Geum.ru

"законами" движения материи "от простого к сложному", в истмате теория

Вид материалаЗакон
Подобный материал:
1   ...   43   44   45   46   47   48   49   50   51

«Взять ископаемые, выстроить их в ряд и объявить родословной – это не научная гипотеза, доступная проверке, а байка, которой можно доверять не более, чем сказкам про леших и домовых. Она несет в себе идеологический, а не научный смысл».1

А недавно Джи сделал важное замечание по поводу нового ископаемого черепа, найденного в Чаде (Sahelanthropus tchadensis), и его значения в теории эволюции. Согласно Джи, «независимо от того, каковы будут последствия находки этого черепа для науки, ясно раз и навсегда – о старой идее «недостающего звена» можно забыть».2 Далее он пишет, что палеонтологических доказательств эволюции человека, по сути, нет: их существование – не более чем эволюционная гипотеза:

«Считается, что общий предок человека и наших ближайших (якобы) родственников, шимпанзе, жил не позднее чем 7 миллионов лет назад. Эта цифра основана не на палеонтологических данных, а на изучении мелких различий в весьма схожих генах человека и шимпанзе и последующего расчета времени, в течение которого эти различия могли бы проявиться. Если же взглянуть на саму летопись окаменелостей, мы обнаружим огромную и безнадежную пропасть».3

Чем внимательней мы вчитываемся в слова Джона Ренни, тем яснее становятся причины, приведшие теорию эволюции к состоянию полной безнадежности.

Почему лишь немногие отваживаются бросить вызов теории эволюции? (вопрос 4)

Один из аргументов Ренни состоит в том, что теория эволюции получила всеобщее признание в научном мире.

Существуют две причины, по которым некое частное мнение может получить широкую поддержку: либо имеются весомые свидетельства в пользу этого мнения, либо его адепты каким-то образом способны влиять на общественное сознание. В случае с «всеобщим признанием» теории эволюции, пожалуй, имеет место второй вариант. Современное научное сообщество серьезно заблуждается, отождествляя науку с материализмом, и навязывает это заблуждение остальным ученым. В условиях, когда антиэволюционные взгляды априори объявляются антинаучными, свободная критика попросту невозможна.

Мы видим отпечаток этого идеологического диктата и в самом тексте Джона Ренни. Уже заголовок его статьи объявляет креационизм «вздором». О какой атмосфере свободной дискуссии может идти речь, когда научный журнал публикует работы под такими заголовками?! Чем дальше, тем агрессивней становится Ренни: во введении он пишет, что креационизм так же ненаучен, как «космология плоской земли», а в самой статье обвиняет креационистов в нечестности (с. 65). Как рядовые ученые могут критиковать теорию Дарвина, если им нужно публиковаться в научных журналах? Многие ли в этих условиях найдут в себе смелость сказать: «А король-то гол!»?

График в статье Ренни, имеющий целью показать, что чем выше уровень образования населения, тем ниже процент креационистов (с. 65), – тоже не что иное как проявление идеологического давления дарвинизма. Естественно, что система образования, подчиненная дарвинистам, направлена на воспитание учащихся в том же духе.

Единственное, что можно сказать хорошего по этому поводу, – подобное положение в науке не может продолжаться долго. Трещины в фундаменте храма дарвинизма – верный признак того, что вскоре подлинные ученые низвергнут эту догму.

Почему эволюционисты признаются в своих сомнениях? (вопрос 5)

Джон Ренни пытается изгладить из умов своих читателей малейшие следы сомнений в догмах дарвинизма. Поэтому он утверждает, что фрагменты из работ видных эволюционистов, цитируемые креационистами, всегда искажены. По мнению Ренни, ученые, чьи работы цитируют креационисты, всегда были приверженцами теории эволюции, а «бесчестные креационисты» пытаются изобразить этих достойных людей противниками эволюционных взглядов.

Однако истина выглядит совсем иначе. Креационисты не изображают цитируемых ими эволюционистов противниками дарвинизма. Ни Стивена Джея Гулда, ни Алана Федуччиа, ни Генри Джи. Никто не говорит, что они против теории эволюции. Однако и они, и многие другие эволюционисты многократно писали об ее недостатках. Процитировать мнение ученых по поводу их собственной теории – что может быть естественней?

А вот почему этих цитат так много? Проблема заключается в том, что в теории эволюции слишком много мнений, не подкрепленных фактами. Когда эволюционистам не хватает объективных доказательств, они восполняют пробелы собственными домыслами. Эти домыслы входят в противоречие с фактами, в теории становится все больше пробелов, и ученые не могут не обращать на это внимания. Именно поэтому дарвинисты так часто высказывают сомнения в отношении теории эволюции.

