Geum.ru

Все только начинается Клайд считал, что ему здорово повезло. Не всякому доведется вот так, запросто, буквально с улицы устроиться к гному

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   48
Глава 7. Сам себе хозяин


Наутро Клайд был бодр и свеж, словно проспал несколько суток. Он еще полюбовался городом при свете дня, но вчерашнее нетерпение овладело им. Нужно было приниматься за дело. Клайд отправился в лавку и закупил волшебных зарядов к своему посоху. Не так много, как хотелось бы, но все-таки и не мало. После этого он сел на чистую мостовую недалеко от окружающей чашу ограды и принялся изучать справочник. Нужно было решать, куда идти.


Через некоторое время он ощутил на себе чей-то взгляд. Народу в деревне было не много, поэтому Клайд сразу заметил молодого эльфа в темной робе, стоящего неподалеку. У того был вид одновременно независимый и любопытный.


Некоторое время оба юноши переглядывались, делая вид, что заняты своими делами. Эльф отрабатывал какой-то перехват посоха, и было видно, что этот посох – точно такой же, как у Клайда – у него совсем недавно. Во всяком случае, держал он его совершенно неловко. Клайда подмывало показать тому, как лучше, потому что он уже приноровился к посоху. Невольно он зарядил его спиритшотом, и сам вздрогнул от синей вспышки. Эльф отодвинулся подальше, делая вид, что рассматривает вывеску уличного торговца: здоровенного, обряженного в какие-то полосы расшитой золотом яркой ткани, высшего орка, скорее всего, воина, судя по жуткой секире у его бедра. Хотя могучие орки способны владеть в равной степени магией и оружием.


Клайд решил, что засиделся тут уже сверх меры, и двинулся по пандусу в сторону холмов, суливших посильную добычу. На ближайшем пригорке он заметил, что эльф бежит за ним, неловко вскидывая посох то на одно плечо, то на другое. Неужели ПК? Не похоже как-то...


Клайд занялся своими делами: лес не купленный, хочет эльф тут бегать, пусть бегает. Нужно было определить, какие из орков, толкущихся вокруг Ирисового озера, больше подходят магу для отработки новых заклинаний. Впрочем, боевое из них было только одно: «Касание вампира». Два других были защитными, и Клайд немедленно с гордостью наложил их на себя.


В течении дня он время от времени видел мелькавшего среди деревьев эльфа, но старался не обращать на него внимания. Надо будет – подойдет. Может, он настолько юн, что просто не видел еще людей? Ну, пусть дивится, не жалко.


Тренировка шла удачно, хотя и однообразно. За орками он обнаружил дриад, с огромной силой хлеставшихся зелеными прутьями рук, ходячие грибы и пауков.


Постепенно вырабатывался порядок действий, доходящий до автоматизма: заряд, «Удар ветра», отбежать, снова «Удар ветра», и, если монстр еще жив и наносит удары, «Касание вампира». Последнее не только добивает врага, но восстанавливает жизненные силы мага. Оптимальными для мага были твари, на которых тратить «вампирку» не требовалось, потому что она забирала много магической энергии, но все равно время от времени случались промахи, и заклинание пригождалось.


Клайд постепенно понял, что принадлежит к тому типу людей, которым не требуется посторонний контроль. Сейчас, когда за промахи и успехи он отчитывался только перед самим собой, в душе его воцарился покой. Неудачи не так тяготили, а успех не казался жалким, как бывало на Острове. Несомненно, есть и те, кому требуется непрерывное общение с наставниками, а в одиночку таким ученикам сразу становится непонятно, куда податься и что делать. Это не хуже и не лучше, просто такие разные характеры.


Не раз он помогал новичкам, молодым эльфам, начинающим, как и он когда-то, свое обучение с келтиров возле города. Он не мог объединяться с ними из-за разницы в уровнях, но подлечить парнишку или девчонку в критический момент обычно было достаточно. Чаще всего ему попадался тот молодой эльф, который таскался за ним в первый день, но разговора у них по-прежнему не получалось, они раскланивались и каждый снова бежал в свою сторону. Судя по всему, у парнишки был не более чем 7 уровень, но он тренировался с удивительным упорством.


Все-таки, хоть эльфы-ученики и были почти детьми по меркам своего народа, они прожили на свете больше лет, чем обычные человеческие подростки. И прожитые годы давали о себе знать. Эльфы были серьезнее и как-то печальнее. Так казалось со стороны, во всяком случае. Они меньше дурачились, меньше отлынивали от тренировок, но часто Клайд видел одинокие фигурки, застышие возле каких-либо ажурных развалин в рощах, окружающих город. И холодок пробегал по спине при мысли, что может быть эти «дети» помнят рухнувшие сооружения новенькими или хотя бы целыми. Светлые камни с трудом поддавались напору мхов и травы, и даже обломки лежали среди деревьев чистые, покрытые резьбой, не стертой временем. Как же красивы были постройки до их разрушения!


В рощах и на лугах появилось теперь множество часовых, следящих за тренировками и охраняющих учеников от любителей развлекаться. До конца это не спасало, ПК придумывали разные ловушки, но все-таки порядка стало больше. Клайд слышал, что такие добровольные стражи теперь есть всюду, где обучаются новички. Значит, и на Острове тоже.


Он получил еще одно послание от родителей, как обычно переданное через третьи руки. Они писали, что живут неплохо, рады, что банк передал ему деньги, на которые они уже и не рассчитывали за давностью лет, советовали держаться вместе с гномом, «раз они такие надежные». Сами они снова вели кочевую жизнь и как раз собирались отправляться на крайний юг, где отцу предлагали неплохую работу. Мать сокрушалась, что «детям теперь некуда приехать в гости», но утешала себя тем, что «вы теперь хорошо устроены и не пропадете, все трое». Похоже, что кто-то из знакомых, передавая слова матери, что-то напутал. У Клайда была только одна сестренка, которую он помнил довольно смутно. Когда мальчика забирали в Школу Магии ей едва исполнилось 3 годика. Она была забавно рассудительная, командовала всеми, помогала матери изо всех силенок и любила рисовать. Насколько Клайд помнил, ни разу родители не поминали в письмах, что в семье появился еще один малыш. Правда, несколько лет назад они сообщали о каких-то «гостях», поселившихся тогда в их доме. Что это были за гости, Клайд не очень понял, но, возможно, какие-то дальние родственники. Не этих ли гостей – или гостя? – посчитали знакомые за третьего ребенка. Загадка.


