Перевод: Тодер Олег Якубович

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15

ГЛАВА 5. ТАЛАНА ХИЛЛ

   Утром 12 октября ожили окутанные холодом и туманом лагеря Буров на Сендспрейт и Фолксраст. Бюргеры отправились на войну. Их было около двенадцати тысяч всадников, с двумя батареями Крупповских орудий по восемь в каждой. Эти силы вторгались с севера, в надежде, что позже, со стороны Оранжевой Республики совместно с отрядом Германцев, их поддержат Буры Оранжевой. Артиллерия тронулась в путь за час до рассвета, сразу же за передком последнего орудия двинулись стрелки, и едва родившаяся заря открыла взору бесконечную колону, черной змеей извивающуюся меж холмов. Случайный очевидец рассказывал: "Я всматривался в лица бюргеров и видел лишь решительность и бульдожье упрямство. Ни следа страха, ни тени колебания. О Буре можно говорить что угодно, но никто не имеет права утверждать, что он трус или человек, недостойный Британской пули". Эти слова были написаны в самом начале кампании, сегодня под ними может подписаться вся империя. Пожелай эти люди добровольно стать нашими согражданами, такое приобретение оказалось бы ценнее всех золотых шахт Трансвааля.

   Основу Трансваальского отряда составляло коммандо Претории, численностью 1 800 человек, вместе с ним действовали коммандо из Хейделберга, Мидделбурга, Крюгерсдорпа, Стендертона, Ваккерструма и Ирмело. Республиканская Артиллерия представляла собой великолепное, хорошо организованное подразделение, вооруженное лучшими орудиями из всех когда-либо присутствовавших на полях сражений. Кроме шестнадцати Крупповских, они смогли привезти с собой две тяжелых шестидюймовых пушки Крезо, очень эффективно действовавшими на начальной стадии кампании. Кроме этих, собственно Трансваальских сил, в отряд входило некоторое число "помощников" из Европы. Большая часть Германского корпуса находилась в составе сил Оранжевой Республики, но несколько сотен двигались с севера. Голландский корпус - около двух с половиной сотен, и такой же численности Ирландский, точнее Ирландо-Американский корпус, выступающий под зеленым флагом и арфой.

   Буров, по большому счету, можно было разделить на два сильно различающихся типа. Первый - городской Бур, человек расторопный, возможно, немного расслабленный богатством и цивилизацией, бизнесмен или обладатель какой либо профессии, более сметливый и быстрый, чем его сельский товарищ. Этот человек охотнее говорили на английском, чем на голландском, и нередко имел английские корни. Другой тип, вельдский Бур - представлял собой внушительную силу, как ввиду своей многочисленности, так и благодаря сохранению первозданных качеств. Обитатель ферм: обожженный солнцем, длиннобородый, со спутанными волосами. Человек Библии и ружья, пропитанный традицией партизанской войны. Возможно, лучший прирожденный воин на Земле. Снайпер, охотник, привычный к простой пище и твердой постели. Грубый в поступках и разговоре, но, вопреки клеветническим обвинениям и очень немногим неприятным случаям, по гуманности и соблюдению правил войны мог поспорить с самой дисциплинированной армией.

   Несколько слов о вожде этого необычного воинства. Пит Жубер, уроженец Капской Колонии, подобно Крюгеру, соотечественник тех, кому обременительные законы их родины казались верхом терпимости. В его жилах текла кровь французских гугенотов, от которых он унаследовал благородство и великодушие, заслужив уважение и любовь не только друзей, но и противников. В многочисленных стычках с туземцами и в первой кампании против Британии (1881) Жубер показал себя способным лидером. Он пользовался репутацией непреклонного борца за независимость Трансвааля, никогда не состоял на службе под началом Британцев, подобно Крюгеру, всегда находясь в непримиримой оппозиции. Высокий и плотный, с тяжелым взглядом серых глаз, решительно сомкнутыми губами, наполовину скрытыми густой бородой, он являлся олицетворением людей, которых вел за собой. Ему уже исполнилось шестьдесят пять, и, как утверждали некоторые бюргеры, жар его молодости давно потух, но он был мудрым, хитрым, обладающим большим боевым опытом воином, неярким, избегающим риска, неторопливым, упорным, и неумолимым противником.