Вопрос о возникновении жизни и «гибкая позиция» Джона Ренни (вопрос 7)

Вслед за расплывчатыми рассуждениями по поводу шести первых вопросов Ренни наконец подходит к действительно важной проблеме: откуда возникла жизнь? Как в мире появилось первое живое существо? Все, что он может – в двух словах изложить гипотезу, выдвинутую еще в 1920-е годы Александром Опариным. Признавшись, что «происхождение жизни во многом остается тайной», Ренни пытается придать этой гипотезе убедительность, заявляя, что «…биохимики открыли механизмы, посредством которых первые нуклеиновые кислоты, аминокислоты и другие «строительные материалы», из которых впоследствии строилась жизнь, смогли образоваться и самоорганизоваться в самовоспроизводящиеся и саморегулирующиеся системы, лежащие в основе биохимии клетки». Рении совершенно прав, описывая столь поверхностно важнейший процесс происхождения жизни, – ведь о подробностях ему сказать нечего. Проанализировав слова Ренни, мы увидим, насколько оторваны от реальности его утверждения:

1. Вопрос о том, «как первые нуклеиновые кислоты, аминокислоты и другие биохимические молекулы» появились в атмосфере Земли, на самом деле представляет для эволюционистов неразрешимую загадку. Они надеялись было, что эту проблему можно считать решенной после опытов Стэнли Миллера и его последователей с воссозданием первичной земной атмосферы. Однако уже в 1970-х годах выяснилось, что первичная атмосфера была вовсе не метано-аммиачной, а содержала большое количество кислорода. Стало ясно, что в такой атмосфере никаких органических молекул – даже аминокислот – появиться не могло.

2. Даже если мы предположим, что простые биохимические молекулы – нуклеиновые кислоты или аминокислоты – все же каким-то образом образовались в первичной атмосфере (или были занесены из космоса, как пишет Ренни после цитированной нами фразы), то это все равно никак не говорит в пользу теории эволюции. Как эти просто устроенные органические вещества превратились в невероятно сложную живую клетку, несущую в себе генетическую информацию? Что бы ни говорил по этому поводу Ренни, органическим молекулам не свойственно «самоорганизовываться» и превращаться в самовоспроизводящиеся живые организмы. Подобная идея никогда не была подтверждена ни одним наблюдением, экспериментом или хотя бы теоретической разработкой.

Иными словами, аргументы Ренни ничего не сообщают нам о происхождении жизни. Зато весьма интересны последние строки этого раздела его публикации – в них мы видим и признание поражения, и явное предубеждение против креационизма:

«Креационисты огульно отрицают эволюцию на основании того, что в настоящее время наука не способна объяснить происхождение жизни. Однако даже если предположить, что жизнь на Земле имеет неэволюционное происхождение (например, если первую клетку на Землю занесли инопланетяне), то факт последующей эволюции жизни имеет надежные подтверждения, полученные в ходе многочисленных исследований микро- и макроэволюционных процессов».

Интересные вещи выходят на поверхность при внимательном чтении этих строк:

Дарвинисты не продвинулись в своих исследованиях дальше экспериментов Миллера, от результатов которых уже отказались. Что они могут сказать на этот счет?

Ренни говорит о неспособности «в настоящее время объяснить происхождение жизни». Иными словами, он надеется, что это состояние временное, и в будущем в один прекрасный день найдется какой-нибудь факт в пользу эволюционной теории. Такая уверенность свидетельствует о том, что эволюционистские убеждения основаны не на научных открытиях, а на философских предубеждениях. Позиция Ренни напоминает взгляды твердолобого марксиста, который наблюдает повсеместный провал политических и социологических теорий Маркса, но, несмотря на это, уверенно ожидает, что «пролетарская революция» непременно где-нибудь случится в будущем.

Ренни признает, что в основе жизни может лежать разумный замысел, и наука может в будущем прийти именно к этому выводу, однако по неким причинам он предпочитает говорить об инопланетянах как носителях этого замысла. Теория «инопланетян» возникает в статье Ренни уже не в первый раз (см. ответ на вопрос 3). И примечательно, что Ренни готов признать существование инопланетного разума, но при этом напрочь отвергает возможность вмешательства метафизического Создателя. Это в очередной раз показывает, что приверженность Ренни дарвинизму и его нападки на теорию сотворения коренятся в его философских предубеждениях против Творца.

