Фрагменты истории
| Вид материала | Документы |
- Ей авторских прав статьи и фрагменты монографий покойных ученых, работавших на стыке, 98.37kb.
- М.: Молодая гвардия, 1951 – фрагменты из книги фрагменты о фотоэффекте стр. 385, 411.95kb.
- Почему я выбрал как тему курсовой работы фрагменты истории именно этого русского города, 263.37kb.
- Хрестоматия (Тексты по истории России). сост, 12496.65kb.
- Фридрих Ницше. Фрагменты о культе познания из трех произведений, 261.38kb.
- Фрагменты истории земской статистики, 182.52kb.
- Санкт-Петербург «эверест третий Полюс» 1997, 1257.84kb.
- Материалы для подготовки к государственному теоретическому междисциплинарному экзамену, 4389.08kb.
- Маргарет Мид Культура и мир детства. М., 1983. С. 322-361 (фрагменты), 276.65kb.
- Материалы для подготовки к государственному теоретическому междисциплинарному экзамену, 271.63kb.
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
Идет гражданская война,
Стреляют, рубят друга, брата,
Поднялась на дыбы страна,
И плохо бедным и богатым.
И с той, и с этой стороны
Есть и крестьяне и дворяне,
И гибнут люди без вины,
И кровь течет, зияют раны.
И с той, и с той кричат: «Ура!»
Язык один и тех, и тех.
В душе – огромная дыра,
Когда мы слышим про успех.
Успех – ну, значить, тьма убитых,
И там, и там – у нас родные,
И будет множество забытых,
Бездомные …
Теперь и в Лондоне и Вене,
В Париже, даже Аргентине,
Корней российских, несомненно,
О ком не ведали поныне.
На русском говорят с акцентом,
Забыты многие слова,
Осталось русского – проценты,
Их понимаем мы едва.
Но он потомок тех, кто бился,
Кто поднимал и славил Русь,
Пусть он от Родины отбился,
От стаи откололся гусь…
И я из тех, кто на чужбине,
Хоть никуда не уезжал,
Пусть будет проклято тех имя,
Кто нас обидел и прижал.
РОССИЙСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Русская интеллигенция – производное разночинцев, тех кто по своей воле не пошел стезею предков своих, выпал из своего сословия. Зачастую умные, талантливые, они не находили применения в обществе, поскольку сословия не принимали так просто в свою среду. Особенно этим отличались чиновники. Замкнутые сверху, коррумпированные снизу, не отличаясь особым умом, они защищали свои привилегии от иных. Таким образом русская интеллигенция находилась всегда в оппозиции к власти, являясь ее противником. С другой стороны, она была чужда простому народу.
Ведь классов не было когда-то,
Зато были сословия.
Неважно, бедный ли, богатый,
Но таковы условия.
Рабочие были, крестьяне,
Служивый и чиновный люд,
Купцы, помещики – дворяне, -
Все есть хотят, и даже – пьют!
При этом всяк имел свой чин,
В гражданском и военном деле,
И каждый звался – господин,
И в тощем, и роскошном теле.
Чиновник – ранг, военный – чин,
И гильдии – купечество,
Не просто так, не без причин –
На службе у отечества.
Священник свой имел приход,
Согласно его сану…
Но, был совсем иной народ,
С иными голосами…
НЕ избран ими путь отцов,
И выпали из чина,
Нет виноватых и истцов,
Своя на то причина…
Теперь он разночинцем стал,
Коль выпал из сословия,
Он от порядков тех устал,
От власти и тем более!
Она ратовала за революцию, но когда та произошла, интеллигенция испугалась ее проявлений. Пришла стихия озверения. Озверели те Платоны Каратаевы, о которых когда-то так проникновенно писал Лев Толстой. Озверение вылилось в террор. Террор был красным, террор был белым. Расправа короткая, не более суток. Интеллигенция, как чуждая народу, так и монархическому строю страдала и от тех, и от других. Многие покидали страну, с надеждой вернуться, многие стали жертвой репрессии.
КУДА ДЕТЬСЯ
Чехи в Самаре,
Французы в Одессе,
Японцы в Приморье шалят,
Хозяин не знает, куда от них деться,
Что было, все тащат подряд.
В Архангельск – британцы,
А в Киеве – немцы,
Поляки готовы в поход,
Хозяин не знает, куда от них деться,
Все грабят и грабят народ.
