Падение,свершенное в отчаянии
| Вид материала | Документы |
- Урок изучения новых знаний в 9-м классе по теме: "Свободное падение тел", 145.66kb.
- Беседа – лекция. Прием наркотика – всегда полет, но в конце – всегда падение, 83.01kb.
- Беседа – лекция. Прием наркотика – всегда полет, но в конце – всегда падение, 76.9kb.
- Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. 1994, 5231.51kb.
- Года было позитивным, наблюдался рост цен на акции, курс иностранной валюты рос,, 62.74kb.
- Падение Константинополя в 1453, 953.32kb.
- Как я победила рак. Дневник исцеления, 1421.57kb.
- Положение плода 48 Проверка методик 49 Беспокойство, страх и утомление, 4037.11kb.
- Українська Зернова Асоціація, 1628.8kb.
- "Мировой финансовый кризис", 68.64kb.
«Я хххочу пппослушать», - сказал Билл.
«Почему тебе так интересно слушать про кучу канализационных насосов?» - спросил Зак.
«Шшкольный ддоклад», - поспешно ответил Билл.
«Сейчас каникулы».
«В следующем ггоду».
«Да, довольно скучная тема, - сказал Зак. - Если ты повергнешь учителя в сон, то он наверняка поставит тебе «неуд».
«Смотри, вот Кендускеаг, - он начертил среди стружки на столе, порезанном ленточной пилой, прямую линию. - А вот Барренс. Как деловая часть города находится ниже, чем окраины, Канзас-стрит, например, или Олд-Кейп, или Западный Бродвей, то большая часть отбросов из центра города откачивается в реку. Отходы эти вместе с местными отходами текут прямо к Барренсу. Понимаешь?»
«Дда», - сказал Билл, ближе наклоняясь к отцу, чтобы получше разглядеть линии; его плечо оказалось как раз рядом с рукой отца.
«Когда-нибудь, когда перестанут сбрасывать отходы в реку, этим насосам придет конец. Но пока еще они находятся в.., как их называет твой приятель?»
«Пещеры Морлоков», - сказал Билл безо всякого заикания; ни он сам, ни его отец этого не заметили.
«Да. Вот для этого и нужны насосы в этих чертовых дырах, и если выпадает немного дождей или не слишком сильные наводнения, то работают они сравнительно хорошо. Хотя стоки и канализация были предусмотрены как отдельные системы, но на самом деле они все время пересекаются. Видишь?» - Он начертил несколько лучеобразных крестиков на линии, изображающей Кендускеаг, и Билл кивнул.
«Ладно, единственное, что тебе необходимо знать о стоке воды, так это что она стекает, куда может. Когда поднимается уровень воды, она заполняет и стоки, и канализационные трубы. Когда вода в стоках поднимается до уровня насосов, она заливает их. И причиняет мне массу хлопот, потому что мне приходится их чинить».
«Ппапа, а ккакого размера сстоки и ттрубы?»
«Ты имеешь в виду отверстия?»
Билл кивнул.
«Основная канализационная труба, наверное, футов шесть в диаметре. Вспомогательная, та, которая с окраин, думаю, фута три или четыре. Некоторые, может быть, немного больше. И поверь мне, Билли, и можешь сказать об этом своим друзьям: никогда не вздумайте лазать в эти трубы ни затем, чтобы поиграть, ни на спор, ни по какой-нибудь другой причине».
«Почему?»
«Почти с 1885 года за ними следит дюжина различных городских организаций. Во время Депрессии водопроектная организация предложила целую систему канализационных стоков и третичных систем; на общественные работы тогда отпускались большие деньги. Но парней, которые возглавляли этот проект, убили во второй мировой войне, и приблизительно пять лет спустя Водный департамент обнаружил, что большинство проектов системы пропало. Почти девять фунтов документов просто испарилось с 1937 по 1950 год. Мое мнение такое: кто-то не хочет, чтобы узнали, куда ведут эти проклятые трубы и почему.
Когда они работают, всем на них наплевать. Когда они ломаются, приходят три или четыре лопуха из «Дерри Уотер» и пытаются выяснить, какой насос протекает или где образовалась пробка. А когда они спускаются туда, то хорошенько упаковывают свои завтраки, потому что там полная темнота, жуткая вонь и крысы. Поэтому лучше держаться отсюда подальше. Но самое главное, конечно, то, что вы можете потеряться. Такое уже раньше случалось».
Потеряться под Дерри. Потеряться в канализации. Потеряться в темноте. Сама мысль об этом была настолько мрачной и леденящей, что Билл некоторое время не мог произнести ни слова. Затем он сказал:
«Но разве туда нникогда не ппосылали людей, чтобы составить карту...»
«Мне надо закончить эти шпонки, - резко сказал Зак, отворачиваясь от Билла. - Иди в дом и посмотри, что показывают по телевизору».
«Нно, пппапа...»
«Иди, Билл», - сказал Зак, и Билл почувствовал себя чужим. Из-за этого чувства ужин превратился для него в пытку. Отец листал журналы по электричеству (он надеялся еще когда-нибудь сделать карьеру), а мать читала один из бесконечных английских романов:
Марш, Сайерс, Иннес, Аллингем. Из-за этого чувства еда показалась безвкусной, словно замороженные обеды, которые и в глаза не видели духовки. Спустя некоторое время он поднялся в свою комнату, лег на кровать, держась за живот, и подумал: Лавироваликорабли,лавировали,даневылавировали.Стех пор, как умер Джордж, он все чаще повторял эту скороговорку, хотя мать научила его этой фразе еще за два года до смерти брата. Она звучала в его голове как заклинание. В тот день, когда он сможет подойти к матери и запросто произнести эту фразу без ошибок и без заикания, глядя ей прямо в глаза, он больше не будет для них чужим, лед между ними растает, ее глаза потеплеют, она обнимет его и скажет: «Замечательно, Билли! Какой хороший мальчик! Какой хороший!»
Конечно, он никому не мог поведать свою тайную фантазию, ни под какими пытками он не выдал бы своей потаенной мысли. Если бы он смог произнести эту скороговорку, которой она случайно научила его одним субботним утром, когда они с Джорджем сидели и смотрели Гая Медисона и Энди Дивайн в «Приключениях дикого Била Хикока», то это было бы как поцелуй, который разбудил Спящую Красавицу от холодного сна и вернул ее в теплый мир сказочной любви красавца-принца.
Лавироваликорабли,лавировали,даневылавировали.
- Почему ты так уверен, что Оно в канализации? - спросил Ричи, переводя взгляд с Билла на Стэна Уриса и снова на Билла.
- Вввсе ввведет тттуда, - сказал Билл. - Голоса, кккоторые слышала Ббеверли, ррраздавались из вводостока. И кровь. Кккоща нас ппппреследовал кккклоун, у ккканализации были оранжевые пппуговицы. И Ддджорджи...
- Это был не клоун, Большой Билл, - сказал Ричи. - Я же говорил тебе. Я знаю, это сумасшествие, но это был оборотень. Он с вызовом посмотрел на остальных ребят.
- Ей-Богу. Я видел это сам. Билл сказал:
- Это для тебя Оно было оборотнем.
- А?
Билл пояснил:
- Разве тты нне пппонимаешь? Это дддля ттебя Оно ббыло оборотнем, ппотому что ттты ппппосмотрел это ннемое кккино в «Аааалладине».
- Не понимаю.
- По-моему, я понял, - спокойно сказал Бен.
- Я ссссходил в ббблиотеку и ппосмотрел книги, - продолжал Билл. - Я думаю, Оно - ннна... - он замолчал, напрягая гортань и потом выпалил, - наваждение.
- Наваждение? - с сомнением переспросил Эдди.
- Нннаваждение, - подтвердил Билл. Он рассказал им о том, что он нашел по этому поводу в энциклопедии и о главе, которую он прочел в книге под названием «Правда о ночи». Глэмор, сказал он, это гэльское имя существа, которое терроризировало Дерри; другие народы и другие культуры в разные времена называли его по-разному, но все они имели в виду одно и то же. Индейцы с равнины называли это «Маниту». Оно иногда принимало обличье горного льва, или лося, или орла. Эти индейцы верили, что дух Маниту иногда может входить в них, и, когда это происходило, они сами получали возможность превращаться в то животное, которое покровительствовало их дому. Гималайцы называли его «таллус» или «таелус», что означало злое магическое существо, которое может читать ваши мысли и превращаться в ту вещь, которой вы больше всего боитесь. В Центральной Европе Оно называлось «эялик», подобие вурдалака или вампира. Во Франции его называли «ле лу-гару», или «сбрасывающий кожу», термин, который варварски переводят, как «оборотень», но Билл сказал им, что «ле лу-гару» (которое он произносит «ле луп-гароу») может быть чем угодно, абсолютно чем угодно: волком, ястребом, овцой, даже насекомым.
