Geum.ru

«И вот, не желая остаться в долгу Увнуков, пишу я записки; Для них я портреты людей берегу, Которые были мне близки»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
«Сон не в руку» или «Не знаю, как в Кара-Кумах, но в Сахарах точно хуже».

«Вчерашней ночью приснился мне необыкновенный сон. Наш Курск стал городом на экваторе. На Красной площади нет тополей, а стоят стройные пальмы. Весь Первомайский сад «забананен», висят они (бананы) на деревьях сосисками и полно обезьян. Они не боятся курян и с любопытством наблюдают за происходящим на Красной площади. А на площади происходит торжественное мероприятие – выдают бесплатно чистую, прозрачную, вкусную питьевую воду, из расчета 300 литров на человека. Площадь забита железнодорожными цистернами, которые были доставлены с вокзала на слонах. Воду приобрели в Липецке за счет Железногорской железной руды. Все в праздничном настроении, все загорелые, темные, курчавые. Вот прошел губернатор Михайлов со своими замами, загорелый, курчавый в вышитой украинской сорочке и в шортах. Он пристально посмотрел на мэровский автомобиль «Ауди», стоящий у входа в городскую администрацию, пнул ногой колесо, что-то буркнул и направился к стоящей на площади , недалеко от памятника Ленину, трибуне.

Рядом с ним идут загорелые, курчавые, со светлой улыбкой на лицах председатель областной думы Анпилов, председатель правительства Зубарев, Проскурин и другие члены областной администрации и областной думы. Губернатор поднимается на трибуну и приступает к руководству этим мероприятием. Миссия, конечно, приятная, живем на экваторе, а столько хорошей воды, не то что раньше, когда жили в Черноземье, платили за 300 литров воды на человека, а фактически получали только одну треть, да и то с учетом пены, камней, песка находящихся в воде.

Мэр Курска Мальцев, загорелый, курчавый, со своей администрацией старается вовсю, подключили всех частных извозчиков – свои «Газели», «Пазики» и даже «Икарусы». Вместе с Мальцевым дают распоряжения водителям Борисов, Головин и ряд замов, все нарядные, загорелые, курчавые.

Недалеко от ресторана «Курск» стоит бывший генерал губернатор Руцкой, что-то шепчет на ухо своему бывшему заму Хохлову, усмехаясь в густые седые усы. Рядом с ним еще один бывший зам – Бунчук, все загорелые, курчавые, только у Руцкого остались такие как и были белые усы. Вдруг с пальмы срываются кокосовые орехи и падают на головы Хохлова и Бунчука. Оба они рухнули, Руцкой, задрав голову, смотрит вверх и делает несколько шагов в сторону.

К этому месту быстро подъезжает милицейская машина и везут бывших замов почему-то не в больницу, а в тюрьму. На углу улицы Кирова растет здоровенный баобаб, сквозь его ствол проделан проезд и милицейские «уазики» выныривают из него и мчатся на Красную площадь.

На углу гостиницы «Центральная» загорелый, курчавый генерал Волков инструктирует молодых, загорелых, курчавых милиционеров в шортах.

Мероприятие подходит к концу, одна за другой освобождаются цистерны, народ потихоньку покидает Красную площадь.

Вдалеке, поближе к «шестерке», за небольшой трибуной стоит, по-видимому, не курянин. Он одет в темный костюм, купленный в магазине «Для первых», и кричит в микрофон, чтобы слонов развернули к нему задом. Это, оказывается, депутат Государственной Думы Федулов, тыча кулаком в сторону стада слонов, кричит изо всех сил: «Вместе мы - сила!»

Ох, Господи, надо же такому присниться.

