С. Торайгырова Региональный центр политических исследований политическая реальность в разнообразных ее проявлениях павлодар 2008 ббк 66(5Каз)

Вид материала

Документы

Содержание Основные методологические подходы к исследованию национальной безопасности У. Липпман М. Роскина Г. Киссинджера С. Хантингтона М. Спанова Концепция национальной безопасности Концепция общей безопасности Концепция социетальной безопасности Третья группа Дж. Най и Р. Кохэн Кохэн и Най

Подобный материал:

• Врамках программы «Прометей» Павлодар удк 94(574. 25) Ббк 63. 3(5Каз), 6238.86kb.
• Врамках программы «Прометей» Павлодар 2007 удк ббк 63. 3(5Каз), 8203.42kb.
• Врамках программы «Прометей» Павлодар удк 94(574. 25)(075. 8) Ббк 63. 3(5Каз)я73, 3259kb.
• С. Торайгырова Институт истории и права Муратбай Тасбулатов Становление и развитие, 6201.31kb.
• Учебное пособие Павлодар удк 94(574+470. 4/. 5+571. 1)(075. 8) Ббк 63. 3(5Каз+2Рос)5я73, 3633.95kb.
• Павлодарский государственный университет им. С. Торайгырова, 537.91kb.
• История зарубежной социологии Учебно-методическое пособие для студентов всех специальностей, 725.22kb.
• Министерство образования и науки Республики Казахстан Павлодарский государственный, 2226.3kb.
• Габит Нажмединович Иренов. Павлодар: Павлодар гос ун-т, 2008. 285 с. Isbn 9965-08-323-1:, 414.13kb.
• Терроризм явление не новое: вся история человечества сопровождалась насилием и террором, 130.24kb.

Основные методологические подходы к исследованию национальной безопасности

Акишев А.А.


Концепция национальной безопасности – основа политики любого государства. Это определяется тем, что ее формирование обычно происходит с учетом всех основных областей жизнедеятельности общества и связано с анализом духовно-нравственных, политических, экономических, научных, технологических, экологических, военных и других проблем; включает определение важнейших направлений по сохранению и развитию системы национально-государственных ценностей и интересов. Для Казахстана данная проблема была актуальной на протяжении всей ее многовековой истории, но особую остроту она приобрела с начала 1990-х годов.

Неоднозначно трактуется вопрос о содержании самого понятия «национальная безопасность». Нередко его сводят лишь к вопросам военной безопасности. Иногда к этому добавляют обеспечение территориальной целостности Казахстана, его суверенитета, порой обеспечение законных прав и свобод граждан. Однако перечисленные задачи не исчерпывают объема и содержания понятия. По нашему мнению, к проблеме национальной безопасности страны надо подходить с позиции системности и комплексности.

Во-первых, это часть более общей проблемы, обобщающим понятием в данной области является безопасность, охватывающее: безопасность личности, общества и государства; национальную, коллективную (региональную) и всеобщую (глобальную) безопасность; а в зависимости от сфер общественной жизни – политическую, экономическую, социальную, научно-техническую, информационную, гуманитарную, военную, экологическую. Безопасность включает в себя внешний и внутренний аспекты: внешняя безопасность означает отсутствие опасностей и угроз для страны; внутренняя безопасность характеризуется устойчивостью конституционного строя, отсутствием сепаратистских, националистических и иных движений, угрожающих целостности государства.

Во-вторых, национальная безопасность представляет собой многоуровневое общественно-политическое явление, в котором аккумулируются: уровень защищенности страны от негативного воздействия сложного комплекса факторов, обеспечивающий территориальную целостность и стабильность государства и общества, сохранение и дальнейшее развитие нации; устойчивость к неблагоприятным воздействиям; такие внешние и внутренние условия существования и развития Казахстана, и каждого ее субъекта, которые гарантируют возможность стабильного всестороннего прогресса общества и государства. Безопасность ориентирована на защиту интересов личности и общества, их демократических прав и свобод как высших ценностей, на защиту национальных интересов Казахстана.

В-третьих, с термином «национальная безопасность» тесно связано понятие «геополитика». Под геополитикой понимается система научно обоснованных и официально принятых взглядов политического руководства страны или коалиции государств на их географическое положение, роль в мировом сообществе в политическом, экономическом, военном и других отношениях, реализуемых в практической деятельности с целью удержания определенного положения в мире или регионе и обеспечения национальных и государственных интересов.

В последнее время проблемы безопасности стали объектом научного и государственного интереса во многих странах мира. Применительно к проблеме государственной безопасности наиболее системным и полным из публиковавшихся ранее в отечественной печати подходов, на наш взгляд, является тот, который отражает понимание безопасности государства как такого его состояния, которое позволяет сохранить национально-государственную целостность, суверенно решать политические, экономические, социальные и культурные проблемы развития общества и личности и выступать самостоятельным субъектом системы межгосударственных отношений.

Исходя из обозначенного выше подхода, под национальной безопасностью понимается защищенность жизненно важных интересов личности, общества и государства от широкого спектра внешних и внутренних угроз, различных по своей природе (политических, экономических, военных, информационных, экологических и т.д.).

