимовке) появились в конце XIX в., можно предположить, что русские люди вскоре после своего появления в этом районе начали активно исследовать новые места, в том числе выходили в верховья Бикина. Если судить по дневниковым записям В.К.Арсеньева, который в 1907 г. проходил по Бикину через перевал от р. Кхуцин (ныне р. Максимовка), то русских поселений в бассейне реки Улунги (ныне р. Светловодная) в это время еще не было. Как, впрочем, не было там и постоянных удэгейских стойбищ. Небольшое временное поселение удэгейцев (в виде одного чума, причем пустого), судя по дневниковым записям В.К.Арсеньева, было лишь в приустьевой части р. Улунги. Из этого следует, что поселок Улунга (ныне пос. Охотничий) появился позднее 1907 г. По непроверенным опросным данным местных старожилов, поселок в устье реки Улунги появился чуть ли не в 1919 г.

Если судить по материалам «Дела № 229 по староверческой контрреволюционной повстанческой организации на северном побережье и реке Бикин» (есть такое в Архиве Приморского края), то уже в 1932 г. в поселке Улунга и по хуторам в верховьях Бикина, которых было около двадцати, проживало не менее 500 человек. Всего же на небольшом участке Приморской территории, вдоль побережья от мыса Золотого на севере и до поселка Амгу на юге, а также по притокам верховий р. Бикин в течение всего лишь двадцати-тридцати лет поселилось от 3 до 5 тыс. старообрядцев со всей необъятной России.

Откуда и по какой причине за каких-то 10-15 лет в глухой тайге собралась такая масса людей, причем, единоверцев-старообрядцев?

Все дело в том, что в начале XX столетия именно долине реки Бикин волею судьбы суждено было стать ареной поистине эпохальных событий в истории старообрядчества. Трагедия, которая разыгралась в период 1932-1938 гг. на северо-восточном побережье Приморья и в верховьях реки Бикин, была кульминацией более чем трехсотлетнего противостояния приверженцев старой веры с «новорусской» цивилизацией.

Прежде чем перейти к описанию событий, произошедших на Бикине в начале XX столетия, напомню, что в середине XVII в. на Руси произошел самый крупный в обозримой истории раскол в рядах православной церкви. Часть россиян (так называемые, новообрядцы) приняла прокатолические нововведения патриарха Никона, другая часть (старообрядцы) сохранила свою преданность древлеправославным церковным догмам и обрядам. На протяжении более чем трех сотен лет старообрядцы для официальных властей представляли особую группу населения, которую изначально и вплоть до последнего времени притесняли и преследовали. Самим старообрядцам ничего не оставалось, как уходить все дальше от центров «новорусской» цивилизации, сначала вглубь тайги, потом на окраины России и, в конечном итоге, - за ее пределы, в том числе в Китай, Японию, Канаду, Австралию, США. Именно в этих странах в настоящее время обитают последние их общины. Некоторые из них до сих пор сохранили в чистоте не только фрагменты национальной русской культуры, но и генотип людей допетровской Руси.


Последняя весна


Одну из последних надежд удержаться в России приверженцам старой веры давала именно приморская земля в конце XIX начале XX века. Следует отметить, что речь идет не о старообрядцах вообще, а о представителях общин часовенного толка, или согласия - наиболее консервативных последователях старой веры.

Началось все с того, что к концу XIX в. сложилась напряженная геополитическая ситуация на япономорском побережье России в связи с неосвоенностью прибрежных территорий к северу от залива Ольга. Трудности их заселения были связаны, прежде всего, с отсутствием сухопутных дорог; связь морским путем была крайне редка и ненадежна. Богатые лесными и рыбными ресурсами пустующие земли вызывали серьезную озабоченность у чиновников Главного управления землеустройства и земледелия Приморской области Дальневосточного края Российской империи. Эту озабоченность подогревало появление на побережье японских промышленников-концессионеров.

Единственным колонизационным элементом, пригодным для заселения столь отдаленных таежных территорий, да еще в неблагоприятных для России послевоенных условиях (война с Японией 1904-1905 гг.) были официально признаны старообрядцы. Это объяснялось неизбывным их трудолюбием, неприхотливостью быта и ярко выраженным русским духом, практически не поддававшимся чуждому влиянию и ассимиляции.