В Сибири – Колчак,
А на юге – Деникин,
А сколько в России цветных,
И красных, и белых, зеленых и диких,
Хозяину трудно от них.
Пока соберется,
Расправятся плечи,
Почуяли силу, уйдут,
Ограблен хозяин, платить больше нечем,
Враги ему в долг не дадут.
И снова за тачку,
Кирки, да лопаты,
И края не видно работ,
Построит хозяин, что рушил когда-то,
На то он – и русский народ.
РЕЙД КОННОЙ АРМИИ
( 1920 год)
Который день подряд бои под Волочиском,
Проскуров после боя сдан,
Не закрепиться в поле чистом,
Хотя из Питера приказ сегодня дан.
Сам Троцкий подписал, и Лениным одобрен,
Хотя по размышлении простом,
Коль разобрать стратегию подробно,
Задуматься бы следует о том,
Что вырвались вперед, а арьергард отстал,
Разведка поработала на славу,
За конницею тыл не успевал,
Как накормить людей огромную ораву?
За сотни верст в грязи скрипят телеги,
Снарядов нет, приходиться беречь,
Бесславием закончились походы,
Хоть бейся лбом об лед, о чем тут речь!
Ряды красноармейцев постепенно тают,
Который день без отдыха и сна,
Поляки обнаглели, наседают,
Испили чашу горюшка до дна.
Хотя бы оторваться, отдохнуть,
Чтоб перестроиться, немного разобраться,
«Казаки красные» прокладывают путь,
Из польского кольца б скорей прорваться.
А сколько их останется в полях,
Порубанных, заколотых, убитых,
Красноармеец там, а там лежит поляк,
И оба лишь родными не забыты.
Противу истины работая упрямо,
Мы будем песню петь про тяжкие деньки:
«Помнят псы-атаманы, помнят польские
паны
Конноармейские наши клинки!»
Примечания: Проскуров – так прежде назывался гор. Хмельницкий на Ук
Казаки красные - в рейде на Польшу участвовала 8-я «червонно-казачья»
дивизия, под командованием Примакова.
«ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ»
Или 16 ноября 1920 года г. Керчь.
Стоят пароходы у пирса, дымят,
«Прощанье славянки» оркестры
играют,
И медные трубы не славой гремят,
А стонут натужно и тихо рыдают.
Не в бой, в неизвестность эскадра
плывет,
А груз – искалечены судьбы,
И вряд ли кому-то из них повезет,
Иные просторы им чужды.
Здесь слез не стыдятся, им знают
цену,
Здесь слабых и трусов не видно,
Здесь полною мерой познали войну,
За Русь, за Отчизну обидно.
«Владимир на шашке, кресты
на груди,
За храбрость, отличье давали
Оплачена кровь, за Россию труды
Здесь Родиной не торговали,
Почетный географ, ученый и воин,
Суровый российский барон,
Он участи славной, казалось,
достоин,
Последний шлет Керчи поклон,
Тут дождь припустил, мокры щеки
солдат,
Их поздняя осень слезой провожает,
Склонилась в поклоне гора Митридат,
А медные трубы оркестра рыдают.
Не все отплывают, на пирсе стоят,
Поблекли суровые лица,
По морю блуждает тоскующий взгляд.
Нет выхода, смерть…Заграница…
Зачем это все, и кому это надо?
Вдоль берега лодки снуют,
От берега в море уходит армада,
Прощальный ружейный салют.
Что в Турции ждет, распростерты,
объятья ?
Иль сон на скамье, мостовой?
И к Богу взывают, и сыплют проклятья,
Молитвы звучат – «Упокой»…
Оставлено все тут, напрасны надежды.
Оставлена предков земля,
Цена велика, не такая, как прежде,
В развале страна и семья.
Прошли ураганом военные грозы,
В душе ледяная тоска,
У всех на глазах видны крупные слезы,
И смерть, и беда так близка…
Кто землю в мешочек, на грудь и на шею,
Целует портовый причал.
И нет никого, кто еще не жалеет,
Что клятву в бою не сдержал.
А сколько обид, сколько слез, унижений,
И сколько ненужных побед,
Таких же ненужных больших поражений,
Надолго оставивших след.
А сколько пролито за Родину крови,
И с той, и с другой стороны,
Свободу народную начали строить
С развала великой страны…
ХРАМ В БЕЗЕРТЕ
В г. Безерте (Марокко) имеется православная церковь воинов русской эскадры Черноморского флота
В Безерте храм есть невелик,
Пять маковок на нем зеленых,
В честь русских воинов возник,
Бездомных, но непокоренных.
