Geum.ru

А. А. Басалай Доктор философских наук, профессор кафедры философии Российской экономической академии им. Г. В. Плеханова Актуальная и правдивая философия Учебник

Вид материалаУчебник

Содержание


Обнаружилось немало недостатков, проблем и противоречий.
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   18
§ 4. Национальные общности


Роды, племена, народности, нации образовывались на опре­делённой ступени развития производства, системы управления и цивилизации. Для первобытнообщинного строя типичными были родовые и племенные связи. Это убедительно показал Ф. Энгельс на примере ирокезского, греческого, римского, кельтского и герман­ского родов. Первоначальные и более поздние роды целиком не совпадали по своей организации и установленным порядкам, по­скольку функционировали в разные периоды, но они представ­ляли собой учреждения, во главе которых стояли выборные ста­рейшины и военные вожди, общие для всех народов.

В результате узости семейных и родовых связей, различных природно-климатических и других жизненных условий начали проявляться антропологические особенности людей, кото­рые усиливались закреплением территориальных границ. Скла­дывалась «естественная коллективность». В ней люди были неот­личимы друг от друга, не оторвались ещё от пуповины общины. Но этот процесс не был однонаправленным.

Племена имели уже имя, территорию и особый диалект. Родственные, а затем и разнообразные племена заключали между собой союзы, делая первый шаг к образованию наций. Подробно проанализировав предысторию, Ф. Энгельс пришёл к выводу, что четыре столетия (V-IX века н. э.) «оставили один крупный ре­зультат: современные национальности, новое формирование и расчленение западноевропейской части человечества для гряду­щей истории» (т. 21, с. 154).

Среди важнейших факторов, подорвавших родовые устои и благоприятно сказавшихся на становлении народностей, Ф. Эн­гельс выделил развитие производительных сил, производственных и семейных отношений, подвижность людей и их смешение,

территориально-государственное объединение, рост и плотность населения.

По сравнению с родами и племенами народности были более качественными образованиями, так как представляли собой более обширную совокупность разнородных людей, говоривших на од­ном языке и имевших общую, более совершенную систему управ­ления. Рождённые рабовладельческим строем, они развивались в основном при феодализме. Развитие это затянулось, ибо феодалы не хотели утратить свою самостоятельность и целиком признать королевскую власть и оказывали яростное сопротивление. Лишь во второй половине XV в. короли, опираясь на горожан, сло­мили дворянскую мощь и создали крупные монархии, в которых начались развиваться европейские нации. Но разрозненность не была преодолена.

То, чего так долго не могли добиться королевские дружины, сделал господин «капитал». Ф. Энгельс заметил, что «ещё задолго до того, как стены рыцарских замков были пробиты ядрами но­вых орудий, их фундамент был подорван деньгами» (т. 21, с. 408). В «Манифесте Коммунистической партии» констатировалось, что капиталистический способ производства вызвал национальную консолидацию, что буржуазия, организовавшаяся в национальном масштабе, придавшая своим интересам всеобщую форму, завое­вавшая себе исключительное политическое господство и разру­шившая все феодальные, патриархальные, идиллические отноше­ния, сгустила население, централизовала средства производства, концентрировала собственность в руках немногих. Необходимым следствием этого была политическая централизация. Независи­мые, связанные почти только союзными отношениями области с различными интересами, законами, правительством и таможен­ными пошлинами оказались объединёнными в одну нацию, с од­ним правительством, с одним законодательством, с одним нацио­нальным классовым интересом, с одной границей. При этом унич­тожались местные обычаи, моды и взгляды, складывались общие нравы и воззрения.

К. Каутский к этапам развития наций отнёс: сплочение осед­лых, но ещё обособленных общин, на которое повлияла преобладающая сила внешних врагов, сила природы и особенно производство и торговля; накопление в феодальных го­родах торгового капитала, вместе с которым родились нацио­нальности; развитие мировой торговли, капитализма и образова­ние национальных государств; утверждение и расцвет нацио­нального языка, литературы и искусства. Буржуазия и националь­ности выросли на одной и той же почве.10

На социально-экономические условия как на фундамент буржуазных наций, на закономерность их возникновения указы­вал В. И. Ленин. В работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» он вскрыл несостоятель­ность метафизического представления одного из идеологов на­родничества, «субъективного философа» Н. Михайловского о процессе становления наций как о простом продолжении (разрас­тании) и обобщении семейно-родовых связей. В. И. Ленин вовсе не отрицал, что часть территории, основы языка принадлежали тому или иному народу в глубокой древности и передавались из по­коления в поколение (т. е. преемственности), но первостепенное значение также придавал разложению феодализма, победе капи­талистического способа производства и образованию государств, содействующих усилению торгово-экономических связей, акти­визации общественно-политической жизни, крутому подъёму культуры и оказавшихся той цементирующей силой, которая объе­динила людей в целостной организм.

Нации как неизбежный продукт буржуазной эпохи сложи­лись сперва в наиболее развитых странах и оказались одной из высших форм общностей, важным и сложным элементом в струк­туре общественного прогресса.

Предшествующие теоретические разработки и дискуссии, многолетняя практика диктуют следующее определение:

Нация – это исторически сложившаяся общность людей, проживающих на общей территории, говорящих на одном языке, создавших в процессе совместной экономической, политической и культурной жизнедеятельности те или иные формы государственного прав­ления и выработавших под их непосредственным воздействием соответствующее общественное сознание, психологию и нравст­венность, которые способствовали становлению типа личности.

Её атрибуты, обладающие всеобщностью, перечислены не по степени их важности (доминирующая роль отведена центро-

стремительной силе, т. е. торгово-экономическим связям, функцио­нированию органов и институтов национального государства и его идеологии), а по принципу их исторической последовательно­сти и развития. Нации могут быть присущи и другие специфические признаки, элементы жизнедеятельности (особенности психоло­гии, традиций, обычаев, верований, одежды, архитектуры и уб­ранства жилищ, пищи, быта и т. д.), но они являются второстепен­ными и вовсе не обязательны для её существования, т. е. могут присутствовать и отсутствовать.

По целому ряду объективных и субъективных причин неко­торые народности в XVII-XVIII веках переросли в нации и подня­лись на довольно высокую ступень цивилизации, другие подошли или приближаются к этому только теперь.

Современные народности во многом не похожи на прежние, ибо времена не те. Они относительно быстро могут перенять и использовать в своих интересах и целях международный опыт, лучше достижения мировой науки и культуры. Так, в СССР ранее отсталые народы, благодаря всесторонней и беско­рыстной, поистине братской помощи великого русского народа, в короткий срок достигли небывалого прогресса и превратились в нации. Оставшиеся народности мало чем отличались от наций.

В специализированных научных публикациях некоторые ав­торы высказали мнение, что главной отличительной особенно­стью, причиной сохранения народностей является их малочис­ленность, так как она не позволяет развить экономику и культуру на «национальной почве». Становятся они нациями тогда, когда достигают 80-150 тысяч.

