Лихорадка грез

Вид материала

Рассказ

Содержание Уходи! уходи! уходи! Убирайся из моей головы!!! Сейчас же убирайся отсюда Стой на месте! Оставь меня в покое

Подобный материал:

• Термин лихорадка возник очень давно, 359.78kb.
• Термин лихорадка возник очень давно, 352.7kb.
• Распостранение инфекций в мире, 113.91kb.
• 1. Как создать мир грез, 2505.06kb.
• Об усилении мероприятий по санитарной охране территории г. Москвы, 1695.11kb.
• Крымская геморрагическая лихорадка крымская геморрагическая лихорадка (кгл), 19.03kb.
• Якова Обухова «Введение в основы символдрамы», 166.35kb.
• Приказ 5 ноября 2004 г. N 488 об усилении мероприятий по санитарной охране территории, 1724.34kb.
• Реферат на тему «Жёлтая лихорадка», 52.93kb.
• Арбовирусы (нейровирусы), 80.01kb.

Карен Мари Монинг


ЛИХОРАДКА ГРЕЗ


Когда я училась в старших классах, я ненавидела стихотворение Сильвии Плат

[1]


,

в котором она рассказывает о самом дне жизни, о том, что ей известно, каково оно, и что все остальные боятся это узнать. Все, кроме нее, потому что она побывала на этом самом дне.


Я до сих пор ненавижу этот стишок.


Но теперь я его понимаю.


Из дневника Мак


Пролог


Мак. 11:18. 1 ноября.


Смерть. Мор. Голод.


Они вокруг меня, мои возлюбленные, вселяющие ужас принцы Невидимых.

Кто бы мог подумать, что гибель может быть так прекрасна? Так соблазнительна. Всепоглощающа.

Мой четвертый возлюбленный… Война? Он обращается со мной так нежно. Какая ирония для того, кто несет в себе Хаос, вносит Бедствие и творит Безумие, ведь это то, чем он является. Как бы я ни старалась, я не могу увидеть его лицо. Почему он прячется? Пылающими руками он проводит по моей коже. Я вся горю, моя кожа покрывается волдырями. Мои кости плавятся от такого сексуального накала, что ни одно человеческое существо не сможет вынести. Жажда пожирает меня изнутри. Я выгибаю спину и с пересохшим горлом и потрескавшимися губами молю их о большем. Он заполняет собой мое тело и одним глотком утоляет эту жажду. Жидкость проливается мне на язык, попадая в горло. Я бьюсь в судорогах. Он двигается во мне. Я успеваю мельком увидеть его кожу, мускулы и часть татуировки. Но только не его лицо. Он пугает меня, тот, что прячет свое лицо.


Невдалеке кто-то выкрикивает приказы. Я много чего слышу, но ничего не понимаю. Я знаю, что я в руках врага. А еще знаю, что скоро не буду помнить даже и этого. Я буду

При-йя

– той, кто попадает в наркотическую зависимость от секса с эльфами, и я стану верить, что для меня не существует другого места и ничего другого, где и кем я хотела бы быть.


Если бы я мыслила достаточно связно, чтобы сформулировать предложение, то сказала бы вам, что привыкла думать, будто жизнь складывается определенным образом. Люди рождаются, а затем идут в … как люди это называют? Я наряжалась туда каждый день. Там были мальчики. Много симпатичных мальчиков. Я думала, что весь мир вращается вокруг них.


Его язык был у меня во рту, это рвет мою душу на части. Помогитемнекто-нибудьпожалуйстапомогитемнезаставьтеегоостановитьсязаставьтеихуйти

.


Школа, вот то слово, что я ищу. После этого ты находишь работу. Выходишь замуж. У тебя будут… как они называются? У эльфов их не может быть. Не понимаю их. Драгоценные маленькие жизни. Младенцы! Если все сложится удачно, вы проживете полную и счастливую жизнь и состаритесь вместе с тем, кого любите. А затем в гроб. Деревянный, покрытый лаком. Я плачу. Сестра? Больно! Воспоминания причиняют боль! Оставьте меня!


Они в моем чреве. Они хотят мое сердце. Хотят узнать, что там внутри. Познать то, чего сами не могут почувствовать. Холодно. Как пламя может быть таким холодным?