Льготы, предоставленные правительством всем добровольцам переселения, лояльность местных властей к религиозным чувствам переселенцев, а также слухи о богатых краях нашли отклик у старообрядчества центральных районов России и Сибири. В качестве любопытной справки можно отметить, что только за пять лет, в период с 1906 по 1910 гг., при образовании переселенческих хозяйств в необжитых районах Дальнего Востока государством было израсходовано 37,1 млн золотых рублей (Целищев, 1925).

Переселение происходило обычно большими семейными кланами и группами, жителями одного села, единоверцами. Среди первых засельщиков Таежного Приморья были старообрядцы из Поволжья, Сибири, Урала и Алтая. В начальном периоде им удавалось селиться отдельно от других групп населения, позднее появились села со смешанным населением. Подселяя не имевших опыта проживания в тайге выходцев с Украины и других «степняков» в уже обустроенные старообрядцами деревни, переселенческое управление тем самым решало проблему адаптации одних людей за счет других. В конце концов, старообрядцам ничего не оставалось, как уходить и осваивать новые земли. Так, умело играя на религиозных чувствах старообрядцев, щепетильных в выборе соседей, чиновники вполне эффективно решали государственную проблему колонизации необжитых таежных земель.

Консерваторы по отношению к церкви, староверы, тем не менее, не являлись таковыми в хозяйственной жизни. Новые сельскохозяйственные машины, усовершенствованный плуг, рамочный улей в те времена можно было встретить скорее у старообрядцев, нежели у переселенцев из Малороссии или других групп населения. Староверы - единственные из крестьян Уссурийского края, кто занимался оленеводством.

Основными занятиями староверов, как и везде по таежной России, были земледелие, соболевание, рыболовство, пчеловодство. По воспоминаниям старожилов села Перетычиха, земли раскорчевывали, кто сколько может, позднее стали выделять наделы по количеству душ (учитывалось лишь мужское население). В среднем на семью из 6-8 человек приходилось пахотной земли от 4 до 10 десятин, 2-3 лошади, 2-3 коровы, мелкий рогатый скот 4-5 голов. Сельхозорудия были почти в каждом втором дворе. Мельницы были практически в каждом селе. Из зерновых сеяли рожь, пшеницу, овес, чумизу, просо. Огороды были у каждой семьи с обязательным набором выращиваемых овощей: картофель, фасоль, морковь, репа, тыква, дыни, арбузы.

Особую статью дохода составляло пчеловодство. Почти в каждой семье старообрядцев было от нескольких до 100 и более ульев. От продажи меда получали немалые доходы. Важнейшим занятием старообрядцев была охота. Соболей ловили всякими способами, быстро перенимая навыки у местного населения. В конце 20-х гг. каждый охотник-старообрядец в среднем за сезон добывал по 6-10 соболей и до 1000 белок.

Благодаря своему трудолюбию старообрядческое население Приморья по зажиточности превосходило казачье, считавшееся самым зажиточным на большей части территории Дальнего Востока. Трудовая солидарность, сплоченность, независимость - характерные черты всех старообрядческих общин. Функции общин были разнообразными. Главными среди них были: межпоколенная передача народного опыта, обычаев, традиций, сохранение здорового генофонда. Вновь прибывающие семьи получали поддержку общины, в первую очередь им бесплатно давали на обзаведение корову, лошадь, «помочами» рубили дом. За 2-3 года семьи вставали на ноги. Соборно решались все проблемы, возникающие в общине.

Массовое переселение крестьян на Дальний Восток было прервано революционными событиями 1917 г.

После революции и гражданской войны Приморье было фактически отрезанным от центральных губерний России. Население пополнялось преимущественно за счет беженцев из других частей региона и военнопленных. Вплоть до 1922 г. на всей территории Дальнего Востока фактически было безвластие (при непрерывной смене правительств самого разного толка). В Приморье в этот период обширные районы захлестнула интервенция и партизанское сопротивление.