Государственная безопасность в зависимости от национального устройства и степени обеспечения демократических прав и свобод может совпадать по своим характеристикам с национальной безопасностью или соотноситься с ней как часть и целое. Устойчивая безопасность государства, если последняя выражается и твердо отстаивает на практике интересы всего общества, выступает гарантом общенациональной безопасности. Наличие и одновременное функционирование государственной и общественной систем безопасности создает необходимое равновесие, которое способно уберечь и общество и государство от развала, от скатывания к авторитаризму, диктатуре, от потрясений и бед, революций, контрреволюций, переворотов и путчей, от порабощения, национального угнетения и от утраты национальных ресурсов. В тех странах, где достаточно высокое развитие получило гражданское общество и государство служит прежде всего его интересам, а не существует ради самого себя, понятия «государственная безопасность» и «национальная безопасность» обычно употребляются как синонимы.

На постсоветском пространстве в последнее время появился ряд исследований в области национальной безопасности страны. Доктор политических наук В. Манилов, например, считает, что национальная безопасность представляет собой «сложную многоуровневую... систему связей и отношений, характеризующих такое состояние личности, социальной группы, общества, государства, народа, при котором обеспечиваются их устойчивое, стабильное существование, удовлетворение и реализация жизненных потребностей, способность к эффективному парированию внутренних и внешних угроз, саморазвитию и прогрессу».

В США под безопасностью государства (национальной безопасностью) понимается условие функционирования государства, которое является результатом осуществления оборонных (защитных) мероприятий, укрепляющих неуязвимость государства от враждебных актов или других видов внешнего вмешательства. В направленном в январе 1993 года в Конгресс США докладе министра обороны приводятся критерии обеспечения национальной безопасности: «Интересы и критерии Соединенных Штатов в области национальной безопасности – это обеспечение выживания США как свободного и независимого государства при сохранении в неприкосновенности его фундаментальных ценностей и государственных институтов, а также безопасности народа; здоровая и растущая американская экономика, гарантирующая благоприятные возможности для процветания каждого и ресурсы для политики внутри страны и за рубежом»; политически активные отношения сотрудничества с союзниками и дружественными странами; стабильность и безопасный мир, где процветают политическая и экономическая свободы, права человека и демократические институты». При этом, несмотря на кардинальное изменение обстановки в мире, один из главных постулатов «Стратегии национальной безопасности США» на 1996 г. по-прежнему состоял в следующем: «Военная сила остается незаменимым элементом мощи государства» Примерно такого же подхода придерживаются другие страны НАТО.

Первым, кто более или менее четко сформулировал концепцию национальной безопасности, был У. Липпман. «Нация, – писал он, – находится в состоянии безопасности, когда ей не приходиться приносить в жертву свои законные интересы с целью избежать войны и когда оно в состоянии защитить при необходимости эти интересы путем войны». Концепция национальной безопасности, равно как внешнеполитические и геополитические концепции, представляет собой производную от концепции национальных интересов. Концепция национальной безопасности строится с учетом, как внешних угроз, так и внутренних угроз, связанных с состоянием самого общества и коренящихся в самом обществе.

По мнению М. Роскина и Н. Берри конец холодной войны снизил проблему безопасности для ведущих мировых держав, но проблема все же остается.

Для других менее крупных государств по всему миру проблемы безопасности, на самом деле, стали иметь гораздо большее значение, вследствие потери супердержавами своего статуса.

Если США – по причинам экономической слабости, переключения фокуса внимания на отечественные реформы, и/или политике изоляционизма – снизят свою роль мирового лидера, появится многополярная политическая система.

Согласно теории Г. Киссинджера эта многополярная международная система будет напоминать «Концерт Европы» ХІХ века, где пять ведущих европейских держав, конкурировали между собой, но отказались от ведения большой войны как инструмента своей национальной политики.

Тем не менее, в настоящее время, когда ядерное, химическое и биологическое оружие продолжает распространяться, и разного рода конфликты все еще происходят и затрагивают вопросы этнической и религиозно-политической власти, ресурсов, беженцев, права человека и торговлю, вопрос обеспечения безопасности будет оставаться актуальным.

Некоторые государства выбирают нейтральную позицию, которая ограничивает их участие в международных конфликтах. Нейтральные страны, такие, как Швеция или Швейцария, держатся в стороне от спорных вопросов, которые могут вызвать конфликт. Некоторые из них выбирают политику неприсоединения к военным блокам, отказываясь от альянса с более сильной державой.

Так же, как и нейтральные страны, государства придерживающиеся политики неприсоединения, не видят сиюминутной угрозы для своей безопасности.

На самом деле, в течение периода холодной войны неприсоединившиеся государства были убеждены в том, что присоединение к блоку поставит их в зависимость от того или иного государства, и вследствие этого они потеряют контроль над своей безопасностью.

Многие неприсоединившиеся страны вступили в региональные международные организации, такие, как ОАЕ (Организация Африканского Единства), АСЕАН (Ассоциация Юго-Восточных Азиатских Наций), или Арабскую Лигу, для того чтобы решать вопросы угрожающие национальной безопасности на форумах путем переговоров.

Многие государства вступают в альянсы, которые появляются и исчезают вместе с угрозой войны, как это было с Организацией Варшавского Договора. Эти страны объединяют ресурсы для наращивания политического и военного веса.

Также, по их мнению, государства используют, по отдельности или вместе, четыре базовых стратегии для обеспечения безопасности: политика сдерживания или устрашения, дипломатия ослабление напряжения между государствами (Detente Diplomacy), разоружение и оборона.

Технологии всегда влияли на выбранную стратегию, и безопасность нации всегда зависела от типа и уровня военной технологии существующей в данное время. Нужно принять во внимание, тот факт, что взятие Константинополя турками и применение ими пороха и пушек сменило одну эру обеспечения безопасности на другую.

