Мне хотелось бы поблагодарить следующих людей за любовь и поддержку несмотря на разные, ну, вы понимаете, жуткие вещи, которые иногда случаются
| Вид материала | Документы |
СодержаниеМистер Его Честь "Измученный официант занимается осквернением еды". "Робин-гуды-официанты, герои-неимущие". |
- «Страна Буквляндия», 548.97kb.
- Из выступления вице-президента тпп россии А. В. Захарова на X международной инвестиционной, 102.25kb.
- Дипломатическая миссия в Англии, 3293.02kb.
- Здесь собраны юмористические материалы, показавшиеся мне интересными, 6702.94kb.
- Нравственность и духовность Фрагмент лекции «Искажения христианства», 138.51kb.
- Лекция Далай-ламы XIV путь к просветлению, 1610.18kb.
- Безусловная любовь Часть, 78.61kb.
- Суммировать философский и духовный опыт моего сорокалетнего личного и профессионального, 3282.29kb.
- Вампир арман часть I тело и кровь, 5367.29kb.
- «Итоги финансово-хозяйственной деятельности университета за 2010 г и задачи на 2011, 552.81kb.
| Глава 15 Мистер Его Честь, мистер главный заведующий местным отделом национального объединенного профсоюза киномехаников и независимых кинооператоров сидел молча. Везде, под всем, среди всего того, что этот человек принимал как данность, росло нечто ужасное. Ничто не постоянно. Все постепенно разрушается. Я знаю об этом, потому что это известно Тайлеру. Три года Тайлер разрезал и склеивал ленты для серии кинотеатров. Фильм транспортируется в шести-семи маленьких катушках, упакованных в металлический кейс. Обязанностью Тайлера было склеивать ленту из маленьких катушек в цельные пятифутовые катушки, которые используют самопротяжные самоперематывающиеся проекторы. В течение трех лет, в семи кинотеатрах, -- минимум два экранных показа в каждом, -- Тайлер работал над сотнями отпечатков. Это, конечно, прискорбно, но с появлением большего числа самопротяжных самоперематывающихся проекторов профсоюз перестал нуждаться в Тайлере. Мистеру главному заведующему пришлось вызвать Тайлера чуточку посидеть в кабинете. Работа была скучной, а зарплата паршивой, поэтому заведующий объединенным объединением независимых киномехаников и объединившихся объединенных кинотеатров сказал, что отдел оказывает Тайлеру услугу тем, что предлагает ему дипломатический уход. "Не думайте об этом, как об увольнении. Считайте это сокращением кадров". "Да никаких проблем", -- сказал Тайлер, и ухмыльнулся. Пока профсоюз будет присылать ему чеки к оплате -- Тайлер будет держать рот на замке. Тайлер сказал: -- Считайте это ранним выходом на пенсию. С пенсионом. Тайлер работал с сотнями отпечатков. Фильмы возвращались к дистрибьютору. Фильмы шли на перевыпуск. Комедии. Драмы. Мюзиклы. Мелодрамы. Боевики-приключения. Со вклеенными Тайлером однокадровыми вспышками порнографии. Содомия. Оральный секс. Куннилингус. Садомазохизм. Тайлеру терять было нечего. Тайлер был пешкой в этом мире, свалкой всеобщего хлама. Те же самые слова Тайлер отрепетировал со мной, чтобы я повторил их менеджеру в Прессмен-Отеле. На другой работе, в Прессмен-Отеле, говорил Тайлер, он был никем. Всем было плевать -- жив он или мертв, и Тайлер, блядь, отвечал им взаимностью. Это Тайлер попросил меня произнести в офисе менеджера отеля, за дверью которого сидит охрана. После того, как все окончилось, мы с Тайлером допоздна обменивались впечатлениями. Тайлер просил меня, как только он уйдет в профсоюз киномехаников, пойти и предстать перед менеджером в Прессмен-Отеле. Мы с Тайлером все больше становимся похожи на однояйцевых близнецов. У каждого из нас выпирают скулы, п кожа утратила вещественную память и не знает, как правильно натянуться после удара. Мои синяки остались от бойцовского