Geum.ru

Описание психокоррекционной работы по методу символдрамы и в технике игровой психотерапии Ключевые слова

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Если ребенок не хочет жить...

(Описание психокоррекционной работы
по методу символдрамы и в технике игровой психотерапии)


Ключевые слова: возраст ребенка, игровая психотерапия, Кататимно-имагинативная психотерапия, психокоррекция, символдрама, суицид


В статье рассматриваются основные причины случаев суицидальных желаний у детей и подростков в контексте психокоррекционой работы в зависимости от возраста ребенка. На конкретном примере психокоррекционной работы по методу символдрамы и в технике игровой психотерапии показана возможность психологической помощи детям и подросткам.


Детскому психологу приходится иногда сталкиваться в своей работе с суицидальными мыслями и желаниями у детей различного возраста. Попытаемся проанализировать отношение к жизни и смерти, а также желания покончить жизнь самоубийством в контексте психокоррекционой работы с детьми разного возраста.

Как считают немецкие исследователи Герхард Брауне и Герман Польмайер [7], ó детей до 5 лет нет еще устойчивого представления о смерти как о чем-то необратимом. Умереть означает для ребенка в этом возрасте продолжать существование в какой-то другой форме. Хотя в 5 лет ребенок уже имеет представление о расставании, на смерть он реагирует скорее со страхом и протестом, однако, и с некоторым любопытством. Внутреннее и внешнее еще окончательно не разделены для ребенка. У детей этого возраста еще нет конкретного понятия о времени. Слова “навсегда”, “конец” или “окончательно” еще полностью ими не осознаются, собственную смерть ребенок этого возраста отрефлексировать еще не может. Не может он также понять и экзистенциальное значение смерти. Ребенку кажется, что смерть – это что-то вроде сна. Ему кажется, что после похорон люди еще каким-то образом живут в гробу. В то же время ребенок начинает понимать, что “жизнь после смерти” отличается от обычной жизни.

Старший дошкольник имеет достаточно четкое представление о смерти. Часто речь идет о персонифицированном представлении, когда смерть предстает в образе скелета или привидения с косой.

В младшем школьном возрасте появляются моральные представления о смерти. Часть детей этого возраста считает смерть наказанием за зло. Другая часть детей относится к смерти как естественному концу жизни.

Наконец, только подростки полностью осознают неизбежность и окончательный характер смерти. Подросток имеет моральное и экзистенциальное отношение к смерти. Подросток уже полностью может отличить «Я» от реальности. Он уже способен понять существующие в обществе концепции смерти. Подросток может относиться к смерти спокойно и трезво как к естественному концу жизни. В других случаях он может занимать явную защитную позицию, представляя, например, суицид как возможность наказать родителей или жертву ради высокой идеи.

В чем же причины возникновения суицидальных желаний у детей? Прежде всего это крайне низкая самооценка и недостаточная любовь к себе, что, в свою очередь, обусловлено дефицитом любви со стороны родителей. Подростки чаще всего связывают свои проблемы с семьей, школой, изучаемой профессией, расставанием с другом или подругой, насилием, наркотиками. Причинами, которые могут привести подростка к желанию покончить жизнь самоубийством, могут быть несчастная любовь, болезнь, плохие оценки в школе. Конечно же, есть и более глубокие причины, которые при определенном поводе могут привести к угрожающим жизни кризисам. В основном подростка мучают вопросы: “Кто я?” “Каким я должен быть?” “Кем меня считают?” Если у подростков нет положительного отношения к себе, они не ценят в достаточной мере жизнь и готовы с ней расстаться. Чувство покинутости и обиды, ощущение беспомощности заставляют их стремиться только к одному – чтобы это, наконец, закончилось.

Необходимо различать между суицидальными попытками, которые часто направлены на привлечение внимания к себе, и завершенными суицидальными действиями. Суицидальные попытки совершают или грозят совершить чаще всего подростки, причем девушки в возрасте от 14 до 17 лет совершают попытки самоубийства или собираются это сделать в три раза чаще, чем юноши того же возраста [7]. В то же время, две трети от общего количества реально совершенных самоубийств приходятся на юношей [там же].

Каждая попытка самоубийства имеет свои причины, свою историю, в которой задействованы многие люди. При этом агрессия и злость направляются уже не во вне против других людей, а во внутрь - против самого себя.

В подавляющем большинстве случаев склонные к суициду люди заранее заявляют о своих суицидальных намерениях. Подростки делают это самыми разными способами: бросающимся в глаза поведением (например, прогулами в школе, убеганием из дома), внешним видом и манерами (например, изменением отношения к еде), вербальными высказываниями (“Я хочу к (умершей) бабушке.” “Мне все это надоело.” “Я хочу умереть.” “Я не хочу больше жить.”) [8]. Другие способы выражения суицидальных наклонностей могут иметь символический характер: рисование черных крестов с толстыми перекладинами, черных стрел, могил, черных цветов, пронзенных сердец, окровавленных ножей. Такие рисунки чаще всего повторяются в прощальных письмах подростков. Наиболее типичный для склонности к самоубийству спектр цветов в рисунках – черный и красный.

Больше всего родителей должны насторожить реальные практические шаги детей и подростков по подготовке суицидального действия, например, собирание таблеток из домашней аптечки.

Ряд исследователей [7, 8] описывают три стадии приближения подростка к осуществлению суицидальных намерений. В первый период времени самоубийство кажется лишь одним из возможных решений сложных проблем. Если ситуация приобретает критический характер, ребенок может решиться на самоубийство, которое может казаться ему единственно возможным выходом. На втором этапе ребенок активно занят продумыванием возможного самоубийства. Взвешиваются все “за” и “против”. На третьем этапе решение о самоубийстве уже принято. Ребенок продумывает конкретный план, прощается с жизнью и близкими людьми.