Географический размер государства и ресурсы, большое население, которое могло быть мобилизовано на войну и крепкая экономика, которая могла обеспечить вооруженные силы, а не крепостные стены, стали важнейшими элементами обеспечения безопасности.

По мнению С. Хантингтона, в мире, после холодной войны, важнейшие различия между народами - не идеологические, политические или экономические, а культурные.

Если одно государство наблюдает за тем, как другое наращивает свою мощь и таким образом становится потенциальной угрозой, оно предпринимает меры для обеспечения своей безопасности, усиливая свои позиции и/или вступая в альянс с другими государствами.

Ценности, культура и государственные институты сильно влияют на то, как государства определяют свои национальные интересы. Национальные интересы государств формируются не только национальными ценностями и институтами, но также и с помощью международных норм (права) и институтов. По вопросу обеспечения национальной безопасности, различные типы государств определяют свои национальные интересы по-разному. У государств имеющих схожие культуры и институты, определение национальных интересов будет совпадать по многим параметрам.

Понятие безопасности интерпретируется отечественными и зарубежными учеными по-разному. По мнению М. Спанова и Г. Ахметжановой, «…безопасность понимается как состояние защищенности от внутренних и внешних угроз».

Национальная безопасность – научная и практическая проблема, характеризующаяся состоянием социальных институтов, обеспечивающих эффективную деятельность по поддержанию оптимальных условий существования и развития личности и общества. Национальная безопасность, как категория политической науки отражает связь безопасности с нацией, характеризующейся как целостная система, включающая общественные отношения и общественное сознание, институты общества и их деятельность, обеспечивающие реализацию национальных интересов в конкретной исторически сложившейся обстановке. В национальной безопасности выделяются три уровня безопасности: личности, общества и государства. Их место и роль определяются характером общественных отношений, политическим устройством, характером внутренних и внешних угроз. В критические для нации периоды может доминировать безопасность общества или государства. В содержательном плане в понятии «национальная безопасность» принято выделять политическую, экономическую, военную, экологическую, информационную безопасность и безопасность культурного развития нации.

В обыденном сознании представления о безопасности достаточно расплывчаты и неопределенны. Люди скорее чувствуют, чем четко осознают, что для них означает безопасность, воспринимают и оценивают ее в совокупности всех ее граней, не отделяя одну от другой, и часто воплощают свои чувствования и оценки не в понятии безопасность как таковом, а в каком-то образе, хотя и емком, но не полностью отражающем искомое состояние безопасности. В то же время, в политической культуре демократических обществ на протяжении нескольких столетий авторитет этого понятия чрезвычайно высок. Английский Билль о правах 1689 г., американская Декларация независимости 1776 г., французская Декларация прав человека и гражданина 1789 г. провозгласили, что безопасность (наряду со свободой и собственностью) входит в число неотъемлемых естественных прав человека (разумеется, в современном мире стремление к безопасности декларируется отнюдь не только демократическими государствами и не только по отношению к индивидуальным правам но это уже отдельная тема).

Предметом научных исследований (в рамках широчайшего спектра направлений) безопасность стала относительно недавно, в ХХ веке. Достаточно назвать лишь несколько из терминов, получивших весьма широкое распространение, чтобы показать научную вездесущесть этого понятия: эпидемиологическая безопасность, радиационная безопасность, продовольственная безопасность, психологическая безопасность и т.д. Очевидно, мы должны обозначить те границы, в рамках которых мы будем использовать понятие безопасность и наполнить его конкретным содержанием. Прежде всего, следует ввести различие между субъектом и объектом безопасности: субъект это тот, кто обеспечивает безопасность, объект это тот, кто пользуется ее плодами. В зависимости от того, кто выступает субъектом и/или объектом (отдельный человек, общество, государство или сообщество государств), может быть определен тот или иной уровень безопасности:

• личная или индивидуальная безопасность;
  
• социетальная или общественная безопасность;
  
• национальная или государственная безопасность;
  
• международная или коллективная безопасность;
  
• всемирная или глобальная безопасность.
  

Существуют и промежуточные уровни безопасности, например, групповая или региональная (в пределах какой-то части крупного государства или в пределах историко-этнографической области)

Для того, чтобы представить те качественные различия, которые характерны для того или иного уровня безопасности, покажем, насколько различны цели, преследуемые их субъектами. Для этого обратимся к концептуальным представлениям о различных видах безопасности, получившим свое развитие, как в правовых документах, так и в научных исследованиях.

Концепция национальной безопасности широко распространена во всем мире. Даже на Западе, где она во многом поколеблена последующей политической практикой, у нее до сих пор находятся влиятельные сторонники. По основным ценностным установкам эта концепция замкнута не на человеке, а на государстве. Согласно ей, цели национальной безопасности заключаются в достижении государством такого сочетания внутренних и внешних условий существования, при котором обеспечивается его территориальная целостность и исключается возможность насильственного изменения его политического строя. Функция обеспечения безопасности на государственном уровне осуществляется силами государства, через контроль над механизмами государственной власти. Важной особенностью концепции национальной безопасности является ее жесткая иерархичность. Все субъекты, объекты, аспекты и цели безопасности в ней строго ранжированы. Иерархия эта тяготеет к неизменности. Только угрозы, создаваемые другими субъектами безопасности, не дают ей закостенеть. Под влиянием таких угроз возможны сдвиги в приоритетах, закрепленных концепцией; но и в этом случае основы ее не подвергаются сомнению. Если даже угрозы спровоцируют объективное столкновение целей безопасности, преследуемых государством и другими ее внутригосударственными легитимными субъектами, конечный выбор согласно концепции принадлежит государству. Именно его руководители решают, какие цели являются первоочередными, а какие можно отложить.

