Алексей Бойко Инсайд май майнд
| Вид материала | Сценарий |
- Ном лекция "Майнд-менеджмент новая скорость мышления", 9.73kb.
- Бойко Виктор Сергеевич Йога. Скрытые аспекты практики, 4262.99kb.
- Проект рішення колегії головного управління агропромислового розвитку з питання «Про, 255.36kb.
- Поводом для обращения к Вам послужило известие о том, что в Москве арестован Василий, 16.52kb.
- 129090 г. Москва, ул. Каланчевская,, 541.78kb.
- Антропосари й «осинушк и» рома, 9364.5kb.
- Коммерческий закон, 3427.18kb.
- План на 2010 год, тыс рублей в т ч. план на январь-май, тыс рублей Факт за январь-май, 112.15kb.
- Монах в новых штанах, 95.7kb.
- Применение майнд-машин в спорте, 380.48kb.
Конкин: - Днем, после школы, когда дома было никого, эти гады втирались в доверие. Одного, безобидного, начал я со временем пускать к окну. Это в его увлажненных лапах впервые увидал я кинокамеру «Кварц», а потом «Кварц-3»… Не следовало все-таки устраивать такие диспансеры окнами в тихие дворы… Уверен, именно тогда как раз и зародилась у нас порнография как отрасль… Однажды и меня тот безобидный уговорил перед кинокамерой доказывать, а нет ли у меня вместо копчика какого-нибудь маленького хвостика… Ну, я доказал!..
Дохтур (наставительно, зачитывая из книги): - Формированию слабости нервной системы и особенностей личности, на фоне которых чаще развиваются неврозы, во многом способствует неправильное воспитание ребенка в раннем возрасте. В результате появляются робость, застенчивость, неуверенность в себе, нерешительность, тревожность и мнительность, затрудняющие приспособление к окружающей среде.
Гагарин над чем-то вызывающе хохочет, вскакивает, кричит «Поехали!», летает по сцене.
Конкин: - Да… А потом уже и Юра, замедленно перелетая где-то, разбрасывал листовки с неба, с рассказом о происходящем на борту… В наш двор упала сразу пачка… Приемники на подоконниках распахнутых квартир изнемогали в гимнах… Апрель… Помню еще голосовые связки Иммы Сумак - из радиолы, из испарений ее тропической страны… Можно было бы попробовать сейчас напеть… (пробует что-то спеть, чрезвычайно громко) Нет, у нее было потише и нежнее…
Имма Сумак, скептически выслушав, поет сама, необычным голосом.
Гагарин, завершив полет, присаживается, заворожено слушает.
Коенкин: - Но, в общем, ничего почти и не было… Была же в основном весна и лужи, и в них бензин. Точно был футбольчик. Три корнера - пенальти, штанги - кирпичи, обводочка, перепасовка… Хорошо, если в одной команде с братьями Шипковыми, Мишаней и Иваном, впоследствии - убийцами уполномоченного Филимонова… Кликухи - Мясо и Победа… Потом недалеко от нас, по Горького, прокатывался фестиваль. Там фиолетовые негры бродили, развлекаясь… Мама, с сильными руками, с несмелыми вопросами в глазах, отбрыкивалась, как могла… А у меня цыганили флажок… Советский флаг выменивали на значки! Цеплялся за красивую коленку мамы, рыдал от отвращенья к фиолету…
Дохтур: - У нас сейчас на набережной, на углу, торгует бананами и яблоками почему-то тоже негр. Одет неважно. Очень нервный. И превосходно говорит по-русски. Казалось бы ведь, негр - бананами… Но - странно…
Конкин: - У бабки в Ставрополе был старший брат… Старинный дом, скрипучие полы до горизонта… Внутренний какой-то дворик и веранда… И великолепный, как старорусский идол, наголо выбритый старик… Играли в шашки, в поддавки. Невозможно: эта мшистая скала была когда-то матросом на «Потемкине»!.. Невозможно - в шашки! С ним!
