Падение,свершенное в отчаянии

Вид материала

Документы

Содержание Решающая битва

Подобный материал:

• Урок изучения новых знаний в 9-м классе по теме: "Свободное падение тел", 145.66kb.
• Беседа – лекция. Прием наркотика – всегда полет, но в конце – всегда падение, 83.01kb.
• Беседа – лекция. Прием наркотика – всегда полет, но в конце – всегда падение, 76.9kb.
• Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. 1994, 5231.51kb.
• Года было позитивным, наблюдался рост цен на акции, курс иностранной валюты рос,, 62.74kb.
• Падение Константинополя в 1453, 953.32kb.
• Как я победила рак. Дневник исцеления, 1421.57kb.
• Положение плода 48 Проверка методик 49 Беспокойство, страх и утомление, 4037.11kb.
• Українська Зернова Асоціація, 1628.8kb.
• "Мировой финансовый кризис", 68.64kb.

Глава 13


РЕШАЮЩАЯ БИТВА


1


Биллприехалпервым.Онсиделвкреслесоткиднойспинкойичерездверьчитальногозаланаблюдал,какМайкразбираетсяснесколькимизапоздалымипосетителями- пожилойдамой,котораявзялакнигупоготике,мужчинойсогромнымтомомпоисторииГражданскойвойныихудосочнымпареньком,которыйждалсвоейочереди,чтобыотметитькнигувтвердойобложкессемидневнойнаклейкойвверхнемуглутома.Биллувидел,чтоэтоегопоследнийроман,нонеиспыталниудивления,нирадости.


Уходя,юношараспахнулпереддевушкойдверь.Онипрошливвестибюль,иБиллготовбылпоспоритьнавесьгонорарзатукнигу,которуюмальчиксейчасдержалвруке,чтопередтем,какоткрытьдевушкедверьнаулицу,онуспелееукрадкойпоцеловать.Аеслитынесделалэтого,тотыпростодурак,- подумалон.- Теперьпроводиеедодомавцелостиисохранности.


Майксказал:


- Порядок,БольшойБилл.Сейчастолькозаполнюэто.


Биллкивнулиположилногунаногу.Бумажныйпакетунегонаколеняхслегкахрустнул.Внемлежалаполулитроваябутылкабурбона,ионбылготовпоклясться,чтоемуникогдавжизнитакнехотелосьвыпить,каксейчас.Еслинеокажетсяльда,Майкпринесетводы,и,еслиунегонепропадетжелание,водыпотребуетсясовсемнемного,чтобыразбавитьвыпивку.


ОнподумалоСильвере,стоящемугаражаМайканаПалмерлейн.ОтСильвераегомыслиестественнымпутемвернулиськтомудню,когдаонивстретилисьвБарренсе- все,кромеМайка- икаждыйрассказывалсвоюисторию:опрокаженномподбалконом,омумии,разгуливающейпольду,окровивводостокеимертвыхмальчикахвводонапорнойбашне,окартинах,которыедвигались,иобоборотнях,преследовавшихмаленькихдетейнапустыннойулице.


Теперьонвспомнил,чтоонипришливБарренснаканунеЧетвертогоИюля.Вгородестоялажара,новтениназападномберегуКендускеагабылохолодно.Онвспомнилодинизтехбетонныхцилиндровнеподалекуотреки,гудящихкакксерокс,закоторымтолькочтостоялахорошенькаядевушка.Биллвспомнил,какостальныепосмотрелинанего,когдакаждыйрассказалсвоюисторию.


Ониждали,чтоонскажетим,чтоделать,какпоступить,аонпростонезнал,чтоимответить,чтоонихотелиотнегоуслышать.Чтоонсамхотелимсказать?ОнвспомнилихлишиБена,Бевви,Эдди,Стэна,Ричи.Ивспомнилмузыку.ЛитлРичард.


Музыка.Тихая.Исолнечныезайчикивглазах.Онвспомнилсолнечныхзайчиков,потомучто


2


Ричи повесил транзистор на самую нижнюю ветку дерева и прислонился к нему. Несмотря на то, что они находились в тени, отраженные водной поверхностью Кендускеага солнечные лучи падали на хромированный корпус транзистора и слепили Биллу глаза.