клуба, а Тайлеру набил морду заведующий профсоюзом киномехаников. Когда Тайлер выполз из офисов профсоюза -- я пришел свидеться с менеджером Прессмен-Отеля. Я сидел там, в офисе менеджера Прессмен-Отеля. Я -- Ухмыляющаяся Месть Джека. Первым делом менеджер отеля сказал, что у меня есть три минуты. За первые тридцать секунд я рассказал ему, как мочился в суп, спускал газы на крем-брюле, чихал в тушеные овощи, -- и теперь нужно, чтобы отель еженедельно высылал мне чек на сумму, эквивалентную моей средней недельной зарплате плюс чаевые. Я со своей стороны обещаю не являться на работу и не приходить в газеты или ассоциацию здравоохранения со смущенной, слезной исповедью. Вот заголовки газет: "ИЗМУЧЕННЫЙ ОФИЦИАНТ ЗАНИМАЕТСЯ ОСКВЕРНЕНИЕМ ЕДЫ". "Конечно", -- говорю, -- "Я могу попасть в тюрьму. Меня могут повесить, оторвать мне хозяйство, протащить по улицам, живьем содрать кожу и сжечь меня щелоком, но Прессмен-Отель навсегда останется в истории отелем где богатейшие люди страны ели блюда, заправленные мочой". Слова Тайлера вылетают из моего рта. А раньше я был таким милым и славным. В офисе профсоюза киномехаников Тайлер расхохотался, когда заведующий союзом ударил его. Один удар сбил Тайлера со стула, а Тайлер сел у стены, сотрясаясь от хохота. -- Вперед, тебе все равно меня не убить, -- смеялся Тайлер. -- Тупой ты еблан! Вломи мне как хочешь, но тебе меня не убить! "Тебе слишком много чего терять". "А мне - нечего". "А тебе -- все, что можно". "Вперед, рубани в брюхо! Ага, потом дай в рыло. Пни по зубам, но чеки должны приходить! Сломай мне ребра, но если ты пропустишь хоть одну неделю оплаты, я выйду на публику, и ты, и твой профсоюзишка пойдет по судебным процессам от каждого владельца кинотеатра и дистрибьютора фильмов, и от каждой мамочки, сыночек которой мог увидеть жесткий трах в "Бэмби". -- Я отбросы, -- говорил Тайлер. -- Я отбросы, говно и псих с твоей точки зрения и с точки зрения всего этого сраного мира, -- сказал Тайлер заведующему профсоюзом, -- Тебе плевать, где я живу, как себя чувствую; что буду есть или чем накормлю детей; чем я оплачу врача, если заболею, -- и да, я тупой, затраханый и слабый, -- но я по-прежнему на твоей ответственности. Я сидел в офисе Прессмен-Отеля, губы из бойцовского клуба у меня были как всегда растрескавшимися на десять с чем-то сегментов. Дыра в щеке смотрела на менеджера Прессмен-Отеля, и все выглядело очень убедительно. В основном я сказал те же вещи, что и Тайлер. После того, как заведующий профсоюзом свалил Тайлера на пол; после того, как мистер заведующий увидел, что Тайлер не дает сдачи, Его Честь, с большим шкафообразным телом, гораздо массивнее и сильнее, чем нужно ему в жизни, -- отвел носок ботинка назад и пнул Тайлера в ребра, а Тайлер опять захохотал. Когда Тайлер скрутился в калач, Его Честь носком ботинка нанес ему удар по почкам, но Тайлер продолжал смеяться. -- Оторвись! -- говорил Тайлер. -- Поверь мне. Тебе станет гораздо лучше. Тебе станет просто зашибись как! В офисе Прессмен-Отеля я спросил менеджера гостиницы, могу ли воспользоваться телефоном, и набрал номер городского стола в газете. Под пристальным взглядом менеджера отеля я говорил в трубку: "Здравствуйте", -- сказал я, -- "Я совершил ужасное преступление против человечества как часть политического протеста. Я протестую против эксплуатации рабочих в сфере обслуживания". Если попаду в тюрьму -- я не стану одним из неуравновешенных чернорабочих, пускающих пузыри в баланде. Мое заключение будет иметь героический размах. "РОБИН-ГУДЫ-ОФИЦИАНТЫ, ГЕРОИ-НЕИМУЩИЕ". Все дело не ограничится одним официантом и одним отелем. Менеджер Прессмен-Отеля очень вежливо забрал