У детей и подростков, склонных к суициду, обычно значительно заужено восприятие. Часто они уже потеряли надежду на изменение условий своей жизни. Ситуация воспринимается как неконтролируемая, угрожающая, непонятная, внушающая страх. Сам себя ребенок воспринимает беспомощным. В процессе психокоррекционной работы это проявляется в образах, рисунках и сновидениях детей и подростков. Часто ребенок видит или ощущает себя в черном туннеле или замкнутым в узкой трубе. Спираль может обвивать ребенка и затягивать его в бездну, в никуда. Мысли все время возвращаются к одним и тем же обидам, разочарованиям, самоупрекам. Ребенок переживает “нарциссический кризис”. При этом для склонных к суицидальным действиям детей и подростков характерен неадекватно завышенный уровень притязаний как по отношению к себе, так и по отношению к другим. Ребенок не в состоянии соответствовать своим же собственным ожиданиям и требованиям. В свою очередь, столь высокий уровень притязаний и идеалов является следствием неправильного формирования «Сверх-Я» в условиях неадекватно завышенных требований и ожиданий родителей.

Психоаналитики различают два типа самоубийств: так называемое “отцовское самоубийство”, связанное с сильной яростью и необычайной деструктивностью, символизирующее кастрацию, и так называемое “материнское самоубийство”, символически означающее воссоединение с матерью, возвращение в утробу матери (мать-земля примет, даст покой и счастье) [10].


***


В качестве примера психокоррекционной работы рассмотрим случай девочки восьми лет. На прием к психологу ее привела бабушка, которая испугалась того, что девочка высказывала вслух прямые суицидальные мысли, такие как “я не хочу жить”. Ребенок имел астеничное сложение и был явно подавлен. Девочка вела себя довольно замкнуто. Бабушка рассказала и о других трудностях, которые испытывал ребенок. Девочка училась во втором классе, и в школе у нее были проблемы в отношениях с учительницей. Подруг в классе не было. Очень много времени уходило на приготовление уроков. Кроме того ее постоянно притесняла сестра 6-ти лет, а отношения с мамой были весьма прохладные.

При сборе анамнеза выяснилось, что семья девочки состоит из пяти человек, папа работает машинистом и его часто не бывает дома. Он относится к дочке тепло, и девочка скучает по нему в его отсутствие. Мама - домохозяйка, она довольно строго и иногда грубо относится к дочке, предъявляя к ней завышенные требования. Сестра - очень активная и часто притесняет девочку, настаивая на своем. В отношениях с сестрой она не может отстаивать свои права, страдает от частых ссор с ней.

Взаимоотношения девочки с окружающими можно описать как затяжной конфликт, который она не могла разрешить самостоятельно. А поскольку отношения девочки с мамой лишены эмоционального тепла и мама проявляла мало инициативы для того, чтобы понять потребности и внутренний мир дочери, девочка обижалась на нее и все больше отдалялась от мамы.

В школе строгое отношение учительницы и ее завышенные требования к девочке привели к тому, что ребенок замкнулся в себе, низко оценивал свои способности (хотя самооценка у девочки была явно двойственной: наряду с низкой оценкой своих способностей планку желаемых достижений она ставила для себя очень высоко), чувствовала себя в классе напряженно и подавленно. Можно с большой вероятностью предположить, что в отношениях с учительницей повторялся рисунок отношений девочки с мамой.

Интеллектуально девочка была хорошо развита, имела высокий уровень креативности и сензитивности, но при этом проявляла явно завышенные требования к себе. Последняя черта играла центральную роль в формировании патогенеза. Бабушка, в свою очередь, всемерно способствовала усилению этой особенности у внучки. Строгость и ответственность девочки выражались в ее убеждении, что она должна быть отличницей, справляться с любым заданием учительницы, сдерживать себя в своих желаниях, стараться не выражать свои чувства (особенно строгий запрет она накладывала на выражение негативных чувств по отношению к кому-либо), быть аккуратной, внимательной и т. д. (Здесь мы видим то, что можно назвать формированием анального характера.) Важно также отметить, что у девочки отмечались навязчивые движения ноги, что согласуется с перечисленными особенностями. Завышенные требования к себе усиливались требованиями окружающих взрослых, что увеличивало число ситуаций, которые девочка оценивала как неудачи. Это, по-видимому, заставляло её ещё выше поднимать планку требований к себе по принципу компенсаторного механизма и, таким образом, затягивало ее в замкнутый круг, в результате чего девочка оказалась в депрессии.

На первом занятии психолог попросил бабушку принять участие в укреплении механизмов самоподдержки у девочки. Для этого бабушка должна была замечать физическое состояние девочки и предлагать ей отдохнуть, когда та будет уставать, кроме того, психолог предложил установить такое расписание дня, которое должно было максимально сократить ее перегрузки; бабушка должна была теперь помогать девочке замечать и ценить ее собственные успехи.

В работе с девочкой психолог чередовал сеансы символдрамы, игровой психотерапии и телесно-ориентированной психотерапии. Последняя применялась в связи с тем, что девочка была сильно телесно зажата.

На втором занятии проводилась психокоррекционная работа по методу символдрамы, разработанному немецким психотерапевтом Ханскарлом Лёйнером. Другое название этого метода глубинно-психологически ориентированной психотерапии - Кататимное переживание образов (КПО), Кататимно-имагинативная психотерапия или метод “сновидений наяву” [1; 2; 3; 5; 6; 9]. В качестве метафоры можно охарактеризовать символдраму как “психоанализ при помощи образов” [5, с. 7].

После упражнения на релаксацию, во время которого девочка сидела в удобном кресле, психолог попросил ее представить луг. Вместо луга девочка представила себе березовую рощу. Она очень тепло и доверительно общалась с одной из березок. Это подчеркивает потребность ребенка в теплых эмоциональных отношениях. В образе березы можно увидеть материнский интроект, в то же время - какую-то часть личностной структуры самой девочки. Уже после первых двух занятий девочка стала иногда улыбаться, у нее появились вариации интонаций голоса, она повеселела.

