Geum.ru

«И вот, не желая остаться в долгу Увнуков, пишу я записки; Для них я портреты людей берегу, Которые были мне близки»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
  • Романа Аникеева
  • Юрия Аненкова
  • Олега Евдокимова
  • Сергея Калинина
  • Василия Кичкирука
  • Алексея Некрасова
  • Дмитрия Старосельцева
  • Ивана Цимбала

Прощаться с подводниками прилетели Главком Северного флота Вячеслав Попов и вдова капитана подлодки Ирина Лячина, офицеры подводных лодок поселка Видяево. Накануне похорон в Сергиево-Казанском соборе всю ночь шла панихида по погибшим. Тихим, солнечным утром следующего дня вереницы курян потянулись к гарнизонному Дому офицеров, чтобы склонить головы перед героями затонувшего крейсера. Похоронили моряков на Мемориале павших, где находятся могилы старшего мичмана Виктора Кузнецова (который заканчивал школу № 20, где и учились мои дети) и матроса Романа Кубикова.

В эти скорбные дни, дай бог, силы близким погибших. На этом, наверное, в поисках тел погибших моряков придется ставить точку. Вряд ли еще найдутся тела погибших. Судя по тем разрушениям, которые были в первом, втором, третьем и четвертом отсеках, по заключению специалистов в эпицентре взрыва на подлодке температура достигала 8000 градусов, а в этих отсеках находилось большинство членов экипажа подлодки, включая командный состав. Что за причина взрыва пока установить не могут, и наверное, наша русская халатность, наше «авось» сыграли здесь свою трагическую роль.

Сегодняшние события нашей жизни, да и сама жизнь постоянно настраивают меня на грустный лад, но мне не хочется, чтобы эти записки превратились в нытье пожилого человека о своей жизни.

Брат Николай в 1950 году возвращается из г. Чусового, что находится на Урале, в Пермской области. Он там учился в ФЗО (школа фабрично-заводского обучения), которые позже были преобразованы в профессионально-технические училища. Получил он там две специальности: плотника и шофера. Это был уже взрослый красивый парень, невысокого роста, плотного телосложения, с красивым, вьющимся черным чубом, по-прежнему хулиганистый. Николай ни перед кем не трусил, мог дать сдачи любому задире, часто и не одному, как у себя в селе, так и в Гахово, куда он часто направлялся в гости. Таким «атаманом» он и остался на всю жизнь. По возвращении из ФЗО, он устроился работать шофером в город Курск, жил он на квартире у своего друга Ивана Бартенева, на поселке КЗТЗ, который раньше называли «шарики».Сделанные им ворота около дома целы и по настоящее время.

Работал он на небольшом самосвале (ГАЗ-51) и каждую субботу приезжал домой, где его ждали почти все жители Сафоновки, с надеждой привезти кому торф, кому траву или еще что-нибудь по хозяйству. И он, как правило, никому не отказывал. Тоня заканчивала Курское педагогическое училище, это была уже плотненькая, черненькая, невысокая красивая девушка. Училась она и жила на квартире по улице Ямской, что пониже мединститута, напротив больницы Семашко, у Фаины Алексеевны, со своей подругой и землячкой Косиновой Валентиной Антоновной, родители которой жили на выгоне, недалеко от клуба.

Помню, придет к нам на праздник бабушка Надёжка из Гахово и говорит маме: «Вот, Мань, пойду на улицу, погляжу на карагод, нет красивей твоих детей».

Николай вдобавок к своей красоте был еще отличный плясун, так танцевать «барыню» или «яблочко» редко кто еще мог.

Семье стало легче, так как Николай помогал деньгами и нам, и Тоне.

Я перешел уже в седьмой класс. Учился неплохо, принимал участие в самодеятельности, летом по-прежнему были те же заботы – гуси, младшая сестра Галина и заготовка кормов на зиму. Часто приходилось рвать траву по буракам, по кукурузе, уходили с отцом «сбивать» траву косой в Шостый, в Плутовый, а затем, перевозили иногда на лошади, иногда с Николаем на машине.

Хозяйство стало у нас побольше и мама перестала «щупать» кур, чтобы контролировать количество яиц. Праздники в селе по-прежнему проходили весело, с размахом. Весело проходили в селе и выборы. Кого бы куда не избирали, выборы всегда проходили в школе, где организовывался буфет. В буфете можно купить все из закуски: консервы, селедка, колбаса, конфеты и всякая всячина, а самогона в селе хватало. Некоторые жители села шли голосовать пораньше, чтобы купить кое-что в буфете. В классах, свободных от урн, кабин, шли гулянья, собирались гармонисты со всего села и танцы продолжались целый день, до вечера.