Проснувшись, отряхнув остатки сна, быстрым шагом направляюсь в ванную комнату. Время десять часов утра, начинаю крутить краны и вдруг, сквозь шипение слышу:
  • Что крути-ш-ш-шь?
  • Нет воды, не види-ш-ш-шь!
  • Долго спи-ш-ш-ш-шь.
  • Где работае-ш-ш-шь?
  • Пенсионе-р-р-р!
  • Кому ты нужен, поплюй в ладони и лицо умое-ш-ш-шь!
  • Что плаче-ш-ш-шь?
  • А плати-ш-ш-шь!
  • Мало плати-ш-ш-шь!
  • Шиш-ш-ш получи-ш-ш-шь!
  • Скажи, Николаевич, у нас не так уж плохо с водой, - спрашивает мэровский кран с холодной водой, - ведь в Кара-Кумах еще хуже?
  • Не знаю, Иванович, - отвечает губернаторский кран с горячей водой, - как в Кара-Кумах, а в Сахарах точно хуже.

Разговоры закончились и только отдельные всхлипы в кране холодной воды, да непродолжительный рокот в кране горячей воды продолжались некоторое время, затем все стихло.

Прошло восемь часов, вновь вхожу в ванную, опять слышу:
  • Что крути-ш-ш-шь?

Вдруг в мэровском кране с холодной водой что-то всхлипнуло, затем захлебнулось, затем взорвалось и донеслось из крана:
  • Ох-х-х-х-х, давление, слышиш-ш-ш-шь, не могу, Николаевич, ох-х-х, я еще воздух не выпустил, фу, наконец, … полегчало ... пронесло.

Из губернаторского крана с горячей водой доносился громкий рокот и послышалось: «Ох-х-х-х, боль моя, эти камни, слышиш-ш-ш-шь, Иванович, замучили … все… легче стало … песочек пошел…»

И из кранов тонкой струйкой потекла желтая, с коричневатым оттенком вода, очень напоминающая анализный материал поликлинической лаборатории. Моторы на станции набирали обороты, напор воды усиливался, чтобы в отведенное время успеть залить, закупать, замочить жильцов города.

Тут разговор начал смеситель: «при наших санитарно-гигиенических нормах – 300 литров на человека, у них, у жильцов, от такого количества воды не должно остаться ни одного волоска на теле, а они еще волосатые».

Эти голоса из кранов до хорошего не доведут, или нам жильцам, в скором времени надо будет всем лечиться, или отправить в отставку авторов внутри крановых переговоров. Лучше бы второе, и чем скорее, тем лучше.

А давайте платить и работать так же, как нас обслуживают, тогда мы все будем жить, не знаю лучше ли чем в Кара-Кумах, но что хуже, чем в Сахарах, это точно».

Вот такое у меня родилось произведение, грустное и немного смешное. Кстати, все фамилии действующих лиц настоящие.

До Курска доехали быстро, на автостанции взяли билет до Орла, на автобус «Харьков-Москва». Часов в десять утра выехали. Расстояние между Курском и Орлом где-то около 150 км, автобус идет 3 или 4 часа, долго стоит на промежуточных остановках, в крупных поселках и малых городах. Первая остановка – город Фатеж, районный центр нашего товарища Петра Жирова, основан в 1779 году, небольшой городок, расположен на бугре. Название свое, по словам того же Петра, получил случайно. Как рассказывал Петя, когда-то Екатерина II со своей свитой, направлялась на юг, задумала она отдохнуть, сделала привал (надо же выбрать местом для отдыха вот такой бугор) только прилегла, как сразу же уколола руку, другой рукой хвать – еж. Отсюда хватеж, а затем фатеж, все это, конечно, похоже на сказку. Затем большое село Верхний Любаж, затем уж районный центр в Орловской области – Тросна. Следующая остановка – город Кромы, который намного старше Орла, известен с 1147 года. Среди населения Кром большой процент татар. Прибываем в Орел, город расположен на реке Оке, основан в 1566 году, как крепость. Один из центров крестьянского восстания под предводительством И.И. Болотникова. В городе имеется музей И. С. Тургенева и Н. С. Лескова. Город по размерам и по численности населения поменьше и победнее Курска. Преимуществом перед Курском является то, что он расположен более на равнинной местности.