Абсолютизацию количественной характеристики принципи­ально нельзя признать строго научной, так как преуменьшается качественная, исходит из экстерриториального конституирования наций. Евреи, немцы, поляки (граждане СССР, рассредоточенные по всей территории) исчислялись миллионами, но не являлись на­циями, точно так же, как и другие национальные группы ино­странного происхождения – болгары, венгры, греки, китайцы, ко­рейцы, румыны, турки, финны и т. д. Большинство из них не гово­рило уже на своём языке. Аналогичные группы населения (диас­поры) имеются в США, Германии, Франции и других государствах. Совокупность людей той или иной на­циональности, живущих дисперсно или небольшими компакт­ными группами, не может сложиться в нацию или считаться ча­стью одноимённой нации, так как не обладает необходимыми и развитыми нациообразующими признаками. Вывод этот не зави­сит от того, сохраняют или постепенно утрачивают мигранты и их потомки свой родной язык и другие национальные особенно­сти.

Приобретённая человеком вследствие рождения националь­ность отображает либо его данное состояние, либо его былое происхождение. Индивиды находятся в разной степени общности. Если они пространственно, экономически, политически и куль­турно сплотились и достаточно многочисленны, то принадле­жат к нации или народности. Но если они в целом или их часть территориально разобщены, то представляют собой национальность. Взаимосвязи между ними всё более ослабевают (экономические обрываются сразу).

Естественно, абхазы, будучи старинным народом, имели право на самоопределение и в сложившейся неблагоприятной обстановке на провозглашение независимости, а албанская диаспора, проживавшая среди сербов, предъявила необоснованные претензии.


§ 5. Классовые различия и противоречия, способы их сглаживания


Капиталисты и их идеологические защитники обвиняют К. Маркса и ругают его за то, что он якобы выдумал классы и нежелательную для них классовую борьбу. Но им, а также тем, кто им верит, нужно прочитать его письмо Иосифу Вейдемейеру, в котором он не приписывал себе такой заслуги. По его самооценке, то, что он сделал нового в этой области, состояло в доказательстве следующего:

1. что существование классов связано с определёнными историческими фазами развития производства;

2. что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата;

3. что диктатура пролетариата сама составляет лишь переход к уничтожению классов и к обществу без классов (см. т. 28, с. 427).

Это действительно так. В предшествующие эпохи произошло разделение труда, вызванное совершенствованием орудий труда и появлением прибавочного продукта и частной собственности. Промышленный и торговый труд отделился от земледельческого, а город – от деревни. В городах концентрировалось население, средства производства, торговли, капиталы. Разобщённые деревни всё более изолировались.

Образовывались сословия. В результате каждый труженик начал приобретать свой определённый, исключительный вид деятельности, который ему навязывался и из которого он не мог выйти – охотник, рыбак, пастух, земледелец, правитель, священнослужитель и т. д. Труд раздваивался на физический и умственный. Появились пожизненные профессии, овладению и совершенствованию которых приносились в жертву все прочие способности.

Различные ступени в развитии разделения труда предопределили и разные формы собственности, отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к орудиям и продуктам труда, классы. Первобытнообщинная форма была племенной и длительное время малоизменчивой. Частная собственность складывалась и вытесняла общинную и родовую постепенно. В античной общине государственная собственность возникла благодаря объединению нескольких племён в один полис. При ней сохранялось рабство. Феодальная собственность породила помещиков и крепостных крестьян, капиталистическая – буржуазию и рабочих.

Наряду с подавляющим большинством людей, принудительно занятым подневольным трудом, который диктовался нуждой, был лишён самодеятельности и избирательности, исполняющих чужую волю, формировался слой интеллигенции, освобождённый от производительного труда и ведающий такими делами, как управление, правосудие, науки, искусство (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, с. 293; т. 26 ,ч. 1, с. 293). Интеллектуальное производство монополизировалось имущими классами, а также во многом зависимыми от них специалистами – писателями, композиторами, художниками, скульпторами, философами, юристами, учёными и т. д., которых Ф. Ницше назвал кастой праздных11. Оно превращалось в специфический вид умственного труда, в своеобразную привилегию, становилось профессией узкого круга знатных или одарённых талантами людей, которые и создавали культурные ценности в соответствии с заказами, со своими интересами и вкусами. Такая специализация сдерживала интеллектуальное развитие одних и физическое – других.

К. Маркс неоднократно указывал на необходимость превращения наёмного труда в самодеятельность, сделать всякий труд свободным и творческим. Он разъяснял, что отчуждённый труд – это такое состояние, когда деяние работника становится для него чуждым, угнетающим его. Рассмотрел он его в 4 аспектах:

при капитализме принудительный труд не может возбудить потребность в нём, является лишь средством для удовлетворения других потребностей;

такой труд отнимает у человека «родовую жизнь», поскольку является для него лишь средством поддержания индивидуальной жизни;

он создаёт отчуждение между людьми, ибо рабочие вынуждены конкурировать за возможность трудиться;

рабочие используют взятые у природы материалы и получают из них нужные предметы (товары, изделия), которые им не принадлежат.

Разделение труда детерминировало неравное распределение его продуктов. Связь между трудом и богатством ослабевала. Богатые стали жить не трудясь, так как их деньги производили и работали за них. Аристотель усмотрел в этом не идеал, а реальность. Люди, по его мнению, по природе разделены на рабов и господ. Подобная трактовка встречается в аристократических концепциях. Элите предписывается повелевать, массам – беспрекословно подчиняться, выполнять то, что указано высшей волей и установлено законами.

С такой участью были не согласны исполнители отчуждённого труда – рабы, крепостные, рабочие, которые не хотели выполнять тяжёлую работу, чтобы есть скудную пищу, а есть её, чтобы опять работать. Они стремились выйти из этого замкнутого, опостылевшего круга и поднимались на борьбу за своё освобождение и завоевание политической власти, чтобы избавиться от насилия и гнёта, нищеты, добиться справедливости. Из их среды выдвигались выдающиеся организаторы – Спартак, Пугачёв, Робеспьер, Чапаев и др.

Французские историки времён Реставрации возникновение классов связывали с насилием, приведшем к порабощению слабых сильными, а их борьбу считали естественной. К. Маркс объяснил эти процессы, показал, что разотчуждение труда равнозначно ликвидации частной собственности.

К. Маркс и Ф. Энгельс не только вскрыли сущность эксплуатации, но и увидели в классовой борьбе движущую силу общественного развития, разоблачили доктринёрские измышления о примирении и благополучии всех классов (см. т. 8, с. 160), указали на необходимость ликвидации их противоположностей и различий. Рабочий класс, восприняв теорию преобразования общественных взаимоотношений, завоёвывает политическую власть для того, чтобы уничтожить господство вообще вместе с самими классами, представить свой интерес как всеобщий (см. т. 2, с. 38-40, т. 3, с. 32, 70). Эта мысль вылилась впоследствии в программное положение. В «Манифесте Коммунистической партии» чётко сформулирована основная задача, цель, историческая миссия пролетариата, состоящая в том, что он путём революции хоронит капитализм и превращает себя в господствующий класс не для того, чтобы увековечить свое господство, а чтобы силой упразднить старые (капиталистические) производственные отношения и классы вообще (см. т. 4, с. 434, 438, 447; т. 7, с. 91). В доказательстве этого усматривалась новизна научной деятельности (см. т. 28, с. 427).

Коммунизм проектировался как бесклассовое общество (см. т. 4, с. 335-336). Отмирание классов связывалось с восхождением на такую высокую ступень развития производства, производительных сил (в том числе индивидов), на которой присвоение продуктов труда, политическое руководство становится не только излишним, но и препятствием для экономического и интеллектуального развития (см. т. 3, с. 439-441; т. 19, с. 226; т. 20, с. 293; т. 25, ч. II, с. 386-387).