В это время на северном побережье Приморья продолжают активно развиваться лесные и рыбные концессии, принадлежавшие японским промышленникам Судзуки, Сибода, Накомура, Айзава. Японские бизнесмены предпочитали иметь дело именно со старообрядцами, отмечая их трудолюбие и старательность.

В 1924 г. концессии были ликвидированы. Вместе с их упразднением местное население утратило существенный источник дохода, одновременно начали увеличиваться всевозможные налоги и поборы.

В 1925 г. в Улунге (бикинской) установилась Советская власть. В деревне появился Сельсовет с красным флагом. Первым деянием новой власти была перепись населения и всего сельхозинвентаря. Местный народ воспринял нововведения без энтузиазма, но и без особого сопротивления. Мол, путь забавляются, как жили, так и жить будем.

Наверно и жили бы, но в 1929 г. Советское правительство приняло жесткий курс на сплошную коллективизацию страны за три года. Наступил переломный момент в судьбе всего российского крестьянства. Уже к январю 1930 г. по всей стране было зарегистрировано около 2000 крестьянских восстаний, в подавлении которых участвовали не только органы ОПТУ, но даже армия и авиация. Среди художественных произведений, которые наиболее правдиво отражают крестьянские бунты тех лет, можно отметить рассказы и очерки малоизвестного, но, несомненно, гениального писателя-журналиста Николая Кочкурова (псевдоним Артем Веселый), репрессированного в 1937 г.

На Дальнем Востоке мероприятия по коллективизации начались только в 1930 г., но вызвали столь же бурную реакцию местного крестьянства. Уже в феврале 1930 г. в ДВК было зарегистрировано 12 крестьянских антиколхозных выступлений, в которых приняли участие около 1300 человек (Проскурина, 1997). В отдаленные северо-восточные районы края, в том числе до верховьев р. Бикин, волна коллективизации докатилась только к 1932 г. Сказывалась труднодоступность этих мест, отсутствие дорог.

Слухи о месте в северной части Приморья, где можно спастись от голодной смерти, репрессий и ежечасного контроля властей, быстро распространились среди населения. В этот район двинулись потоки беженцев старообрядцев из центральных и южных районов Приморья, ехали также из европейской части России, из Сибири, много людей прибыло из близлежащих районов Амурской области.

Как вспоминает Прохор Григорьевич Мартюшев, бывший житель с. Варпаховки (недалеко от с. Чугуевки Приморского края): «Когда начали кулачить, многие жители сами распродавали хозяйство или бросали все и уходили на северное побережье…при хорошей связи с местным комитетом (не без подарков конечно) многие смогли получить фиктивные справки на выезд из деревень в качестве переселенцев на новые места. Уходили на Бикин…на реки Единка и Самарга» (Кобко, 2004).

Со слов Иллариона Кирилловича Килина, 1911 г. рождения (их приводит Виктор Гапонов в своей замечательной статье об Улунге, напечатанной в журнале «Зов тайги» за 2001 г.): «Ушли мы из Килинска, откуда ушла и семья Лыковых. Но Лыковы ушли вверх по Абакану, а мы пришли в Приморье, в Кокшаровку, а затем, уже в 1929 г., в Улунгу. Свободной земли там уже не было, и мы ушли вверх по Биамо…»

Таким образом, к началу 30-х гг. на северном побережье Приморского края сформировался своеобразный «старообрядческий оазис». В этом районе старообрядцами было основано более 50 населенных пунктов (сел, хуторов, заимок). Их неполный перечень и места расположения показаны на рис. 13.


Рис. 13. Места поселений старообрядцев в северной части Приморского края (состояние на 1932 г.):