Концепция общей безопасности сформировалась в первые годы после прекращения холодной войны. В этой концепции приоритетным является комплекс представлений о безопасности человека, понимаемой как единство социальных условий, обеспечивающих достойное выживание, благосостояние и свободу. В основе данного комплекса представления о минимально достаточной безопасности: о сохранности жизни человека как таковой, о здоровье, защищенности от голода, неблагоприятных природных воздействий, социального и политического насилия, угрожающих жизни и здоровью. К физическим аспектам безопасности добавляются:

• экономическая безопасность (доступ к вознаграждающей занятости, обеспечивающей не только удовлетворение базовых потребностей, но и формирование страхующих сбережений на черный день);
  
• социальная безопасность (достойный статус и гарантии предотвращения угроз физической и экономической безопасности, предоставляемые формальными и/или неформальными общественными институтами и государством);
  
• этнокультурная безопасность (безопасность этнической идентичности личности и общности, с которой личность себя отождествляет, возможность воспроизводства и развития культуры, разделяемой личностью с общностью).
  
• безопасность достоинства (это качественный показатель, интегрирующий все остальные: ведь цена безопасности для человека значит не меньше, чем сама безопасность. И если за выживание надо платить унижением, то при всем возможном разнообразии обеспечиваемых человеку видов безопасности все они будут основываться на подавлении индивидуальности).
  

Концепция общей безопасности представляется значительно менее жесткой, чем концепция национальной безопасности. Вместе с тем, акцентируя внимание на человеке, она не отвергает цели государственной безопасности. Ведь как субъект безопасности человека, и как субъект международной безопасности государство действует тем эффективнее, чем оно сильнее, следовательно, чем лучше способно обеспечить собственную безопасность. Понимание этого вполне присутствует в концепции общей безопасности.

Концепция социетальной безопасности представляет собой, по сути, симбиоз двух предшествующих концепций применительно к конкретным сообществам. Если говорить точнее, она на сегодняшний день рассматривается лишь политиками и учеными западноевропейских стран по отношению к самой Европе. Смысл представлений о социетальной безопасности может быть передан очень коротко: приоритетная защита системы благ и норм, накопленных уникальной социокультурной средой, от угрожающих внешних воздействий. В качестве таких угроз социетальной безопасности, как правило, рассматриваются следующие:

• давление на комфортность социальной среды, созданной материально преуспевающим, но стареющим населением, со стороны более молодых и бедных иммигрантов;
  
• усугубление собственных экологических проблем Европы неэффективным управлением технологическими процессами в соседних регионах;
  
• проникновение на Запад организованной преступности, пышным цветом распускающейся на Востоке из-за слабости и коррумпированности тамошней власти, экспансия этнических конфликтов и импорт терроризма.
  

В то же время, целостный подход к безопасности как к общему делу всего человечества в рамках данной концепции утрачивается, она весьма эгоистично замыкается на безопасности крупных региональных сообществ, представленных наиболее развитыми странами мира.

Понятие «безопасность» тесно связано с категорией «национальные интересы». Более того, первое является производным от второй. Национальная безопасность призвана прежде всего обеспечить гарантии неуязвимости основных, жизненно важных интересов – национального суверенитета, территориальной целостности государства-нации, защиты его населения, т.е. таких интересов, ради достижения которых оно скорее согласится воевать, чем пойдёт на компромисс. Иначе говоря, национальная безопасность-это стратегия, направленная на обеспечение жизненно важных интересов государства-нации. Таков классический, реалистический подход к проблеме.

Напомним, что, с точки зрения теории политического реализма, международные отношения существуют, говоря словами Р. Арона, «в тени войны». В отсутствии высшей руководящей инстанции, единого управления действиями государства в достижении и защите своих интересов могут рассчитывать только на собственные силы. Неореализм, как уже говорилось, идет в этом отношении несколько дальше и вводит понятие «зрелой анархии», в соответствии с которым международные институты, а также вырабатываемые ими нормы и правила поведения смягчают последствия столкновения государственных интересов и отчасти выводят международные отношения из «тени войны». Неореалисты утверждают, что национальные интересы и национальная безопасность самым непосредственным образом связаны со структурой международной системы. Однако главным средством достижения и защиты национальной безопасности и в реализме, и в неореализме признается сила (прежде всего в ее военно-политическом измерении), а главным инструментом, гарантирующим международную безопасность – баланс сил.

Еще одна существенная особенность реалистического понимания безопасности состоит в том, что оно носит прежде всего охранительный характер; безопасность рассматривается как не угрожаемое состояние. Такое понимание безопасности оставляет в тени, порой недооценивает, а в некоторых случаях и вообще игнорирует ее значение как совокупности мер для обеспечения не угрожаемого состояния. Как показывает Н. Косолапов, недооценка такого аспекта безопасности, как конкурентные способности государства-нации в борьбе за выживание и развитие т.е. недооценка «жизнеобеспечивающего» аспекта безопасности, может привести к самым серьезным последствиям. СССР уделял преимущественное внимание развитию своего военного потенциала и внутренних спецслужб, и все же он рухнул не от того, от чего усиленно себя охранял: не от нападения внешнего врага и от происков внутреннего, а от острого дефицита жизнеспособности системы.

С позиций политического реализма главное действующее лицо национальной и международной безопасности – государство. Именно оно является основным звеном, причиной и следствием, основным виновником (источником угроз) и надеждой в соотношении угроза – безопасность.