- Поставь ээто нна землю, Рррричи, - сказал Билл, - Я ммогу ослепнуть.


- Разумеется, Большой Билл, - сразу же согласился Ричи и убрал радио с дерева. Заодно он его выключил, хотя Билл не просил его об этом; в наступившей тишине журчание воды и монотонное гудение канализации показались очень громкими. Их глаза были устремлены на него, и ему хотелось сказать, чтобы они смотрели в какое-нибудь другое место. За кого они его принимают, за чудотворца?


Конечно, он не мог им этого сказать, так как все они ждали, что он им подскажет, что делать. Они были уверены: он им обязательно скажет, что делать. Почемуя?- хотелось ему крикнуть, но он знал, почему именно он. Потому что, хотел он этого или не хотел, нравилось ему или не нравилось, но он контролировал ситуацию. Потому что от него исходила идея, потому что у него погиб брат, но самое главное, потому что он каким-то не понятным ему самому образом стал Большим Биллом.


Он посмотрел на Беверли и сразу же отвел взгляд от ее спокойных доверчивых глаз. Когда он смотрел на Беверли, у него внутри появлялось странное чувство. Какое-то потепление.


- Мы нне мможем обратиться в полицию, - наконец сказал он. Ему показалось, что его голос прозвучал слишком резко и громко. - Мы также нне ммможем пойти ккк родителям. Пока... - он с надеждой посмотрел на Ричи. - Как насчет тттвоих ппппредков, четырехглазый? Они, ккажется, ничего?


- Мой добрый друг, - произнес Ричи голосом дворецкого, - вы, вероятно, не понимаете, что собой представляют мои мать и отец...


- Говори по-английски, Ричи, - сказал Эдди со своего места рядом с Беном. Он сидел вместе с Беном по одной простой причине:


Бен создавал достаточно обширную тень, чтобы Эдди мог в ней укрыться от солнца. У Эдди было маленькое сморщенное беспокойное личико - лицо старичка. В правой руке он держал ингалятор.


Ричи покачал головой.


- У меня нормальные предки, но они никогда не поверят в такое.


- Как ннасчет ддддругих ребят?


Они огляделись вокруг, словно искали кого-то, кого не было с ними, вспоминал через несколько лет Билл.


- Кто? - с сомнением спросил Стэн. - Я не припоминаю больше никого, кому бы мог доверять.


- Тем не мменее... - сказал Билл с беспокойством, и, пока он соображал, что сказать дальше, никто не проронил ни слова.


3


Если бы у Бена Хэнскома спросили, он бы ответил, что Генри Бауэре ненавидит его больше, чем кого либо из Неудачников. Из-за того, что произошло в тот день, когда он убежал от Генри в Барренс по Канзас-стрит, из-за того, что случилось в тот день, когда он, Ричи и Беверли убежали от него после «Аладдина», но в основном из-за того, что он не разрешил Генри списать на экзамене и Генри отправился в летнюю школу, что вызвало гнев его отца, Батча Бауэрса, которого все считали сумасшедшим.


Если бы Ричи Тозиера спросили, он бы ответил, что Генри его ненавидит больше всех остальных из-за того случая, когда он перехитрил Генри и еще двух его мушкетеров, которые были с ним во Фризе.


Стэн Урис ответил бы, что Генри больше всех ненавидит его, потому что он еврей (когда Стэн учился в третьем классе, а Генри в пятом, он однажды до крови натер Стэну лицо снегом, а Стэн при этом дико орал от боли и страха).


Билл Денбро считал, что Генри Бауэре больше остальных ненавидит именно его из-за его худобы, заикания и потому что он любил хорошо одеваться («Пппосмотрите на этого пппедика!» - кричал Генри, когда в апреле в школе был День Карьеры и Билл явился в галстуке; но не успел закончиться праздник, как галстук был сорван и заброшен на дерево по дороге к Чартер-стрит).


Он действительно ненавидел их всех, но тот мальчик, который занимал первое место в личном хит-параде врагов Генри, не был членом клуба Неудачников в тот день третьего июля; это был черный мальчик по имени Майкл Хэнлон, который жил в четверти мили от фермы Бауэрсов.