Про сестренку же сообщалось определенно, только что она «приступила к обучению». Где, на кого – снова не понятно. С одной стороны, Клайду было грустно не знать ничего о родных и довольствоваться такими обрывками сведений. С другой – он давно к этому привык. Детство, сестренка, родители были только смутными светлыми тенями в его памяти. Настоящее властно завладело магом. Он написал ответ домой, и послал весточку Кузьме, не ожидая ни от кого скорых ответов.


Все дальше от города эльфов заходил Клайд во время охоты. Он сунулся было в мрачные подземелья заброшеной эльфийской крепости, но они подавляли его. К тому же, в этом пока не было необходимости, монстров для охоты хватало и наверху. Как приятно было отдыхать на каком-либо холме, наблюдая за светлыми струями речки! Жужжали пчелы, пели птицы, никто не выл и не стонал над ухом.

Глава 8. Полуденный разговор


В один такой ясный денек он заметил знакомого эльфа, улепетывавшего от трех пауков разом. Парнишка то ли не знал, что твари бросучие, то ли не рассчитал расстояние, и теперь имел дело с тремя явно непосильными противниками.


Пауки были неприятной добычей даже для Клайда, и он не раз испытал на себе удары их жвал. Нужно было что-то делать, хотя эльф не издавал ни звука о помощи.


Сначала Клайд пролечил его самым мощным и быстрым заклинанием, не считаясь с потерями энергии. Один из пауков немедленно переключился на названного помощника. Клайд прикончил его с трех «ударов ветра», стараясь двигаться следом за убегающим эльфом.


Было видно, что тот пытается что-то сделать, раз за разом получая удары. Но не было понятно, успевает ли он дочитать заклинание. Клайд догнал его и полечил опять. Пауки не оставляли жертву. Тогда он кинул «вампирку» на одного и сразу же, как смог, на другого. Второй паук, полный сил, кинулся на Клайда, и был вскоре добит им. Нельзя сказать, что победа далась ему легко, но тем не менее, он был жив. И эльф тоже. Он успел прикончить своего паука и теперь сидел в траве совершенно без сил.


Клайд осмотрелся внимательно. Место было безопасным, неподалеку ходили неагрессивные орки да гоблины, виднелся пандус города. «Ничего себе пробежались!» – мысленно усмехнулся Клайд. Легкая досада поднялась в нем. Нельзя же быть настолько бестолковым, чтобы шастать рядом с монстрами, которые тебе не по зубам.


– Ну, коллега, – начал Клайд несколько раздраженным тоном,


– Что вы можете сказать в свое оправдание? Кажется, это наша сто двадцать не помню какая встреча на этих лугах? А мы даже до сих пор не знакомы!


Ему и обижать парнишку не хотелось, и уважение к эльфам сказывалось, и желание поучить младшего тоже имелось. Самому забавно: старший!


– Я знаю твое имя. – еще не отдышавшись сказал эльф, – Тебя зовут Клайд.


– Верно, но я-то тебе не представлялся! – удивился тот.


– Но ты носишь это имя на виду и не прячешь его! – сле г ка удивленно ответил эльф.


– На виду? – Клайд все еще не понимал.


– Ну да, эльф указал на посох мага. Там, у самого основания, Клайд действительно нацарапал свое имя, по старой школьной привычке. На Острове они все подписывали свои вещи, чтобы избежать разных бесконечных дурацких шуток с подменами, на которые всегда попадались новички. Правда, это не спасало от настоящих взрослых мошенников, умевших уничтожать надписи, будь они сделаны чернилами или выцарапаны на дереве или металле.


Но, чтобы рассмотреть мелкие буквы, нужно было обладать воистину эльфийским зрением! Клайд кивнул с невольным уважением.


– Но я и так знал, что ты Клайд, – вздохнул эльф, словно сообщая что-то печальное.


– Наверное, слышал мой разговор с кем-то. – отмахнулся маг. –Скажи мне лучше, как ты попал к паукам? Неужели в вашей Школе не учат тренироваться на монстрах своего уровня?


– Учат, но мне просто хотелось пройти до реки. Я думал, что сумею избежать встречи с пауками, но они иногда появляются неожиданно.


– Зачем тебе река? – невольно удивился Клайд. Это напомнило ему свои собственные прогулки по холмам вместо тренировок. – Тебе же попадет от наставников, если ты проведешь весь день, сидя на травке у реки.


– Нет, не попадет, – махнул рукой эльф. – Во-первых, наши Старейшины никого не бранят. Они считают, что Богиня отпустила каждому достаточно времени, чтобы постигать необходимое таким путем, каким ему хочется. А во-вторых, я для них все равно как неполноценный.


Клайд был поражен. Чтобы сдержанный эльф рассказал – кому! Человеку! – о каких-то своих проблемах, пусть даже только упомянул о них.


Невольно ему захотелось утешить парнишку.


– Мне тоже доставалось в моей Школе, когда я решил стать клериком! – с горечью вздохнул он. – Так что не расстраивайся.


– О, это не связано с моим выбором, Клайд. Это связано с моим происхождением. Хочешь, я расскажу тебе?


– Конечно, – Клайд придвинулся к пареньку и приготовился слушать. Однако он не мог не спросить:


– А почему именно мне? Ты не пожалеешь потом о своей откровенности с человеком?


– Нет, я не пожалею. И ты поймешь почему. Слушай же.