- А в какой-нибудь из тех статей сказано, как справиться с ним? - спросила Беверли.
Билл кивнул, но вид его при этом выражал сомнение.
- У ггималайцев сосуществует ррритуал, чтобы ссправиться с ннним, нно он сслишком ооотвратителен.
Они посмотрели на него. Им уже расхотелось слушать то, что он собирался им сказать, но это было необходимо для них всех.
- Это нназывается ррритуал Ччуди, - сказал Билл и приступил к объяснению. - Если бы вы были гималайским святым, вы бы выследили таелуса. Таелус высовывает язык. Вы высовываете свой. Вы и Оно касаетесь языками и прикусываете их друг у друга, как будто сцепляете скобой, и смотрите в глаза друг другу.
- Ой, меня сейчас стошнит, - сказала Беверли, согнувшись пополам. Бен легонько похлопал ее по спине и оглянулся вокруг: не видел ли кто. Никто не видел; все смотрели на Билла, как зачарованные.
- Что дальше? - спросил Эдди.
- Тттак, - сказал Билл, - Зззвучит ддико, ннно в кккниге сссказано, что ппотом вы нначинаете рассказывать шшшутки и загадывать зззагадки.
- Что? - спросил Стэн.
Билл кивнул. Его лицо напоминало лицо журналиста, который хочет, чтобы вы знали, что не он придумывает новости, он только сообщает их вам.
- Ввот тттак. Ссначала рассказывает ччудовище-таелус, пппотом ддолжны рассказывать вввы, рассказываете и ппповорачиваетесь...
Беверли села, подтянув колени к подбородку и обхватила их руками.
- Не понимаю, как люди могут разговаривать, когда у них языки пригвождены друг к другу.
Ричи тут же высунул язык, обхватил его пальцами и заговорил нараспев:
- А мой папа - мусорщик!
Никто не рассмеялся, хотя это была старая детская шутка.
- Ммможет ббыть, имеется в ввиду телепатия, - сказал Билл. - Во вввсяком сслучае, если ччеловек зззасмеется первым, ннесмотря на бббо...
- Боль? - спросил Стэн. Билл кивнул.
- ..то таелус уубивает его и сссьедает. Я ддумаю, его дддушу. Ннно если чччеловек ззаставит ттаелуса ззасмеяться пппервым, то ему пппридется исчезнуть на сссотни лет.
- В книге не сказано, откуда он появляется? - спросил Бен. Билл покачал головой.
- Ты сам хоть немного веришь в это? - спросил Стэн, пытаясь придать голосу насмешливые нотки, но не смог найти в себе для этого достаточно моральных и умственных сил.
Билл пожал плечами и сказал:
- Ппочти верю. - Казалось, он собирается еще что-то добавить, но он не произнес больше ни слова.
- Это объясняет многое, - медленно произнес Эдди. - Клоун, прокаженный, оборотень... - он посмотрел на Стэна. - Мертвые мальчики, мне кажется, тоже.
- Похоже, это работенка как раз для Ричарда Тозиера, - сказал Ричи голосом диктора за кадром в кинохронике, - человека, у которого всегда в запасе тысяча шуток и шесть тысяч загадок.
- Если мы тебе поручим эту работенку, мы все помрем, - сказал Бен. - Медленно. В страшных мучениях. Тут все снова рассмеялись.
- Ладно, что будем делать? - требовательно сказал Стэн, но Билл лишь снова покачал головой.., и тут он почувствовал, что знает ответ. Стэн поднялся.
- Давайте пойдем куда-нибудь? - сказал он. - Мне тут надоело.
- Мне здесь нравится, - сказала Беверли. - Здесь в тени очень неплохо.
Она взглянула на Стэна.
- Тебе, наверное, захотелось подурачиться? Пойти на свалку или побросать в бутылки
камнями?
- И мне нравится бросать в бутылки камнями, - сказал Ричи и встал рядом со Стэном. Он отряхнул воротник и принялся гордо вышагивать по кругу, как Джеймс Дин в «Бунтаре без причины». - Они обидели меня, - сказал он с унылым выражением лица, почесывая грудь. - Мои родители. Школа. Об-ще-ство. Все они, все давят на меня, малыш. Они...
- Дерьмо, - сказала Беверли и вздохнула.
- У меня есть петарды, - сказал Стэн, и все забыли и о Глэморах, и о Маниту, и об ужасной пародии Ричи на Джеймса Дина, когда Стэн достал из бокового кармана упаковку «Блэк Кэтс». Даже Билл был поражен.
- Гггосподи пппомилуй, Стэн, гггде ты их вввзял?
- У того толстого мальчишки, с которым время от времени хожу в синагогу, - сказал Стэн. - Я их обменял на целую кучу комиксов про Супермена и Маленькую Лулу.
- Давайте постреляем! - закричал Ричи, от радости с ним чуть не случился апоплексический удар. - Давай постреляем, Стэнни, я никому не скажу, христопродавец ты этакий, обещаю. Я всем буду говорить, что у тебя самый маленький нос, Стэнни! Я всем буду говорить, что ты - не обрезанный!
Услышав это, Беверли зарыдала от смеха. С ней и в самом деле мог случиться апоплексический удар, если бы она не закрыла лицо руками. Билл засмеялся, Эдди засмеялся, и через минуту Стэн засмеялся вместе с ними. В тот день, накануне Четвертого Июля, их смех разносился над залитой солнечным светом водой Кендускеага, и никто из них не заметил уставившиеся на них из зарослей ежевики и бесплодных кустов черной смородины оранжевые глаза. Берег реки на тридцать футов кругом полностью зарос ежевикой, а в центре зарослей находилась как раз одна из тех «чертовых дыр» Бена. Именно из этой бетонной трубы на них таращились эти глаза в два фута шириной.
5
В тот день Майк убегал от Генри Бауэрса и его дружков, потому что на следующий день был праздник, Четвертое Июля. В оркестре церковной школы Майк играл на тромбоне, и Четвертого Июля оркестр должен был участвовать в ежегодном праздничном параде и играть «Военный гимн республики». Этого дня Майк ждал целый месяц. Из-за слетевшей велосипедной цепи он прогулял последнюю репетицию. Репетиция была запланирована до половины третьего, и он заодно решил почистить тромбон, который раньше хранился в школьном музыкальном классе.
Когда он подошел к церковной школе на Нейболт-стрит и обернулся назад, мысли его мгновенно повернули в другом направлении. Генри, Виктор, Белч, Питер Гордон и Лось Садлер, цепью рассредоточившись по всей дороге, шли за ним. Если бы они вышли из дома Бауэрса на пять минут позже, Майк успел бы скрыться из виду за вершиной следующего холма, и решающая битва и все, что за ней последовало, могло бы произойти в другое время или не произойти вовсе.
Но спустя несколько лет именно у Майка возникла мысль, что, вероятно, в то лето никто из них не был полноценным хозяином своих дел и поступков; если какая-то доля удачи и доброй воли принимала участие в этом спектакле, то их роль была очень незначительной. Он бы мог перечислить множество подозрительных совпадений, но по крайней мере одну вещь он наверняка не мог знать. Когда в тот день Стэн Урис показал друзьям коробочку «Блэк Кэтс» и Неудачники отправились на свалку взрывать петарды, Виктор, Белч и другие пришли на ферму Бауэрса, потому что у Генри тоже были петарды, небольшие бомбочки и М-80 (за хранение последних несколько лет спустя ввели уголовное наказание). Большие мальчишки собрались пойти за угольную яму около железной дороги и там взорвать сокровища Генри.