На третьем занятии, когда отношения с психологом стали более доверительными, девочка заговорила о своих страхах. Ей часто снился один и тот же сон, в котором её хотело проглотить привидение. Перед тем, как привидение успевало это сделать, девочка просыпалась. Образ из сна можно интерпретировать как наиболее ранние страхи, относящиеся, возможно, еще к первому году жизни, к так называемому оральному периоду. Возникал страх потерять контроль над собой, который был связан с подавлением со стороны матери (страх “проглатывающей матери”).

Работа со сновидением строилась следующим образом. Вначале психолог попросил девочку рассказать, что она чувствует по отношению к отдельным элементам сновидения. Например, какое было привидение – приятное или неприятное, доброе или злое, умное или глупое, приветливое или враждебное и т. п. Х. Лёйнер описывает эту технику как “сбор качественных свойств гештальта” [4]. После сбора таких качественных свойств гештальта привидения, которое девочка видела во сне, психолог, работая по технике символдрамы, предложил закрыть глаза, расслабиться и “увидеть продолжение сна”. Во время переживания этого образа девочке удалось дистанцироваться от привидения в безопасном месте. Вступать в общение с привидением или кормить его (что предполагает техника символдрамы) девочка отказалась. Результат работы со сновидением, несмотря на то, что девочка в своем воображении предпочитала держаться на расстоянии от привидения (возможно, негативного образа матери), был неожиданно эффективным.

После этого занятия у девочки изменились отношения с родителями. Закрытость и подчиненность сменились появлением некоторого доверия к людям и большей свободы в действиях. Это было для нее очень важно, т. к. теперь она могла разделять с бабушкой и в некоторой степени с мамой свои переживания, обсуждать с ними свои проблемы, а значит - получать поддержку и внимание. Таким образом, если строгость в отношении к себе и жесткий контроль над своими чувствами требовались девочке из-за страха потерять этот контроль (т. е. “быть проглоченной”), то с уменьшением этого страха стало ослабляться действие ее компенсаторной навязчивости.

Девочка стала более раскованной и в отношениях с сестрой, она чаще отстаивала теперь в общении с ней свои интересы и желания.

Примечательным оказался образ горы, который девочка представила на очередном занятии по методу символдрамы. Она увидела высокую и неприступную скалистую гору без растительности. На вершине горы в замке жил очень злой волшебник, который мог сделать человека неподвижным. Подъём на гору удался с большим трудом и сопровождался страхом девочки перед волшебником. В этом образе отчетливо видны высокие ее притязания (высота и неприступность горы), а также страх по поводу своих эдипальных устремлений к отцу (образ страшного и злого волшебника).

На следующем занятии психолог предложил девочке сочинить сказку про этого волшебника и закончить её так, как ей хочется. В получившейся сказке злой волшебник изменил свой образ жизни с помощью доброй волшебницы, стал более общительным и не таким злым. В этом сюжете можно также найти и отражение проблем в триадических отношениях “девочка-мать-отец”. Возможно, проблема страхов, связанных с эротически окрашенным эдипальным отношением к отцу, разрешается для девочки благодаря проявлению большего участия матери в этой триаде.

На очередное занятие девочка пришла грустной, и психолог предложил ей выразить свое состояние с помощью фантазии. Девочка придумала историю про ёлочку, которая растет в лесу. Когда наступила зима, лесоруб поехал срубить ёлочку, чтобы привезти её к себе домой, отчего ёлочка грустит. Психолог предложил девочке обыграть эпизод, меняясь ролями. Во время игры совместно с психологом был найден вариант разговора елочки с лесорубом, в котором елочка выражала свое желание, чтобы лесоруб не трогал её. Лесоруб не тронул ёлочку, и девочка была довольна. В этой фантазии, возможно, находят выражение страх кастрации, имеющийся у девочки, и другие ее аутоагрессивные импульсы.

После работы с этим образом девочка смогла впервые заявить о своей актуальной проблеме: “Меня кроет псих, когда мне делают замечания родители”. Обычно на ограничение и подавление со стороны взрослых она реагировала амбивалентно: замирала и терпела, скрывая свои чувства обиды и возмущения. Психолог предложил проиграть в ролях различные ситуации, где проявлялась заявленная проблема, и поддерживал девочку, создавая для нее атмосферу принятия. Одновременно она получила возможность более свободно выражать свои чувства обиды и возмущения в адрес оппонентов и вербализовать эти чувства. После этого занятия у девочки появились подруги в классе.

На последнем занятии по методу символдрамы девочка увидела, как из пещеры к ней вышел волшебный олень. Он был очень красивый, весь сверкал, от него шло приятное тепло, он мог превращать предметы в золото. Девочка наслаждалась этим образом. Описанный образ может символизировать в этом случае изменение отношений с фаллической матерью, а также проявление омнепотентных ожиданий от родителей, идеализацию родительской фигуры.

В повторно проведенном мотиве горы горный склон был более пологим и гора уже была покрыта растительностью. Возле горы появилась фея с волшебной палочкой, которая могла исполнять желания (еще один символ омнепотентных нарушений). В отличие от рисунка, сделанного девочкой после переживания первого мотива горы, ее рисунок ко второму образу горы отличался большой красочностью. Этот результат говорит об изменении у девочки эмоционального отношения к матери и снижении планки требований к себе.

Всего было проведено 10 занятий, в ходе которых чередовались занятия символдрамой и игровой психотерапией, а также телесно-ориентированной терапией. Были проведены все мотивы основной ступени символдрамы, мотив горы проводился дважды. Занятия были прекращены по инициативе родителей.


К окончанию занятий эмоциональное состояние девочки было вполне удовлетворительным, у нее оптимизировалась самооценка, улучшились отношения с родителями и с сестрой, появились подруги в классе. Она уже не переживала так сильно проблемы, связанные со школой, отношения с учительницей также стали боле теплыми.