Заявление Ренни о том, что разумный замысел может создать жизнь, но не может участвовать в ее дальнейшей истории, совершенно субъективно и ненаучно. Оно вызвано существованием многочисленных доказательств того, что именно разумный замысел лежит в основе множества сложных органических систем и жизни как таковой. Субъективны и пассажи вроде «надежные подтверждения»: они призваны воздействовать на читателя, но ими невозможно подменить отсутствующие факты.

Уловки в духе Докинса (вопрос 8)

Величайшая ошибка теории эволюции заключается в том, что она полагает живые организмы результатом действия слепых сил природы. Эту идею Ренни пытается обосновать в ответе на вопрос 8, однако в итоге безнадежно запутывается. Вот как выглядит ответ Ренни на утверждение, что сложность живых систем не может быть объяснена действием случая:

«Случай играет некоторую роль в эволюции (например, случайные мутации могут приводить к появлению новых признаков), однако эволюция не действует случайно при создании новых белков, организмов или других объектов. Напротив: естественный отбор – важнейший из известных механизмов эволюции – подразумевает неслучайные изменения путем сохранения «благоприятных» (адаптивных) признаков и элиминации «неблагоприятных» (неадаптивных)».

Но это не ответ. Это и так все знают. Согласно теории эволюции, все живые существа возникли вследствие «случая» (мутаций), поддержанного естественным отбором, который покровительствовал полезным мутациям.

Но вот в чем состоит проблема: естественный отбор – бессознательный механизм. Он благоприятствует случайным изменениям потому, что организм, в котором произошли эти изменения, приобретает важные преимущества в жизни. Однако многие сложные органы никак не обнаруживают своих важных преимуществ, пока они не сформировались полностью. Поэтому естественный отбор никак не может происходить в направлении формирования именно этих органов. (И естественный отбор уж никак не мог действовать при возникновении жизни, поскольку в так называемом «первичном бульоне» не было ни жизни, ни борьбы за существование).

Ренни пытается как-то прикрыть эту зияющую дыру в теории эволюции и прибегает к тому же обманному приему, что и Ричард Докинс. Пример, который он приводит, – шекспировская фраза «БЫТЬИЛИНЕБЫТЬ»: компьютер смоделировал ее с помощью метода отбора, состоявшего из 336 шагов.

Верят ли сами эволюционисты в такие примеры? Или они прибегают к подобным приемам только для того, чтобы покрасоваться перед неискушенными читателями? Пример этот весьма банален и основан на очевидно ложной посылке. Компьютер, напечатавший фразу «БЫТЬИЛИНЕБЫТЬ», был запрограммирован для этого соответствующим образом. Конечный результат был изначально предрешен. Программа случайным образом распределяет буквы в 13 пустых ячеек, однако она фиксирует букву, попавшую в заранее определенную позицию. Иными словами, она знает, что в первой ячейке должна быть именно буква «Б» – еще до того, как образуется слово «БЫТЬИЛИНЕБЫТЬ»; и когда буква «Б» попадает в первую ячейку, программа фиксирует эту букву именно там.

Таким образом, налицо предопределенный план и механизм отбора, сознательно работающий в соответствии с этим замыслом. Теория эволюции же настаивает на том, что живые существа возникли без всякого замысла и посредством бессознательно действовавшего механизма отбора. Поэтому аргумент Ренни как минимум смехотворен.

Неверные представления Ренни о втором начале термодинамики (вопрос 9)

Едва ли не каждое рассуждение эволюционистов о втором начале термодинамики представляет собой классический случай заблуждения, а то и софизма; не избежал этого и Джон Ренни.

Первая ошибка состоит в том, что Ренни путает упорядоченные и организованные системы. Приводя в пример неорганические кристаллы и снежинки, он говорит, что эти «сложные структуры» возникли самопроизвольно в ходе естественных процессов. Однако это не сложные системы, а упорядоченные.

Объясним это различие на примере. Представим себе совершенно плоский пляж на морском побережье. Когда на него накатывает сильная волна, на поверхности песка образуются выпуклые гряды. Это – процесс «упорядочивания». Побережье – открытая система. Поток энергии (волна), поступая в нее, образует на песке простые фигуры, выглядящие упорядоченными. С точки зрения термодинамики, волна может создать упорядоченность там, где ее не было раньше. Однако заметим: волна не может построить замок на песке. И если мы видим замок из песка, мы понимаем, что его кто-то соорудил, поскольку замок – «организованная» система.