В «Критике Готской программы» К. Маркс предположил, что одновременно со стиранием классовых различий исчезнет и всякое вытекающее из них социальное и политическое неравенство (см. т. 19, с. 25). Он подчеркнул, что это достижимо лишь на «высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком… и общество сможет написать на своём знамении: Каждый по способностям, каждому по потребностям!» (т. 19, с. 20).

Эти важнейшие положения были поддержаны и развиты В. И. Лениным. В «Великом почине…» он дал известное определение классов, выделил основные классообразующие признаки и тем самым дополнил пути преодоления классовых различий. Классами он назвал большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически опредёленной системе производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы – это такие группы людей, из которых одна может присваивать себе труд другой. При этом он отметил, что дело это очень долгое (см. т. 39, с. 15), что сразу ликвидировать классы нельзя, что надо сначала организовать соревнование, сделать всех работниками, задействовать их таланты (см. т. 35, с. 195-196, т. 39, с. 277), устранить противоположность между городом и деревней и сделать сокровища науки и искусства доступными всему народу (см. т. 5, с. 150), что достичь этого можно только при коммунизме (см. т. 38, с. 353-354, т. 43, с. 99, 130).

Такую направленность общественного развития Коммунистическая партия и Советское государство положили в основу своей внутренней политики. В ходе ожесточенного противоборства и проводимых преобразований были устранены эксплуататорские классы (капиталисты и помещики) и во всех республиках, нациях и народностях сложилась новая, однотипная социально-классовая структура.

Рабочие трудились на государственных предприятиях, в совхозах и в учреждениях в соответствии со своей квалификацией и образованием и были связаны с общенародной формой собственности. Они непосредственно воздействовали на предметы и орудия труда, являлись главным производителем материальных благ. В своём большинстве они были сконцентрированы на крупных промышленных предприятиях и наиболее организованными, выступали инициаторами трудовых починов. Лишь меньшая их часть была занята в сфере обслуживания, в которой выполнение операций и функций не требовало высшей и средне-специальной профессиональной подготовки. Крестьянство превратилось в колхозников, которые также были совладельцами общенародной собственности, участвовали в соревновании. Интеллигенция стала народной, занималась преимущественно умственным трудом как на государственных предприятиях и в учреждениях, так и в колхозах, выполняла организаторско-управленческую и воспитательную функции. К 1970 г. число мелких товаропроизводителей, лиц свободных профессий, церковнослужителей стало незначительным и статистики перестали их учитывать.

Индустриализация, сопровождавшаяся научно-технической модернизацией производства, урбанизация и культурная революция проводились во всех республиках, но в разной степени интенсивности, которая была обусловлена предшествующей историей жизнедеятельности народов. Развивались разные отрасли народного хозяйства, наложившие отпечаток на размещение производительных сил. Перепись населения 1979 г. показала, что контрастность в удельном весе элементов социально-классовой структуры разных национальностей, характерная для предыдущих этапов, постепенно уменьшалась, но продолжала сохраняться. Если в целом по СССР, по подсчётам автора, преимущественно умственным трудом (включая машинисток) было занято 29,7 %, рабочие промышленности составили 52,8 %, рабочие совхозов и колхозное крестьянство – 15,2 %, то среди русских (оба пола), соответственно, – 33,1 %, 56,8 %, 8,1 %, эстонцев – 34 %, 54,1 %, 10,6 %, евреев – 71 %, 27,5 %, 0,2 %, латышей – 30,8 %, 55 %, 13,5 %, армян – 31,3 %, 51,4 %, 14,7 %, литовцев – 28,4 %, 53,2 %, 17,4 %, украинцев – 26,5 %, 52,3 %, 19,1 %, белорусов – 25,5 %, 53,6 %, 19 %, казахов – 27 %, 39,9 %, 29,4 %, грузин – 32,9 %, 30,9 %, 27,5 %, азербайджанцев – 23,1 %, 37,3%, 33,1 %, узбеков – 18,8 %, 32,2 %, 43,7 %, таджиков – 16,4 %, 34%, 46,9 %, киргизов – 20,3 %, 29,1 %, 47,7 %, туркмен – 17,8%, 31%, 47,8 %, молдаван – 16 %, 42,5 %, 39,2 % (сумма не дает 100 % из-за того, что остальные не указали своей специальности). Доля сельского населения по республикам и национальностям также не была одинаковой.

Объяснялось это как объективными факторами (специализацией, преимущественным размещением тех или иных предприятий на территории той или иной республики, соотношением числа совхозов и колхозов, историческими условиями и сроками формирования рабочего класса, климатом), так и субъективными (недостаточной подвижностью, т. е. миграцией, представителей той или иной национальности, а также социально-профессиональной ориентацией). Так, горняки и металлурги татарской национальности по количеству вышли на третье место после русских и украинцев. В г. Бекабад Узбекской ССР давно действовал металлургический завод, но узбеков там работало около 30 %.

Такая же социально-классовая структура утверждалась во всех странах, создавших и укрепивших основы социализма. В ВНР, например, в 1985 г. мелкие товаропроизводители, ремесленники и торговцы составляли лишь около 4 % трудящихся. По мере индустриализации и подъёма образования и культуры в слаборазвитых странах возрастала доля рабочего класса и интеллигенции среди занятного населения.

Советский народ прошёл извилистый путь по достижению социально-экономической однородности. Существенно изменились и сблизились место классов в системе производства, их роль в общественной организации труда. Их представители сплачивались общим интересом, участвовали в определении политики, в управлении обществом, в выработке планов и контроле за их осуществлением.

Ведущая роль рабочих объяснялась их решающим местом в экономике, их многочисленностью, организованностью. Многие были рационализаторами и изобретателями, авторами статей и книг, государственными и общественными деятелями. Они были наиболее последовательными выразителями интернациональной солидарности и братства трудящихся. Их идеалы, коллективистская психология воспринимались и усваивались колхозниками и интеллигенцией. Укрепление этой роли было связано с дальнейшим ростом их идейно-политической зрелости, образованности и профессиональной квалификации, сознательности и активности.

В результате количественных и качественных изменений в двух формах собственности усилилось сближение самих классов. С 1940 г. по 1988 г. в СССР число колхозов сократилось с 236,9 тысячи до 26,6 тысячи, а совхозов – увеличилось с 4159 до 23348. Совхозы располагали около 86 % пашни. Их основные производственные фонды сельскохозяйственного назначения (по балансовой стоимости без вычета износа) достигли 170,2 млрд. руб., а колхозов – 139,5 млрд. руб. Это было обусловлено тем, что колхозы укрупнялись, преобразовывались в совхозы, что на вновь осваиваемых землях (при подъёме целинных и залежных земель Казахстана, освоении степей Узбекистана, осушении болот Белоруссии и т. д.) создавались совхозы.