Сосредоточься, Мак. Это важно. Найди слова. Дыши глубже. Не думай о том, что происходит с тобой в данную минуту. Видеть. Служить. Защищать. Другие в опасности. Так много уже умерло. Нельзя, чтобы они умерли просто так. Подумай о Дэни. Она как ты, где-то глубоко внутри, за этим подростковым позерством – большие пальцы заткнуты за пояс, подбоченилась, смотрит пронизывающим взглядом.


Я получаю оргазм за оргазмом. Я становлюсь оргазмом. Удовольствие – боль! Какое острое ощущение! Мой разум слабеет, душа рвется на части, чем больше они заполняют меня, тем больше пустота внутри. Он скользит и скользит, но, прежде чем наступит конец, прежде чем все будет кончено, у меня будет ненавистный миг прозрения, и я увижу все это

…


Все, во что я верила насчет себя и жизни, я узнала из современных СМИ, не подвергая сомнению ничего из этого. Если бы я не знала, как вести себя в той или иной ситуации, я бы вспомнила фильм или телешоу с подобным сюжетом, которое когда-то смотрела, и повторила бы то, что делают актеры. Я как губка впитывала информацию из окружающей среды и превратилась в продукт этого мира.


Не думаю, что я хоть раз глядела на небо и задавалась вопросом, а есть ли другая разумная жизнь во вселенной, кроме человеческой расы.

Знаю

, я никогда не смотрела на землю под ногами и не задумывалась о собственной смертности. Я беспечно проводила время, наслаждаясь днями, наполненными ароматом магнолий. Слепая, словно мотылек, я не замечала никого и ничего, кроме парней, моды, власти, секса – всего того, что делало меня счастливой именно в тот момент.


Но так бы я исповедалась, если бы могла говорить, а я не могу. Мне стыдно. Мне так стыдно!


Кто ты, мать твою?

Кто-то недавно уже спрашивал меня об этом, но его имя ускользает от меня. Тот, кто пугает меня. Возбуждает меня.


Но жизнь устроена вовсе не так.


Все происходит молниеносно. Так стремительно, что даже не осознаешь эти страшные моменты, пока уже не будет слишком поздно и ты уже Вилли Койот

[2]

, которого паровой каток раскатал, как блинчик, жертва своих собственных коварных планов. Смерть сестры, оставившей в наследство нагромождение из лжи. И совсем нежеланное наследство древней крови. Невыполнимая миссия. Книга, которая на самом деле является зверем и обладает огромной силой, и тот, в чьи руки она попадет, решит судьбу нашего мира. Может быть, всех миров.


Глупая

ши

-видящая, уверенная в том, что все было так, как и должно быть.


Здесь и сейчас, а не на шоссе из мультфильма, где меня собьют, а затем я встану и исцелюсь волшебным образом, на холодном каменном полу церкви, обнаженная, в забытье, окруженная смертельно сексуальными эльфами, я чувствую, как мое самое сильное оружие, то, что я поклялась никогда не утратить вновь – надежда – исчезает. Моего копья давно уже нет. Моя воля…

Воля? Что такое воля? Разве я знаю это слово? Знала ли когда-то?


Он. Он здесь. Тот, кто убил Алину. Пожалуйста, пожалуйста, не позволяйте ему прикоснуться ко мне

.


Он касается меня? Он и есть четвертый? Почему он прячет свое лицо?


Теперь, когда стены начали разрушаться и пали окончательно, вот вопрос, который имеет значение.

Кто ты?


От меня несет сексом и их ароматом – темным, одурманивающе пряным. У меня нет ощущения пространства и времени. Они внутри меня, я не могу избавиться от них. Как же я могла быть такой дурой и верить в то, что в последний момент, когда мой мир рухнет, примчится рыцарь в сияющих доспехах и на белом коне, или приедет кто-то темный и уверенный в себе на пугающе бесшумном Харлее, или во вспышке золотого сияния появится тот, кто откликнется на зов своего имени у меня на языке, и спасет меня. Я что, была воспитана на… сказках?

