Россия в формирующемся миропорядке: ресурсы и внешнеполитический статус Ключевые слова

Вид материала

Документы

Содержание Задохин А.Г. Ключевые слова Международный статус россии в условиях современного мирового кризиса А.В. Зинченко Ключевые слова Что несет мировой финансовый кризис России Ключевые слова Ключевые слова Лесков С. Академия на медленном огне / Известия, 29.06.2006. Ключевые слова Риа новости Цыганков Павел Афанасьевич Задохин Александр Григорьевич Зинченко Александр Викторович Любецкий Владимир Владимирович 25 Лесков С. Академия на медленном огне / Известия, 29.06.2006. Дробот Галина Анатольевна Портнягина Ирина Игоревна Винокуров Владимир Иванович Чумаков Александр Николавевич ... Полное содержание

Подобный материал:

• Реферат Отчет содержит 32 с. Ключевые слова, 25.16kb.
• Отчет представлен на 51 с., состоит из 5 ч., 12 рис., 2 табл. Ключевые слова, 22.72kb.
• Реферат Ключевые слова, 70kb.
• Описание психокоррекционной работы по методу символдрамы и в технике игровой психотерапии, 318.93kb.
• И. Д. Демакова апк и ппро, г. Москва, Россия, 94.32kb.
• Содержит 180 страниц, 39 таблиц, 26 рисунков. Ключевые слова, 222.29kb.
• Омус-2012 Ключевые слова: , 13.52kb.
• «Теория и методология взаимодействия финансового и реального секторов экономики в современных, 493.73kb.
• Отчет представлен на 47 с.; состоит из 4 частей; основная часть содержит 26 пунктов, 23.76kb.
• Отчет представлен на 42 страницах; содержит 4 раздела (раздел 2 содержит 5 пунктов);, 20.7kb.

Цыганков П.А.¹

Россия в формирующемся миропорядке: ресурсы и внешнеполитический статус

Ключевые слова: Россия, глобальный экономический кризис, миропорядок, проблема ресурсов, трансрегиональная держава.

Аннотация

Кризис усиливает тенденцию к многополярности мира. В то же время он уменьшает ресурсный потенциал российской внешней политики. Каким может быть статус России в формирующемся мировом порядке?

The crisis boosts the multipolar tendency in the world. Simultaneously it reduces the resource potential of Russian foreign policy. What status would Russia have in the new world order?


Глобальный экономический кризис наносит серьезный ущерб экономике России, относительное процветание которой в последние восемь лет во многом было основано на экспорте природных ресурсов. Резкое падение мировых цен на углеводороды повлекло за собой снижение доходов федерального бюджета, экспорта и валютных поступлений России, которые примерно наполовину обеспечивались за счет топливно-энергетического комплекса². На этом фоне сохраняется отставание от других крупных держав (таких, как, например, Китай и Индия), и признаков его сокращения нет. Усугубляются проблемы, не успевшие найти решения в предыдущие годы. Так, не удалось в должной мере обновить оборонный комплекс и военную инфраструктуру. В результате вооруженные силы Российской Федерации, по признанию большинства военных экспертов, далеки от того уровня, который необходим для адекватного ответа на потенциальные внешние угрозы. Остались не решенными проблемы диверсификации экономики и ее модернизации на основе новых технологий, был лишь частично восстановлен промышленный потенциал, едва наметились позитивные изменения в сельскохозяйственном производстве.

В этой связи все громче звучат голоса тех, кто настаивает, что Россия (ее руководство, политический класс и общество) должна отказаться от претензий на мировую роль, от активного участия в формировании нового, более справедливого, многополярного и многостороннего миропорядка. С их точки зрения, кризис истощает ресурсы страны, и без того недостаточные для такой игры, поэтому продолжение «имперских амбиций» чревато обрушением уровня жизни населения, ростом социальной напряженности и политических потрясений³. Более того, ряд западных политологов и российских радикал-либералов утверждают, что кризис несет России крах, по причине «рентной» модели экономики и авторитарности политического режима, который отказывается идти на различные экономические, социальные и политические компромиссы⁴.

На самом деле противопоставление энергетической политики России, диверсификации ее экономики, мирового статуса и благосостояния населения носит ложный характер. Ни одна из этих целей недостижима в отрыве от остальных. Задачи модернизации страны не могут быть выполнены без активной политической поддержки российской экономики на мировой арене, в силу чего Россия не может отказаться от стратегии активного участия в мирополитических процессах. Определенный потенциал для такой стратегии имеется: Россия входит в состав Совета безопасности ООН, имеет сопоставимый с Америкой уровень ядерных вооружений и располагает огромными природными богатствами, включающими все виды ресурсов – от углеводородов до питьевой воды. Этот потенциал является основой способности России отстаивать свои суверенитет и национальную безопасность, сохранять ценности и культуру, двигаться по пути демократии, сообразуясь с собственными возможностями и традициями, а не по указаниям извне. Он позволят ей занимать подобающее место в мировой политике, придавая вес ее аргументам в пользу многостороннего международного порядка.