Часа в два дня были мы уже в аптекоуправлении. Требовался один человек в Болховский район и двое - в Дмитровск-Орловский. Мы решили не разлучаться и согласились после беседы с заведующей аптечной сетью Деевой Верой Ивановной, отправиться в Дмитровск, переночевали в гостинице, предварительно немного погуляли по Орлу. На утро на автобусе отправились в Дмитровск-Орловский. Этот районный центр Орловской области, расположен на юго-западе от Орла, на расстоянии около 110 километров, известен с 1782 года. Дмитровский район граничит с Железногорским (Курская область), с Камаричевским районом (Брянская область). Есть село, где петух кукарекает на три области. Рядом с Дмитровском начинаются знаменитые Брянские леса, которые тянутся в сторону Камаричей. В этом районе и соседних районах Курской области (Железногорском и Дмитриевском) в годы Великой Отечественной войны действовало широкое партизанское движение. Была создана партизанская бригада, где комиссаром был Андрей Федосюткин, позже судьба меня свела с его сыном – Борисом.

А.Федосюткин является почетным гражданином города Дмитровск-Орловский, партизанская бригада много хлопот и неприятностей доставляла немецким оккупантам.

Вновь проехали Кромы и в километрах двух повернули направо, на Дмитровск. В километрах тридцати от трассы «Москва-Симферополь» проехали большое село Лубянки, стоит оно на трассе, хотя дорога грунтовая. Затем прибыли в Дмитровск-Орловский, зашли в аптеку, где нас должны были направить на работу в два больших села – заведующими аптечными пунктами I группы. Эти аптечные пункты создавались при сельских больницах, где кроме готовых лекарственных средств, фармацевт имел право изготовлять любые лекарственные средства, прописанные врачом. Это так сказать, маленькая аптека со всеми ее функциями. Приняли нас хорошо. Заведующая аптекой – Толченкова Анна Дмитриевна, проявила о нас материнскую заботу, расспросила обо всем, покормила, а затем зашел разговор по существу. Нам необходимо было выбрать, кто поедет работать в село Лубянки, а кто в село Долбенкино. Лубянки мы проезжали, а о Долбенкино знали лишь, что оно граничит с Железногорским районом Курской области. Конечно, мне и Николаю хотелось попасть в Лубянки, все таки оно показалось нам хорошим селом, да и расположено оно на трассе. Анна Дмитриевна просила нас подумать и дать ответ на этот вопрос. Мы под предлогом, что хотели поближе познакомиться с городом, вышли из аптеки. Рядом с аптекой был расположен красивый сквер, мы присели на скамейку и решили бросить жребий, кому куда ехать. Николай сорвал листок сирени и отвел руки за спину, а затем выставил их вперед. Мне предстояло узнать в какой руке листок, тот и поедет в Лубянки. Я указал на правую руку и угадал, судьба предпочла Лубянкам меня. Затем погуляли немного по городу, пришли в аптеку и объявили наше решение.

Был издан приказ о зачислении нас на работу. Это первая запись в моей трудовой книжке, которая открывала начало моей трудовой деятельности, звучала она так: «1 августа 1957 года принять на должность заведующего аптечным пунктом при Лубянской сельской больнице, приказ № 81 по Дмитровской аптеке № 29 от 31 июля 1957 года».