   Кроме этой северной армии, в Наталь вошли еще два отряда бюргеров. Один, состоящий из коммандос Утрехта и округа Свазиленд, собрался возле Врайхеда, на фланге Британских позиций у Данди. Другой, гораздо больший, численностью не менее шести-семи тысяч, состоящий из Буров Оранжевой Республики, Трансвааля и Германцев Шиля, проходами Тинтуа Пасс и Ван Ринен Пасс преодолел мрачные хребты Дракенберга и вторгся в плодородные равнины Западного Наталя. Общие силы вторжения насчитывали где-то двадцать-тридцать тысяч человек. Эти люди легкомысленно рассчитывали на легкую победу, и были уверены, что никто, и ничто не сможет преградить им путь к морю. Если Британские командиры недооценили своих оппонентов, то совершенно очевидно, что ошибка была взаимной.

   Теперь стоит сказать несколько слов о диспозиции Британских сил, при этом стоит помнить, что командовавший ими Сэр Джордж Уайт прибыл в страну лишь за несколько дней до начала войны, и вся подготовка выпала на долю Генерала Саймона, действовавшего под влиянием местных политиков. Главные силы расположились у Ледисмита, а передовой отряд закрепился у Гленко, в пяти милях от станции Данди и в сорока от Ледисмита. Смысл такого опасного разделения сил заключался в прикрытии Биггерсбергского участка железной дороги с обоих концов и защите главных угольных шахт этого района. Выбор позиции наводит на мысль, что Британский командир не был осведомлен о количестве и мощи артиллерии Буров. Позиция Британцев позволяла успешно оборонятся под ружейным огнем противника, но была весьма уязвима для действия его орудий. Случай с Гленко совершенно ясно демонстрирует, что орудия, расположенные на господствующих высотах, делают невозможной оборону местности, лежащей внизу. На этом удаленном посту расположились 1-й батальон Лестерского Полка, 2-й Дублинских Фузилеров, 1-й батальон Стрелков, кроме того, Гусары 18-го полка, три роты конной пехоты и три батареи полевой артиллерии (13-я, 67-я и 69-я). 1-й батальон Королевских Ирландских Фузилеров прибыл перед самым началом боя. В целом в лагере под Гленко находилось около четырех тысяч человек.

   Главные силы армии оставались в Ледисмите. Они состояли из 1-го батальона Девонцев, 1-го Ливерпульцев, и 2-го Горцев Гордона, с 1-м Глостерским, 2-м Королевских Стрелков, и 2-й Стрелковой Бригадой, позднее усиленной Манчестерцами. Кавалерия включала 5-й Гвардейский Драгунский, 5-й Уланский, отряд 19-го Гусарского, Натальских Карабинеров, Натальскую Конную Полицию, Стрелков Конной Пограничной Стражи, и сформированную позднее Имперскую Легкую Кавалерию, отличное подразделение, принципиально набранное среди беженцев из Ренда. Что касается артиллерии, то она была представлена 21-й, 42-й и 53-й батареей полевой артиллерии, 10-й Горной Батареей, Полевой Артиллерией Наталя со слишком легкими, чтобы оказаться полезными, орудиями, и 23-й Ротой Королевских Инженеров. Эти силы, общей численностью около восьми-девяти тысяч людей, находились под командованием Сэра Джорджа Уайта, Сэра Арчибальда Хантера, только что прибывшего из Судана, Генерала Френча и его заместителя Генерала Яна Гамильтона.

   Первый удар Буров предназначался четырем тысячам Британцев. Если они будут разбиты, останется справиться еще с восемью тысячами. Кто же тогда преградит им путь к морю? Несколько отрядов местных добровольцев, Дурбанская Легкая Пехота в Коленсо, и Натальские Королевские Стрелки с небольшим отрядом моряков-добровольцев у Эсткорта.

   Учитывая силу Буров и их мобильность, невозможно объяснить, каким чудом уцелела колония. Глядя на наши обоюдные неудачи и ошибки, лишь убеждаешься в единстве нашей крови. Наша самоуверенность дала Бурам шанс, а их самоуверенность помешала немедля этим шансом воспользоваться. Другой подобной возможности им не представилось.