Литература

1. Василец Т.Б.: Невозможно жить с мужем... (История одного случая), Журнал практического психолога, 1997, ¹ 2, с. 80-82

2. Василец Т.Б.: История одного случая... Полгода спустя, Журнал практического психолога, 1998, ¹ 1, с. 113-118

3. Лёйнер Х.: Кататимное переживание образов / Пер. с нем. Я.Л. Обухова. М., “Эйдос” 1996

4. Лёйнер Х.: Основы глубинно-психологической символики, Журнал практического психолога, 1996, ¹ 3, 4

5. Обухов Я.Л.: Символдрама : Кататимно-имагинативная психотерапия детей и подростков. - М., “Эйдос” 1997


Какой у меня темперамент…?

Известно, что у каждого человека есть свои интересы, занятия, представления о мире и т.д. Точно также у каждого человека существуют свои индивидуальные особенности, к таким особенностям относится, например, темперамент.

Конечно, каждый из нас знает или догадывается о том, что он за человек, личность, какой у него характер. Но задайте себе вопрос, а знаете ли Вы настолько хорошо индивидуальные особенности Вашего ребёнка, насколько Вы знаете свои.

Поэтому из всевозможных наблюдений и общения с каждым ребёнком Вам не составит труда определить, а каким же типом темперамента обладает Ваш ребёнок.

Итак, если он сангвиник, то…

Такие ребята быстро сходятся с людьми, жизнерадостны, легко переключаются с одного вида деятельности на другой, но не любят однообразной работы. Они легко контролируют свои эмоции, быстро осваиваются в новой обстановке, активно вступают в контакты с людьми. Их речь громкая, быстрая, отчетливая и сопровождается выразительными мимикой и жестами. Но этот темперамент характеризуется некоторой двойственностью. Если раздражители быстро меняются, все время поддерживается новизна и интерес впечатлений, у сангвиника создается состояние активного возбуждения и он проявляет себя как человек деятельный, активный, энергичный. Если же воздействия длительны и однообразны, то они не поддерживают состояния активности, возбуждения и сангвиник теряет интерес к делу, у него появляется безразличие, скука, вялость. У сангвиника быстро возникают чувства радости, горя, привязанности и недоброжелательности, но все эти проявления его чувств неустойчивы, не отличаются длительностью и глубиной. Они быстро возникают и могут так же быстро исчезнуть или даже замениться противоположными. Настроение сангвиника быстро меняется, но, как правило, преобладает хорошее настроение.

А вдруг флегматик? ... возможно.

Ребёнок этого темперамента медлителен, спокоен, нетороплив, уравновешен. В деятельности проявляет основательность, продуманность, упорство. Он, как правило, доводит начатое до конца. Все психические процессы у флегматика протекают как бы замедленно. Чувства флегматика внешне выражаются слабо, они обычно невыразительны. Причина этого - уравновешенность и слабая подвижность нервных процессов. В отношениях с людьми флегматик всегда ровен, спокоен, в меру общителен, настроение у него устойчивое. Спокойствие человека флегматического темперамента проявляется и в отношении его к событиям и явлениям жизни флегматика нелегко вывести из себя и задеть эмоционально. У человека флегматического темперамента легко выработать выдержку, хладнокровие, спокойствие. Но у флегматика следует развивать недостающие ему качества - большую подвижность, активность, не допускать, чтобы он проявлял безразличие к деятельности, вялость, инертность, которые очень легко могут сформироваться в определенных условиях. Иногда у человека этого темперамента может развиться безразличное отношение к труду, к окружающей жизни, к людям и даже к самому себе.

Наверное, холерик? Точно!

Дети этого темперамента быстры, чрезмерно подвижны, неуравновешенны, возбудимы, все психические процессы протекают у них быстро, интенсивно. Преобладание возбуждения над торможением, свойственное этому типу нервной деятельности, ярко проявляется в несдержанности, порывистости, вспыльчивости, раздражительности холерика. Отсюда и выразительная мимика, торопливая речь, резкие жесты, несдержанные движения. Чувства человека холерического темперамента сильные, обычно ярко проявляются, быстро возникают; настроение иногда резко меняется. Неуравновешенность, свойственная холерику, ярко связывается и в его деятельности: он с увеличением и даже страстью берется за дело, показывая при этом порывистость и быстроту движений, работает с подъемом, преодолевая трудности. Но у человека с холерическим темпераментом запас нервной энергии может быстро истощиться в процессе работы и тогда может наступить резкий спад деятельности: подъем и воодушевление исчезают, настроение резко падает. В общении с людьми холерик допускает резкость, раздражительность, эмоциональную несдержанность, что часто не дает ему возможности объективно оценивать поступки людей, и на этой почве он создает конфликтные ситуации в коллективе. Излишняя прямолинейность, вспыльчивость, резкость, нетерпимость порой делают тяжелым и неприятным пребывание в коллективе таких людей.

О, меланхолия ...

У меланхоликов медленно протекают психические процессы, они с трудом реагируют на сильные раздражители; длительное и сильное напряжение вызывает у людей этого темперамента замедленную деятельность, а затем и прекращение ее. В работе меланхолики обычно пассивны, часто мало заинтересованы (ведь заинтересованность всегда связана с сильным нервным напряжением). Чувства и эмоциональные состояния у людей меланхолического темперамента возникают медленно, но отличаются глубиной, большой силой и длительностью; меланхолики легко уязвимы, тяжело переносят обиды, огорчения, хотя внешне все эти переживания у них выражаются слабо. Представители меланхолического темперамента склонны к замкнутости и одиночеству, избегают общения с малознакомыми, новыми людьми, часто смущаются, проявляют большую неловкость в новой обстановке. Все новое, необычное вызывает у меланхоликов тормозное состояние. Но в привычной и спокойной обстановке люди с таким темпераментом чувствуют себя спокойно и работают очень продуктивно. У меланхоликов легко развивать и совершенствовать свойственную им глубину и устойчивость чувств, повышенную восприимчивость к внешним воздействиям.

Уважаемые родители, следует помнить, что деление детей на четыре вида темперамента очень условно. Существуют переходные, смешанные, промежуточные типы темперамента; часто в темпераменте человека соединяются черты разных темпераментов. "Чистые" темпераменты встречаются относительно редко и они меняются.