Ничего подобного. Этими сказками мы должны были наставлять наших дочерей. Несколько тысячелетий назад мы так и делали. Но стали неосторожными и самодовольными, и, когда Старейшие, казалось, умиротворились, мы позволили себе забыть старые уроки. Мы наслаждались удобством современных технологий и забыли самый важный вопрос.

Кто ты, мать твою?

Здесь на полу, кончая раз за разом (последнее «Ура» МакКайлы Лейн) – я осознала, что ответ на этот вопрос – это все, чем я была когда-то.

Я никто.


Глава 1


Дэни. 14:58, 1 ноября

 


Эй, это я – Дэни. Я ненадолго возьму на себя роль рассказчика. Чертовски хорошая мысль, потому что у Мак серьезные проблемы. Как и у всех нас. Прошлая ночь все изменила. Конец света. Ага, дело дрянь. Мир эльфов и мир людей столкнулись с небывалой с самого сотворения силой, и все превратилось в хаос.


Долбаные Тени свободно разгуливают в чертовом аббатстве. У Ро от этого съехала крыша, она вопит, что Мак предала нас, и приказала нам найти ее. Привезти ее живой или мертвой. Заткнуть ее или грохнуть – она так и сказала. Держать ее подальше от врага, потому что она слишком сильное оружие, которое они смогут использовать против нас. Она единственная, кто может отследить

Синсар Дабх

. Мы никак не можем позволить ей попасть не в те руки, и еще Ро сказала, что любые руки, кроме ее собственных, не те.


Я знаю про Мак такое, что она  убила бы меня, если бы поняла, что  мне это известно. Поэтому хорошо, что она об этом не знает. Я никогда не хотела драться с Мак.

Однако, вот я здесь, выслеживаю ее.

Я не верю, что это она заполнила  Сферу Тенями. Хотя все остальные думают именно так. Но они не знают Мак так, как знаю ее я. Я знаю Мак так хорошо, как будто мы с ней сестры. Она никак не могла предать нас.


Прошлой ночью в пять часов утра в аббатстве  находилось семьсот тринадцать человек. По последним подсчетам осталось пятьсот двадцать две

ши

-видящих, которые пытаются отвоевать Дублин и выслеживают Мак. Надирая задницу каждому эльфу, который попадается нам на пути.


Пока  ее нигде не видно. Но мы движемся в  правильном направлении. К эпицентру  силы в городе, от которого смердит отвратительными эльфами. Они такие же ядовитые, как и радиация после ядерного взрыва. Мы все чувствуем это. Ощущаем на вкус. Так ясно, как будто мы видим ядерный гриб, повисший в воздухе после взрыва. Мы даже не разговариваем друг с другом. В этом нет необходимости. Если Мак все еще в Дублине, она именно там, впереди. Ни одна

ши

-видящая не смогла бы пропустить такое напряжение. Я надеюсь, что она насаживает их задницы на свое копье. Мы будем драться спина к спине, как дрались пару ночей назад.


Но  почему-то у меня это тошнотворное ощущение внизу живота…

Мать  твою за ногу! Меня не тошнит! Меня никогда не тошнит. Тошнит только трусов и слабаков.

Мак может о себе позаботиться. Она  сильнее всех нас.

– Кроме меня, – пробормотала я с  самодовольной ухмылкой.

– Чего? – переспросила Джо позади меня.


Я не ответила. Они и так думают, что я слишком дерзкая. А у меня есть все причины, чтобы быть дерзкой. Да, блин, я

чертовски

классная.


Пятьсот двадцать две

ши

-видящих подбираются все ближе. Мы деремся, как банши, и можем нанести им серьезные раны, но у нас только одно оружие, которое убивает эльфов – Меч Света.


– И он 

мой

, – снова ухмыльнулась я.


Ничего  не могу с собой поделать. Это  как долбаный наркотик. Быть супергероем – это просто суперкруто. Супербыстрая, суперсильная, с еще парочкой таких супердостоинств, за которые Бэтмэн продал бы все свои игрушки. Все остальные только мечтают о таком, а у меня это есть.

Джо за моей спиной опять спрашивает:

– Что-что?