у меня трубку. Менеджер сказал, что больше не хочет видеть меня работающим здесь, -- тем более, в таком виде, как я сейчас. Стою во главе стола менеджера и говорю - "Что-что?" Третья часть задумки вам не понравится. И без колебаний, по-прежнему глядя на менеджера, я бью боковым ударом, сосредоточив центробежную силу на конце руки, и в кровь разбиваю хрустнувшие хрящи собственного носа. Почему-то, без малейшей причины, мне вспомнился наш первый бой с Тайлером. "Хочу, чтобы ты меня изо всех сил ударил". Получилось не так уж сильно. Бью себя еще раз. Вся эта кровь хорошо смотрится, но я отбрасываю себя к стене, чтобы поднять страшный шум, разбив картину, которая там висит. Битое стекло, рама и картина с композицией из цветов и крови летят на пол, пока я продолжаю дурачиться. Как полнейший болван. Кровь капает на ковер, я дотягиваюсь до стола менеджера и, оставляя на столешнице жуткие кровавые отпечатки ладоней, пытаюсь провыть - "Пожалуйста, спасите!", но начинаю хихикать. "Спасите, пожалуйста!" "Пожалуйста, не бейте меня!" Соскальзываю обратно на пол и ползу, оставляя на ковре кровавые следы. Первое слово, которое скажу, будет "пожалуйста". Поэтому мои губы заранее плотно сжаты. Чудовище тащится по милым букетам и гирляндам ковра "Ориенталь". Кровь течет из носа, стекает мне в глотку и набирается в рот горячим потоком. Монстр ползет по ковру, он горячий, на его окровавленные когти налипают ворсинки хлопка и пыль. И он подбирается близко к менеджеру, достаточно близко, чтобы обхватить его лодыжку, обтянутую штаниной в тоненькую полосочку, и сказать. "...денег". Я снова хихикнул. И - "Пожалуйста, не бейте меня больше!" "Пожалуйста!" Говори. Слово "пожалуйста" выползает изо рта в пузырьке с кровью. Говори. "Пожалуйста!" Пузырек лопается, разбрызгивая кровь. Так Тайлер смог свободно проводить собрания бойцовского клуба каждую ночь недели. Потом бойцовских клубов стало семь, потом их стало пятнадцать, и, в конце концов, их стало уже двадцать три, -- а Тайлеру все равно хотелось больше. Денег все время поступало достаточно. "Пожалуйста", -- прошу менеджера Прессмен-Отеля, -- "Дайте мне..." "Пожалуйста!" "У вас так их много -- а у меня ничего нет", -- и начинаю карабкаться по штанинам в тонкую полоску, покрывающим ноги менеджера Прессмен-Отеля, который тяжело завалился назад, упершись руками в подоконник, -- и даже тонкие губы которого будто готовы сорваться с зубов и сбежать. Чудовище цепляется кровавыми когтями за ремень в штанах менеджера, подтягивается, чтобы вцепиться в его белую рубашку, и... Я смыкаю окровавленные руки на гладких запястьях менеджера. "Пожалуйста". Улыбаюсь настолько, насколько могу разлепить разбитые губы. Завязывается короткая возня, когда менеджер кричит, пытается вырвать руки и убраться подальше от меня, от крови и моего разбитого носа, грязь липнет к пятнам крови на нас обоих, и прямо здесь, на самом интересном месте, в дверь решает заглянуть охрана. Глава 16 В сегодняшней газете статья о том, что кто-то вломился в офисы Хейн-Тауэра на этажах от десятого до пятнадцатого, и, выбравшись из офисных окон, нарисовал на южной стороне здания ухмыляющуюся рожу в пять этажей высотой, а потом разжег пожар таким образом, чтобы окна в центре двух гигантских глаз сияли огромным, живым и неумолимым огнем на фоне рассвета над городом. На фотографии первой полосы -- лицо злобной тыквы, японского демона, жадного дракона висит в небе, и дым поднимается над его глазами, как брови ведьмы или рога дьявола. Что бы это значило? И кто мог это сделать? Ведь даже когда пожар потушили, лицо осталось, -- притом все стало гораздо хуже. Пустые глаза, казалось, наблюдали за каждым