Начиналась новая, взрослая жизнь. Вышли с Николаем из аптеки, зашли в столовую, которая располагалась в двухэтажном здании, почти напротив аптеки, которая работала вечером, как ресторан, «раздавили» четвертинку водки, распрощались и отправились по своим селам. Договорились, что через неделю приедем в аптеку за медикаментами, тогда поговорим, кто как устроился. Минут через сорок я вышел из автобуса уже в Лубянках. Больница располагалась у дороги, ведущей в Орел. Это было большое одноэтажное здание – стационар, рассчитанный на десять больничных коек. В этом же здании располагалась небольшая, двухкомнатная квартира для главного врача, которым была молодая женщина, еврейка Ираида Аркадьевна (какими судьбами ее занесло, остается удивляться). Село расположено по обе стороны дороги, вдоль небольшой речушки. Это большое, компактно расположенное село, на бугре располагалась средняя школа, напротив больницы – в одноэтажном облупленном здании – Сельский совет и библиотека. На автобусной остановке буфет-закусочная. Дальше, на выезде из села, в сторону Дмитровска, слева, через овраг, располагалась МТС, здесь было с десяток аккуратных домиков – квартиры для специалистов и довольно просторный сельский клуб. Фильмы демонстрировались в неделю несколько раз. Зона обслуживания больницы было это село и окрестные села – Брусовец, Яблоновец, Чувардино, Красная долина и еще ряд сел, расположенных в округе, диаметром 5-7 километров. Зашел в больницу, в аптечный пункт, который располагался в небольшой комнате, здесь же в соседней комнате велся прием больных. Заведовала аптечным пунктом молодая дама по фамилии Лапа по имени Евгения, которая с нетерпением ждала смены, чтобы уехать на Украину, была очень рада моему приезду. Она познакомила меня с главным врачом и фельдшером, которые вели прием больных. Фельдшер – Добрина Александра, высокая, худощавая, рыжеволосая женщина, работавшая уже давно в этом селе и успевшая уже выйти замуж за местного жителя. Перед окном аптечного пункта стояла довольно большая, многолетняя липа, возле которой почти весь коллектив больницы любил фотографироваться. Коллектив больницы состоял из вышеперечисленных, главврача, фельдшера, нескольких медицинских сестер – Подколзина Зина, толстощекая, самовлюбленная девушка, Амелина, имя уже не помню, пожилая женщина, приходившая на работу за 8 километров из села Гнездилово, Ольга Павловна – маленькая, веселая женщина, лет сорока, окончившая курсы медицинских сестер, когда-то «еще при Петре I», как я любил повторять. Это был очень интересный человек, очень любезный и обходительный с больными, при этом обладая минимумом медицинских знаний. Когда кто-то уходил в отпуск из работников в том или ином селе, из сельской больницы присылали замену, в том числе и Ольгу Павловну. Помню такой случай: как-то она замещала фельдшера, ушедшего в отпуск в селе Чувардино. После окончания отпуска и возвращения Ольги Павловны в Лубянки, половина населения села Чувардино, особенно старушки, длительное время приходили за пять километров в нашу больницу и спрашивали «дохтура Ольгу Павловну», на мой вопрос: «Зачем она им?» они отвечали: «Милый, это мой дохтур. Всю ослухает, голову даже ослухает». Между тем, этот дохтур, однажды сделал такую запись в истории болезни одному мужику, которого понесла лошадь, он при этом упал и ушиб (снес) левую щеку. Так вот запись: «Ушиб левой ягодицы ввиду поноса лошади».

Ходили слухи, что у Ольги Павловны, очень богатая постель, она у нее аккуратно застелена, а спит на коврике возле.

Сельским председателем в селе был Федор Иванович Смоляков, однажды, 1 апреля, он послал Ольгу Павловну в Дмитровск, в военкомат, заявив при этом, что ей звонили и просили явиться по вопросу воинского учета. Ольга Павловна поверив этому, в грязь и слякоть прошла двадцать километров туда и обратно. Вот такой человек была Ольга Павловна. Нянечкой и санитаркой работала Маруся из села Брусовец, а из села Яблоновец была завхоз больницы Колганова Мария Ивановна, рослая, полная с громовым мужским голосом, любившая выпить, тридцатилетняя женщина. Поваром работала Варя Земскова, женщина 30-35 лет. Чуть пораньше меня, где-то на месяц, прибыли по направлению, после окончания Орловского медицинского училища: фельдшер Гришечкина Валентина Михайловна и акушерка Мосина Надежда Романовна. Фельдшер – черненькая, худенькая с длинным носом, с лицом, похожим на еврейское, родом она была из села Майский хутор, который находился рядом с Долбенькиным, куда поехал работать Николай Борисов. Акушерка – невысокого роста, полненькая, с родинкой на бороде, миловидная девушка. Еще была медицинская сестра, которая работала уже длительное время в селе – Меркулова Саша, хрупкая, с большими серыми глазами, симпатичная девушка, по возрасту года на 3-4 постарше нас. Вот такой коллектив был нашей Лубянской сельской больницы.