Но  я больше не ухмыляюсь. Я снова  чувствую себя подавленной и злой. Когда тебе четырнадцать… ладно, мне почти четырнадцать – это стремно. Вот ты на вершине мира, а через минуту ты уже зла на всех. Джо говорит, что это гормональное. Она говорит, что станет лучше. Если то, что мне станет лучше, означает, что я стану взрослой, то тогда нет, спасибо. Мне нужна слава сейчас. А кто хочет стать старым и морщинистым?

Если  бы Невидимые не захватили власть вчера ночью, превратив весь город  в Темную Зону, я бы пришла к Мак  раньше, но Кэт заставила нас трусливо прятаться до рассвета.


–

Недостаточно света,

– вот что она сказала.


–

Нда, а я супербыстрая

, – сказала я.


–

Отлично

, – ответила она, –

а мы, по-твоему, должны смотреть, как ты супербыстро пробегаешь прямиком сквозь Тень и умираешь? Умно Дэни. Очень умно.


Она меня взбесила, но в ее словах был  смысл. Когда я начинаю так  быстро двигаться, мне сложно заметить, что попадается мне на пути. После  падения стен ночь принадлежит теням.

– Кто назначил тебя главной?  – спросила я, но это был риторический вопрос, и мы обе это знали, поэтому она просто ушла. Ро назначила ее главной. Ро всегда назначает главной ее, хотя я лучше, быстрее, умнее. Зато Кэт послушная, исполнительная и осмотрительная. Черт, да меня сейчас вырвет от всего этого!

Везде, куда бы мы ни свернули, стояли разбитые и сожженные автомобили. Я думала, трупов будет больше. Тени не едят мертвечину, в отличие от других Невидимых. В городе стояла жуткая тишина.

– Помедленнее, Дэни, – прикрикнула на  меня Кэт, – ты снова перешла  на высокую скорость. Ты же  знаешь, нам за тобой не угнаться.

– Извини, – пробормотала я и сбавила  скорость. И у меня снова появляется  это тошнотворное чувство в  животе…

– Меня не тошнит, – я вру сама себе, стискивая зубы. Кого, мать вашу, я обманываю? Меня тошнит, тошнит, тошнит. Мои ладони и подмышки потные от страха. Я вытираю руку, в которой держу меч, о джинсы. Мое тело понимает, что происходит, даже раньше, чем мой разум. Так всегда было, даже когда я была ребенком. Я пользовалась этим, чтобы вывести из себя маму. Вот поэтому я так классно дерусь. Я знаю, что нас ждет впереди, и это будет  как раз то, от чего я просыпаюсь среди ночи и что желаю поскорее стереть из памяти.


Что бы ни ожидало нас, что бы ни вызвало такую ядовитую вонь, я чувствую это сильнее, чем всех тех эльфов, которых мне доводилось встречать раньше, и оно сконцентрировано в одном месте. Мы всегда так работаем: пока другие

ши

-видящие подбираются ближе и рвут свои жопы в драке, я делаю то, что у меня получается лучше всего, с тех пор как Ро приняла меня после убийства матери.


Я убиваю. 

Мы  рассредоточиваемся. Пять сотен – это сила. Мы стоим бок о бок, окружаем эпицентр плотным кольцом. Никто не сможет пройти мимо нас, если не умеет летать. Или перемещаться.


Вот дерьмо!

Перемещаться

. Ведь некоторые из эльфов умеют перемещаться с места на место так быстро, что глазом не успеешь моргнуть. Даже чуток быстрее меня, но я над этим работаю. У меня есть теория, которую я проверяю. Мне пока известны не все приколы, и это может привести к смерти.


– Остановись, – зашипела я на Кэт, – скажи им остановиться!

Она окидывает меня тяжелым взглядом, но кричит им остановиться, и строй тормозит. Мы все хорошо натренированы. Мы подходим друг к другу, и я говорю ей о своих опасениях, что Мак там, и она в большой беде, а если те могущественные твари, которые и вызвали весь этот взрыв силы, могут перемещаться (а это умеют большинство из них), тогда в ту же секунду, как мы появимся, она умрет.

А это значит, что я пойду одна. Я единственная, кто сможет подкрасться  к ним и атаковать достаточно быстро.