При этом значительно возросли неделимые фонды в колхозах. Если колхозник выходил из колхоза, то он не получал компенсацию за ранее обобществлённые и имевшиеся средства производства, так как невозможно было определить его вклад в их накопление. Введена была ежемесячная денежная оплата труда по расценкам совхозов. Колхозники пользовались бесплатной медицинской помощью, обучали своих детей в государственной системе образования, получали пенсию на общих основаниях, вступали в профсоюз. Для них вводился ежегодный оплачиваемый отпуск на уровне минимальной продолжительности отпуска для рабочих и служащих. Всё более возрастал вклад государства в колхозно-кооперативную собственность. Например, с многих колхозов неоднократно списывалась финансовая задолженность, оплачивалась значительная часть расходов по мелиорации земель, повышению их плодородия и т. д. В целях улучшения эксплуатации внутрихозяйственных оросительных, осушительных и коллекторно-дренажных систем и сооружений колхозов в двенадцатой пятилетке они были переданы на баланс водохозяйственных организаций с финансированием 30 % затрат на их содержание и ремонт за счёт средств государственного бюджета. Колхозы подвергались единому правовому регулированию, централизованному планированию и управлению, не могли по своему усмотрению распределять получаемую прибыль.

Более того, увеличилось число предприятий и организаций смешанной формы собственности. В 1985 г. их было уже 10375. Среднегодовая численность работников составила 756 тысяч человек, в т. ч. занятых в сельском хозяйстве – 400 тысяч.

К тому же государственные предприятия и учреждения как звенья единого народнохозяйственного комплекса были относительно самостоятельными, особенно после их перевода на хозрасчёт и самофинансирование. Основные их фонды по количеству различались. Крупные заводы по сравнению с более мелкими располагали большей возможностью для технического перевооружения и улучшения условий труда, повышения квалификации и производительности труда персонала, а естественно, и зарплаты, для строительства жилья и объектов культурно-бытового назначения, спортивных сооружений, лечебно-профилактических и санаторных учреждений и т. д.

Таким образом, грани между рабочими и колхозниками стирались, хотя до абсолютного тождества их жизнедеятельности было ещё далеко. Резко уменьшилось число людей, связанных с колхозно-кооперативной собственностью. Если учесть, что количество и размеры колхозов и совхозов почти выравнялись, то можно предположить, что в 1979 г. из занятых в сельском хозяйстве их было 7-8 % от всех занятых. Подтверждали это и данные текущей статистики. В 1987 г. среднегодовая численность рабочих совхозов достигла 12 млн. человек, а колхозников – 12,2 млн.

Во-вторых, различия в самой форме собственности стали незначительными. А выравнивание людей по их отношению к средствам производства является первым признаком социальной справедливости. В-третьих, принятые меры временно обеспечили во всех республиках опережение роста среднемесячной зарплаты колхозников и работников совхозов по сравнению с повышением производительности труда. Благодаря этому сгладилась контрастность и сблизился средний уровень оплаты труда. По доходам колхозники приблизились к рабочим и служащим совхозов, а специалисты, механизаторы, животноводы – к некоторым категориям работников промышленности. В уровне материального обеспечения главные различия проходили уже не между классами, а между профессионально-квалификационными группами внутри классов и интеллигенции. Тенденция к сближению уровня жизни разных групп трудящихся усиливалась.

В развитии сельского хозяйства учёные, конструкторы, инженеры, рабочие участвовали как через труд, вложенный в сельхозмашины, удобрения, горючее, выведенные сорта культур, породы животных и т. д., так и непосредственно, оказывая шефскую помощь, через АПК, общение (в деревнях проживало немало рабочих и интеллигентов).

Агропромышленная интеграция способствовала дальнейшему превращению колхозного крестьянства в аграрный отряд рабочего класса. Завершиться этот нараставший процесс мог установлением единой общенародной собственности на средства производства, но это не привело бы к бесклассовому обществу и началу коммунизма. В ряде индустриально развитых капиталистических государств аграриев (фермеров) мало. Победа в них социалистической революции и ликвидация частной собственности не означала бы автоматического становления бесклассовой структуры. Остались бы рабочие, интеллигенция и профессионально-квалификационные группы внутри них. И в СССР отличительные признаки, черты рабочих и интеллигентов, указывавшие на их социально-классовую принадлежность, сохранялись. В. И. Ленин допускал, что интеллигенция будет «особой прослойкой впредь до достижения самой высокой ступени развития коммунистического общества…» (т. 44, с. 351). Преодоление всех социально-экономических различий между людьми требует большего развития производительных сил, такого накопления материальных, культурных и нравственных ценностей, которое позволит отменить товарно-денежные отношения.

Научно-технический прогресс ускоряет развитие производительных сил, сокращает использование малоквалифицированного физического труда, преобразовывает условия, характер и содержание труда рабочих, расширяет масштаб их творчества. Всё больше профессий объективно требует средне-специальной и даже высшей подготовки. Так, главная функция оператора обрабатывающих центров – отладка и корректировка заданной программы, наблюдение. Ещё более квалифицированным должен быть наладчик электронного оборудования, который обязан читать схемы, быстро найти и устранить неисправность. Их труд приближается к инженерно-техническому. Человек, по выражению К. Маркса, уже относится «к самому процессу производства как его контролёр и регулировщик» (т. 46, ч. II, с. 213). Сельское хозяйство также сделало столь громадный шаг вперёд, что трактористу, комбайнеру, мастеру машинного доения и т. д. для выполнения своих функций нужно не меньше знаний, чем рабочему очистного забоя, сталевару, слесарю.

Перевооружение производства и улучшение его технологии осуществлялось на базе использования новейших достижений в области науки и техники. Запланированные мероприятия предусматривали:

– реконструкцию действующих предприятий, особенно в Москве и Ленинграде, в других городах европейской части страны и на Урале;

– ускорение темпов обновления техники, повышение технического и эксплуатационного уровня машин и оборудования, их единичной мощности, более быстрое внедрение комплексной механизации и автоматизации производственных процессов (широкое применение с этой целью промышленных роботов, встроенных систем автоматического управления с использованием микропроцессов и микро-ЭВМ и т. д.);

– создание автоматизированных цехов и заводов, принципиально новых видов транспортных средств;

– использование прогрессивных малооперационных, трудо, энерго- и ресурсосберегающих технологий, электрохимических, плазменных, лазерных, радиационных и других высокоэффективных методов обработки металлов, материалов и изделий, возобновляемых источников энергии (гидравлической, солнечной, ветровой, геотермальной).

Постепенно устранялись преграды на пути превращения труда в первую жизненную потребность каждого работника. При этом нужно учитывать, что полной и всеобщей идентичности труда достичь нельзя. Развитие науки не имеет границ, происходит скачкообразно, неравномерно в различных отраслях. Знания и изобретения беспрерывно меняются и невозможно представить, по крайней мере в обозримом будущем, единой и равноценной по качеству техники и технологии для всего производства. Автоматизация участков и впредь будет различной. Старая техника заменяется более совершенной не одновременно. Наивно полагать, что автоматы освободят людей от необходимости производительно трудиться ради бесконечного воспроизводства жизненных благ, что все станут наладчиками с дипломами инженеров или академиками, гениальными писателями, выдающимися архитекторами, художниками, певцами, артистами и т. д. Нужно будет и сталь варить, и землю пахать, и урожай собираться, и готовить обеды, одежду, и возводить дома, и стричь людей, лечить их, веселить. Профессии не отомрут, а должны утратить свою экономическую сущность и роль. Марксисты отстаивают равенство общественного положения тружеников, а не их способностей. Каждый обязан добросовестно трудиться в меру своих сил, навыков и талантов, под контролем общественности и получать за это достойное вознаграждение.