Пошел я с Евгенией Лапой на ее квартиру, жила она на выгоне, за школой, договорились с хозяевами, что я пока буду принимать аптечный пункт, поживу у них. Так прошло дня три, принял я все товарно-материальные ценности и стал полновластным хозяином аптечного хозяйства. Затем я перешел на квартиру к Анне Ивановне Кондрашовой, жила она с дочкой-десятиклассницей, недалеко от больницы, за плотиной, по дороге в Брусовец. Спал я на кровати, в перегородке, а хозяйка с дочкой – на печи. Жили они бедновато. Говор в селе Лубянки, а особенно в соседних селах, был «изумителен», на порядок хуже нашего Гаховского. Бежал – это «бегал», марля – это «марла», а в соседнем селе Чувардино, все слова начинающиеся на букву «ч», произносились на звук «щ» - «Щувардино, щугунок, щапля, щасло» и т.д., и процветал сплошной мат, на улице, в семье.

В мои обязанности входило медицинское обеспечение населения Лубянок, близлежащих сел и больницы, в основном, готовыми лекарственными средствами, но приходилось много их и готовить: это были порошки, растворы, микстуры, настои и отвары лекарственных растений. Понемногу стал знакомиться с населением, с молодежью села. Молодежи было много, была многочисленная комсомольская организация, во главе которой стояла агроном, двадцатитрехлетняя Прохорова Вера Ивановна. Она тоже прибыла в село по направлению и жила на частной квартире у хозяев, которых звали: хозяина – Клавдий, а хозяйку – Клавдия, жили они между плотиной и больницей, одиноко стояла их хатенка. У некоторых хат снаружи срубы не были помазаны глиной, не побелены, внутри хат стены были помазаны, побелены, полы были в основном земляные.

Колхоз возглавлял представитель из Ленинграда, тогда, по решению партии и правительства, с промышленных и других предприятий для поднятия отстающих колхозов направлялось необходимое количество коммунистов. Они и возглавляли колхозы, МТС, иногда и райкомы партии.

Жизнь в стране набирала силу, закончилось строительство космодрома «Байконур», а задача эта была не очень простая. Был построен комплекс уникальных сооружений различного функционального назначения, нужно было построить и город, где будут жить и работать сотрудники. Место для строительства «Байконура» было выбрано не случайно, во-первых, чем ближе космодром расположен к экватору, тем в большей степени может быть использована скорость вращения Земли при пуске ракет, во-вторых, кругом пустыня, территория заселена чрезвычайно мало, для народного хозяйства ущерб минимальный. Одно плохо – строительство проводилось в трудных условиях. Не было никакой промышленной базы, отсутствие стройматериалов, тяжелейший климат и зимой, и летом, да и время подстегивало. Стало известно, что в США высокими темпами сооружается космодром и что там тоже готовятся к запуску искусственного спутника земли. Не упустить время, не дать обогнать нашу страну – вот основная задача. Дорогу в космос проложил Советский Союз. Он первым осуществил запуск искусственного спутника земли, полет Гагарина открыл новую эру в истории человечества. За этими фразами, вошедшими в буквари энциклопедии, в художественные произведения и документальные средства участников освоения космоса – труд многих тысяч и даже миллионов людей, внесших свой вклад в это важное дело. Но среди этих миллионов были и самые первые. Те, кто задолго до стартов космических ракет проектировал космодром, выбирал для него место, забивал первый колышек там, где спустя годы прозвучит знаменитое гагаринское «Поехали!»

После развала Советского Союза космодром «Байконур», с таким титаническим трудом построенный, куда вложены миллионы и миллионы средств, очутился на чужой территории, на территории независимого, суверенного Казахстана, и теперь Россия платит огромные средства за аренду земли и за использование космодрома в своих исследовательских, космических целях. Вот как повернулась жизнь!