на улице, хоть и были мертвы. Подобных вещей появляется в газетах все больше и больше. Конечно же, как только такое прочитаешь, сразу хочется узнать, замешан ли в этом Проект Разгром. В газете сказано, что у полиции нет конкретных зацепок. Банды молодежи, или космические пришельцы, кто бы ни сделал это, они, рискуя жизнью, ползали по уступам и свешивались с подоконников с банками аэрозоля черной краски. Был ли это Подрывной Комитет, -- или же Поджигательный Комитет? Вероятно, гигантская рожа была их домашним заданием на прошлую неделю. Тайлер должен бы знать, но первое правило Проекта Разгром -- не задавать вопросов. В Штурмовом Комитете Проекта Разгром, на этой неделе, Тайлер сказал, что прогонит всех через опыт стрельбы из пистолета. Все, что делает пистолет -- это фокусирует взрыв в одном направлении. На последнее собрание Штурмового Комитета Тайлер принес пистолет и телефонный справочник. Они встречаются в том же подвале, где по субботним ночам -- бойцовский клуб. Поджигатели, собираются по понедельникам. Штурмовики, по вторникам. Подрывники, собираются по средам. И Дезинформаторы, собираются по четвергам. Организованный Хаос. Анархическая Бюрократия. Сами же видите. Группы психологической поддержки. Что-то вроде. Так вот, в ночь вторника Штурмовой Комитет предложил планы мероприятий на следующую неделю, Тайлер просмотрел предложения и дал комитету домашнее задание. За неделю, до того же времени следующего вторника, каждый парень из Штурмового Комитета должен затеять драку, чтобы в ней его одолели. Причем не в бойцовском клубе. Это не так просто, как кажется. Посторонний на улице попытается всячески избежать драки. Задумка в том, чтобы взять какого-нибудь Джека с улицы, который никогда не дрался, и завербовать его. Дать ему опыт первой победы в его жизни. Заставить его взорваться. Разрешить ему вломить тебе по полной. Это реально осилить. Победишь -- облажаешься. -- Все, что нам нужно сделать, народ, -- сказал Тайлер комитету. -- Это напомнить таким парням, какая власть у них по-прежнему в руках. Маленькая присказка Тайлера. А затем он вскрыл каждый конверт с квадратиком бумаги внутри, извлеченный из обувной коробки у ног. Так все комитеты вносят предложения мероприятий на следующую неделю. Излагаешь суть мероприятия на планшетке комитета. Вырываешь листок, кладешь в конверт и бросаешь в коробку. Тайлер просматривает предложения и отбрасывает все неудачные идеи. Вместо отвергнутой идеи Тайлер кладет в коробку чистый листок в конверте. Потом каждый из комитета достает из коробки по конверту с бумажкой. Как мне объяснил этот процесс Тайлер, -- каждому, кто вытащил чистый лист, остается самому придумывать домашнее задание себе на текущую неделю. Вытаскиваешь предложение, и придется пойти на фестиваль импортного пива в нынешние выходные, и столкнуть какого-нибудь парня в биотуалет. Особенным отличием будет, если ты получишь от него за это. Или придется посетить показ мод в холле торгового центра и бросаться земляничным желе с верхней галереи. Если арестуют -- ты вылетаешь из Штурмового Комитета. Будешь смеяться -- вылетаешь из комитета. Никому не известно, кто писал предложение, и никто, за исключением Тайлера, не знает, какие предложения приняты, а какие он выбросил в мусор. Позже на той же неделе читаешь в газете, что какая-то неустановленная личность в центре города вскочила в "ягуар" с убирающимся верхом и врулила машину в фонтан. Становится интересно. Не это ли предложение комитета писал ты? Кто взобрался на крышу музея и прицельно стрелял шариками с краской по скульптуре судебного возмездия? Кто нарисовал пылающую маску демона на Хейн-Тауэре? Можно себе представить, как