Педагог-психолог: Кузнецова Е. С.


На пути к индивидуальности маленького человека…

Истинная сущность воспитания

заключается не в ваших разговорах с ребёнком,

не в прямом воздействии на ребёнка,

а в организации ВАШЕЙ СЕМЬИ,

вашей ЛИЧНОЙ и общественной

жизни и в организации жизни ВАШЕГО ребёнка.

(А. С. Макаренко)


Что такое индивидуальность ребёнка и где она живёт, спросите Вы? Индивидуальность - это то, что отличает Вашего ребёнка от всех остальных его сверстников. Будь то черты формирующейся личности, ярко выраженные способности к какой-либо деятельности, это может быть и не только игра, но и уровень развития познавательных особенностей. А живёт индивидуальность, как вы поняли, в каждом из нас. Вот только местожительство её определяется нашим стремлением в изменении привычного образа жизни, нашей заинтересованностью не только в развитии, но и в саморазвитии. Вот увидите, как только появится Ваш личный интерес, появится и интерес у Вашего ребёнка.

По мнению Н. Ньюкомб, у каждого ребенка есть индивидуальные особенности, которые можно развить, и которые могут стать его сильными сторонами. Главное, не бороться  с индивидуальными особенностями, а развивать их, изучать потенциальные возможности детей и строить воспитательную работу по принципу индивидуального развития.

Как видите, вопрос не из лёгких. Но все, же попробуем, подытожить и предположить, что процесс индивидуальности состоит из следующих его характеристик, как
  • Интеллектуальная сфера (владение понятийным и смысловым аппаратом, обширный кругозор, применение сообразительности, смекалки, гибкость в действиях, языковая гибкость (владение словом));
  • Познавательные процессы (особенности памяти, мышления (умение ребёнка анализировать, классифицировать и обобщать явления окружающего мира), воображение (умение работать «по образцу» и умение применять творческие нестандартные решения), ощущение, восприятие, впечатление, речь (владение лексикой, грамматикой языка, развитый фонематический слух и память));
  • Черты темперамента (порог чувствительности к раздражителям, трудности адаптации, высокий уровень тревожности, замкнутость, сдержанность, недоверчивость, преобладание отрицательных эмоций над положительными);
  • Общие и специальные способности (общая и мелкая моторика, знание как основ окружающей действительности, так и отдельно каждого явления, представляющее интерес для ребёнка, обучение специальным знаниям о предмете или явлении);
  • Социальная адаптация (умение общаться и устанавливать контакты со сверстниками, взрослыми, педагогами, родителями, принимать нормы и правила, принятые данным обществом);
  • Леворукость-праворукость (отслеживать и поощрять доминирование у ребёнка соответствующей ведущей руки, отслеживать тонкости письма и удержание предметов ведущей рукой, характер взаимодействия с предметами ведущей рукой).

Как видите, в каждом пункте нашего с Вами обсуждения по вопросу индивидуальности, мы сталкиваемся с теми или иными «звоночками», «пунктиками», которые необходимо вовремя замечать (если Вы ещё до нашего обсуждения не делали) и направлять, возможно, корректировать (если необходимо). А вот КАК? Это уже другой вопрос следующей нашей с Вами беседы.

А сейчас постарайтесь больше знакомиться с ребёнком, с его проявлениями, настроениями, наблюдать за его взаимодействиями с миром.

И главное, пытайтесь позволять ребёнку как можно больше знакомиться с окружающим миром, а не только с четырьмя стенами…




Очень часто дети не понимают, почему родители на них обижаются, ругают их, наказывают. Точно так же и родители не понимают, почему их ребёнок не слушается, делает всё наоборот, капризничает, тем самым, наказывая их. А проблема вся в том, что интересы детей просто-напросто не совпадают с интересами родителей. А почему так возникает, попытаемся рассмотреть ниже.

«Я ушел в свою обиду и сказал, что я не выйду». Трудно найти человека, у которого никогда в жизни не возникало бы желания кого-нибудь сильно обидеть. Точно так же нелегко представить себе человека, который ни единого разу в жизни не попытался присвоить себе вещь, принадлежащую другому. Или хотя бы не мечтал: вот если бы никто не узнал, я бы обязательно сделал… (фразу можете продолжить по собственному усмотрению, ведь у каждого в детстве желания, которые явно не могли быть поддержаны родителями, возникали просто-таки пачками). Одновременно нам в детстве еще удавалось мучиться угрызениями совести по поводу того, что такие мысли у нас вообще возникли.

Так почему же большинство из нас — те, что считают себя вполне порядочными людьми, — стараются изгнать подальше, в глубины бессознательного, крамольные мысли? Боятся не справиться сами с собой? Или мучаются чувством вины оттого, что у них возникли такие ужасные побуждения? И, наконец, что вообще удерживает нас от совершения всяческих преступлений — страх ли конкретного наказания, боязнь за собственную репутацию, органическая неспособность покуситься на жизнь или собственность ближнего или всего-навсего душевная слабость?

Вопросов на эту тему можно задать миллион — вот только кто отвечать будет… Однако любому ясно, что вопросы эти — не просто абстрактно-философские умствования, а отражения вполне конкретных психологических проблем. Кому, например, не знакомо чувство вины за то, что в какой-то момент вы пожелали зла не просто другому человеку, а самому что ни на есть близкому? И много ли на свете людей, которые никогда не стискивали зубы от собственного отчаяния и бессилия: ну что же я за слабак такой?! Вот если бы на моем месте был другой человек, — он-то наверняка сумел бы достойно ответить, дать отпор, защитить свои интересы, даже если пришлось бы драться…

Почему вообще нам всем так болезненно знакомо чувство вины? Хотя в психологии давно уже существует подозрение, что такого чувства, как вина, в природе вообще не существует. Это — всего лишь маска. Маска для другого, тоже весьма нам всем знакомого чувства — чувства обиды. Ведь если быть честными с самими собой, по-настоящему обижаться имеет право только ребенок. Вы никогда не задумывались, чем отличается обида от злости? И чем отличаются друг от друга ситуации, в которых вы в ответ на какое-то неприятное для вас внешнее воздействие чувствуете обиду, и ситуации, когда вы злитесь на то, что причинило вам боль или доставило серьезные неприятности?