И он заговорил нараспев, словно читая старинную книгу, написанную тяжелым и витиеватым языком:


– Моя мать была Старшей Жрицей в небольшом поселении на востоке материка. Там было совсем немного эльфов, зато вперемешку жили представители всех прочих народов: гномы, люди, темные эльфы и орки. Как всякий форпост, это поселение постоянно боролось за свое существование. Знания целительницы там были очень нужны, и моя мать ощущала, что нашла свое место в жизни. Она тогда была еще молода. В борьбе было место победам и было место потерям.


Самой страшной потерей для нее стала смерть жениха. Они так и не успели совершить обряд бракосочетания, как полагается у нашего народа, но мать полагалась на слово свидетелей-эльфов. В крайнем случае, это может заменить слово жрецов. Однако, один из них был влюблен в нее многие годы, но скрывал это, видя, что ее сердце принадлежит другому. Теперь же он получил надежду добиться взаимности.


Увидев, что она ожидает ребенка, он начал сначала уговорами, а потом угрозами принуждать ее к браку. Он поклялся, что никогда никому не скажет правды о происхождении ребенка, но будет уверять, что у нее было множество разных мужчин, и на ребенке навсегда останется клеймо полукровки. Он был могучим бойцом влиятельного рода, и полагал, что ему нет преград в достижении цели.


Однако, поняв, что от прочих сородичей в городке ей не будет защиты, моя мать однажды ночью просто ушла оттуда. Она решила, что найдет другое место, где сможет точно так же приносить пользу, а ее ребенка там не будут третировать злыми домыслами. Будучи жрицей, она прекрасно знала цену словам.


– Так только за это тебя кем-то там считают? Я был лучшего мнения


о мудрости ваших Старейшин! – не выдержал Клайд. История несправедливости возмутила его до такой степени, что он стукнул посохом себе по колену и зашипел от боли.


– Не все так просто, как ты решил, Клайд. Это было много, много лет


тому назад. Слушай дальше. Матери удалось затеряться в Приграничье.


Тогда происходило множество событий. Шли войны в человеческих королевствах, а маги закрыли Последние Врата в Нижний мир, оставив лишь магическую возможность для перемещения между мирами.


Мой брат родился в повозке, во время путешествия на юг, и его рождение сопровождали многие благоприятные приметы.


– Твой брат? – изумленно прошептал Клайд и густо покраснел,


раздосадованный собственной недогадливостью.


– Я же говорю: это было очень давно, – кивнул эльф. – Мама растила его как настоящего эльфа, но сородичей они встречали очень редко.


Когда настало ему время обучаться, она сама обучала его, и они были самой блестящей командой в Пограничье.


Мой брат... он решил стать воином. Так что они с мамой прекрасно дополняли друг друга. Он иногда появлялся в крупных городах, чтобы научиться каким-либо приемам, которых не знала мама и ее соратники: люди, орки и гномы. Но вся его юность прошла в восточных лесах. Там некоторые до сих пор помнят мою семью.


Однако, пришло время, и брату нужно было проходить Испытание воина. Он и так оттягивал этот момент столько, сколько мог, но теперь без Испытания он не мог продолжать обучение. Он обнял маму на прощание, сказал, что постарается поскорее вернуться и уехал... – эльф надолго замолчал, покусывая травинку.


Ветер откинул волосы с его лба, и Клайд увидел на коже эльфа затейливый узор серебристо-серого цвета, весьма необычного для татуировок. Солнце миновало зенит. С холмов словно стекал густой медвяный аромат. Клайду было интересно, что там случилось с братом этого эльфа и какое отношение оно имело к самому парнишке, но было видно, что не стоит его торопить. Маг откинулся на ствол дерева, как на спинку кресла и набрался терпения. С легкой насмешливостью, переходяшей в симпатию, он думал о чрезмерной неторопливости лесных долгожителей. Наконец, словно собравшись с духом, эльф продолжил:


– Прошло лето и прошла осень. Тогда еще времена года сменяли друг


друга повсюду, а не оставались неизменными в разных частях света, как теперь, после многочисленных магических схваток, искореживших наш мир. Наступила снежная зима, когда почти невозможно было передвигаться по занесенным снегом дорогам. Но именно в это время мою мать посетило видение какого-то зла. Ты, может быть, слышал, что наши жрецы обладают способностью если не предвидеть важные события, то хотя бы чувствовать их на расстоянии. Боль, терзавшая маму, была связана с моим братом. Не слушая уговоров друзей, она собралась в дорогу. У нее было отличное снаряжение, достаточно денег, она владела магией в совершенстве, но ничто из этого не могло повлиять на погоду. Она никогда не любила вспоминать это путешествие, только однажды обмолвилась при мне, что это было похоже на «движение ползком на коленях в середине снежного бурана с раскаленной нитью в сердце, ведущей тебя в никуда»...


– Твой брат погиб! – снова перебил эльфа Клайд, невольно желавший


Сократить все эти горестные подробности. Но парнишка покачал головой:


– Нет, и я не знаю, стоит ли мне желать ему смерти. Все оказалось


гораздо хуже. Когда весной мать добралась до Глудио, он жил там, в почете и богатстве. Он получил звание Рыцаря Храма, и под его началом тренировался отборный отряд новичков. Кажется, он принял потом присягу у лорда Иннадрилла...


Но холодно встретил он мать, и с трудом согласился на разговор. Оставшись наедине с ней, он бросил ей в лицо страшное обвинение. Дескать, родив его в законном браке от благородного отца, мать предалась низменным желаниям, для чего и отправилась в Приграничье, где никто из сородичей не мог видеть ее позора. Убитый же горем и стыдом супруг много лет разыскивал ее, надеясь хотя бы сына избавить от прозябания в диких краях.


И вот, когда брат проходил свое Испытание, прямо в Гильдии Воинов седовласый эльф в блестящем доспехе рухнул перед ним на колени и заявил, что он его отец. С рыданиями он поведал о своих поисках и старался всячески обойти тему недостойного поведения его матери, которую давно простил. Но брат все понял из его недомолвок. Сперва он было не поверил вельможе, ибо мать всегда уверяла, что его отец погиб до его рождения. Но тысячи мелких подробностей из их прежней жизни, которые он знал по ее рассказам, повторил ему этот мужчина. А главное, они были небывало похожи.


