Проблемы психологической культуры

Вид материала

Документы

Содержание C 42 Психологический потенциал фольклора в этнокультуре ББК 88 © Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств, 2007 Некрылова А.Ф Акопов Г.В. Защиринская О.В. Бородина В.А. Горина И.В. Эрхитуева Л.И. V.A. Borodina. Readers’ socialization in folklore I.V. Gorina. The archaic cult of the fox in folklore of the medieval China I.B.Revitch. Daily Bread in Russia E. S. Protanskaya А. Ф. Некрылова A.F. Nekrylova Translated by Isabella Revitch Olga Petrova Catherine Schaff-Stump Кэтрин Шафф-Стамп Michael Fuller Майкл Фуллер ... Полное содержание

Подобный материал:

• Проблемы психологической безопасности личности в условиях геополитического информационного, 146.69kb.
• Император Максимилиан Iкак полководец (по «Weisskunig»). // Средневековая Европа: Проблемы, 169.16kb.
• Грачев Г. В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможности, 1886.2kb.
• Проблемы современной культуры, 97.35kb.
• Вопросы к кандидатскому экзамену по специальности 24. 00. 01 «Теория и история культуры», 46.88kb.
• Литература, 212.93kb.
• Учебно-методический комплекс по дисциплине актуальные проблемы социологии физической, 427.78kb.
• VI Международную научно-практическую конференцию «Актуальные проблемы физической культуры,, 66.47kb.
• 1. Объект и предмет психологии, 101.1kb.
• Екатерина Сергеевна Филатова Личность в зеркале соционики, 4174.63kb.

Проблемы психологической культуры


Министерство культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации

Федеральное агентство по культуре и кинематографии

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

Психолого-педагогический факультет

Санкт-Петербургское психологическое общество


ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ФОЛЬКЛОРА

В ЭТНОКУЛЬТУРЕ


Материалы 2-й Международной научно-практической конференции

по проблемам психологической культуры

(19–21 июня 2006 года)





Санкт-Петербург

2007


ББК 88.4

С 42


Настоящий сборник статей является вторым выпуском серии «Проблемы психологической культуры». В нем представлены материалы очередной международной научно-практической конференции, проведенной по инициативе и при участии профессорско-преподавательского состава Психолого-педагогического факультета Санкт-Петербургского университета культуры и искусств с привлечением специалистов, исследующих роль традиционной и современной культуры в развитии личности.


The given collection of articles is the second issue in the series “Problems of psychological culture”. It presents proceedings of the annual international scientific-practical conference, held at the initiative and with the assistance of the teaching staff of the Faculty of Psychology and Pedagogics of St.Petersburg State University of Culture and Arts in alliance with researchers studying the role of the traditional and modern culture in the personal development.


Оргкомитет конференции:

проф. В.В. Головин, проф. Е.С. Протанская, доц. О.И. Даниленко, доц. О.В. Защиринская, А.И. Адиянова


Научный редактор:

доктор культурологии, доцент О.И. Даниленко


C 42

Психологический потенциал фольклора в этнокультуре:

Материалы конференции / Науч. ред. О.И. Даниленко. – СПб.: СПбГУКИ, 2007. 

ISBN 978-5-94708-086-5


ББК 88

© Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств, 2007

© Санкт-Петербургское психологическое общество, 2007


СОДЕРЖАНИЕ


Предислвие…………………………………………………………………………..5

Фольклор в современной культуре: теоретические проблемы

Протанская Е.С. Фольклор как наследие культуры и психологическая реальность наших дней……………………………………………………………………7

Некрылова А.Ф. Чем является и что дает русский фольклор русским..............11

Иванов М.В. Фольклор как база национальной культуры……………………...19

Проблемы фольклора: исследования американских ученых

Петрова О. Об участниках конференции из США ...............................................23

Шафф-Стамп К. Баба Яга вдалеке от дома ..........................................................25

Фуллер М. Фольклор народности осадж ………………………………………..26

Нортон Х. Сказки как окно в мир культурных ценностей,

взглядов и верований……………………………………………………………...27

Фольклор в педагогической и психологической практике

Алова Г.Н. Развитие у детей миролюбия на основе русской традиционной культуры.....................................................................................................................28

Акопов Г.В. Фольклорные способы психологической саморегуляции .............31

Даниленко О.И. Психологический потенциал пословиц ....................................35

Защиринская О.В. Типология сказок: психологический аспект........................39

Петрова Е.Ю. Использование сюжетов традиционной народной волшебной сказки в краткосрочной психокоррекционной работе с последствиями детской травмы у взрослых………………………………………………………………….43

Бородина В.А. Читательская социализация в фольклоре ………………………47

Волкова Е.В. Сказка как инструмент формирования ценностных ориентаций

в традиционных обществах на примере народов манден (Западная Африка) ..51

Фольклор: исследование и практическое освоение

Афанасьева А.Б. Метод моделирования в теоретическом

и практическом освоении этнокультры...................................................................54

Горина И.В. Архаический культ лисы в фольклоре средневекового Китая.......59

Андреева Н.П. О памяти культуры ………………………………………………63

Полозов Ю.С. Импорт этнических танцев: новые рамки и эффекты глобализации …………………………………………………………………………………..69

Эрхитуева Л.И. Исследование категориальной структуры фразеологизмов

у бурят и русских ......................................................................................................71

Презентация

И.Б. Ревич. Хлеб насущный в России....................................................................77

Резюме .......................................................................................................................81

Сведения об авторах ...............................................................................................87


Foreword

E.S. Protanskaya. Folklore as cultural heritage and psychological reality of modern age