Все они, даже Белч, обходили стороной ферму Бауэрсов по двум простым причинам: во-первых, из-за сумасшедшего отца Генри и чтобы не заканчивать за Генри различную работу. Эти мальчики не были лентяями, но у них самих было дома множество дел: прополоть сорняки, натаскать камней и дров, наносить воды, накосить травы, собрать то, что созрело в то или иное время года: горох, огурцы, помидоры, картофель. Кроме того, дома они это делали без потогонной системы чокнутого отца Генри, которому было абсолютно наплевать, кого бить (однажды, когда Виктор Крисе уронил корзину с помидорами, которую он тащил от самой дороги, отец Генри избил его поленом). Довольно неприятная вещь - получать по спине березовым поленом; но хуже всего, что при этом Батч Бауэре напевал: «Я убью всех узкоглазых! Я убью всех вонючих узкоглазых!»
С присущей ему немногословностью, Белч Хагтинс два года назад сказал Виктору: «Я не трахаюсь с сумасшедшими». Виктор засмеялся и согласился с ним.
Но петарды были слишком большим искушением для мальчиков, и они не смогли устоять.
«Вот что я скажу тебе, Генри, - сказал Виктор, когда Генри позвонил ему в девять утра и пригласил в гости. - Лучше давай встретимся около часа у угольной ямы. Что скажешь?»
«Ты можешь подходить к яме к часу, только меня там не будет, - ответил Генри. - У меня дома дел по горло. Но если ты подойдешь туда часам к трем, то я буду там. И первая М-80 полетит в твою дурацкую башку, Вик».
Вик засмеялся, но потом согласился прийти и помочь управиться с делами.
Остальные тоже пришли, и пятеро взрослых парней как черти трудились на ферме у Бауэрса все утро. Когда Генри спросил у отца, может ли он уйти, Бауэрс-старший просто вяло махнул рукой. Батч устроился на веранде в кресле-качалке с молочной бутылкой, наполненной крепким сидром, и поставил на перила веранды портативный радиоприемник «Филко». Обнаженный японский меч лежал на коленях Батча; военный трофей, который, как говорил Батч, он вытащил из тела умирающего япошки на острове Тарава (на самом деле он обменял его в Гонолулу на шесть бутылок «Будвейзера» и три ручки). Когда Батч напивался, он почти всегда доставал этот меч. И с тех пор все мальчики, включая Генри, в глубине души были убеждены, что рано или поздно он убьет этим мечом кого-нибудь еще и лучше бы его убрать подальше от Батча.
Когда Генри заметил на улице Майка Хэнлона, мальчикам ничего больше не оставалось, как выйти на дорогу.
- Это ниггер! - сказал он, и глаза у него загорелись, как у ребенка, ожидающего скорого появления Санта-Клауса у рождественской елки.
- Ниггер? - у Белча Хагтинса был озадаченный вид. Он видел Хэнлона только один раз, но его безжизненные глаза сверкнули. - А, да! Ниггер! Пошли за ним. Генри.
Белч рысью бросился за Майком, остальные последовали его примеру, но Генри схватил Белча за руку и осадил назад. У Генри было больше опыта в охоте на Майка Хэнлона, чем у остальных, и он знал, что поймать его не так просто. Этот черномазый мог уйти.
- Он не видит нас. Давайте просто быстро пойдем за ним и постепенно сократим расстояние.
Так и сделали. Сторонний наблюдатель был бы удивлен: пятеро мальчиков были похожи на спортсменов, участвующих в олимпийских соревнованиях по ходьбе. Пузо Лося Садлера подпрыгивало вверх-вниз внутри футболки с надписью «Университет Дерри». По красному лицу Белча катился пот. Но расстояние между ними и Майком уменьшалось - двести ярдов, сто пятьдесят ярдов, сто ярдов.
- Что будем с ним делать, Генри? - тихо спросил Виктор Крисе. В его голосе прозвучало любопытство, но, по правде говоря, Вик был обеспокоен. Через некоторое время он начнет беспокоиться за Генри все больше и больше. Ему было наплевать, что Генри собирался сделать с сыном Хэнлонов: избить его или просто порвать ему рубашку или стащить с него штаны и повесить их на дерево. Но он не был уверен, что у Генри на уме только это. В этом году было несколько неприятных случаев с детьми из начальной школы, про которых Генри обычно говорил «мелкое дерьмо». Генри часто командовал и терроризировал «мелкое дерьмо», и с марта они стали обходить его за версту. Одного из них, четырехглазого сына Тозиеров, Генри с друзьями выслеживали до самого Фриза, но где-то упустили его в тот момент, когда им уже стало казаться, что они схватили его за задницу. Потом, в последний день школьных занятий, сын Хэнскомов...
Но Виктор не любил вспоминать об этом.
Его беспокоила одна простая вещь: Генри мог зайти СЛИШКОМ ДАЛЕКО. Насколько ДАЛЕКО, Виктор даже боялся себе представить.., но сердце подсказывало ему, что на этот вопрос есть только один ответ.
- Мы поймаем его и спустим в угольную яму, - сказал Генри. - Думаю, засунем ему в башмаки по парочке петард и посмотрим, как он умеет танцевать.
- Но не М-80, Генри, правда?
Если Генри собирается сделать что-либо подобное, Виктор высыплет порох. М-80 в туфлях могут прострелить ниггеру ноги, а это - более чем СЛИШКОМ ДАЛЕКО.
- У меня их только четыре штуки, - сказал Генри, не сводя глаз со спины Майка Хэнлона. Теперь расстояние между ними сократилось до семидесяти пяти ярдов, и он тоже заговорил тихо. - Ты думаешь, я выброшу их ради какого-то вонючего ниггера?
- Нет, Генри, конечно, нет.
- Мы просто положим парочку «Блэк Кэтс» в его мокасины, - сказал Генри, - потом стащим с него штаны и выбросим одежду в кусты. Пусть прикрывается крапивой.
- И бросим его в уголь, - сказал Белч, и его обычно мутные глаза засверкали. - Да, Генри? А там холодно?
- Холодно, как в могиле, - небрежно сказал Генри, и Виктору это совершенно не понравилось. - Мы вымажем его углем, как я уже однажды вымазал его в грязи, и... - Генри оскалился, обнажив зубы, которые у него начали гнить, когда ему было еще лет двенадцать. - И я ему кое-что скажу. Не думаю, чтобы он слышал, когда я ему это сказал в прошлый раз.
- Что ты скажешь, Генри? - спросил Питер. Питер Гордон был страшно заинтригован и возбужден. Он вырос в одной из «приличных семей» Дерри - они жили на Западном Бродвее - и через два года его пошлют в приготовительную школу в Гротоне, по крайней мере, он так думал тогда, третьего июля. Он был умнее Виктора Крисса, но недостаточно долго водился с ними, чтобы понять, насколько велико разлагающее влияние Генри.
- Увидишь, - сказал Генри. - Теперь все заткнитесь. Мы уже близко.
От Майка их отделяло всего двадцать пять ярдов, и Генри уже открыл рот, чтобы отдать приказ схватить его, когда у Лося Садлера выстрелила первая в этот день петарда. Вечером Лось съел три тарелки печеных бобов, и звук получился почти такой же громкий, как выстрел из пистолета.
Майк обернулся. Генри увидел, как округлились его глаза.
- Хватайте его! - заорал Генри.
Майк застыл на секунду, затем сорвался с места и побежал во весь опор.
6
Неудачники огибали бамбуковые заросли в Барренсе, когда Билл представил, что они в джунглях на сафари. Он часто так представлял, гуляя по этой части Барренса. Высокий белый бамбук мешал разглядеть дорогу. Земля была черная, под ногами хлюпала грязь с дерном, и, чтобы не зачерпнуть грязь в ботинки, детям приходилось перепрыгивать через нее. Лужи со стоячей водой отражали странно унылую радугу. В воздухе стоял тяжелый запах испарений, издаваемый частично свалкой, частично гниющей растительностью.
Недалеко от Кендускеага Билл остановился и обернулся к Ричи.
- Ввпереди тттигр, Тттозиер. Ричи кивнул и обернулся к Беверли:
- Тигр, - выдохнул он.
- Тигр, - сказала она Бену.
- Людоед? - спросил Бен, сдерживая дыхание, чтобы не пыхтеть.
- Весь в крови, - ответила Беверли.
- Тигр-людоед, - прошептал Бен Стэну, и тот передал новость Эдди, худое лицо которого от волнения покрылось румянцем.