в ночь, на которую был назначен Хейн-Тауэр, команда из судебных клерков и бухгалтеров, или посыльных, -- они пробрались в офисы, в которых сами же сидели изо дня в день. Может даже были подвыпившие, хоть это и против правил Проекта Разгром, -- они использовали отмычки, где могли, а в остальных случаях пускали в ход канистры фреона с распылителями, чтобы расшатать цилиндры замков про помощи стамески, потом свешивались из окон, упираясь ногами в кирпичный фасад небоскреба, спускались, полагаясь друг на друга в удерживании веревочной связки, раскачивались, с риском погибнуть у офисов, в которых они ежедневно сидели и чувствовали, как с каждым часом их жизни близятся к концу. Можно представить себе, как следующим утром все те же люди, -- клерки, помощники счетоводов, -- стояли в толпе, задрав к небу головы с тщательно расчесанными волосами, немного недоспавшие, но трезвые и в галстуках, -- и слушали, как окружающая их толпа недоумевает, кто это сделал, а полиция просит всех "пожалуйста, немедленно отойти", и вода льется из разбитой дымящейся глазницы каждого огромного глаза. Тайлер сказал мне по секрету, что на встречах обычно не бывает более четырех хороших предложений, и поэтому реальный шанс вытащить листок с предложением, а не просто чистый, составляет где-то четыре к десяти. В Штурмовом Комитете двадцать пять парней, включая Тайлера. Все получают домашнее задание: проиграть бой на публике; и каждый член комитета тянет конверт. На этой неделе Тайлер сказал им: -- Выберитесь в город и купите оружие. Тайлер дал одному из парней телефонный справочник и сказал ему вырвать себе лист с рекламой. Потом передать книгу следующему парню. Два парня не должны покупать оружие или поднимать стрельбу в одном месте. -- Это, -- объявил Тайлер, доставая из кармана куртки пистолет. -- Это пистолет, и каждый из вас должен через две недели принести на собрание пушку примерно такого же калибра. -- Лучше берите ее за наличные, -- посоветовал Тайлер. -- На следующей встрече вы все обменяетесь пистолетами и заявите, что купленный вами пистолет украден. Никто ничего не спросил. Не задавать вопросов -- первое правило Проекта Разгром. Тайлер пустил пистолет по рукам. Он был так тяжел для своих небольших размеров, будто был изготовлен из сплава двух гигантских вещей, вроде горы и Солнца. Ребята из комитета брали его двумя пальцами. Всем хотелось спросить -- заряжен ли он, но второе правило Проекта Разгром -- НЕ задавать вопросов. Может, он и был заряжен, может, не был. Возможно, всегда следует предполагать худшее. -- Пистолет, -- говорил Тайлер. -- Прост и совершенен. Берешь и тянешь за спусковой крючок. Третье правило Проекта Разгром -- извинения не принимаются. -- Спусковой крючок, -- рассказывал Тайлер. -- высвобождает боек, а боек поджигает порох. Четвертое правило -- ложь не прощается. -- Взрыв выбрасывает кусок свинца из открытой части гильзы, а ствол пистолета фокусирует взрывчатую силу пороха и разгоняет этот кусок, -- говорил Тайлер. -- Так же, как человек-ядро вылетает из пушки, так же, как ракета вылетает из пусковой шахты, так же, как кончаешь -- в одном направлении. Когда Тайлер изобрел Проект Разгром, он сказал, что цель Проекта Разгром не имеет никакого отношения к людям. Тайлеру было все равно, -- нанесет он вред окружающим, или не нанесет. Целью было показать каждому человеку в проекте, что у него есть власть над историей. Мы, -- каждый из нас, -- можем захватить контроль над миром. Тайлер изобрел Проект Разгром в бойцовском клубе. Однажды ночью в бойцовском клубе я дал вызов новичку. Той субботней ночью молодой паренек с ангельским лицом пришел на первый бойцовский клуб, и я вызвал