Выборы, насколько я помню, проводились обычно почему-то зимой. К школе постоянно подъезжали разнаряженные сани, в которых привозили пожилых избирателей, которым тяжело было идти пешком, к больным избирателям приезжали члены избирательной комиссии домой с урной для голосования. Как всегда при большом стечении народа, в основном, нетрезвого, возникали маленькие стычки, а иногда и драки. На выборах зимой 1952 года произошел дикий случай. Чего до и после в селе никогда еще не происходило. Наш сосед – Иван Борисов (по прозвищу «Слак») любил под пьянку повыступать, и вот, он вместе со своим двоюродным братом – высоким, здоровым парнем тоже Иваном Борисовым (по прозвищу «Буза») пришли на выборы. Танцы проходили в старой школе. Заприметили братья одного незнакомого мужчину, который лихо вальсировал с девчатами. Переглянулись и решили его отлупить. Я был невольным свидетелем того, что произошло дальше. Иван Слак подошел пьяной походкой к мужчине и ударил его ладонью по щеке. Ответной реакции со стороны мужчины не последовало, он только сказал : «За что? Отстань от меня» и продолжал танцевать. Это взбесило братьев и Иван снова подошел к нему и ударил. Тогда незнакомец бросил танцевать, взял под руку Ивана, вывел на крыльцо и начал его хвалить. Хвалил его а сам пытался его поцеловать. Наконец, ему это удалось и после поцелуя Иван попытался запеть какую-то частушку, но из его окровавленного рта оголились зубы, нижняя губа отсутствовала. Мужчина, целовавший Ивана, выплюнул откушенную губу в снег и быстрым шагом ушел из школы. Губу подобрали в платочек и отправили Ивана с ней в Медвенку в больницу. Ему кое-как сшили губу, получилась слишком натянутая кожа, так он остался на всю жизнь с такой губой. Недаром тот мужчина, выводя Ивана на коридор школы сказал ему: «Ты меня будешь помнить всю жизнь». Мужчина оказался с бывшего колхоза «Рассвет», недавно освободившийся из мест заключения.

Часто отец косил («сбивал») траву в окружающих село оврагах и лесочках вместе с нашим однофамильцем – Окороковым Никитой Никаноровичем (по прозвищу Микитай). Это высокий, русый, веселый, бесшабашный мужик, имел он троих детей (девочек) с одной из них – Дусей я учился с 1-го по 10 класс, затем девочки все уехали в Донбасс. «Ухар» - второе прозвище Никиты Никаноровича, когда бывало выпьет в избытке, то, идя по Сафоновке, выкрикивал: «С дороги, Окороковщина идет». Любил он и гордился своей фамилией.

Зимой, особенно на Святки, в селе устраивали катания с горок. Подростки и мы, мелкота, катались на санках, на шляху, от Хитровки и под гору, почти до нашего колодца.

Иногда парни увозили с колхозного двора сани, снимали оглобли и тоже катались. На эти сани набивалось столько катающихся, что когда они иногда вываливали, то не верилось, что такое количество могло на них разместиться. Иногда парни залезали на крыши и затыкали трубы каким-либо тряпьем или завязывали. Утром хозяйки долго бегали вокруг хаты, а дым вместо трубы валил в хату.

Шутки были и поинтереснее. Подростки по 16-17 лет собирались компанией по 4, 5 человек, выбирали те хаты у которых были низкие окна и в которых не было мужчин. Один из компании снимал штаны и упирался голыми ягодицами в окно (чаще это делал Коля Ходукин, высокий, худой подросток, который бросил ходить в школу с 5 класса), а другой стучал в окно. Хозяйка хаты, чаще всего какая-либо старушка долго всматривалась в окно и звала кого-либо из домочадцев со словами: «Ну-ка глянь, здучит хто-то в окно, а хто – никак не пойму». После этого компания весельчаков с криком и смехом скрывалась в темноте.

Осенью 1951 года всех учащихся Нижнереутчанской семилетней школы возили в Медвенку, в больницу. Здесь мы все прошли рентген, у некоторых ребят обнаружили затемнение в легких и в дальнейшем их лечили. Весной 1952 года, перед окончанием седьмого класса я повел Галину в Медвенку, фотографироваться. Это была шестилетняя, конопатая, с веснушками на лице шустрая девочка, одетая в свою любимую «матроску», фотография с нашим изображением цела и по сей день.

Медвенка – центр нашего района, расположена в семи километрах от нашего села, в лощине, на берегу пруда, когда едешь по трассе «Москва – Симферополь» она видна с горы как на ладони.

Походили мы по магазинам, по базару. Медвенка мне казалась огромным населенным пунктом, здесь столько было людей, жители которой говорили иногда на непонятном языке. Говор их был каким-то средним между русским и украинским. Ходила легенда, что когда отступал Мазепа, что часть его воинов осели в Медвенке, и поэтому здесь много украинских фамилий: Симоненко, Куценко, Цапенко и т.д. В Медвенке было несколько «чайных», где никогда не было чая, но сколько угодно водки, которую можно было закусить куском соленой селедки.

Зима. Как мы, сельские ребятишки любили это время года. Ну как ее не любить: катание на санках, лыжах, коньках, почти никаких забот по хозяйству, не то что летом. Сделаешь уроки и свободен, жаль только, что зимой день так короток. Но зато из всех времен года зима – самый продолжительный сезон.