Они медленно скрылись в зарослях бамбука. Тигр прошел прямо перед ними, они увидели его очень близко: крупный, наверное, фунтов четыреста, в его движениях чувствовалась грация и сила, шкура переливалась как шелк. Очень близко они увидели его зеленые глаза и пятна крови на морде - кровь воина-пигмея, последней съеденной заживо жертвы.
Бамбук шуршал музыкально и как-то жутковато. Либо это летний ветерок, либо тигр направляется к Олд-Кейп на краю Барренса.
- Ушел, - сказал Билл. Он перевел дыхание и снова вышел на тропинку. Остальные последовали за ним.
Ричи оказался единственным вооруженным мужчиной: он сделал из плотного картона пистолет, а рукоятку обмотал изолентой, чтобы не скользила.
- Если двинешься с места. Большой Билл, я всажу в тебя пулю, - зловеще произнес он и поправил дулом пистолета свои старые очки.
- Здесь жжживет ппплемя ватусов, - сказал Билл. - Ннне состоит стрелять. Тты же нне хочешь, чччтобы с ттебя осеняли скальп?
- О! - сказал изумленный Ричи.
Билл жестом подозвал остальных ребят, и они снова пошли по тропинке, которая сужалась к концу бамбуковых зарослей. Они вышли на берег Кендускеага там, где для перехода через реку были набросаны камни. Бен стал показывать, как их следует класть. Берете большой камень и бросаете его в воду, затем берете второй камень и, встав на первый, бросаете его в воду тоже, потом берете третий камень и, стоя на втором камне, опять бросаете его в воду и так до тех пор, пока не перейдете через реку (которая здесь в это время года менее фута глубиной и даже видно дно с темно-желтыми песчаными бугорками), не замочив ноги. Фокус был простой, почти детский, но никто из них не видел его, пока Бен не показал, как это делается. Когда он молол чепуху, его было приятно послушать, но как только он начинал показывать то, что они раньше никогда не видели, все чувствовали себя просто болванами.
Поодиночке они спустились вниз по берегу и стали переходить через реку по сухим выступам камней, которые только что набросали.
- Билл! - неожиданно позвала Беверли. Он сразу же застыл с вытянутыми вперед руками, но не оглянулся. Вокруг него плескалась и струилась вода.
- Что?
- Здесь пираньи! Два дня назад я видела, как они съели целую корову. Через минуту после того, как она упала, от нее не осталось ничего кроме костей. Не упади!
- Хорошо, - сказал Билл. - Будьте осторожны, ребята.
Неожиданный свист гудка товарного поезда, загружающегося на железнодорожной насыпи, заставил Эдди Каспбрака покачнуться почти на середине пути, и он чуть не упал в воду. На мгновение он посмотрел на блестящую от солнечных лучей воду, от которой слепило глаза, и действительно увидел стаю кружащих пираний. Они не были частью той игры воображения Билла про джунгли-сафари, он был в этом совершенно уверен. Рыбы, которых он увидел в воде, были похожи на выросших до гигантских размеров золотых рыбок с огромными отвратительными челюстями, как у морского окуня. Пилообразные зубы торчали между толстых губ, и, как и золотые рыбки, они были оранжевого цвета. Такие же оранжевые, как пушистые помпоны, которые иногда носят цирковые клоуны.
Они кружились в обмелевшей реке и скрежетали зубами.
Эдди уколол себя в руку булавкой.
Я упадувводу,- подумал он, - я упадувводу,ионисъедятменязаживо.
Стэн Урис крепко схватил его за запястье и оттащил от смертельного места.
- Ты был на волосок от гибели, - сказал Стэн. - Если бы ты упал в воду, твоя мать всыпала б тебе по первое число.
Но в этот раз Эдди совсем не подумал о матери. Остальные ребята уже добрались до другого берега и считали вагоны товарного поезда. Эдди дико посмотрел Стэну прямо в глаза и снова посмотрел в воду. Он увидел плавающую кожуру от помидора и больше ничего. Он снова посмотрел на Стэна.
- Стэн, я видел...
- Что?
Эдди покачал головой.
- Ничего, наверное, показалось, - сказал он. - Я просто немного (но онибылитам,да,онибылиионисъелибыменязаживо)нервный. Из-за тигра, наверное. Пошли.
Западный берег Кендускеага - Олд-Кейп - в дождливую погоду и во время весенних паводков превращался в грязное болото, но за последние две недели или больше в Дерри не было сильных дождей, и берег высох до такой степени, что покрылся трещинами, из которых, отбрасывая темные тени, выпирали некоторые из тех самых бетонных цилиндров. Приблизительно в двадцати ядрах от них над Кендускеагом возвышалась бетонная труба, из которой постоянно стекала в реку коричневая струя воды. Бен спокойно сказал:
- Жутко здесь.
Остальные кивнули.
Билл повел всех наверх по сухому берегу, и они очутились в густом кустарнике среди жужжания жуков и стрекота кузнечиков. Запах свалки стал теперь более отчетливым и едким; в небо поднимались черные клубы дыма. На земле повсюду, кроме узенькой тропинки, валялся мусор. Билл расчистил ногой кучу отбросов, и Ричи пришел в неописуемый восторг. Он смеялся чуть ли не до слез.
- Тебе обязательно нужно написать об этом книгу, Большой Билл, - сказал он. - Это будет интересно.
Билл вскарабкался на вершину кряжа и посмотрел вниз на свалку.
- О, черт, - сказал он и засунул руки в карманы. Остальные ребята собрались вокруг него.
Сегодня мусор жгли в северном конце свалки, а здесь, в этой части, мусорщик (наверняка это был Армандо Фазио, для друзей просто Мэнди, холостой брат сторожа начальной школы) возился с бульдозером Д-9, оставшимся со времен второй мировой. С его помощью он иногда сгребал мусор в ямы, чтобы потом все сжечь. Он сидел без рубашки, и на сиденье бульдозера под парусиновым зонтиком работал большой переносной радиоприемник, по которому передавали предпраздничный концерт, Золотой Сакс играл «Сенаторов».
- Здесь мы не сможем спуститься, - заметил Бен. Мэнди Фазио был неплохим парнем, но если он встречал на свалке детей, он их сразу же прогонял - из-за крыс, из-за яда, который он ежедневно рассыпал, чтобы крысы не так быстро плодились, из страха, что они могут порезаться, упасть, сгореть.., но самое главное, потому что он считал, что свалка - не место для детских игр. «Разве вы хорошие дети?» - кричал он на ребят, которых ему удавалось выследить на свалке. Их привлекали сюда битые бутылки (или крысы, или гайки), а может быть, экзотическое очарование «свалки-подбиралки»: здесь можно было найти еще работающую игрушку, стул, который можно починить и поставить в штабе, или старый телевизор с целехоньким кинескопом - если в него бросить камень, может получиться великолепный взрыв. «Разве вы хорошие дети? - ревел Мэнди (он кричал не оттого, что был зол, а потому что был глухим и не носил слуховой аппарат). - Тебе что, твои старики не говорили, чтобы ты был хорошим? Хорошие парни и девчонки не играют на свалке! Идите в парк! Идите в Дом культуры и поиграйте там в хоккей. Будьте вы хорошими детьми!»
- Нет, - сказал Ричи. - Здесь нам точно не спуститься. Они немного посидели, понаблюдали за Мэнди, колдующим над своим бульдозером, в надежде, что он сдастся и уйдет, но в действительности сами в это не верили: если у Мэнди был радиоприемник, то, значит, он намерен проторчать здесь целый день. Заэтовремяможнообоссаться,- подумал Билл.
На целом свете не было лучше места, чтобы взрывать петарды, чем свалка. Их можно положить под оловянный таз и потом наблюдать, как таз взлетит на воздух, когда петарда взорвется, или можно зажечь шнур, опустить их в бутылку, а потом убежать, как будто за тобой гонятся три дюжины чертей. Бутылки не всегда взрываются, но, как правило, взрываются.
- Как бы я хотел, чтобы у нас было хоть несколько М-80, - вздохнул Ричи, не подозревая, что скоро одна из них полетит ему в голову.