Для продолжения указанной стратегии есть и серьезные основания, связанные с историческим опытом, цивилизационными причинами, императивами безопасности, геополитическими вызовами и, наконец, экономическими потребностями. Достаточно напомнить, что в истории мирового развития крупные игроки никогда не отказывались от попыток использовать ослабление России для решения вопросов международной политики вопреки и за счет ее интересов, что не оставляло ей возможностей для самоизоляции. Сегодня острое соперничество на международных рынках требует от государства наращивания диверсифицированных связей с заинтересованными партнерами в сочетании с эффективной защитой национальных компаний на основе имеющихся конкурентных преимуществ. К таким преимуществам относится и то, что Россия является великой энергетической державой, крупным международным инвестором, влиятельным трансрегиональным политическим актором.

Экономические и политические последствия кризиса для России не стоит недооценивать. Тем не менее, при всей его уникальности, размахе и глубине, никто из экспертов не сомневается, что рано или поздно он будет преодолен. Основные споры идут о сроках его преодоления (больше, или меньше двух лет). Известно и другое: как и любой кризис, резкое ухудшение экономической ситуации несет в себе не только риски, но и определенные возможности. Для России это возможности модернизации страны и укрепления ее позиций в формирующемся миропорядке. Россия, конечно, не рухнет, она не «разваливается на куски», как утверждают некоторые американские СМИ, высказывающие надежду на то, что кризис «принесет ей смерть»⁵.

Восстановление же экономического роста неминуемо повлечет за собой востребованность энергоресурсов, следовательно, новый рост цен на них. Уже в начале января аналитики Goldman Sachs Group Inc. прогнозировали, что к концу 2009 года фьючерсы на нефть марки WTI вырастут до 65 долл. за баррель. Главный экономист влиятельной исследовательской некоммерческой группы Conference Board Кен Голдштейн считает, что в течение 2010 года цена на нефть может выйти к отметке в 80, а в 2011 г. – 90 долларов за баррель⁶. Это не означает, что основные усилия руководства страны направлены на то, чтобы переждать ситуацию. При всех издержках и недостатках, сопровождающих антикризисные действия российских властей, очевидно наличие политической воли по укреплению национальной экономики, повышение ее устойчивости к внешним влияниям, модернизации на основе наукоемких технологий. Принятые меры в сфере социального обеспечения, повышения государственных гарантий по банковским вкладам позволили удержать банковскую систему от разрушения. Разрабатывается программа действий в области кредитования, увеличения внутреннего спроса, поддержки ключевых секторов экономики, реформирования финансовой системы. Определены и предложены для широкого обсуждения основные приоритеты антикризисной политики. С другой стороны, имеются признаки сохранения и социального ресурса⁷.

В то же время проблема ресурсов остается, несомненно, актуальной и ее нельзя сбрасывать со счетов при оценке места России в послекризисном мироустройстве. Возникает вопрос: в каком качестве Россия способна оказывать влияние на мировую политику и в какой мере это необходимо, с точки зрения ее национальных интересов?

Ресурсы «великодержавной» роли России очевидны, в то же время они ограничены в экономическом, демографическом и военно-политическом плане. Поэтому она не претендует на то, чтобы оказывать определяющее воздействие на глобальные процессы во всех регионах мира⁸. Вместе с тем при осмыслении национальных интересов и приоритетов России в области безопасности не может игнорироваться тот факт, что она является неотъемлемой и влиятельной составной частью нескольких регионов мира или, иначе говоря, трансрегиональной державой⁹. Не случайно в новой Концепции внешней политики Российской Федерации (июль 2008) Россия именуется не «великой», а «крупнейшей евразийской державой»¹⁰.