«Конечно, похожи, ведь этот слизняк двоюродный брат твоего отца! Но он никогда не был ни моим мужем, ни, насколько мне известно, чьим-либо отцом!» – воскликнула моя мать, уверенная, что сын поверит ей с полуслова, и тотчас же извинится.


Но он почти год прожил под влиянием лжеца, к тому же окружившего его роскошью и лестью. И брат прогнал ее, приказав никогда не оскорблять его и его отца своими низкими домыслами.


Она развернулась и молча ушла из этого дома. Так грязно отомстил ей отвергнутый негодяй: он отнял у нее сына. Уже не осталось тех свидетелей, которые могли бы защитить мою мать и ее честь, да и сама она никогда не стала бы добиваться правды. Ведь брат сам отверг ее, предпочтя иную жизнь. Насколько я знаю, она больше не видела его никогда, но всегда с жадностью выслушивала сведения о нем от знакомых. Я не знаю, как она пережила это двойное предательство, ведь меня еще не было на свете, а мама редко говорила на эту тему.


– Наверное, она хотела видеть тебя непохожим на брата, –


задумчиво проговорил Клайд. Ему было неловко перед эльфом за свою благополучную жизнь, в которой самым серьезным событием была только ранняя и долгая разлука с семьей.


– Наверное, но она никогда не сравнивала меня с ним. Она вообще о нем не поминала. Больше об его отце... иногда. Как о самом лучшем друге ее молодости...


– А кто был твой отец? – спросил маг, понимая, что этот вопрос уже не будет встречен в штыки рассказчиком.


– Мой отец был темным эльфом. Во всяком случае, нам с мамой хотелось в это верить...


– Но... разве вы не знаете точно? – Клайд был так удивлен, что даже не сразу понял двусмысленность своего вопроса. Эльф покачал головой:


– Слушай дальше. Мать вернулась в Приграничье, и много воевала там с монстрами, стараясь забыть свое горе.


В том краю у многих такие раны в сердце, что носиться со своими проблемами может только конченный эгоист. Вырезанные хутора, сожженные храмы, потерянные дети, искалеченные взрослые – далеко не полный перечень того, с чем там сталкивались ежедневно.


Шли годы. Усилиями разумных, после закрытия Последних Врат, Приграничье стало очищаться. Многие его защитники стали жить мирной жизнью. Выросли новые города, пролегли дороги. Некоторые же уходили на Восток, искать земли, лежащие за границей разрушения. Ходили легенды, что они остались нетронутыми гневом богов.


Моя мать все продолжала борьбу с монстрами, передвигаясь туда, где ее помощь была нужнее. Но душа ее утомилась земным существованием. Это сродни старости у людей и гномов. Внешне она почти не изменилась, но дух ее угасал.


В это трудное время она и встретила моего отца. Он был боевым волшебником, и поначалу отнесся к ее появлению в тех краях, как к конкуренции. Однако вскоре он убедился, что помощь моей матери так же необходима, как и его атакующая сила, они стали неразлучны...


Не знаю, была ли то любовь... Понимаешь, мне очень хочется так думать, но то были две усталые души, подобные угасающим углям. На самом деле им обоим нужен был покой, но они не могли этого признать. Они тихо отметили свой брак в небольшом храме, и вскоре снова переехали, и снова, и снова. Не было места, которое они могли бы назвать домом, не было друзей, которых они знали дольше, чем полгода.


Потом мать занемогла. Сразу несколько напастей свалилось на нее: укус ядовитого паука, злое колдовство шамана Молчальников, старые раны... А отец не был целителем. Он делал, что мог, но пришел день, когда он обратился за помощью. Кто-то посоветовал ему лекаря.


Отец не знал, к какому народу принадлежит тот, потому что он всегда наглухо заматывал свое лицо слоями темной ткани. Он лечил мою мать больше двух месяцев, иногда целыми ночами напролет сменяя ей какие-то припарки или вливая по капле в рот странные отвары. Она почти все время спала, но дыхание ее стало глубоким, жар пропал, и отец проникся доверием к лекарю.


Однажды он пришел домой рано и застал там нескольких молодых эльфов. Они все вежливо поздоровались с отцом, и почти сразу же откланялись. Лекарь, уходя последним, сказал, что это были его ученики, и что он завершил излечение. Отец собирался заплатить ему, но, пока он доставал деньги из шкатулки, целитель исчез.


Мать проспала еще насколько дней, и пробудилась совершенно здоровая. Однако, слушая рассказ отца о своей болезни, она все больше мрачнела. Ей, как опытному целителю, было непонятно, как сочетался жар и глубокий сон, при этом у нее почему-то не осталось никаких воспоминаний о болезни, как то обычно бывает: ни тяжелых снов, ни кратких пробуждений, ни легкой дремоты. Не помнила она и лекаря. Словно она провела два месяца без сознания... – эльф снова замолчал. Испарина выступила у него на лбу. Солнце понемногу начинало садиться, но жара еще не спала. Клайд протянул ему фляжку с чистой водой, которую во время охоты предпочитал вину и пиву. Эльф жадно напился. Видно было, что он так же старается успокоиться.


– Мать не стала тогда беспокоить отца. Все это она рассказала нам гораздо позже.


Я родился в ту осень. Отец настоял на том, что у нас теперь будет собственный дом. Они нашли спокойный городок, где требовались целитель и тренер для новобранцев, и купили там жилье. Мама вынесла меня из дома через несколько минут после рождения: поднести к ближайшему дереву, как велит обычай. В отличие от моего брата, я не был отмечен счастливыми приметами при рождении.


Во-первых, я родился днем. Доведись мне появиться на свет здесь, – он махнул рукой в сторону Древа Жизни, – у корней нашего Древа, его сияние было бы еле заметным для меня в тот час. Во-вторых, я родился без «рубашки», что тоже не самая хорошая примета. И в-третьих, я полностью походил на мою мать, что, к сожалению, является плохой приметой в роду темных эльфов.