Отца Генри, который на самом деле был не менее сумасшедшим, чем о нем говорили люди, звали Оскар «Батч» Бауэре. Виновником своей финансовой, физической и умственной деградации Батч Бауэре считал семью Хэнлонов в целом и отца Майка в частности. Это Хэнлон, как любил рассказывать Батч своим немногочисленным друзьям и сыну, чуть не посадил его в окружную тюрьму из-за того, что все его, Хэнлона, цыплята передохли. «Так он смог получить страховку, разве вы не понимаете, - заявлял Батч, пристально вглядываясь в аудиторию зловещим взглядом драчливого капитана Билли Бонса в «Адмирале Бенбоу». - Он подговорил своих дружков, чтобы они выгородили его, а мне пришлось продать мой «Меркурий».


«Кто его выгородил, папа?» - спросил однажды восьмилетний Генри, горя от возмущения, что так несправедливо поступили с его отцом. Он решил про себя, что когда он вырастет, то найдет этих выгораживалыциков, обольет их медом и посадит на муравейную кучу, как в тех вестернах, которые крутят в кинотеатре «Бижу» по субботам.


После происшествия с цыплятами стал происходить один несчастный случай за другим - то у трактора отваливался рычаг, то его еще новая борона застревала в северном поле, то он обварил шею кипятком и она воспалилась, пришлось вскрывать ланцетом, после чего она опять воспалилась и пришлось делать хирургическую операцию; и в завершение всего этот ниггер начал использовать свои нечестно полученные деньги, чтобы сбить цены Батча, и в результате они потеряли клиентуру.


Постоянно Генри слышал одно и то же: ниггер, ниггер, ниггер. Во всем виноват этот ниггер. У этого ниггера красивый белый дом с лестницами и камином, в то время как Батч со своей женой и сыном живут чуть ли не в лачуге. Когда Батчу однажды не хватило денег на жизнь от дохода с фермы и он вынужден был какое-то время поработать в лесу, в этом тоже был виноват этот нигтер. И когда в 1956 году пересох их колодец - в этом опять же был виноват он.


Позднее Генри, которому исполнилось уже десять лет, начал прикармливать старыми косточками и хрустящей картошкой Мистера Чипса, собаку Майка. Вскоре Мистер Чипе уже вилял хвостом и бежал Генри навстречу, когда тот его звал. Когда собака достаточно привыкла к Генри и принимала его угощение прямо из рук, в один прекрасный день он накормил ее гамбургером с изрядной порцией яда от насекомых. Отраву он нашел на городской свалке; три недели он экономил, чтобы купить мясо у Кастелло.


Мистер Чипе съел половину отравленного мяса и остановился. «Давай, доедай, ниггерова собака», - сказал Генри. Мистер Чипе завилял хвостом. Так как Генри звал его так с самого начала, то он решил что это его второе имя. Когда у пса начались рези в желудке, Генри оторвал полоску ткани и привязал Мистера Чипса к березе, чтобы он не мог вырваться и убежать домой. Потом он уселся на плоский нагретый солнцем камень и стал наблюдать, как умирает собака. Это продолжалось довольно долго, но Генри решил, что он неплохо провел это время. Наконец у Мистера Чипса начались судороги и с подбородка стекла тонкая струйка зеленой пены.


«Как тебе это нравится, ниггерова собака? - спросил Генри, и на звук его голоса пес, закатив умирающие глаза, попытался вильнуть хвостом. - Понравился завтрак, ты, вонючая собачонка?»


Когда собака умерла, Генри отвязал ее, отправился домой и рассказал отцу, что он сделал. В то время Оскар Бауэре Сыл особенно сумасшедшим; год спустя его жена уйдет от него после того, как он изобьет ее чуть ли не до смерти. Генри боялся отца, иногда даже испытывал к нему страшную ненависть, но в тот день он любил его. И после того, как он рассказал отцу о своем поступке, он понял, что наконец нашел ключ к отцовской любви. Отец хлопнул его по спине так, что Генри едва не упал, отвел его в гостиную и угостил его пивом. Это было первое пиво в его жизни, и все последующие годы его вкус будет ассоциироваться у Генри с положительными эмоциями: победа и любовь.