Привилегированные интересы России, как подчеркивает президент Медведев, связаны с регионами, в которых расположены страны, с которыми нас традиционно связывают дружеские добросердечные отношения, исторически особенные отношения¹¹. Речь идет, прежде всего, о странах СНГ – бывших республиках Советского союза, а также о других традиционных партнерах РФ. Геополитическое значение постсоветского пространства, его ресурсный потенциал, транзитные возможности, уже имеющиеся и планируемые здесь газо- и нефтепроводы, уязвимость с точки зрения наркотрафика и террористической угрозы – все это говорит о том, что он остается наиболее приоритетным с точки зрения безопасности, обеспечиваемой посредством как «мягкой», так и «жесткой силы»¹². Действительно, «жесткая сила» России, или способность к принуждению, основанная на военной мощи ориентирована, прежде всего, на отражение угроз в ближайшем окружении, на выполнение задач в локальных вооруженных конфликтах и крупномасштабных региональных войнах. Стоит напомнить, что оборонный бюджет России (который предполагается сократить на 15%¹³), составляет 2,7% ВВП страны. В абсолютном выражении он в 17 раз меньше оборонного бюджета США (3,5% ВВП), а в относительных цифрах почти в три раза меньше, чем оборонный бюджет Израиля, в семь раз меньше КНДР и более чем в три раза меньше Саудовской Аравии, Омана и Катара¹⁴. Это говорит, по меньшей мере, о невозможности сколь-либо серьезных претензий России на военное принуждение в мировом масштабе.

«Мягкое влияние» России также связано, прежде всего, с ее окружением. Именно в СНГ, а также в странах традиционного российского влияния РФ может рассчитывать на наибольший КПД, создавая структуры и институты для продвижения гуманитарных интересов, сетей НПО, государственных исследовательских фондов, русскоязычных образовательных и технологических проектов. Вряд ли стоит надеяться на привлекательность российских национальных ценностей, стиля и тактики внешней политики, ее экономики, а также образцов поп музыки, видеоигр, фильмов на видеокассетах и DVD дисках и т.п. для США, Австралии или Западной Европы¹⁵.

Кризис усиливает значение региональных центров и региональных возможностей. Поэтому, оказывая финансовую и иную помощь своим соседям-партнерам (Армении, Белоруссии, Киргизстану), Россия повышает свою роль в качестве как трансрегиональной, так и мировой державы. И это важно не только для России, которая нуждается в том, чтобы оказывать влияние на мировую политику, но для мира в целом, который, в свою очередь, нуждается в сильной России как транснациональной державе с мировой ответственностью. Дипломатические события последнего времени убедительно подтверждают, что попытки изоляции и ослабления России не только неплодотворны, но и не соответствуют ничьим интересам. Не случайно в условиях кризиса появились шансы на улучшение российско-американских отношений, подкрепляемые возможностями России в контексте новых планов США относительно Афганистана и Ирана, а также упрочением ее влияния на постсоветском пространстве. Заметны перемены в настроении лидеров ЕС и НАТО. Возможно, приходит осознание того, что построение системы безопасности в Европе и мире, глобальная роль Евросоюза, энергетическое обеспечение мировой экономики и, в конечном итоге, выход из глобального кризиса на пути к более справедливому многостороннему мировому порядку – все это невозможно без участия России.

Литература

1. Концепция внешней политики Российской Федерации. 12 июля 2008 г. Пр-1440. - М., 2008.
   
2. Энергетическая стратегия России на период до 2020 года. Утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации № 1234-р от 28 августа 2003 года
   
3. Мухин В. Кризис подкосил реформирование армии. // Независимая газета 2009-02-13.
   
4. Адриан Пабст. Берлинская доктрина.// Россия в глобальной политике. № 1. Январь-Февраль 2009
   
5. Josef Joffe “Defying History and Theory: the United States as the Last Remaining Superpower”, “America unrivaled: the future of the balance of power”, Edited by G. John Ikenberry, Cornell University Press, 2002
   
   
   

Задохин А.Г.¹⁶


Национальная стратегия России: глобальная миссия и интересы?


Аннотация

Мессианизм как национальная идея и внешнеполитическое действие может оживляться на разных этапах национального развития тех или иных стран, приобретая особые формы и выражения. Автор данной статьи задается вопросом, является ли современная внешняя политика исполнением определенной миссии России и насколько эта миссия соответствует интересам российской нации.


Ключевые слова: миссия (mission), национальный интерес (national interest), национальная идея (national idea).


Мировой кризис вновь актуализировал вопрос о стратегическом курсе России и о соответствии намерений по его реализации российскими политическими элитами реалиям глобализирующего мира и соответствии их намерений национальным интересам и ресурсам России. Метафорой национальной стратегии является идеологема «Россия великая держава», в чем-то наследница Российской империи, а скорее всего – Советского Союза.

В то же время статус великой державы понимается в России, как активное участие наравне с другими великими державами в мировой политике - организации мирового многополюсного порядка и наличие соответствующих ресурсов для исполнения статусной функции. Причем вполне необходимая и рациональная функция может принять форму особой миссии – особой роли как изначального предназначения.