Теперь же одни предприятия почти автоматизированы и на них применена самая передовая технология, на других – не завершена модернизация, на третьих – многие участки, операции слабо механизированы, а то и вовсе требуют приложения физического труда. В целом по промышленности малосодержательным ручным трудом было занято около 40 % рабочих. Ещё больше малоквалифицированного труда использовалось на стройках, при транспортировке грузов, в сельском хозяйстве.

Вследствие всего этого трудно было добиться пропорционального, сбалансированного и адекватного развития отраслей производства и производительных сил, ликвидации тяжёлого, не престижного физического труда и повышения доли умственного труда на рабочих местах, т. е. сближения через технику, квалификацию, образование и культуру всех трудящихся по характеру и содержанию труда.

Поскольку условия труда, его сложность, интенсивность, полезность и привлекательность были далеко не одинаковыми, постольку и получали за него разное вознаграждение. В топливной промышленности, в цветной и чёрной металлургии, в машиностроении и металлообработке, на транспорте зарплата была выше, чем в пищевой и лёгкой промышленности, чем разнорабочих в совхозах и колхозах. Поэтому сами классы не являлись однородными, подразделялись на социально-профессиональные группы (западные социологи называли их стратами). Рабочие и колхозники овладели разными специальностями и имели высокую, среднюю и низкую квалификацию, управляли машинами и механизмами, работали при них. Ещё большая квалификационная пестрота была свойственна для интеллигенции.

Более того, немало людей, имевших одинаковое отношение к собственности, овладело такими профессиями, где характер и содержание труда чётко не очерчены. Их затруднительно причислять к рабочим, колхозникам или интеллигенции. Они образовывали переходные группы, свидетельствовавшие не только о незавершённости социальной дифференциации, но и наметившие зачатки слияния рабочего класса с интеллигенцией.

Единый принцип распределения материальных благ пропорционально количеству и качеству затраченного труда означал, что учителя, врачи, инженеры, агрономы, шахтёры, металлурги, ткачи, трактористы, шофёры и т. д. равной квалификации и при равной выработке получали почти одинаковую долю национального дохода, независимо от того, в какой республике они работали. Исключение составляли территории, для которых вводились районные коэффициенты. Десятилетия величина зарплаты лишь частично зависела от местных условий, особенно в сельском хозяйстве, от важности и степени развития отрасли, от категории предприятия, учреждения, от складывавшейся конъюнктуры приобретённой специальности. Но эти специфические различия не являлись определяющими в системе производственных отношений.

Разница в оплате обнаруживалась среди специалистов со средним специальным образованием и высшим, кандидатов и докторов наук, член-корреспондентов и академиков, среди инженеров, начальников цехов и директоров предприятий, среди инструкторов и секретарей обкомов и ЦК, среди офицеров и генералов и т. д., т. е. среди исполнителей и руководителей. Но это не позволяло возводить характер и содержание труда в ранг классообразующего признака. Произошло не повышение роли этого важнейшего фактора, а то, что формы собственности сблизились больше чем труд. Поэтому возрастала значимость выработки научных способов сопоставимости квалификации, профессий, более точного измерения количества и качества труда, объективных критериев оценки его сложности и полезности и более справедливого распределения общественного продукта.

Обнаружилось немало недостатков, проблем и противоречий. Застройка деревень, их размеры частично зависели от особенностей природы: в лесистой и болотистой местности, в которой сельскохозяйственные угодья были мелкоконтурными, они оказались небольшими и даже совсем крохотными, в лесостепной и степенной зоне – более крупными. Экономика, ослабленная разрушительными войнами, сложная международная обстановка, заставлявшая быстрыми темпами проводить индустриализацию, не позволяли сразу их преобразовать. Более низкие цены на сельскохозяйственную продукцию по сравнению с промышленной сдерживали рост рентабельности колхозов и совхозов, их развитие. Капвложения более чем в пять раз были меньшими полученной за 1961 – 76 гг. прибыли от сельского хозяйства. Поселения остались неблагоустроенными. Из-за дальних расстояний, отсутствия хороших дорог и регулярного транспортного сообщения трудно было добраться до районного или областного центра.

В более крепких хозяйствах строились новые дома (преимущественно устаревшего типа), детские, культурно-бытовые и лечебно-профилактические учреждения, асфальтировались дороги, электрифицировались и газифицировались деревни, но в пределах сложившегося расселения.

Начавшееся массовое бегство молодёжи (прежде всего выпускников средних школ), а также более подготовленных трудоспособных средних возрастов в города и рабочие поселки ухудшало половозрастную структуру колхозников и рабочих совхозов, качество трудовых ресурсов, требовало немедленного улучшения сельского образа жизни. Но дробное и бессистемное расселение, переставшее соответствовать концентрации производства, сооружению животноводческих комплексов, лишь увеличивало административно-управленческий персонал, затрудняло общение, культурно-бытовое обслуживание (воздвигать в маленьких деревнях необходимые объекты сложно и экономически нецелесообразно).

Нередко из-за узости мышления руководителей обновление деревень велось без учёта перспективы и не давало ожидаемого эффекта. В колхозе «Труженик» Тарусского района Калужской области был создан неплохой культурно-бытовой центр, но возле складских помещений, а добротные жилые дома возводились не рядом, а за километр, буквально вокруг фермы. Преодолеть это расстояние в слякоть было затруднительно. Дом культуры пустовал. Вызывало удивление и размещение ДК в колхозе «Заря» – в поле. После него построили контору, но в противоположном конце деревни, возле кузницы. И такие факты были не единичными.

Более мудро поступило правление колхоза «Победа» Кирсановского района Тамбовской области. Одновременно с последовательным сосредоточением в одном месте животноводческих корпусов, машинно-тракторного парка, мастерских по ремонту техники и т.д. был разработан и утверждён общим собранием Генеральный план застройки центральной усадьбы и села Пересыпкино, который предусматривал реконструкцию улиц, строительство современных домов разного назначения из собственного кирпича, дорог, создание скверов, прудов. И село преображалось, хорошело. В него переселились жители трёх деревень. Площадь его сократилась с 265 га до 70, протяжённость улиц – с 22 км до 7. Это уменьшило расходы на газификацию, прокладку водопровода.

Проектировщикам и строителям посёлка Кодаки Киевской области была присуждена премия Совета Министров СССР, Вертилишки Гродненской области, вобравшим в себя жителей шести бывших деревень и 116 хуторов – Государственная премия СССР. Центральная усадьба колхоза им. Урицкого Гомельской области удостоена диплома ВДНХ первой степени. Привлекательными стали усадьба колхоза Ленинский луч Красногорского района Московской области, посёлки Ларга Молдавской ССР, Коробки Херсонской области и другие. На освоенных землях создавались совхозы преимущественно с одним посёлком.

Курс на сокращение количества поселений благодаря их укрупнению и ликвидацию хуторов, на оптимальную концентрацию населения отразился в программе развития Нечерноземья. В 29 областях и автономных республиках РСФСР предполагалось уменьшить их с 143 тысяч до 29. Подобная тенденция наблюдалась в Прибалтике, Белоруссии и других республиках.