A.F. Nekrylova. What is Russian folklore and what it means for the Russians

M.V.Ivanov. Folklore as the basis of national culture

G.N. Alova Development of young children peaceableness on the basis of Russian

traditional culture

G.V. Akopov Folklore methods of psychological self-regulation

O.I. Danilenko. The psychological potential of proverbs

O.V. Zaschirinskaya . The typology of fairy-tales:a psychological aspect

E.Yu. Petrova. Applying storylines of a traditional folk fairy-tale in the course of short-term

psychocorrection work with adults treating consequences of a child trauma

V.A. Borodina. Readers’ socialization in folklore

E.V. Volkova . A tale as instrument of shaping the values scale in the traditional societies

( e.g. the Manden of the Western Africa)

A.B. Afanasyeva. The simulation method in the theoretical

and practical mastering of ethnoculture

I.V. Gorina. The archaic cult of the fox in folklore of the medieval China

N.P. Andreeva. The remembrance of culture

Yu.S. Polozov. Import of ethnical dances: a new framework and effects of globalization

L.I. Erkhituyeva. Research in categorical structure of phraseologisms

of the Buryats and the Russians

Presentation

I.B.Revitch. Daily Bread in Russia

About the authors


Предисловие


Сборник продолжает серию «Проблемы психологической культуры». В него включены материалы Второй международной научно-практической конференции, организованной психолого-педагогическим факультетом СПбГУКИ при поддержке Санкт-Петербургского психологического общества.

В сборнике представлены материалы, находящиеся в области научных интересов и педагогических задач профессорско-преподавательского состава психолого-педагогического факультета Санкт-Петербургского университета культуры и искусств, на котором обучаются студенты по двум специальностям: Психология и Народное художественное творчество.

В подготовке психологов и руководителей этнокультурных центров вопросы психологии и культуры взаимосвязаны и взаимообусловлены. Объединяющим звеном в этой связке является художественная культура. Ее возможности в развитии и гармонизации личности рассматриваются в контексте тематики проводимых на факультете конференций.

Вторая конференция прошла в Санкт-Петербургском университете культуры и искусств в июне 2006 года. В ней приняли участие специалисты, исследующие фольклор в исторической ретроспективе и его роль в жизни современного человека. Особое внимание уделялось огромному, еще мало изученному и недостаточно используемому психолого-педагогическому потенциалу фольклора. Иллюстрацией к обсуждаемым теоретическим проблемам стали выступления студентов I и II курсов отделения Специальной художественной педагогики (арттерапии). …

С докладами на конференции выступили американские специалисты: доктор К. Шафф-Стамп (Университетский колледж Кёрквуд) «Баба Яга вдалеке от дома»; доктор М. Фуллер (Университетский колледж Сент-Луис в Мерамеке) «Фольклор народности осадж» и доктор Х. Нортон «Сказки как окно в мир культурных ценностей, взглядов и верований».

В докладах отечественных ученых предметом анализа были фундаментальные проблемы значения фольклора в духовной жизни современного человека.

В выступлении М. В. Иванова фольклор рассматривался как генетический культурный код нации, в котором проявляются базовые установки сознания. А. Ф. Некрылова показала, что, несмотря на изменение традиционного жизненного уклада, наши современники не только ценят и сохраняют, но и развивают русскую фольклорно-этнографическую культуру.

Большая часть выступлений была посвящена анализу роли фольклора в педагогической и психологической практике. В докладе Г. Н. Аловой говорилось об огромном педагогическом потенциале, который имеет русская культура, для развития у детей миролюбия, гуманных отношений к людям в целом и сверстникам в частности. В тексте выступления, представленном Г. В. Акоповым, рассматривается система народных средств психологического и психотерапевтического воздействия, обращенных к когнитивному, эмотивному и конативному уровням психологической регуляции.

О. И. Даниленко говорила о пословицах как ресурсе совладания с трудными ситуациями. Сравнение показало, что традиционные пословицы обладают в этом отношении более богатыми возможностями, нежели современные устойчивые разговорные выражения, выполняющие аналогичные функции. Доклад Е. Ю. Петровой был посвящен использованию в психокоррекционной работе сюжетов традиционной народной волшебной сказки.

В фольклорных текстах (пословицах, поговорках, загадках и пр.), как показала В. А. Бородина, разносторонне представлена читательская социализация, что делает их ценным объектом научного изучения и освоения в психолого-педагогическом практикуме. Размышления о методике преподавания этнопедагогики и этнопсихологии в педагогическом вузе стимулировали А. Б. Афанасьеву к созданию представленных в сборнике теоретических моделей этнокультуры и этнокультурного образования, а также метода моделирования аутентичной этнокультурной ситуации. Ярким было выступление Н. П. Андреевой, посвященное песенно-музыкальному наследию.

Психологический и педагогический смысл фольклора отечественные исследователи раскрывают не только на материале традиционной русской культуры. Большой интерес представляет включенная в сборник статья И. В. Гориной об архаическом культе лисы в средневековом Китае. В ней показано, как предания о «лисьих чарах» отражают ментальные установки и этические воззрения этноса. Проделанный Е. П. Волковой анализ сказок народов манден (Западная Африка) позволил выявить, какие ценностные ориентации должны были формироваться у их слушателей.

Интересный поворот темы глобализации и трансляции культурных моделей поведения представлен в докладе Ю. С. Полозова о многообразии танцевальных направлений, зафиксированных им в Санкт-Петербурге. В выступлении Л. И. Эрхитуевой были представлены результаты эмпирического исследования этнопсихологических особенностей речевой коммуникации двух этнических групп ― бурят и русских.

Проведенная конференция в целом показала, что фольклорные корни современных культур живы и обладают огромным позитивным потенциалом для решения актуальных проблем бытия человека в XXI веке.


Фольклор в современной культуре: теоретические проблемы


Е. С. Протанская


Фольклор как наследие культуры

и психологическая реальность наших дней


Различные взгляды на природу и традиции фольклора как явления культуры и феномена языка имеют, безусловно, и психологическую подоплеку. Интересна трактовка фольклора С. Н. Азбелевым. Он отмечал значимость различных концепций фольклора: как устного творчества, как традиционной формы, фольклора как искусства памяти: «К фольклору относятся произведения, фиксируемые памятью и отвечающие общественным запросам, будучи воспроизводимыми по памяти» (Первый всероссийский съезд фольклористов // Cборник докладов. ― 2005. ― C. 267). Фольклор в этой трактовке ― это то, что мы помним одновременно с другими членами нашего этноса. Это общие образы, метафоры, «знаки» культуры, «материя» диалога ― сленг молодёжи, шутки в семейном кругу, объединяющие людей, «согревающие» их мгновенным пониманием другого.

Психолог П. Блонский отмечал эмоциональную подоплеку запоминания: значимость жизненно важных, ярких, имеющих след в подсознании фактов для прочности их закрепления в памяти. В этой связи ― сохранение фольклора в памяти поколений, его ретрансляция может рассматриваться как условие идентичности этнокультур. А утрата фольклорных форм, наоборот, ― как размывание самосознания этноса. Это проявляется в утрате взаимопонимания субъектами этнической группы в эмоционально значимые для всех моменты жизни этноса. Пословицы как привычные для всех формы реагирования на схожие обстоятельства жизни, колыбельные как общая для многих память детства, сказки как первая для каждого, но общая для всех форма жизненной истории с её моралью и героями – являются общими для каждого этнического субъекта языковыми и психологически воспринимаемыми как «свои» средствами объединения и поддержки людей в разных ситуациях.

Проблема фольклора ― это и проблема соотношения народной культуры и массовой. Многие исследователи отмечают, что городская культура, выражаясь в народных ярмарочных формах, в гуляньях, балаганных театрах, а сегодня в «капустниках» и т. д., по существу является городской формой фольклора, формой культуры, сохраняющей переходные формы близости к исконной народной. «Активное вмешательство в фольклорный процесс», провозглашенное в советский период, превратило фольклор в инструмент идеологии. Однако сам фольклор всегда находил для себя области свободы. Один из психологических аспектов фольклора, сложившийся еще в средневековой Европе, – противостояние, баланс официального и неофициального смыслов. Полнота восприятия мира в фольклоре с особой силой проявляется в периоды стагнации. Возникновение анекдотов, пародированных форм карнавальной традиции, пародий, эпиграмм, расцвет юмористического жанра в искусстве, бытующего за пределами книжного мира, эстрады, СМИ, становится новой формой фольклора в условиях мегаполиса. Его основная функция и ценность ― способность ярко и конструктивно, быстро реагировать на «злобу дня», объединять разные слои горожан в единое целое ― народ.

Об этом прекрасно пишет М. Бахтин в своей книге о Ф. Рабле, сопоставляя его творчество со смеховой культурой европейского Средневековья. Подвергая осмеянию страшную, безусловную идеологию религиозной догматики, народ в своих нарочито телесных шутках уравновешивал гнет духовности в недостижимом, а подчас и абсолютно непонятном смыслах. Подобные вещи происходят в культуре многократно: это и анекдоты о тиранах (шутки Сократа, о советских ученых, анекдоты о Василии Ивановиче Чапаеве, Брежневе и пр.), шутки по поводу политических событий и др.

Тенденция ― вышутить реальность, чтобы спастись от её безысходности, скуки, нежелательности, ― присутствует всегда. Фольклор необходимо развивать, давать ему возможность дышать в пространстве современности. Об этом говорил И. Моисеев ― руководитель ансамбля народного танца, которому удалось соединить высокую классику с фольклорным танцем.

Пример последнего времени ― пространство Интернет, в котором русский язык получает новые варианты своего звучания и написания. (См: «Известия» «Превед…»). Этот язык – своеобразный протест против шквала новых слов, хлынувших в речь из других языков, одновременно реакция молодёжи на необходимость соблюдать правила и вышучивание неучей, не справляющихся с литературной нормой. Наличие фольклора ― признак наличия взаимопонимания между людьми, то есть ― наличия общности, стремящейся к взаимопониманию, эмоциональному резонансу.


E. S. Protanskaya


Folklore as cultural heritage and psychological reality of modern age


Different views on the nature and traditions of folklore as a cultural and linguistic phenomenon undoubtedly have a psychological basis. Treatment of folklore by S. N. Azbelev is quite interesting. He noted the importance of different concepts of folklore: as oral creative art, as a traditional form, as the art of remembrance: “Folklore refers to creative works, fixed in memory and answering the social demand when reproduced by memory” (The First Congress of Folklorers//Proceedings. – 2005. — p. 267). Folklore in this interpretation is what we remember simultaneously with other representatives of our ethnic group. These are common images, metaphors, cultural ‘signs’, dialogue ‘matter’ — youth slang, family jokes uniting the people, ‘warming’ them by immediate mutual understanding.


A psychologist P. Blonsky emphasized the emotional nature of memorizing: the meaning

of bright vital facts comprehended subconsciously for their long-term storage in memory.

In this connection saving folklore in memory of generations and its retranslation can be considered a prerequisite of identity of ethnocultures. But loss of folklore, on the contrary, ― to erosion of ethnic self-consciousness. It is reflected in loss of mutual understanding at the emotionally meaningful life situations. Proverbs as common forms of reaction to similar life situations, lullabies as common memory of the people’s childhood, fairy-tales as the initial form for anybody, but common for everybody life storyline with its moral and characters – are linguistic means universal for each ethnic subject, psychologically comprehended as ‘their own’ for uniting the people and supporting them in different situations.

The problem of folklore is also a problem of correlation of folk and mass culture.

Many scholars note that urban culture, expressed in festive form, in merrymaking and buffoonery, nowadays — in skits, etc. is, in fact, the urban folklore form, retaining a transitional form of proximity of the original folk culture. “Active interference in folklore process”, declared in the Soviet time made folklore an ideological instrument. However, folklore has always defined its own degree of freedom. One of the psychological components of folklore formed in Europe in Middle Ages is confrontation, balance of official and unofficial meaning; complete comprehension of the world is revealed in folklore most forcefully at the time of stagnation. Anecdotes, parodies intrinsic of carnival tradition, epigrams, a flourishing humorous genre in art which exists beyond the literary world, show business and mass media, has become a new folklore form in a modern megapolis.

Its main function and value is the ability to respond quickly and constructively to the burning issues, to unify different layers of the urban inhabitants into the people.


M. Bakhtin wrote about this phenomenon in his book about F. Rabelais, juxtaposing his creative work with risorial culture of European Middle Ages. The people mocked frightful indisputable ideology of religious dogmatics and in their deliberately carnal jokes balanced the oppression of spiritual in inaccessible, and at times, totally incomprehensible meanings. Similar phenomena have been repeatedly happening in culture: these include anecdotes about tyrants (Socratic jokes, jokes of Soviet scientists, anecdotes about Vasily Ivanovich Chapaev, Brezhnev, etc), jokes about political events and others.

The tendency to mock the reality in order to escape its despair, boredom and undesirability has always existed. I. Moiseev — the leader of the famous folklore dance ensemble, who managed to merge high classics with folklore dance — dwelt on this idea. It is necessary to develop folklore, let it breathe in the space of modern life.


One of the most recent examples is Internet, where the Russian language gains new variants of spelling and pronunciation (q.v.“Izvestia”¹:”Preved…”²). This language is a peculiar protest against the flood of new words borrowed from other languages, both the reaction of the young to the necessity to follow grammatical rules and making fun of those failing to do this. Availability of folklore indicates mutual understanding between the people, i.e. presence of the community aiming at mutual understanding and emotional response.


¹—A central Russian periodical publication

²—The title of the mentioned article is a distorted Russian greeting “Privet” (“Hello”)


Translated by Isabella Revitch


А. Ф. Некрылова


Чем является и что дает русский фольклор русским


Историческая роль фольклора понятна и не требует особых доказательств. Традиционная культура лежит в основании профессиональной литературы, музыкального и изобразительного искусства, национальной хореографии, народной медицины и педагогики, она во многом определила развитие русской архитектуры и театра, этические нормы и предпочтения в области бытового поведения, своеобразие праздничной культуры и т. д.

Современное общество в силу разных причин достаточно далеко ушло от традиционного жизненного уклада, от исконного мифопоэтического взгляда на мир, забыло многие формы и жанры древнерусского искусства, утратило или исключило из естественного живого бытования большое количество произведений устного народного творчества, целые фольклорные жанры (например былины, причитания). Основная масса населения «разучилась» говорить, петь и танцевать в народной манере, играть на старинных традиционных инструментах, отказалась от народного костюма, национальной кухни, не пользуется диалектизмами и т. п.

Однако фольклор никогда не уходил из жизни и культуры русского народа. Менялся его «удельный вес» в системе национальной культуры; появлялись новые и исчезали старые произведения, жанры, формы, приемы; переменчивой была «мода» на отдельные фольклорно-этнографические явления, разной оказывалась политика государства, идеологические установки относительно произведений и направлений народной культуры. При этом неизменным оставалось и остается:

• Понимание того, что фольклорное искусство отражает становление менталитета русского народа, в нем выражены исконные идеалы, этническое сознание, своеобразие характера русского человека, его взгляды на мир (природу, общество, государство, другие народы, иную культуру и пр.).
  
• Осознание того, что ни одна гуманитарная наука – этнография, лингвистика, история любых веков и народов, история литературы и религии, музыкознание, культурология – не может обойтись без фольклорных материалов и изысканий. Разгадка многих явлений духовной культуры кроется в фольклоре. По сути, это утвердилось в русском обществе с конца XVIII – начала XIX века и прежде всего касалось литературы (проза, поэзия, драматургия), творчества русских композиторов и художников: русское искусство не может быть понято и по-настоящему осмыслено без знания фольклорных истоков, поэтических образов и приемов, философских обобщений и аллюзий, рождаемых отечественным фольклором, традиционной картиной мира, русским пониманием и переживанием истории, судеб своего народа и т. д. Напомню общеизвестное: поэзия С. Есенина, сама ставшая фольклором; произведения М. Цветаевой с плачевыми интонациями; сказки А. С. Пушкина, основанные на фольклоре и ушедшие в фольклор; сцены гадания и прихода ряженых в «Евгении Онегине» и «Войне и мире»; В. Кольцов со стихами-песнями, поющийся Н. А Некрасов, песни современных бардов, большинство которых в той или иной степени фольклорны. Святочные рассказы, основанные на народной демонологии и пользовавшиеся огромной популярностью на протяжении двух веков – вплоть до 1920-х годов; «Хованщина» М. Мусоргского, «Весна священная» И. Стравинского, «Колокола» С. Рахманинова, «Виринея» С. Слонимского, «Катерина Измайлова» Д. Шостаковича. В живописи – это произведения Васнецова, Поленова, Репина, Кустодиева, Рериха, Нестерова, Врубеля, Билибина. Очень многое раскрывают воспоминания выдающихся людей: Аксакова, Бенуа, Шаляпина, Шмелева и др.
  
• Глубокое уважение к языку – бесценному культурному наследию, объединяющему не только русских, но весь славянский мир. Особо следует подчеркнуть «консерватизм» славянских языков, которые, изменяясь и обогащаясь, сохранили основной лексический фонд, фонетические и грамматические формы. Современный русский язык включает в себя значительный пласт старославянизмов, и церковнославянский язык, составляющий основу церковной православной культуры, в целом понятен любому русскому. Это, безусловно, облегчает восприятие богослужения, пользование церковной литературой, что на сегодняшний момент актуально для огромного количества людей, вновь обратившихся к церкви. Отметим, что язык классических фольклорных жанров во многом перекликается со старославянским.
  
• Большое количество фольклоризмов (на уровне лексики, фразеологии, попу-лярных народных изречений, поэтических образов) по-прежнему является спецификой русской словесной культуры, как разговорной, повседневной, так и письменной – художественной литературы, языка периодики, рекламных текстов и пр.
  
• Активно бытует целый ряд старинных и относительно новых жанров русского фольклора – сказка, загадка, пословица, поговорка, предания, анекдоты, частушки. Особенно «живучи» пословицы и поговорки, частушки. В современном обществе вновь стали популярными былички (небольшие суеверные рассказы о встрече с непонятным, таинственным, демоническим) и заговоры (сборники с традици-онными и современными текстами заговоров раскупаются весьма охотно). Теперь среди разных слоев населения возрастает интерес к некоторым старинным песням, особенно к тем, что оказались в репертуаре известных исполнителей, хоров, ансамблей (зачастую, правда, подвергнувшись серьезной обработке).
  
• В детской субкультуре, как и в прежние времена, сосуществуют традиционные тексты и новые, создаваемые по законам фольклорного искусства и основанные на фольклорном мышлении: это бесконечные считалки, дразнилки, потешки, песенки, «страшилки», традиционные игры, заклички (типа «Дождик-дождик, перестань…», «Божья коровка, полети на небо…».
  
• Широко используются фольклорные произведения в материнской, педагогической (особенно ориентированной на младший возраст) практике – колыбельные песни, потешки, короткие сказочки, небылицы, всякого рода «пестушки», приговорки и прибаутки.
  

Для русского человека всегда был характерен интерес не только к отечественному фольклору и шире ― к традиционной культуре. В многонациональной, разноязычной России, народы которой принадлежали разным конфессиям, проживали в резко отличающихся друг от друга природно-географических зонах, с преобладанием различных типов хозяйственно-производственной деятельности, знание культуры соседей было обязательным условием сосуществования, выживания и сохранения самобытности, особенно в иноэтническом окружении, при активных на протяжении столетий миграционных процессах. Для России очень показательны исторически сложившиеся и вновь формирующиеся маргинальные зоны со смешанным или частично ассимилированным населением, где постоянно происходил и происходит культурный обмен, имеет место билингвизм, смешанные браки и т. п. Здесь закономерно бережное, уважительное отношение к «родному» слову, к передаваемым из поколения в поколение фольклорным произведениям, обычаям и верованиям. Здесь существует и своеобразный «смешанный» фольклор: в Коми мифологические сказания с русскими сказочными персонажами; у вепсов – частушки с русскими словами и строками; у некоторых народов песни – на русский напев или с русскими словами, а у русских – заимствованная мелодика плясовых и т. д.; заимствуются и включаются как свое части обрядов, ритуалов (свадебного, встречи гостей и пр.). Но наблюдается и другое: русский гармонист точно знает,что является русским (даже московским, уральским и т. п.), чтососедей – марийцев, татар, украинцев и т. д., сыграть же может все; карелы всегда укажут на свои предания (например объяснения названий местностей, озер, урочищ и пр.) и принесенные переселенцами.

Фольклорно-этнографическая культура (что очень важно ― подлинное фольклорное искусство) именно сейчас, в последние два-три десятилетия, привлекает к себе особое внимание, причем это касается не только исследователей (фольклористов, этнографов, лингвистов) с их стабильным профессиональным интересом, а самых широких слоев населения. Одна из причин ─ в пристальном внимании современной России к истории и искусству ушедших времен, поскольку назрела необходимость существенной корректировки и даже кардинального пересмотра своего прошлого, и тут мы имеем дело с присущим русским стремлением понять себя нынешних через историю, через события далекого и близкого прошлого. Другая причина ─ усиливающееся в масштабах всего мира обезличивание, унификация массовой культуры, быта, финансово-экономической деятельности, что оборачивается стремлением сохранить уникальность, самобытность, национальный (этнический) колорит, а это, естественно, предполагает обращение к истокам и традициям, к фольклорно-этнографическим реалиям. Новое мировоззрение, как известно, нередко формируется при обращении к старому, к заново переживаемой культурной традиции, при новом осмыслении классики, классического наследия.

Какие конкретные формы принимает этот интерес?

• Появилось множество коллективов (любительских и профессиональных), опирающихся на аутентичный фольклор, необыкновенно возросло количество и популярность фестивалей традиционной культуры.
  
• В некоторых местах (например в Вологодской, Новгородской, Псковской областях) в число приоритетных культурных направлений включено изучение, освоение и пропаганда регионального фольклорно-этнографического наследия. В рамках этой культурной политики под руководством профессиональных фольклористов и этнографов созданы и создаются школы народного искусства, фольклорные коллективы, развивается краеведение. В школах устраивают праздники по случаю масленицы, святок, встречи весны (с печеньем в виде птичек – «жаворонки») и пр. На уроках труда девочки шьют наряды на основе народных костюмов, мальчики осваивают народные музыкальные инструменты и т. д. В региональные программы образования входит краеведение и изучение местного фольклора, в Вологде школьники ездят в экспедиции и серьезно изучают привезенные материалы, делают интереснейшие доклады. Во Владимире возрождаются и активно используются традиции народного театра.
  
• В ряде учебных заведений значительно расширился круг основных жанров и произведений фольклорной словесности, включаемых в курсы литературы, хотя прискорбно, что сами уроки литературы сокращаются и великая русская классика нередко «проходится» в отрывках, в интернетовском пересказе.
  
• Заметно увеличилось количество и разнообразие издаваемой фольклорной литературы, рассчитанной не только на детей и специалистов.
  
• Все больше народу привлекают фольклорные праздники, которые устраиваются теперь во многих городах, крупных селах и пр., приобретают традиционный, постоянный характер. При этом следует заметить, что далеко не всегда сохраняется дух подлинно народного праздника, преобладают эстрадные выступления и «развлекаловки» набившими оскомину так называемыми «скоморохами», звучит не живая музыка, а записи псевдонародных мелодий и песен, да еще через усилители.
  
• Сфера привлечения фольклора, использования его чрезвычайно расширилась. Не только образование, история, но психоанализ, даже психиатрия, детская психология, сказкотерапия и куклотерапия, обращение с ребенком на самых ранних этапах его развития (приемы традиционного воспитания). Не случайно появились такие науки, как этнолингвистика, этнотеатроведение, этнохореография, этномузыкология; понятия этнослуха, этнопсихологии, этнокулинарного кода культуры и т.  п. В существующих «Школах материнства» специально обучают колыбельным песням и играм с самыми маленькими детьми, наряду с традиционным массажем и способами общения с младенцами. В разные развивающие программы вошли пальчиковые игры, как и изготовление народных кукол, игра на простейших традиционных музыкальных инструментах, начальные навыки традиционных ремесел (плетение из лыка и щепы, изделия из бересты, изготовление глиняных свистулек, тканых поясков и пр.).
  
• Огромное разнообразие и богатство народного костюма существенно влияет на современную моду; русские дизайнеры все больше опираются на народные образы, мотивы, колористику и пр.
  

Устная культура с ее мощной коммуникативной функцией обретает сегодня новые очертания, завоевывает новое культурное пространство – не случайно именно теперь внимание ученых и просто любознательных людей привлекает проблема «Интернет и фольклор», в разных ее аспектах: «фольклор в Интернете», «фольклор Интернета», «Интернет как особое коммуникационное поле» – то, что принято называть виртуальной мировой деревней.


A.F. Nekrylova


What is Russian folklore and what it means for the Russians


The historical role of folklore is clear and does not need special proof. Traditional culture lies in the basis of professional literature, music and fine arts, national choreography, medicine and ethnopedagogics; in many aspects it has defined development of Russian architecture and theatre, ethical norms and preferences in common manners; peculiarities of the festive culture etc. Modern society, due to a variety of reasons, has drifted far away from the traditional way of life, from the original mythopoetical views on life, has forgotten many forms and genres of the Old Russian art, has lost or excluded from natural active usage a great number of folklore creative works, the whole genres, i.e. bylinas (Russian epics—translator’s note), prichitaniyas (lamentations—translator’s note). The main part of the population “has forgotten” how to speak, to sing, to dance in folk style, how to play old traditional instruments; they have rejected national cuisine, costume, don’t use dialectisms, etc. However, folklore has never left life and culture of the Russian people. Its “proportion” in the system of national culture has been changing; new creative works, genres, forms and methods appeared and old ones disappeared; “fashion” for particular folklore-ethnographic phenomena has been changeable as well as the state policy and ideological directions concerning folk art creations and trends


At the same time several issues have always remained invariable:

• Understanding the fact that folklore art reflects the formation of mentality of the Russian people, it expresses the original ideals, the ethnic consciousness, peculiarities of the character of Russians, their views on the world (nature, society, other peoples, different cultures, etc.)
  
• Realising the fact that no humanities ― ethnography, linguistics, history of literature, music and religion, culturology ― can do without folklore materials and research. The key to many phenomena of spiritual culture lies in folklore. In fact, it has been consolidated in the Russian society since XIX century and referred primarily to literature (prose, poetry and drama), creative work of Russian composers and artists: the Russian art can’t be comprehended and properly understood without knowledge of its folklore sources, poetic images and methods, philosophic generalizations and allusions, generated by the native folklore, the traditional map of the world, the Russian experience of history, people’s destinies, etc.
  
• Respect for the language—invaluable cultural heritage, uniting not only Russians, but the whole Slavic world. It is necessary to emphasize “conservatism” of Slavic languages: in the process of changing and enriching they have retained the
  

principal lexical resources, phonetic and grammatical forms. The modern Russian language includes a considerable layer of Old Slavonic units, and the Church Slavonic, basic for the Russian Orthodox culture, is clear, on the whole, to any Russian. This, undoubtedly, facilitates comprehension of worship service, usage of church literature, which is actual nowadays for a great amount of people who have returned to the church. It’s necessary to mention that the language of classic folklore genres has got a lot in common with the Church Slavonic.

• A great number of folklorisms (in terms of lexis, phraseology, popular folk sayings, poetic images) have been still intrinsic of the Russian verbal culture, both day-yo-day conversational and literary—fiction, the language of periodicals, advertising, etc.
  
• There have been existing a number of old and comparatively new genres of the Russian folklore — a fairy tale, a riddle, a proverb, a saying, legends, anecdotes, chastushkas.
  
• In children’s subculture, as well as in old days, traditional texts coexist with new ones, created following laws of folklore art and based on folklore mentality: these include countless schitalkas (selection of the odd man out in games — translator’s note), draznilkas (teasers — translator’s note), poteshkas (merrymaking rhymes — translator’s note), songs, “strashilkas” (horror stories).
  
• Folklore stories are widely used by mothers, in pedagogical practice (particularly oriented at young children) — lullabies, poteshkas, short tales, different “pestushkas”, prigovorkas and pribautkas (short sayings of aphoristic nature, often humorous — translator’s note).
  

Interest not only for the native culture, but for the traditional culture on the whole has been always characteristic of the Russians. In a multinational, multilingual Russia, the peoples of which belonged to different confessions, lived in varied natural-geographic zones with predominance of various types of economic activity knowledge of culture of one’s neighbours was the obligatory condition of coexistence, survival, and preserving distinctive features, particularly in alien ethnic environment, accompanied by active migration processes in the course of centuries.


For Russia it is very indicative to possess marginal zones with mixed or partly assimilated population, historically determined and being shaped anew, where the cultural exchange takes place, bilingualism and mixed marriages are factual, etc. Careful, respectful attitude to the “native” speech, to folklore art, habits and beliefs passed from generation to generation, is natural for these territories.

Folklore-ethnographic culture (what is very important — authentic folklore art) nowadays, within the last twenty-thirty years, has attracted particular attention not only of researchers (folklorers, ethnographers, linguists) with their stable professional interest, but all sections of population. One of the reasons of this is a great attention of modern Russia to the history and art of the past, since the necessity of cardinal correction and even cardinal revision of our past, and here we deal with the desire (inherent in Russians) to understand themselves at present through history, through the events of remote and recent past.


Another reason is defacing of mass culture, the worldwide unification of the way of life, financial-economic activities, which results in a tendency to preserve the originality, authenticity, national (ethnic) coloring, and it naturally suggests addressing sources and

traditions, folkloristic and ethnographic data. A new outlook is often shaped while addressing the old cultural tradition experienced anew, when classics, the classical heritage is reinterpreted.

In what forms is this interest revealed?

• A lot of groups based on authentic folklore (both professional and amateur) have appeared, the number and popularity of festivals of traditional culture has increased dramatically.
  
• In certain areas( e.g. in Vologda, Novgorod, Pskov regions) study of regional folkloric-ethnographic heritage, its development and propaganda has been included into priority cultural trends. In terms of this cultural policy schools of folk art, folklore groups are created under the guidance of professional folklorers and ethnographers; regional studies are developed.
  
• In some educational institutions a number of basic genres and works of folklore has been considerably increased.
  
• The quantity and scope of folklore literature targeted not only at children has considerably risen.
  
• Folklore festivals, held now in many cities, large villages, have become traditional and regular and nave been attracting more and more people.
  
• Mass enthusiasm for particular folkloric-ethnographic phenomena, genres (e.g. incantations, fortune-telling) is traced.
  
• A great wealth and variety of folk costume greatly influences modern couture;
  

Russian designers are more and more guided by folk images, motives, coloring, etc.

Translated by Isabella Revitch


М. В. Иванов


Фольклор как база национальной культуры


В городской цивилизации фольклор постепенно переходит на периферию словесного искусства, что порождает иллюзию его вымирания. Неявно предполагается, что «центр» – литература и другие формы письменности (публицистика, критика) – просто заменит фольклор, подобно тому, как арабская (новая) система счисления заняла место латинской (старой). Следствием такой установки является не только отказ от осмысленного подхода к фольклорной традиции и ее игнорирование, но и «утилизация» фольклора в масскульте – как груды хлама, из которой извлекаются пригодные для рекламы «запчасти» (типа мультфильма про Алешу Поповича).

С психологической точки зрения, подобный подход сродни вульгарно-логизированной ориентации рассматривать взрослость как благую замену несостоятельного из-за своей незрелости детства.

Значительно плодотворнее осмысление фольклора в системе «фигура – фон», где устная народная традиция выступает в качестве контекста современного творчества. В психологике важное место уделяется базовому уровню сознания. В неопределенной ситуации сознание делает случайный выбор и прилагает все усилия, чтобы оправдать его правильность: так сохраняется устойчивость позитивного выбора. Если он оказался эффективным и с большой вероятностью подтвердился в опыте, то со временем превращается в установку, уходящую из зоны прямо представленного субъекту поверхностного сознания в зону базового сознания – не данного субъекту непосредственно, но способного вернуться в поле осознанной активности мысли.¹

В качестве контекста, базового культурного сознания фольклорная система представляет собой генетический культурный код нации. Коль скоро возможны разные случайные и притом эффективные исходные выборы, то неизбежно появятся и разные фольклорные генотипы, в которых образность будет опираться на произвольно предпочтенные, но получившие статус детерминированных доминанты. При этом, конечно же, сохранится и фольклорность как метаобщность этих генотипов, являющаяся своеобразной грамматикой архаического мышления.

Исходные установки нельзя заменить – их можно только трансформировать, а значит, любое «современное» сознание всегда опирается на модифицированное «старое», которое неизбежно участвует в осмыслении поступающей информации. Если же новое содержание сознания не способно ни согласоваться с базовым, ни модифицировать его, то будет устранено в процессе преодоления когнитивного диссонанса. Поэтому конъюнктурные и бестактные подделки под фольклор могут травмировать культурное бытие нации, могут даже разрушить его, но не в состоянии оказаться «вживленными» в историческую ткань культуры.

Описанную проблему В. Я. Пропп осознал еще на заре структурной фольк-лористики – в 1920-е годы. Статью с красноречивым названием «Трансформации волшебных сказок» он начал так: «Изучение сказки во многих отношениях может быть сопоставлено с изучением органических образований в природе. Как натуралист, так и фольклорист имеет дело с видами и разновидностями одинаковых по сущности явлений. Вопрос о «про-исхождении видов», поставленный Дарвином, может быть поставлен и в нашей области… Как здесь, так и там возможны две точки зрения: или внутреннее сходство двух внешне не связанных и не связуемых явлений не возводится к общему генетическому корню – теория самостоятельного зарождения видов, или это морфологическое сходство есть результат известной генетической связи – теория происхождения путем метаморфоз или трансформаций, возводимых к тем или иным причинам»².

Все содержание пропповского труда, разумеется, является реализацией культурно-генетической установки. В 1929 году П. Г. Богатыревым и Р. О. Якобсоном была опублико-вана статья «Фольклор как особая форма творчества», где обосновывалась прочность фольклорного генотипа. Устное, т. е. не закрепленное письменно фольклорное сообщение могло сохраниться лишь в той части, в которой оказалось принято его получателем – будущим сказителем, готовым воспроизвести слышанное. Сознание слушателей автоматически трансформировало воспринятый текст в соответствии со своими установками. Возникала своеобразная цензура коллектива, которая нивелировала особенности авторского текста, но зато делала его хорошо усвояемым. Ученые опирались на соссюровскую оппозицию «язык – речь». Язык (langue) тяготеет к нормированности и надличностной всеобщности, речь (parole) – к изменению норм во имя индивидуальной выразительности и конкретности. «В фольклоре соотношение между художественным произведением, с одной стороны, и его объективацией, то есть так называемыми вариантами этого произведения при исполнении его разными людьми, с другой стороны, совершенно аналогично соотношению между langue и parole...Роль исполнителя фольклорного произведения никоим образом не должна отождествляться ни с ролью читателя или чтеца, ни с ролью автора. С точки зрения исполнителя фольклорного произведения это произведение является фактом langue.. то есть внеличным, существующим независимо от исполнителя... Для автора литературного произведения оно является parole»³.

Фольклор не просто искусство устного слова: он погружен во внесловесную реальность обряда, бытовых привычек, коллективных переживаний. Поэтому он органичен и не позволяет нововведениям повредить связь с «корнями». Платить за это приходится консерватизмом форм и образов. Писательское же творчество в Новое время стремится к оригинальности, оно амбициозно и в силу этого склонно к необоснованным и неосторожным экспериментам.

Произведения «в народном духе» русские литераторы стали создавать уже в восемнадцатом веке, но «опыты» даже выдающихся писателей (Державина, Карамзина, Радищева) сейчас представляют скорее исторический интерес. Дело в том, что фольклор воспринимался ими как плод необузданного воображения. «…сказка (таковой считалось всякое произведение с фантастическим сюжетом; былина от сказки не отделялась) – произведение, вся суть которого состоит в фантазии, беспорядочном нагромождении волшебных эпизодов. Не улавливая строгой внутренней закономерности сказки, писатель XVIII в. считал, что подобной закономерности вообще нет, и предполагал, что импровизированная цепь волшебных происшествий, составленная им самим, однотипна народной сказке».⁴ Только Пушкин стал писать свои «простонародные» произведения, исходя из фольклорной логики – и притом с величайшей деликатностью. Тогда и наступило время полноценной литературной сказки, гармонирующей с фольклорной: «Конек–горбунок» и «Аленький цветочек».

Ген фольклора силен даже тогда, когда его не осознаешь. Например, Пушкин создал текст, который можно назвать корневым для русской культуры. Это «Сказка о царе Салтане» ― спутник детства всех нас, яркое волшебное полотно. Мы пленяемся сменой чарующих картин, но немногие понимают, что поэт воспроизвел древнюю славяно-скандинавскую модель сотворения и богатого становления мироздания. Сперва ― океан. Затем из него выступает остров («неривальный, нежилой»). На нем дуб ― Мировое древо, соединяющее небо и землю. На острове вырастает город, разбогатевший торговлей (белка в древности была и денежной единицей, а тут еще и орехи золотые грызет – «из скорлупок льют монету»). Остров охраняется войском. Князь с княгиней стали «приплода поджидать»⁵.

Фольклор как подсистема словесности будет существовать всегда: это ворота, через которые человек ребенком входит в мир. Поэтому здание полноценной культуры может быть возведено только в гармоническом согласии с ее фольклорным фундаментом. При этом поэтика фольклора вполне пригодна для художественного решения многих практических задач, особенно в области культуротерапии.

Опубликование в 1973 году сказки Астрид Линдгрен «Братья Львиное Сердце» вызвало полемику. С гневными обвинениями автора в жестокости и безответственности выступили политики, педагоги и даже психологи. Главный герой – мальчик по имени Сухарик – знает, что он скоро умрет, и сопротивляется мысли, что он уйдет в ничто. В сказке он уходит в прекрасный мир, где также может умереть и переселиться в чудесные края. Писательницу оппоненты обвиняли и в обманывании детей, и даже в проповеди самоубийства. Но самое главное – ничего не могли сказать о том, как быть с умирающим ребенком.

Вот что пишет исследовательница творчества Линдгрен:

«Родители не в силах признаться детям, что те скоро умрут. Они утешают и обманывают их, говоря, что все будет хорошо. Но смертельно больной ребенок знает, что его ждет, и такая книга, как “Братья Львиное Сердце”, может стать для него настоящим утешением…В то время, когда Астрид Линдгрен писала свою сказку, еще не было общедоступных научных исследований о том, как дети представляют себе смерть...Тогда я отправилась в школы...Я получила около 90 анкет и сделала вывод, что почти все дети в возрасте 6–8 лет считают смерть неким превращением. Человек становится цветком, птицей или улетает в космос, на другую планету, и продолжает жить…Исследователи детской психологии впоследствии подтвердили мои наблюдения».⁶

Фольклористы и этнографы это знали давно.


Проблемы фольклора: исследования американских ученых


Ольга Петрова


Об участниках конференции из США


Поездка по программе Фулбрайт (The Fulbright GPA) (май – июнь 2006), организованная Институтом международного межкультурного образования (MIIE), которую возглавил директор института Тео Сайприс, продолжалась четыре недели и включила пять различных городов России (Пермь, Нижний Новгород, Москва, Новгород, Санкт-Петербург). Маршрут был ориентирован на исследование четырёх основных направлений: русская история и политика, культура и народное искусство, средства массовой информации и кино, образование. По этим темам были организованы экскурсии, лекции и открытые дискуссии.

Участниками программы стали двадцать преподавателей гуманитарных дисциплин университетских колледжей Среднего Запада. Главной целью поездки было изучение различных аспектов жизни в современной России, включение полученных знаний в учебную программу, так же, как и распространение информации в местном сообществе. Второй целью стало установление контактов с колледжами и университетами за рубежом.

Одним из ключевых событий программы в Санкт-Петербурге стало участие в конференции по фольклору, организованной психолого-педагогическим факультетом Санкт-Петербургского университета культуры и искусств. На конференции выступили три участника программы: профессор Майкл Фуллер, университетский колледж Сент-Луис в Мерамеке, Миссури; д-р Холли Нортон, Огайо, университет Северо-Западного Огайо;

и д-р Кэтрин Шафф-Стамп, университетский колледж Кёрквуд, Айова.


Olga Petrova


About the participants of a conference from USA