черные кружки - существующие ныне поселки. Старообрядцы жили в п. Охотничьем (ранеее Улунга бикинская), Амгу, Максимовке (ранее Кхуцин), Соболевке (ранее Тахобе), Единке, Перетычихе, Самарге и Унтах; черные треугольники – места бывших монастырей: 1 – по реке Пея; 2 – по р. Зеве, недалеко от хут. Баранова; 3 – по ручью Каменному (притоку Зевы); кружки с цифрами - уже исчезнувшие поселки и хутора: 1. Адими - поселок; 2. Назаровка - поселок; 3. Пугдо - хутор; 4. Малиновка - хутор; 5. Вознесеновка - хутор; 6. Каменка - поселок; 7. Котеловка - поселок; 8. Антоновка - поселок; 9. Самаровка - поселок; 10. Ахобе - поселок; 11. Лужки - хутор; 12. Кюма - поселок; 13. Нахтахэ - поселок; 14. Сковородка - поселок; 15. Пея - поселок; 16. Верхняя Пея - поселок; 17. Канц - поселок; 18. Бакланий - поселок; 19. Фунты - поселок; 20. Бобково - поселок; 21. Сваин - поселок; 22. Мысовка - поселок; 23. Кузнецова - поселок; 24. Андреевка - поселок; 25. Тахобе - поселок; 26. Гостюхина - хутор; 27. Зайкова - хутор; 28. Ханкидон - поселок; 29. Адо - поселок; 30. Горбуновка - хутор; 31. Улунга (кхуцинская) - поселок; 32. Некрасовка - хутор; 33. Междуречье - поселок; 34. Широкая падь - поселок; 35. Сайон - поселок; 36. Шарыпова - хутор; 37. Биамо - хутор; 38. Гребенщикова - хутор; 39. Бакулева - хутор; 40. Лаухэ - поселок; 41. Хомякова - хутор; 42. Старкова- хутор; 43. Новожилова – хутор (недалеко от него был скит о. Авраамия); 44. Баранова – хутор (недалеко от него был скит о. Саватия); 45. Плотникова – хутор. (По Бикину были также хутора Постникова, Бодунова, Малахова, Пермякова, их точное местоположение пока не известно).


Духовный центр всего этого сообщества, который составляли наиболее продвинутые монахи, жившие отдельно от мирян в скитах и монастырях, был в верховьях Бикина. К началу 30-х гг. в этом районе существовало три монастыря. Один находился в верховьях р. Пея, настоятелем в нем был игумен Силуян, вместе с ним жил его ученик иконописец о. Александр Шаров. После смерти учителя Шаров перебрался в скит на Бикин. Второй монастырь находился где-то в верховьях реки Бикин (настоятель о. Иоанн). Третий монастырь был на реке Зеве в 15 верстах от хутора Баранова (настоятель о. Савватий). Отец Савватий имел постоянную письменную связь с монахами из Сибири. Именно вокруг этих бикинских старцев объединились старообрядческие общины часовенного согласия, предводителями которых были наиболее «стойкие хранители старых устоев», «христолюбцы», представители больших и богатых уральских и сибирских родов: Плотниковы, Полонянкины, Мелкомуковы, Шабуровы, Чепкасовы, Куликовы, Чистяковы, Юрковы, Бакулевы (Кобко, 2004).

Старообрядческие монастыри были главными центрами формирования религиозной идеологии. Ежегодно на территории, где проживали старообрядческие общины, устраивались соборы. В них участвовали самые авторитетные выборные представители часовенных общин, настоятели, старцы, монахи. На соборах обсуждались вопросы религиозной жизни, принимались особые документы - соборные уложения, имеющие законодательное значение для всех общинников. На одном из таких соборов, который проходил в Улунге в 1927 г., представители общин вынуждены были признать: «дожили до последних времен». Новая антихристова власть связывалась с именем Ленина - главного лица советского государства (Кобко, 2004). В систему доказательств «прихода антихриста» вполне укладывались все новшества, которые вводились в этот период советской государственной властью по отношению к крестьянству.

Как только волна сплошной коллективизации докатилась до северо-восточных окраин Приморья, старообрядцы, пытаясь сохранить свою независимость, стали массово перебираться на хутора и заимки. Расплата за попытки вести единоличное хозяйство не заставила себя долго ждать. Все отколовшиеся единоличники были объявлены кулаками и подлежали уничтожению как вредный класс.