Дело, наверное, в том, что по своей природе и обида, и злость есть примерно одно и то же — пожелание чего-то нехорошего другому человеку. Просто когда вы злитесь, вы это желание хоть как-то реализуете — например, высказываете другому человеку все, что вы о нем думаете, бьете тарелки и т.д. А вот когда обижаетесь, выказать эту злость вы почему-то не считаете возможным. Иначе говоря, обида — это проглоченная злость. Но по каким причинам взрослый самостоятельный человек может не иметь возможности проявить свою злость? Если он сам решил, что в имеющихся обстоятельствах этого делать не стоит — обижаться ему не на кого. А вот если он решил вину на проглатывание собственной злости возложить на кого-то другого, кто ему не позволяет этого делать — тогда другое дело. Это уже с очевидностью можно сделать только из детской позиции — то есть из позиции человека, который сам за себя ничего не решает. То же самое, кстати, получается и с виной. Подумайте сами: вина обязательно предполагает наказание. Оно не обязательно должно наступить, оно не всегда должно быть справедливым, но в русском языке эти два слова теснейшим образом связаны между собой. А наказать можно только ребенка! Взрослого нельзя наказать (мы, естественно, имеем в виду не уголовный кодекс, а только отношения между людьми) за совершенные им ошибки. Он может только испытывать за них стыд. Похоже, мы с вами пришли к тому, что чувства вины и обиды взрослый человек может испытывать только в том случае, если он все еще не повзрослел.

«Маленькие детки — маленькие бедки». Интересно получается: на словах все дети хотят поскорее вырасти, а все родители вздыхают — ну когда наконец они повзрослеют?! На деле получается совсем иначе: родители, чаще всего сами того не подозревая, делают все, чтобы их дети не повзрослели никогда. Кто-то из родителей ни за что не хочет расстаться с полным и всеобъемлющим контролем за ситуацией — пока дети малы, за них все приходится решать самому. Кто-то не представляет себе своей жизни без выросших детей — чем же я тогда буду заниматься? Мотивы удерживать собственное физически выросшее чадо в детских штанишках у каждого свои — и способы делать это удивительно разнообразны.

Например, мама, которая свято убеждена — без ее помощи и контроля ребенок обязательно все сделает неправильно. Лучше пусть уж он все делает строго по ее рекомендациям — тогда не придется ликвидировать «ужасные последствия его поступков». Вот он до самой старости и бегает советоваться…

Или другой вариант: при малейшем неповиновении отпрыска кто-нибудь из родителей немедленно укладывается на диван, а другой спешит за валокордином. В итоге ребенок вырастает с глубоким убеждением: он не имеет права ничем расстраивать своих родителей! Маме не понравился будущий зять — дочка немедленно с ним расстается: а вдруг маме станет плохо с сердцем? Причем у дочери существует иллюзия, что мама никаких решений за нее не принимает!

Или еще: ребенку позволяется делать все без ограничений. Последствия расхлебывают родители. Результатом становится полное отсутствие у ребенка даже мысли о том, что за все в жизни приходится расплачиваться. Человеку уже сорок, а ему по-прежнему все кругом что-нибудь должны!

Так кто же вы по жизни — действительно уже взрослый или все-таки еще ребенок?

«Куда ж такой годится маленький? Ну разве только в трубачи». Мы с вами уже говорили о тех проблемах, которые родители своим родительским поведением умудряются создавать собственным детям. Сегодня попробуем разобраться с обратным — а что такое, собственно говоря, хороший родитель?

Как известно, отношение всех на свете родителей к собственному ребенку можно уместить в промежутке между «Какой же ты у меня никчемный» и «Ты у меня всех умнее, красивее и талантливее». И, казалось бы, вторая формула как нельзя лучше способствует воспитанию у ребенка самоуважения и развитию всех его талантов. Да — но только в том случае, если из нее убрать сравнительную степень. Не «ты — самый умный», а «ты очень умный»; не «самый красивый», а «очень красивый» и т.д. Почему? Да просто «самый плохой» и «самый хороший» способны породить у ребенка одну и ту же — причем глобальную — проблему. Называется она одним страшным словом — сравнение. Ребенок запоминает: его достоинства имеют цену не сами по себе, а лишь в сравнении с другими. Значит, любят только тех, кто лучше других?

Вот он и пытается всегда быть «самым-самым», постоянно чему-то соответствовать… А стоит за всем этим знакомое всем нам простое и естественное человеческое желание: «Любите меня!». При этом всем известно — любят и неудачников, и некрасивых, и вообще всяких… И тем не менее большинство людей затрачивает невероятное количество энергии на то, чтобы быть не такими, какие они есть, а какими-то другими — лучше, значительнее, красивее, умнее…

«Все я делаю для мамы». Вы скажете: как же тогда быть с самосовершенствованием, стремлением стать лучше, желанием добиваться все большего и большего?! Да на здоровье — совершенствуйтесь и добивайтесь! Только для начала задайте себе несколько вопросов.

Можете ли вы, например, на дружеской вечеринке сделать что-нибудь нелепое и, возможно, смешное — например, закукарекать или изобразить чью-то неуклюжую походку? А удастся ли вам во все горло закричать на улице — не тогда, когда вас, не дай Бог, грабят, и, разумеется, не ночью, когда все спят, а от хорошего настроения или просто в качестве психологического эксперимента? Сумеете ли вы пройти по улице в заведомо не идущем вам платье и с дурацкой прической? А рискнете ли при желании сыграть в совершенно незнакомую, очень интересную, но, к сожалению, публичную игру?