Но, поверь мне, мои родители тогда совершенно не думали о суевериях, они просто были счастливы. Наверное, у меня было очень светлое детство. Мы больше не переезжали, и я считал тот городок, где мы жили, своей родиной, а друзья у меня были всех рас. Но в этом городе не было ни одного эльфа, кроме моих родителей.


Отец мне запомнился во дворе маленькой церкви, где он тренировал новичков, высокий, с совершенно прямой спиной и белыми волосами. Только мать еще помнила, что он когда-то был черноволос, прочие же думали, что это природный цвет его шевелюры. Мне часто говорили, что я похож на отца – думаю, в основном из-за волос. У матери был более золотистый оттенок...


Я рано проявил способности к магии, но родители не торопились обучать меня. «Некуда спешить!» – так говорили они. На самом деле, я думаю, оба старались как можно дальше отодвинуть будущую разлуку со мной. Но тогда я этого не понимал.


Однажды за городом, где я гулял в одиночестве, ко мне подъехал на молодом драконе-страйдере эльф, весь разряженный в пух и прах. Он заговорил со мной очень ласково, и как-то незаметно перевел тему на мое обучение. Я не жаловался ему на родителей, но он все поворачивал разговор так, что они не позволяют мне слишком многого.


Думаю, ты понимаешь, как я загорелся, когда он предложил мне помочь в обучении магии. Единственным условием было – ни слова не говорить родителям. Я решил сделать им сюрприз, не замышляя ничего плохого.


Он действительно стал обучать меня, упорно настаивая в процессе, что я должен впоследствии стать Вызывающим духов. Дескать, это умение в совершенстве дополнит таланты моей матери и моего отца. Он давал мне деньги... Много денег, как я теперь понимаю. Но тогда я не знал им цену, потому что родители и так не жалели для меня ничего. На мои отказы он уверял, что дает мне их как представитель Гильдии магов, которая заинтресована в отличнейшем обучении всех молодых волшебников, как бы далеко от крупных городов они ни жили. Я верил ему – можешь представить себе степень моей наивности.


Он пытался, я знаю теперь, нащупать мою слабую струнку: слава, деньги, власть, обладание титулом, возвращение на родину предков, все это он перебрал за долгие месяцы своего тайного покровительства. Но он не понял моей главной черты, к счастью... – эльф горько рассмеялся.


– Я был просто наивный мечтатель, нуждавшийся в водопадах и туманах, облаках и цветах, стуке дождя по крыше, треске огня в камине, и ничего из этого он мне дать не мог. Потому что у меня всего этого было в достатке. Но он все же полагал, что я готов на все и предан ему, потому что я проявлял к нему ту безусловную верность, которая в Приграничье связывает всех разумных, кем бы они ни были.


Короче, он счел свой план выполненным и уехал, надавав мне каких-то туманных обещаний о скорой перемене моей судьбы к лучшему.


Как раз тогда я начал с увлечением изучать историю рода эльфов, и почти не заметил какой-то особой потери. Ну, уехал новый знакомец – так в Приграничье постоянно все куда-то переезжали. Только немного жаль было уроков магии.


В тот день я проводил время за толстыми томами в нашем домике, когда услыхал какой-то шум на улице. Я был неодет, и заметался по комнате в растерянности. Мое окно выходило в сад, и я ничего не мог видеть. Пока я накинул на себя что-то, пока вышел на веранду, почти все уже свершилось.


Какой-то мужчина стоял на расстеленном ковре посреди улицы. Он был так пышно одет, что я сперва принял его за какого-то короля, но потом разглядел, что он одной крови со мной, а у эльфов уже давно нет королей, только Старейшины. Его окружала толпа людей и эльфов, его свита и охрана. Мой отец стоял на ступеньках, стиснув кулаки. Было видно, что он готов броситься на всю эту толпу, и его ярость была как раскаленный металл. Мать держала его за локоть, то ли опираясь на мужа, то ли удерживая его.


– Вот он! – провозгласил вельможа, указывая на меня рукой. –


Только взгляните на него, и все сразу станет ясно. Я не требую больше ни любви, ни верности, но я хочу увезти с собой своего сына.


Как ты понимаешь, это был все тот же мерзавец, отравивший жизнь моей матери. У эльфов не только долгая жизнь, но и долгая память. Хотя время для нас течет по-иному, чем для твоего племени, и мы редко замечаем отдельные дни, подобно тому, как ты не считаешь отдельных минут. Но этот... эта тварь превзошла злопамятностью Кровавых Драконов!


Он снова нанес удар исподтишка. Он утверждал прилюдно, что мать всегда продолжала быть его женой, и тайно от своего сожителя – так он назвал моего отца – встречалась с ним, симулируя для «поработившего ее волю темного колдуна» то болезнь, то рану или отправляясь в одинокие поездки. Какими-то угрозами сожитель заставлял ее оставаться с ним, но когда она поняла, что понесла от законного мужа, она решила подтвердить права своего сына, принеся клятву при многочисленных свидетелях благородной крови. Опасаясь за ее здоровье, муж не стал тогда пытаться освободить несчастную, ожидая рождения ребенка. Но, неожиданно она исчезла, и несостоявшемуся отцу потом долго пришлось искать, куда запрятал беззащитных женщину и ребенка «черноухий насильник».


Я тогда не знал ни истории моего брата, ни всей правды о Братоубийственных войнах эльфов, но все равно понял, что происходит и говорится что-то безмерно ужасное, что мои отец и мать оскорблены смертельно. Я не поверил ни единому слову этого выродка. Эти слова... они не могли касаться моих родителей. К тому же все история выглядела какой-то плохо продуманной, это я понял своим чутьем книгочея.


Но я видел, что отец на грани взрыва, и повис всем весом на его второй руке. Не помню, что я там говорил. Наверное, я плакал, клялся что люблю только его и умолял уйти в дом. Так он и сделал в конце концов, обняв меня и мать за плечи.