Завсегдатай: - Здесь я заставил Константина доесть ну хоть котлету. Речь его, пожалуй, пошла отчетливей, вернее.
Конкин: - В Москве же умирала вторая бабка. Из Иркутска. Она была почти якутка, и замужем за физиком. И сейчас лежат в коробке из-под монпансье те фотографии, с тиснением из ателье каких-то Шнеерзона-Пестова… Из коричневатой дали глядит почти что китаянка в шляпке из соломы… А физика за что-то взяли, в войну… Не на войну - в войну… Потом буквально рядом, на углу… где, между прочим, Шипковы сапожным ножиком и кончили уполномоченного… отстраивался Дом кино. Ужасным ранним утром, в холод, мы с папочкой украли там шесть свежих тротуарных плит. Их нужно было на могилу бабки. Плиты до сих пор лежат, и там и там. Но, папа!.. Бабка не имела отношения к кино… За исключением «Потемкина»…
Завсегдатай: - У Юрочки с собой - еще, и не последнее… Слова у нас уже ныряют глубже к сути, делаются бесконечнее. И Юра вылетает снова и машет крыльями, заходит небом… И Сумак поет, как Сумак… И веточки полыни в забытых у окна горшках все маются под сквозняком по молодости, которой нет уже… И не было.
Дохтур (читает): - Бред есть ложное суждение, то есть умозаключение, возникающее без соответствующего повода. Оно не поддается разубеждению, несмотря на то, что противоречит действительности и всему предшествующему опыту заболевшего. Бред противостоит любому самому вескому доводу, чем отличается от простых ошибок суждения.
Незаметно и тихо появляется Мальчик, изображающий Папочку. Он притуливается к столу Гагарина и Сумак и сидит, понурясь.
Конкин: - Так где ж я был? И что я делал? Где я все это время, папа, был? Посмотри же на меня оттуда! Я не могу увидеть своего лица… Папа, со мною ничего не приключилось? Скажи мне все что надо, все, что есть… Подведи же меня к какой-нибудь важной мне внутренней радости, к внутреннему свету какому-нибудь!.. Не хочешь…
Папочка понуро ложится на стол в позе трупа.
Конкин: - Ты умер от невежества. Я помню, как давал тебе два довода в пользу твоей кремации – нет! Я читал тебе присягу врача Советского Союза, а ты так и не верил врачихе. Ты требовал от няни на дежурство надевать чего-нибудь поярче… Ты укусил ее за пальцы с градусником… Так нельзя. Ты был упрям и мелочен весь месяц. Ты не верил, это будет - всего лишь как падение осеннего листа… Наверное, ток крови подступил к комку твоего сердца, а свободный просвет был уже слишком мал, и кровь посочилась лишь тонкой-тонкой ниткой. Наверное, заныло под грудиной… Тебя передернуло… Ты вскинул левой рукой и что-то сказал, но сердце ничего ответить не захотело… Эх… И раньше мы никогда не умели с тобою толком ни прощаться, ни здороваться… То за руку, то нет… То в щеку, то никак… Вот и теперь… Зачем же, папа, ты меня так часто бил? Ну, вспомни. Мне было стыдно выходить на улицу - так я кричал… Ты помнишь ли мой страшный голос?
Появляется Женщина, с белыми мохнатыми крыльями за спиной и в фате. Делает несколько балетных прыжков и исчезает.
Конкин: - За что ты ненавидел мою невесту, папа? Очень хорошо - на свадьбе ты был пьян… Ты же ее почти убил. Теперь у нее, папа, не может быть детенышей… Вот и я совсем пьяный… Говорю, а изо рта - лишь колокольный звон… Вместо того чтобы жить, из-за таких как ты я занят поисками смысла смерти… При том, что та моя невеста - она же, папа, космонавт… Красивый, но умный и сравнительно честный человек… Черт с тобою. Тебя надо, наверное, простить…
Дохтур (читает): - По содержанию различают: бред величия - богатства, особого происхождения, изобретательства, реформаторства, гениальности, влюбленности, бред преследования - отравления, обвинения, ограбления, ревности, бред самоуничижения - греховности, самообвинения, болезни, разрушения внутренних органов.