На маковках стоят кресты,
Средь мира чуждого ислама,
И роз огромные кусты
Растут у стен святого храма.
И вспыхнет уваженье к ним,
Не сломленных бедой безмерной,
Кто божьей милостью храним,
Храм строил православной веры.
Вдали от Родины своей,
На континенте африканском,
Один из русских сыновей,
Воронежских, иль астраханских
С душевным трепетом войдет
Из пекла в храм - хранитель тени,
Склонив пред алтарем колени,
Мольбу к Всевышнему пошлет.
ЭМИГРАЦИЯ
Потусторонний мир, пока живой,
Был интеллектом, «мозгом» нации,
В России был когда-то свой,
Теперь он прозябает в эмиграции.
Как отделить предательство, просчет
В истории давно ушедших лет,
На миллионы жизней счет,
Окрасивший страну на белый, красный
цвет.
О тех не говорю, кто верен был
Присяге, вере, чести долгу,
Кто голову в сражениях сложил
В Крыму, в Орле, или на Волге.
Я говорю о тех, кто изменил
России, скипетру, короне,
Кто государю клялся, льстил,
Усердно пресмыкаясь возле трона.
Я не судья, я их не осуждаю,
У каждого конкретная вина,
Напоминают мне воронью стаю,
Где доблесть каждого бледна.
В конечном счете, русские они,
Хоть за границею осели,
Проводят скромно, мирно свои дни
В Париже, Ницце, Ла-Рошели.
И молодость растрачена вслепую,
У власти, находясь до «Февраля»,
Жизнь прожили бесплодную такую,
Не защитив российского царя.
И, находясь на одре смертном,
Им видятся до боли ясно
Москва и Петербург в тумане
предрассветном,
И заросли рябины красной,
Сугробы белые, стволы седых берез,
Далекая, чудесная отчизна,
И жалко прошлого становится до слез,
Впустую прожитые жизни.
А что еще таким осталось –
Болезни тяжкие и старость,
И только тягостные дни,
Когда все муторно и тошно,
Все светлое осталось в прошлом,
Воспоминания одни…
ПОДАВЛЕНИЕ МЯТЕЖНИКОВ
В начале 1921 года в мирных условиях стало зреть недовольство. Многие рабочие, не имея возможности найти работу а городе, потянулись в деревню. Население испытывало нужду в самом необходимом. Рабочие семьи голодали. Продразверстка лишала крестьянина стимула к развитию своего хозяйства. Он хотел продавать продукты своего труда на рынке. В ряде мест Тамбовской губернии, Украины, Дона, Сибири вспыхнули мятежи. В начале марта 1921 года вспыхнул матросский мятеж в Кронштадте, том самом Кронштадте, который был опорой революции. На некоторых заводах начались забастовки. В подавлении всех этих выступлений особенно отличились М.Н.Тухачевский и Ворошилов. Расправа была показательно жестокой.
Крестьянин недоволен продразверсткой,
Лишен он стимула труда,
В хлеб добавляет лебеду, картошку,
Но и такой бывает не всегда.
Нет сала и сметаны в крынке,
От продразверстчиков покоя,
Продукты продавать хотелось бы на
рынке,
Желанье не великое, простое.
Шлют ходаков, берутся за ножи,
Грозя руками жесткими своими.
И начались повсюду мятежи:
В Сибири, на Дону, на Украине.
Поднялся против партии Кронштадт,
Враги – не офицеры, а матросы,
Крестьянин революции не рад.
Свое, как милостыню, просит.
Растет и недовольство у рабочих,
Как надоело голодать,
Придет домой, семейство кушать хочет,
Осталось только лечь и пропадать!
Заря взошла, проснулося село,
Вдруг залп огня, и запылали избы,
Карателей наехало, нашло,
И по свободе отпевают тризну.
Ишь, землепашцы осмелели,
Представили, что будет все, как встарь,
Вот и пошли аресты и расстрелы,
Такого б не позволил даже царь.
Признать вину за те расстрелы?
Нет. Не ищите дураков!
И ложь в газетах запестрела:
«Мятеж подавлен кулаков!»