Холодная война (и в этом ее сходство с любой войной) способствовала расширению роли государства, усилению его значения и власти его бюрократического аппарата. Реалистическая концепция лежала в основе построения структур безопасности в противоборстве между Востоком и Западом. Это проявлялось не только в постоянном наращивании и качественном совершенствовании военной силы, но и в особом внимании к стратегии ядерного сдерживания.

Вышесказанное не следует понимать как признание абсолютного доминирования реалисткой парадигмы в понимании безопасности периода холодной войны. За пределами стратегических исследований, изучающих отношения Восток-Запад, реалистические подходы уже тогда не считались полностью адекватными. Предпочтение отдавалось более широкому пониманию безопасности. Опасность возникновения ядерной войны, рост взаимозависимости, навязывающий ограничения в применении военной силы, а также этические проблемы, связанные с ситуацией гарантированного взаимного уничтожения, все эти проблемы дает толчок к разработке альтернативных представлений. Такие представления, особенно к концу холодной войны, получают все более широкое распространение. Важное место в новых представлениях о безопасности занимают понятия неделимости и взаимной безопасности: безопасность рассматривается как единое целое. Снижение уровня безопасности одной стороны с этой точки зрения неминуемо вызывает снижение уровня безопасности другой.

Продолжает существовать и разрабатываться понимание безопасности на основе либерально-идеалистической парадигмы. Напомним, что одной из центральных в этой парадигме является идея о международном сотрудничестве, основанном на универсальных ценностях и общечеловеческих интересах. С этих позиций угрозу безопасности представляют те участники международных отношений, которые отказываются от сотрудничества, нарушают общепринятые моральные и правовые нормы. Центральные понятия в либерально-идеалистической парадигме – всеобщее разоружение и коллективная безопасность, главным объектом которой являются указанные универсалии, а также неотъемлемые права личности. Коллективная безопасность – единственный путь для преодоления дилеммы безопасности, который проходит через создание и укрепление международных институтов (и прежде всего через укрепление и дальнейшее развитие системы ООН), дальнейшее совершенствование международного права, соблюдение общепринятых норм нравственности.

При этом понятие «коллективная безопасность», получившее политический статус еще во времена Лиги Наций, начиная с 1970-х гг. не только привлекает внимание исследователей, но и имеет широкое хождение в политических кругах, занятых разработкой и осуществлением стратегией международной безопасности как в обеих сверхдержавах, так и в авторитетных межправительственных (ООН, ОБСЕ, НАТО, ОВД и др.), а также неправительственных (например, СИПРИ) организациях, в кругах «профессионалов безопасности», как их называет французский исследователь Д. Биго.

В эти же годы рождаются и иные, близкие указанному понятия безопасности. Например, понятие «общей безопасности» (common security) как противоположности стратегии сдерживания. «Общая безопасность» подразумевает долгосрочные государственные обязательства, учитывающие опасения относительно своей безопасности со стороны других государств, а также совместную работу по разным направлениям для максимального увеличения степени взаимозависимости между государствами. Другое понятие – это понятие «общей и коллективной обороны». Под ним подразумевается совместная защита членов сообщества безопасности (например, НАТО и ОВД) от внешней агрессии.

Наконец, в 1970-е гг. появляются и понятия «всеобъемлющей безопасности» (comprehensive security) или «всеобщей безопасности» (overall security), которые рассматриваются как альтернатива национальной безопасности и как средство придания новой и более широкой основы сотрудничеству в условиях стабилизации международной систему. Всеобъемлющая и/или всеобщая безопасность – явления многомерные: они сосредотачиваются не только на политических и дипломатических спорах (которые зачастую приводят к конфликту), но и на таких факторах, как слаборазвитая экономика, торговые противоречия, неконтролируемые перемещения населения, состояния экологии, наркобизнес, терроризм и права человека.

Однако главным и наиболее операционным в этом комплексе остается понятие коллективной безопасности. Под нею понимается ситуация, в которой все члены определенного сообщества безопасности отказываются от применения силы в отношениях друг с другом и соглашаются оказывать помощь любому государству-участнику, который подвергся нападению со стороны иного государства данного сообщества. Основное направление теоретических поисков и политических усилий, направленных на преодоление тупиковой ситуации, которая сложилась в результате гонки вооружений (наиболее концентрированного выражения холодной войны), было направлено на создание системы всеобъемлющей коллективной безопасности под эгидой ООН. Дальнейшие исследования показали, что создание такой системы сопряжено с серьезными трудностями. Они связаны с тем, что всеобъемлющая коллективная безопасность должна отвечать ряду трудновыполнимых условий, среди которых, резюмируя исследования данной проблемы, можно выделить пять групп: моральные, юридические, институционные, системные и ситуационные.

Итак, в первую группу входят моральные условия. Они касаются принципов неприменения силы в возникающих между странами конфликтов и неделимости мира как состояния межгосударственных отношений, а также беспристрастности «третьей стороны» (в качестве которой может выступать отдельное государство, их, группа, или международная организация) при решении спорных вопросов.

Во вторую группу включены укрепление и совершенствование деятельности ООН как всемирной организации безопасности, ее институтов, а также вооруженных сил (в достаточном количестве и хорошо экипированных), способных эффективно решать вопросы, связанные с наказанием агрессора или с разрешением кризисных ситуаций путем проведения миротворческих операций.

Третья группа объединяет юридические условия. Речь идет о реальных полномочиях Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН; о выполнении всеми государствами норм и принципов ООН; об эффективности деятельности Международного суда; наконец, о неуклонном соблюдении всеми членами сообщества безопасности норм и устава ООН.