Мальчики и Девочки несколько гротескно и символически изображают то, о чем говорит Конкин.
Конкин: - Это при тебе уже были дубовые панели кабинетов, вахтеры в синеватой форме? Когда по лестницам прикладами - душевно-неблагополучных? Любовницы вахтеров по кухням жарят лук и сало, стирают длинные трусы, ночами стонут и смеются, пьют теплое ситро… Там где-то рядом - пиво, урки, гармонь, свисток, начальник, кича, дочь генерала, пограничник, матрац, кино, мартен… Товарищи Застенкер, Цапкин, Перова… с чуткими ушами… Ты помнишь это или нет? Эти прямые, скорбные слова о заблуждениях самых близких нам людей да и других товарищей… Как мучительно, наверное, садиться за такую вот бумагу! Но нет, строка крупнеет, мужает, убегает вдаль… Взмокают ноги под столом!.. А как потом писал тебе твой папа, папа? «Дорогой мой сына!» Да? «Не бойся, не пугайся, что говорю с тобою из тюрьмы. Ты думаешь, тюрьма - это бандиты и убийцы. Но сейчас такое время, сына, что многое вверх дном, и эти гады ходят в рестораны, когда их место в сырой земле, а честные, но заблуждавшиеся люди как раз вот здесь. Не обижайся, дорогой!» Так он писал? Он бросился из окна кабинета дознавателя и, по-видимому, так глубоко ушел в землю, что его там так и не нашли. Боже мой, этот бесшумный автор краеведческих очерков «Пестрый и Черный», «Мороз и холод», «Лыжню!»… Да, его погубил… как там… «Синтаксис лианы в русском парковом сознании»… Эти слова из звука, слова из духа… И ты. И не спасли даже «Охотники на мамонтов» и «Охотники на мамонта»… В которых, как рецензент отметил, автору с особенным своеобразием, а главное - с замечательной документальной верностью удалось показать жизнь человека каменного века, рельефно обозначить типические физиономии героев, их глубоко народные черты, а также впечатления природы и животного мира тех лет… Какими еще после всего этого могли быть на тебе кальсоны в последний год, если не тускло-голубыми, застиранными от мочи, когда ты застывал у зеркала и вспоминал? Только застиранными от мочи и тускло-голубыми. И как не пить?! (плачет) А у меня сбежала собачка, вот... Вернее, это - он…
Дохтур (читает): - Человек является высшей формой эволюционного развития жизни. Он генетически связан с другими жизненными формами и имеет с ними много общих черт - в том числе и некоторые общие биологические механизмы старения и смерти, но в то же время он принципиально отличается от них благодаря способности производить орудия труда, наличию членораздельной речи, мышления и сознания. Поэтому человек в отличие от других живых существ сознает неизбежность своей смерти.
Появляется Девочка, изображающая Мамочку. Проходит тенью и исчезает.
Конкин: - (напевает) «Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось...» Прости, это горькая шутка. Помнишь ли ты, во что превратилась мамочка? Интеллигентный, в общем, человек. Двое очков носила… Мамочка, которая… Собрать людей, объяснить сложившуюся обстановку, привести запоминающиеся примеры, ввести в дело инженерные кадры… Для занятых в рыбной и лесной отраслях, на заготовке и сушке торфа снабжение осуществлять в зависимости от выработки: перевыполнившим норму в восемь и более раз - на сто граммов хлеба больше, недовыполнившим - на триста меньше… Таких индивидуально надежных людей было всего-то, может быть, человек семь или восемь… Зорге, мамочка и некоторые другие… Считала себя некрасивой. Такое неожиданное лицо, с тяжелыми вопросами в глазах… Нарядное платье, в узоре из китайских огурцов по пепельному-пепельному полю… И руки очень сильные… Зачем ты бил мамочку, папа?.. Нет, ты мне надоел!..