«Это тебе за хорошую работу», - сказал сумасшедший отец Генри. Они чокнулись коричневыми бутылками и выпили до дна. Насколько Генри было известно, ниггеры никогда не доискивались, кто убил их собаку, но он догадывался, что у них возникли подозрения, кто это сделал. Он надеялся, что возникли.


Остальные члены клуба Неудачников знали Майка лишь зрительно. В городке, где жил один-единственный негритенок, было бы странно его не заметить, но не более, потому что Майк не ходил в начальную школу Дерри. Его мать была набожной баптисткой, и поэтому Майка отдали учиться в церковную школу на Нейболт-стрит. Между уроками географии, чтения и арифметики дети там изучали Библию и, кроме того, такие предметы, как Значение Десяти Заповедей в безбожном мире, и проводили в классах дискуссии на тему: как решать ежедневные нравственные проблемы (если бы, например, вы увидели, как ваш знакомый стащил что-то в магазине, или услышали, как учитель упоминает имя Господа всуе, то как бы вы поступили?) Майку казалось, что в церковной школе не так уж и плохо. Бывали времена, когда он смутно подозревал, что что-то упустил в жизни - вероятно, у него могло бы быть больше друзей среди сверстников, - но он надеялся, что, поступив в университет, наверстает упущенное. Планы на будущее заставляли его немного волноваться из-за цвета кожи, но к его родителям в городе все хорошо относились, насколько Майк мог видеть, и он верил, что и к нему будут хорошо относиться, если он в свою очередь будет добр с окружающими.


Исключением из правила, разумеется, был Генри Бауэре.


Несмотря на то, что Майк старался не показывать вида, он чувствовал, что Генри внушает ему постоянный страх. В 1958 году Майк был худеньким стройным мальчиком с хорошей фигурой, выше Стэна Уриса, но не такой высокий, как Билл Денбро. Он был быстрым и проворным, что несколько раз спасало его от Генри. И конечно, его спасало то, что он ходил в другую школу. Из-за этого и из-за разницы в возрасте их пути редко пересекались. Майк прилагал все усилия, чтобы избегать конфликта. Итак, по насмешке судьбы, несмотря на то, что Генри ненавидел Майка Хэнлона больше, чем кого-либо в Дерри, Майку доставалось от него меньше остальных.


Но он получил свое сполна. Однажды весной, после того как он убил собаку Майка, Генри поливал кусты, а Майк в это время направлялся в библиотеку. Был конец марта, погода стояла достаточно теплая для велосипедной прогулки, но в те дни Витчем-стрит раскисла от грязи как раз за фермой Бауэрсов. Образовалось настоящее грязное болото, ничего хорошего не сулившее велосипедистам.


«Привет, нигтер», - сказал Генри, с ухмылкой появившись из-за кустов.


Майк сделал шаг назад, стреляя глазами по сторонам и прикидывая возможные пути к отступлению. Он знал, что если даст деру, то наверняка обгонит Генри. Генри был большим и сильным, но медлительным.


«Хочешь испачкать меня дегтем, - сказал Генри, наступая на мальчика. - Но ты недостаточно черен для этого, и ко мне не пристанет».


Майк скосил глазами влево и сделал обманное движение в ту же сторону. Генри клюнул на приманку и рванулся в том же направлении - слишком быстро и слишком далеко, чтобы успеть остановиться. Майк быстро взял вправо (на втором курсе университета он будет играть в университетской футбольной команде и только сломанная в середине сезона нога помешает ему установить новый университетский рекорд). Он бы легко увернулся от Генри, если бы не грязь. Она была густой, и Майк поскользнулся и упал на колени. Не успел он подняться, как Генри уже навалился на него.


«Ниггер-ниггер-ниггер!» - кричал Генри в каком-то религиозном экстазе, катая Майка по грязи. Грязь набилась Майку за воротник рубашки и поползла вниз по спине до самых брюк. Он чувствовал, как грязь стекает ему прямо в ботинки. Но заплакал он, только когда Генри размазал ему по лицу огромную пригоршню грязи, залепив обе ноздри.