Условия четвертой группы касаются необходимости иметь благоприятную среду. Благоприятная международная среда подразумевает преодоление биполярности; разоружение сверхдержав, по меньшей мере частичное, но вместе с тем реальное; развитие связей экономической взаимозависимости; учет интересов негосударственных участников международных отношений. Условия должны гарантировать стабильность международной системы. Стабильность же предполагает, во-первых, наличие системы основополагающих универсальных ценностей, разделяемых всеми членами сообщества безопасности; во-вторых, консенсус по поводу правил поведения в рамках данного сообщества; в-третьих, умеренность политики любого государства по отношению к другим. А. Богатуров рассматривает соотношение стабильности и безопасности, следующим образом: «Если безопасность подразумевает искомое состояние государства или системы, то стабильность – тип смены их реальных состояний, которые могут характеризоваться большей или меньшей безопасностью. Или по-другому: безопасность воплощает отсутствие угроз для выживания, а стабильность – способность компенсировать такие угрозы в случае их возникновения за счет внутренних адаптационных возможностей системы. Наконец, третий вариант: стабильность – это равномерно отклоняющийся тип движения, средней линией которого можно считать отсутствие угрозы выживанию системы, с которым и отождествляется безопасность».

Наконец, пятая группа условий, необходимых для организации всеобъемлющей системы коллективной безопасности, может быть названа ситуационной. В нее входят, прежде всего разработка общепринятого определения агрессора; готовность всех членов сообщества безопасности идти на риск и жертвы ради общих интересов; наличие силы, превосходящей силу любого потенциального агрессора.

Таким образом, речь идет о необходимости решения достаточно сложных вопросов международного взаимодействия. Наиболее трудно выполнимыми являются условия четвертой и пятой групп. Но и остальные группы условий содержат в себе целый комплекс сложных проблем. Дальнейшее развитие международных событий показало, что даже условия второй группы труднодостижимы, хотя, казалось бы, легче всего будет добиться согласия всех государств именно в вопросах суверенитета и полномочий ООН.

Не менее серьезной оказалась и концептуальная проблема создания всеобъемлющей системы коллективной безопасности. Такая система призвана стать противоядием от основной тенденции всякого союза, на которую указал еще Фукидид, – от втягивания в конфликтный цикл. Однако, в сущности, коллективная безопасность представляет собой не что иное, как одну из форм союза. Отсюда вытекает проблема, свойственная каждому союзу, – проблема прочности взаимных обязательств, взятых на себя его членами. Коллективная безопасность достижима при частичном разоружении государств, однако последние согласны на такое разоружение, только имея гарантию эффективности коллективной безопасности. Этот порочный круг захватывает и соотношение коллективной безопасности и стабильности системы: эффективность коллективной безопасности зависит от степени всеобъемлющей стабильности, однако сама стабильность является функцией эффективности безопасности.

Некоторые недостатки концепции коллективной безопасности были подмечены теоретиками взаимозависимости Дж. Най и Р. Кохэн. Они писали в 1989 г.: «Баланс между силовыми теориями и национальной безопасностью плохо приспособлен к анализу проблем экономической и экологической взаимозависимостей. Безопасность в традиционной трактовке, вероятно, не является принципиальным вопросом, с которым сталкиваются правительства».

Исследуя проблемы безопасности, Кохэн и Най пришли к выводу о том, что разницу между традиционной политикой международной безопасности и политикой экономической и экологической взаимозависимости нельзя отождествлять с разницей между играми с «нулевой суммой» (в которых одна сторона получает столько, сколько теряет другая) и играми с «ненулевой суммой» (в которых обе стороны могут либо выиграть, либо проиграть). Военная взаимозависимость может и не быть игрой с «нулевой суммой». Военные союзы активно ищут взаимозависимости для обеспечения большей безопасности для всех. Баланс сил тоже необязательно должен быть игрой с «нулевой суммой». Если одна сторона хочет нарушить статус-кво, то ее выгода достигается за счет потерь другой стороны. Но если большинство участников (или все) хотят удержать статус-кво, они могут вместе выиграть, сохраняя баланс сил между собой. Политическая и экономическая взаимозависимости, наоборот, предполагают конкуренцию даже в случае, если от сотрудничества ожидают большой выгоды. Существует определенная последовательность (так же как и в выделенных различиях) в традиционной политике военной безопасности и политике экономической и экологической взаимозависимости. Не следует определять взаимозависимость только терминами, взятыми из ситуации равно сбалансированной взаимной зависимости. В этом необходимо проявлять осторожность. Существует асимметрия в зависимости: менее зависимые акторы могут часто использовать взаимозависимые отношения как источник силы при решении спорного вопроса и возможность повлиять на другие решения.

Есть мнение о полной симметрии. Другой крайностью является положение о полной зависимости (иногда маскируемое определением ситуации как взаимозависимой), но это тоже редкость. Большинство ситуаций оказываются между этими двумя крайностями. Эта середина - место, где находится сердце политического управления процессом взаимозависимости и, соответственно, международной безопасностью.

Вместе с тем Кохэн и Най сосредотачивают огромное внимание на силовых факторах межгосударственных отношений. Они подчеркивают, что для разрешения различных вопросов могут понадобиться различные силовые ресурсы. А структуру международной системы они трактуют как распределение властных ресурсов между государствами, т.е. точно так же, как и неореалисты.

Косвенно это свидетельствует о том, что реалистическое понимание и реалистические подходы к проблеме безопасности в большой мере, чем другие, соответствовали международному контексту холодной войны.