Глубокие снега, рассыпчатые на морозе, лежат в окрестностях села, «много снега – много хлеба», «снег глубок – и хлеб хорош» - не зря толковали по деревням исстари. В выходной шубе щеголяет наш зайчишка, летом он был серенький, а вот зимой совершенно побелел, так что его от снега и не отличишь. Пышными снегами укутана земля. Куда не взгляни – сугробы и сугробы. Кажется, этот снежный покров и морозы во вред живой природе, особенно растениям. Но нет. В нашей зоне, зоне умеренного климата, настоящая зима совершенно необходима для нормального хода сезонной ритмики растительного и животного мира. Зима дает отдых и возвращает молодость. Как за ночью наступает утро, так и вслед за холодной зимой наступает все оживляющая весна.

Так, или примерно так, рассуждал я – пятнадцатилетний подросток, стоя на самодельных лыжах с самодельными палками в руках, в компании с нашей собачкой Рыжиком, на опушке нашего любимого лесочка, под названием «Пятый».

Наступила весна 1952 года, а вместе с ней и последняя учебная четверть последнего седьмого класса, Нижне-Реутчанская школа была семилетняя Сданы экзамены. Ура! Конец учебе, нам выдали свидетельства об окончании семи классов и надо было решать – учиться дальше или идти работать в колхоз.

Многие решили учиться дальше, в том числе и я, в Медвенской средней школе.

После окончания школы я побывал в гостях у старшей сестры, она после окончания Курского педагогического училища была направлена старшей пионервожатой в село Богатое, Ракитянского района, теперь Белгородской области. Это совсем недалеко от Обояни, село было большое, красивое, и Тоню уже называли Антониной Павловной.

По возвращении из поездки меня ждало неприятное событие – уезжал на Украину мой лучший друг детства – Николай Белобородов – «Шоколад». Чем был вызван его отъезд, мне неизвестно. Мать его, сразу после войны завербовалась куда-то, так что она не принимала никакого участия в воспитании сына. Он рос и воспитывался у дяди Гриши и тети Пошки. Сколько мальчишеских радостей и горестей мы разделили с ним. Неразлучны мы были со времен войны, пошли вместе в школу и если кто-то пытался обидеть одного из нас, сразу же рядом оказывался второй и обидчику, как правило, приходилось туго. Теперь я лишился своего друга и как будто потерял частицу самого себя. Доброго тебе пути и счастья в жизни, мой любимый друг!

Скрасил эту горечь разлуки мой старший брат Николай, по приезду из Курска. Он нес в руках небольшой красный чемоданчик. Это оказался патефон, а вместе с ним несколько пластинок: «Эх, дороги», «Летят перелетные птицы», «Где ж ты мой сад», «Барыня», «Страданья», «Комбайн косит и молотит» - всего 10 штук. Это случилось под весеннего Николу, это тоже был наш праздник в селе, наряду с осенним Иоаном Предтечи.

Наша хата заполнилась звуками волшебной музыки. Сходились женщины с половины Сафоновки послушать песни военных лет, а вместе с тем и поплакать по погибшим близким. Постоянными посетителями были тетки Катичка, Олечка, Донечка, Настичка и другие. На праздник, а иногда и просто в воскресенье, я выносил патефон на улицу, ставил на скамейку под окном и тогда музыка звучала на всю Сафоновку. Тут уж собирались все от мала до велика, ведь это был первый патефон в селе, позже появятся патефоны у Степарихи и у Донечки, но это будет намного позже. И с тех пор, где бы я не был, где бы я не учился в Медвенке ли, в Курске, всегда на сэкономленные деньги я покупал патефонные пластинки, которые и сейчас хранятся в комнатке у мамы, их более сотни.

Незаметно пролетело лето, и мы стали готовиться к учебе в Медвенке, отнесли документы, и попали все мои реутчанские ученики в 8 класс «А». Здесь оказались Евдокия и Галина Окороковы, Веревкина Тоня, Звягинцев Анатолий, Косинов Дмитрий, Воробьев Николай, Лариков Виктор, Подтуркина Лида, Косинова Тамара, Владимир и Нина из Пятнадцатого, Бабина Полина с Верхнего Реутца, Николай и Клавдия Борисовы, Еремина Валентина, так что половина класса были реутчане, остальные были ученики медвенские, да два с Танеевки – Вася Патрикеев и Миша Шпиньков.

Итак, мы топали по восемь километров туда и обратно все три года (кроме зимнего периода – жили на квартирах) до окончания десятого класса.

Летом 1952 года вернулся из армии младший брат мамы – Николай Федорович Веревкин в звании старшины, служил он в Порт-Артуре (ныне Люйшунь). Это порт в Китае, на берегу Желтого моря, получен Россией во временную аренду от Китая, по конвенции 1898 года. В 1905-1945 годах был оккупирован Японией, освобожден Советской Армией в августе 1945 года. По Советско-китайским соглашениям военно-морская база Люйшунь совместно использовалась СССР и Китаем. В 1955 году Советский Союз вывел свои войска из Порт-Артура и безвозмездно передал правительству Китая все сооружения в районе базы.

Это был черноволосый, плотный, коренастый красивый мужчина, говорил он всегда медленно, как бы обдумывал каждое слово и подчеркивал важность своей персоны. В отличие от дяди Сашка он был скуповат. Вскоре дядя Коля уехал в Донбасс, в Горловку к старшему брату Виктору, который работал в шахте. Он тоже начал работать в шахте и прожил в Горловке всю жизнь, воспитал двух хороших сыновей, которые окончили политехнический институт и трудились на инженерных должностях в Горловке, до получения Украиной «самостийности».