«Вот теперь ты черный! - с ликованием прокричал Генри, втирая Майку в волосы грязь. - Теперь ты НАСТОЯЩИЙ черный!»


Он разорвал поплиновый пиджак и рубашку Майка до самого низа и нашлепнул мальчику на пуп грязную лепешку.


«Теперь ты черен, как полночь в РУДНИКЕ!» - победно заорал Генри и налепил Майку на уши по лепешке грязи. Потом он встал, уткнув руки в бока и закричал:


«Я убил твою собаку, черномазый!»


Но Майк не слышал его не только из-за грязи, набившейся ему в уши, но и из-за ужасных рыданий, сотрясавших его маленькое тело.


Генри швырнул в Майка последний липкий комок грязи, повернулся и зашагал домой, не оглядываясь. Через некоторое время Майк тоже поднялся и направился домой, все еще продолжая плакать.


Его мать, разумеется, пришла в ярость; она потребовала, чтобы Вилл Хэнлон позвонил шерифу Бортону и тот зашел в дом Бауэрсов до захода солнца. «Он и раньше такое вытворял, до Майка», - услышал Майк голос матери. Он сидел в ванне, а его родители разговаривали на кухне. Он принимал уже вторую ванну, первая почернела в тот же момент, когда он в нее залез. От ярости его мать перешла на местное наречие, которое Майк едва понимал. «Примени к нему закон, Вилл Хэнлон! Щенок, молокосос! Должен быть на него закон! Слышишь?»


Вилл слышал, но не сделал того, что говорила жена. В конце концов, когда она поостыла (это произошло уже ночью, когда Майк уже часа два как спал), он объяснил ей некоторые обстоятельства. Шериф Бортон - не Саливан. Если бы Бортон был шерифом в то время, когда произошел тот случай с отравленными цыплятами, Вилл никогда бы не получил свои двести долларов и вынужден был бы довольствоваться тем, что есть. Кое-кто сочувствует тебе, а кое-кто нет. Бортон относился к последним. По сути, он был просто бесхарактерным человеком.


«У Майка и раньше бывали неприятности с этим парнем, - сказал он Джессике. - Но дело не заходило далеко, потому что он обходил Генри Бауэрса стороной. Это послужит ему уроком».


«Ты хочешь сказать, что так все и оставишь?»


«Подозреваю, что Бауэре напичкал сына историями о наших с ним стычках, - сказал Вилл, - и поэтому сын ненавидит нас троих, и к тому же отец наверняка сказал ему, что все люди должны ненавидеть ниггеров. Все сводится к этому. Я ничего не могу поделать с тем, что наш сын - негр, что вот сижу здесь и объясняю, что Генри Бауэре не оставит его в покое только потому, что у него темная кожа. Он будет преследовать его до конца жизни, и я ничего не смогу с этим поделать, и ты тоже ничего не сможешь поделать. Именно там, в той христианской школе, в которую ты так стремилась его отдать, учительница сказала им, что белые лучше черных, потому что Хам, сын Ноя, смотрел на своего отца, пока тот спал пьяный и голый, а два других сына отвели глаза. Поэтому сыновья Хама были прокляты и обречены во веки веков рубить деревья и черпать воду, сказала она. И Майки сказал, что когда она рассказывала им эту историю, то смотрела прямо на него.


Джессика глядела на мужа, безмолвная и жалкая. Две слезинки выкатились у нее из глаз и медленно поползли по щекам.


«Неужели ничего нельзя поделать?»


Он ответил мягко, но неумолимо - в те годы жены верили своим мужьям, и у Джессики не было причин сомневаться в словах Вилла:


«Нет. С такой кличкой ничего нельзя поделать ни сейчас, ни в другой жизни. Ниггеры в Мэне навсегда останутся ниггерами. Я много раз думал, что я потому вернулся в Дерри, что нет лучше места, чтобы помнить об этом. Но я поговорю с мальчиком».


На следующий день он позвал из конюшни Майка. Вилл присел на край бороны и похлопал рядом с собой, приглашая Майка сесть с ним.


«Я хочу, чтобы ты больше не попадался на глаза Генри Бауэр-су», - сказал он.


Майк кивнул.


«Его отец - сумасшедший».