Я видеть не мог все эти мерзкие физиономии после того, как мать рассказала мне всю правду про их отношения и про моего брата в тот вечер. Но на этот раз сановная мразь не очень-то рассчитывала на то, что я совершу предательство. Дело в том, что даже мать не была уверена, что он врет – в отношении меня. С помертвевшим лицом она рассказала нам в тот вечер про свои сомнения относительно «лекаря», лечившего ее так долго и так странно. Отец был страшно поражен, он действительно видел в свите вельможи тех «учеников лекаря», которых встретил тогда в своем доме, просто не сразу узнал их.


Известно, что есть множество отваров, способных заставить разумного потерять себя и быть послушной марионеткой опоившего. Скажут – спи, будет спать, скажут – клянись, поклянется...


Это было ужасное осознание. Нас троих словно окунули по уши в жидкую грязь. Я рассказал родителям про подсыла-волшебника, который теперь отирался тут же, в свите своего покровителя.


А наутро нашу семью вызвали в Совет городка. Вельможа потребовал моего возвращения по закону, потому что имел свидетелей того, что я являюсь его сыном. Я не был совершеннолетним, я и сейчас еще... ученик. Мать не была знатна и богата, особенно по сравнению с ним. К тому же, у нас обычно ребенок считается принадлежащим к роду отца. Исходя из этого, все в Совете склонялись к тому, что «так будет лучше для мальчика».


Родители не могли взять меня и уехать: наш дом охраняли воины свиты. Охраняли и меня, когда я шел куда-то. Не знаю, действительно ли они собирались увозить меня силой, ведь они получили бы от меня покорности и преданности не более, чем от взбесившегося вивера. Наверное, я бы дрался с ними до смерти. И, боюсь, что это их тоже устраивало: так и так мать теряла меня. Но я нашел другой путь, – эльф снова перевел дух.


Клайду было так же интересно, как в детстве, во время вечерних страшилок в Школе, но при этом он никак не мог отделаться от мысли, что все это – только пересказ какой-то старой книги.


В реальности не бывает таких трагических женщин, таких театральных мерзавцев, таких навороченных драм. Но взгляд эльфа был напонен такой тоской, что язык не поворачивался обвинить его во лжи. Скорее, похлопать по плечу и попросить рассказать все до конца. Так Клайд и сделал.


– Я отправился в библиотеку, куда ходил каждый день. Никого не обеспокоило это обстоятельство. Мои охранники остались на улице, потому что в библиотеке не было окон, и только одна дверь.


Как ты помнишь, я увлекся тогда историей эльфов, но только начал изучать ее. Теперь же я пытался найти в книгах решение проблемы. Я пролистывал тома законов, половину не понимая, я изучал время войны и послевоенного примирения. Я сам не знал, что ищу, потому что взрослые, знавшие законы лучше меня, утверждали, что вельможа в своем праве. Доказать, что он не мой отец, я тоже не мог. Он мог быть моим отцом, по крови, как это ни мерзко.


Помню, меня чуть не стошнило, когда я впервые подумал об этом. И моя мать, ожидающая, что у нее вот-вот отнимут второго сына, утешала меня. Она сказала, что если и так, то я, вероятно, получил ту часть крови, что была и в отце моего брата, самую лучшую в роду. Ибо не стал предателем ни по соблазну, ни от страха. Это не сильно утешило меня. Но что чувствовала тогда мама, я не понимал. Может, я все еще не понимаю этого до конца.


Совет городка оттягивал окончательное решение только из уважения к моим родителям, но со дня на день все должно было кончиться. В исходе приговора никто не сомневался. Я клялся матери, что убегу по дороге или покину лже-отца как только стану совершеннолетним. Это, как ты понимаешь, мало успокаивало ее.


В тот день я достал последние книги о моем народе, которые были в бибилиотеке. Я так устал, что уже не мог читать, только тупо пролистывал картинки, словно глупый ребенок. Вдруг несколько рисунков привлекли мое внимание. Я вчитался в подписи под ними и понял, что решение найдено! Я тщательнейше скопировал рисунок и расставил все книги по местам, чтобы никто не мог понять, какие из них я читал, а какие нет. Какое счастье, что в нашем городке можно было встретить самых разных специалистов, о чем надменные пришельцы даже не задумывались.


Немолодой уже орк, чья зеленая кожа понемногу начинала покрываться складками, предвестниками морщин, тогда все больше занимался плотницким делом, чем магией. И только такому любопытному мальчишке, как я, было дело до того, что у себя на родине он владел еще одним искусством, обычным для орков. Он был мастер татуировки. Я же любил копировать разные узоры, на этом наши интересы и сошлись. Я часто притаскивал ему рисунки из книг, а так же помогал составлять краски – для мебели, конечно. Но при этом порядком наслушался про краски для татуажа, и знал, что он хранит у себя их небольшой запас на всякий случай.


К нему я шел в тот вечер с листком в кармане, ожидая, что какая-то неудача погубит мой план. Но все складывалось на редкость удачно, – эльф снова потер лоб.


– Только я не ожидал, что это будет так больно. Старик-орк зажимал мне рот своей огромной ладонью, потому что нельзя было, чтобы охранники что-то заподозрили. И потом мы старательно пристраивали пластырь мне на лоб и прикрывали его волосами. Домой я пробрался в сумерках, и родители не расспрашивали меня, где я был, они были слишком погружены в свои мысли.


На другой день Совет признал право вельможи забрать меня у матери. При этом они отводили глаза, чтобы не смотреть на моего отца. Мне было велено подойти к «папочке» и поприветствовать его. Наверное, он ожидал, что я взбунтуюсь и дам ему возможность применить силу. Но я с улыбкой двинулся к нему. Пластырь я отклеил перед самым заседанием Совета, и тщательно прикрыл лоб волосами. Дойдя до него, я поклонился, и сказал:


– Приветствую тебя, дальний сородич.