Новый подход вызвал сооружение экспериментально-показательных посёлков, в которых ядром их архитектурно-планировочной композиции были общественные центры, состоявшие из объектов административного, просветительского, культурно-бытового и спортивного назначения. К ним примыкали жилые кварталы как из домов усадебного типа (коттеджей), так и многоквартирных. Приобрели они неповторимый облик. По качеству благоустройства и наличию канализации, отопления, водоснабжения, комфортности жилищ посёлок совхоза «Коммунист» Ельского района Гомельской области БССР не уступал городам, превзошёл в них тогдашнюю индивидуальную застройку, дома с коммунальными квартирами.

Подобные посёлки радовали глаз, поднимали у сельчан настроение, вызывали у них чувство удовлетворённости местом жительства, служили притягательной силой, прообразом переустройства обветшавших деревень.

Обобщение накопленного опыта позволило сформулировать важнейшие принципы, которых рекомендовалось придерживаться при разработке и корректировке схем районных планировок, проектов:

– рационально размещать населённые пункты территориально, чтобы не нарушать оптимальности расстояний до самых отдалённых полей и не вызывать роста транспортных расходов, связанных с доставкой сельчан к месту работы, вывозкой удобрений, урожая и т. д.;

– при их функциональном зонировании использовать комплексные приёмы застройки, чтобы общественные центры и жилые кварталы приобретали вид архитектурно-пространственного ансамбля, получали завершённую планировочную и художественную выразительность, а также фонтаны, памятники, ландшафт, естественные и искусственные водоёмы;

– насадить санитарно-защитную зелёную полосу между производственной и селитебной зонами, запланировать резервную площадь для возможного расширения строительства в будущем;

– создать различные проекты и образовать задел для комбинирования, не допустить стандартизации как отдельных домов, так и самих посёлков;

– многоквартирные дома и одноэтажные, двухэтажные особняки украшать фасадами, связывать их с приусадебными участками;

– обеспечить качество строительства и отделки домов, квартир со всеми удобствами, их планировки, учитывать климат и национальные особенности, эстетические критерии и лучшие городские эталоны;

– принимая во внимание специфику сельскохозяйственного производства, предусмотреть просторные кухни, подсобные помещения для скота, хранения картофеля, овощей и фруктов (погребы, кладовые), площадки для сушки белья, чистки домашних вещей;

– озеленять фруктовыми и декоративными деревьями улицы, разбивать парки, скверы, клумбы, предоставлять кредит, материалы, транспорт, оказывать добровольную и безвозмездную шефскую помощь тем, кто согласился самостоятельно обновить дом (объявлять хашар, клакэ, толоку и т. п.);

– научно обосновывать прогнозы потребностей хозяйств в кадрах на длительную перспективу, исходящих из специализации и технологии производства, уровня механизации, прироста населения, чтобы избежать просчётов в размерах общественных зданий и новой фазы перестройки;

– не сносить преждевременно все мелкие деревни, так как многие из них можно при желании превратить в перспективные.

Для обеспечения надёжной транспортной связи колхозов и совхозов с районными центрами намечалось построить сотни тысяч километров автомобильных дорог общего пользования, внутрихозяйственных дорог с твёрдым покрытием.

Величие этих многоплановых, приоритетных преобразований заключалось не столько в их масштабности, сколько в их социально-политической значимости, ибо они содействовали бы закреплению квалифицированных кадров, устранению разобщённости сельчан, выравниванию условий и уровня их жизнедеятельности с горожанами, стиранию как внутриклассовых, так и межклассовых различий, выступали одним из критериев сближения наций и народностей. Но решение провозглашённых общенародных задач требовало огромных средств, централизованного финансирования, ибо большинство колхозов не могло покупать проектно-планировочную документацию, дорогие стройматериалы, нанимать строителей, было не заинтересованно предоставлять благоустроенные дома для рабочих промышленности, интеллигентов. Близорукие высшие руководители не сумели или не захотели их изыскать и возвратить долги крестьянам. Они транжирили деньги на гонку вооружений, на поддержку революций, на безвозмездную помощь слаборазвитым странам и мнимым друзьям, т. е. охотно соглашались быть казначеями зарубежных иждивенцев, списывали долги и т. д., но не выделяли их для выполнения ими же принятых программ ускоренного построения коммунизма.

Всё больше покосившихся хибар оказывалось безлюдными. Без ухода одичали крохотные садочки. Дворы заросли бурьяном. Заборы ветры повалили. Во многих деревнях не слышно визга детворы, в них доживают пьяницы и старики.

На деревни наступают

запустенье, страшный мор.

Столь суровый приговор –

всем правителям укор.

И чтобы догнать ушедшую вперёд Западную Европу, нужно затратить много денег, усилий и времени.

Убыстрявшееся уменьшение сельчан обгоняло производительность труда, что привело к нарушению баланса рабочей силы, к диспропорциям. Для уборки урожая пришлось привлекать сотни тысяч трудоспособных из разных предприятий и учреждений.

Важнейшими мотивами поведения, деятельности являются не только голод и страх, но и интересы. Если идеи отрываются от них, то они утрачивают свои силу. Рост пропускных мощностей вузов и техникумов, устойчивая ориентация молодёжи на приобретение интеллигентных профессий противопоставлялись потребностям в специалистах. Её завышенные претензии к творческому характеру и условиям выбираемого труда неадекватно отражали достижения в сфере материального производства, уровень собственного развития. Абсолютизировалась свобода и игнорировалась необходимость, хотя они взаимосвязаны. Начал ощущаться недостаток рабочих.

Социальные перемещения не могли быть главным средством укрепления однородности, так как нельзя искусственно превратить всех трудящихся либо в рабочий класс, либо в интеллигенцию, а также в горожан. Нужно было воспроизводить сложившуюся структуру. А так как пополнение промышленных рабочих из сельчан ограничилось до минимума, а реальные возможности для поступления в вузы и техникумы почти уравнялись для всех абитуриентов, то воспроизводство могло осуществляться за счёт взаимопереходов. На первый план выдвинулись социально-профессиональные ориентации, управление умонастроениями, рациональное распределение способностей и сил молодёжи, особенно в крупных городах, Нечерноземье, республиках Азии.

Подлинная свобода самоопределения личности, её воли ассоциируется не только с множеством вариантов выбора, отсутствием принуждения, но и с компетентностью суждений, их аргументированностью, готовностью принимать решения со знанием дела. Самостоятельность должна опираться на осознание устойчивости интересов, устремлений, прочности приобретённых знаний, проявившихся способностей, на разумную уверенность в себе, осознание своего предназначения. Добровольность и правильность выбора служат психологической предпосылкой настойчивости, упорства, вдохновения в приближении цели, в преодолении возникших затруднений в процессе овладения профессией, в повышении мастерства. И выпускники не обходились без опыта старших, их совета, консультаций социологов и психологов.

Немалый ущерб наносили вознаграждения за невыполненную работу (приписки, незаслуженные премии и т. д.), распространившееся взяточничество, хищения, спекуляция, распределение квартир, путёвок в санатории и дома отдыха не в зависимости от трудового вклада и потребности, а согласно величины занимаемой должности и ведомственной принадлежности, чиновничий диктат. Подобные ухищрения помогали устраивать благополучие за счёт других. Глубокие корни пустили отсиживание, угодничество, приспособленчество, субординационное чинопочитание, заискивание. Идейно и нравственно разложилась часть руководителей. А ведь справедливости противоречат как уравнительный подход, так и привилегии, нетрудовые доходы. Но очерченный идеал коммунизма, сознательность и мораль, коллективизм не стали для каждого путеводной звездой, нормой поведения. Препятствовали этому рецидивы мелкобуржуазности, иждивенчества, старые привычки, издержки воспитания.