Наступило 1-е сентября и мы, радостные, гурьбой отправились в Медвенку, в школу. Шли, радовались, как будто шли в первый класс, шли радостные на встречу неизвестности, трудностям, ну это все впереди. В школе было три восьмых класса. Классным руководителем у нас в 8-ом «А» классе была Гречкина Мария Алексеевна, преподаватель русского языка и литературы. Это была худощавая, русоволосая, небольшого роста женщина с резким характером, суровая на вид, держащая нас, учеников, в «ежовых рукавицах». Дисциплина у нее на уроках была идеальная, очень хорошо Мария Алексеевна знала свой предмет и ее авторитет в школе был высок. Преподавала математику (алгебру и геометрию) Матрена Дмитриевна, высокая, статная, красивая женщина со светлыми волосами. Объясняла она материал всегда медленно, доходчиво, ровным тихим голосом. Повышала она голос лишь тогда, когда ученик не выучил урок, да и то не надолго, Мария Алексеевна наоборот могла «прошуметь» весь урок. Историк – Новиков Иван Григорьевич – любил и хорошо преподносил свой предмет, но имел физический недостаток – был раскосый. Смотрит куда-то в угол, а замечание делает тебе, и мы часто не понимали к кому это относится.

Учитель немецкого языка (от которого мне вначале было страшно) – Мария Андреевна, добродушная толстушка, которая не свирепствовала над нами, неучами, а терпеливо добивалась хоть каких-либо знаний. Молча ставила мне «троечки» и в конце концов добилась, что мы все не только стали читать, но и сносно пересказывать прочитанное.

Дорога в школу и обратно занимала у меня более двух часов, вот что значит молодость, мы никогда не чувствовали усталости. Мы так привыкли к нашим походам в школу, что утром вставали, и каждый день с книгами за пазухой вышагивали отведенные судьбой километры.

Дом пополнялся грампластинками, но для игры на патефоне времени оставалось все меньше и меньше. Дорога в школу, занятия, подготовка уроков стали занимать много времени и только в выходной день можно было позволить себе эту роскошь.

Благодаря патефонным пластинкам я рано узнал имена известных в то время певцов: Бунчикова, Нечаева, Козловского, Трошина, Георга Отса, Лемешева, Руслановой, Шульженко. Песни в их исполнении часто наполняли нашу хату и благодарные посетители этих своеобразных концертов были очень довольны.

Все реже и реже посещаю свой любимый лесок. Но как выпадает свободное время так и тянет пройтись по его зигзагообразным оврагам, полежать, помечтать на «пасеке», добраться до вершинки леса. Хорош он и в сентябре. Черные гроздья свисают с черемухи, рубиновыми огнями украшена калина, рябина и «волчьи ягоды». А вот на пути встретился интересный кустик, ягоды на нем мелкие и двух цветов – красные и черные, а если внимательно посмотреть, то можно обнаружить еще и зеленые ягоды. Догадались? Да, это крушина, кто сказал что она несъедобная? Съедобная, да еще как, ее сладковатый вкус не один раз удовлетворял нас в голодные годы, правда, потом часто приходилось бегать в туалет. На опушке полно терна – «деру», как его зовут у нас в селе. Он покрыт беловатым налетом, поэтому кажется еще голубее. Нарвешь полные карманы, а иногда и сумочку, и несешь домой, чтобы высыпать на солому, на потолке, пусть «улеживается». Какой он вкусный осенью. Идешь в школу, дорога длинная и грызешь его вкусные ягоды и щелкаешь косточки, от зерен которых становится свежо во рту, как от абрикосовых из-за присутствия в них незначительных количеств синильной кислоты.

В школу часто мы ходили компанией, несколько человек, тогда и дорога кажется короче. Иногда случалось, что приходилось идти одному и тогда что только не передумаешь за дорогу.

То вспомнится рыжий немец-верзила, от которого я получил оплеуху во время игры в футбол, то пьяный полицай, давший мне пинка в Милениной хате.

То увидишь себя, сидящего на берегу Реута, пасшего Гарпешиных гусей за кружку молока и кусок хлеба. Я часто «завивал» ноги и закидывал их за голову так, что ступни ног находились на шее, а голова внизу. Вот в такой позе как-то увидела меня какая-то шедшая старушка и со словами «Чей же тот-то калека?» перекрестившись, прошла мимо. Я испугался этих слов, а вдруг и вправду буду калекой, с тех пор ног больше не «завивал».

Как-то в году 1949, кто-то распустил слух, что по селам разъезжает какая-то комиссия из Москвы и подбирает ребятишек, умеющих петь, в артисты. Я несколько дней подряд, ежедневно пел все песни во время пастьбы гусей. Готовился в артисты усиленно, но комиссия подвела, не приехала.