Чарльз Тэкстон (Charles B. Thaxton), Уолтер Брэдли (Walter L. Bradley) и Роджер Олсен (Roger L. Olsen) в своей книге «Тайна возникновения жизни» (“The Mystery of Life’s Origin”) объясняют, почему аналогии с саморегулирующимися упорядоченными системами (такими, как снежинки) неприемлемы при объяснении происхождения биологической сложности:

«…такие аналогии едва ли уместны при изучении вопроса о возникновении жизни. Основная причина состоит в том, что в них не делается различия между упорядоченностью и сложностью… Регулярность или упорядоченность не могут обеспечить сохранение больших объемов информации, необходимой живым системам. Здесь требуется не регулярная, а, напротив, в высшей степени нерегулярная, но притом специфическая структура. В этом и состоит изъян подобных аналогий. Между упорядоченностью, самопроизвольно возникающей под действием потока энергии через систему, и работой, необходимой для создания непериодических носителей информации (макромолекул – ДНК и белков), нет видимой связи».4

Слова Джона Ренни об открытых системах – тоже классическая ошибка эволюционистов. Да, в открытых системах, получающих энергию извне, энтропия может уменьшаться; но для того, чтобы сделать эту энергию функциональной, нужны особые механизмы. Возьмем автомобиль: чтобы энергия нефти превратилась в работу, необходим двигатель, коробка передач и механизмы, регулирующие их действие. Без системы преобразования энергии автомобиль не сможет использовать энергию топлива.

То же и с жизнью. Все живое получает энергию от Солнца – это верно. Однако солнечная энергия может быть превращена в химическую только посредством невероятно сложной системы преобразования, имеющейся у живых существ (фотосинтез у растений, пищеварение у человека и животных). Без этой системы Солнце было бы источником разрушительной энергии, которая лишь жжет, иссушает и плавит.

Мутации: фундаментальная проблема (вопрос 10)

В вопросе 10 Джон Ренни создает видимость ответа на одну из главных претензий к эволюционистам. Суть проблемы состоит в том, что мутации никогда не увеличивают количество генетической информации в организме. Ренни, разумеется, утверждает обратное: мутации приводят к возрастанию генетической информации (и, следовательно, к эволюции как таковой). Но чтобы читатели приняли такое утверждение всерьез, нужны конкретные примеры. Вот тут-то и начинаются сложности.

Первый пример Ренни – приобретение бактериями невосприимчивости к антибиотикам. Это вообще излюбленный аргумент эволюционистов – но, увы, ошибочный. Действительно, иногда вследствие мутаций бактерии приобретают невосприимчивость к антибиотикам, однако эти мутации не прибавляют к генам бактерий никакой новой информации. Напротив, они ведут к морфологической дегенерации. Так, израильский биофизик доктор Ли Спетнер (Lee Spetner) подробно рассмотрел механизм приобретения иммунитета к стрептомицину, и вот что он обнаружил: невосприимчивость бактерий к антибиотику появляется вследствие мутации, которая затрагивает рибосомы и ведет к нарушению их структуры. Даже если такая мутация и приносит бактерии пользу, она, тем не менее, обедняет генофонд и приводит к ухудшению работы рибосом. Спетнер ясно показал, что теории эволюции нужны вовсе не такие мутации.5

Второй пример Ренни, как явствует из его собственных слов, тоже неубедителен:

«У плодовых мушек, например, мутация Antennapedia вызывает появление ног на том месте, где должны располагаться усики. Эти необычные конечности не имеют какой-либо функции, однако их существование показывает, что генетические ошибки способны приводить к появлению сложных структур, которые затем подвергаются проверке естественным отбором».

Никто не спорит, что мутации способны вызывать сильные морфологические изменения. Вопрос в другом: приводят ли эти изменения к увеличению генетической информации и появлению полезных признаков? Нет! Такие примеры неизвестны. Ренни сам признает это, говоря, что данная мутация породила бездействующие (иными словами, парализованные) ноги, растущие у мух на месте усиков. И что, парализованные ноги могут способствовать эволюции их обладателя? Можно ли в это поверить? И как Ренни пришло в голову называть это доказательством эволюции?

Напоследок Ренни говорит о крупномасштабных генетических изменениях, выходящих за рамки точечных мутаций. Но суть дела не меняется: подобные мутации не увеличивают генетическую информацию. Ренни даже не утруждает себя поиском примеров.