его на бой. Такое правило. Тот, кто этим вечером впервые пришел в бойцовский клуб -- принимает бой. Я знал это, и вызвал его, потому что ко мне вернулась бессонница, и было настроение уничтожить что-то красивое. Раз большая часть моего лица напрочь лишена шанса когда-нибудь зажить, то в плане внешности терять мне особо нечего. Босс спросил меня на работе -- что собираюсь делать с незаживающей дырой в щеке? "Когда буду пить кофе", -- ответил я ему, -- "Заткну дыру двумя пальцами, чтобы не протекала". Удушающий захват, который оставляет ровно столько воздуха, сколько нужно человеку, чтобы держаться на ногах, -- той ночью в бойцовском клубе я бил нашего новичка и месил руками лицо этого прекрасного мистера ангела, сначала костяшками кулаков, как зубодробилкой, а потом тугим узловатым мясом кулаков, когда костяшки изодрались о его выступившие зубы. А потом парень выскользнул из моих рук на пол как куча мяса. После Тайлер говорил мне, мол, он никогда раньше не видел, чтобы я настолько полноценно уничтожил что-нибудь. Той ночью Тайлер понял, что нужно развивать бойцовский клуб до следующей отметки, или придется закрыть его. Тайлер сказал следующим утром за завтраком: -- Ты был похож на маньяка, Дикий Псих. В каких облаках ты витал? Я ответил, что чувствую себя грудой хлама и совершенно не отдохнул. Не поймал никакого кайфа. Может, у меня развилась привычка. К дракам может выработаться иммунитет, поэтому надо бы мне переключиться на что-то посерьезнее. Тем утром Тайлер изобрел Проект Разгром. Тайлер спросил -- с чем я дрался на самом деле? Все, что Тайлер говорил об отбросах и рабах истории, -- вот чем я себя тогда чувствовал. Я хотел уничтожить все прекрасное, которого у меня никогда не было. Жечь девственные джунгли Амазонки. Выдыхать угарный газ и поглощать озон. Открыть спусковые вентили цистерн на супертанкерах и раскупорить прибрежные нефтяные платформы. Я хотел заморить всю рыбу, которую вовек не мог себе позволить попробовать, и загадить пляжи Франции, которых вовек не увижу. Я хотел, чтобы весь мир достиг крайней черты. Когда избивал того паренька, мне на самом деле хотелось всадить пулю между глаз каждой вымирающей панде, которая не хочет трахаться для сохранения вида, и каждому киту и дельфину, который сдался и выбросился на берег. Не думайте об этом, как об изничтожении. Считайте это сокращением кадров. Тысячи лет человеческие существа трахали, изгаживали и засирали эту планету, а теперь история считает, мол, я должен убирать за всеми. Должен вымыть и протереть кастрюли. Учитывая каждую капельку используемого машинного масла. И я должен платить по счетам за радиоактивные отходы, зарытые бензиновые цистерны и захороненную токсичную дрянь, которую выбросили за поколение до моего рождения. Я держал голову мистера ангела на сгибе руки, как ребенка или мяч, и молотил его кулаком, молотил, пока губы его не изорвались об зубы. После этого бил локтем, пока он кучей мяса не сполз из моих рук на землю. Пока кожа на его скулах не сбилась и не почернела. Я хотел вдыхать дым. Птицы и олени -- глупая роскошь, а вся рыба должна плавать брюхом вверх. Я хотел сжечь Лувр. Я приложился бы к мозаике Элджина кувалдой и подтер бы задницу Моной Лизой. Сейчас этот мир -- мой. Сейчас этот мир мой, и только мой, -- а все те древние -- мертвы. Этим утром за завтраком Тайлер изобрел Проект Разгром. Нам хотелось огнем освободить мир от истории. Мы завтракали в доме на Пэйпер-Стрит, и Тайлер сказал, -- "Представь, как сажаешь редиску и клубни картофеля на газоне номер пятнадцать заброшенного поля для гольфа". "Ты охотишься на лосей в пропитанных влагой лесах, окружающих руины Рокфеллер-Центра, и