Как-то в Пятом я подобрал маленького беспомощного грачонка. Кормил его крошками хлеба, копал ему постоянно червей, поил его изо рта в клюв водой. Он быстро подрастал и превращался в настоящего грача. Любил грачонок сидеть у меня на плече и когда я бежал, он мотал крыльями, а коготками держался за мою рубаху. И вот настал день, когда он покинул меня, улетел, видно почувствовал себя взрослым, погоревал я, погоревал, ну что поделаешь. Спустя дней десять после этого случая, я с ребятами пошел в Шостый за «дером» и шиповником. Вдруг, из стаи грачей, летевших над нами, отделилась одна птица, сделала над нами несколько кругов и села мне на плечо, посидела пару минут и полетела догонять свою стаю. Что мне хотел сказать мой пернатый друг? То ли он благодарил меня за то, что я его выходил, то ли он не хотел улетать от меня, то ли хотел проститься со мной. Подкатил мне комок к горлу, и я горько заплакал. Всю оставшуюся дорогу до леса я проплакал, ребята тоже грустные шли молча. Вспомнился мне этот эпизод по дороге в школу, я, не стыдясь своих слез, опять заплакал.

Осень 1952 года была очень дождливая. Где-то с двадцатых чисел сентября начались дожди и не прекращались они, за исключением нескольких дней, ни в октябре, ни в начале ноября, пока не стукнули заморозки. Свинцовые, темные тучи ежедневно поливали дождем, он шел временами сильный, а порой моросил, но этого было достаточно, чтобы за дорогу до Медвенки нас вымочить. Иногда мы брали с собой разнообразные накидки, но они нас мало спасали от дождя. Обувь была у большинства, в том числе и у меня – резиновые сапоги. Они хороши для однодневной обуви, например, попасти день скот, или же для непродолжительного пользования, но ежедневно таскать их по грязи, занятие не из приятных. Где дорога утрамбована, едешь на них, как на коньках, где рыхлая – на каждый сапог налипает по пуду грязи и еле тянешь ноги. Идем гуськом в такую погоду в школу и со стороны напоминаем известную картину «Бурлаки на Волге». Асфальтированных дорог не было, даже возле школа были огромные колеи, которые приходилось перепрыгивать. Школа находилась на выгоне, недалеко от больницы и называлась она «верхняя». Пока посидишь на уроках, подсохнешь, а потом опять в путь по той же погоде. И так изо дня в день. Где-то в конце октября я почувствовал боль в подошвах и в голеностопных суставах, особенно они болели по утрам, потом расходишься, вроде бы ничего. Так продолжалось с неделю, потом боль перешла в колени, пришлось обратиться в больницу и результат – ревматизм. Положили меня в стационар и провалялся я в больнице где-то около месяца. Ревматизм – это страшное заболевание, таким он мне показался. Переболели все суставы, включая и фаланги пальцев рук и ног. Лечили меня в основном порошком салицилата натрия, сладковатый вкус которого я помню до сих пор. Ослабел я настолько, что в руках не мог удерживать книгу «Родная литература». Кое-как делал уроки в больнице. Приближалась зима и все ученики стали жить на квартирах, в Медвенке, за квартиру надо было платить. Приходила мама в школу к директору, вела разговор насчет меня с ним и с классным руководителем – Гречкиной Марией Алексеевной, которая убедила маму, что я успеваю по всем предметам, а живя на квартире догоню прошедший материал и перейду в 9-ый класс.

Так все и произошло. Нашла мама мне квартиру в центре Медвенки, рядом с универмагом, который через год сгорел, рядом был базар, книжный магазин, пивной ларек (закусочная) и отдел милиции. Жил я вместе с Виктором Борисовым на квартире у бабки Тепихи, к своему стыду не помню, как ее звали. Фамилия ее была Симоненко, ее сын тоже ходил в 8 класс, но в другой – в 8 «Б», звали его Николай, через стену в этом же доме жила замужняя дочь хозяйки – Ольга со своим мужем Глобиным Алексеем. Еще одна дочь хозяйки – Валентина, работала агрономом в Татарии и младшая – Клавдия, ученица начальных классов. Вот такой стала «моя семья». Готовила еду нам хозяйка, картошку, капусту завозили на квартиру заранее – осенью. Каждую субботу все мы (реутчанские) уходили домой, а в понедельник утром вновь появлялись на квартире. В понедельник приносили кое-что еще из еды, чаще всего мясо. Дома мама достанет из напола кусок соленого мяса, разделит его на пять частей (на количество дней), приблизительно со спичечный коробок, это количество мяса для ежедневного приготовления. Хозяйка была хорошая, но говорила она часто непонятные слова, вроде «скрыня» - сундук, «долу» - земля и др. вот эту русско-украинскую смесь слов без переводчика мы не понимали. Переводчиком был Николай. Приходили в село в субботу уже вечером, но ходили домой каждую неделю, несмотря ни на какую погоду. В восьмом классе, по субботам вечерами залезали на печку, играли в карты или я читал маме книжку (я читал ей и раньше), она очень любила слушать и обладала прекрасной памятью, иногда спустя годы, могла пересказать содержание прочитанной когда-то книги.

Снежный, но не холодный выдался февраль месяц 1953 года, часто наблюдались метели, особенно они сильны были почему-то в субботы, когда нам надо было идти домой. Но это нас не останавливало, помню один раз в феврале мы шли домой, отыскивая дорогу по телефонным столбам, шли гуськом друг за другом, такая сильная была метель. Наш любимый родник под Медвенской горой, на гати, не замерзал ни в какой мороз и постоянно вокруг него зеленела травка. Мы часто пили воду из него, и даже зимой она как-то не казалась нам слишком холодной.