Раскулачивание, как правило, носило характер конфискации всего имущества вплоть до предметов быта. Интересный архивный документ в виде описи имущества раскулаченного Е.Ф.Бортникова (1885 г. рождения, женатого, имеющего 5 детей) приводит В.В.Кобко (2004): «корова -1; поросенок – 1; куриц – 7; сапоги хромовые (60 рублей) – 1 пара; пиджаки (по 60 рублей каждый) – 2; дамское пальто (100 рублей) – 1; наждачное точило (925 рублей) – 1; вилы (по 4,5 рубля) – 3; кожа коровья (6 рублей) – 1; ключ разводной (8 рублей) – 1; мясорубка (4 рубля) – 1; черемша соленая (3 рубля) - 1 бочонок».


Восстание


Единственно возможный путь борьбы для истинных старообрядцев во все времена был уход от «антихристова мира» в пустынь, в тайгу. Лишь иногда, когда не было иного выхода, люди шли на крайнюю меру – на принятие мученической смерти, в том числе через самосожжение.

Ситуация, сложившаяся к началу 30-х г. в северно-восточной части Приморья в связи с наращиванием колхозного строительства, по-видимому, для многих представителей старообрядчества оказалась безвыходной. Бежать дальше было некуда, и подчиниться антихристовой власти люди не могли, не позволяла вера, которая была подчас сильнее чувства самосохранения. Настал тот момент, когда слишком многие люди оказались перед судьбоносным выбором: добровольно всем умереть или бороться за свободу, защищать веру, семью, хо­зяйство с оружием в руках.

Судя по тому, как развивались дальше события, часть людей в начале 1932 г. выбрала путь открытого сопротивления. Этот выбор дался им не без мучительных колебаний. Некоторые, как свидетельствуют информаторы (Кобко, 2004), долго искали в святых книгах записи, которые указывали бы на возможность вооруженного сопротивления «безбожной власти». Видимо, так и не нашли старообрядцы такой записи.

Сегодня уже трудно узнать с достоверностью, в какой момент настроения сторонников активного протеста возобладали, да и вообще не ясно, возобладали ли они в массах. Как свидетельствуют данные В.В.Кобко (2004), собравшей много воспоминаний информаторов о событиях тех лет, многие староверы идею вооруженного сопротивления не поддерживали, некоторые из них лишь вынуждены были присоединиться к восстанию под страхом смерти.

Вполне возможно, что истинными зачинщиками восстания были вообще не старообрядцы, не исключена даже версия специально разыгранной органами ГПУ провокации. Основанием для ликвидации старообрядческой вольницы на северо-востоке Приморья, для уничтожения упорных противников советской власти, имевших в прошлом активные связи с японскими концессионерами, вполне могла быть резко осложнившаяся международная политическая ситуация на Дальнем Востоке. В 1931 г. Япония оккупировала территорию Маньчжурии. После конфликта на КВжд создалась военная угроза для всего Дальнего Востока.

Тем не менее, даже если провокация со стороны ОГПУ и была, только ею вряд ли можно объяснить весь спектр событий, произошедших на северном побережье Приморского края и в верховьях р. Бикин в период с весны 1932 по осень 1933 гг. Кроме того, как показывает история, все крупные крестьянские войны на Руси имели религиозную окраску. Наиболее значительные крестьянские восстания (под руководством К.Булавина, С.Разина, Е.Пугачева) были связаны со старообрядчеством.

Существуют две принципиально разные версии того, как начинались развиваться трагические события на Бикине в пасхальные дни мая 1932 г. Из показаний одного из арестованных по «Делу № 229…» восстание начиналось так: «Из Биамо пришли Могильников Ефим, Дурновцев Иван, Токарев Иван, Старцев Иосиф. Они зашли к Кулагину Антону, у них было собрание. На второй день после ихнего прихода начали срывать красный флаг с Госторга и Интеграла. Потом... пошли в Лаухе, чтобы арестовать Лытаря, заведующего Интегралсоюзом» (Кобко, 2004).

Хронологическая последовательность событий перед восстанием в показаниях Николая Мелентьевича Ме­доловича также свидетельствует об организованном вооруженном выступлении многих людей.