Вчера навестили меня Александр и Алексей Окороковы, сыновья Владимира Окорокова, живущего на Сафоновке, дальнего родственника. Поздравили с Днем Защитника Отечества, теперь так стали именовать День Советской Армии. Какие здоровые, мощные ребята! Живут они на Северо-Западе, неплохо, у каждого семья, у Саши дочь учится в политехническом институте, у Алексея две девочки – школьницы. Когда-то я им помог на старте, с моей помощью они поступили в Курский монтажный техникум, а потом пошли сами. Алексей заведует сварочной лабораторией, а Александр – технический директор какой-то фирмы по линии облгазстроя. Спасибо, что помнят меня. Не надо стесняться делать добро людям, добра много не бывает. По возможности, надо помогать друг другу, а родственникам – сам Бог велел.

Миновал праздник – 23 февраля, погода стоит очень хорошая, много снега, морозец 6-8º. По телевизору смотрели концерт «Песни военных лет», он вновь вернул меня в те, уже далекие сороковые годы, вспомнились родственники – участники Великой Отечественной войны. Прежде всего, отец с его рассказами о взятии Берлина, о своем командующем Жукове, которого в 1967 году, руководитель нашего государства Н.С.Хрущев, направил в Югославию с дружеским визитом и в его отсутствие снял с поста министра внутренних дел. Видимо, он боялся конкуренции со стороны Г.К.Жукова, да и как еще можно оправдать этот поступок Н.С.Хрущева.

У Жукова был огромный авторитет среди народа, особенно среди бывших участников Великой Отечественной войны. Да и на Западе набирали свой вес в обществе бывшие военные, Э.Д.Эйзенхауэр становился президентом Соединенных штатов Америки, вскоре и Шарль де Голь станет президентом Франции, видимо это и пугало нашего Никиту Сергеевича.

Конец пятидесятых годов – год 1957, село Лубянки. У меня появились товарищи – Толик Кобыченков, мой ровесник, его мать жила напротив моей квартиры, некоторое время он работал на шахте, на Донбассе. После отпуска не поехал в Донбасс, остался в селе. Это высокий, черноволосый парень, вместе с ним мы ходили в сельский клуб и участвовали в различных вечеринках. Характерная черта этого парня – был скуповат. Он мог купить конфет, были тогда дешевые конфеты-подушечки и, угощая девушек мог им предложить: «Не стесняйтесь, угощаю, берите по одной». Были и еще товарищи – Пугин Виктор Ефимович, учитель физкультуры местной средней школы, жила его семья на выгоне, недалеко от школы, жили зажиточно, был хороший, просторный дом, хозяйство. Позже он поступил на заочное отделение исторического факультета Курского педагогического института, но не проучившись и года, не выдержал, бросил.

Литошенко Вадим Борисович – инженер, приехал по направлению в МТС после окончания Курского политехнического института, родом сам из Любимовки, Ивановского района Курской области, там его отец возглавлял местный совхоз, а мать – учительница средней школы, позже, меня судьба забросит на работу в это село. Черноволосый, высокий, красивый парень, интеллигентно воспитанный, не всегда, но все же составлял нашу компанию. Позже по направлению приехала молоденькая инженер из Краснодара Надя, которая впоследствии стала женой Вадима и в настоящее время они живут на опытной сельскохозяйственной станции в Льговском районе.

Особенно я сдружился с ветеринарным врачом – Николаем Данииловичем, он был постарше меня лет на семь, окончил Московскую сельскохозяйственную академию. Это был невысокий парень с копной волнистых русых волос, немного шепелявил при разговоре, простой, надежный человек. С ним я часто разъезжал по окрестным селам, ездил в гости на престольный праздник в Яблонец, Брусавец, за ним на ветеринарном участке была закреплена лошадка, на которой он выезжал на вызовы. За время работы он привык пить кровь.«Когда приходилось ему резать скотину: корову, теленка или поросенка, он набирал пол-литровую кружку крови и с аппетитом ее выпивал, за что я прозвал его «кровопийцей». Вот это была наша основная компания, часто зимними длинными вечерами играли в карты, ходили в кино, в сельский клуб. Чаще всего собирались у Виктора Пугина, дом был просторный, да и родители были не против.

Под новый 1958 год я купил приемник, который работал от батареек, которые были большого размера и стояли под столом. С ним сразу у хозяйки в хате стало веселее.