Наступил март 1953 года, а вместе с ним большое горе настигло нашу страну – умер Иосиф Виссарионович Сталин. Он был один из руководящих деятелей КПСС, Советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, теоретик и пропагандист марксизма-ленинизма, герой советского Союза(1945 года), Герой социалистического труда (1939 год), генералиссимус Советского Союза (1945 год), член КПСС с 1898 года. Участник революции 1905-07гг. в Закавказье, один из руководителей Октябрьской революции в Петрограде. С октября 1917 года – нарком по делам национальностей, нарком государственного контроля. Член ЦК партии с 1917 года, Политбюро ЦК с 1919 года. С 1922 года – генеральный секретарь ЦК КПСС, с 1941 года – председатель СНК СССР и ГК, нарком обороны, Верховный Главнокомандующий; один из организаторов антигитлеровской коалиции. Сыграл ведущую роль в построении социализма в СССР, в разгроме троцкизма, в организации победы Советского народа в Великой Отечественной войне. Вместе с тем допускал теоретические и политические ошибки, грубые нарушения социалистической законности, отступление от Ленинских норм партийной и государственной жизни. Культ личности Сталина осужден КПСС как явление, чуждое марксизму-ленинизму, фигура И. В. Сталина противоречива в истории нашей страны.

В настоящее время, в период строительства «дикого капитализма» в нашей стране многие историки напрочь отметают заслуги И. В. Сталина не только в деле построения государства нового типа, но и его заслуги в победе над фашизмом в Великой Отечественной войне.

Мне хочется подробнее остановиться на заслугах И. В. Сталина в Великой Отечественной войне и в дальнейшем послевоенном подъеме народного хозяйства.

Уже на второй день войны были введены в действие те мобилизационные планы, которые были разработаны раньше, в частности по производству боеприпасов. Наркоматы получили указание об увеличении выпуска танков, орудий, самолетов и других видов военной техники.

Опираясь на производственные резервы, заложенные еще до войны, правительство установило на 1942 год план форсированного развития районов Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии.

В переводе всего народного хозяйства на военные рельсы этим районам суждено было потом сыграть выдающуюся роль.

Началась перестройка промышленности и транспорта, перераспределение материальных и людских ресурсов, мобилизации сельского хозяйства на нужды войны. Тысячи заводов, только вчера выпускавших продукцию мирного назначения, сегодня переключались на производство боеприпасов и военной техники.

Противник сразу же в начале войны захватил важнейшие экономические районы, парализовал мобилизацию в ряде военных округов; миллионы советских людей, огромные материальные ценности остались в тылу врага. Резко упало производство стратегических материалов, чугуна, стали, проката, электроэнергии. Угроза нависла над новыми индустриальными центрами.

Необходимо было предпринять нечто чрезвычайное, что бы поднять с места уцелевшие заводы, перевернуть их на Восток, объединить с действующими там предприятиями и, опираясь на эту часть страны, навалиться на врага, остановить его, опрокинуть и погнать назад.

Развернулась работа по масштабам и характеру своему невиданная в истории. 24 июня 1941 года Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР был создан Совет по эвакуации, председателем которого был назначен Н. М. Шверник, а заместителем – А. Н. Косыгин и М. Г. Первухин. Более полутора тысяч предприятий, преимущественно крупных, военных было эвакуировано в кратчайшие сроки – с июля по ноябрь 1941 года – и быстро вновь возвращено к жизни. В тоже время непрерывным потоком, днем и ночью на запад и юго-запад двигались эшелоны с войсками и оружием.

Теперь, спустя столько лет, трудно даже представить себе, сколько сил, напряжения и героизма стоила нашему народу перестройка всей жизнедеятельности страны на военные рельсы с целью разгрома вражеских сил.

Тогдашние капиталисты, да и сегодняшние наши горе руководители не могут понять, как нашему правительству в то время удалось осуществить в столь крупных масштабах демонтаж и перебазирование крупнейших экономических комплексов. В преимуществе социалистического строя, основанного на общественной народной собственности и лежит ответ на этот вопрос.

На крупнейших предприятиях Свердловской, Курганской, Пермской, Челябинской и других областей под руководством партийных органов шла гигантская работа.

За два-три месяца создавались огромные предприятия. Еще не закончилась стройка, а с завода прямо на фронт шла военная продукция: танки, самолеты, пушки, минометы, снаряды и много другой техники и вооружения. Работали так, что уровень производства не только не падал, а наоборот, все время возрастал. Недаром Геббельс в январе 1943 года заявил: «Кажется каким-то чудом, что из обширных степей России появлялись все новые и новые массы людей и техники, как будто какой-то великий волшебник лепил из уральской глины большевистских людей и технику в любом количестве».

Народная трудовая эпопея по эвакуации и восстановлению производственных мощностей в годы войны, проводилась в связи с этим колоссальная организаторская работа партии во главе с И. В. Сталиным по размаху и значению своему для судьбы нашей Родины равны величайшим битвам Второй мировой войны.