собираешь моллюсков около скелета Космической Иглы, накренившегося под сорок пять градусов. Мы разрисуем небоскребы огромными тотемными лицами и рожами гоблинов, и каждый вечер все, кто остался от человечества, будут убегать в пустые зоопарки и закрываться в клетках, в защиту от медведей, рысей и волков, которые станут расхаживать снаружи, за прутьями решетки, и рассматривать нас оттуда". -- Переработка отходов и ограничения скорости -- дерьмо, -- говорил Тайлер. -- Это все равно, что бросать курить на смертном одре. Проект Разгром - то самое, что должно спасти мир. Ледниковый период в культуре. Искусственно вызванная темная эра. Проект Разгром заставит человечество уйти в дрему или слабость на время, нужное для выздоровления Земли. -- Узаконишь анархию, -- говорит Тайлер. -- И сам увидишь. Как бойцовский клуб поступает с клерками и домашними мальчиками, так и Проект Разгром разобьет цивилизацию, и мы сможем сделать из этого мира что-нибудь получше. -- Представь, -- говорил Тайлер. -- Крадешься за лосем мимо разбитых витрин магазинов и вонючих лохмотьев от истлевших прекрасных платьев и смокингов на вешалках; на тебе одежда из шкур, одна на всю жизнь, и ты карабкаешься по толстым лианам кудзу, увивающим Сирс-Тауэр. Как Джек на бобовом стебле, забираешься выше влажного лесного свода, а воздух так чист, что ты видишь крошечные фигурки людей, которые молотят кукурузу и раскладывают на просушку тонкие полоски мяса на пустой полосе заброшенного восьмиполосного суперхайвея, горячего от августовского солнца, простирающегося на тысячу миль. "Такая цель у Проекта Разгром", -- сказал Тайлер, -- "Полное и бесповоротное разрушение цивилизации". Что будет после Проекта Разгром -- одному Тайлеру ведомо. Второе правило -- не задавать вопросов. -- Патронов не берите, -- сказал Тайлер Штурмовому Комитету. - И не волнуйтесь: да, вам действительно придется кое-кого убивать. Поджог. Штурм. Подрыв и Дезинформация. Никаких вопросов. Никаких вопросов. Никаких извинений и никакой лжи. Пятое правило Проекта Разгром -- верить Тайлеру. Тайлер хотел, чтобы я печатал и делал копии. Неделю назад Тайлер шагами подсчитал размеры подвала в арендованном доме на Пэйпер-Стрит. Получилось шестьдесят пять длин подошвы вдоль и сорок -- поперек. Тайлер напряженно думал. Потом спросил меня: -- Сколько будет шестью семь? "Сорок два". -- А сорок два на три? "Сто двадцать шесть". Тайлер дал мне написанный от руки лист с заметками, сказал отпечатать его и сделать семьдесят две копии. "Зачем так много?" -- Потому что, -- ответил Тайлер. - Именно столько парней смогут спать в подвале, если мы разместим их в стандартных трехъярусных армейских койках. Я спросил - "А как же их вещи?" Тайлер ответил: -- Они принесут не более того, что указано в списке, и это все должно поместиться под матрац. Список, обнаруженный моим боссом в копировальном автомате, счетчик которого все еще стоял на семидесяти двух копиях; в списке значилось: "Наличие требуемых вещей не гарантирует допуска к подготовке, но ни одна кандидатура не будет рассмотрена, если волонтер не прибудет со следующими предметами и суммой наличных денег в пятьсот долларов ровно, для оплаты личных похорон". -- Кремация тела несостоятельного гражданина стоит минимум триста долларов, -- рассказал мне Тайлер. -- И цена постоянно растет. Тело каждого, кто умрет, не имея хотя бы столько денег, направляется в анатомический кабинет. Эти деньги всегда должны храниться в ботинке проходящего обучение, тогда даже если его убьют, его смерть не будет висеть грузом на Проекте Разгром. Помимо этого, волонтер должен был прибыть со следующими вещами: Две черные рубашки. Две пары черных брюк. |