Это не было оскорбление, за которое он мог бы наказать меня. Но это было заявление: мы разной крови. Так приветствовали друг друга темные и светлые эльфы сразу после войны. Он только усмехнулся. Весь вид негодяя говорил: «И это все, на что ты способен, сопляк?». Тогда я распрямился, откинув волосы со лба тщательно отрепетированным ночью движением.


Совет деревни, да и многие разумные в зале ничего не поняли. Но мои сородичи, эльфы... Кто-то из них ахнул. Кто-то возмущенно закричал. Его прихлебатели дергали меня за руки, видимо, не зная, тащить ли куда-то или гнать в шею. Лицо вельможи налилось дурной кровью, глаза выпучились. Он взревел на весь городок:


– Поди прочь от меня, ублюдок!


Тогда я с полной безнаказанностью влепил ему пощечину. Он первый оскорбил меня, и по закону не мог никак ответить мальчишке. Это-то я точно узнал из своих книг.


– Что же это за знак? – спросил Клайд, указывая на серебристый узор на лбу эльфа.


– Этот знак наносили детям смешанных кровей в годы Братоубийственных войн. Для обоих народов тогда он означал позор кровосмешения, хуже рабского клейма.


Но потом именно его же нанесли себе молодые полководцы, прекратившие эти войны, хотя и не все из них были настоящими полукровками. Этот знак гласит: во мне течет поровну светлая и темная кровь. А вот эта черта... она означает, что я нанес его добровольно. Ты понимаешь, что с этой татуировкой я мог больше ни слова не говорить своему лже-отцу, все было написано буквально у меня на лбу.


– Ты здорово придумал! – перевел дыхание Клайд. – После этого они вас оставили в покое?


– Да, оставили, но все хорошее в нашей жизни тоже постепенно закончилось. Разумеется, родители не захотели оставаться в том городке. Мы тронулись на север. Отец все не мог найти работу в гильдиях, и снова отправился на охоту. Мать волновалась за него, за меня, потому что я снова начал обучение, за все. Мы переезжали, переезжали. Отец не так много зарабатывал теперь, и брался за любую работу, особенно если платили задаток. И однажды большой отряд, который отправился за сокровищами короля Баюма, не вернулся с северо-запада. Вместе с ними ушел мой отец. Мать уже через неделю после их отъезда слегла от горя. Она что-то чувствовала, но отказывалась этому верить. Однако, несколько лет спустя, даже ей стало очевидно, что мы остались одни. — он пожал плечами. – Ты пытался подрабатывать, когда учился в школе?


– Да, разумеется, — невесело усмехнулся Клайд.


– Тогда понимаешь, что это за кошкины слезы. Наши сбережения таяли, а мать не могла нормально зарабатывать. Она... наверное она понемногу сходила с ума. Разговаривала с моим отцом, или с отцом моего брата, грозила своему обидчику. Люди пугались, если честно. Мы потеряли почти всех пациентов. И не знаю, как бы мы пережили очередную зиму, если бы не твоя семья...


– Что!!! – вскричал Клайд и вскочил на ноги. Этот мальчишка знал его семью, но битых три часа плел ему какие-то эльфийские сказки? Нет чтобы подойти и сказать, мол, привет тебе из дома... Да еще молчал до этого несколько месяцев, ходил кругами! Руки чесались врезать ушастому болтуну по шее. Да какое ему дело до родителей этого эльфа, когда гораздо важнее узнать, как там собственные родители... Собственные... родители. Клайду стало стыдно за свой гнев. Он внезапно вспомнил, что довелось пережить мальчишке. А у него вот недавнее письмо из дома в кармане шуршит. Он перевел дух и улыбнулся эльфу:


– А я-то голову ломаю, почему мама мне пишет про ТРОИХ детей.


Думал, что это ошибка какая-то. А у меня, оказывается, брат завелся...


Клайду действительно стало смешно. Эльф нерешительно улыбнулся в ответ. Было видно, что ему приятно, что о нем помнят. Что о нем ТАК помнят. Он торопливо сказал:


– Да, они были мне как родные. Я могу потом рассказать, если ты устал слушать. У тебя, конечно, куча вопросов про дом...


– Да, но если ты не расскажешь мне все по порядку, в моей голове останется така-ая каша! Так на чем ты остановился? Как ты попал к моим?


– Твой отец буквально подобрал меня. Я в тот день у ворот поселка пытался за несколько монет лечить, как умел, проезжих, но так замерз и устал, что уснул на ящике у стены. Мог и не проснуться, потому что мороз стоял изрядный. Пришел в себя в повозке, мама уже сидела рядом и вела себя на редкость тихо. Все наши вещи уместились в несколько мешков. Мы перезимовали у твоих. Мне не нужно было больше пытаться зарабатывать. У них было много разных припасов, и всю зиму твои мама и сестренка учили меня готовить, потому что метели не давали нам выйти из дому. А твой отец показывал мне, как делать и чинить разные вещи. Он так кроил обувь, что почти не оставалось обрезков! Я смотрел на это, как на высшую магию – одно плавное движение ножом, и можно сшивать башмак! А я рассказывал им разные легенды, которые я вычитал в старинных книгах. Мама же в эту долгую зиму неожиданно начала вышивать. Я никогда не подозревал, что она умеет это делать. Казалось, разум вернулся к ней, только она почти все время молчала. Потом, однажды, уже весной мама уснула и не проснулась. Она... по вашему, говоря, состарилась. Мы говорим – устала. Я остался у твоих, потому что мне некуда было идти. Ну и потому, – эльф вскинул на Клайда мокрые глаза, – Потому что там был настоящий дом, как в детстве. И твоя сестренка... такая замечательная. И мама, и отец. Мне сначала все казалось, что люди должны как-то заметно отличаться от нас. Но все, что нравилось твоим, нравилось и мне. Я собирал ягоды, пел песни, читал книги вместе с ними. Я купил твоей сестре ее первый лук. Ты знаешь, что она теперь тоже на Острове, в курсантах?