Все это было по плечу советским людям и на фронте и в тылу. В результате влияния советского образа жизни, огромной воспитательной работе в нашей стране в этот период сформировался человек, идейно убежденный в правоте своего дела, глубоко сознающий свою личную ответственность за судьбу Родины. Где бы не находился советский человек – на фронте, в тылу страны, в тылу врага, в фашистских лагерях – всюду и везде он делал все от него зависящее, чтобы приблизить час победы. Ни с чем не сравнимы потери и разрушения, которые принесла нам война. Она принесла народу горе, от которого и поныне скорбят миллионы матерей, вдов и сирот. Нет для человека потери больнее, чем гибель близких, товарищей, друзей. Истерзанная огнем и металлом, в грудах развалин, предстала перед вернувшимся домой советскими солдатами дорогая их сердцу земля, освобожденная от фашистских варваров. И, засучив рукава, с верой на лучшую жизнь, бывшие солдаты вместе со всем советским народом принялись восстанавливать народное хозяйство.

Велик авторитет И. В. Сталина был на фронте и в тылу. С криками «За Родину», «За Сталина» шли в атаку на фашистов советские солдаты. Это подтверждали все фронтовики, с которыми мне в жизни приходилось встречаться, включая и моего отца. Много сменилось за мою жизнь руководителей государства, но такого авторитета у народа, как И. В. Сталина, не было ни у кого. Даже трудно себе представить солдата, идущего в атаку криком «За Ельцина». Если бы были живы миллионы погибших воинов, умерших в послевоенные годы до настоящего времени, увидели, какую жизнь создала для большинства людей России Ельцинская верхушка, они бы этого не допустили. В годы советской власти авторитет армии был непререкаем. Кто не служил в армии, молодых людей не призванных в армию, даже девушки обходили стороной, а теперь большинство «героев» считают своим долгом «отмазаться» от армии. Идет бойня в Чечне, но среди наших солдат, что-то не видно сынков Ельцинской элиты, они все учатся за рубежом на наворованные у народа средства. Поистине наша армия стала рабоче-крестьянской. Все приближенные к верхушке власти, олигархи, обзавелись недвижимостью в южных странах, зачем им думать о России, о народе, когда они в любой момент с награбленными миллионами могут бросить ее на произвол судьбы и смыться за рубеж, подобно Гусинскому, Березовскому и им подобным.

И. В. Сталин в личной жизни был аскетом, не было у него ни дач, ни капиталов за рубежом, а чего стоят его слова, сказанные по поводу сына Якова, попавшего в плен к немцам, на предложение обменять его на фельдмаршала Пауэльса «Солдат на фельдмаршалов не меняю». Сколько нужно личного мужества и порядочности, чтобы произнести эти слова руководителю могущественного государства. Он прекрасно сознавал, что судьба Якова неотделима от судеб сотен тысяч советских солдат, оказавшихся в фашистском плену.

Какая метаморфоза произошла за небольшой промежуток времени с народом. Насколько я помню с детства, это был дружный, сплоченный народ, готовый оказать посильную помощь своим собратьям, попавшим в беду. В послевоенные годы бедное население делилось последним кусочком хлеба, картошкой с беженцами, с сиротами. А теперь?

Черствость, страсть к наживе, а то и просто ненависть друг к другу, одолевают нас. Рвутся родственные связи, чего раньше и представить было нельзя. Телевидение заполнили боевики, разврат, да и в жизни твориться то же самое. Как-то в передаче «Моя семья» дочь жаловалась на мать, что та завела себе мужчину, так вот эта дочь заявила, что она имеет «права» на мать и за это готова ее убить. Это высказывание нашло поддержку среди молодой части аудитории, последовали высказывания типа: «Мы живем в таком мире, что нельзя останавливаться ни перед чем», «Что таких родителей надо отстреливать». Вот такие плоды воспитания мы уже пожинаем, а что будет дальше, если будем идти этим путем. Нет единства и сплоченности среди людей, действительно становится «человек человеку волк». Коллектив сплоченный одной идеей и верой в нее непобедим. Это доказывает и история, вспомним войну 1812 года, Великую Отечественную 1941- 45 гг., Афганистан, Вьетнам и Корею, отчасти и Чечню. Это нам преподносят, что там идет то установка конституционного порядка, то борьба с террористами, а вообще-то по большему счету, там идет партизанская война народа за самоопределение. Поэтому Россия с ее огромным потенциалом столько лет «бушкается» с маленькой Чечней.

И. В. Сталина обвиняют в создании огромного количества лагерей и тюрем. Но так ли это? Сейчас заключенных в России, кстати, ей принадлежит первое место по количеству заключенных на десять тысяч населения, больше чем во времена И. В. Сталина было во всем Советском союзе.

Теперь о выселении «народов», об изгнании их с исторической Родины. Опять же спорный вопрос. Я стараюсь изложить свой субъективный взгляд по этим вопросам, хотя он и не совпадает с господствующим взглядом на данные проблемы современных историков и различного рода толкователей.

Выселение крымских татар из Крыма. А разве не крымские татары во время Великой отечественной войны создали легион, который по зверствам над мирными жителями и советскими военнопленными намного превосходил немецких карателей.