И «полосатые» в тельняшках,
И в бескозырочках без лент…
Так с жизнью расставаться тяжко,
В твои, неполных двадцать лет,
Власть, кажется, своя – крестьян, рабочих,
Терпи мужик и не тужи,
Не распускай язык и руки очень,
И власти преданно служи
ПОСЛЕДСТВИЯ ЭМИГРАЦИИ
Русские люди, оказавшись на чужбине, вынуждены были приспосабливаться к непривычным условиям. Большинство дворян, для которых французский язык, по сути был вторым родным, осели во Франции, остальные расселились по миру, не создав больших землячеств, этнических групп. Россию покидали в спеше, прихватив кое-что из пожитков. Многие погибли в пути, а Советская Россия лишилась огромного культурного пласта. Уходили в эмиграцию не только из-за невосприятия новой власти, а больше – из-за угрозы физической расправы. К сожалению, она была реальна.
Теперь и в Лондоне и Вене,
В Париже, даже в Аргентине
Есть корни россов, несомненно,
О чем не ведали поныне.
Социализм, общинный строй,
По существу – не совместимы.
Альтернативы нет иной,
Им пика не достичь вершины.
Какие могут быть пути
Реализации идеи?
Один – вперед людей вести,
Как вел в пустыне Моисей их.
Пока не станут все едины,
И цель – единая у всех,
Тогда – народ непобедимый,
Тогда и ждет его успех.
Коль есть общины, тейпы, кланы,
Меж ними рознь всегда видна
У государства есть изъяны,
И пропасть впереди видна.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС
На глазах сегодня живущих Советский Союз исчез. На бывшей его территории возникло множество национальных образований, получивших статус независимых государств, или стремящихся к этой независимости. Коммунистическая партия решала национальный вопрос с народами, еще не прошедших фазы феодального и капиталистической формаций, находящихся еще в общинном строе, где каждый клан враждует с другим, борясь за власть, где во всю действует кровная месть, и скрыто выполняются законы шариата.. Все держится только на силе, значит, ни о какой стабильности в таком территориальном образовании не может быть и речи. Ослабла сила и мгновенно расцветает национализм, в самой его неприглядной форме, прикрываемый одеждами демократии, правда с большими дырами и прорехами. Возникает вопрос, куда делся интернационализм, который, как ни говори, а существовал реально, особенно ярко проявляясь в года Великой Отечественной войны? Следует признать, что в годы, предшествующие распаду страны, интернационализм принял уродливые формы, проявившие себя в Анголе, и особенно в Афганистане. Интернационализм на наждался тоже силой.
Самой обездоленной в государстве оказалась государствообразующая нация – русские. Вину за все негативное, совершаемое центральной властью, автоматически переносилось на русских. А они – единственные в стране не имели своей компартии, своей академии наук, своей столицы и даже не были представлены в ООН, как это было с Украиной и Белоруссией . Не стану говорить, к каким последствиям привело такое решение национального вопроса. Посмотрите на права русских в Прибалтике, на осуществляемое ими право на свой язык на Украине.
Социализм, общинный строй,
По существу не совместимы,
Альтернативы нет иной,
Им пика не достичь вершины.
Какие могут быть пути,
Реализация идеи?
Один - лишь так людей вести,
Как вел в пустыне Моисей их.
Пока не станут все едины,
И цель единая у всех,
Тогда народ непобедимый,
Тогда и ждет большой успех
Коль есть общины, тейпы, кланы,
Меж ними рознь всегда видна,
У государства есть изъяны,
А впереди всегда – беда.
ОТ ПРОДРАЗВЕРСТКИ К ПРОДНАЛОГУ (1921 ГОД).
За годы, предшествующие революции, крестьянин привык к тому, что следует десятину урожая отдать царю, десятину – церкви. Остальным он был волен распорядиться, как хотел. Пришла Советская власть, за которую, он кстати сражался, и стала распоряжаться его собственностью по своему усмотрению, оставляя крестьянину из собранного им урожая только на полуголодное пропитание и зерно на посев. Откуда крестьянину было понять, что он кормит не только власть, но и рабочий класс, не работающий по случаю войны и хозяйственного развала? Положение крестьянства стало еще хуже, чем было при крепостном праве. Тогда крестьяне хоть не мерли от голода. Два года подряд (1920-1921) Россию посетила засуха. Неурожаем были охвачены 34 губернии, с населением в 30 миллионов человек.. Еще тяжелее стало крестьянину, зерно отбирали без расчета. Крестьянин стал прятать зерно. Не помогало, продотряды находили его везде. Недовольство крестьян Советской властью выросло настолько, что они взялись за оружие. Бунтующие крестьяне были названы бандитами, расправа с ними была самой короткой и жестокой.