– Ни за что, – говорит Кэт.

– У нас нет выбора, и ты это  знаешь.

Мы  смотрим друг на друга. У нее такой же взгляд, который часто бывает у взрослых, она прикасается к моим волосам. Я отдергиваюсь. Не люблю, когда меня трогают. Взрослые меня бесят.

– Дэни, – повисла тяжелая пауза.

Я знаю этот тон как свои пять пальцев, и я знаю, к чему это ведет, – к очередной нотации. Я округлила глаза.

– Побереги это для того, кому  есть до этого дело. А мне, запомни, наплевать. Я поднимусь туда, – я кивнула головой в направлении соседнего здания, – чтобы узнать, как обстоят дела. Я войду туда. И только. Когда. Я. Вернусь, – я буквально выплевываю каждое слово, – вы, ребята, сможете войти внутрь.

Мы  уставились друг на друга. Я знаю, о  чем она сейчас думает. Неа, я не умею читать чужие мысли. Но, глядя на взрослых, я сразу все понимаю. Кто-нибудь, убейте меня, прежде чем у меня станет такое же дурацкое выражение лица! Кэт думает, что если она не послушает меня и упустит Мак, Ро оторвет ей голову. Но если она позволит мне сделать задуманное, и я провалюсь, она всегда сможет свалить всю вину на эту своевольную и неуправляемую Дэни. Я уже не раз брала вину на себя. Мне плевать. Я делаю то, что нужно.

– Я пойду, – говорит она.

– Мне надо самой все увидеть, или я могу схватить не то, что нужно. Или ты хочешь, чтобы я вынесла на руках греб… эээ, дурацкого эльфа? – Они устраивают мне порку, когда я ругаюсь. Как будто я ребенок. И как будто не я пролила крови больше, чем они когда-либо видели. Выходит, я достаточно взрослая, чтобы убивать, но слишком маленькая, чтобы ругаться. Хотят сделать пуделя из питбуля. Ну и в чем здесь логика? Лицемерие злит меня больше всего на свете.

Упрямое выражение застыло на ее лице. Я  настаиваю:


– Я 

знаю

, Мак там, и по каким-то причинам она не может оттуда выбраться. У нее крупные неприятности. – Может, она была окружена? Или сильно ранена? Может, потеряла свое копье? Этого я не знала. Но точно знала, что она по уши в дерьме.


– Ровена сказала, живой или мертвой, – натянуто проговорила Кэт. Она  не сказала вслух, что, видимо, она и так скоро умрет, и  тогда наша проблема будет  решена, но это повисло в воздухе.

– Нам нужна книга, помнишь? –  воззвала я к ее разуму. Иногда я думаю, что во всем аббатстве только я и сохранила рассудок.

– Мы найдем книгу и без нее.  Она предала нас.

Офигенный аргумент! Как же меня бесит, когда люди делают выводы, не имея никаких доказательств.

– Ты этого не знаешь, так что заткнись, – прорычала я. Чья-то рука схватила Кэт за воротник плаща и вздернула ее на носочки. О, это моя. Я даже не знаю, кто больше удивился, она или я. Я опустила ее обратно на землю и отвернулась. Я раньше ничего подобного не делала. Но там Мак, и я должна ее вытащить оттуда, а Кэт тратит мое драгоценное время, занимаясь ерундой.

Вокруг  ее рта появляются мелкие морщинки, и она смотрит на меня таким взглядом, какой я часто замечаю в ее глазах. Из-за него я чувствую себя помешанной и одинокой.

Она боится меня.

А Мак нет. Вот почему мы с ней как сестры.

Не говоря ни слова, я со скоростью звука исчезаю в здании.     

Я стою на крыше, уставившись на происходящее.

Мои кулаки сжаты. Я коротко стригу ногти, но они все равно до крови впиваются в ладони.

Два эльфа тащат Мак по ступеням церкви. Она голая. Они бросают ее, как какой-то мусор, посреди улицы. Третий выходит из церкви и присоединяется к ним, и они стоят около нее, как королевские стражники, вертят головами, наблюдают за улицей.