- Моя мама говорит, что люди должны довольствоваться тем, что у них есть, - сказал Эдди так торжественно, что все рассмеялись. Когда смех утих, все снова посмотрели на Билла. Билл подумал и потом произнес:
- Я знаю одно ммместо. В кконце Бббарренса у жжелезнод-до-рожных путей есть сстарый ппесчаный карьер.
- Да! - сказал Стэн, поднимаясь на ноги. - Я знаю это место. Ты гений, Билл!
- Там должно здорово бабахнуть, - согласилась Беверли.
- Хорошо, пойдемте, - сказал Ричи.
Шестеро ребят (до магического числа не хватает одного) направились вдоль холма, огибающего свалку. Мэнди Фазио, случайно подняв глаза, увидел их силуэты, напоминающие возвращающихся после набега индейцев. Он подумал сначала, не крикнуть ли им, что Барренс - не место для детей, но вместо этого вернулся к своей работе. Во всяком случае, они не были на свалке.
7
Майк Хэнлон без передышки добежал до церковной школы и рванулся по Нейболт-стрит прямо к железнодорожным путям. В школе имелся сторож, но мистер Гендрон был очень стар и слышал еще хуже, чем Мэнди Фазио. К тому же он любил летом большую часть дня подремать в тихой котельне, развалившись в видавшем виды кресле-качалке с газетой «Ньюз» на коленях. Майк мог стоять, барабанить в дверь, кричать старику, чтобы он впустил его, а Генри Бауэре тем временем догнал бы его и отвинтил бы его дурную голову.
Итак, Майк просто побежал дальше.
Но он не просто бездумно несся вперед, - он пытался задать себе темп, пытался контролировать дыхание, чтобы не выдохнуться. Генри, Белч и Лось Садлер не представляли для него опасности, даже будучи относительно свежими и бодрыми, они бегали, как раненые быки. Виктор Крисе и Питер Гордон, однако, были гораздо проворнее. Когда Майк пробежал дом, где Билл и Ричи видели клоуна - или оборотня, - он обернулся и с тревогой увидел, что Питер Гордон уже почти догоняет его. Питер весело улыбался улыбкой лошади, участвующей в скачках с препятствиями, и Майк подумал: Интересно,какбыонулыбался,еслибзнал,чтослучится,когдаонименяпоймают...Неужелиондумает,чтоонипростоскажутмне:«Твояочередьпятнать»иубегут?
Когда впереди появились неясные очертания ворот сортировальной станции с надписью: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. НЕ ВХОДИТЬ.
НАРУШИТЕЛИ ПРЕСЛЕДУЮТСЯ В СУДЕБНОМ ПОРЯДКЕ, Майк был вынужден сбавить темп. Он не чувствовал сильной усталости; дыхание было частым, но он продолжал его контролировать, хотя знал, что, если ему придется долго держать такой темп, его ожидают потом болезненные последствия.
Ворота были наполовину открыты. Он еще раз оглянулся и увидел, что снова оторвался от Питера. Виктор отстал от Питера шагов на десять, остальные были от них ярдах в сорока-пятидесяти. Даже в эти короткие мгновения Майк успел разглядеть черную ярость, искажавшую лицо Генри.
Он легко и быстро проскользнул в приоткрытые ворота, повернулся и захлопнул дверь. Услышал щелчок сработавшего замка. Через минуту Питер Гордон уже ломился в решетку, а через несколько секунд к нему подбежал Виктор Крисе. На лице Питера уже не было улыбки: он смотрел на Майка мрачным, угрюмым взглядом. Он пошарил в поисках замка, но безуспешно: ворота запирались изнутри.
Невероятно, но он сказал:
- Давай, парень, открывай ворота. Это нечестно.
- Что значит «нечестно»? - спросил Майк, часто и тяжело дыша. - Пятеро на одного?
- Нечестно, - повторил Питер, словно не слыша того, что сказал Майк.
Майк посмотрел на Виктора и увидел беспокойство в его глазах. Он заговорил, только когда к воротам прибежали остальные.
- Открывай, ниггер, - взревел Генри. Он стал трясти решетку с такой свирепой яростью, что Питер испуганно посмотрел на него. - Открой! Открой сейчас же!
- Не открою, - спокойно сказал Майк.
- Открой! - закричал Белч. - Открой, ты, вонючий черномазый!
Майк отошел от ворот, сердце громко стучало в груди. Он не мог понять, то ли он был напуган, то ли просто взволнован. Они прильнули к воротам с другой стороны, кричали, обзывали его ниггером и такими словами, о существовании которых он и не подозревал: черножопый, землекопалка, черничник, обезьяна и тому подобное. И он лишь удивился, когда Генри достал что-то из кармана, зажег о ноготь большого пальца спичку и нечто круглое красное перелетело через ограду. Он инстинктивно отскочил, когда, поднимая столбы пыли, слева от него разорвалась бомба.
На какое-то мгновение после взрыва наступила тишина. Майк, не веря в случившееся, уставился на них через ограду, они тоже уставились на него. Питер Гордон застыл в шоке, и даже у Белча был потрясенный вид.
Теперьонииспугалисьзанего,- подумал Майк, и неожиданно внутри его заговорил неизвестный голос, возможно, впервые за всю его жизнь, голос по-взрослому взволнованный. - Онииспугались,ноэтоихнеостановит.Тебенадобежать.Майки,илислучитсячтотоужасное.Невсеонихотят,чтобыэтослучилось,можетбыть,ВикторнехочетиПитерГордон,онтоженехочет,ноэтовсеравнослучится,потомучтоГенрисделаеттак,чтобыэтослучилось.Поэтому- беги.Бегибыстрее.
Он отступил на два-три шага назад, и тогда Генри Бауэре сказал:
- Это я убил твою собаку, ниггер.
Майк замер, словно его ударили под дых мячом в кегельбане. Он пристально посмотрел Генри Бауэрсу прямо в глаза и понял, что Генри говорит чистую правду. Он убил Мистера Чипса.
Этот момент показался Майку бесконечно долгим; глядя в мутные сумасшедшие глаза Генри и в его почерневшее от бешенства лицо, он подумал, что за это время он понял многое, и главное, что Генри был гораздо более сумасшедшим, чем Майк себе представлял. Кроме того, он понял, что мир жесток, и это открытие так потрясло его, что он крикнул ему:
- Ты, проклятый ублюдок!
Генри взревел от ярости, бросился на ограду и с бешеным упорством по-обезьяньи полез на решетку. Это было ужасающее зрелище. Майк молчал, он хотел проверить, прав ли тот взрослый голос, который заговорил внутри его или нет. Да, он был прав: после минутного колебания остальные тоже начали карабкаться наверх.
Майк перебежал через трехколейный путь, подняв теннисными туфлями облачко золы, лежащей между путей. Перебегая через вторую колею, он споткнулся и почувствовал, что лодыжку обожгла резкая боль. Он поднялся и снова побежал. Позади раздался глухой стук - это Генри спрыгнул с забора.
- Вот теперь я поймаю тебя за задницу, ниггер! - заорал Генри.
Разум подсказывал Майку, что Барренс - это единственный шанс. Если ему удастся добраться туда, он сможет спрятаться в зарослях кустарников, в бамбуке.., или если положение будет действительно безысходное, то заберется в одну из водосточных труб и переждет там.
Он мог это сделать, может быть.., но ярость кипела у него в груди, потому что он ничего не мог поделать с голосом разума. Он понимал, что Генри преследует его, что у него есть шанс, но Мистер Чипе?., убить Мистера Чипса? МояСОБАКАнебыланиггером,ты,вонючийублюдок,- думал он на бегу, и в нем росла неукротимая ярость.
Теперь он услышал другой голос, голос своего отца.
Я нехочу,чтобытыулепетывалотнегосовсехног..,иизэтогоследует,чтотебенадоходитьосторожнее.Спросисамсебя,волнуешьсялитыещеиззаГенриБауэрса?..
Майк бежал через сортировочную станцию прямо к сборным домам складов. За складами виднелась другая решетчатая ограда, отделявшая станцию от Барренса. Сначала он собирался подняться по ней и спрыгнуть по другую сторону ограды, но вместо этого круто изменил направление и побежал направо, к песчаному карьеру.
Прибежав к карьеру, Майк стянул рубашку. У самого края он обернулся. Генри бежал через рельсы, его приятели неслись рядом с ним. Все нормально. Может быть.