То, что он говорит о глобине, – не более чем пересказ старой умозрительной гипотезы эволюционистов, основанной на анализе ДНК у разных организмов. Из результатов этого анализа делается вывод о том, что структура глобина у животных свидетельствует об их эволюционной связи. Однако при ближайшем рассмотрении видно, что вывод этот представляет собой порочный круг: он изначально основан на предпосылке о наличии общего предка.

Вопрос о переходных формах (вопрос 13)

В ответе на вопрос 13 Джон Ренни касается проблемы переходных форм – одного из важнейших препятствий на пути теории эволюции. Но стоит рассмотреть истинное положение дел с «переходными формами», как тотчас становятся очевидны все изъяны его рассуждений.

Археоптерикс. Ренни пишет, что археоптерикс (кандидат на звание величайшей переходной формы всех времен) – переходная форма между рептилиями и птицами, а «креационисты» отказываются это признать и утверждают, что это «всего лишь вымершая птица с рептильными признаками». На самом же деле это говорят отнюдь не только «креационисты», но и специалисты с мировым именем, подробно изучавшие этот вопрос. Именно такого взгляда придерживается и Алан Федуччиа, один из самых выдающихся орнитологов современности.

«Пернатые динозавры» вовсе не имели перьев; это же относится к псевдоископаемому археораптору. Вообще, на сегодняшний день получено достаточно доказательств того, что археоптерикс – не переходная форма. Вот что писал по этому поводу Федуччиа: «Большинство современных ученых, изучавших анатомию археоптерикса, обнаружило у этого существа намного больше птичьих признаков, чем предполагалось». И далее: «…сходство археоптерикса с динозаврами-тероподами было сильно преувеличено»6. Другая проблема в отношении археоптерикса состоит в том, что динозавры-тероподы, которых многие эволюционисты считают предками археоптерикса, появляются в летописи окаменелостей позже него, а вовсе не раньше.

Да и хвост «пернатых динозавров», о котором упоминает Джон Ренни, – всего лишь домысел. Все ископаемые, причислявшиеся к «пернатым динозаврам», в последние десять лет стали предметом научных дебатов. Тщательные исследования выявили, что структуры, ранее выдававшиеся за «перья», на самом деле – коллагеновые волокна7. Домыслы же проистекают исключительно из эволюционистских предубеждений. Тот же Федуччиа пишет: «Многих динозавров изображали в покрове из контурных перьев без малейших на то оснований»8. (А один из этих пернатых динозавров, археораптор, и вовсе оказался подделкой). «Хотя в разных местах было найдено довольно много мумифицированных динозавров с хорошо сохранившейся кожей, – заключает Феддучиа, – никто никогда не обнаруживал среди них пернатых».9

Лошади. Ренни называет палеонтологический ряд лошадей важным доказательством эволюции, и с его стороны это грубая ошибка. Многие авторитетные эволюционисты давно уже писали об ошибках этого ряда, якобы иллюстрирующего эволюционный процесс от эогиппуса до современных лошадей (Equus). Так, автор научно-популярных книг по теории эволюции Гордон Р. Тэйлор (Gordon R. Taylor) отмечал, что «ряд от Eohippus до Equus полон ошибок. Он призван показать постепенное возрастание размеров животных с течением времени, однако некоторые его представители были мельче эогиппуса, а вовсе не крупнее его. Можно отовсюду взять нужных представителей и построить из них правдоподобную последовательность, но нет никаких доказательств того, что эти животные действительно сменяли друг друга именно в таком порядке».10

Происхождение китов. Ренни приводит в качестве доказательства эволюции и теорию об эволюции китов. Однако и это не более чем очередное умозрительное постороение. У наземного млекопитающего Ambulocetus и его предполагаемого потомка – древнего кита Rodhocetus – имеются огромные морфологические различия. Подробно этот вопрос освещен в моей статье «Журнал National Geographic: большая сказка о больших китах» (“A Whale Fantasy from National Geographic”).

Происхождение моллюсков. То, что Ренни приводит в качестве примера эволюции, всякий раз оказывается проблемой эволюционной теории. Обладающие раковиной животные, объединяемые в тип моллюсков, делятся на восемь классов. И все они, как и большинство ныне живущих типов и классов, появляются внезапно и единовременно в кембрийском периоде. Даже Британская энциклопедия, известная безоговорочно эволюционистской позицией, признает, что нет никаких ископаемых свидетельств в пользу эволюции моллюсков: «Летопись окаменелостей не дает полного представления о происхождении моллюсков и разделении этого типа на классы в докембрийскую эпоху. Поэтому эволюция моллюсков может быть восстановлена только по данным сравнительной анатомии и индивидуального развития». 11