Майк снова кивнул. Он слышал об этом много раз. И те несколько раз, что он видел мистера Бауэрса, только усилили представление.


«Я не имею в виду, что он немного не в себе, - сказал Вилл, закурив самокрутку с табаком «Баглер». Он взглянул на сына. - Он в трех шагах от психушки. Таким он вернулся с войны».


«Мне кажется, что Генри тоже сумасшедший», - сказал Майк тихим, но уверенным голосом, и у Вилла защемило сердце.., хотя он не мог в это поверить. Даже после всего того, что он перенес в жизни, после всех испытаний, выпавших на его долю, после того случая, когда он чуть заживо не сгорел в том подпольном баре «Блэк-Спот», он не мог поверить, что ребенок вроде Генри может быть сумасшедшим.


«Нет, он слишком наслушался рассказов своего отца, и это вполне естественно», - сказал Вилл. Но все же здесь его сын был прав. Генри Бауэре либо из-за постоянного общения с отцом, либо по какой-то другой причине, непонятной для окружающих, действительно медленно, но верно сходил с ума.


«Я не хочу, чтобы ты улепетывал от него со всех ног, - сказал отец, - только потому что ты негр, а потому, что ты не заслужил, чтобы с тобой плохо обращались. Понимаешь, что я имею в виду?»


«Да, папа», - сказал Майк.


«Я вижу, что ты на самом деле понимаешь, что я имею в виду, - сказал Вилл и взъерошил сыну волосы. - И из этого следует, что тебе надо ходить осторожнее. Спроси сам себя, волнуешься ли ты из-за Генри Бауэрса. Волнуешься?»


«Нет, - сказал Майк. - Нет, не думаю».


Через некоторое время он переменит свое мнение. А именно третьего июля 1958 года.


4


Пока Генри Бауэре, Виктор Крисе, Белч Хаггинс, Питер Гордон и наполовину вылетевший из колледжа Стив Садлер по прозвищу Лось (по имени одного из героев в комиксах) толпой преследовали перепуганного Майка Хэнлона от сортировочной станции до Барренса на протяжении почти полумили, Билл и остальные Неудачники продолжали сидеть на берегу Кендускеага, обсуждая проблему своих ночных кошмаров.


- Кккажется, я знаю, ггде Оно, - нарушил наконец молчание Билл.


- В канализации, - сказал Стэн, и все подскочили от внезапного резкого шума. Эдди, виновато улыбнувшись, убрал респиратор.


Билл кивнул.


- Несколько дней ннназад я сспросил отца о ккканализации. «Раньше здесь было сплошное болото, - рассказал Зак сыну, - и отцы города умудрились в самой худшей его части основать деловой район Дерри. Часть канала под Центральной и Главной улицами, впадающая в Бассей-парк, не что иное, как сток Кендускеага. Большую часть года в стоках почти нет воды, но когда начинается весенний разлив или наводнение, они просто необходимы...» Здесь он замолчал, видимо, вспомнив наводнение прошлой осени, во время которого он потерял младшего сына. Из-за насосов», - закончил он.


«Пппочему из-за нннасосов?» - спросил Билл, непроизвольно повернув голову.


«Насосы откачивают нечистоты, - сказал отец. - они расположены в Барренсе. Такие бетонные муфты, которые торчат примерно на три фута над землей...»


«Бббен Хэнском называет их «пещеры Морлоков», - сказал Билл.


Зак улыбнулся сыну.., но улыбка вышла печальной. Они сидели у Зака в магазине, где он безучастно скреплял стулья шпонками. «Самые обычные насосы для грязи, малыш, - сказал он. - Они находятся в цилиндрах на глубине примерно десяти футов и, когда изменяется уровень наклона земли, они начинают откачивать отходы. Это старое сооружение, и городу не помешали бы несколько новых насосов, но Совет всегда ссылается на свою нищету, когда на бюджетных собраниях заходит разговор о деньгах на аренду. Если бы мне заплатили по четверти доллара каждый раз, когда я спускался туда и стоя по колено в дерьме, чинил какой-нибудь из этих моторов.., но тебе неинтересно это, Билл? Почему бы тебе не посмотреть телевизор? По-моему, сегодня вечером будет «Сахарная нога».