   Война началась 11-го октября. 12-го силы Буров пересекли границу на севере и западе. 13-го они оккупировали Чарлстаун (верхний угол Наталя). 15-го достигли Ньюкасла, более крупного городка, располагавшегося в пятнадцати милях от границы. Из окон домов его жители видели, как шестимильная колонна крытых фургонов, влекомых воловьими упряжками, сползала с перевала. Это был не рейд, это было нашествие. В тот же день в Британский штаб поступили новости о движении противника через западные проходы и со стороны реки Баффало на востоке. 13-го Сэр Джордж Уайт пытался предпринять разведку боем, но не смог войти в соприкосновение с противником. 15-го шесть человек из Полиции Наталя были окружены и взяты в плен на одном из бродов Баффало Ривер. 18-го кавалерийский патруль столкнулся с разведчиками Буров у Эктон Хоумс и Бестер Стейшен, это были воортреккеры Оранжевой Респулики. 18-го же сообщалось об отряде у Хеддерс Спрейт, в семи милях севернее Гленкского лагеря.

   Наконец ранним утром 20-го октября произошло столкновение. Утром, в половине третьего, перед самым рассветом, на перекрестке дорог из Лендманса и Вантс Дрифта Дурнбергские коммандо обстреляли пикет конных пехотинцев, который вынужден был отойти. На помощь отправили две роты Дублинских фузилеров, и около пяти утра превосходного, хотя и туманного утра, все лагерь Саймонса находился под ружьем, зная, что на них идут Буры. Облаченная в хаки линия готовых к бою солдат замерла в растянутом тонком строю, до боли в глазах вглядываясь в изгибы седловин меж холмами на севере и востоке от них, пытаясь заметить малейшие признаки приближения врага. Почему эти же самые холмы не были заняты нашими людьми, остается необъяснимой загадкой. В низине на одном фланге стояли Гусары 18-го полка и конная пехота. На другом замерли восемнадцать орудий, взятые на передки, лошади возбужденно били копытами и всхрапывали в сыром утреннем воздухе.

   И, вдруг, - неужели это они? Офицер, тщательно осматривающий местность, указал куда-то вдаль. Один за другим полевые бинокли разворачивались в указанном направлении. Затем Буров стало видно невооруженным глазом, и приглушенный шепот любопытства пробежал по шеренгам.

   Перед фронтом Британцев длинным покатым оливково-зеленым склоном возвышался холм - Талана Хилл, увенчанный округлым скалистым гребнем. Туман рассеялся, и его изломы отчетливо выделялись на фоне бездонной синевы утреннего неба. На этом гребне, на расстоянии две с половиной - три мили, начали возникать небольшие скопления черных точек. Еще некоторое время тому чистые контуры холма вдруг ощетинились движущимися силуэтами. Они собрались в единый сгусток, затем вновь рассеялись, а затем ...

   Дыма от выстрела никто не увидел, но издалека донесся долгий нарастающий гул, перешедший в пронзительный вой. Снаряд прогудел над головами солдат, как гигантская пчела, и шлепнулся в мягкий грунт позади них. Затем еще один, и еще, и еще. На них не обращали внимания, впереди был склон, на котором находился противник. Значит, вперед! Как предписывает добрая старая убийственно-героическая Британская традиция! Настал момент, когда вопреки науке и знаниям, почерпнутым из книг, план атаки тем лучше, чем он дерзновеннее, когда хочется устремиться прямо на врага и вцепится ему в глотку до того, как силы вас покинут. Кавалерия начала обходить противника слева. Артиллеристы устремились вперед, сняли орудия с передков и открыли огонь. Пехота развернулась в направлении Сендспрейт. Когда они проходили через маленький городок - Данди, изо всех распахнутых дверей и окон их радостно приветствовали женщины и дети. Считалось, что с этой стороны холм наиболее доступен. Лестерцы и 67-я полевая батарея остались прикрывать лагерь и наблюдать за Ньюкастелской дорогой с запада. К семи утра все было готово для наступления.

   К этому времени выявились два важных факта: Первый - снаряды Буров с трубками ударного действия в большинстве случаев не взрывались при ударе о мягкий грунт; второй - дальность стрельбы их орудий превышала дальность выстрела наших пятнадцатифунтовых пушек. Хотя из всех средств Британии именно артиллерия считалась наиболее достойно подготовленной к отражению агрессии. Две батареи, 13-я и 69-я были передвинуты ближе, вначале на 3000, а затем на 2300 ярдов. С этой дистанции они быстро заставили замолчать пушки на холме. Другие орудия Буров открыли огонь с гребня на восток от Таланы, но также были подавлены огнем 13-й батареи. В 7.30 пехота получила приказ наступать. Она двинулась развернутым строем, с дистанцией в десять шагов. В первой цепи шли Дублинские Фузилеры, во второй - Стрелки, в третьей - Ирландские Фузилеры.