Советский статус великодержавности Российской Федерацией был принят как закономерное следствие преемственности по отношению к геополитическому статусу СССР. Очевидно, в целом общественное сознание принимает, как должное и не отторгает и миссионерскую функцию России и убеждено, что это историческое предназначение страны. С другой стороны, для определенных субъектов международных отношений взятая Россией роль миссионера вполне устраивала, ибо давала возможность использовать Россию как в прошлом СССР в своих интересах на международной арене.

У политических элит могут быть свои особые соображения. Если судить по декларациям государственных лиц и особенно эмоциональным выступлениям депутатов Государственной Думы, то в отношении великодержавной миссии России практически нет разногласий. Причем для одних это, и стремление завоевать симпатии российского общества, и личное убеждение, и неосознанное и естественное желание сохранить прежнюю систему самоидентификации, привычное понимания России и ее места в мире.

В то же время понимание миссионерской политики несколько расплывчато или скорее повторяет политику СССР. Но в отличие от предшественника политика России как «великой державы» не имеет идеи Альтернативы, то есть попытки предложить новую цивилизационную модель организации и развития мира. А Альтнернатива должна быть по определению, как присущее интеллекту. Просто быть оппонентом «однополярности» или «гегемонизма» не достаточно. Идея многополярного мира или «Россия – великая энергетическая держава» без идеи цивилизационной Альтернативы скорее геополитика и баланс сил, а то и просто стремление сохранить статус «великой державы» перед лицом вызовов других великих держав. Возможно, что финансовый кризис побуждает задуматься не о сохранении баланса сил в многополярном мире, а об идеологии организации мира.

При всем том, что в основе целей и действий внешней политики должны быть национальные интересы, тем не менее, не всегда это имеет место быть. С одной стороны, не просто реализовать продекларированные интересы. С другой - необходимо еще осознать национальные интересы вообще и в каждом конкретном случае, например, в переходный период развития и модернизации или кризиса. Более того, интерпретация национальных интересов может быть монополизирована той или иной группой элит, а другие просто не берут их в расчет, когда реализуют свои.

В этой связи закономерно поставить вопрос, насколько поддержание статуса и сопутствующая ему взятая миссия соответствует национальным интересам, то есть подкрепляется экономически и политически и какова ее результативность. Соответственно, речь следует вести о критериях оценки внешней политики государства.

Критерии оценок внешней политики страны могут быть различными, что при разнообразии групп интересов и идеологическом плюрализме вполне естественно и допустимо.

Можно предложить такие примерные критерии оценок внешней политики:

• Степень и эффективность реализации внешней политикой и дипломатией существующих и перспективных жизненно важных потребностей нации (т.е. – интересов личности, разнообразных интересов групп общества, общенациональных-государственных интересов) на международной арене.
  
• Эффективность внешней политики в сфере международного сотрудничества и участия в решении международных и глобальных проблем с учетом важности той или иной проблемы для национальных потребностей и наличия ресурсов.
  
• Степень и эффективность обеспечения национальной безопасности: состояние отношений с соседями и другими государствами; результативность согласования собственных национальных интересов с интересами других государств, результативность в решении международных проблем безопасности и т.д.
  
• Эффективность действий по сохранению за государством существующего статуса в региональной и мировой политике или обретение нового и с учетом и не в ущерб национальным интересам, в соответствии с реалиями и ресурсами.
  
• Степень участия в сохранении и повышении уровня совокупной национальной мощи (экономика, образование/наука, технологии/инновации, профессионализм государственного института и эффективность механизма выработки и принятия внешнеполитического решения и контроля за его решением) в соответствии с принципами устойчивого развития.
  
• Эффективность участия в формировании положительного имиджа государства (внешнее восприятие места и роли России как таковой и ее внешней политики в системе международных отношений и решении международных проблем и в сравнении с прошлыми периодами).
  
• Эффективность действий по сохранению идентичности в мировых процессах модернизации и глобализации.
  

Государства, находящиеся на стадии перехода к гражданскому обществу, теоретически ориентируются на перечисленные критерии или стремятся им следовать. Но над этим стремлением на подсознательном уровне неизбежно довлеет прошлое. Оно присутствует как в процессе выработки и принятии внешнеполитического намерения/решения государством аппарата, так и в оценках внешней политики обществом. Последнее, уже представленное разнообразием интересов и ценностей, оценивает результативность внешней политики различно. Их оценки можно было в обобщенном виде представить так:

Одни, ориентируясь на прошлое, оценивают внешнюю политику с точки зрения, как эта политика сохраняет позиции и идеологию предыдущих периодов, когда, по их мнению, государство занимала достойное место в мире.