Реалистическое понимание заслуживает, конечно, критического отношения, особенно в наши дни, когда его недостатки более очевидны, нежели в эпоху холодной войны. Однако было бы ошибкой отрицать его положительное значение для понимания не только прошлого, но и современного периода международных отношений.

В период холодной войны практически все парадигмы и направления в международно-политической науке исходили из понимания безопасности как способности государств к защите от внешних угроз. Главное внимание ученых, аналитиков и экспертов, занимающихся проблемами безопасности, было бы приковано к изучению угроз, исследованию вопросов применения и контроля военной силы. Состояние мира рассматривалось прежде всего как продукт безопасности и стабильности во взаимодействиях между государствами, а безопасность – как объект переговоров и контроля, направленного на достижение качественного и количественного равновесия сил. Важное место уделялось совершенствованию и созданию новых технических средств контроля проверки (спутники военного наблюдения, сверхчувствительные сейсмографы, многообразные инспекции…) и мерам доверия и безопасности, которые разрабатывались в рамках ООН, ОБСЕ и других межправительственных организаций.

Сегодня само существование государств означает продолжение существования и межгосударственных отношений, в том числе и в их традиционном, военно-стратегическом, аспекте. Сохраняют свое значение традиционные стратегические факторы и подходы. Глобализация существенно снизила их удельный вес в общей структуре проблем безопасности, они претерпевают серьезные качественные изменения. Однако полностью отрицать их роль пока нельзя. Как показывают эксперты СВОП, «старые параметры мощи и влияния работают на отстающей периферии новой постиндустриальной цивилизации. Сохраняют свое значение и в «центре» этой цивилизации – во многом из-за инерционности мышления и институтов, оставшихся от старой системы. Их весьма часто поддерживают полуискусственно. Ослабление постсоветских стран создает соблазн использовать эту слабость с помощью традиционных методов экспансии и тем самым подпитывают геостратегическое мышление. Расширение НАТО было немыслимо, если бы постсовесткое пространство, и прежде всего, конечно же Россия развивалась хоть сколько-нибудь динамично».

Дестабилизирующее влияние на государство оказывают трансграничные переливы краткосрочных капиталов, действия международных финансовых спекулянтов. Теневая экономика подрывает хозяйственную деятельность государства как на внутриобщественном, так и на международном уровне (преступники договариваются быстрее и эффективнее, чем государственные деятели, а договариваются они против государства). Все чаще наблюдается симбиоз преступных групп с государственными структурами, в которые эти группы проникают. Возникают взаимопереплетающиеся структуры, которые, подобно государству, осуществляют социальный контроль, распределение благ и так же, как государство (а, по сути, за его счет), требуют лояльности к себе. География таких структур редко совпадает с государственными границами. Это сопровождается распространением финансовых преступлений среди деловых транснациональных кругов, работников крупнейших банков с ежегодным оборотом, превышающим суммы в миллиарды долларов, т.е. больше, чем национальный доход стран, представляющих треть человечества.

Формируется архаические общности на основе племенной, этнической, религиозной идентификации. Это несет в себе угрозы сепаратизма, религиозного этнического экстремизма. Нередко такие общности сращиваются с терроризмом, используют террористические достижения своих целей. С этим связана угроза локальных войн и выхода вооруженных конфликтов на региональный уровень.

Вторая группа вызовов международной безопасности связана с нарастанием экономического разрыва и социальной разобщенности между странами, народами и социальными группами. Завоевание транснациональными компаниями все новых рынков сопровождается разрушениями целых отраслей промышленности во всех регионах мира с такими социальными последствиями, как безработица, неполная занятость, которые охватывают сегодня около 1 млрд. человек. Большинство из них проживают в беднейших странах мира. В 1960 г. 20% самых богатых людей мира обладали доходом, который превышал доход 20% самых бедных в 30 раз. Сегодня эта цифра увеличилась до 82 раз. Из 6 млрд. населения мира только 500 млн. людей живут в достатке, в то время как остальные 5,5 млрд. человек испытывают потребности в самом необходимом. «Золотой миллиард», в свете этих цифр, выглядит преувеличенным ровно вдвое.

Реальным становится риск вытеснения беднейших стран на обочину мирового развития. Возрастают тенденции миграции из бедных в более богатые государства. Последние стремятся отгородиться от мигрантов из бедных стран ужесточением погранично-визового контроля.

Если в прошлом недовольство людей своим бедственным положением и несправедливостью в распределении богатства сдерживалось религией, незнанием того, как хорошо живется другим, и надеждами на лучшее будущее, то в наше время ситуация меняется коренным образом. Как пишет Р. Питерс, сегодня обитатели трущоб Лагоса хотят жить так же, как миллионеры и знаменитости, а надежда на благополучие (даже для будущих поколений) становится все меньше. В развитых странах Запада это размежевание привело к существованию архипелагов неблагополучия в море благополучий. В остальном мире имеются лишь крохотные островки благополучия в бушующем океане неблагополучия. Накапливающееся в результате этого недовольство и раздражение обращается на ближайшие объекты – другие племена, кланы, этносы, на неэффективные государственные структуры. Расширяется почва для организованной преступности и политического насилия.

Третья группа глобальных вызовов международной безопасности является следствием научно-технологической революции. Открытия в области генетики создают беспрецедентные возможности манипулирования жизнью и сознанием людей.