   Первую тысячу ярдов атакующие двигались по открытому пастбищу, благодаря большой дистанции и желто-коричневой униформе сливаясь с высохшим вельдом. Пока они не достигли леса, лежащего на половине пути, потери были небольшие. Лес представлял собой плантацию лиственниц, несколько сотен ярдов шириной и примерно такой же глубины. На левом конце этого леса, те есть на левом фланге наступающих войск, потянулся длинный овраг или лощина, более походившая на направляющую для пуль, чем на укрытие. Огонь здесь был так силен, что войска, находящиеся в лощине и лесу, залегли. Офицер Ирландских Фузилеров рассказывал, что он не мог срезать погоны у погибшего рядового, поскольку пули то и дело выбивали из его рук бритву, одолженную у раненого сержанта. Отважный Саймонс, отказавшийся спешиться, получил смертельную пулю в живот. С излишней храбростью он не только навлекал на себя огонь противника, оставаясь в седле, но и повсюду сопровождался ординарцем, несущим красный флажок. "Они взяли холм? Они взяли холм?" - был единственный вопрос, который он задавал, пока его, истекающего кровью, несли в тыл. На опушке этого же леса встретил свой конец Полковник Шерстон.

   Этот бой, подобно Инкерману, был боем солдат. Под прикрытием деревьев скопилось три батальона, и граница леса, обращенная к противнику, оказалась заполнена людьми. Батальоны, сбившись в толпу, перемешались, и было совершенно невозможно поддерживать хоть какой-то боевой порядок. Огонь противника был настолько силен, что наступление приостановилось, но 69-я батарея, стреляя шрапнелью с дистанции 1400 ярдов, подавила ружейный огонь, и около половины двенадцатого пехота смогла возобновить движение.

   За лесом лежало несколько сотен ярдов открытого пространства, ограниченного стеной, сложенной из необработанного камня, ранее служившей оградой для скота. Другая ограда тянулась перпендикулярно первой в направление леса. Противник, засевший на холме, имел возможность свободно простреливать этот участок продольным огнем, но за самой стеной его, кажется, не было. Чтобы не пересекать зону огня, солдаты по одному двигались под прикрытием стенки, защищавшей их справа, а затем укрывались за фронтально расположенной оградой. Здесь произошла вторая долгая заминка, люди подходили с подножья холма тоненькой струйкой и отвечали на выстрелы противника через стену или щели в кладке. Дублинские Фузилеры попали в более трудное положение и не могли двигаться с той же скоростью, что и другие. Поэтому большинство тяжело дышащих, возбужденных людей оказались Стрелками или Ирландскими Фузилерами. Воздух был так густо заполнен пулями, что жизнь по ту сторону укрытия казалась невозможной. От стены до гребня холма оставалось двести ярдов. Но люди понимали: не очистив вершину, бой не выиграть.

   Подавая пример бойцам, присевшим за камнями, первым через стену перепрыгнул офицер. Ободренные его примером, два десятка солдат перескочили ограду и бросились за ним. Это был капитан Коннор из Ирландских Фузилеров, но его личное обаяние увлекло за ним не только Ирландцев, но и некоторых из Срелков. Увы, он и половина из смельчаков, последовавших за ним в это безнадежное предприятие, упали сраженные пулями (капитан скончался этой же ночью), но нашлись другие отважные командиры, занявшие его место. "Вперед, солдаты, вперед!", - призывал Нагент из Стрелков. Получив три пули, он все еще полз по усыпанному валунами склону. За ними поднялись другие. Новые и новые бойцы бросались вперед, полусогнутые, задыхающиеся в крике фигуры цвета хаки. С тыла спешило подкрепление. Неожиданно их накрыло огнем собственной шрапнели, это было просто невероятно, принимая во внимание, что дистанция стрельбы составляла не более 2000 ярдов. Именно здесь, между стеной и вершиной, полковник Ганнинг из Стрелков и много других храбрецов нашли свой конец, кто от пули врага, кто от собственной шрапнели. Но ряды Буров таяли, и вскоре взволнованные наблюдатели, находившиеся на равнине, увидели на гребне людей, размахивающих шлемами. Это была победа.