Организовали художественную самодеятельность, выступали перед жителями Лубянок в сельском клубе. Пели песни, декламировали стихи. Зимой, в выходные дни совершали лыжные прогулки, летом частенько ездили в Дмитровск, в городской сад. Вообще, жить было весело. В сельском совете была неплохая библиотека, заведовала ей недавняя выпускница средней школы – Зоя Семенихина, так что при желании было что почитать.

Под новый 1958 год разослал открытки домой – родителям, в Курск – бывшим хозяевам квартиры и некоторым ребятам, с которыми учился. Наступил 1958 год, что он несет мне и моим близким?

Раз в неделю, иногда в две недели приезжаю в Дмитровск, в аптеку за медикаментами. Я езжу на рейсовом автобусе, Николай из своего Долбеннино до города на лошадке. Часто в аптеке встречаюсь с ним, по разговорам он тоже доволен началом трудовой деятельности. В аптеке к нам относится заботливо и уважительно весь коллектив, особенно заведующая – Анна Дмитриевна, ее заместитель Корнеева Мария Михайловна, бухгалтер – Левшина Антонина Тимофеевна.

Конечно, после Курска, после веселой, беззаботной студенческой жизни, после шумного и большого города трудно было сразу привыкнуть к деревенской тишине, к сельскому укладу жизни, но как выросшим в деревне этот период – период адаптации прошел быстро.

Послал в Курск в радиокомитет письмо-заявку с просьбой поздравить маму с Международным днем 8 марта и исполнить украинскую песню «Рушник». Очень хорошая была пеня, любимая она была и для мамы. Заявка была исполнена и на Сафоновке долго хвалили меня маме тетки Катечка, Донечка и другие женщины, которые слышали эту песню по радио. И на самом деле мама «дала мне в дорогу рушник вышиванный». Среди вещей, которые были в моем чемодане, собранные в дорогу, был и вышитый мамиными руками рушник.

Зимой в Лубянки частенько приезжали жители села Гнездилово, в основном, молодые ребята, приглашали таких же местных молодых ребят выступать на их стороне во время проведения кулачных боев (кулачек). Они ездили с самогоном, заключали негласные договора с будущими кулачными бойцами, особенно они агитировали здоровых, рослых ребят, отслуживших в армии. «Кулачки» проводились в селе Гнездилово, километров за 5-6 от Лубянок, дважды в год – на зимнюю Николу и летом – на Троицу. Это было единственным местом в орловской области, где сохранилась эта традиция. Я загорелся желанием посмотреть, как проходят эти кулачные бои. Зима уже прошла и многие ребята, участвовавшие в кулачках, на зимнюю Николу, несмотря на свою хорошую физическую форму, высокий рост, плотное телосложение, вернулись недосчитав нескольких зубов.