Сколько ответов «нет» вы набрали? Или вы вообще отказываетесь понимать, зачем проделывать все эти глупые, некрасивые и непонятные вещи? Но попробуйте честно признаться себе — ведь наверняка случалось, что вы до слез завидовали людям, способным вот так — непосредственно, взахлеб — веселиться на вечеринке, хохотать до колик самим, потешать других… И станцевать что-нибудь очень зажигательное при полном отсутствии умения, и спеть во все горло, и побегать в мешках или сыграть еще во что-то столь же нелепое и по-детски радостное вам, конечно же, наверняка иногда хотелось. Вот только что-то не пускало… Удерживало.

Знаете, что такое «ноги сами в пляс идут»? Конечно, ведь наше тело всегда пытается помочь вам сделать то, чего вы очень хотите. Вам хочется танцевать — и ноги начинают напрягаться так, как будто вы это уже делаете. Идет, например, человек на концерт испанского Королевского балета — а наутро ноги у него болят так, будто это он вчера отплясывал на сцене. Понятно, что он не выделывал ногами антраша под креслом — наоборот, главная работа мышц состояла в том, чтобы удержаться от этого.

Но ведь то же самое происходит и с вами, когда вам приходится удерживать себя от совершения тех или иных действий под предлогом того, что это «неприлично», «просто смешно», «стыдно» или «нелепо»! Почти каждому из нас есть что вспомнить из своего детства: «Какой же ты неуклюжий!», «Лучше не надо петь, тебе явно медведь на ухо наступил», «Ты просто безобразно толстая!», «Посмотри, как хорошо делает то-то и то-то девочка Маша (или мальчик Коля), неужели ты не можешь так же?»… И приходилось нам изо всех сил удерживаться от совершения того, что в нас не нравилось нашим родителям — мы же были убеждены, что, будучи неуклюжими, неумелыми или еще какими-нибудь сравнительно плохими, мы утрачиваем любовь наших родителей. А сдерживание своих побуждений и импульсов — самая тяжелая работа для мышц, потому что она нашим естеством не предусмотрена.

Но ведь и мы, в свою очередь, преподаем те же уроки нашим детям! Стоит задуматься, Не приходится ли и им тратить невероятное количество энергии, чтобы удержать свои ноги, руки, ротики и глазенки от неуместного — с нашей точки зрения — смеха, пения, кривляния, движения… При этом, согласно известному физическому закону, энергии, потраченной на то, чтобы быть лучше всех, обязательно не хватит нашим детям на что-то иное — может быть, очень важное.

«Не стареют душой ветераны». Человек умудряется бояться всего на свете. Ну, например, болезнь. Что, собственно говоря, в ней страшного? Непереносимая физическая боль? Страх умереть? Разнообразные бытовые и поведенческие ограничения, которые она налагает? Сознание собственной ущербности? Необходимость приложить колоссальные усилия, чтобы выздороветь? И как вообще вести в себя с болезнью — принять ее и смириться с неизбежным, сражаться с нею, менять всю свою жизнь в угоду недомоганию или делать вид, что ничего не происходит?

А чего мы больше всего боимся, думая о старости? Болезней? Нищеты? Одиночества? Беспомощности? Собственной непривлекательности даже для самых близких?

И что же, в конце концов, общего между всеми этими вопросами? Может быть, просто все они — про то, как мы справляемся с объективными ограничениями, которые иногда возникают в нашей жизни, и как относимся к собственной неспособности сделать что-то, справиться с чем-то? Ведь есть проблемы, которые нужно решать, есть ситуации, которые требуют изменений или даже борьбы, а есть вещи, с которыми нужно просто научиться жить — поскольку изменить мы их не можем и не сможем никогда, как бы ни пытались.

И наконец: как нам удается без ужаса и восхищения думать о своих младенческих годах, когда наше тело было для нас просто неразрешимой загадкой, когда каждое движение совершалось ценой немыслимых усилий и вопреки всему на свете, а окружающие при всем своем желании совершенно не понимали нас? Ведь тогда мы справлялись с немыслимыми по сложности задачами и не стонали по поводу того, что судьба к нам чересчур жестока. А с точки зрения тела эта задача была ничуть не менее сложна, чем преодоление старческой беспомощности. Вспомните, мышцы новорожденного не имеют вовсе никакой тренировки, и волю у него никто еще и не пытался всерьез воспитывать. При этом он тратит невероятное для него количество сил, чтобы, например, просто выпутаться из пеленок. Оказывается, мы в детстве свободу ценим много больше, чем во взрослости…

Только представьте себе степень сложности задач, стоящих перед младенцем! У него ведь не только мышцы почти никакой силой не обладают — он же еще вообще не знает, как совершать то или иное движение! Вы задумывались о том, что даже простейшее действие — схватить что-то, привлекшее внимание — нужно знать, как совершать? Ведь мы все умеем ходить, хотя совершенно не представляем, как это делается. Мы можем научить другого человека плавать, ездить на велосипеде, писать, потому что сами всему этому учились уже в более или менее сознательном возрасте. Но мы никого не сможем научить ходить — ходить можно только научиться. Это сейчас мы, взрослые, думаем, что проще этого и придумать ничего нельзя — но ведь так для нас было далеко не всегда. Абсолютно любое движение требовало от вас напряжения всех — и интеллектуальных, и мышечных возможностей. Даже подумать страшно — как мы со всем этим справлялись?! Ужасающая несправедливость — ребенок в первые месяцы и даже годы своей жизни совершает титанические подвиги тысячами, а об этом никто даже не задумывается! Что же с нами происходит потом, когда мы умудряемся хныкать из-за собственного бессилия всего-навсего заставить себя, скажем, делать зарядку?!

«Беги, Форрест, беги!». Жил-был на свете удивительный человек. Звали его Милтоном Эриксоном, и в историю психотерапии он вошел как создатель так называемого эриксоновского гипноза, из которого, строго говоря, выросло все столь популярное ныне нейро-лингвистическое программирование. На самом деле никому из наших коллег во всем мире так и не удалось повторить то, что он делал — просто потому, что для этого нужно быть именно Милтоном Эриксоном, и никем другим. Но в те времена, о которых мы хотим вам немного рассказать, никакой такой особой гениальности за ним никто еще не предполагал. Он был обычным сельским пареньком — пока в семнадцать лет его полностью не парализовало. Спасло его то, что у него имелась крошечная сестренка. И вот, наблюдая за тем, как она училась вставать, ходить и совершать все более и более сложные движения, будущий гениальный психотерапевт заново учился ходить.

Кто знает, что ему помогло — только ли то, что он имел возможность наблюдать, как именно делается то или иное движение, и мог с тем же трудом, что и она, повторять его? Может, не менее важным для него оказалось и то, что он видел, с каким поистине героическим упорством крохотный ребенок трудится над самыми, казалось бы, простыми движениями? Во всяком случае, двигаться он начал. Он даже научился кататься на велосипеде!

Впрочем, его страшный подростковый опыт оказал ему неоценимую услугу и в старости. В преклонном возрасте он страдал от многих недугов: почти не действовала правая рука, левая тоже могла делать весьма немногое, только половина диафрагмы была подвижна, губы частично парализованы, язык непослушен, цветовое зрение нарушено — он различал только разные оттенки пурпурного цвета… И при всем этом он не только продолжал работать, но и поразительно умел радоваться жизни, переживать все ее богатство и разнообразие. Только не надо говорить, что он, дескать, был гением, а нам, простым смертным такое не дано! Нам, может быть, не дано его талантов — но как помогли будущие таланты парализованному подростку, заново научившемуся ходить?!

«Носики-курносики сопят…». Вам нравится гладить маленького ребенка по его невероятно нежной, шелковистой коже? Ну что, в самом деле, мы спрашиваем — это может не нравиться только тому, кто ни разу этого не делал! Но задумывались ли вы когда-нибудь, как при такой нежной и, наверное, очень чувствительной коже ему удается не сходить с ума в первый же день своей жизни от обилия разнообразных телесных ощущений? Это ведь нашей взрослой коже его пеленки кажутся мягкими — для него-то они, небось, почти как наждак? Даже наши руки — и те должны ему казаться страшно шершавыми! Как же он все это переносит?

А, скорее всего, никак. Дело в том, что, как ни странно, порог чувствительности у новорожденного намного выше, чем у взрослого. Если бы это было по-другому, он не смог бы выдержать даже сам факт рождения. Вы знаете, что в момент рождения младенец переживает сразу несколько различных шоков? Первый, гравитационный, наступает от резкого изменения взаимоотношений с земным притяжением. Нельзя, конечно, сказать, что в материнской утробе он пребывал и полной невесомости, но все же… Да и смена чудовищного напряжения, с которым он продвигается по родовому каналу, внезапным высвобождением тоже не слишком легко дается. Второй шок, сенсорный, связан с тем, что на него, привыкшего к темноте и тихому, равномерному шуму внутри матки, одномоментно обрушивается целый шквал звуков, волна света и тысяча прикосновений всего, что его окружает в родильном отделении. Третий, трофический, и четвертый, дыхательный, связаны с тем, что полностью видоизменяется система получения всего необходимого из окружающего мира. Если, находясь внутри матки, и питательные вещества, и кислород младенец получал непосредственно в кровь, не прилагая для этого ровным счетом никаких усилий, то сейчас даже для того, чтобы совершить первый вдох, он вынужден напрягать свои крохотные слабенькие мышцы. И, наконец, он впервые начинает испытывать собственные эмоции. Ведь посредством пуповины он получал от мамы и определенные химические вещества, сопровождавшие ее эмоциональные переживания, а, значит, на биохимическом уровне тоже частично их испытывал. Теперь же он начинает чувствовать самостоятельно.

Так какой же ресурс содержится в каждой травме из тех, которые нам приходится переживать в своей жизни? Про физические травмы уже многое говорилось. Примерами тому могут быть и Моше Фельденкрайз, который именно благодаря собственному несчастью создал свою потрясающую систему телесной работы, и полупарализованный Милтон Эриксон, который вынужден был настолько развить свою чувствительность и восприимчивость, что стал великим психотерапевтом — возможно, величайшим из всех, практиковавших когда-либо.

Наш сегодняшний разговор — о травмах психических. Неужели их можно не только более или менее благополучно пережить, но и почерпнуть оттуда какой-то ресурс?!

А вот подумайте сами: почти каждый ребенок, впервые оказывающийся оставленным родителями в яслях или детском саду, переживает это как серьезную психотравму. Но только благодаря этому он получает сразу несколько серьезных жизненных выигрышей: во-первых, он узнает, что за ним приходят всегда, во-вторых, обучается — хотя бы частично — многим навыкам самообслуживания, в-третьих, приобретает важнейший опыт пребывания в коллективе и налаживания личных отношений со сверстниками.

Или другой пример: ребенок, которому все его детство мама говорила, что он у нее какой-то беспомощный, бестолковый — одним словом, никчемный, — имеет как минимум две возможности в будущем. Одна из этих возможностей — поверить маме на слово и всю свою жизнь существовать с уверенностью в собственной никчемности и бесполезности. Но есть и другая — постараться доказать маме обратное и стать КЕМ-ТО. Конечно, доказывать что-то маме — занятие далеко не всегда благодарное: мы доказываем, а она не соглашается, мы еще вернее доказываем — а она все равно не соглашается… Но что мешает этому уже выросшему ребенку по-настоящему увлечься тем занятием, посредством которого сначала он просто хотел доказать что-то своей маме? Чем не ресурс? Заметьте — получили мы его исключительно благодаря серьезнейшей психотравме.

Итак, хотелось бы сделать один, но важный вывод из того, что мы с Вами выяснили: если мы все выжили после собственного появления на свет — значит, у нас достаточно сил, чтобы справиться с чем угодно. Вероятно, все еще сложнее: возможно, именно эти, полученные при рождении «травмы» помогли нам стать тем, что мы есть сейчас. Именно помогли, а не просто не помешали. Потому что каждая травма — и физическая, и психическая — содержит в себе колоссальный ресурс. «Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу».