Владимир Рубцов

Вид материала

Рассказ

Содержание Паутина страха

Подобный материал:

• Шестнадцатая серия, 450.3kb.
• Реферат Гель Scarfade форма полисилоксанового геля для нанесения на кожу зарегистрированный, 93.76kb.
• В. В. Рубцов 2010 г, 1197.77kb.
• Программа москва, 23-25 ноября 2011 года В. В. Рубцов (председатель) ректор Московского, 523.84kb.
• Конкурс "Знай и люби родной Владимир" «владимир и владимирцы в великой отечественной, 41.68kb.
• Владимир Маканин. Голоса, 855.51kb.
• В. И. Вернадский – книги и статьи Вернадский, Владимир Иванович. Дневники, 77.32kb.
• Константинов Владимир Андреевич, 59.72kb.
• Тема: Николай Рубцов, 54.7kb.
• Г. С. Батыгин лекции по методологии социологических исследований учебник, 2024.49kb.

ПАУТИНА СТРАХА


Учитель: На свете есть много вещей,

которых следует опасаться.

Но по-настоящему бояться

нужно лишь одного.

Ученик: Чего же, Учитель?

Учитель: Самого страха.


Из советов Древнего Учителя.


I


Гаррет, сколько себя помнил, всегда чего-нибудь боялся. Чувство страха было для него таким же естественным как боль, голод или жажда. Если он на какое-то время погружался в атмосферу, лишённую какого-либо, пусть даже самого ничтожного, страха, то для Гаррета это было равносильно пребыванию под водой, когда жизнь измеряется лишь количеством оставшегося в лёгких воздуха. Иными словами, жизнь без страха была для Гаррета просто-напросто неестественной и лишённой всякого смысла.

Боялся Гаррет всего. Тёмная ночь была для него желанным и лучшим другом, поскольку в ней испокон веков находит себе уютное пристанище огромное количество самых разнообразных страхов. Темнота вынашивает их как младенцев, готовых вот-вот народиться на свет, и ждёт лишь того момента, когда чьё-то пугливое воображение поможет появиться новоиспечённому страху. Ветви деревьев, шевелящиеся от слабого дуновения ветра в сгущающихся сумерках, казались Гаррету лапами огромных чудовищ, готовых вот-вот схватить его и сотворить с ним нечто ужасное. Горящие в ночи глаза кошек или собак вызывали в нём дрожь оттого, что его воображение тотчас же дорисовывало омерзительные образы вампиров, притаившихся в кустах и поджидавших его, чтобы вонзить свои длинные желтоватые клыки в его шею и напиться тёплой крови. Разнообразные ночные шорохи и звуки означали лишь одно — за ним следят, чтобы похитить и утащить в какое-нибудь подземелье, бросить там одного и обречь тем самым на мучительную смерть в полнейшем одиночестве без малейших шансов на спасение. От одних этих мыслей у Гаррета перехватывало дыхание, пробегал мороз по коже, а голова начинала кружиться с такой силой, что он просто-напросто терял равновесие и даже мог упасть посреди улицы. Но всё это было ему крайне необходимо, потому что только чувство страха обеспечивало Гаррету ощущение жизни. Только боясь чего-то или кого-то, он мог реально мыслить и действовать в этом мире, мог ощущать биение своего сердца или шевеление мыслей в голове. Страх был для Гаррета своего рода катализатором, поддерживающим правильность протекающих в нём многочисленных реакций, совокупность которых составляла его жизнеобеспечение. Более того, только страх заставлял его совершать сколь либо значительные действия в реальном мире. Выражение «парализован страхом» было справедливо для кого угодно, только не для Гаррета. Он был одержим, ведом и храним страхом, составлявшим неотъемлемую часть его сущности.