Как можно быстрее Майк набрал шесть пригоршней крупных кусков угля и набил ими рубашку. Затем он снова побежал к ограде. Вместо того, чтобы перелезть через ограду, он развернулся к ней спиной. Он вывалил уголь из рубашки прямо на землю, нагнулся и поднял пару кусков.
Генри не видел их; он видел только затравленного ниггера, стоящего у забора. Улыбаясь, он бежал ему навстречу.
- Это тебе за мою собаку, ублюдок! - прокричал Майк бессознательно срываясь на крик. Замахнувшись, он швырнул в него один из комьев. Уголь полетел строго по прямой и попал Генри прямо в лоб - Бум! - и рикошетом отлетел в сторону. Генри споткнулся и упал на колени, схватившись руками за голову. Между пальцами, как по заклинанию, тут же потекла кровь.
Остальные замедлили бег и остановились, на их лицах появилось одинаковое недоумевающее выражение. Генри издал душераздирающий крик и снова поднялся на ноги, продолжая держаться за голову. Майк бросил следующий камень. Генри увернулся. Он направился прямо к Майку, и, когда Майк швырнул третий кусок угля, Генри убрал руку от разбитого лба и почти небрежно отбил летящий камень. Он улыбнулся.
- Тебя ждет большой сюрприз! - сказал он. - Такой... О, ГОСПОДИ! - Генри попытался сказать еще что-то, но издал только невнятный булькающий звук.
Майк бросил еще один кусок угля, и именно этот кусок попал Генри прямо в рот. Генри снова свалился на колени. Питер Гордон стоял, широко разинув рот. Лось Садлер нахмурил лоб, словно пытался решить трудную математическую задачу.
- А вы чего ждете? - выдавил Генри. Между пальцами у него сочилась кровь. Голос звучал хрипло и казался чужим. - Хватайте его! Хватайте этого сосунка!
Майк не стал дожидаться, когда они бросятся выполнять приказ Генри. Он отбросил рубашку и полез через ограду. Он начал карабкаться наверх и тут почувствовал, как сильные руки схватили его за ногу. Он посмотрел вниз и увидел искаженное лицо Генри Бауэрса, перепачканное кровью и углем. Майк дернул ногой. Теннисная туфля осталась в руках у Генри. Он лягнул Генри голой пяткой прямо в лицо и услышал как что-то хрустнуло. Генри снова заорал и попятился, держась за расквашенный нос.
Другая рука - Белча Хаггинса - грубо вцепилась в отворот джинсов, но Майку удалось от него отделаться. Он перекинул одну ногу через ограду, и в это время что-то с ослепительной силой ударило в лицо и обожгло щеку. Потом что-то ударило в бок, в предплечье и бедро. Они обстреливали Майка его же боеприпасами.
На некоторое время он повис на руках, потом упал на землю и дважды перевернулся через себя. Поросшая кустарником земля в этом месте шла под уклон, и, возможно, это спасло Майку Хэнлону зрение, а может быть, даже и жизнь: Генри снова подошел к ограде и на этот раз бросил через забор одну из четырех М-80. Она упала и с ужасным грохотом - БАХ! - взорвалась, образовав в траве широкую зияющую воронку.
В ушах у Майка зазвенело, и он, пошатываясь, поднялся на ноги. Теперь его скрывала высокая трава, росшая на окраине Барренса. Он провел рукой по правой щеке, и на руке осталась кровь. Это его не особенно беспокоило, он не ждал, что выйдет из этой переделки без единой царапины.
Генри бросил бомбу, но Майк увидел, как она перелетела через забор, и легко увернулся.
- Давайте, ловите его! - прорычал Генри и полез через ограду.
Остальные начали взбираться на забор; Питер и Виктор - с некоторой неохотой, а Белч и Лось - с прежним нетерпением.
Майк не стал ждать. Он повернулся и побежал в заросли. Генри ревел ему вслед:
- Я найду тебя, ниггер! Я найду тебя!
8
Неудачники добрались до дальнего конца песчаного карьера, который напоминал огромную, поросшую сорняком выбоину в земле. Последний раз отсюда добывали песок три года назад. Когда раздался первый взрыв, они все стояли вокруг Стэна и оценивающе разглядывали упаковку «Блэк Кэтс». Эдди подпрыгнул. Он все еще был напуган тем видением с пираньями, которых, как ему показалось, он на самом деле видел (он точно не знал, как выглядят настоящие пираньи, но у него не возникало никаких сомнений, что они напоминают огромных золотых рыбок с зубами).
- Спокойна, Эдди-сан, - сказал Ричи, подражая голосу китайца. - Эта проста другие мальтиски стрелять из петарда.
- Ппопробуй их пппередразнить, Ррричи, - заметил Билл. Все рассмеялись.
- Я попытаюсь, Большой Билл, - сказал Ричи. - Я чувствую, что, если у меня хорошо получится, я заслужу твою любовь. - Он послал Биллу воздушный поцелуй. Билл выстрелил в него из пальца. Бен и Эдди стояли рядом и улыбались.
- О, я такая молодая, а ты такой старый, - неожиданно запел Стэн Урис, удачно подражая Полу Анке, - сказала мне любимая...
- Он умеет петь! - взвизгнул Ричи детским голоском. - Какой холосый мальцик, какой музыкальный, умеет петь песенки! - и потом голосом диктора за кадром. - Распишитесь здесь, мальчик, на этой пунктирной линии.
Ричи обнял Стэна за плечи и одарил его широкой очаровательной улыбкой.
- Мы отрастим тебе волосы, мальчик. Дадим в руки гитару. Дадим...
Билл быстро и легко дважды хлопнул Ричи по руке. Из-за предстоящей стрельбы все были немного взволнованы.
- Открывай, Стэн, - сказала Беверли. - У меня есть спички. Они опять собрались вокруг Стэна, который осторожно открыл коробочку с петардами. Медленно, с благоговением он снял красную целлофановую обертку и выложил блок картонных трубочек, голубых, красных и зеленых, на ладонь. Шнуры петард были сплетены вместе в китайскую косичку.
- Я размотаю... - начал Стэн, и тут раздался более громкий взрыв. Эхо медленно прокатилось по Барренсу. С восточной части свалки, пронзительно крича, поднялась стая чаек. Все одновременно вздрогнули. Стэн выронил петарды и наклонился, чтобы их собрать.
- Динамит? - взволнованно спросила Беверли. Она посмотрела на Билла, стоящего с поднятой головой и широко раскрытыми глазами, и подумала, что никогда он не был так красив, как сейчас, но в гордой посадке его головы было что-то слишком тревожное, слишком напряженное. Он был похож на оленя, принюхивающегося к запаху пороха.
- По-моему, это М-80, - спокойно произнес Бен. - В прошлом году на Четвертое Июля я был в парке, и там были эти ребята из университета, и у них была парочка этих бомб. Они положили одну в железную урну. Грохот был такой же, как сейчас.
- А в урне пробило дыру, Соломенная Голова? - спросил Ричи.
- Нет, но ее раздуло по бокам, как будто туда кто-то забрался и грохнул. Они убежали.
- Последний взрыв был ближе, - сказал Эдди. Он тоже посмотрел на Билла.
- Ну что, ребята, будем стрелять или нет? - спросил Стэн. Он развязал около дюжины петард, а остальные до поры до времени завернул обратно в вощеную бумагу.
- Конечно, - сказал Ричи.
- Ууубери.
Все вопросительно и немного испуганно посмотрели на Билла. Его резкий тон подействовал на них больше, чем слова.
- Ууубери, - повторил Билл, лицо его исказилось от усилия, когда он пытался произнести слова. С губ потекла струйка слюны. - Чччто-то ссслучилось.
Эдди облизнул губы, Ричи поправил большим пальцем сползшие на нос очки, а Бен лишь машинально подвинулся ближе к Беверли.
Стэн открыл рот и хотел что-то сказать, но раздался еще один взрыв, потише.
- Ккамни, - сказал Билл.
- Что, Билл? - спросил Стэн.
- Ккамни. Снаряды, - Билл начал подбирать камни и класть их в карманы, пока те не раздулись. Остальные уставились на него, словно он сошел с ума.., а Эдди почувствовал, что его прошиб пот. Неожиданно он подумал, что так начинается приступ малярии. Однажды с ним случилось нечто подобное, когда они с Биллом встретили Бена, и в тот день Генри Бауэре нечаянно расквасил ему нос. Но сейчас ощущение было еще хуже. Было такое чувство, что в Барренсе вот-вот разразится Хиросима.
Бен принялся собирать камни, к нему присоединился Ричи. Они подбирали быстро и молча. Очки Ричи все время сваливались и с легким звоном падали на усыпанную песком землю. Он рассеянно сложил их и засунул в карман.
- Зачем ты это делаешь, Ричи? - спросила Беверли. Ее голос прозвучал тонко и слишком натянуто.
- Не знаю, детка, - сказал Ричи, продолжая собирать камни.
- Беверли, может быть, тебе лучше, э-э, на некоторое время вернуться на свалку? - сказал Бен. В руках у него были камни.
- К чертям собачьим, - сказала она. - К чертям собачьим, Бен Хэнском, - Она наклонилась и начала тоже собирать камни.
Стэн задумчиво посмотрел на них. Они собирали камни как фермеры-лунатики. Губы их были сжаты в тонкую упрямую линию.
Эдди почувствовал знакомое напряжение, его горло начинало сжиматься.
Несейчас,чертбытебяпобрал,- неожиданно подумал он. - Несейчас,когдаянуженсвоимдрузьям.КаксказалБен,кчертямсобачьим.
И тоже начал собирать камни.
9
Генри Бауэре чересчур быстро стал слишком большим, чтобы при обычных обстоятельствах быть быстрым и проворным, но сейчас обстоятельства не были обычными. Он обезумел от боли и ярости, и они придавали ему невероятную физическую силу. Сознательное мышление исчезло; в его мозгу творилось нечто напоминающее пожар поздним летом, когда наступают сумерки и все вокруг становится розово-красным и дымчато-серым. Майк Хэнлон действовал на него как красная тряпка на быка. Майк бежал по примитивному маршруту вдоль края карьера, так он непременно прибежит на свалку. Но мысли Генри были слишком далеко от траектории движения Майка; он продирался сквозь кустарник и заросли ежевики по прямой, не чувствуя ни уколов шипов, ни ударов гибких веток, которые хлестали его по лицу, по шее, по рукам. Единственное, что сейчас имело для него значение, - это курчавая голова ниггера, маячащая впереди. Одна из М-80 лежала у него в правой руке, в левой он сжимал деревянную спичку. Когда он поймает этого ниггера, он зажжет спичку, поднесет ее к шнуру и затолкает эту пепельницу прямо ему в штаны.
Майку был открыт только один путь - вперед, и он скорее дополз, чем добежал до края карьера. Майк скатился на дно, встал на ноги и вдруг на полпути понял, что здесь есть еще кто-то. Шестеро ребят стояли в один ряд и со странным выражением следили за происходящим. Только потом, когда у него была возможность разобраться со своими мыслями, он понял, что ему показалось странным в их взгляде: казалось, они ждали его.
- Помоги, - с трудом произнес Майк, хромая им навстречу. Интуитивно он обратился к высокому мальчику с рыжими волосами. - Ребята... Большие ребята...
В это время в карьер влетел Генри. Он увидел еще шестерых ребят, забуксовал и остановился. На какое-то мгновение на его лице промелькнула неуверенность, и он через плечо обернулся назад. Увидев своих воинов, он, уже улыбаясь, снова посмотрел на Неудачников. Майк стоял позади Билла, тяжело дыша.
- Я знаю тебя, парень, - сказал Генри, обращаясь к Биллу. Он посмотрел на Ричи. - И тебя тоже знаю. Где твои очки, четырехглазый?
Не успел Ричи ответить, как Генри заметил Бена.
- И вы здесь, сукины дети! Еврей и толстяк! Это твоя подружка, толстяк?
Бен слегка вздрогнул.
Как раз в это время рядом с Генри остановился Питер Гордон. Подбежавший Виктор встал от Генри по другую сторону, Белч и Лось появились последними. Они встали рядом с Виктором и Питером, и теперь двумя аккуратными, почти симметричными рядами друг против друга стояли два враждебных лагеря.
Когда Генри заговорил, он дышал часто и тяжело, и это придавало ему еще большее сходство с быком:
- Я могу вас так отделать, что и костей не соберете, но сегодня я вас отпускаю. Мне нужен только этот ниггер. А вы, мелкое дерьмо, брысь отсюда!
- Во-во! - поддакнул Белч.
- Он убил мою собаку! - крикнул Майк пронзительным срывающимся голосом. - Он сам сказал!
- Иди сюда, - сказал Генри, - и может быть, я не стану убивать и тебя.
Майк задрожал, но не сдвинулся с места. Мягко и отчетливо Билл произнес:
- Барренс наш. А вы, ррребята, убирайтесь отттсюда. У Генри расширились глаза, как будто ему неожиданно дали пощечину.
- Ты что меня гонишь? - спросил он. - Ты, козел?
- Вввас, - сказал Билл. - Ммы ввытряхнем из вввас дддерьмо, Бббауэрс. Убирайтесь оотсюда.
- Ты, заикающийся урод, - сказал Генри. Он нагнул голову и бросился на Билла.
Билл набрал целую пригоршню камней. У всех, за исключением Майка и Беверли, которая держала в руке только один камень, тоже были полные руки. Билл, не спеша, стал бросать камни в Генри. Его броски были сильными и достаточно точными. Первый камень пролетел мимо; второй попал Генри в плечо. Если бы Билл промахнулся в третий раз, то Генри был бы совсем рядом и свалил бы его на землю. Но Билл не промахнулся. Он попал прямо в бычью голову Генри.
От неожиданной боли Генри закричал, поднял глаза.., и получил еще четыре удара: любовное послание от Ричи Тозиера попало ему в фудь; камень, брошенный Эдди, срикошетил от плеча; Стэн Урис попал ему в подбородок; и единственный камень Беверли угодил ему в живот.
Он бросил на них ошарашенный взгляд, и тут воздух наполнился свистом снарядов. Генри упал на спину, на его лице застыло то же самое недоумевающие выражение.
- Ну же, ребята, - закричал он. - Помогите мне!
- За ними, - сказал Билл низким голосом и, не дожидаясь остальных, побежал вперед.
Они бросились за ним, швыряя камнями теперь не только в Генри, но и в остальных. Приятели Генри пытались подобрать снаряды с земли, но, пока они успевали набрать достаточное количество, их засыпали градом камней. Камень, брошенный Биллом, до крови рассек скулу Питеру Гордону. Он закричал и отступил на несколько шагов, замолчал, нерешительно бросил пару камней.., и побежал. С него достаточно; такая переделка не для мальчика с Западного Бродвея.
Генри свирепо схватил пригоршню камней, но, к счастью для Неудачников, большинство из них оказалось галькой. Самый большой камень он бросил в Беверли и ранил ее в руку. Она закричала.
Бен с рычанием бросился к Генри Бауэрсу, который вовремя обернулся и заметил приближающегося Бена, но для отступления уже не осталось времени. Генри потерял равновесие - Бен весил футов сто пятьдесят или сто шестьдесят; результат не оставлял сомнений.
Нельзя сказать, что Генри просто неуклюже растянулся. Он полетел. Он приземлился на спину и забуксовал. Бен снова подбежал к нему, лишь смутно ощутив отдающую теплом боль в ухе, потому что Белч Хаггинс оцарапал ему ухо камнем размером с шарик для гольфа.
Генри, шатаясь, встал на колени. Бен подбежал к нему и сильно ударил ногой в левый бок. Генри грузно скатился на спину, полоснув взглядом по Бену.
- Будешь знать, как бросать камни в девчонок! - закричал Бен. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни был в таком бешенстве. - Будешь знать...
И тут он увидел в руке Генри пламя. Генри зажег спичку. Он поднес ее к толстому шнуру М-80 и швырнул Бену в лицо. Совершенно бессознательно Бен отбил бомбу ладонью, словно воланчик бадминтонной ракеткой. М-80 полетела обратно. Генри увидел, как она приближается к нему. С расширенными от ужаса глазами он откатился в сторону. Через какую-то долю секунды бомба взорвалась, опалив ему рубашку на спине.