На авансцену, раздвигая остальных величественным жестом, выходит Дохтур. Принимая чрезмерно значительные позы наподобие оперного трагика, с надрывом произносит патетическую речь. Почти рыдает.
Дохтур: - Ну, хватит!.. Прочь!.. Думаю, настало время уточнить не самую приятную деталь: этот клоун потихонечку умирает и сам!. Как, в сущности, и каждый из вас в любое время, вынужден напомнить я. И всю оставшуюся часть жизни он будет умирать! Опять-таки - как и любой герой какого угодно повествования!.. Вот, между прочим… М-м… (зачитывает из учебника) Смерть для человека наступает не в качестве природного феномена, но прежде всего как явление социально значимое, включенное в сложный контекст общественных отношений. (отбрасывает книгу) Смерть - необходимый, вынужденный распад не вполне совершенных комбинаций! (тыча себя в грудь) Прошу прощения, но бессмертно лишь совершенное! На вашем же этапе более или менее бессмертны лишь отдельные бактерии и вирусы. Не хотели б вы на досуге как-нибудь отдельно обдумать это примечательное и странное обстоятельство?!.. С другой стороны, разве может когда-нибудь и где-нибудь освобожденно раскрыться всей своей тайной роскошью красота души какого-нибудь человека, если в глубине его сердца не звучит уверенность в том, что он безусловно вечен?!.. (рыдая) А замечали вы, как неприятны, как утомительны и тягостны бывают нам больные люди?.. Вы замечали!.. (залу) Ненавижу!..
Некоторое общее замешательство. В смущении тихо расходятся.
Дохтур забирается наверх.
Сцена 4
На сцене остается Завсегдатай.
Завсегдатай: - М-да… По утрам он заходил ко мне реже и реже. Иногда я сам шел к набережной и останавливался где-нибудь у обрыва, ожидая, что увижу Конкина. Изредка он приходил, уже один. Кстати, о Чуче, который сбежал… Мне неизвестны обстоятельства этой истории, но сама она мне подозрительна. Сейчас я думаю, что Конкин убежать Чуче - дал. Сознательно. Чуче было уже лет десять… Мне кажется, он отпустил его на волю...
Отбрасывает за кулисы чучело собаки.
Завсегдатай: - Что ж у него осталось?!.. Ах да… Осталась Женщина…
Перелетая, появляется Женщина с крыльями.
Женщина (смущенно): - Нууу, я все же не в буквальном смысле космонавт… Я скорее испытатель… но - участник программы…
Завсегдатай: - Хмм… Но, черт возьми… Да что ж такое есть сейчас хотя бы и приблизительный космонавт?!..
Женщина: - В основном, космонавт есть здоровье… И в самую первую очередь - здоровье душевное… В этом смысле желательно происхождение из какой-нибудь нестоличной околовоенной семьи… например, инженеров с «закрытых» заводов. Желательно окрашенное технической целеустремленностью детство… Кружок технического творчества… опять-таки, какие-нибудь книжки электронных схем… Плюс к этому - кружок спортивных или народных танцев, может быть… Или уж секция дзюдо…
Дохтур: - Но посвящение совсем уже всей жизни, безо всякого остатка, одному предмету, будь это космическое пространство или даже, предположим, Родина, представляется мне чем-то все же неправильным и просто ложным…
Женщина: - Не понимаете!.. Сейчас не будем разбирать, как это так бывает, что первый же или второй начитанный, но и нахрапистый мальчонка, с которым лет в девятнадцать - в первый раз… Что он, необъяснимо поостыв, вдруг пропадает, тает, тает… Что юбка перестает вдруг налезать и что внутри там где-то - несвободно… что на носу экзамены… что папа-подполковник с чего-то запил в гаражах… что мамочка-портниха все не дозвонится приятельнице-гинекологу… Что под Новый Год находится в студенческой компании какой-то пьяный гриб, недоучившийся какой-то клоун, с фамилией дурацкой Конкин… Портвейн в шашлычной на Цветном и в «Мире» фильм «Война и мир»… А свадьба не прошла без маленького инцидента...