– Ох, ничего себе! – изумился Клайд. Сестра уже курсант, а он все мечтает от том, как она цветочки будет собирать! Соберет, пожалуй. Вместе с веночком из голов всех монстров на лугу.


– Так она лучница? – жадно спросил он у эльфа.


– Ну, такая же лучница, как я маг, ты же понимаешь. Но отец... твой отец говорил, что рука у нее твердая.


– А она все так же любит покомандовать? – усмехнулся Клайд, который помнил только пухлую девчушку в фартуке, руки в боки командовавшую старшим братом.


– Не то слово! – рассмеялся эльф. Несколько секунд они понимающе переглядывались.


– Кстати, я тебя узнал не только по надписи на посохе. Твоя сестренка неплохо рисует, и она часто рисовала тебя по памяти. Конечно, ты получился помладше и похудее, но очень похож! – и эльф показал ему лист пергамента с наброском, сделанным тушью. Угловатый нестриженный мальчишка что-то самозабвенно мастерил из веточек и веревок. В нем несомненно узнавался Клайд.


– Ого! – удивился оригинал портрета. – Это же моя старая катапульта! Неужела Эмми запомнила такие детали.


– Наверное, не запомнила бы, если бы мама... твоя мама не сохраняла это сооружение несколько лет, покуда оно не развалилось.


– Ну надо же, – польщенно пробормотал Клайд. И снова вскинул брови:


– Слушай, но ты же ни разу не упомянул, как тебя зовут. Довольно необычно обращаться к названному брату: «Эй, ты» или «Как там тебя», не находишь?


Они снова дружно рассмеялись. Потом эльф смущенно сказал:


– Многие из нас носят имена, которые являются лишь переводом с эльфийского. Это... можно сказать, суеверие. Ты говоришь свое имя и в то же время не говоришь его. Тут меня знают под именем Сын Заката, и ни на что другое я не отзываюсь. Но твои... и ты... Я могу сказать тебе свое эльфийское имя так, как оно звучит по-настоящему. Как мама и папа меня назвали, – он снова мотнул головой, откидывая волосы со лба.


– Мое имя Сибайх Фрэкей Эйтэа, – торжественно произнес он.


– Спасибо за доверие, братишка! – растеряно произнес Клайд. Он не смог бы повторить это имечко даже за миллион адена, но и за два миллиона не признался бы в этом.


– Я знаю, что это сложно звучит, поэтому ты можешь называть меня просто Сэйт. Это и короче, и... – он покачал головой, словно смеясь над собственным суеверием, – все-таки трудно понять, от какого имени сокращение.


– Отличное имя, Сэйт! То что надо! – обрадовался Клайд. – А где ты живешь? При вашей Школе?


– Я могу жить там, но, как ты понимаешь, положение у меня двоякое.


С одной строны, я был признан знатным вельможей при свидетелях, как его сын. С другой – отрекся от этого в самой необратимой форме. Но мы, эльфы, можем жить в лесу так же комфортно, как и в доме. Тем более здесь, где стоит вечное лето. Ты хоть раз видел в рощах наших женщин с малышами?


– Честно говоря, нет.


– Тем не менее, они здесь повсюду. Я и то различаю их с трудом. Их укрывает сильная защитная магия, отвращающая взгляды. Старшие женщины следят за ними по очереди и делают так, что бы малышам было всегда тепло, даже если идет дождь, а монстров они просто усмиряют. Дети спокойно играют и живут в лесу, пока не приходит им пора начинать обучение.


Это называется «Второе рождение». Я тоже проходил через это, когда приехал учиться. Ты ждешь и готовишься сделать выбор. Если ты не сделаешь его, ничего не произойдет: нерешительные остаются со старшими женщинами еще на некоторое время, только и всего. Но когда выбор сделан, ты погружаешься во тьму, и выходишь из нее в час своего рождения.


Я родился около четырех пополудни. В этот миг я появился в павильоне у подножия Древа Жизни. Я вошел в воду у его корней, и двинулся к Древу Мира в центре города. Когда-то все эльфы появлялись на свет в этих водах, и особая магия несла новорожденных по воздуху от их матерей к их отцам, ожидавшим в городе. Сейчас остался только этот обычай для учеников. – Сэйт вздохнул.


– Знаешь, я как-то не очень уверенно чувствую себя в лесу ночью.


Задумался Клайд, – Разве что ты тоже знаешь какую-нибудь согревающую магию или умеешь осушить росу на траве?


– Нет, ничего такого я пока не умею, – вздохнул Сэйт. – Ты прав, порой в лесу прохладно по ночам, а огня не разведешь из-за монстров. До уровня наших старших женщин мне еще учиться и учиться.


– Тогда не проще ли тебе переселиться ко мне в гостевой домик?


– с надеждой спросил Клайд.


– Можно и так,


– сказал Сэйт как бы задумчиво, но Клайд видел, как радостно сверкнули его глаза под светлой челкой. Пожалуй, эти спокойные эльфы дразниться умели ничуть не слабее клайдовых однокашников.


– Давай на сегодня тренировку закончим, а то уже темнеет.


– предложил Клайд на правах старшего. Сколько бы Сэйт ни прожил лет на этом свете, учился он все-таки на несколько уровней младше Клайда, да и выглядел соответственно лет на 14. Похоже, названному брату пришелся по душе этот расклад сил.


– Давай, – как-то слишком поспешно согласился он. – Ты только подожди меня тут минутку!


С этими словами он нырнул в ближайшие кусты. Клайд было подумал, что Сэйт хочет притащить или показать ему что-то интересное, но раздавшееся в кустах журчание расставило все по местам. Клайд усмехнулся, и, дождавшись братишку, вручил ему свой посох:


– Покарауль тут. Я туда же!


Добравшись до города, новоявленные родственнички перетащили Сэйтовы пожитки в гостевой домик. Какой-то гном, собравшийся было разделить комнату с Клайдом, с ворчанием уступил эльфу вторую койку. Ребята разложили нехитрые мелочи на столике и полках, и, почувствовав себя почти дома, мгновенно уснули.