Здесь нужно отметить, что во всех этих событиях сам Медолович был далеко не рядовой фигурой. Настоящее имя его Владимир Александрович Соловьев - иркутский дворянин, юрист с незаконченным высшим образованием, бывший офицер царской армии. Участвовал в сражениях Первой мировой, прошел немецкий плен. Воевал в армии Колчака, перешел на сторону революционных войск. Под Хабаровском вместе с единомышленниками создал коммуну «Без Бога и без начальства». Опасаясь преследований советской власти, в течение нескольких лет скрывался в старообрядческих скитах на севере При­морья.

Согласно протоколу допроса Медоловича (имеется в деле № 229…), «…в Улунге были организованы особые молебствия против безбожной власти, в которых участвовало все население... В тот же день были отправлены в старообрядческие районы нарочные, которым были вручены особые воззвания от имени Бикинского повстанческого военного штаба… Бикинским военным штабом поручается проникнуть к нашему православному народу и известить о том, что на Бикине свергнута советская безбожная власть, и тоже самое подготавливается в Кхуцине, в Тахобе, Кузнецово, Светлой, Самарге... в свою очередь поручается призвать православный народ на защиту правой веры, а также равно на защиту собственной жизни...» (Кобко, 2004).

Центром восстания, согласно выводам по «Делу № 229», был пос. Улунга. Координатором, осуществлявшим полити­ко-идеологическое руководство - Совет Мо­настырей. Руководил восстанием штаб улунгинского отряда, однако единого военного командования не было. Тем не менее, военный штаб восстания был связан с несколькими восставшими районами, а также с организациями, которые в случае успешного наступления могли оказать значительную военную и политическую помощь.

Сам поселок Улунга войска ОГПУ якобы взяли штурмом только на пятый день. Всего же было то ли шесть, то ли тринадцать крупных сражений. (Правда, убитых со стороны властей то ли вообще не было, то их было двое или трое).

Само «Дело о восстании № 229» состоит из 26 томов. Из него следует, что восстанием было охвачено более 75 населенных пунктов. Всего по делу было привлечено 3 654 человека. Большинство из них после ареста было перевезено во Владивосток и содержалось в городской тюрьме, находящейся и сегодня в центре города, на Партизанском проспекте. Из них 365 человек было осуждено Постанов­лением Тройки ПП ОГПУ ДВК, в том числе более 100 человек расстреляно (8 ноября 1932 г.).

Несколько иную последовательность событий в период восстания описывает А.Биряня, который был назначен в Улунгу в 1933 г. охотоведом в промысловоохотничью станцию, или ПОС, как тогда называли низовые приемные пункты в системе «Дальзаготпушнины». Воспоминания А.Биряня о событиях тех лет приводит В.Варов в статье «Улунгинская трагедия» (газета «Победа», № 97 за 1992 г.). Как вспоминает А.Биряня, в 1932 г. в Улунге появился отряд людей, вооруженных наганами. На общем собрании жителям было объ­явлено об обобществлении всего имущества и создании коллективного хозяйства. Большинство людей отказались выполнить это требование и разбежались по тайге. Вскоре появился особый отряд ОГПУ, который начал вылавливать беглецов. Люди, защищаясь в ходе вооруженного преследования, начали тоже применять оружие. Всех сдавшихся добровольно, как и плененных, сначала связывали веревкой и угоняли за сто пятьдесят километров по таежной тропе до поселка Кхуцин, и далее - морским путем неведомо куда. Позднее, для упрощения дела, всех обнаруженных в тайге людей уничтожали на месте. Селение Улунга, со слов очевидца, после восстания состояло из двух десятков дворов, часть которых пустовала. Женщины с детьми в страхе ожидали своей участи. Из мужчин в поселке оставались лишь престарелый Илларион Килин и молодой Ваня Фунтиков, который исполнял роль проводника по розыску беженцев, ему же было поручено изготовить из теса «флотилию» лодок-батов. Осенью 1933 г. все оставшиеся в Улунге люди были вывезены этими лодками на станцию Бикин.