В следующее мгновение Лось Садлер ударил Бена, и тот упал на колени. Клацнув зубами, он прикусил язык; изо рта потекла кровь. Он изумленно сощурился. Лось приближался к нему, но не успел он дойти до стоящего на коленях Бена, как позади него оказался Билл и запустил в него камнем. Лось упал и взвыл.
- Ты меня ударил сзади, желтопузый, - заорал Лось. - Ты, грязный вонючий драчун!
Он собрался броситься на него, но Ричи присоединился к Биллу, и они вместе начали обстреливать Лося камнями. На Ричи красноречие Лося о том, как должны и как не должны вести себя желтопузые, не произвело никакого впечатления; он видел, как они впятером преследовали одного испуганного мальчишку, и не собирался строить из себя короля Артура и рыцарей Круглого стола. Один из посланных Ричи камней оцарапал Лосю кожу над левой бровью. Лось снова взвыл.
К ним присоединились подошедшие Эдди и Стэн. Вслед за ними подошла Беверли; ее рука кровоточила, но глаза горели решимостью. Кругом летели камни. Один из них попал Белчу Хаггинсу в «электрическую» косточку, и он закричал. Неуклюже приплясывая, он стал тереть локоть. Генри поднялся на ноги, его рубашка свисала на спине лохмотьями, но кожа под ней каким-то чудом оказалась нетронутой. Не успел он повернуться, как Бен Хэнском запустил ему камнем в затылок, и он снова упал на колени.
Самый большой ущерб в тот день нанес Неудачникам Виктор Крисе, отчасти оттого, что был неплохим бейсбольным питчером, но в основном, как ни парадоксально звучит, оттого, что он единственный был взволнован происходящим. С каждой минутой ему все больше хотелось поскорее убраться отсюда. В драке с камнями можно серьезно пострадать: можно размозжить кому-нибудь череп или выбить зубы или даже глаз. Но, несмотря на это, он участвовал в этой драке с самого начала, он действительно в ней участвовал. И пытался заглушить беспокойное чувство.
Благодаря своему хладнокровию он выиграл полминуты и набрал пригоршню крупных камней. Один из них он послал в Эдди, так как Неудачники перестроили свою стрелковую цепь, и попал ему в подбородок. Он с криком упал, и из раны сразу же потекла кровь. Бен обернулся к нему, но Эдди уже вставал на ноги; кровь на его мертвенно-бледной коже казалась ужасающе красной.
Виктор бросил камень в Ричи, и камень отскочил от его груди. Ричи бросил камень в Виктора. Вик легко увернулся и запустил одним из снарядов в Билла Денбро. Билл убрал голову, но недостаточно быстро - камень сильно рассек ему щеку.
Билл повернулся к Виктору. Их глаза встретились, и Виктор увидел во взгляде этого заикающегося мальчика нечто такое, что в два счета отрезвило его. Невероятно, но с его губ уже были готовы сорваться слова: «Я больше не буду».., но он ничего не сказал этому маленькому парню, не то его дружки спустили бы на него всех собак.
Билл пошел на Виктора, Виктор пошел на Билла. В этот момент, словно по какому-то телепатическому сигналу, они начали бросать друг в друга камни, продолжая при этом сближаться. Основная борьба разворачивалась вокруг этих двух ребят, поэтому остальные остановились и стали наблюдать за ними, даже Генри повернул голову.
Виктор уворачивался и наклонялся, а Билл даже не пытался избежать ударов. Камни, посланные Виктором, били его в грудь, плечи, живот. Один из них поранил ухо. Билл невозмутимо бросал один камень за другим с убийственной силой. Третий камень, пущенный Биллом, с сухим ломким хрустом попал Виктору в колено. Его боеприпасы подошли к концу. У Билла оставался последний камень, гладкий и белый, с кварцевым отливом, несколько напоминающий по размеру и по форме утиное яйцо. Виктор Крисе подумал, что он должен быть очень твердым.
Билла отделяло от него менее пяти футов.
- Ттты, уубирайся отсюда, сссейчас же, - сказал он, - или я пппроломлю тттебе ббашку. Я нне шучу.
Взглянув в глаза Билла, Виктор понял, что он действительно сделает это. Не сказав ни слова, он повернулся и направился туда, куда ушел Питер Гордон.
Белч и Лось Садлер неуверенно озирались. Из уголка рта Садлера стекала кровь. По лицу Белча из раненой головы тоже текла кровь.
Генри шевельнул губами, но не произнес ни слова.
Билл повернулся к Генри.
- Уубирайтесь, - сказал он.
- А если я не уберусь? - Генри пытался говорить грубо, но Билл видел, какие у него были глаза. Он напуган, и он уйдет. Казалось, Билл должен был почувствовать радость, даже триумф, но он не чувствовал ничего, кроме усталости.
- Если тты нне уберешься, - сказал Билл, - мммы ттебя вввынссем. Я додумаю, что шесть ччеловек сссмогут уложить ттебя в бббольницу, - Семь, - сказал Майк Хэнлон и присоединился к ним. В каждой руке он держал по камню размером с теннисный мяч. - Только попробуй тронуть меня, Бауэре. Я с удовольствием отправлю тебя в больницу.
- Ты, вонючий НИГГЕР! - срывающимся голосом, в котором уже слышались слезы, завопил Генри. Услышав этот крик, Белч и Лось решили для себя исход сражения: они отступили, и последние камни выпали у них из рук. Белч оглянулся вокруг, как бы не понимая, где он находится.
- Убирайтесь с нашего места, - сказала Беверли.
- Заткнись ты, сиповка, - сказал Генри. - Ты... Четыре камня полетели в него одновременно. Он закричал и пополз назад по заросшей полынью земле, лохмотья рубашки волочились вслед за ним. Он перевел взгляд с суровых лиц мальчишек на обезумевшие лица Белча и Лося. От них нечего ждать помощи. Лось сконфуженно отвернулся.
Генри встал, всхлипывая и шмыгая разбитым носом.
- Я всех вас убью, - сказал он и неожиданно побежал. Через минуту он скрылся из виду.
- Дддавг я, - сказал Билл, обращаясь к Белчу. - Убирайся отттсюда. И обболыпе ччтобы я тттебя здесь нне видел. Барренс наш.
- Размечтался. Лучше не стой Генри поперек дороги, малыш, - сказал Белч. - Пошли, Лось.
Они ушли, низко опустив головы, и ни разу не оглянулись.
Наступившую тишину нарушил сдавленный кашель Эдди Каспбрака. Бен направился к нему, но тут почувствовал, что три конфеты «Твинки» и четыре «Дин-Дон», которые он проглотил по дороге к Барренсу, начали у него в желудке забастовку, и он, забыв про Эдди, побежал в кусты, где его тихо стошнило в полном одиночестве.
К Эдди подошли Ричи и Беверли. Беверли обняла мальчика за тонкую талию, а Ричи тем временем пытался достать из его кармана аспиратор.
- Глотай, Эдди, - сказал он и нажал на кнопку. Эдди сделал резкий вдох.
- Спасибо, - наконец произнес Эдди. Бен вернулся из-за кустов, красный от смущения, вытирая рот рукой. Беверли подошла к нему и взяла за руки.
- Спасибо, что вступился за меня, - сказала она. Бен кивнул, глядя на свои грязные кроссовки.
- В любое время, детка, - сказал он.
Все по очереди обернулись и посмотрели на Майка, чернокожего Майка. Они смотрели внимательно, настороженно, задумчиво. Майк и раньше чувствовал, что люди его разглядывают с любопытством. Не было в его жизни минуты, чтобы он не чувствовал этого, и он тоже посмотрел на них честными глазами.
Билл перевел взгляд с Майка на Ричи. Их глаза встретились. Биллу показалось, что в его голове словно раздался щелчок, как будто недостающая деталь машины встала на свое место, и почувствовал, как ледяные капли пота заструились по спине. Теперьмывсевсборе,- подумал он, и мысль эта была настолько сильной, настолько правильной, что на секунду он подумал, не произнести ли ее вслух. Но, конечно, говорить об этом во всеуслышание не было необходимости; он увидел это по глазам Ричи, Бена, Эдди, Беверли, Стэна.
Теперьмывсевсборе,- подумал он снова. - О, Боже,помогинам.Теперьэтоначнетсяпонастоящему.ПрошуТебя,Господи,помогинам.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросила Беверли.
- Майк Хэнлон.