Что поделать с природой,
Коль засуха пришла –
Страданье, бедствие народа.
И сколько жертв она нашла!
Та беда в России часта,
Привычны голод, недород,
Коль нет дождя, идет несчастье,
И собирают крестный ход.
Знать, прогневили чем-то Бога,
Не пало капельки дождя.
И голодали мы два года,
Кляня Советы и вождя!.
А сколько померло народа?
Кто жертвы наши сосчитал?
Пока бессильны пред природой,
А Бог прозрения не дал.
Шел 1921 год – Россия перешла от продразверстки к продналогу. При продразверстки у крестьянина забирали все излишки продовольствия. Только кто определял эти излишки?. На местах творился самый настоящий произвол. Продналог позволял стимулировать крестьянское хозяйство. Но и он обставлялся массой государственных актов, не дающих условий для обогащения.
Чтобы с колен приподняться мог
Поверженный крестьянин,
Разверстки нет, есть продналог,
А все, что сверх, - хозяину.
Свободно может продавать,
И покупать свободно,
Землей не может торговать,
На то, и власть народная!
И то нельзя, и то не сметь -
Преграды и препоны.
Чтобы не мог разбогатеть -
Колючие законы.
Прилюдной смерти тоже нет,
Смерть заменила ссылка,
Пробудет там с десяток лет,
Навек сползет ухмылка.
Улыбка редка на устах,
Коль бедному достанется,
Душою завладеет страх,
Навеки в ней останется.
ОБУЗДАНИЕ ИНФЛЯЦИИ – ВВЕДЕНИЕ ЧЕРВОНЦА (1923 ГОД)
Промышленное производство стало подниматься, хотя уровень его был в десятки раз меньше дореволюционного. Производство товаров стало нерентабельным. Отсюда зарплаты были низкими. Низкая покупательная способность приводила к затовариванию.
Склады были забиты товарами, а покупать было некому. Процветала спекуляция. Росло недовольств о рабочих и крестьян. Деньги обесценились. Коробка спичек стала стоить полмиллиона рублей. Деньги стали выдавать листами, не разрезая их на отдельные купюры. Советское правительство провело денежную реформу. Был введен червонец – стабильная валюта.
Пять лет прошло, как взята власть,
Но скромные итоги,
Живут лишь единицы всласть,
А жизнь плоха у многих.
Заплата низкая у всех,
А цены, ох, кусаются!
А внешне глянешь, есть успех,
Товары появляются.
Одни в избытке, нет других,
Закон нарушен рынка,
И в производстве гул затих,
В движении – заминка.
Рубль обесценился, упал,
Махорка – миллионы,
Что делать, крах настал,
Не действуют законы.
Червонец в действие ввели,
Прижали спекулянта,
Зарплата стала на рубли,
Дорога – для талантов!
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МОРАЛИ
Каждая общественная формация имеет свою мораль, свою нравственность. Но мораль не возникает на голом месте, она – преемственна, она впитывает в себя наследие прошлого. При такой форме ломки общественных условий, какая происходила в России после Октября, забыли о преемственности, и мораль приняла уродливые формы. К счастью, эту уродливость была кратковременной. Постепенно все становилось на свои места.
Сегодня обвинений много,
Великий список… Он – злодей,
Он отрицает сущность Бога,
Марксист без нравственных идей.
Россию бросил он в пучину
Гражданской смуты и войны.
Насколько нравственны причины?
Сколь побудительны они?
Мотив вообще и нравственный
Мотив,
Естественно, есть общее меж ними.
Безумные желанья укротив,
Россию он сломал деяньями своими.
Понятье зла, добра и нормы
Подчинено единой цели.
Традиции, обычаи и формы –
Все вверх тормашками летели.
Ведь создавался новый строй,
Какой не ведали и в сказке,
И путь движений не простой,
В наброске, выполненном Марксом.
Толкал престиж его, иль эгоизм,
А может, бескорыстье движет?
Попробовать привить социализм
К масоном выращенной грыже.
Там не задеть, а там не задушить
Побег из разума, совсем иной морали,
Чтоб долго, долго мог он жить,
Притом, чтоб люди не стрпадали.
А сам, привычками простой,
И ест, и пьет, как все, обычно,
И ни копейки за душой,
Богатств не накопил он личных!