Ранней весной, в Лубянках появилась геологоразведочная экспедиция, которая исследовала наличие полезных ископаемых и занималась в основном, бурением. Каково мое было удивление, когда вечером на танцах, возле сельского совета, я встретил Толика Звягинцева, с которым вместе заканчивали десятый класс. Он родом с Нижнего Реутца, жил он на хуторке, состоящем из трех или четырех хат, который располагался между Воробьевкой и Второй бригадой. Хуторок был отделен от других населенных пунктов двумя огромными оврагами (логами). Сейчас на этом месте нет ни одной хатки. Встретились, разговорились, оказывается, он после окончания геолого-разведывательного техникума был направлен в эту экспедицию и работает старшим бурильщиком. В экспедиции было много молодых ребят, с некоторыми я и подружился, особенно хороший был парень Сергей, невысокого роста, плотного телосложения, занимался боксом. Вот их я и стал агитировать поехать в Гнездилово, посмотреть на кулачные бои. Они согласились, и собралось нас человек двенадцать и на открытой машине, принадлежавшей экспедиции мы отправились в Гнездилово, на Троицу. Доехали нормально, быстро, с песнями въехали в село. Было около двенадцати часов дня. Подъехали прямо к месту гулянья – к «карагоду». Веселье проходило рядом с лугом, по которому протекала небольшая речушка, на берегах которой располагалось село. Народу было очень много, приехали машины даже из орла, тоже такие же любители как и мы. И вот, где-то часа в три начали борьбу несколько ребятишек с противоположных берегов села. Как и в каждой борьбе, кто-то был победителем, за побежденного вступился мальчишка повзрослее и пошло, поехало. Вскоре толпа увеличилась, а новые бойцы все вступали в сражение. Существовали определенные правила: бить только «чистым» кулаком, то есть не брать в руку ни каких камней, металлических предметов, за это можно было схлопотать по шее не только от противника, но и от своих. Не бить лежащего, не трогать участника, если он поднял руки вверх. Если не хочешь участвовать в кулачном бою, танцуй, никто тебя не тронет, только не попадай в строй дерущихся. Было очень много ловких бойцов, особенно среди местных, с детства воспитанных, выросших и постоянно участвующих в «кулачках». Довольно долго ни одной из сторон не удавалось добиться заметного преимущества, но вот правая сторона дрогнула, строй дерущихся согнулся дугой, и левая сторона начала теснить, некоторые бойцы слабейшей стороны побежали, а за ними гнались нападающие. Здесь тоже существовало правило, догнать побежденных до двора, до калитки, но во двор не заходить. После этого все стихло, и через некоторое время противники уже в едином круге участвуют в танцах, пьют самогон, как будто и никакой драки и не было. У некоторых кровоточат ссадины, у многих разбитые носы, да фонари под глазами напоминают о недавнем сражении. В «кулачках» участвуют любители всех возрастов, рассказывали, что один уже старый дед, обмотав грудную клетку толстой веревкой, сделав что-то на подобии кольчуги, подоткнув бороду под веревку, засучив рукава, тоже мчался в толпу дерущихся. Когда-то, в старину, по рассказам покойного отца, кулачки проходили и у нас, в Шелковке, Гахово. У приехавших с нами ребят нашлись знакомые в селе, пригласили их в гости, меня с Николаем Данииловичем пригласили медицинская сестра, которая работала в Лубянках – Амелина, и мы, погостив немного, отправились с песнями теперь уже в обратный путь.

Несколько раз ездил домой, выезжал, как обычно, в пятницу после работы, доезжал до Кром, а отсюда автобусом Москва – Симферополь или Харьковским добирался до Медвенки. Это частенько было заполночь, а домой приходил в час или два часа ночи. Вот и сейчас, после Троицы решил поехать домой. Все повторилось так же, в Кромах накупил себе колбасы на дорогу, поел и по приезду домой – заболел, отравился. Проболел две недели, дошел до того, что ходил, держась за стены, причинив много проблем родным. В Лубянки дал телеграмму. Спустя две недели я вновь приехал на работу, бледный, исхудавший. Потом все пошло хорошо, я быстро оправился от болезни, жизнь вошла в прежнюю колею.

Начал дружить с акушеркой Надей, вместе ходили на репетиции, выступали в художественной самодеятельности, даже пели дуэтом на сцене. В один из таких вечеров собрались мы компанией в кино. Пошли, я с Надей, Николай Даниилович с Валей, фельдшером из больницы, инженеры Вадим и Надя, Толик. Билеты были у меня, на контроле стоял киномеханик Комков со своим пьяным дядей – секретарем партийной организации МТС. Когда я поравнялся с ними и протянул семь билетов, то они спьяну насчитали, что прошли уже семь человек, а я оказываюсь восьмым. Как я не старался, но не мог им доказать, что это не так, нас действительно было семеро. Слово за слово, стали говорить на повышенных тонах и как получилось, уже не помню, я перевалил через перила парторга, и он упал на землю. Что тут началось, киномеханик выключил свет, поднялся крик, шум. Потом потихоньку все утихомирились, киносеанс состоялся. Проводив Надю, я пришел на квартиру, хозяйка мне говорит, что я ни за что избил парторга, и он вместе с киномехаником (который жил через две хаты от меня) заявили в милицию. Утром, идя на работу, я зашел к киномеханику, у него на квартире жил Вадим, и решил узнать, правда ли это?