Меня  окатывает волной дикого секса, который  они изучают, но это не похоже на воздействие В’лейна, которому я однажды собираюсь отдать свою девственность.


Как и любой человек, я тоже поддаюсь сексуальному влечению, но эти… существа… там внизу… эти поразительные…

твою мать, на них больно смотреть; что-то бежит у меня по щекам; у меня дико щиплет глаза

... прекрасные существа пугают даже меня, а меня не так-то легко напугать. Они двигаются как-то не так. Под их кожей словно бушует ураган оттенков. По их шеям скользят завитки черноты. В их глазах пустота.

Пустота

. Глаза из чистого забвения. Сила. Секс. Смерть. От них несет этим. Они Невидимые. Моя кровь их узнала. Я хочу пасть пред ними на колени и служить им, а Дэни Мега О’Мэйли служит только себе.


Я вытираю лицо. Мои пальцы в чем-то красном. Из моих глаз течет кровь. Жутковато. Но круто. Вампиры – ничто по сравнению с эльфами.

Я закрываю глаза, а когда открываю их вновь, не смотрю прямо на существ, охраняющих Мак. Вместо этого я стараюсь запечатлеть в своей памяти место действия. Каждого эльфа, пожарный гидрант, автомобиль, выбоину на дороге, уличный фонарь, мусор. Я запоминаю все объекты, заполняю все пустоты своей воображаемой карты, все четко просчитываю, вычисляю максимальные возможные ошибки, а затем все фиксирую в своей памяти.


Я прищурилась. По улице двигалась  какая-то тень, слишком быстро, чтобы  ее могли заметить. Кажется, эльфы не знают, что она там. Я наблюдаю. Они не реагируют на нее. Ни одна голова не поворачивается в ее сторону. Я не могу сфокусировать на ней свой взгляд. Не могу разобрать ее очертания. Она двигается практически… так же, как я. Что за черт? Это не Тень и не эльф. Просто смутное очертание в тени. Вот оно зависает над Мак, а теперь оно исчезло. Плюс – это то, что Невидимые не замечают этого, значит, они не заметят и

меня

, когда я промчусь мимо и схвачу ее. Минус – а если эта штука, что бы это ни было, сможет заметить меня? Что если мы столкнемся? Что это такое? Я не люблю неизвестность. Неизвестность может убить.


Я успеваю заметить в руках человека в красной мантии копье Мак. Он держит его, вытянув руку подальше от себя. Только Видимые или люди могут касаться  реликвий Видимых. Он либо то, либо другое. Это и есть Гроссмейстер?


У них Мак. У них копье. Не знаю, смогу  ли я схватить и то, и другое, поэтому не буду и пытаться. Попыталась бы, если бы речь не шла о Мак. Они сильно ранили ее. Она вся в крови. Она мой герой. Я

ненавижу

их! Эльфы забрали мою мать, а теперь они забирают Мак. Я освежаю в голове свою карту, прежде чем броситься вперед, прежде чем целиком отдаться во власть той древней силе

ши

-видящих, что у меня в голове.


Я сразу же успокаиваюсь, у меня безупречная подготовка, я ко всему хладнокровна. Я – чертова неприятность! Самая-самая большая неприятность в этом мире! Я двигаюсь, как в кино – раз стоп-кадр, два стоп-кадр. Между ними меня не видно. Вот я на крыше здания. В следующий миг я уже на улице.

Я между стражниками. Похоть под названием «хочусексадосмерти» сжигает меня изнутри, но я двигаюсь слишком быстро, они не могут дотронуться до того, чего не видят, а они не видят меня, поэтому все, что мне надо – это не упасть. Ненависть, ненависть, ненависть – вот моя броня. Моей ненависти хватит на бронежилеты для Гарды по всей Ирландии.

Я хватаю Мак.

Стоп-кадр.

У меня замирает сердце. Та тень преграждает  мне дорогу. Да что же это такое?

Я оставляю ее позади.

Слышу, как у меня за спиной кричат эльфы.

Затем я кричу Кэт и остальным, чтобы они тащили свои задницы сюда, хватали копье и поубивали этих ублюдков.

Мак у меня в руках, я двигаюсь так быстро, как только могу, направляясь в аббатство.