В своей статье В.Варов приводит также воспоминания сына Иллариона Кирилловича Килина. По его мнению, основные людские силы повстанцев, примерно 300 человек, были выведены из Улунги в начале августа 1932 г. Убитых не было, так как все они якобы сдали оружие добровольно. Началось все также с того, что всех жителей деревни, а также всех, кто жил на хуторах, попросили собраться в Улунге. Основной повод для сбора - вопрос об организации кол­хоза. На собрании человек зачитал большой список людей, и сказал, что все упомянутые в нем арестованы. Тут же всех окружили солдаты с винтовками наперевес. Арестованных от­правили по Бикину лодками до железной дороги, и далее - во Владивосток. Через год, тоже на лодках, вниз по Бикину были отправлены семьи повстанцев (или бандитов, как их называли в то время).

В 1991 и 1992 гг. журнал «Новый мир» публиковал статьи Н.Н.Покровского, где автор рассказывал о последних находках новосибирских археографов, подробно останавливаясь на трехтомном рукописном сочинении, которое называется «Повести чудесных событий». Сочинение повествует об «истории старообрядцев часовенного согласия с петровских времен до горбачевских». В этой истории есть глава «Об отце Силуяне», написанная тем самым Александром Шаровым, который жил вместе с великим старцем в монастыре на р. Пея (о них я упоминал выше). Относительно событий на Бикине о. Александр пишет так: «…бысть в том месте разорение обителей и заимок христианских от властей по возбуждению некоего человека, посланного от них еже возставити на них зимских жителей, занеже неразумевшим коварства его. И во время нахождения разорителей приблизившихся к келиям, мнози разбегошася, келии сожгоша…» (Кобко, 2004).

Возникает вопрос, было ли на самом деле восстание старообрядцев на Бикине, и если оно было, то кто был его организатором?

По всей видимости, в широком смысле восстание все же было. Вероятнее всего, это было вполне типичное для тех лет слабо подготовленное, а может быть и вовсе стихийное выступление крестьян, недовольных нововведениями Советской власти. Вероятно, основным ядром в лагере восставших людей были старооб­рядцы, однако само восстание никак нельзя назвать чисто старообрядческим. Во-первых, согласно материалам по «Делу № 229», в восстании активно участвовали удэгейцы, причем, среди них были шаманы. (Некоторые из них были также осуждены, один из них, Геонка Дабо, приговорен к расстрелу). Объединение щепетильных в вере старообрядцев с язычниками могло произойти только как результат стихийного противостояния людей произволу властей. Во-вторых, в числе восставших были бывшие сотрудники сельсоветов, то есть представители власти «антихрис­та». В частности, за год до восстания секретарем улунгинского сельсо­вета был начальник штаба повстанческих отрядов Антон Кулагин (Караман, 2000). Это еще одно доказательство того, что зачинщиками восстания были не духовные наставники старообрядцев, а наиболее вспыльчивые, не крепкие в вере, склонные к авантюрам представители старообрядческих общин вроде Ефима Могильникова и Василиса Петрова (успевших побывать заключенными в советских лагерях), а также примкнувшие к старообрядцам беженцы вроде Медоловича. Основная масса людей пострадала безвинно, их вина состояла лишь в том, что они не пожелали подчиниться воле небольшой кучки вооруженных людей.

Очень вероятно, что перед «восстанием» был также и факт провокации со стороны служб ОГПУ. «Ушки» архитекторов провокации, к примеру, просматриваются в материале корреспондента газеты «Правда» И.Титова, который называется «Если мы не вернемся» (газета «Победа от 25 мая 1968 г). Титов, ссылаясь на рассказ бывшего чекиста К.И.Григорьева, генерал-майора в отставке, повествует, как еще весной 1931 г. отряд пограничников с помощью проводников-удэгейцев пробрался в Улунгу, в логово белогвардейской банды, которая якобы ждала оружие от японцев. Возглавлял якобы эту банду подполковник в отставке Медолович. В этом рассказе многое не вяжется с фактами. Но что интересно, японское оружие в «деле о восстании» неоднократно поминается. Ящик с японскими винтовками «Арисаки» (причем, в фабричной смазке) якобы был изъят у старообрядцев в Улунге в 1932 г. При этом ни один из опрошенных информаторов не подтверждает наличия японского оружия у староверов ни до, ни во время восстания. Возможно, это оружие было в Улунге, и вероятнее, всего принесли его сами же чекисты непосредственно перед «восстанием» или еще за год до этого.