Материально-техническая база и организация производства не соответствовали его социалистической сущности, обусловленной общественной собственностью, не обеспечивали удовлетворения растущих потребностей.

Назрела потребность устранить допущенные перегибы, тщательно выкорчевать ростки негативизма и мелкобуржуазности, восстановить справедливость там, где она была искажена, добиваться выравнивания стартовых возможностей, всеобъемлющей идентификации полнокровной жизнедеятельности, но неожиданно двуличный М. С. Горбачёв, клявшийся в верности социалистическому выбору, призвал перестраивать… достигнутую стадию социализма.

На творцов «нового мышления», лоцманов, прорабов, авангардистов перестройки с партийными билетами, да и на обществоведов напала куриная слепота. Они потеряли ориентиры, начали хором утверждать, что замедление социально-экономического развития обусловлено якобы тем, что более 80% основных средств производства принадлежало государственной (общенародной) форме собственности, что она якобы превратилась в ничейную, отчуждена от рабочих и поэтому не позволяла эффективно хозяйствовать. Никаких доказательств они не приводили. Не встретив каких-либо препятствий, они усердно начали изменять вектор развития. Под их давлением и были приняты и введены в действие законы о кооперации и об аренде, о собственности, которые запутывали клубок противоречий, разрешили распродажу государственного имущества, индивидуализированную и групповую собственность, нерегулируемый рынок, привлечение наёмных работников и присвоение результатов чужого труда. Реформирование сводилось к скрещиванию (конвергенции) социализма с капитализмом, поэтапной сдаче позиций антикоммунистам.

Известно, что акции начали выпускать параллельно с набиравшим силу капиталом. К. Маркс рассматривал переход заводов и фабрик, средств сообщения капиталистов в руки акционерных обществ объединившихся товаропроизводителей, кооперативов и государства как процесс упразднения частной собственности в недрах самого капитализма. По его мнению, акционерные предприятия остаются коллективной формой частной собственности, но они доказывают ненужность капиталистов для управления ими, позволяют постепенно переходить от капиталистического способа производства к ассоциированному. Чтобы особые интересы отдельных лиц и кооперативного товарищества не могли возобладать над общественными, основные средства производства должны принадлежать всем. В. И. Ленин также видел идеал не в равенстве мелких хозяев, не в том, чтобы корабли принадлежали кораблестроителям, банки – банковским служащим и т. д., а в обобществлённом производстве, ведущемуся по заранее намеченному плану.

Современные же «теоретики» и политики посредством акционирования начали реставрировать дикие буржуазные порядки эпохи первоначального накопления капитала. При этом М. С. Горбачёв (3 ноября 1987 г., 6 января 1989 г.) и его подпевалы заявляли, что цель перестройки – новое прочтение и восстановление ленинской концепции социализма и продолжение революции, что предлагавшаяся кооперация – это необходимость. Поэтому нужно обновить идеалы, сознание, нравственность и консолидировать всех на платформе перестройки. Но ссылки на В. И. Ленина и его новую экономическую политику были неправомерными.

В. И. Ленин на X съезде РКП(б) констатировал, что после разрушительной империалистической войны и многолетней гражданской войны страна не могла существовать и поступать иначе, как брать у крестьян в долг, т. е. за бумажные деньги, продовольственные излишки (иногда даже не излишки, зачастую безвозмездно) для покрытия расходов на армию и содержание рабочих, поддержки промышленности. Развёртска не соответствовала интересам крестьян, разоряла их, препятствовала развитию производительных сил, порождала недовольство. Она хотя и была названа военным коммунизмом, но всегда расценивалась не как социалистический принцип распределения, а как вынужденная и необходимая временная мера, без которой нельзя было преодолеть голод в городах и удержать власть Советов. Ещё в 1918 г. была открыта дискуссия и принят закон о замене продразвёрстки натуральным налогом, но из-за сложной обстановки он остался неприменённым. Но в 1921 г., когда был подавлен мелкобуржуазный контрреволюционный мятеж в Кронштадте, когда назрели вопросы мирного созидания, В. И. Ленин признал ошибочность предположения о непосредственном переходе к строительству социализма без предварительного периода, длительность существования мелких производителей, неизбежность лозунга свободной торговали и провозгласил переход к новой экономической политике, т. е. введение фиксируемого продовольственного налога.

В нём содержалась частица развёрстки, так как пролетарское государство брало его без всякого вознаграждения. Зато остававшиеся продукты земледелия крестьяне могли продавать, что позволяло развивать индивидуальное хозяйство, восстановить добрые взаимоотношения крестьян и рабочих. Ставилась задача перейти по мере подъёма промышленности к обмену товаров.

Свободная торговля означала отступление, рост госкапитализма, но он объединял мелкое производство, был не страшен, ибо фабрики и заводы, железные дороги, внешняя торговля находились в руках государства. Он был шагом вперёд, ибо побеждал беспорядки, разруху, расхлябанность, анархизм, нищету, повышал личную заинтересованность, превращался в предпосылку социализма. Роль пролетариата в этих условиях В. И. Ленин видел в руководстве переходом обособленных мелких хозяев к обобществлённому, коллективному труду, в налаживании учёта и контроля над крупным машинным производством и распределением продуктов, в повышении производительности труда, дисциплины.

Кооперация тоже относилась к виду госкапитализма, но более запутанному, противоречивому. Она облегчала объединение, организацию миллионов мелких хозяев. В строе цивилизованных (культурных) кооператоров при общественной собственности на средства производства В. И. Ленин усматривал основы социализма (см. т. 45, с. 309, 373), требовал исправлять имевшиеся недостатки. Изворотливый обманщик М. С. Горбачёв и его поклонники, подхалимы и перевёртыши расщепляли крупнейшие предприятия и вновь внедряли многоукладность, мелкобуржуазную стихию, спекуляцию, мошенничество и т. д. Кресла лихих перестройщиков занимали карьеристы, ловкачи, приспособленцы, авантюристы, аферисты. Они сами обогащались и призывали к этому других рыночников.

«Радикальные реформаторы», безропотно подчинившиеся диктату иностранных монополистов, главной целью своей деятельности поставили не ускорение научно-технического прогресса и реконструкцию предприятий, повышение квалификации, производительности и наукоёмкости труда, накопление богатства и поэтапное улучшение благосостояния, а «разгосударствление» и создание класса собственников, призванного стать опорой их власти, извлечение сверхприбыли любой ценой, её легализацию. Они «протолкнули» законы о предпринимательстве, о приватизации, возрождали индивидуальный и групповой эгоизм.