Расширение круга пользователей глобальной сетью Интернет, которая становится основным каналом распространения информации, знаний, идей и товаров, способствует тому, что сознание людей все более выходит из-под влияния национальных политических и государственных институтов. Одновременно рождаются и новые формы зависимости: компьютерный вирус, созданный, предположительно, филиппинским студентом, нанес финансовый ущерб государственным и частным компаниям мира около 10 млрд. долларов.

Новые средства связи, транспорта, коммуникаций усиливают опасность навязывания глобализации на основе американо- и западноцентристких моделей без учета культурной специфики и конкретных экономических условий разных стран. Это влечет за собой кризис самосознания, разжигание потребительских аппетитов, которые невозможно удовлетворить.

Наконец, четвертая группа глобальных вызовов международной безопасности связана с дефицитом ресурсов в условиях перенаселения планеты. Перетекание избыточного населения в города ведет к росту урбанизации, разрушению традиционных устоев и структур. Невозможность трудоустройства – к накоплению «взрывчатого материала». Неудовлетворенность масс людей своим положением – к применению насилия.

В целом изменения в среде безопасности характеризуются ростом невоенных угроз и трансформацией структуры безопасности. При относительном снижении веса и уменьшении значения военного и оборонительного компонентов происходит нарастание угроз жизнеобеспечению системы как на уровне государств, так и в глобальном масштабе. Безопасность в традиционной трактовке во многом утратила то принципиальное значение, которое она имела ранее для правительств.

В такой обстановке со все большей очевидностью стала проявляться недостаточность имеющегося в международно-политической науке теоретического багажа. Возникла необходимость в новых концептуальных построениях, которые позволили бы не только рационально осмыслить меняющиеся реалии, но и могли бы выполнять роль операционных инструментов влияния на них в целях снижения рисков и неуверенности, с которыми столкнулись международные акторы. Попыткой ответа на эту потребность становится пересмотр прежних и разработка новых концепций безопасности.

Терроризм сегодня – мощнейшее оружие, инструмент, используемый не только в борьбе против Власти, но очень часто – и самой Властью для достижения своих целей.

Современный терроризм выступает в форме:

• международного терроризма (террористические акты, имеющие международный масштаб);
  
• внутриполитического терроризма (террористические действия, направленные против правительства, каких-либо политических группировок внутри стран, или имеющие цель дестабилизации внутренней обстановки);
  
• уголовного терроризма, преследующего чисто корыстные цели.
  

Терроризм появляется, когда общество переживает глубокий кризис, в первую очередь – кризис идеологии и государственно-правовой системы. В таком обществе появляются различные оппозиционные группы – политические, социальные, национальные, религиозные – для которых становится сомнительной законность существующей власти. Люди в большинстве стран отвыкли от политического насилия и боятся его.

Поэтому сегодня самые ходовые и эффективные методы террора – насилие не в отношении представителей власти, а против мирных, беззащитных и, что крайне важно, не имеющих отношения к «адресату» террора людей, с обязательной демонстрацией катастрофических результатов террора как было в Америке при взрыве зданий Торгового центра в сентябре 2001 г.

Задача терроризма – вовлечь большую массу людей, для которых либо цели террора столь высоки, что оправдывают любые средства, либо столь неразборчивы в средствах, что готовы реализовать любую мерзость.

Через «возвышенные мотивы» обычно вовлекают молодежь, которая, в силу умственной и моральной незрелости, легко «клюет» на радикальные национальные, социальные или религиозные идеи.

Терроризм как массовое и политически значимое явление – результат повальной «деидеологизации», когда отдельные группы в обществе легко ставят под сомнение законность и права государства, и тем самооправдывают свой переход к террору для достижения собственных целей. Тайные операции, к сожалению, стали необходимым и повсеместно используемым инструментом межгосударственной борьбы.

Главные стратегические условия борьбы с терроризмом с учетом изложенного:

• воссоздание устойчивого блокового мира;
  
• упреждение, блокирование терроризма на начальной стадии и недопущение его становления и развития структур;
  
• недопущение идеологического оправдания террора под знаменами «защиты прав нации», «защиты веры» и т.п.; развенчание терроризма всеми силами СМИ;
  
• передача всего управления антитеррористической деятельностью наиболее надежным спецслужбам при невмешательстве в их работу любых иных органов управления;
  
• использование договора с террористами только этими спецслужбами и только для прикрытия подготовки акции по полному уничтожению террористов;
  
• никаких уступок террористам, ни одного безнаказанного теракта, даже если это стоит крови заложников и случайных людей – потому что практика показывает, что любой успех террористов провоцирует дальнейший рост террора и количества жертв.
  

Подчеркнем, что в основе всех этих концепций лежат положения либерально-идеалистической парадигмы (в обеих ее разновидностях – и канонической, и неолиберальной). Доминирование неолиберализма проявляется, таким образом, не только в сферах экономики и политики современного глобализирующегося мира. В международных отношениях (и в практике, и в теории) неолиберализм также стремится взять реванш над политическим реализмом, который длительное время оказывал определяющее влияние на формирование подходов науки.

Завершая обзор подходов к проблемам безопасности, следует подчеркнуть, что в чистом виде ни одна теория и концепция не могут претендовать на исключительную роль не только в глобальном смысле, но и в отношении такого конкретного объекта исследований как внутрирегиональное измерение национальной безопасности. Обращаясь, наконец, к проблемам безопасности Казахстана в контексте его региональной политики, мы будем, образно говоря, мигрировать от одной концепции безопасности к другой, в зависимости от конкретных аспектов рассмотрения этой проблемы.

Национальные интересы США в Казахстане в первое десятилетие независимости