Дохтур: - Не стоит, дорогая… Боюсь, и я когда-то… был женщиной… и что-то в этом понимаю...
Женщина: - И удивительно ли после этого всего согласие лететь к Луне, когда бы предложили?!.. Но вы там не боитесь, уважаемые друзья из Центра, что полет может пройти… ну, не вполне нормально?! Что, если космонавт возьмет да перебьет космическою палкой по головам всю остальную экспедицию и примет дурацкое, наверно, в подобном положении решение не возвращаться?.. И будет плыть потом совсем не по программе, а в забытьи… Когда подопытные рыбы, повылезши из емкостей, с улыбкой проплывают рядом тоже… А за иллюминатором переворачивается Юра, летает, машет крыльями, уходит небом… Какая прелесть!.. О да, полет закончится ну совершенно ненормально!..
Дохтур: - Но чего ж мы примотались!.. Космонавтика, она ж ни в чем не виновата!.. Она лишь вырвалась куда-то в неопределенность… И там, в той темени, забылась, запила сама с собою, загуляла с кем-то… Эх, что будет!.. Черный крест да бедовство!.. Каждая жена же - разъятый космос… Но ни за что нельзя будить в нем хаос!.. Нет, не будите никогда! Но, впрочем, дело ваше… Полетели!..
Подпрыгивая и пытаясь взлететь, удаляется вместе с Женщиной.
Сцена 5
Завсегдатай выводит за плечи из-за кулис поникшего Конкина.
Появляется и рассаживается несколько Мальчиков и Девочек.
Заведение
Завсегдатай: - Что делать… Какое-то из заведений снова… Полно народу. Стол наш - самый неудобный, у выхода…
На подмостках появляется здесь небольшой, но коренастый человек, со значительным, да, не по-здешнему значительным лицом. Он кучеряв и полусед, с полуседою же бородкой под самые глаза. Одет - не глядя, и этим походит на Конкина. Вельветовые мятые штаны, две мятые же кофты, куртка с капюшоном и тапочки. И почему-то - в кипе. Это Глюк.
Мест нет. Ему приходится сесть к ним.
Конкин: - А вы не врач?
Глюк: - Да врач, пожалуй…
Завсегдатай: - Понравилось мне, как Конкин так и схватил его профессию!.. Так якобы и начинаются эти нелепые знакомства…
Глюк: - Между прочим, Марина еще девчонкой стихи таскала вон туда, к Максимилиану…
Глюк ложкой указывает сквозь стеклянную дверь, тычет в дом напротив. Через прозрачные двери собеседники смотрят в переулок, на строгий этот дом. На первом этаже там почта.
Глюк: - Знаете, кто там теперь? С ТВ!.. (называет шепотом) Целый этаж.
Завсегдатай: - С ума сойти…
Глюк: - Марина - лучшее в поэзии, что было здесь и есть. Ну, ладно.
Довольно много пьют. Встают.
Завсегдатай: - Выкатываем… Поем забытые повсюду песни… Доходим почему-то до хасидской синагоги и забираемся даже и туда… Но не надолго. Потом же - Глюк легко ведет к себе… Но Конкин хмур…
Мальчики выстраивают интерьер квартиры. Затем прячутся в полумрак шкафов.
Глюк кричит на неизвестном языке, ему отвечает детский голос издали.
Завсегдатай: - Первое, что показывает Глюк, - пропасть… Из кабинетного окна виднеется провал! Зияет запросто под Глюковым окном… Мертвея, Конкин свешивается с подоконника. Этаж-то - первый… Как это сделано, Глюк не говорит. Но говорит, что выкупил и чем-то вглухую накрыл и оградил четыре квадратных метра за окном. В общем, иллюзия… На черно-зеленом фоне неба - точки горящих медведицами звезд, а ближе, под нами, провал, дна у которого – нет совершенно...
Раздаются звонки. Глюк хватается за лоб – к нему пришли. Уходит.