В школе Гаррет был отличником, потому что боялся расстроить своих родителей. В финансовом колледже он так же был одним из самых лучших, потому что опасался получить дурные рекомендации и не устроиться в будущем в приличный банк на хорошо оплачиваемую должность. На работе он избегал огорчать начальника, и поэтому был лучшим банковским служащим, которым только мог стать человек. Боязнь потерять девушку, понравившуюся ему, в конце концов, привела к тому, что она стала его женой и матерью их двух очаровательных детей — Майка и Бетти. Страх был всепоглощающей движущей силой его жизни, но никто никогда не догадывался об этом, поскольку внешне Гаррет всегда выглядел спокойным и производил впечатление несколько рассеянного, но вполне уверенного в себе человека, шагающего по жизни твёрдой поступью. Никто не смог проникнуть в тайну его души, где поселился универсальный страх — на все случаи жизни, на все руки, страх в себе. Страх стал завсегдатаем жизни Гаррета, его вечным спутником, без которого сама жизнь мыслилась смертью. Впрочем, Гаррет одинаково боялся как жизни, так и смерти, но эта парадоксальная боязнь представлялась ему делом само собой разумеющимся.

Когда и как всё это началось, Гаррет точно не помнил. Иногда он часами размышлял об этом. Работа над воспоминаниями представлялась ему чем-то вроде археологических раскопок, когда где-то в неизвестном месте посреди пустыни вдруг начинают раскапывать древний город. Вначале из-под слоя песка высвобождается крепостная стена, которая когда-то давным-давно служила спасительной преградой от набегов врагов. Затем, после многих усилий, песок выдаёт тайну расположения древних полуразрушенных домов и узких улочек, по которым много столетий назад ступали сотни, а может и тысячи ног людей, суетно спешащих по своим повседневным делам, и копыта вьючных животных, перевозящих различные товары. Внутри руин работа самая ответственная. Здесь нельзя спешить, приходится перебирать буквально каждое ведро песка, просеивая его сквозь сито, чтобы не упустить даже самой мелкой вещи из домашней утвари, рассказывающей множество удивительных подробностей о бывших владельцах посуды, ременных пряжек, ножей, частей доспехов, украшений и почти истлевших остатков одежды. Так, по крупицам, археологи восстанавливают предположительный облик древнего города, обычаи и быт его давно ушедших в небытие жителей, тайну их былой жизни и смерти. В раскопках тайны своей собственной жизни Гаррет находился где-то на уровне древней крепостной стены, которая оставалась неприступной для его мыслей, беспомощно бьющихся о неё в бесплодных попытках проделать хотя бы маленькую лазейку, через которую сознание Гаррета смогло бы проникнуть в замысловатый лабиринт его сущности.

Гаррет знал, что он не такой как все, поэтому надёжно хранил тайну своего страха, которую, впрочем, не мог отгадать и сам. Всё что он помнил в связи с этим — сильная гроза, которую он пережил в том далёком детстве, от которого в памяти остаются лишь самые яркие и отрывочные воспоминания. Именно тогда он впервые здорово испугался. Но кого не посещали наивные детские страхи, которые вскоре улетучивались без следа? Закрывая глаза и размышляя об этом, Гаррет смутно видел себя маленького, скорчившегося, жалкого. Ему четыре или пять лет, он совершенно один и неясно, как он очутился на чердаке старого деревянного родительского дома, расположенного в пригороде и стоящего там поныне. Вот он сидит, забившись в пыльный дощатый угол, пахнущий прелой древесиной, и с ужасом ожидает, как в очередной раз дьявольски блестящий клинок молнии рассечёт небеса, и из огромной небесной раны, словно исполинский дух, вырвется на волю чудовищный раскат грома. Дождь непрерывным дробящим шумом обрушивается на крышу. Безумная по своей силе гроза неистовствует вовсю, щедро осыпая Гаррета дождевыми брызгами, попадающими внутрь через небольшое полуоткрытое окошко. Вспышки молний ненадолго освещают чердак с его никому ненужным хламом, стропилами и каминной трубой посередине. Напротив Гаррета — тёмный угол по другую сторону от окна и ему кажется, что там что-то есть, какая-то неясная в сгустившихся сумерках тень шевелится в такт порывам ветра, запускающим сюда свои мелкие беспокойные щупальца. Во время очередной вспышки молнии Гаррету, охваченному неподдельным ужасом, удаётся, наконец, рассмотреть в противоположном углу огромную мохнатую старую паутину, которая с каждым дуновением ветра буквально оживает и угрожающе развевается, словно намекая, что обладает загадочной и опасной сущностью. Зачарованный зрелищем таинственной паутины, Гаррет так и заснул в углу на чердаке, где лишь под утро его разыскали обезумевшие родители. Спасительный сон только на время избавил его от кошмара. Вскоре ему приснилась огромная, то и дело колыхающаяся паутина, в тёмном центре которой имелось нечто, манящее к себе и постоянно шепчущее его имя разными голосами.