Узаконенные формы предпринимательства приобрели популярность и широкое распространение не потому, что они сами по себе обеспечивали более разумное и эффективное хозяйствование, а потому, что видоизменяли принцип распределения, позволяли использовать предоставленные льготы, распоряжаться значительным или почти полным объёмом доходов, жонглировать ценами и наживаться на конъюнктуре, откровенной спекуляции, перекладывать на менее расторопных и смышлёных бремя расходов на здравоохранение, просвещение, науку, культуру, на пенсионное обеспечение, управление и оборону. Стать акционерами, т. е. совладельцами, господами пожелали как крикливые перестройщики, так и многие представители технической интеллигенции, прежде всего еврейской национальности. Клюнули на эту приманку и холявщики, мошенники, воры и разбойники.

Выкупались по остаточной стоимости в первую очередь высокорентабельные магазины, а также предприятия коммунально-бытового назначения. Разрешённая и насаждаемая сверху прихватизация общенародного достояния, созданного трудом многих поколений, приобрела номенклатурный и криминальных характер. Б. Н. Ельцин своим указом от 1 июля 1992 г. предоставил большие льготы директорам предприятий, руководителям обособленных подразделений и филиалов, их заместителям, главным инженерам и бухгалтерам – право на приобретение обыкновенных акций по номинальной стоимости на общую сумму, составлявшую до 5 % от уставного капитала, но не более 2000-кратного размера минимальной оплаты труда на одно лицо. Им можно было выбрать и другой вариант: получить именные акции. Зарплату они повысили себе настолько, что она стала коммерческой тайной. Они, а также отдельные скупщики и превращались в реальных и состоятельных собственников.

У наиболее сознательных рабочих, части ИТР зарождалось недовольство. И чтобы его как-то приглушить, начали разглагольствовать о народной приватизации, напечатали и раздали ваучеры (специальные чеки стоимостью 10 тысяч рублей), которые не обладали инвестиционной способностью. Для выставленных в директивном порядке на аукцион предприятий они означали пустые, обесценивающиеся бумажки. Благодаря ловким махинациям, приближённые к властителям и хитрые, беспринципные приобретали их почти даром и скупали за них акции прибыльных предприятий. Появились посторонние акционеры, которые тоже жаждали дивидендов.

Рабочие, ИТР, пенсионеры насытились обещаниями, но не ощутили себя хозяевами, ибо фактически не могли собраться на общее собрание и влиять на принятие управленческих решений, распоряжаться имуществом и средствами, контролировать деятельность администрации и чековых инвестиционных фондов.

Капитализация продолжалась. Способствовали ей многочисленные Указы. Осуществлена дополнительная эмиссия газпромовских акций и их продажа, в т. ч. иностранцам. Начата была приватизация крупнейших предприятий и отраслей. К 2008 г. подавляющее большинство предприятий и организаций оказалось в руках частников. Из 67174 тысяч человек, занятых в экономике, 45136 тысяч были связаны с негосударственными формами собственности, что одобрили различные зарубежные советники и перекрасившиеся учёные.

В недрах общенародной собственности и наряду с ней утверждалась групповая, т. е. акционерная, кооперативная, индивидуальная и частная собственность. В соответствии с этим социально-классовая структура стала более пёстрой. Чётко обозначилось резко контрастное расслоение общества, обострение антагонистического противоречия между трудом и капиталом.

Насчитывается уже немало банкиров, классических капиталистов, торговцев (владельцев рынков, магазинов, ларьков), спекулирующих на разнице между куплей и продажей товаров, мелких предпринимателей и бизнесменов, фермеров (единоличников) и даже помещиков, а также монахов, безработных (более 5 млн. в 2007 г.), бездомных, попрошаек, бродяг.

Состояние новоявленных олигархов оценивается в миллиарды долларов. Они переводят за границу капиталы, скупают там недвижимость, дорогие яхты, футболистов, строят шикарные дворцы, посещают респектабельные курорты, удовлетворяют все свои потребности, капризы и амбиции и своих домочадцев. Для детей разбогатевших открывают привилегированные школы.

Их обслуживает часть интеллигенции, получая за это щедрое вознаграждение. Министры и другие чиновники, многие спортсмены и артисты превратились в капиталистов, ибо ежегодно имеют миллионы долларов дохода (таких зарплат им никто не назначал), которые размещают под проценты в банках, за которые приобретают акции и т. д. Наиболее рьяным вручают ордена и медали, различные премии.

Миллионы долларов получают те, кто забьёт в ворота больше мячей или шайб, быстрее пробежит или проплывёт, дальше и выше прыгнет, плюнет и т. д., кто развлекает своих фанатов выступлениями, точнее кривляньями, под фонограмму. Спортивные состязания, концерты бывают, безусловно, зрелищными, эмоциональными, но часто не самоокупаются, не приносят пользы обществу. Большинство же учёных, преподавателей, конструкторов и инженеров, врачей и других наёмных специалистов, осуществляющих научно-технический и культурный прогресс, влачит несоизмеримое, жалкое существование. Создаётся впечатление, что им специально устанавливают мизерную зарплату, чтобы они подыскивали себе работу за границей.

Численность рабочих и колхозников резко сократилась. Они отстранены от участия в управлении государственными делами и производством, от контроля над распределением, вынуждены выпрашивать зарплату, словно милостыню. Многие из них деклассируются. Трудящиеся лишены уверенности в завтрашнем дне, свободы выбора интеллектуальной деятельности, возможности приобретения квартир, путёвок в санатории, дома отдыха, профилактории, квалифицированного медицинского обслуживания. Они едят скудную пищу. Пенсионеры вообще обречены досрочно уходить в мир иной. Похоже, что олигархи руководствуются изречением: «На тебе быдло, что нам обрыдло!». Это и усиливает напряжённость и угрозу применения силы в разрешении возникающих противоречий между высшими и низшими группами. Россия и СНГ отброшены на сто лет назад.

Апологеты эксплуатации (П. Сорокин, Джесси Бернард и другие, нынешние околонаучные холуи) отрицают наличие классов, т. е. больших групп, в промышленных странах, так как грани между ними будто бы стирают технические новшества. Они признают лишь малые группы или «страты». Но чётких критериев их различения не обозначают. Чаще всего называются такие признаки, как профессия или род занятий, величина дохода или уровень и образ жизни, обладание властью, образование, взгляды, доступ к информации и т. д. Игнорируется владение и распоряжение собственностью. Поэтому некоторые делят трудоспособных лишь на управленцев и исполнителей. В свою очередь подчинённых подразделяют на высококвалифицированных (директоры, президенты, главные инженеры и т. д.), которых именуют «белыми воротничками», и малоквалифицированных, которых именуют «синими воротничками». При этом они ратуют за создание и расширение некого среднего класса (противоречат сами себе), который должен поглотить всех нижестоящих, но не упразднить капиталистов. Однако средний доход могут иметь бизнесмены, рабочие, фермеры, торговцы, интеллигенты и т. д.

Много преувеличений содержится в заявлениях о больших возможностях социальной мобильности при капитализме, т. е. перемещений из низших слоёв в высшие и наоборот. Да! Бывают случаи, когда бедные, но красивые молодые парни или девушки женятся на богатых или выходят за них замуж, когда способные и подготовленные поступают в вузы. Резких скачков можно достичь в спорте, искусстве и некоторых других сферах деятельности. Но сохраняется механизм контроля вертикальной циркуляции. Большинство работников довольствуется горизонтальными перемещениями, т. е. переходом из одного предприятия или учреждения в другое в пределах прежнего статуса.

Наметившаяся перспектива достижения социального равенства и справедливости отодвигается в неопределённое будущее.