Пространство занимают чудовищный камин, дубовые шкафы на заднем плане. Здесь – книги, вазы и часы, и птичьи чучела, и безделушечки, и бронза. Тяжелый, выгнутый подковой стол и кресло. Не кресло - трон. Всё - красноватый дуб. И полумрак.
Конкин робко подходит к шкафам.
Конкин: - Вот черт… Нечеловеческие по мастерству изготовленья куклы!.. Безвольно, не по-кукольному, свисают руки… Костюмы не нарядны… Если играть в такие, это кощунственно, порочно даже… Пожалуй, в этом доме такие штуки могут особенно не удивлять… Глюк – шут, скотина, бес… Да, бес!.. Но что за людоедская причуда! Спросить? Не пустит в кабинет и перепрячет. Тогда - украсть. То есть - вмешаться? Какое право? Никакого. И все-таки. Неизвестно, что еще в других шкафах… Пожалуй, девочки? Он извращенец. Фетишист. Нет, он вменяем. Даже слишком. Так кто же он? Ткнуть ножницами, что ли? На всякий случай. Вдруг! Под каким предлогом? Какой предлог - случайно ткнуть, и все. И что? А вдруг не будет крови! И что тогда?! Сойти с ума?! Он что-нибудь такое выкинет, что тихо не сойдешь. Как будто за руку тащили к шкафу… Нет, это пьеса. Дурной спектакль, цирк, оперетта, опера, кантата… Реквием. Но что в других шкафах? Узнать. Но как? Глюк доверяет, кажется… Доверчивый! Подзуживает? Проверяет? Он проверяет, вот что… Подсматривает? Музей фигур… Музейщик! Галерист. Пьет кровь. Считает, бога нет… Но бога - нет… Иначе… как?! Нет, бога нет.
Завсегдатай (в стороне, читая взятый с полки учебник Дохтура): - Галлюцинация есть одна из форм нарушения восприятия окружающего мира… В этих случаях восприятие возникает без реального раздражителя, то есть реального объекта, обладает чувственной яркостью и неотличимо от существующих в действительности предметов. Встречаются зрительные, слуховые, обонятельные, вкусовые и осязательные галлюцинации. Больные в это время действительно видят, слышат, обоняют, а не воображают, не представляют. В течение жизни у большинства людей в определенных ситуациях могут возникать состояния, напоминающие неврозы…
Из шкафов выскакивают Мальчики и затаскивают Конкина через окно в провал.
Затемнение.
Сцена 6
Глюк
Конкин
Мальчик, изображающий Дерево наподобие креста
Мальчик, изображающий Павлика Морозова
Дохтур
Практически, едва ли не ад. Огонь, огни, дым, пар.
Глюк в глубокой задумчивости возлежит.
Конкин привязан к Дереву наподобие креста. В забытьи.
Мальчики (с мохнатыми красными крыльями) приводят слегка упирающуюся от робости Мамочку.
При виде Глюка Мамочка падает пред ним ниц.
Глюк ведет себя наподобие Дона Корлеоне, принимающего просителя. Скупыми жестами, полными достоинства, просит окружающих привести Мамочку в чувство, а ее саму – говорить.
Мамочка (запинаясь): - Взгляните, о солнечный повелитель мой – робкие лучи ночной луны уже тихо проникли сквозь ветки тутовника и серебрят воды арыка моей души. Дозвольте же вашей покорной служанке начать повествование о своей недостойной жизни. Если, конечно, для вас это не духота и отстой.
Глюк скупым жестом приглашает ее говорить.
Мамочка (буквально путая слова): - Можно сказать, я легкий хотеть замуж йзрайлец срочно нах… Бат увы мне увы… Ужас. Ужас. Меня типа бог послал. Я аллах его знает. Я корова, не старая и не телка, средняя по возрасту. Разъяснить вам, каков мой цвет? Я – корова желтая, светел цвет, радует он смотрящих. Наказание мне унизительное! И обучалась я тому, что вредило. Упаси меня!