С тех пор во сне он часто видел эту паутину, она снова и снова говорила с ним разными голосами, называя его по имени, и раскрывая ему какие-то неясные и жуткие тайны. Нити паутины пронизывали его тело, заставляя ощущать частью себя, и по ним в душу Гаррета проникал очередной новый страх, заставляющий его в ужасе просыпаться и переселять этот страх из призрачного сна в сознание, знакомиться с ним, чувствовать своим другом и проводником в реальной жизни. Это было мучительно, но только после таинственного и жутковатого знакомства Гаррет мог снова заснуть и спокойно спать до утра без сновидений. Но иногда за одну ночь Гаррету приходилось знакомиться таким образом с двумя, а то и тремя разными страхами. Кошмарные это были ночи…

За многие годы Гаррет накопил в себе целый легион страхов. Он их боялся, но в то же время ощущал свою зависимость от них. Без них он был как без рук. Это был своего рода симбиоз, от которого Гаррет приходил в ужас, но в то же время ощущал всю полноту жизни, видел все опасные грани существования, мог их обойти, удержаться на плаву в опасном сером океане будней. Его жизнь была непрерывной борьбой с многоликими и призрачными проявлениями целой мириады опасностей, и эта борьба позволяла ему не только выживать в этом безумном мире, но и нередко одерживать верх в поединке с какой-нибудь нежданной бедой. Страхи окружали его, как тени. Порой ему казалось, что он может видеть их и даже отличать один от другого. Но внутренний мир Гаррета был надёжно скрыт от окружающих его людей, даже самых близких. Как древний город, он отгородил свой полный страхов духовный мир сплошной непроницаемой стеной, через которую не могло просочиться ни одно человеческое сомнение. Это была своего рода скорлупа, вынашивающая в себе и охраняющая от посторонних глаз нечто, пока ещё не поддающееся осознанию, но вместе с тем уже существующее. Его невозмутимая внешность и безукоризненное поведение на работе и дома не внушали никаких опасений. Всем было легко и просто с Гарретом, так как он, как казалось, был сверхпредусмотрительным во всех тех случаях, когда приходилось чего-либо опасаться или бояться. На работе его компьютер был заземлён самым надёжным образом. Самые современные противовирусные программы сослуживцы спрашивали в первую очередь у Гаррета. Рядом с его рабочим местом висел огнетушитель. В его портфеле содержалась целая миниаптека, включая самые современные средства для остановки кровотечений и против аллергии. Гаррет отлично знал насколько иллюзорно чувство безопасности, реальная жизнь доказывала ему обратное. Он всегда и везде был готов придти на помощь любому живому существу, терпящему какое-либо житейское бедствие. У него было какое-то особое чутьё на несчастные случаи и его нередко можно было увидеть в числе первых, оказывающих помощь упавшей на тротуаре старушке, получившему солнечный удар ребёнку или бродяге, поперхнувшемуся скудной пищей. Дом и автомобили Гаррета были застрахованы в четырёх разных фирмах. У детей была безупречная няня, имеющая самые высокие рекомендации. Семейный доктор был самым лучшим в округе. Жена, как впрочем, и сам Гаррет, ездила на автомобиле с самыми надёжными тормозами и системой безопасности. Под рубашку поверх нижнего белья Гаррет всегда надевал миниатюрный тонкий пуленепробиваемый жилет, объясняя это своей жене возможностью ограбления банка, в котором он служит. Отдыхая на реке с женой и детьми, Гаррет всегда бдительно следил за всеми, чтобы, не дай бог, никого не унесло течением. Сам Гаррет, будучи в спасательном жилете, далеко не заплывал, а нырял неохотно и только на мелководье, закрыв глаза и плотно заткнув пальцами уши и нос. Короче с Гарретом всегда было спокойно и безопасно. Все его любили, хотя и считали слегка странноватым и немного занудным.


II


Жену Гаррета звали Элен. Она очень любила его и восхищалась им. Его надёжность, преданность, спокойствие, нежная любовь к ней и детям действовали безотказно на сердце женщины, и Элен не уставала постоянно благодарить бога за то, что на её долю выпало счастье иметь такого мужа. Она считала, что за Гарретом она и дети могут чувствовать себя как за каменной стеной или почти как за каменной. Да так оно и было на самом деле.

Сама Элен была из добропорядочной семьи потомственных юристов, и после окончания юридического факультета университета работала в адвокатской конторе. Занималась Элен только гражданскими исками и её деловую жизнь довольно редко будоражили мелкие передряги. В случае неприятностей она тотчас же выкладывала о них Гаррету, который всё выслушивал сосредоточенно и молча. После этого ей становилось намного легче, а Гаррет обычно продолжал ещё некоторое время сидеть молча, отрешённо уставившись в одну точку. Спустя какое-то время он как бы просыпался и не сразу осознавал, где он. Но это длилось лишь мгновение, после чего Гаррет делился с женой своими мыслями, иными словами давал ей ненавязчивый совет как бы он поступил в том или ином случае. Удивительно, но, как оказывалось потом, он был всегда прав, и Элен очень ценила его советы. Впрочем, удивление Элен быстро улетучивалось, затиралось в памяти будничной круговертью, в которой пребывает большинство молодых семей. Вообще она редко задумывалась над тем, почему Гаррет, который не был юристом, давал ей такие квалифицированные советы. Если бы она хотя бы раз задумалась над этим по-настоящему, то, возможно, тайна Гаррета всплыла бы наружу намного раньше.

Помимо незаурядного ума и порядочности, Элен обладала восхитительным даром природы, о котором мечтают все женщины — красотой. Сочетание ума, красоты и порядочности является, очевидно, редчайшим на свете. Но, тем не менее, это было именно так. Красавица и умница Элен была постоянно влюблена в своего мужа и обожала своих детей. Дороже всего на свете она ценила уютный семейный очаг и никогда бы не променяла его на какие-то сомнительные приключения, о которых то и дело судачили её коллеги по работе. Известные адвокаты, обременённые заслуженной славой и солидными гонорарами, не раз пытались ухаживать за ней, но Элен всегда выказывала такое искреннее удивление и возмущение, что все её новоиспечённые кавалеры тут же шарахались от неё, как от блаженной, испытывая невольный стыд за свои амурные домогательства. Всё, что было грязным и пошлым не находило места в сердце Элен. Она была любима и любила сама, была всегда нужна своим близким. Чего ещё нужно для счастья порядочной женщине? Разве что немного помешаться от переполняющей радости и забыть обо всём на свете, кроме дорогих и любимых людей.


III


Гаррет возвращался домой после нудного и долгого рабочего дня. Именно в этот вечер суждено было случиться тому, что повлекло за собой целый ряд таинственных и жутких событий. Было довольно жарко, и он весь взмок под непроницаемой защитой сверхпрочного жилета, как всегда одетого на нём под рубашкой. Он шагал вялой, медлительной поступью, преодолевая небольшой подъём до поворота дороги, за которым было совсем недалеко до его дома. На работу и с работы он всегда ходил пешком, так как от дома Гаррета до банка, в котором он служил, было около пятнадцати минут небыстрой ходьбы. Проезжать такое небольшое расстояние на автомобиле Гаррет считал излишним по трём причинам: гиподинамия, плата за стоянку и загрязнение окружающей среды. Гаррету нравилось совершать эти пешие прогулки, потому что во время них он мог не думать ни о чём серьёзном, а просто мечтать о том, как выберется с женой и детьми на пикник к озеру в ближайший уик-энд или выиграет миллион долларов в бинго. Мечтая, он совершенно не задумывался о том, куда движется, потому что за несколько лет выработал в себе привычку не сбиваться с пути, действуя подсознательно. Он просто приказывал себе идти в нужном направлении, а после его сознание отключалось, уступая место автопилоту. Далеко не всегда ему удавалось помечтать о чём-либо приятном, часто он невольно задумывался над различными опасными для жизни вещами и тогда всю дорогу его спутником был вездесущий страх. Вот и сейчас, приятные размышления о новом быстроходном катере с мощным мотором были развеяны отвратительным зрелищем раздавленной собаки, окоченевший труп которой, как сломанная игрушка бога, лежал в лужице застывшей крови на обочине. Мысли Гаррета тот час переключились на печальную волну, и его душу мгновенно затопило тошнотворное чувство страха от вероятности быть сбитым машиной, внезапно выскочившей из-за неумолимо приближающегося поворота дороги. Остановившись в нерешительности, Гаррет прислушивался около минуты и двинулся дальше к повороту лишь после того, как не услышал ни малейшего шума приближающейся машины. Грустная перспектива быть сбитым машиной, как собака, вовсе ему не улыбалась.

Подходя к своему дому, Гаррет постарался выбросить из головы отталкивающее зрелище мёртвого животного, и это ему вскоре удалось, потому что, войдя внутрь, он сразу же был атакован заждавшимися его детьми, сгоравшими от нетерпения поскорей поделиться своими важными заботами и поиграть с ним.

Гаррет души не чаял в своих детях, а Майк и Бетти отвечали ему самой огромной в мире любовью, на которую способно только бескорыстное детство. Это были просто очаровательные ребята — плоды их прекрасной и взаимной любви с Элен. Майку, шустрому светловолосому парнишке в потёртых джинсах и просторной футболке, было двенадцать. Он был непоседой и всё время попадал в разные истории, от которых у Гаррета холодело сердце и кошки скребли в душе. Совсем недавно Гаррету пришлось снимать его с крыши, куда Майк полез за мячом и застрял в вентиляционном коробе. Зная егозливый характер своего сына, Гаррет ежедневно беседовал с ним о всевозможных несчастных случаях, которые уже произошли с Майком или могли произойти в ближайшем будущем. Их беседа неизменно оканчивалась специальной молитвой от всяких напастей, которую Гаррет придумал для сына. Эта молитва ввергала мальчика в вялое уныние, но он исправно повторял её каждый вечер, чтобы угодить своему заботливому отцу, которого искренне любил. Правда утром Майк уже не вспоминал о молитве, но эта забывчивость случалась с ним по одной единственной причине: Майк был всего-навсего двенадцатилетним мальчиком. Бетти, в противоположность Майку, была рассудительной и послушной девочкой. В свои неполные десять лет она всячески призывала к порядку своего беспокойного братца. Подражая отцу, Бетти давала ему всякие разумные наставления. В ответ на это Майк только смеялся и не воспринимал сестру всерьёз. В какой-то момент Бетти не выдерживала, и они с Майком принимались хохотать вместе. Внешне Бетти была очень похожа на брата — такая же светловолосая, красивенькая и шустрая. Но внутри она была его полной противоположностью — предусмотрительной и рассудительной, короче говоря, не по возрасту озабоченной, старательной и очень серьёзной девочкой.

Вслед за детьми в прихожей появилась их няня. Все в доме называли её тётушкой Джейн, хотя она и не была их родственницей. Тётушка Джейн была очень доброй и добропорядочной женщиной. Ей было немногим за пятьдесят, и она обладала врождённым даром понимать детей. По выражению лица и движениям рук она почти всегда знала наперёд, о чём заговорит с ней ребёнок, как найти с ним общий язык, утешить или приободрить его. Все в доме любили эту невысокую худощавую женщину со строгим и одновременно миловидным лицом. В её тёмных волосах контрастно проступали широкие серебристые пряди, но тётушка Джейн никогда не красила волосы, чтобы скрыть их. Много лет назад её муж и двое детей погибли в автомобильной катастрофе. Это был жестокий удар судьбы, но мало-помалу Джейн оправилась от него. Создать другую семью она так и не смогла, даже не пробовала этого. Будучи сильной, волевой натурой, она нашла в себе призвание воспитывать чужих детей, оберегать их от опасностей, обеспечивать им уют домашнего очага и доставлять маленькие радости в жизни, которые так необходимы любому ребёнку. Все в округе знали тётушку Джейн, и заполучить её в няни для своих детей считалось большой удачей.

Вот и сейчас эта скромная женщина терпеливо ожидала, пока Майк и Бетти не выразят полностью свою бурную радость по случаю возвращения отца с работы. Её тёмно-карие глаза лучились спокойствием и добротой, наблюдая за прекрасной непосредственностью детских чувств.

• Добрый вечер, тётушка Джейн, — приветствовал няню Гаррет приглушенным голосом, потому что Майк повис у него на шее сзади, а Бетти спереди. — Совсем нет спасу от этих сорванцов, того и гляди, задушат.
  
• Добрый вечер, мистер Гаррет, — тепло ответила на приветствие няня. — Как ваша работа сегодня? Не случилось ли чего ещё? Помнится вчера, вы спасли кошку, блуждавшую по вентиляции и чуть не угодившую в вентилятор, — вежливо продолжала она.
  
• Слава богу, сегодня ничего необычного не произошло. Но этот долгий день, насыщенный всякими нудными расчётами, настолько вымотал меня, что я чувствую себя бифштексом, отбитым два раза и вдобавок пропущенным через мясорубку, — с усталым юмором сказал Гаррет.
  

Услышав это, дети соскочили с отца и, заговорщически переглянувшись, стали наперебой рассказывать Гаррету важную для них новость.

• Папа, — начал Майк. — У нас есть для тебя сюрприз!
  
• Да, папочка, такой огромный сюрприз, что, узнав о нём, ты сразу же забудешь свою нудную работу, и весь вечер тебе будет ни до чего, — с жаром подхватила Бетти.
  
• Идём скорее в нашу игровую комнату, — продолжил Майк и потянул отца за одну руку.
  
• Да, папочка, пойдём скорее, сам увидишь, как это здорово, — весело протороторила Бетти, потянув отца за другую руку.
  

Тётушка Джейн от души порадовалась, наблюдая такую искреннюю тёплую привязанность детей к отцу. Но воспитание есть воспитание и хорошие манеры совсем не помешают таким замечательным добрым детям. Настроившись на серьёзный лад, она произнесла скорее назидательно, чем строго:

• Майкл и Элизабет Осборн! Во-первых, немедленно оставьте вашего уставшего бедного отца в покое и дайте ему хотя бы раздеться и немного придти в себя. Во-вторых, как вы прекрасно знаете, время сюрпризов у нас наступает как раз после ужина и даже не думайте сболтнуть лишнего, пока хотя бы не попробуете все те вкусные вещи, которые я приготовила. А теперь марш мыть руки и накрывать на стол, а то опоздаете к приходу мамы.
  

Несколько отрезвевшие от переполняющей их радости, дети две-три секунды стояли, словно замершие, а потом, рассмеявшись, помчались наперегонки в ванную комнату мыть руки.

• Чур, моё мыло земляничное, — тонким голоском прокричала Бетти.
  
• А моё, чур, яблочное, — прокричал вслед за ней Майк, притворяясь будто хочет поймать сестрёнку.
  

Как только звонкая дробь быстрых детских шагов затихла вдали коридора, Джейн взяла из рук несколько оторопевшего Гаррета дипломат и, поставив его на полку в прихожей, спокойным голосом проговорила: