А. А. Басалай Доктор философских наук, профессор кафедры философии Российской экономической академии им. Г. В. Плеханова Актуальная и правдивая философия Учебник

Вид материала

Учебник

Содержание Иммануил Кант Фридрих Шеллинг Артур Шопенгауэр Фрэнсис Бэкон Рода, т. е. ложных представлений о мире. Ум уподобляется «неровному зеркалу», отражающему всё в искривлённом и обез­ображенном в Рене Декарт Готфрид Лейбниц Г. Гегель Людвиг Фейербах Субъект познания Объект бесконечного познания Синтез – это соединение ранее выделенных частей в единое целое, обобщение Под абстрактным Частнонаучные методы Сократ – человек. Под абсолютной истиной понимается теоретически обоснованное, исчерпывающее зна­ние Социалистический тип такого сознания был более одно­род­ным как внутри нации, так и во всём содружестве

Подобный материал:

• Учебно-методический комплекс Классический прагматизм как практическая философия для, 317.31kb.
• Рабочая программа логика москва 2008 Разработчики: Доцент кафедры философии, кандидат, 158.88kb.
• Программа дисциплины Философия Для направления 080100. 62 «Экономика» подготовки бакалавра, 676.46kb.
• Современная философия образования в сфере международно признанных прав и свобод человека, 296.27kb.
• Владимир Николаевич Лавриненко Философия Философия: учебник, 6688.53kb.
• В. П. Кохановский философия и методология науки учебник, 7852.02kb.
• Учебно-методический комплекс по дисциплине гсэ ф. 05 «Философия» для студентов всех, 591.55kb.
• П. В. Журавлев, д-р экон наук, профессор кафедры экономики труда и управления персоналом, 4496.31kb.
• «История западноевропейской философии. Часть первая. Античность. Средние века», 256.77kb.
• Настоящее учебное пособие создано коллективом авторов кафедры философии и политологии, 2124.21kb.

§ 2. Бесплодие агностиков


Активность сознания должна быть направлена на познание за­конов развития природы и общества, которое позволяет пра­вильно отражать существующее, предвидеть будущее и преобра­зовывать мир в интересах людей.

Познавательная деятельность, означающая изучение навыков, уже добытого знания и его фиксацию, получение нового, откры­тие того, что раньше было неизвестно, присуща человеку с тех пор, как он приобрёл способность мыслить. В какой-то мере ей занимались сочинители и распространители мифов, но в целом они преследовали другие цели.

В середине 5 в. до н. э. свободные граждане Афин и других полисов стали принимать участие в народных собраниях на пло­щадях, на которых избирали совет пятисот, создавали ополчение, принимали законы и важнейшие решения, произносили речи. В судах затевались тяжбы, прежде всего по имущественным вопро­сам. Спор воспринимался как состязательность. Всё это повы­шало значение разума, умеренности, справедливости, ораторского искусства, вызывало жажду победы. Востребованность умения вести дискуссии и привела к появлению странствующих филосо­фов, которые за плату начали обучать будущих спорщиков. Пре­подавали они риторику, логику, диалектику, этику, политику. На­званы они были софистами, т. е. мастерами мудрости, красноре­чия, полемики. К мудрецам они относили тех, кто из своих зна­ний и способностей извлекал пользу для себя и общества.

Первые софисты старались прививать знания и ценности, сво­бодные от предрассудков, которые бы обеспечивали эффектив­ность правления властей. Техникой их приобретения они считали краткие вопросы и ответы, а также длинные речи. Они надеялись, что искусные ораторы помогут внедрить среди горожан более приемлемые ценности и улучшить их образ жизни.

Единственным надёжным источником познания Протагор признавал ощущения. Но поскольку восприятия субъективны (то, что здоровому кажется сладким, то больному – горьким), то и ис­тины, законы, традиции, религиозные догмы, правила поведения относительны. Бытие и Бог – лишь абстракции или мыслительные кон­струкции Их нельзя познать. Человек есть мера всех вещей. Из­менчивы как объекты, так и представления о них. Нет ни истин­ного, ни ложного. Мнений об одном и том же столько, сколько воспринимающих. Как кому кажется, так оно и есть. Истинное сегодня не могло быть таковым вчера. Допускались противопо­ложные истины. Истинное не состоит в том, что есть, а в том, что посредством рассуждения и опровержения таким оказывается.

Провоцируя оживлённые дебаты, софисты утверждали, что нужно поддерживать взаимоотношения с помощью диалога, до­казывать свою правоту, всё, что угодно, побеждать в полемике. Они учили технике убеждения, регулировать словом страсти и мнения. Использовали они разные приемы: указывали на слабость аргументов оппонентов и противников, противопоставляли им свои, более весомые, выхватывали внешнее сходство случаев вне связи событий, проявляли критицизм, стремились выглядеть ло­гичными, убедительными, владеющими лексикой.

Софисты (Протагор, Продик, Горгий и др.) внесли свою лепту в развитие просвещения, диалектического мышления, риториче­ских навыков, но их подход не был научным. Алогизмы стали именовать софизмами, а их самих – шарлатанами, фокусниками.

Молодой Платон (широкоплечий), не принявший «народную» афинскую власть, приговорившую к смерти истинного мудреца (Сократа), посвятил всего себя Учителю и его пропо­веди, обратил свой взор на идеи. Он упрекал софистов в том, что они строили свои убеждения на мнениях, не различали риторику, дававшую только верования, от диалектики, требовавшей умения рассуж­дать, что не брали в расчёт значимость приводимых аргументов, сущность происходившего.

Свои мысли Платон также высказывал в форме диалога, обяза­тельным действующим лицом которого был обычно Сократ, но они не были рациональными. Он полагал, что бытие составили три бестелесные первоначала: единое (нечто неопределённое), творческий ум, который устраивает всё, мировая душа (вечно­сущный Бог) и индивидуальная. Он возвеличивал идеи, т. е. архе­типы, объединяющие в единство комплекс вещей под одним име­нем, без которых эти вещи не существовали бы. Врождённые идеи, недоступные чувствам, но постигаемые умом, первичны, предшествуют объектам познания, являющимся лишь их тенью.

Чувства, ощущения из-за своей переменчивости лишь побуж­дают к познанию. Истинное же знание, по Платону, – это вопло­щение бессмертной души, воспоминание того, что она созерцала до вселения в смертное тело.

Пиррон и другие скептики сомневались в познавательных воз­можностях чувств, воздерживались от теоретических суждений, отвергали объективность (истинность) знаний о сущности и зако­номерностях природных и социальных процессов. Единственным критерием истины они признавали видимость, так как «всё лишь кажется». Свою атараксию (невозмутимость) они расценивали как блаженство.

В средневековье защитники и «теоретики» религиозных догм не только голословно отрицали изначальную материальность и познаваемость мира, но и всячески препятствовали добыче и рас­пространению научных знаний.

Позитивизм сомнения, намечающего путь к истине (не сомневающийся не видит и не понимает и поэтому заблуждается), а также критики в преодолении догматизма не компенсировал скептицизма. Д. Беркли уверял, что если устра­нить цвета, звуки, формы, плотность и т. п., т. е. то, что восприни­мается, то не остаётся и объекта познания, т. е. нечувственной субстанции. Поэтому абстрактная материя нужна якобы лишь атеисту для обоснования своего безбожия. Деятельным объяв­лялся дух, обладающий якобы идеями и ощущениями, а Бог – независи­мым от чьих-либо взглядов.

Дэвид Юм к источнику познания отнёс опыт или совокупность впечатлений (ощущений), на базе которых возникают идеи. Они могут иметь сходство, смежность во времени и пространстве, причинность. Но он сомневался в существовании действительно­сти, в возможности выйти за пределы восприятия, считал, что взаимосвязь между причиной и действием нельзя установить ни интуитивно, ни с помощью анализа, т. е. отрицал вероятность её познания.

Иммануил Кант выделил чувственное, рассудочное и разумное познание. Любое знание исходит из опыта, от органов чувств, на которые воздействуют предметы или «вещи в себе». Он допускал априорные (независимые от опыта) формы чувственного созерца­ния (пространство и время), дающие некоторые сведения, и апри­орные формы рассудка (категории), благодаря которым «много­образное в явлении» может быть упорядоченно. Но Кант, как и ра­ционалисты, недооценивал роль опыта, который придаёт сужде­ниям не истинную и строгую всеобщность, а лишь предпо­лагае­мую и сравнительную. При этом он утверждал, что идеи и поня­тия, не подкреплённые опытом, не выражают реального со­держа­ния и выполняют лишь инструментальную функцию. Зна­ние по­лучается из чувственных данных. Априорное предшествует опыту как его предпосылка.

Разум, по Канту, порождает три трансцендентальные идеи: психологическую (о душе), космологическую (о мире), теологи­ческую (о Боге), которые выражают стремление к постижению вещей в себе. Но вещи бегут от разума и остаются непознанными. Разум создаёт лишь паралогизмы, антиномии (противоречия ме­жду двумя положениями, признанными одинаково правильными), свидетельствующие о его неспособности постичь «вещь в себе», идеалы без действительности. Поскольку чистый (теоретический) разум не в состоянии достоверно познать вещи в себе, постольку он должен подчиняться практическому, под которым подразуме­вал этику, сферу применения нравственных оценок поступков. Его агностицизм и априоризм оказались разновидностью субъек­тивизма.

И. Фихте допускал активность бессознательного, направлен­ного на исполнение долга, повиновение нормам морали и права. Чем сильнее воздействует «не – Я», тем труднее для «Я» выпол­нять свой долг. Под «Я» подразумевалось как индивидуальное сознание, так и сверхчеловеческое, равноценное божественному. Из его высказываний можно прийти к выводу, что существует только «Я», а всё окружающее – это его порождение. Устранить противоположность субъекта и объекта должна была интеллекту­альная интуиция, проявляющаяся в практической деятельности, но цель эта представлялась недостижимой. Теоретический разум он подчинял практическому, т. е. нравственному сознанию и воле, которые постигаются интуитивно (спонтанно).

Фридрих Шеллинг также полагал, что суть явлений можно вскрыть только при помощи необъяснённой интуиции, которой обладает гений. Дух он отождествлял с абсолютным сверхчелове­ческим (божественным) разумом, который творит Вселенную и в котором субъективное и объективное совпадают.

Артур Шопенгауэр допускал постижение мира, существую­щего в сознании как представление, лишь сверхразумной интуи­цией, основанной на воле. Мир, которым она правит, подчинён случайностям. Он не имеет ни смысла, ни ценностей, ни целесо­образности. Человек ничего не может в нём изменить. Разные но­сители воль постоянно борются между собой, порождают извеч­ные страдания. Счастье невозможно. Идеализировал он аскетизм святого, отшельника, избравшего героический жизненный путь. Ориентируя людей на подавление воли к жизни, он проповедовал самоотречение, избавление от самолюбия, от удовлетворения эгоистичных желаний. А. Шопенгауэр отрицал развитие мира, законы истории. Мистическую интуицию он сравнивал с согре­вающим солнцем, противопоставлял чувственному и рациональ­ному познанию. Ему подражал Анри Бергсон.

Подобные суждения не дали плодотворных результатов. Пози­тивисты стремились освободить познание от мировоззренческой и ценностной интерпретации, опираться на эксперименты, доби­лись успехов в освещении (нередко предвзятом) некоторой кон­кретики, но они так и не доросли до понимания диалектики, тен­денций и законов общественного развития.

Теперь, к сожалению, возрождается вера в магию, колдунов и шаманов, астрологические прогнозы, спиритизм и другие чудеса, во всякое шарлатанство, в религиозные догмы. Невежество рав­нозначно демону, порождает множество трагедий. Внушение – суть заговоров, заклинаний, сеансов психотерапевтов. Все эти по­туги иррациональны.


§ 3. Ставка на мощь разума


Большинство же мыслителей расходовало свои таланты и здо­ровье на добычу нового знания, на поиски истины. Этому посвя­тил свою жизнь Сократ, сделавший философию своей специаль­ностью. Знанием он признавал то, что приобреталось посредст­вом рассуждения, а также сомнение и самосознание. В своих ре­чах и беседах он затрагивал проблемы антропологии, этики, ру­ководствовался двумя принципами, сформулированными ораку­лами: каждый должен познать самого себя (это любимое его из­речение запечатлели на фронтоне храма Аполлона в г. Дельфы); никто не знает всё и достоверно, только мудрец понимает, что он ничего не знает. Нужны они были для борьбы с софистами, кото­рых он критиковал за бесплодность их учения, за их претензии на всезнайство.

Сократ, приносивший жертвы богам и выполнявший религиоз­ные обряды, превратил философствование из монолога в диалог, стремился заинтересовать собеседников в расширении своего кругозора, сделать их более сознательными, пробудить в них кри­тическое отношение к любым обсуждаемым идеям, заставить их осмыслить собственные способности, идеи и действия. Он выну­дил многих афинян размышлять о жизни, правах, добре и зле, об ответственности и совести, внёс вклад в зарождение диалектики. Добродетель он отождествлял со знанием, которое разделил на теоретическое, техническое и моральное, т. е. самосознание. Только проникнув в свое сознание, можно достичь блага. Схема его выглядела примерно так: преодолевать невежество и дви­гаться от знания к добродетели, к совершенной личности и гу­манным взаимоотношениям.

Аристотель поставил истину выше дружбы. Он не только обозвал софистов учителями мнимой мудрости, но и опроверг идеализм Платона. Он допускал знание правдоподобное и веро­ятностное или диалектическое, ведущее к знанию достоверному. Они взаимосвязаны. Познать вещь, образовать её понятие – зна­чит познать её сущность. Индивид обладает разными сведениями, опытом. Но подлинное знание достигается не с помощью воспри­ятия или опыта, а благодаря уму, способностям, т. е. науке. К на­учному он относил лишь то знание, которое опиралось на доказа­тельство, осмысление причинной зависимости бытия и мышле­ния.

Специальные науки Аристотель выделил из философии, а тео­ретическую – разделил на три части: метафизику, изучавшую первопричины вещей, их сущность, физику (науку о природных телах, их движении и покое) и математику. К практическим нау­кам он причислил этику, политику и риторику. Сам он основал логику.

Приобретение счастья Эпикур связывал не столько с удовле­творением многочисленных желаний, с получением удовольст­вий, приспособлением к обстоятельствам, сколько с избавлением от страданий и страха, с соблюдением чувства меры, с преодоле­нием незнания и освобождением от предрассудков.

В эпоху Возрождения гуманизма и свободомыслия всё боль­шее значение придавалось личному успеху, который зависел не от знатного происхождения, а от знаний, потенциальных способ­ностей и трудолюбия, упорства в достижении поставленной цели. Осознание этой менявшейся социально-экономической и полити­ческой ситуации заставляло многих молодых людей обращать свои взоры к науке и искусству. Повышался престиж образован­ности.

Первоначально новизна мировоззрения и самосознания усмат­ривалась в возврате к забытым достижениям античности и их пе­реосмыслении. Способствовали этому переселившиеся из Визан­тии в Италию мыслители, которые начали переводить греческих поэтов и философов. При этом отношение к наследию было кри­тическим. Воспринимались идеи самоценности человека и его гармоничного развития, свободы мышления и творчества, мате­риалистического истолкования и эстетического отражения дейст­вительности.

Складывавшаяся атмосфера состязательности и породила плеяду титанов по глубине мысли, по многогранности и учёно­сти: Данте Алигьери, Джованни Боккаччо, Леонардо да Винчи, Джордано Бруно, Галилео Галилея, Томазо Кампанелла, Эрзама Роттердамского, Франсуа Рабле, Мигеля Сервантеса, Лопе де Вега, Вильяма Шекспира, Томаса Мора и других. Они и обеспе­чили невиданный расцвет литературы и науки. Эту эпоху вы­дающихся произведений, открытий и изобретений итальянцы на­звали Чиквеченто, а французы – Ренессансом.

Ощутимый удар по многословной и бесплодной абстрактной схоластике и метафизике нанесли результаты опытных исследо­ваний, исторический и диалектический подход к естествознанию, приведшие к ослаблению влияния религии, материалистическому миропониманию.

Фрэнсис Бэкон в своих трактатах, прежде всего в главном труде «Новый Органон», сконцентрировал внимание на покоре­нии сил природы, её преобразовании, которое требует интеллекта. Приоритет отдавался научно-техническому прогрессу, единству теории и практики, разработке методов познания. В независимом от веры классифицированном знании он увидел огромную силу, так как оно ускоряет развитие производства и подъём благосос­тояния.

Объяснению непознанного и совершенствованию жизни пре­пятствуют, по его мнению, четыре вида заблуждений (идолов или признаков), от которых нужно очистить сознание.

1. Рода, т. е. ложных представлений о мире. Ум уподобляется «неровному зеркалу», отражающему всё в искривлённом и обез­ображенном виде.

2. Пещеры, т. е. внутреннего субъективизма, особенностей психики, воспитания, вкусов, привычек, пристрастий. Каждый смотрит на мир как бы из своего укрытия, через собственную призму и поэтому искажает увиденное.

3. Рынка (площади), т. е. употребления неправильных слов, ко­торые извращают логику рассуждения, привносят с собой предрассудки прошлых поколений, осевшие в выражениях.

4. Театра (теорий), т. е. слепой веры в авторитеты, не­критиче­ского усвоения изложенных взглядов.

Всякое познание и изобретение, по Бэкону, должно опираться на опыт, т. е. эксперимент, двигаться от изучения единичных фактов к обобщениям. Он считал, что память необходима истори­кам, воображение – поэтам, рассудок – математикам и физикам, соединял чувственное с рациональным, но недооценивал дедук­цию (переход от общих положений, суждений, аксиом к частным выводам), теоретическое мышление. Средства познания Ф. Бэкон сравнивал с орудиями производства, со светильником, освещаю­щим путнику дорогу в темноте. Он предположил, что в грядущем обществе верховодить будут учёные.

Последователь эмпиризма Т. Гоббс также был уверен, что зна­ние достигается в процессе научных исследований. Помогает этому философия, суммирующая теоретические знания. За основу познания он принял идеи. Начинается оно с ощущений и завер­шается в разуме. Перерабатываются идеи с помощью сравнения, сочетания и разделения. Мысли закрепляются в словах, позво­ляющих общаться. Под истиной он понимал суждения, верно от­ражающие вещи, причинные связи. Ориентировался он на точ­ные, лишённые двусмысленности дефиниции и геометрию про­возгласил главной наукой.

Первую причину заблуждений Рене Декарт узрел в детских предубеждениях, вторую – в неспособности освобождаться от привычных мнений, третью – в трудности и утомительности ин­теллектуального напряжения и сосредоточения, четвертую – в дезориентирующей силе неправильных понятий. Сам он не смог освободиться от дуализма (допускал наличие двух начал – мате­рии и духа), но тем не менее создал аналитическую геометрию, внёс вклад в развитие оптики, механики, физиологии, разработал рационалистический метод познания, который требовал ничего не упускать в процессе обобщения. Он возвеличивал роль интуиции, мышления и дедукции. Но запах, цвет, теплоту и т. д. он оши­бочно считал не качествами предметов, а лишь ощущениями.

Джон Локк резко критиковал Р. Декарта за признание наличия врождённых идей (совершенного бога, чисел и фигур, некоторых понятий), отстаивал опытный, чувственный источник знаний. Он придерживался принципа сенсуализма: нет ничего в уме, чем прежде не было бы в ощущениях. Идеи возникают благодаря слуху, зрению, осязанию и т. д. Но он непоследовательно прово­дил материалистическую линию. Первичные качества (протяжён­ность, длительность, движение или покой, плотность, фигура, число) свойственны предметам и сохраняются в них, обладают сходством, вторичные (звук, цвет, запах, вкус) – им якобы не принадлежат. Если эти субъективные качества не видят глаза, не слышат уши, не обоняет нос, то они исчезают, т. к. зависят от чувств. Такое толкование означало уступку агностикам.

Готфрид Лейбниц открыл дифференциальное и интегральное исчисление, заложил основы математической логики.

Присущая французским просветителям вера в разум требовала освобождения людей от суеверий, догм и предрассудков вследст­вие пересмотра всех ценностей, в т. ч. образования и воспитания, вылилась в девиз «Дерзай, будь мудрым!».

Переходу от необразованной точки зрения к знанию придавал особое значение Г. Гегель. Науку он считал двигателем культур­ного развития. Мышление было объявлено единственным твор­цом всего богатства, вечной схемой творческой деятельности вообще. Культура представлялась как проявление «мирового ра­зума», как созданная умом «вторая природа». Орудия труда и другие материальные ценности рассматривались как производные того же мышления.

Критик идеализма и религии Людвиг Фейербах назвал мышле­ние, возникающее на базе ощущений, единственным носителем разума. Он ценил как опыт, непосредственное и опосредованное чувственное восприятие, так и теоретическое мышление, способ­ное познать суть вещей, их закономерные связи.

Эстафету подхватили русские просветители, революционные демократы, социалисты и марксисты.

Стремление к познанию вызвало открытие университетов – на базе Болонской юридической школы (1088 г.), Парижского (1160 г.), Оксфордского (1167 г.), Кембриджского (1209 г.) и других.

В России огромную роль в подготовке кадров высшей ква­ли­фикации сыграли Академия наук (Петербург, 1724 г.), Мос­ков­ский университет (1755 г.). В 1803 г. был открыт Дерптский уни­верситет, в 1804 г. – Виленский и Казанский, в 1805 г. – Харьков­ский, в 1819 г. – Петербургский, в 1834 г. – Киевский, в 1888 г. – Томский. Создавались также закрытые привилегированные лицеи – Царскосельский, Нежинский (г. Ярославль), Ришельский (в 1865 г. он был преобразован в Одесский университет). Возникали специальные высшие учебные заведения.

Появившиеся крупные промышленные предприятия стали объ­ектами внедрения научных достижений – более совершенной техники и технологии. В XIX в. сделано открытий и изобретений больше, чем во все предшествующие столетия. Т. Гексли в 1869 г. ограничил компетенцию философии рамками позитивного зна­ния.

Получение и передача электрического тока дали мощный им­пульс для преобразования всей жизнедеятельности – для изобре­тения и широкого применения телеграфа и телефона и интенси­фикации общения людей, электродвигателя и резкого повышения технической вооружённости и производительности труда, для строительства предприятий вдали от жилых кварталов, для ис­пользования светильных ламп.

Создание локомотивов и железнодорожного и водного транс­порта, двигателей внутреннего сгорания и автомобилей сблизило расстояния, улучшило способ передвижения и его комфортность, сократило затраты времени.

Конструирование и обновление различных механизмов из­ме­нило характер и содержание труда рабочих, облик изделий и их производителей, порождало эстетику производства.

Ещё большие успехи были достигнуты в ХХ в. Вдохновлённые и целеустремлённые учёные, создавшие специальные учреждения с уникальным и мощным оборудованием, использовавшие апро­бированные идеи, научную методологию, подтвердили гипотезу о длительной эволюции Вселенной, смогли открыть важнейшие за­коны развития природы, общества и мышления, заложившие прочный теоретический фундамент для выработки правдивого мировоззрения и преодоления невежества. Они масштабно при­менили электроэнергию, научились управлять химическими и термоядерными реакциями, расшифровали структуру белка и ге­нома, выявили свойства металлов и сплавов, причины многих за­болеваний и медицинские способы лечения, сконструировали со­временные средства передвижения, передачи, сохранения и коди­рования информации, автоматизации производственных процес­сов. Проведена также периодизация истории, определены законы, тенденции и движущиеся силы общественного развития, цели и мотивы деятельности людей, их потребности и интересы, психо­логия, механизм снятия отчуждения и устранения эксплуатации, детерминированность сознания экономическим базисом или бы­тием, его обратное воздействие, признаки красоты и добра. Лите­ратурные критики и искусствоведы всесторонне и скрупулезно проанализировали известные произведения: композицию и сю­жет, содержание, идейную направленность, образы героев и их характеры, лексику и стилистику. Произошло обмирщение обще­ственного сознания. Потенциальные возможности науки беспре­дельны, в т. ч. и в оценке происходящего, в регулировании взаи­моотношений, хотя неизбежны и ошибки.


§ 4. Приёмы и методы познания


Изначально познание выражалось в примитивных формах, но по мере накопления знаний преобладающим стал научный подход к выявлению причинно-следственных связей. Сложилось общее мнение, что в субъективных ощущениях как первичном источ­нике познания отдельных сторон объектов и восприятиях их це­лостных образов, обусловленных различиями органов чувств, эмоциями, присутствует и объективное отражение их твёрдости, размера, формы и цвета, вкуса продуктов и т. д. Не разгадав свойств дерева, камня, металла умельцы не смогли бы изготавли­вать и совершенствовать орудия труда. Ощущения формируют восприятия. Наличие слуха позволяет играть на всевозможных инструментах, петь, наслаждаться мелодичностью и тембрально­стью звучания, зрения – различать цвета, оценивать. Благодаря внимательности, памяти и воображению можно зримо представить увиденные места, поведанные рассказчиком эпизоды. Представление, вос­производящее в сознании образ, менее четко, чем восприятие, но оно является основой для обобщения, выделения повторяюще­гося, абстрагирования. Зрение и слух усиливают теперь микро­скоп, телескоп, рентге­новский луч, акустический прибор, локатор и т. п. К внутренним чувствам относятся радость, горе, любовь, сострадание, ненависть, гнев, ужас, ярость, настроение, жажда, голод и т. д. Дополняет и корректирует познавательную деятельность и её результаты абстрактное мышление, которое воплощается в по­нятиях, суж­дениях, умозаключениях и теориях.

Понятие – это обобщённое мысленное и словесное выражение существенных признаков объектов познания. Дом, дорога, чело­век, нация – это не случайно придуманные термины, а найденные в процессе длительного абстрагирования и обобщения.

Суждение – это мысль, в которой что-либо утверждается. На­пример: восходит солнце, зреет пшеница, красивая девушка.

Умозаключение – это мысленная связь нескольких суждений и выведение из неё нового суждения, т. е. получение выводного знания.

Рефлексия – это размышление, направленное на анализ своего внутреннего «Я».

К более сложным формам относятся проблема, гипотеза, тео­рия.

Нередко возникают ситуации, когда новые явления, неиз­вест­ные ранее факты требуют объяснения. Но достигнутый уровень знаний, категориальный аппарат оказывается для этого недоста­точным. Проблема (преграда, трудность, задача) – это появив­шиеся научные вопросы, ответы на которые интересуют исследо­вателей. Наука развивается от её постановки к её разрешению и отысканию новой.

Изучение проблемы начинается с выдвижения, построения ги­потезы или обоснованного предположения для объяснения нако­пленных и проанализированных фактов. Она нуждается в про­верке (дедуктивном выведении следствий и их сопоставлении с фактами), установлении её истинности или ложности, доказатель­стве (подтверждении выводов).

Теория – это совокупность отобранных сведений, идей в той или иной области знания, объясняющих какие-либо явления, со­бытия, или обобщённое представление о связях и законо­мерно­стях в той или иной сфере. Её функциями являются объ­яснение и предсказание, а компонентами – эмпирическая база или система­тизированные факты; категории, идеи, законы, аксиомы, фор­мулы, теоремы; логические средства; выводы и система аргумен­тации. Она должна адекватно отражать объект, быть внутренне непротиворечивой, простой и проверяемой.

Фиксация знаний, их углубление и восприятие, распростра­не­ние обеспечивается языком, различными знаками. Работа с дан­ными, их систематизация очень важна. Значительную помощь в этом трудоёмком деле оказывает компьютеризация, вычисли­тельная техника, программное обеспечение.

Субъект познания – это люди, прежде всего учёные, другие мыслители, интеллектуалы, которые ставят задачи и решают их. Многое зависит от их потребностей, интереса к достигнутому и ещё неведомому, активности и созданных условий для творче­ства, воли.

Объект бесконечного познания – это всё то, на что направлено внимание и интерес исследователя. Он не идентичен реальности, часть её. Им могут быть как химические элементы, физические тела, живые организмы, социально-экономические процессы, так и взаимоотношения людей, их поведение, общество в целом, итоги экспериментов, теории.

Используются различные приёмы и методы познания, достижения намеченной цели.

Наблюдение – это целенаправленное систематическое вос­при­ятие объекта, дающее первичную информацию.

Сравнение – это сопоставление объектов ради выявления сход­ства или различия между ними. Если объект сопоставляется с эталонным, то такое сравнение называется измерением.

С помощью эксперимента (опыта) исследователь воздействует на объект, создаёт искусственные условия, необходимые для вы­явления его свойств.

Анализ – это расчленение объекта на составные части (сто­роны, признаки, свойства или отношения) и их системное изу­че­ние. Производится первичная систематизация полученных данных в виде таблиц, схем, графиков.

Синтез – это соединение ранее выделенных частей в единое целое, обобщение – это установление их одинаковости.

Идеализация – универсальный мыслительный приём. При­ме­няется он при абстрагировании, которое представляет собой мыс­ленное отвлечение от одних свойств и выделение других. Резуль­татом абстрагирования выступают понятия, законы. Идеализация служит видом абстрагирования. Мысленно конструируются иде­альные, т. е. не существующие, объекты, но изучение которых позволяет упростить сложные системы, обозначить свойства и установить связи, не заслонённые побочными обстоятельствами. Таковы геометрические составляющие, абсолютно твердое тело, идеальный газ. Сконструировать идеальный объект – значит мыс­ленно устранить некоторые его свойства. Так, исключая толщину, получают плоскость, исключая ширину, получают линию и т. д.

Формализация – это использование искусственных языков (в химии, математике, логике). Они помогают кратко и чётко фик­сировать знания, избегать многозначности терминов. Это – раз­новидность моделирования.

Конкретное в действительности – это реальный восприни­мае­мый объект в единстве всех его свойств, сторон и связей.

Под абстрактным имеется в виду неполное, одностороннее знание, выраженное в понятиях.

Теоретическое мышление, переходя от одной абстракции к другой, синтезирует их в процессе нисхождения к конкретному, т. е. всестороннему знанию об объекте, о его сущности, связях, закономерностях. Результатом его становятся гипотезы, теории, законы.

Частнонаучные методы определяются спецификой предмета науки или областью деятельности. Общенаучные методы приме­няются ограниченно (в естественных науках, но не в математике, теоретической физике). К всеобщим, философским методам отно­сятся метафизический и диалектический.

Эмпирические методы предусматривают наблюдение, срав­не­ние, измерение и эксперимент, последовательность, синхронность, теоретические – идеализацию, формализацию, дедукцию и индукцию, анализ и синтез, модели­рование.

Нередко воспроизводится история объекта во всех подроб­но­стях, с присущими ей зигзагами, скачками и случайностями. Ло­гичность допускает изложение наиболее значимого материала, игнорирование второстепенных событий и фактов. Но ни один из них не используется в чистом виде. Они переплетаются, являются взаимодополняющими.


§ 5. Критерии истины, её доказательность


Во все времена познание сопровождалось добыванием ис­тины, её доказательством. Сократ надеялся, что лучшим средст­вом её обнаружения является раскрытие противоречий в мыш­ле­нии и столкновение противоположных мнений в диспутах. Он принижал себя, превозносил собеседника, задавал ему вопросы, чаще всего с иронией, чтобы тот заметил ошибки своих рассуж­дений, своё невежество. Загнанный в угол, тот вынужден был из­влечь на поверхность свои знания и отличить истинное (при­зна­ваемое всеми) от ложного, справедливое от несправедли­вого, найти всеобщее в нравственности, согласие. Но дискуссии полезны тогда, когда спорщики аргументируют свои возражения и суждения, а не сопоставляют, сравнивают цитаты или объясняют слова. Ведь восприятие чужих мыслей, показавшихся ценными, и опыта других есть вера.

Рассуждав­ший о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, продуциро­вал, по Платону, истину, тот же, кто говорил о них иначе – лгал. Соответствие знания действительности (объективной реальности и любой области мыслительной деятельности, в том числе фантастической, мифологической, теоретической) сов­падало с понятием «адекватность». Но оно сравнивается не с самой действительностью, а с воспринятой, с фактами, опытом, которые не могут быть независимыми от способностей познающего, пропущены через его сознание. Более того, в математике адекватность полностью зависит от субъекта, моделируется им. Мысль – это не копия бытия, а многоуровневое образование. И не всякая мысль правильная. Она является лишь суждением. Этой концепции присущи недостатки, но и отказываться от неё нельзя.

Аристотель не всякое умозаключение считал доказатель­ст­вом. Им мог быть лишь научный силлогизм, состоящий из двух предпосылочных предложений и вывода. Например:

Все люди смертны.

Сократ – человек.

Сократ смертен.

Всё случайное не входило в его содержание. Впервые доказывать теорему пришлось Пифагору и Евклиду в трактате по математике.

Исключительная роль придавалась гипотезам. Ф. Энгельс образно отметил, что в «физике и химии находишься среди гипотез, словно в центре пчелиного роя» (т. 20, с. 89). Нередко они оказывались гениальными, но оставались научно обоснованными предположениями до тех пор, пока истинность их не была подтверждена. Тогда они превращались в теорию. Наличие ато­мов было аргументировано в ХVIII в., а их деление – в XIX-XX ве­ках.

Некоторые надеялись на интуицию, т. е. на некое предчувствие, инстинктивное понимание, догадку, на внезапное, прямое усмотрение истины, её непосредственное постижение. Даётся она будто бы ясно и отчётливо и не требует доказательств. Но убедить в этом других весьма затруднительно.

Р. Декарт истинным признавал только очевидное, не даю­щее повода для его отклонения (оно может быть обманчивым). Сомнение как акт мышления – пер­вый шаг к опровержению скептицизма. Это означало, что ничто не может приниматься за непосредственное, что всё должно быть доказано. Он выдвинул беспроигрышный логиче­ский те­зис: я мыслю, следовательно, существую, т. е. самосоз­нание – самое надежное, деятельность мозга предопределяет собствен­ное бы­тие. Отсюда он сделал заключение и о сущест­вовании всего ос­тального. Знание вырастает из аксиом. Р. Де­карт и Г. Лейбниц уповали на возможности математики объек­тивно и беспристра­стно отображать в формулах многообразие мира, но достовер­ность знания оставалась не ясной.

Д. Локк заметил, что некоторая численность согласных с существованием врождённых идей, мыслительных способностей души не подтверждает их наличия. Многие мнения, которые приняты как неоспоримые людьми разных стран, воспитаний и характеров, оказались нелепыми, противоположными. Все идеи имеют иное происхождение. От внешних предметов ум получает благодаря органам чувств различные их ощущения и восприятия. Доставляет идеи разуму рефлексия. Он не допускал никаких других источников происхождения идей, кроме ощущений и ума. Воображаемую душу он уподоблял чистой доске.

Г. Лейбниц возражал, полагал, что в душе содержатся основные принципы, законы, общие понятия, которые якобы находятся там до начала познания, поэтому они не могут не быть врождёнными. Разум может обнаружить необходимые связи и обозначить правила, позволяющие предсказывать события и явления, не фиксируемые органами чувств. Восприятия, по его мнению, дают лишь индивидуальную истину. Обобщение множества примеров не позволяет получить общее адекватное понятие. Он отдавал приоритет интуитивно-дедуктивным истинам, т. е. абстрактному мышлению. Истины факта содержат элемент случайности и противоположны разумным, «вечным» истинам.

Данные, приобретённые с помощью чувств, являются подлинными лишь как факты сознания, но они не дают оснований для истинного знания о мире (весло в воде кажется сломанным, в пустыне возникает мираж и т. д.). Это обман глаз? А может это наблюдение (случай с веслом) оптического отражения света от поверхности воды и прохождения его через воду? Органы чувств отражают объекты неадекватно. Они не фиксируют их внутреннюю сущность. Неразрывную связь причины и следствия может обнаружить только разум.

Законы тождества, непротиворечия и другие не являются всеобщими. Дети о них ничего не знают. Значит, они не могут быть врождёнными.

Бессмысленно доказывать общее принятие культурных ценностей, норм морали и нравственности. У наций и народностей они нередко прямо противоположны.

Б. Спиноза к критериям истинности отнёс ясность, отчёт­ли­вость, самоочевидность логического мышления. Геометрию он считал образцом достоверности и доказательности. И. Кант также допускал только формально-логический критерий, в со­ответствии с которым познание должно согласовываться с все­общими зако­нами рассудка и разума. Он заметил: «…так как объект находится вне меня, а знание во мне, то я могу судить лишь о том, согласуется ли моё знание об объекте с моим же знанием об объекте».² Из этого можно было сделать вывод, что познающие вынуждены сопоставлять одни суждения, концепции с другими, выводить одно знание из другого, более правдоподобного. Но обнаружилось, что не так-то просто преодолеть внутреннюю непротиворечивость са­мого мышления, добиться близости суждений с исходными или вновь вводимыми утверждениями. К достоверным и всеобщим И. Кант отнёс априорные суждения. Впоследствии стали считать, что всякое выска­зывание только тогда является осмысленным или значимым, ко­гда возможна его проверка, когда оно подтверждается фактами.

Отвергнув интуицию (первопринцип творче­ства, внезапное озарение) как самую результативную в пости­жении бытия, Г. Гегель обратил свой взор на рациональное по­знание, т. е. базирующееся на разумности, доступности, опти­мальности, ин­струментом которого стала логичность, а основ­ной формой – по­нятие. Он ввёл в оборот категории и законы, принципы, приёмы и способы познания, использовал аксиомы, верил в до­казуемость суждений, которая совпадала с научно­стью изложе­ния. Диалек­тический метод, системность соста­вили основу до­казательства. Все явления рассматривались не изолированно, а в их взаимоза­висимости и взаимообусловленно­сти. Идеи и теории уточняются, изменяются. Но он пытался по­знать отдельного субъекта, некого «Я», а не общество в целом. История познания, по его мнению, – это саморазвитие сознания, оторванное от ма­териальной и соци­альной основы.

Л. Фейербах переоценивал согласие всех с тем или иным суждением, ограничивался абстракциями.

Формальная логика, её законы (тождества, противоречия-непротиворечия, исключённого третьего), предусматривающие следование одного из другого, становились незаменимым помощником в борьбе с оппонентами, в обнаружении их слабостей, в формулировке по­нятий, в приобретении абстрактных знаний, в прояснении неко­торых связей и зависимостей и т. д., но они не позволяли вскры­вать сущность объектов, определять истинность теорий.

Поиск универсальных показателей истинности не увенчался успехом. Нецелесообразность их применения в разных науках и сферах убедительно аргументировал В. В. Ильин в учебнике «Философия и история науки» (Изд-во МГУ, 2005). Так, Леонардо да Винчи, Декарт, Лейбниц, Спиноза, Гуссерль и др. считали, что максимально полное, стройное (чистое) доказательство достигается средствами математики (структурами умозаключений, логическими исчислениями, правилами дедуктивного вывода, аксиоматизацией и т. д.). Абсолютизировалась математика в познании, умалялась специфика других наук.

Многие объявляли логико-математическое знание бессодержательным и собирались переустроить всё естествознание на основе физики. Научным признавалось только то, что подтверждено эмпирически, что предсказуемо, расширяет познавательный горизонт, ориентирует на освоение неизвестного. Эталон, стандарт всякого знания усматривался в механике.

Однако не всякое логически обоснованное знание научно. И математика, и логика являются содержательными, информативными, но их истины не всеобщи. Для этих наук важна не опытная подтверждаемость, принципиальная апробация системы знания (верификация), а непротиворечивость (отсутствие несовместимых положений), совершенство внутренней организации. Предсказаний избегают биологи, географы, почвоведы. Физикализм нельзя экстраполировать на общество. Социальные законы менее долговечны и точны. Вряд ли читатели испытывают эстетическое наслаждение и постигают нормы нравственности при ознакомлении с «Этикой» Б. Спинозы, написанной в форме аксиом и теорем, а зрители восхищаются картинами кубистов, нарисованными с помощью геометрических фигур, и при этом что-то познают.

Попытки внедрения инструментов естествознания в гуманитарных науках вызвали возражения. А. Бергсон, Г. Риккерт и другие полагали, что выявление закономерного и типического, чему служит абстрагирование, схематизация, типологизация, причинное объяснение, рациональная реконструкция, моделирование и т. п., не приближает, а будто бы удаляет познание от проникновения в сущность реальности. Преклонялись они перед эмоциональными переживаниями, интуицией, субъективной достоверностью. Не серьезно и недоверие к функционально настроенной научной деятельности.

Мыс­ли­тели искали и иные способы доказательства. Даосисты, заботившиеся о достижении бессмертия, ис­поль­зовали для этой заветной цели не только элементы системы йогов, но и изготовляемые ими особые препараты, порошки и микстуры. Увлечение волшебными эликсирами ради продления жизни вы­звало бурное развитие алхимии. В ходе бесчисленных экспери­ментов и был изобретён порох.

Добыть «жизненный эликсир», дающий вечную моло­дость, а также «философский камень», т. е. превратить посред­ством особых веществ обыкновенные металлы в серебро и зо­лото, пы­тались и алхимики в средние века. Путь они избрали тупиковый, но зато накопили опыт экспериментирования, по­лезные данные, подготовили почву для возникновения ряда химических терми­нов, научились получать соляную кислоту, различные соли, фос­фор. Бертольд Шварц сумел из селитры, серы и древесного угля создать дымную чёрную смесь, после чего и стало возможным широкое применение пороха. Опыт приобретал популярность, пре­жде всего в естест­вен­ных науках. Клод Адриан Гельвеций призывал мыслителей следовать за экспериментом.

Индукция как логический способ рассуждения не могла дать всеобщего знания, ибо заключение всегда вероятностно. Механики раз­ра­ботали метод дифференциального исчисления (малых вели­чин). Применение принципа движения в математике позволило изучать с её помощью физические процессы.

Свою теорию К. Маркс создавал не на основе вымыслов, мечтаний (как социалисты-утописты), а в процессе скрупулёз­ного и всестороннего исследования противоречий капиталисти­ческого общества. Положения и выводы аргументировались. Письмо в редакцию журнала «Отечественные записки» (ноябрь 1877 г.) он направил после изучения поднятого вопроса о пред­назначении и судьбе сельской общины. Заочно полемизируя с А. И. Герценом и Н. Г. Чернышевским, он сделал заключение, что если Россия бу­дет продолжать идти по тому пути, по кото­рому она следовала с 1861 г., то она упустит наилучший случай и испытает все роковые злоключения капиталистического строя. Она не достигнет этого, не превратив предварительно значительной части крестьян в про­летариев. После этого она будет подчиняться не­умолимым зако­нам капитализма. Неиз­бежность разложения этой общины он подтвердил и в набро­сках ответа на письмо В. И. Засулич в 1881 г. Прогноз этот ока­зался верным, так как он исходил из наметив­шихся тенденций, знания и учёта законов, изменявшейся дейст­вительности.

Переворачивая гегелевскую диалектику с головы на ноги, Ф. Энгельс иллюстрировал её законы многочисленными приме­рами, достижениями различных наук.

Становление капитализма в России В. И. Ленин также под­тверждал конкретными фактами, цифровыми данными. Применял он и сопоставление взглядов, их логическое опро­вержение, диа­лектику. В программной статье «На рубеже двух эпох», опубли­кованной в № 1 «Нашего дела» (1915 г.), А. По­тресов выдавал себя за сторонника «Марксовой методологии». Он призывал по­ставить диагноз конфликту (мировой войне), ис­пользовать для этого метод оценки К. Маркса итальянской войны 1859 г. и точно так же определить с международной точки зрения «успех какой стороны желательнее» (кстати, за это ра­товал и К. Каутский). В. И. Ленин в статье «Под чужим флагом» подробно разобрал этот же пример, подверг такую так­тику, приём убийственной критике и убедительно отметил, что механиче­ское перенесение оценки буржуазно-прогрессивной, нацио­нально-освободительной войны на империалистическую, за­хватническую есть издевательство над истиной, подмена раз­ных, несопоставимых эпох, в которых дви­жущимися силами ис­тори­ческого прогресса выступали разные классы, что ссылки на К. Маркса и Ф. Энгельса не состоятельны, свидетель­ствуют о возмутительном искажении их подхода, что г. А. По­тресов и К˚ во всех смыслах идут назад, что под флагом «ме­жду­народ­ности» провозят контрабандный груз национал-ли­берализма.

Факты – воздух науки, а мысль – её крылья. В качестве первого и основного критерия истины В. И. Ле­нин назвал жизнь, практику (во всем её объеме и сложности, подвижности, противоречивости), т. е. эксперимент, производст­венную и обще­ственно-политическую деятельность. К её изуче­нию, обобще­нию и осмыслению он подходил строго научно и поэтому давал удивительно точные оценки идеям, теориям и событиям, выявлял тенденции, делал правильные выводы и прогнозы. Он советовал проверять каждый свой шаг, не бояться переделывать начатое неоднократно, исправлять допущенные ошибки.

Опыт углубляет знание как совокупность, сгусток усвоен­ной значимой информации, как систему идей и методологию, завися­щее от уровня развития образования, науки, техники и техноло­гии. Революционные трудящиеся породили Советы, которые потом стали объектом осмысления и дискуссий для теоретиков. В свою очередь прогрессивное и более полное зна­ние помо­гает добиваться успехов в труде, ориентироваться в происходя­щем, переосмысливать информацию, объяснять и предвидеть со­бытия, преобразовывать реальность. В этом со­стоит его по­лез­ность. Рационализации подвергаются все сферы жизни, хотя встречаются и трудности. Не все соотносят свои решения и по­ступки с достигнутым знанием. Нередко допуска­ется опереже­ние или отставание теории от практики. Это и от­крывает про­стор для творчества учёных.

В познавательной и практической деятельности, связан­ной с памятью, способностями, волей, люди убеждаются в воз­мож­ности или невозможности осуществления своих ожиданий, целей, со­ци­ально-эко­номических программ. Качество, надёжность, предел новых са­молетов, ракет, кораблей, машин и т. д. обнаруживается в ходе многочисленных испытаний. Но ни один факт сам по себе не подтверждает и не опровергает теоретической системы, так как он во многом случаен. Не все идеи, тео­рии подвержены немедленной практической проверке на истинность и ре­зульта­тивность. Неко­торые из них не реализуются 50, 100 и бо­лее лет. Часто властители и их советники, преследующие эгоистические корпоративные интересы, навязывают трудящимся заведомо спорные положения, например, о преимуществах частной собственности на средства производства и стихийного, нерегулируемого рынка перед общественной собственностью и стратегическим и текущим планированием. Пропагандируют это они сами и щедро оплачиваемые «экономисты» и журналисты. Иное мнение, причины кризисов, опыт игнорируются. Оппоненты не допускаются до электронных средств информации.

Насильственное разрушение СССР, ЧССР, СФРЮ не есть серь­ёзная аргументация голословных заявлений о нежиз­неспособ­ности многонациональ­ных государств, предания заб­вению ин­тернационализма, дружбы народов и их сближения. Массы не требовали и демонтажа со­циализма.

Зачинатели (про­рабы) пе­рестройки и их сторонники (рыночники) не доказали ложности принципов социализма и стратегии его построения, не убедили в целесообразности и по­лезности приватизации. В соцстранах обнаружилось, безусловно, немало недостатков и примесей, не исходящих из теории, но были и успехи – в подъ­ёме экономики и культуры, образования, в научно-техническом прогрессе, в спорте, в социальной сфере. Вот почему такие цен­ности, как справедливость, равенство, товарищество, социаль­ная защи­щённость, бесплатность образования и медицинской помощи и другие, оказались живучими.

Двадцати­летнее хозяй­ствование предпринимателей, бизнесменов на пост­советском пространстве привело к разгрому промышленных предприятий, совхозов и колхозов, к зарастанию плодородных земель бурья­ном, резкому сокращению производства всех видов продукции, контрастному социальному расслоению, снижению культурно­сти и нравст­венности. Результаты длительной жизне­деятельно­сти в афри­канских, латиноамериканских и многих ази­атских го­сударствах также не подтверждают превосходство капи­талисти­ческого спо­соба производства, его более высокую эффек­тив­ность, хотя в них и есть богатые и образованные слои населе­ния. И недо­вольные мыслители, политики вынуждены ставить новые за­дачи, отыски­вать способы их решения, выход из очередного финансово-экономического кризиса.

Установление предпочтительной истинности защищаемой теории или конкурирующей с помощью эксперимента затруднительно или невозможно. Он не застрахован от ошибок. Требуется высокая точность измерений.

Практика способна «подтвердить» ложность теории, опровергнуть все разновидности агностицизма, скептицизма и волюнтаризма, выявить объективную истину. При этом она не исключает уточнений адекватности знания, не претендует на его абсолютность, исторична, обогащается.

В естествознании основными, изменяющимися её формами являются научный опыт, экспериментирование, связанное с воздействием на объект искусственными средствами, в общество-знании – опыт национально-освободительных движений, классовой борьбы, всей жизнедеятельности.

Этот фундаментальный критерий научности нельзя трактовать упрощённо, т. е. считать не наукой всё, что не апробировано, и наоборот. Он почти не применим для оперативной оценки многих результатов, полученных в логико-математических науках, абстрактных разделах современного естествознания, а также отрицательных высказываний, альтернативных предложений, прогнозов. В этих случаях они подвергаются экспертизе на соответствие другим критериям.

Приобрела масштаб эпидемии кажущаяся спасительной и поэтому заразительная ложь (преднамеренная дезинформация). Этот соблазн, продиктованный интересом, страстью, безнравственной целью, одурманивает многих. Так, США начали войну с Ираком под предлогом обнаружения и уничтожения оружия массового поражения. Но оккупировав территорию и казнив законно избранного президента Саддама Хусейна, такого оружия там не нашли. Неправдоподобными оказались и «аргументы» и мотивы бомбардировок Югославии. Не научны домыслы, предрассудки.

Важнейшее значение придаётся всесторонности исследования, а не верхоглядству. Всё многообразно. Если изучать, характеризовать, оценивать части, какую-либо одну сторону, то легко прийти к ошибочному выводу о целом. Предмет любой науки есть заведомо интерпретированная реальность, которая к тому же всегда находится в становлении и развитии.

Вопрос «Что есть истина?» по-прежнему актуален. Сложи­лось мнение, что истина означает адекватное отражение в соз­нании объектов познания, т. е. точная, не подлежащая сомнению фиксация их сущно­сти, правильное воспроизведение и объяснение изменяющейся действительно­сти. Она есть не простое соответствие объекту, не слепок. Она субъективна, так как определяется приобретённым зна­нием и не претендует на всеобщность, но она и объективна, так как в её содержании присутст­вует отобра­жённое бытие. Тела при нагревании обязательно расширяются. Допущенная несправедливость, произвол вызывают недовольство. Открытые учёными законы действуют или проявляются независимо от того, знает о них кто-либо или нет.

Истина всегда одна, конкретна, прежде всего в соотношении со временем, и преходяща, относительна. То, что правильно в одной обстановке, утрачивает истинность в другой. Из-за обмеления Аральского моря не­которые порты оказались теперь на суше. Самара располо­жена на левом берегу Волги, у излучины, но если могучая река вы­прямит русло, то город будет вдали от нее. Капиталистическая формация более прогрессивна по сравнению с феодальной, но и в её недрах накопилось немало негативного, неприемлемого. Олигархи и их апо­логеты ут­верждают, что сверхдоходы не присваиваются, а за­конно зараба­тываются благодаря уму, хитрости, стараниям, что «быдло» и должно обеспечивать господам коммунистиче­ское по­требление, а еще лучше – беспредельную роскошь. На­ёмные ра­ботники (рабо­чие, неимущие служащие, сельские тру­женики) считают, что их постоянно обкрадывают, эксплуати­руют, что капиталисты в погоне за максимальной прибылью перманентно причиняют им наибольшее зло. Они периодически ока­зывают сопротивление, бастуют, затевают даже вооружённую борьбу. На протяжении многих ве­ков не удаётся примирить и сблизить столь разнонаправленные инте­ресы. Кто же прав? Правдивый ответ на него затруднительно довести до трудящихся, так как владельцы СМИ, издательств не публикуют такие материалы, распространяют социальные мифы, иллюзии, затемняющие истину. Научные дискуссии на эту тему не ведутся. Кры­латым выражением «Я – началь­ник, ты – дурак» не всё объяс­нишь.

Знание зависит от развитости науки, техники, общества и воспроизводит мир приблизительно. Относитель­ность истины – это не заблуждение, а степень её точности, пол­ноты. На всех уровнях познания одни относительные истины сменяются другими. В них содержится и абсолютное.

Под абсолютной истиной понимается теоретически обоснованное, исчерпывающее зна­ние, тождественное своему объекту, неопровержимое, то, что не изменяется, тот предел, к которому стремится познаю­щий. Легко убедиться в разделении людей на мужчин и жен­щин. Неоспори­мыми являются исторические даты, если они своевременно запе­чатлены (например, начало и окончание Ве­ликой Отечест­венной войны), то, что всякое вещество состоит из молекул, а организм – из живых клеток, что реки текут в те или иные моря, что Земля вращается вокруг своей оси и ежесу­точно делает полный оборот и т. д. Если опираться на первоисточники, то можно доказать ис­кажение цитат, взглядов того или иного ав­тора, орфографические и стилистические ошибки.

Возвышение познания, накопление объективных и относительных истин, их уточнение умножает абсолютные истины. Их достижение является целью научной деятельности. И воспитывать, поощрять нужно борцов за истину, а не беспринципных угодников и карьеристов.


§ 6. Общность и многообразие сознания


Наиболее верное и полезное сознание складывается под воз­действием научного мировоззрения, под которым подразу­мева­ется система рациональных идей, теорий, понятий, объ­ясняю­щих и оценивающих становление бытия, законы и вектор его развития. Утверждалось оно в длительной и упорной борьбе мудрецов, учёных с мифологическими и идеалистическими пред­ставлениями и обозначилось в виде диалектического и ис­ториче­ского материализма. На его методологии разрабатыва­лись мар­ксистко-ленинское учение о переустройстве общества на социа­листических началах, пролетарская идеология.

В СССР диалектический и исторический материализм, по­литэкономия, научный коммунизм как составные части мар­ксизма-ленинизма преподавались во всех вузах, в сети полити­ческого просвещения. Огромными тиражами издавались сочи­не­ния К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, других коммуни­стов, партийные документы. Их взгляды пронизывали и со­циологию, т. е. обществознание, эстетику и этику, искусствове­дение, лите­ратуру, журналистику, определяли со­держание куль­туры, идеоло­гическое единство.

Научные истины, побеждавшие ложные представления, предрассудки, диалектико-материалистические и коммунистические воззрения воспринимали не только партийцы, но и многие специалисты, рабочие и колхоз­ники, хотя и в разной степени интенсивности. Получили они ши­рокое распространение и приобрели статус интернациональ­ного общественного сознания, которое обобщало всё типичное, существенное, общезначимое, аккумулировало знания и культурные ценности, чувства, переживания на определённом отрезке времени.

Социалистический тип такого сознания был более одно­род­ным как внутри нации, так и во всём содружестве. Не су­щество­вало национальных моделей формации, а естественно, и болгар­ского, кубинского, корейского, вьетнамского, китайского и т. д. сознания, тем более русского, украинского, белорусского, литов­ского, грузинского, узбекского. Проявлялись иногда от­ступления от положений марксистско-ленинской теории, от прин­ципов и зако­номерностей социализма, которые потребовали лишних затрат сил и энергии для их осознания и преодоления.

Допустимо говорить о специфике, особенностях социали­стического общественного сознания той или иной нации, а не о национальном сознании как о самостоятельном, автономном фе­номене. В постсоветской России оно раскололось. Его про­дол­жают придерживаться лишь коммунисты и специалисты бы­лой закваски.

Философские и всякие другие идеи рождаются на нацио­нальной почве, но наиболее ценные из них, открытия приобре­тают интернациональный характер. В самом названии и в тексте научного труда «Людвиг Фейербах и конец классической не­мец­кой философии» Ф. Энгельс подчеркнул не столько нацио­наль­ное происхождение взглядов предшественников марксизма, сколько их международное значение. Чистой национальной науки нет. Капиталистический тип общественного сознания также имеет некоторую общность, так как выражает еди­ный способ производства и схожие производственные отноше­ния. Назой­ливо восхваляется рыночная экономика, т. е. частная собствен­ность и предпринимательство, зависимость ценообра­зования от спроса и предложения, а также урезанная демокра­тия, при кото­рой третируются и даже запрещаются коммуни­стические партии, права абстрактного человека. Однако он бо­лее контрастен. На­блюдается различие и даже внешнее проти­воречие между созна­нием одной нации (господствующей идео­логией) и сознанием и практикой других наций. При этом не следует упускать из виду, что в капиталистических государст­вах, нациях, несмотря на акти­визацию, интервенцию соответствующей пропа­ганды, нет и не может быть все­общности сознания, т. е. единых идей, теорий, убеждений, прежде всего на длительный пе­риод времени. Противостоящие группы трудящихся, классы вырабатывают своё сознание, со­звучное их коренным интере­сам, что и обуславливает взаимное отчуждение.

В отдельные исторические периоды властители и оли­гархи, располагая пропагандистами, средствами информации, ре­прес­сивными органами, могут подчинить своему идеологиче­скому влиянию массы. Расправившись с коммунистами, дру­гими оппо­зиционными силами и используя демагогию, фаши­стам удалось обмануть и увлечь за собой большинство сограж­дан, заразить их ядом расизма и шовинизма и толк­нуть на путь войны, ограбления и даже истребления других на­ро­дов. Немцам, италь­янцам и другим народам прививалась жес­токость, эксплуататор­ская психология. Но эти негативные явле­ния оказались, к сча­стью, временными. Сокрушительное пора­жение отрезвило их, в первую очередь рабочих и фермеров, за­ставило изменить взгляды, устремления, особенно на террито­рии ГДР.

Идеологический плюрализм вызвал многопартийность, раз­личные принципы и ценностные ориентации, программы со­ци­ально-экономического и культурного развития. Антагонисты по-разному оценивают сложившуюся политическую организа­цию общества, свободу высказываний и действий, принятые правовые нормы и правосудие, справедливость и т. д.

Отсутствие привлекательной и перспективной идеологии вынуждает правящую верхушку, обладателей капиталов наса­ж­дать религию, как мусульманскую, так и католическую и право­славную. Церковные церемонии показываются по телевиде­нию.

Важную роль в самооценке личности играет самосознание, т. е. осознание специфики своей внешности, уникальности ка­честв и свойств, черт, социокультурного и национального свое­образия, интересов и идеалов. Его устойчивость позволяет со­хра­нять принадлежность к тому или иному сообществу – про­фессии, классу, нации.

Общественное и многообразное индивидуальное сознание взаимодейст­вуют. Воспринятые идеи, общепризнанные нормы превраща­ются в личные убеждения, в стимулятор или тормоз по­ведения. В свою очередь выдающиеся достижения личности приобре­тают всеобщую значимость.

Обыденное сознание основывается на самонаблюдении, по­вседневном жизненном опыте, здравом смысле. К нему можно отнести народную медицину, метеорологию, педагогику. Типич­ные явления, обстоятельства, ситуации отражены во мно­гих по­словицах и поговорках. В них заметны яркость и мет­кость языка, ум и правда. Если ласточки низко летают, то сель­ские жители точно предсказывают приближающийся дождь (падает давление, которое прижимает к земле мошкару). Но не­редко в нём содер­жатся и устаревшие представления, заблуж­де­ния.

Большим разнообразием отличается чувственно-образное отображение реальности.

Для преодоления этого разлома в общественном сознании, обуздания реакционеров и разрушительных процессов необхо­димо приложить максимум усилий. Без этого борьба за лучшее настоящее и будущее окажется во многом иллюзорной.