Немцы Поволжья жили еще со времен Екатерины Второй. Вначале это была автономная область немцев Поволжья в составе РСФСР со столицей Энгельс, затем была преобразована в Автономную Советскую Социалистическую республику немцев Поволжья, с предвоенной численностью населения 605 тысяч человек. Немцы Поволжья сохранили свою культуру и язык.

В 1956 году, будучи студентом, судьба меня забросила в Казахстан, там я познакомился с немцами, выселенными из Поволжья. Это было в совхозе Калмыкульский Атбасарского района Акмолинской области. Всего в отделении совхоза где мы работали жили с десяток семей немцев Поволжья. Их домики отличались от казахских своей ухоженностью и внешним видом, крыши у них были не плоскими, как у казахов, а с заостренным верхом, как и у нас в России, в средней полосе. Говорили они между собой на немецком языке, а с нами на чистейшем русском. К одному из немцев, пока отделывали наше жилье – сарай – нас троих временно поселили. Когда мы находились в доме, вся семья говорила на русском, но стоило нам выйти на улицу покурить, как они переходили на немецкий. Знания немецкого языка у нас были не ахти какие, но что это был немецкий язык сомнений не было. На мой вопрос хозяину: «ты немец?» - он рассказал нам следующую историю. Когда немецкие войска подходили к Сталинграду, к Волге, по приказу И. В. Сталина на территорию немцев Поволжья, на немецких самолетах, в немецкой форме, с немецким вооружением, был выброшен десант. Все десантники владели немецким языком. Им было дано задание: что если их немцы спрячут, то на следующий день выйти на площадь города. Так оно и вышло, немцы спрятали десантников. Вскоре появились советские солдаты, собрали на площади взрослое население города и объявили, что по их данным на городок был сброшен немецкий десант и если кто знает что об этом, или видел десантников, сообщить в комендатуру. Никто ничего не сообщил, немцы не видали «десантников», тогда они из укрытий вышли сами. Вскоре после этого события вышел указ И. В. Сталина, о выселении немцев Поволжья в Сибирь и в степи Казахстана. Теперь спрашивается, нужна ли была стране «Пятая» колонна? Ведь в случае действительного наступления немцев на данную территорию, им бы была оказана необходимая помощь. А ведь шла яростная, кровопролитная война, где решалась судьба народа и страны. Так прав И. В. Сталин в данном случае или нет?

Народ скорбил, и действительно 5 марта 1953 года плакали все. Нас, учеников «верхней» школы собрали в школьный коридор на траурный митинг. Выступал на митинге директор школы Цапенко, который со слезами на глазах рассказывал о жизненном пути и о заслугах И. В. Сталина. У многих учеников и учителей глаза были полны слез. Кто это не пережил, тот не помнит, какое было состояние народа. Казалось, что рушится все, и мне кажется, что начало войны вызвало меньшее оцепенение у народа чем смерть И. В. Сталина.

Учеников отпустили по домам и занятий не было дня три. Грустные были и вернувшиеся с войны фронтовики. Они собирались группками и все рассуждали, что будет со страной в дальнейшем.

Вместе со смертью И. В. Сталина закончилось и снижение цен на промышленные и продовольственные товары. На пост главы государства был назначен Маленков Г. М., но он пробыл недолго на этом посту, вскоре на пост первого секретаря ЦК КПСС был избран наш земляк Никита Сергеевич Хрущев, советский и государственный деятель, член КПСС с 1918 года, с 1935 года 1-ый секретарь МК и МГК партии, с 1938 года 1-ый секретарь ЦК КП(б) Украины, одновременно в 1944-47 гг. председатель Совета Министров Украины. С 1958-64 гг. и председатель Совета Министров СССР, член ЦК КПСС с 1934 года, член Политбюро, член Президиума ЦК с 1952 года.

В первые же дни после смерти И. В. Сталина в ЦК развернулась острая борьба за власть, особую опасность представлял собой яростно рвущийся к власти Берия.

Вот как описывает события тех дней в своих воспоминаниях Н. С. Хрущев: «С каждым годом было все заметнее, что Сталин слабеет физически. Особенно это выражалось в провалах памяти.

Другой раз сидим за столом, и он, обращаясь к тому или другому человеку, с которым общается десятки, и более лет, вдруг останавливается и не может припомнить фамилию этого человека. Он очень раздражался в таких случаях. Он не хотел, чтобы это было замечено другими. Его раздражало угасание человеческих сил.

Помню, раз он обратился к Булганину и никак не мог вспомнить его фамилию. Смотрит на него и говорит: «Как Ваша фамилия?».

«Булганин»

«Булганин!» - и тогда сказал то, что хотел сказать Булганину. Такие явления повторялись довольно часто, и это его приводило буквально в бешенство. Зло он потом вымещал на людях, которые вместе с ним работали. В феврале 1953 года Сталин заболел.

Когда он был при смерти, мы попарно ночью дежурили при нем. Я с Булганиным был откровенен больше, чем с другими и доверял ему свои сокровенные мысли. Я ему сказал: «Николай Александрович, видимо, сейчас мы находимся в таком положении, когда Сталин уйдет от нас, умрет. Он не выживет, да и врачи-профессора говорят, что он не выживет. Ты знаешь, какой пост для себя возьмет Берия?
для себя возьмет Берия?