   Но, следует признать, что это была Пиррова победа. Мы заполучили холм, ну и что? Мы заставили замолчать орудия, стоявшие на копье, но буры их увезли. Холм занимало коммандо Лукаса Мейера, общей численностью около 4000 человек. В это число входят и люди под начальством Эреазмуса, предпринимавшие нерешительные демонстрации против фланга Британцев. Если вычесть бюргеров, отлынивающих от боя, холм обороняли не более тысячи бойцов. Из них пятьдесят было убито и около сотни ранено. Потери Британцев на Талана Хилл - 41 убитый и 180 раненый. Но среди убитых было слишком много тех, кому нелегко найти замену. Доблестный и оптимистичный Саймонс, Ганнинг из Стрелков, Шерстон, Коннор, Хэмбро и многие другие храбрецы полегли в этот день. Потери среди офицеров были непропорционально велики.

   Инцидент, имевший место сразу же после окончания атаки, можно сказать, украл у британцев плоды победы. Как только холм оказался в наших руках, артиллерия двинулась вперед и заняла позиции на перешейке Смитс Нек, меж двух холмов, откуда был виден противник, стремительно отступавший группами по 50-100 человек. О лучшей возможности использовать шрапнель нельзя было и мечтать. Но в эту минуту из старой каменной церкви на обратном склоне холма, служившей бурам госпиталем, выбежал человек с белым флагом. Возможно, он сделал это с честными намерениями, просто прося защиты для медицинского отряда, следовавшего за ним. Но чересчур доверчивый артиллерийский офицер, очевидно, подумал, что объявлено перемирие и потерял драгоценные минуты, способные превратить поражение противника в разгром. Двойная ошибка, вначале огонь по собственным наступающим войскам, а затем упущенная возможность нанести удар по отходящему противнику, не позволяют нам с удовлетворением оглядываться на работу наших артиллеристов в этом бою.

   Тем временем, в нескольких милях от Талана Хилл, цепь событий неумолимо вела нашу кавалерию к совершенной катастрофе - катастрофе, лишившей пехоту плодов столь дорого купленной победы. Атака Талана Хилл сама по себе, несомненно, победная акция, чего нельзя сказать о результате всего дня. Веллингтон жаловался, что кавалерия вечно втягивает его в неприятности, и вся Британская военная история пестрит доказательствами его правоты. И вновь наша кавалерия попала в беду. Для штатских достаточно отметить этот факт, оставив военным критикам право определить долю вины.

   Один отряд конной пехоты (из Стрелков) получил приказ сопровождать орудия. Оставшиеся конные пехотинцы вместе с частью Гусар 18-го полка (Полковник Моллер) двинулись в обход правого фланга, пока не зашли в тыл противника. Такой маневр, будь Лукас Мейер единственным противником, стоит вне критики; но, зная, подобно нам, что под Гленко сошлись несколько коммандо, было слишком рискованно позволить кавалерии удалиться на такое расстояние без дополнительной поддержки. Они вскоре заблудились на сильно пересеченной местности и подверглись атаке превосходящих сил Буров. У них был шанс существенно повлиять на ход боя, напав на пони противника, укрытых за холмом. Но благоприятная возможность была упущена. Кавалеристы предприняли попытку вернуться к армии, и заняли серию оборонительных позиций, с целью прикрыть отступление, но огонь противника оказался слишком сильным и не позволил им отойти. Все пути, кроме одного, казавшегося безопасным, оказались заблокированы, и всадники двинулись по нему, попав, таким образом, в самое сердце второго коммандо Буров. Обнаружив, что прорваться невозможно, отряд занял оборонительную позицию, частично на ферме, частично на копье, господствовавшем над ней.

   Отряд состоял из двух эскадронов Гусар, роты ездящей пехоты Дублинских Фузилеров, взвода ездящей пехоты Стрелков, в целом около 200 человек. Несколько часов они находились под ожесточенным огнем противника, понеся большие потери убитыми и ранеными. Буры подтянули орудия и начали обстреливать ферму. В 4.30 отряд, оказавшись в совершенно безнадежной ситуации, сложил оружие. У них закончились боеприпасы, часть лошадей разбежалась, их окружали многократно превосходящие силы противника, поэтому решение сдаться не бросает ни малейшего пятна на их репутацию. Чего нельзя сказать об их маневре, приведшем в западню, и вполне заслуживающем критики. Эти люди оказались лишь авангардом значительного числа униженных и несчастных, собранных в столице нашего отважного и коварного врага. Оставшиеся с главными силами Гусары 18-го полка, под командованием майора Кнокса, были направлены в тыл Буров, получили что-то вроде опыта, и ухитрились выкрутиться, потеряв лишь шесть человек убитыми и десять ранеными. Их усилия не пропали даром, поскольку они в течение длительного времени отвлекали внимание части большого отряда противника и смогли вернуться, к тому же приведя с собой нескольких пленных.

   Битва у Талана Хилл стала тактической победой, но стратегическим поражением. Ни малейшей попытки нанести отвлекающий удар на флангах, примитивная фронтальная атака, и, как итог, победа, добытая не военным искусством, а беспримерной отвагой войск, от генерала до рядового. Наша позиция была настолько неудачна, что единственным плодом одержанной победы оказалась возможность прикрыть отступление. Коммандо Буров подходили к Данди со всех сторон, а их орудия оказались тяжелее орудий Британцев. Последний факт стал ясен 21-го октября, на следующий день после боя, когда наши войска, отошедшие ночью с только что захваченных, но совершенно бесполезных холмов, заняли новые позиции по другую сторону железной дороги. В четыре часа пополудни с дальних холмов, лежащих вне досягаемости нашей артиллерии, открыло огонь очень тяжелое орудие противника, впечатывая в наш лагерь снаряд за снарядом. Это была первая встреча с великим Крезо. Офицера и нескольких рядовых из Лестерцев разорвало на куски. Та же участь постигла и часть нашей немногочисленной кавалерии. Стало ясно, что позицию удерживать невозможно, и в 2 часа ночи 22-го наш отряд перешел на новое место, южнее Данди. В тот же день разведка обнаружила, что проходы в направлении станции Гленко надежно удерживаются противником. Маленькая армия вынужденно вернулась на исходную позицию. Командование перешло к Полковнику Юлу, справедливо решившему, что его люди подвергаются бессмысленному риску, находясь на открытой местности, и что единственным выходом из создавшейся ситуации является отступление, если оно еще возможно, и соединение с основными силами у Ледисмита. Даже если придется отдать в руки врага две сотни больных и раненых, лежащих вместе с Генералом Саймонсом в госпитале Данди. Это было тяжелое решение, но никто из здраво оценивших сложившуюся ситуацию не усомнится в его мудрости. Отступление было нелегкой задачей: марш протяженностью около семидесяти миль, по очень пересеченной местности, в окружении противника - его успешное завершение, без потерь и деморализации войск, возможно, такой же воинский подвиг, как и любая из наших ранних побед. Благодаря энергичной помощи Сэра Джорджа Уайта, предпринявшего действия у Элендслаагте и Рейтфонтейна с целью удержать открытыми пути отступления для войск Юла, и отличному знанию местности Полковником Дартнеллом из Полиции Наталя, они сумели совершить свой рискованный маневр. 23-го октября они были у Бейтс, 24-го у Возелибанк Спрейт, 25-го на Санди Ривер, а на следующее утро, насквозь промокшие под дождем, покрытые грязью, смертельно уставшие, но в наилучшем расположении духа они промаршировали по Ледисмиту, под приветственные возгласы своих товарищей. Бой, шесть дней без должного сна, четыре дня без нормальной пищи, переходы в тридцать две мили по тяжелой дороге, под проливным дождем - вот достижения колонны из Данди. Они сражались и победили, они голодали и переносили испытания, лежащие за пределами человеческих возможностей, и, в конце концов, вернулись туда, откуда могли не уходить. Но их стойкость и долготерпение не пропали даром - ничто из достойных свершений не пропадает. Подобно Легкой Дивизии, преодолевшей пятьдесят тяжелейших миль, чтобы присутствовать в битве у Талаверы, они оставят после себя память и достойный пример, более важный, чем успех. Воспоминания об их терпении и стойкости придаст мужество другим воинам, в другие дни.

Blog

Перевод: Тодер Олег Якубович

Содержание