Другие, также ориентируясь на прошлое, оценивают современную внешнеполитическую деятельность с точки зрения преодоления этого прошлого.

Третьи оценивают достижения, с точки зрения того, как внешнеполитическая деятельность сохраняет прошлое (геополитические позиции, ценности, идеологию, методы) любой ценной и одновременно отвечает на новые международные вызовы и угрозы.

Четвертые, не отвергая традиции как ценность и рационально оценивая исторический опыт нации, исходят из тенденций развития и воспринимают внешнюю политику и ее результаты с точки зрения того, как она реализует национальные интересы.

Очевидно, что отсутствие достаточных ресурсов или неэффективное управление ими не позволяют реализовать многие прежние функции СССР. Часть средств уходит на самоподдержание системы государственного управления, часть на сохранение и демонстрацию великодержавного статуса, а другая, хотя ее использование вполне рационально оправданно и необходимо, «уходит в песок» в силу малых объемов и рассредоточения по многим направлениям.

В этой связи можно предполагать, что пассивное согласие общества на продолжение Россией играть роль миссионера в большей степени элемент инерции – привычной национальной самоидентификации. В политике же – это и важный фактор консолидации и самомобилизации нации. Соответственно, можно поставить вопрос: с какой целью и на что?

Такое вполне возможно в период кризиса национальной идентичности, но только лишь на переходный период, пока не сформулированы новые задачи и нет ясности в понимании национальных интересов. Или же речь может идти о самоутверждении существующего режима власти.

В мире существуют такие великие державы, как Китай и Индия, которые не ставят перед собой задачу глобальной миссии, но и не против таковой у России. Логично было бы поставить вопрос о том, кто поручил в России государству взять на себя эту глобальную миссию и насколько она оправдана при наличии ограниченных (в том числе уменьшающихся демографических) национальных ресурсов и соответствует заявленным целям достижения устойчивого развития.

Исторический опыт свидетельствует, что мессианская идея являлась мощной мобилизующей и консолидирующей силой. Если видеть в мессианизме идею воинственную, идею меча и власти, идею покорения, то за ним действительно следует признать национальное самомнение, агрессивность и шовинизм. Но если в мессианизме видеть идею спасения души и духа, идею возрождения родной земли, идею новой нравственности, новой этики и новой культуры для своей страны и для всего мира, то тогда мессианский проект может стать шансом для страны и всего мира на пути утверждения гуманных общечеловеческих ценностей.

И сегодня национальное и геополитическое возрождение России связано с возрождением национальной идеи как идеи мессианской. Здесь важно подчеркнуть, что национальный мессианизм не является природным, изначальным признанием ни у одного народа. Мессианизм может оживляться на разных этапах национального развития, приобретая особые исторические формы. Эта идея появляется в национальном сознании в переломные эпохи исторического развития, когда народ стоит перед необходимостью защищать и отстаивать свои национальные святыни и ценности, свое пространство идентичности от реальных и внешних вызовов угроз. И в этой борьбе ему представляется, что ценности и идеалы, которые он отстаивает, признаны спасти одновременно и весь остальной мир, спасти все человечество, указан ему «истинный путь».

Очевидно, что в мировой кризис подводит Россию к той невидимой черте, когда самобытность российской геополитической доминанты должна проявиться не отрицательно, а положительно — в технологической и инновационной мощи, творчестве и свободе, в здоровом стремлении к устойчивому развитию.

Если же говорить о национальных интересах, то отсутствие высокого уровня конкуренции среди политических и экономических элит необходимого для интенсификации политического, социального и экономического процесса создает условия для конфликта между миссией и национальными интересами.

Следует признать и то, что в России основная ставка пока делалась на экспорт ее природных богатств и продукции первичной переработки, что вполне допустимо на переходный период. В то же время экономическое и социокультурное развитие на современном этапе определяется конкурирующими между собой высокотехнологичными производствами и обществами.

Как представляется, необходимо определиться с содержанием великодержавной миссии России и сосредоточить национальные ресурсы на тех направлениях, которые могут реально отвечать ее возможностям. Создать условия для цивилизационного прорыва в постмодернистское общество, при всей значимости для национальной интеграции геополитической идеи, скорее всего, возможно, если Россия займется поиском формата своей технологической специализации или же предложит некую продвинутую глобальную идею. Например, преодолев архаические и времен холодной войны комплексы, с «маниакальной» настойчивостью будет продвигать идею разоружения…